Гл 19 Фима

 Гл 19    

   Фима.

  В воскресенье братья, уже с утра пораньше  включили «громкоговорители»,   чем  подняли на ноги  весь барак.  Люська  с мамой вскочили их кормить и успокаивать.  Юра отсыпался после недельной  службы.  Именно так теперь начиналось воскресное утро в Городке.
  Из соседнего барака появилась и  Софья Марковна. Екатерина Николаевна озабоченно вздохнула:
   -Это   Вас что  ли подняли  по тревоге?
   - Как то так.   Слышу -   ваши с утра поют,  может,   помочь что? 
   -А Юра спит что ли – перешла на шепот соседка.
  -На Юру детские крики не действуют, разве что как снотворное.  Зато  если услышит звук самолета, вскакивает как по тревоге.
Софья Марковна лукаво улыбнулась, как она умела -   только глазами:
  - Если помощь не нужна -  тогда  у  еврея, есть идея!
 - Так скажите, не робея!  - рифмой поддержала ее  Екатерина Николаевна.
  -Таке  же и говорю.  Всю ночь не спала. Не могу,   сон не входит,  значит самой надо  выходиться.  Николавна, пока твоя вся банда дома,  пойдем  сбежим. Прогуляемся что ли туда-сюда,  и  даже что и до базара.
  - А и пойдем. – С радостью согласилась Екатерина Николаевна.
  -Ага,   -  до этого почти дремавшая с Серегой на руках, Люська, как очнулась – хотите от нас сбежать?
  -Ну что ты Люсенька, только предоставим вам немножко свободы  – таинственно  прошептала Софья Марковна.
   Серега тем временем чмокал мамкино  молоко в оригинальной упаковке,  Влада кормила бабушка манной кашей. Кормила с ложки,  тем не менее,  он сам норовил набрать кашу ладошкой!  У него это в конце концов несколько раз получилось, и когда  в тарелке ее не стало,  каша  вполне осталась у него на довольной улыбке, щеках и даже на макушке.
 -Николавна, хочешь,  открою один  простой  секрет чисто еврейской матери?  – спросила  Софья Марковна. 
 - И? – вопросительно посмотрела Екатерина Николаевна.
Софья Марковна в секунду преобразилась  из соседки в учительницу:
  -Дети слушайте сюда. Люсенька, это говорю за тебя. Как только  матрос   начинает тянуть ручки к  тарелке с манной кашей, он готов к самостоятельной жизни!  Дайте ему скорее ложку и оставьте его в покое. В нем проснулось стремление к свободе.
  -Так он же  уделается  кашей с ног до головы!  - Возмутилась Люська.. 
  - Да. – Спокойно  ответила Софья  Марковна. Но при этом  будет думать,  что поел, а между тем останется  голодный и скоро попросит еще.   Но вот зато в следующий раз он будет опытнее, будет стараться,  и   какая-то часть каши  попадет в нужное место. Мыть его и так и так придется, он всегда найдет способ навалить каши на себе голову и без вашей ложки. Ну, немножко и уделается…
 -Ага, для Вас это немножко!  -  Люська кивнула на довольного манного Владьку..
Но Софья Марковна невозмутимо продолжила:
  - Очень скоро  он начнет понимать, что для личного удовольствия кашу надо вставлять только в одно место.  Следующий этап он должен будет сам не только поесть,  но и сам помыться. С ковшика его полейте, прямо на колонке. ему понравится!
  -Он же орать будет! –  не  успокаивалась   Люська.
  -Пусть ходит в каше.  На улице. За свободу надо платить.  Уверяю вас,  ему это очень быстро надоест и сам попросится  помыться.
-Не попросится, даже если каша на голове засохнет.  Мыться он совсем не любит.
 -Люсенька уверяю тебя - ему эта игра  очень быстро надоест.
Люська возмутилась:  - И что? Все офицерские жены будут  смотреть,  как мой сын ходит уделаный с ног до головы манной кашей?
  -Люсенька, Вас интересуют офицерские жены или Ваш сын?
  -Не по уставу!  - пробурчал из под одеяла,  проснувшийся Юрка  – Офицерский сын на территории части должен ходить по уставу.  Чистый!
 -Ну ладно, на то и армия - согласилась Софья Марковна. Но дома то можно и попробовать…
  Люська отмыла Влада,  вручила ему снотворного плюшевого медведя,   отправила детей по своим гнездам, а сама нырнула досыпать к мужу под одеяло. 
  Екатерина Николаевна и Софья Марковна  заговорщически переглянулись, и  тихонько улизнули за дверь. 
