Любовь не картошка

  Любовь — не картошка, не выбросишь в окошко

  Удивительная история о таком же "Солнечном ударе" (как в рассказе Ивана Бунина), случившаяся буквально накануне.
   Мы — шестеро случайных попутчиков ехали ночным поездом в одном купе плацкартного вагона. И вместо того, чтобы благостно посапывать и смотреть железнодорожные сны, рассказывали друг другу истории, приключившиеся с нами на дорогах жизни.

  — Не так давно, возвращаясь из командировки, делал я пересадку в Минске. С утра прибыл в Минск, а вечером должен был ехать в другой город, — поведал нам свою историю рассказчик.

  — Зашел утром в кафе в центре Минска, да и остановился, как вкопанный — такую белорусскую красавицу повстречал! Королева! Аж, вздохнул, а выдохнуть не могу, до мурашек на коже! Током ударило! Не верите? Правда - правда! — с горящими в полумраке глазами (ночью в вагонах приглушают свет), громким шепотом исповедался нам попутчик.

  Мужчина, в расцвете сил — крепко сбитый, сорокалетний симпатяга брюнет шумно вздохнул. Карие, с поволокой глаза, мечтательное выражение лица — все выдавало в нём романтика. Мы, впятером, притихли, вдыхая источаемый им запах дорогого парфюма. И, затаившись, витали где-то в облаках от его романтического рассказа.

  Был сказочный полумрак, нарушаемый огоньками пробегающих станций и тихая, дрожащая от воспоминаний, речь нашего рассказчика. Под звёздным небом за окном деревья казались исполинами с других планет, которые извивались на ветру и будто бежали вслед за поездом. Хотелось, чтобы эта волшебная ночь Шехерезады не кончалась вовсе.

  "На капитана Грея похож, что прибыл к Ассоль на корабле с алыми парусами, то бишь, на Ланового в молодости", — отметила я, приглядевшись в полумраке к рассказчику.

  Посмотрев на других попутчиков, увидела столь же мечтательные выражения глаз. Видимо, они тоже с радостным оживлением, или с болью вспоминали в это время и свои любовные истории.

  — Никак не ожидал от себя такого, ведь сороковник стукнуло! А, потянуло к этой девушке с такой силой, что, не поверите, горы бы свернул! Потянуло всем естеством моим. Я вдруг осознал, что большая часть жизни прожита! Захотелось наверстать упущенное, а от нее пахнуло такой наивной юностью, свежестью. Унылая, распланированная жизнь с бывшей женой такой пресной показалась, и беспросветной от своей безысходности. Будто поздняя осень, когда уже нет пышной листвы. А, лишь стоят деревья голые, будто, никому не нужные занозы. И «очей очарование» осталось лишь в прошлом.

  Такая у меня нега разлилась по жилам, что я тут же решил: «Надо успеть прожить жизнь заново, наслаждаясь всеми ее радостями! Сейчас и немедленно!» — с жаром продолжал свою исповедь красавец брюнет.

  — Во, правильно мужик решил! — вдруг с нескрываемым, наивным восторгом воскликнул наш попутчик-добряк, — я вот, думаю, что вообще негоже без этой самой любОви с бабой-то жить! Дети оно, конечно, хорошо. Но, без любовей никак невозможно!

  — Прогуляли мы с ней целый день по городу. Как во сне был, и города-то не разглядел толком. Уж, и не знаю, как я, вдруг оробев в свои сорок лет, вообще решился с ней познакомиться. Будто вторая молодость началась, — продолжал брюнет в звенящей тишине вагона, нарушаемой лишь перестуком колёс.

  — Я и билет на поезд сдал, а вечером поехали к ней домой. Как заколдованный смотрел на нее, — всё более удивлял нас таким стремительным поворотом событий рассказчик. Его рука, в полумраке пробегающих за окном огней, дрожала и будто гладила рядом несуществующее плечо, сжимая его в объятиях. Или, нам это только казалось в призрачной темноте вагона?

  — Приехали мы к ней домой, там какой-то мужик ходит, уже «в годах», отец или дед, видно, но, нам не до него было! Наша совместная ночь была упоительно божественна, будто в сновидениях. Я был в какой-то запредельной реальности, постигая новые формы бытия. Будто, не со мной всё произошло, как киноленту прокручиваю.

  До сих пор её нежные руки с бархатной кожей и тонкими пальчиками вспоминаю, а губы, пахнущие земляникой — полные, сладкие — и сейчас видятся как наяву. Будто на земляничной поляне побывал среди лета.

  Ее сказочные поцелуи не кончались до утра. И сейчас помню нежный вкус её губ.  А ближе её у меня и не было никого за всю жизнь. Под утро я ей всю свою жизнь рассказал, как на духу.

