2. 4. Письмо жене и дочке

           http://proza.ru/2024/06/20/223


           28 января Че, примостившись под деревом, писал письмо жене, своей Ильде:

           «Дорогая старуха! – он засмеялся, представив молодую женщину, какой и была жена, старухой, но такая манера письма у него выработалась ещё в переписке с матерью, она была в обиходе при написании писем близким людям в Латинской Америке. – Пишу тебе эти пылающие мартианские строки из кубинской манигуа. Я жив и жажду крови. Похоже на то, что я действительно солдат (по крайней мере, я грязный и оборванный), ибо пишу на походной тарелке, с ружьём на плече и новым приобретением в губах – сигарой».

           Че Гевара с наслаждением затянулся и, подняв голову, выпустил дым вверх, под листья нижних веток дерева. Потом осмотрел себя, свой военный наряд. Прямо угадал с его характеристикой, но как ни крути – полевые условия, война! Немного подточив карандаш ножичком, продолжил:

           «Дело оказалось нелёгким. Ты уже знаешь, что после семи дней плавания на «Гранме», где нельзя было даже дыхнуть, мы по вине штурмана оказались в вонючих зарослях, и продолжались наши несчастья до тех пор, пока на нас не напали в знаменитой Алегрия-де-Пио и не развеяли в разные стороны, подобно голубям. Там меня ранило в шею, и остался я жив только благодаря моему кошачьему счастью, ибо пулемётная пуля попала в ящик с патронами, который я таскал на груди, и оттуда рикошетом – в шею. Я бродил несколько дней по горам, считая себя опасно раненным, кроме раны в шее, у меня ещё сильно болела грудь. Из знакомых тебе ребят погиб только Джимми Хиртцель, он сдался в плен, и его убили».

            Че Гевара опять затянулся, провёл пальцами по шраму на шее, напоминавшему о том бое при высадке на остров. Да, какие они тогда были простаки, так подставились буквально на ровном месте, как говорят. Через листву пробился солнечный лучик и ослепил глаза. Че склонил голову ниже к листку, уклоняясь от солнца, продолжил писать:

            «Я же вместе со знакомыми тебе Альмейдой и Рамирито провёл семь дней в страшной голодухе и жажде, пока мы не вышли из окружения и при помощи крестьян не присоединились к Фиделю (говорят, хотя это ещё не подтверждено, что погиб и бедный Ньико). Нам пришлось немало потрудиться, чтобы вновь организоваться в отряд, вооружиться.
            После чего мы напали на армейский пост, несколько солдат убили и ранили, других взяли в плен. Убитые остались на месте боя. Некоторое время спустя мы захватили ещё трёх солдат и разоружили их. Если к этому добавить, что у нас не было потерь и что в горах мы как у себя дома, то тебе будет ясно, насколько деморализованы солдаты, им никогда не удастся нас окружить. Естественно, борьба ещё не выиграна, ещё предстоит немало сражений, но стрелка весов уже клонится в нашу сторону, и этот перевес будет с каждым днём увеличиваться».

            В уме стали пролетать мысли о дочке. Да ладно, всё о себе царапаю. Интересно, как они там живут, какая уже дочка? Растёт, конечно! Одним глазком бы увидеть!

            «Теперь, говоря о вас, хотел бы знать, находишься ли ты все в том же доме, куда я тебе пишу, и как вы там живёте, в особенности «самый нежный лепесток любви»? Обними её и поцелуй с такой силой, насколько позволяют её косточки. Я так спешил, что оставил в доме у Панчо твои и дочки фотографии. Пришли мне их. Можешь писать мне на адрес дяди и на имя Патохо. Письма могут немного задержаться, но, я думаю, дойдут».

           Че Гевара аккуратно свернул листок, подписал. Потом это письмо проделает трудный путь через доверенного человека, прежде чем попадёт к Ильде.

           Продолжение следует. http://proza.ru/2024/07/30/787
           Книга опубликована в Литресе.