  Можно бы до базара  доехать и на автобусе, но отправились пешком.  Прогуляться так  и прогуляться.  Три дня до того случился  шторм, и даже с грозой.  Следующие два дня ветел мотал по небу рваные облака и на рейде ревел ревун, предупреждая, что стихия еще не успокоилась.  А тут ночью всё стихло.    Утро задалось,   и обещало    чудесный день, будто природа после летней жары  и шторма решила отдохнуть и набраться силы на предстоящую  осень.     Обычно в начале сентября на море непременно случается хороший шторм. Но после шторма в город  всегда возвращается мягкое  тепло,  а на   море  полный  штиль. 
   До Базара  идти  не далеко, всего перевалить горку.  Горка и не так чтобы уж горка, но довольно длинный невысокий земляной вал, что начинался со  Стрелецким   спуском  на площади  Восставших и тянулся улицей Частника, через бастион  почти до самого моря.  А на прямик можно с  улицы Карантинной.  Надо только преодолеть поперек горы с десяток пролетов лестницы,  в каждом ступенек по восемь,   и огороженных  длинными бетонными тумбами с обеих сторон,  потом через улицу Частника  и  вниз тоже по такой-же лестнице, на которой иногда по воскресеньям возникал дикий блошиный рынок,  что  иногда тянулся двумя жидкими рядами  до  самого базара.
  На базаре  торговали в основном  колхозники. Но имелись и   два длинных прилавка  под навесами, для частников, где выставлялись не только продукты, но и все,  что можно было продать или обменять.
  - Вот смотри, Николаевна. Мы же никуда не торопимся?
Спутница согласно кивнула головой, а Софья Марковна продолжила:
  - Ты торговаться умеешь?
  -Зачем?
   -Николавна, ну ты как не наша!  Как зачем? Ради интереса. Мы же на базаре. На базаре совсем другая бухгалтерия, ты же не в конторе. Для того и базар, чтоб торговаться.
  -Я привыкла к порядку  -  на полном серьёзе ответила Екатерина Николаевна.
  -    Ладно, тогда ради порядка,  ты,  в основном слушай, а торговаться буду я.  Очень люблю!  Раз уж пришли, надо что-то и купить. Но ты  забудь, что мы пришли покупать. Не надо сразу показывать свой интерес. Мы пришли поговорить, а остальное получится само собой.   Я когда была маленькая,  обожала ходить с мамой на базар. Это   еще в   Могилеве.  Там  имелось совершенно  все, теперь таких базаров нет. И если там чего-то и не было, то всегда можно было договориться.  Вообще многие туда ходили и не торговать, а узнать новости, или свои рассказать.
 Женщины не торопясь, любопытствуя,   пошли  по  торговым  рядам.    Может, что  и понадобится.
Проходя по рыбному ряду  оживилась Екатерина Николаевна:
 - Юра уху вообще-то  хотел из барабульки, часто привозит,  а рыбаки  в Камышах  на  этой неделе не ловили из-за шторма, вчера приехал без рыбы.
  - Так вот,  Николавна, тогда  внимай.  Сначала смотрим  - у кого барабуля.  Надеюсь,  с утра успели наловить.     У одного или нескольких. Если у нескольких – можно смело торговаться – они же не хотят  остаться с носом.
Обе женщины свернули поближе к рыбному прилавку.
 - Смотри Николавна, тут есть не только на что посмотреть.
Рыбой торговали три продавца.  Первым в ряду стоял дородный хохол, явно рыбак, значит и рыба у него своя.
  - Вот. Тебе повезло, Николавна. Какой тебе из этих  троих, больше всех нравится?
    -А мы пришли за барабулькой или за рыбаками!
  - Николаевна, ты способная  ученица не  только на пирожки.
 - Если честно, то мне,  Софья Марковна,  ни один не нравится. 
  -Вай-вай, рано я тебя похвалила.  Тебе же не рыбака покупать, а его рыбу.  Вот и смотри,  с кем тебе будет приятно торговаться.
  - Ну ладно, идем вон к этому Хохлу, я у него уже как-то брала.
  -Э-э-э Николаевна, барабулька у него скорее всего хорошая,  но Хохол плохой, ни за что не уступит, он лучше даст ей протухнуть. Но цену у него спросить стоит, купим всё равно у другого,  чтоб ему потом обидно стало.
Женщины  подошли к   первому продавцу.  За прилавком действительно стоял настоящий хохол  -  высокий, крепкий,  мордастый и в тоже время жилистый, усатый хохол с длиннющим чубом.  Выбор у него, похоже,  был действительно  самый богатый.