  Мы слушали рассказчика затаив дыхание. Его изысканно-причудливая речь поражала — волшебную сказку рассказывал. Пронзительная тишина вагона оглушала. А его голос, сначала живой и радостный, становился все глуше и глуше.

 — Утром этот старый мужик мне и говорит, что, мол, он — законный муж этой девушки! Как обухом по голове! Не поверите, у меня опять мурашки по телу побежали, но уже от страха и стыда. Ведь старик-то этот в соседней комнате ночью был.

  Мы все очнулись. Будто, и нам стукнули по головам. Итальянская драма? Не похоже. Эх, жалко, волшебная сказка быстро кончилась.
В купе раздались непрошеные хихиканья, сдерживаемые из вежливости. Кто-то тут же простодушно догадался: «Небось, развели Вас на деньги, да?»

  — В том-то и дело, что нет! Я, было, тоже так решил в первые секунды.
Но, нет. Никто с меня никаких денег не требовал. А с этим мужиком — мужем её — я на кухне потом сидел, вместе водки выпили. Он ожидал, что подобное когда-либо случится.

  Удивился я его спокойствию. Оказалось — странная история. Он был другом родителей девушки. Отец и мать её погибли в автомобильной катастрофе. Он взял девушку к себе. Уговорил расписаться — хотел оставить ей квартиру. Брак заключили — фиктивный. Вроде сначала-то, понарошку. А он теперь глаз с неё не сводит — влюбился. А возраст-то своё берёт. Говорил он о несходстве их интересов и взглядов. Ей на танцы охота, а ему — на диване полежать. Да, и мыслят, мол, они по разному.

  — Вижу, он и сам "масляными" глазами на неё смотрит. Да, только стар он — не ровня ей. Да, и мужик он простой. А она уже университет окончила. Умная, начитанная. Интеллигенция, одним словом. Не для того мужичка.

  Мужчина замолчал, а мы, всё ещё думая, что он шутит, дружно строили предположения, что это сутенеры, мафия.

  — Да, нет же! — вскипел наш попутчик, — ничего я не платил. Влюбился я! И она тоже полюбила. Прощались с ней на вокзале — оба в слезах были, как будто всю жизнь вместе прожили. Помните рассказ Ивана Бунина «Солнечный удар»? Вот и с нами такой же солнечный удар произошел. Взрыв и накал такой мощной страсти, будто, оторвались оба от будничных, серых дней, в которых оба живём, и взлетели ввысь.

  Она в квартире у старого мужика живёт. А у меня дома — моя бывшая все нервы вымотала. Вот, встретились и в сказочном мире оба побывали.

  — Ну, и чего ж Вы потом не остались навсегда со своей возлюбленной? — всё так же недоверчиво, с подковыркой, воскликнули мы хором.

  — Вот сейчас и стою на перепутье, — уже хмуро, без лирики  сказал наш попутчик строгим голосом.

  — Остаться с ней — роскошная сказка. Мужик тот старый сразу предупредил:  "Обидишь её — прибью!"

  А в моём городе — жена, хоть и бывшая. Зануда. И двое детей растут.
Да после испугался я что-то менять в жизни. Подумалось тогда: «Коней на переправе не меняют».

  — Будто розовые очки с меня свалились. А, вот, её льняные мягкие волосы и  голубые, будто незабудки, глаза с длинными ресницами в слезах, в которых мне виделись звёздочки — до сих пор помню, — стукнул он кулаком по верхней полке. Глаза его увлажнились.

   Поезд шёл быстро, вагоны трясло, огни полустанков проплывали, отражаясь в окнах вагона, но эти непрошеные слезы (или, нам только показалось?) увидели все. И замолчали. Боясь потревожить, боясь спугнуть такое человеческое доверие. Сочувствуя, или вздыхая о чем-то своем, несбывшемся. В купе плацкарта повисла гробовая тишина. И только шелест крыльев пролетающей любви, казалось, услышали все. Или, это только мерещилось нам?

  — А, чё, может, и правда, мужик влюбился. Бывает же такое — за один день, раз — и любовь. Дык, оно и понятно — любовь, тебе, не картошка, не выкинешь за окошко! — подытожил, наконец, наш попутчик, который был с доброй душой и знал много присказок. Этот мужичок был, явно, попроще — в драных носках и всклокоченной головой, давненько не знающей ножниц цирюльника. Ему, явно, были непонятны метания души, жаждущие неземных страстей. А, вот, поди, ж ты, вновь вспомнил-таки пословицу, и в самую точку попал!

  Мы молчали. Больно уж странная история — мгновенная всепоглощающая страсть, любовь, в ту же ночь — сближение. И расставание. Страсть настигла героев, как солнечный удар. Поневоле задумаешься.




P.S. Моя вышивка в раме и двух паспарту мелким крестиком + бисером.
 Густав Климт "Поцелуй"