Костёр

Как часто из прошлого к нам заглядывают нечаянные гости. Будто река, которая только что текла медленно и размеренно,  наткнувшись на валун, вздымается,  а потом снова опрокидывает свои воды. Стихия преодолевает препятствие, но дальше течёт уже нервно и быстро, пока не воссоединится с океаном.
Стихия непредсказуема, жизнь непредсказуема…Человек проходит через жернова старых опытов, что пока так и не впитались в землю, а в виде горной породы опять материализовались на его пути. Это шанс на ещё одно восхождение. И чем больше опыта у путешествующей души, тем больше впоследствии можно увидеть с вершины.
Ведь путь в тысячу ли, по словам Лао-Цзы, всегда начинается с первого шага.

....
Она кидала в костер спичку за спичкой, а он все не разгорался . Этот земной чертов костёр. Суа внутренне отдёрнула себя, потом также внутренне погладила, чтобы успокоить и постаралась уйти в сердце. Она с минуту слушала его глухое, точно доносящееся из колодца биение, пока снова не начала ощущать безмятежность.
Девушка научилась не корить себя за эти внезапные вспышки несогласия.
Откровенный разговор с матерью и отцом перед их уходом открыл девочке самую темную комнату. А точнее подсветил содержимое собственного душевного дома. В том числе и вполне обыкновенное, земное.
В этой комнате девочка обнаружила старый полированный шкаф, что так напоминал тот, который стоял в дедушкином ханоке на острове. Весь в  царапинах и с утерянным ключом.  Поэтому чтобы его открыть, требовалось сначала просунуть в отверстие что-то тонкое и твёрдое. А потом, когда между дверьми уже будут помещаться пальцы, изо всех сил тянуть на себя.
Девочке казалось,  что и весь опыт её души подобен такому вот шкафу. И она заранее смирялась с синяками и заусенцами на пальцах, настолько интересным представлялось содержимое его полок.
Это позволяло Суа даже чувствовать себя где-то особенной, сознающей то, чего не видят другие.

В то время девочка существовала одновременно в двух мирах.
В материальном, с его школьными буднями, походами в горы по воскресеньям, каникулами у дедушки на острове. И мире, незримом для глаза, но очевидном для сердца, что видит насквозь.
От Суа трудно было что либо утаить. Девочка чувствовала, что одноклассники её недолюбливают и боятся, что учителя часто лицемерят и выбирают любимчиков по классовому принципу, что порой окружающие требуют подтверждения извне того, чем внутренне не обладают.
Но было не только это.  Случались ситуации, когда ей удавалось увидеть, как же ярко могут гореть человеческие сердца. По этой причине Суа нравилось смотреть на влюблённых, на людей, возящихся со своими питомцами или на профессионалов, когда те были погружены в любимую работу.
Их ауру в этот момент окутывала радужная дымка вдохновения, чего никак нельзя было добиться избранными качествами корейской нации; консерватизмом,  усердием или послушанием. А только лишь позволением себе чувствовать, быть открытым, а значит уязвимым для этого непредсказуемого земного пространства.
Родители учили её именно этому. Ложится в течении своих чувств и плыть, не поднимая понапрасну брызг, не толкая локтями рядом плывущих, не погружаясь глубоко в воду, пока она не научится задерживать дыхание.
Но в этот момент её окружали иные стихии.

Суа проводила вторую ночь в горах, и окруженная лишь лесными мрачными исполинами, упорно старалась развести костёр.
Девушка словно наложила на себя некую аскезу, внутреннее требование -найти контакт со всеми земными стихиями.
И особенно тяжело ей сейчас давался огонь. Она не могла ни рисовать, ни мастерить фигурки из глины, которые так восхищали папу, ни даже свободно путешествовать по разным духовным мирам.
Её до сих пор пригвождало к Земле чувство потери. Родители ушли, и хотя они долго готовили дочь к этому моменту, она даже спустя годы ощущала боль. А ещё тотальное чувство одиночества.
 Друзья их семьи поддерживали девушку, как могли. Были у неё и свои подруги. Но вся забота просачиваясь в землю щедрым потоком, так и не давала всходов. Суа чувствовала себя беспомощной и чужой этому миру, а к тому же злилась ещё на то, что не может к себе же применить свою мудрость.
Любое горе или потеря несёт в себе два зерна. Одно живое, что ведёт к ещё большому раскрытию сердца и появлению цветов безусловной любви. Второе же зерно-мертвое, оно выжигает сердечную почву страхом любить и прерывает этот поток. Такая земля не даёт цветов, в лучшем случае плевелы.

 Суа ощущала , что пришла пора восстанавливать почву. Что вместо того, чтобы без конца горевать, нужно искать новый смысл и земную опору.
И сейчас чтобы согреться ей нужен был огонь. Конечно же, она могла включить фонарик и аккуратно спуститься в низину, где стоял её дом. Городской фонарный мир слабо просвечивал сквозь деревья, заманивая уютом и предсказуемостью.
Но девушка знала, что если спуститься сейчас, то долго не выдержит и снова сбежит в один из параллельных миров. Будет бесконечно расхаживать по лестницам или сказочным лесам, а здесь на Земле скорее всего умрёт от истощения или окончательно потеряет связь со здешней действительностью. Но ведь не для этого родители привели её на этот свет.

Суа на время бросила свою борьбу с огнём и подошла к ближнему дереву. Оно источало тепло и доверие. И хотя девушка не слышала его так же ясно, как прежде, однако это уже было что-то. К ней постепенно возвращалась чувствительность.
Минуту она постояла в этих немых, но таких обнадеживающих объятиях, потом снова взялась за огонь. Чиркнула спичка и за секунду скрыв лунную дорожку между деревьями, пламя завладело позавчерашней газетой.
Хангыль, строчка за строчкой, повинуясь огню, сворачивался, но казалось, что пламя так и не двинется дальше. Однако через минуту оно перекинулось сначала на веточки, а потом тронуло и полено.
Через четверть часа костёр горел ярко и ровно. Лунные отбелённые тени больше не бегали так свободно по лесу. Отражение луны можно было заметить лишь внизу, в  реке, но для этого надо было подняться к самому краю обрыва.
Суа оглянулась на тёмную проплешину, где кончались деревья и начинались камни, и приняла решение остаться.
Она дождётся солнца здесь, запаса дров должно хватить до самого утра.
Девушка закрыла глаза и мысленно бросила ещё одно воспоминание в огонь. Иногда чтобы создать что-то новое, не требуется сжигать дотла старое.
Но в её случае происходило полное перерождение. И дым этот тянулся из многих жизней назад. Горело даже то, о чём она, как человек, просто не помнила.

«Завтра проведи день возле реки, доченька»

Послышался внутри неё теплый голос отца. Потом возник и образ матери возле мольберта. Повернувшись к дочери, та молча улыбалась.
И вдруг Суа стало так тепло и уютно. Совсем , как раньше, только без горестного привкуса потери. Она даже ощутила, как створки сердца, протяжно скрипнув, чуть приоткрылись.