  Большущая  камбала, с раскрытым ртом  и испуганными глазами, будто они  переехали  на одну сторону  только что, наверно чтоб лучше разглядеть покупателя;  небольшие кучки скумбрии точно сортированные по размеру, сияли  перламутрово-синими спинками ;   морские петухи  с разноцветными  перьями-плавниками, что еще не успели  потускнеть на  утреннем  солнце;   мордастые, как сам продавец,  только что  с обиженной улыбкой,   бычки;   мясистые,  темно-коричневые  горбыли;  серебристые, почти с ладошку, ласкирики;  но главная рыба -  кефаль,  и,  как раз и барабулька, которая, впрочем,  лежала на прилавке у всех троих продавцов.
  Софья Марковна многозначительно провела носом над тазиком с барабулькой.
    -Шо вы ее нюхаете?  - Оживился Хохол - Не сумнiвайтеся  дамочки, вона пахне  рибою.
   - И шо  стоит ваша рыба барабуля?
  - Пятерочка за кило – сказал,  хохол,  как отрезал .
  Хохла звали Хохлом совсем не за украинство, а  за его  полный  «бокс», но  с   длиннущим, как в кино   чупрыной.   А он совсем не обижался. Или делал вид.
  Софья Марковна неторопливо посмотрела на двух  других продавцов.  Следующие,  за   прилавком,   стояли  -  дородная продавщица в белой косыночке,  рыжем  клеенчатом фартучке и  таких же нарукавниках,  и  еще,  на удивление, хоть и без пейсов, но классический, в жилетке и шляпе,  совсем не молодой,   но совсем настоящий  еврей.
   -Эта в фартучке,  Федотовна, она  тоже не уступит, у нее муж рыбак, они,  что не продадут – то закоптят.  - Шепотом сказала Софья Марковна. Похоже, Федотовна что-то все же расслышала и сразу отреагировала:
 - И у меня товарищи,  пожалуйста, только полюбуйтеся,  какой выбор – лобанчики, сегодня самые крупные, кефалька – одна к одной, глосики, бычки, ласкирики. Глосиков вот подешевле,  за два рубля отдам.
 -А за    барабулю и у меня пятерочка. И уж конечно не уступлю!  Рыбка свежая, еще утром в море плавала. 
  Тогда Екатерина Николаевна развернувшись спиной к прилавку,  тоже шепотом, но еще тише,  спросила свою спутницу:
 - А Вы теперь хотите сказать, что вон тот старый еврей уступит?
Софья Марковна улыбнулась одними  только глазами, что у нее таки удивительно здорово получалось:
  - Так мы сейчас и проверим. Только ты молчи,  и не торопись. 
  Странный  еврей, стоявший за рыбным прилавком, только лишь почувствовав, что покупательницы направляются к нему - сразу весь пришел в движение и вежливо заулыбался.  У  еврея, рыбный ассортимент  оказался  не менее  богатый.
 Софья Марковна улыбнулась в ответ,  и спросила:
   - А что-то я Вас  здесь давно не видела.
  - Это Как Вы могли меня видеть, если и я себя здесь давно не видел?   
Софья Марковна подошла поближе,  и лукаво улыбнувшись, спросила:
   - Я вот уже очень давно живу, а вот еврея рыбака встречаю наверно первый раз в жизни. 
  - И как вы зоветесь милые дамочки?  - чтоб я вас лучше понимал.
 - Софья Марковна и Екатерина Николаевна. – представились подруги.
   -Ефрем  Эммануилович, к вашим услугам. – поклонился продавец.
  - Послушайте уважаемый Фима.  Ведь можно так?
  - Конечно мадам Сонечка, к вашим услугам!
  - Тогда расскажите мне Фима, как вы  записались  в рыбаки? Разве евреи ловят рыбу?  На сколько,  я знаю  -  Евреи ее едят.
  - Сонечка, кто вам сказал, что Фима  рыбак?  Фима не ловит рыбу, Фима  ее продает. А ловит ее Яша, мой младший брат.  Я вам скажу по секрету, он совсем не еврей.
  -Это как это – брат и не еврей.   – возмутилась Софья Марковна.
- Вы знаете, он совсем не умеет торговать, потому и ловит.
И вообще,  почему нет?  Сонечка вы же слышали за апостола Андрея?  Так я вам скажу, он был чистый еврей,  и хороший рыбак,  пока не связался с есеями.
 - О-о-о  Фима, оказывается,  Вы всё знаете,  тогда давайте поговорим за рыбу.
