Низкие облака

Жила-была деревенька, может, и ты через неё хаживал. Я бывал, а потому сказываю. Ничем вроде как и не примечательное местечко, как у всех: соборный дом, магазин да церковка. Взял бы святой дух, пошутковал над народом, перенёс бы все их дома да постройки на тысячу километров в какое другое селение, а те домишки, что в далёкой деревеньке были, в это местечко принёс. Об заклад бьюсь, руками бы развели, по избам разбрелись, из чужих самоваров чай попили и дальше жить начали.

Совсем бы можно пройти мимо, но колоколенка звонит, и седобородый служитель креста зовёт всех в свою обитель. А дело всё в том, что областной епископ по семинарской дружбе на выходные дал своему приятелю икону Святой Девы Марии, да не обычную, а Улиацкую.

Слушок, что огонёк, быстро от дома к дому тянется. Люд прознал, какая гостья к ним в деревеньку заехала. С самого утра местные старухи мусолили платочки возле церковки, мужики сапоги начищали, бабоньки платья с косынками готовили. "Радость, да и только!" "Кому ж не хочется к Улиацкой Божьей матери прикоснуться?" "Небось всё про нас знает, что попросим — всё исполнится!" — только и летает словцо, словно перышко по деревне.

А в церковке свечечки горят, воском от счастья плачут. Один к батюшке подойдёт, грехи свои откроет:

— Это же я тогда у вас огурцов в теплице нашибал, вы уж меня простите.

— Бог простит, а боле не делай.

Другая в платочек плачется:

— Я, батюшка, на Святки-то гадала. Ничего, что ль?

— А что нагадала-то?

— А что у вашей коровы двойня родится.

— Ну, может, и ничего... Обойдётся.

Третий повинится:

— Так порою мне не в моготу, батюшка, побью жену, поругаю, вроде легче и жить можно.

— Веру нужно иметь, одной силы мало. Больно-то уж не прикладывайся, больше мимо наровись.

Разошлись все прихожане, остался наш духовник один. Подошёл к иконе и говорит:

— Матушка Заступница Улиацкая Царица, это я — Фёдор, служитель местный... Прости, коли что не так, помолись обо мне...

Помолился, причастился, вышел батюшка на улочку, и казалось ему, что откуда-то сверху смотрят на него девы Марии — и Владимирская, и Казанская, и Феодоровская, а среди них особо светилась Улиацкая.

Тут батюшка щёлкнул себя по лбу, вошёл внутрь и ласково сказал:

— Матушка Заступница. Я-то Фёдор, что во втором доме от реки живёт. С другого конца тоже Фёдор живёт, так его больше все Федькой кличут... Я, пожалуй, напишу... — И написал: "Раб Божий Фёдор, второй дом от реки".

А по небу тянулись низкие облака.