 - Дамочки, вы не ошиблись,  у Фимы  всегда самый богатый выбор.  Разная рыба плавает в разных местах,   где ей хорошо, а  мой Яша   знает, где ей хорошо, а потому и знает где рыба.  У  Фимы  сегодня кефаль жирная – чтобы жарить почти без масла.  Вы когда-нибудь видели жирную кефаль. Софья Марковна вопросительно посмотрела на продавца, и тот продолжил: 
  - И правильно! Вы ее не могли видеть, потому что жирная кеваль  только у Фимы, а Фимы здесь  давно  не было. А вот Вам еще лучше  - горбыль – можно и варить и солить, а знаете, что это  за чудо, когда он копченый?  Ласкирики , не большие – самое  за  поджарку, на зубках так хрустеть будут – пальчики оближешь.  А вкуснее этой «лопаты» с  хвостом, - продавец указал на камбалу – вообще ничего не бывает.  Но Фима  услышал – вам нужна барабулька. У Фимы  есть барабулька,  за   уху, свежая, только что принесли, если с  ней возьмете пару ершиков, ваши домашние с ума сойдут!
Софья Марковна,   внимательно изучая  рыбу,  искоса посмотрела на продавца:
  -Ефрем  Эммануилович,  Вы говорите свежая,  а у нее уже грустные глазки. 
- Софья Марковна, Вы на мою барабульку  так настойчиво  смотрите, что она уже вас стесняется. Но как только вы ее купите, она сразу развеселится, я уже и не говорю про Фиму.
  Диалог происходил настолько непринужденно, искренне, и без иронии, что обычно серьезная Екатерина Николаевна едва сдерживалась, чтоб не расхохотаться.
  - Фима! Не морочайте  нам голову, Скажите  наконец , что стоит килограмм  вашей стеснительной барабульки?
  -Софья Марковна, - нарочито громко сказал еврей – барабулька сегодня везде по 5.
Екатерина Николаевна несколько разочарованно посмотрела на  Софью Марковну.
Тогда Софья Марковна перешла на полутона:  - Ефрем Эммануилович,  я всё поняла,  вы же можете!   Сделайте так, чтоб нам стало интересно!
  - Фима  сделает все как вы хочете, готовьте  вашу пятерочку - и почти себе под нос пробурчал:  - Фима  знает некоторые фокусы,  вы  будете приятно удивлены,  но только когда придете  домой.   
 На этом, пока Екатерина Николаевна извлекала из кошелька пятерку и тщательно ее разглаживала на столешнице,  продавец  ловко вытащил  из -под прилавка уже заготовленный бумажный пакет,   заполнил его  барабулей,  положил  на чашу весов;  а на другую чашу килограммовую  гирьку.  За его действиями внимательно следили не только покупательницы,  но и Хохол с Федотовной.
   - Что –то это больше килограмма – полушепотом засомневалась Екатерина Николаевна,  вопросительно глядя не Софью Марковну. Софья Марковна, только в ответ сердито шикнула.
  Еврей услышал и весело улыбнулся:  - Будет много – убавим, будет мало – добавим. С этими словами барабуля несколько раз  прибывала и убывала, пока весы не уравновесились в ноль, В  конце концов,  еврей снял пакет с тарелки весов и,  опустив его под прилавок, тщательно завернул, и уже передавая покупательницам пакет с рыбой,  констатировал:  - вот теперь ваша  пятерочка наша, а  барабуля  окончательно  ваша. Дома вы вспомните старого еврея и непременно придете ко мне еще!
  - Спасибо Вам Ефрем  Эммануилович! И хорошей  торговли.  Софья Марковна, принимая пакет, ему вежливо улыбнулась.
 Затем,  Екатерина Николаевна, как заколдованная, молча взяла пакет,  опустила его в сетку.  И только когда женщины  вышли с территории базара, Екатерина Николаевна вдруг остановилась, и озадаченно посмотрела на спутницу:
 - Минуточку!  Софья Марковна – мне кажется,  он нас надул! 
  -Не волнуйся Николаевна, Сонечка видела, то,  что не видел ни кто больше!
  Когда женщины добрались домой,  молодые с детьми.
полным составом гуляли на лавочке.   
Екатерина Николаевна первым делом, с нетерпением  вытряхнула рыбу в тазик.  Килограмм барабульки, судя по всему,  там точно был. Но кроме барабульки  там еще оказался довольно крупный,  в полторы  ладошки  - ерш! Ерш с вытаращенными, блестящими  глазами,  растопырил  плавники и  широко зевнул.  Екатерина Николаевна,  не веря своим глазам,  смотрела на него в упор.
 - Николаевна, не только ты, но похоже и этот ерш не понял, как оказался в твоем пакете! Фима  теперь наш.
 -Хитрый, однако,  Ваш Фима.  За одного ерша приобрел двух покупательниц.
  -Николавна, мне приятно, что он понравился не только мне.