Заговорщики

«Ах так! – подумал Рошфор. – Это придаст делу совсем другой оборот. И если на улицах все так же много народу, то мы постараемся доказать Мазарини, что мы, слава богу, еще способны на нечто лучшее, нежели сторожить заключенных».
                «20 лет спустя»

Пока Рошфор прятался в карете, снабженной гербами семьи де Гонди, и направлявшейся за пределы Парижа, он успел обдумать свои первые шаги на свободе.

                ***
Едва лошади стали, потому что кучка мятежных и очень решительно настроенных горожан оттеснила конвой от тюремной кареты, Рошфор, понял, что настал удобный момент, назвал себя и позвал на помощь.
– Это друг принца! – раздалось в толпе. – Нашего принца! Да здравствует Бофор! Долой Мазарини!
Двери кареты были немедленно сломаны, и изумлённому взору Рошфора предстала сияющая физиономия, в которой он только потом признал Планше, бывшего лакея д’Артаньяна, а ныне почтенного торговца сладостями с улицы Менял.
Нельзя было терять времени: Рошфор лишь приветствовал своего спасителя взмахом руки и веселой усмешкой на губах, а после выпрыгнул из кареты и немедленно смешался с толпой. Он двинулся прочь от патрулей, уже ищущих беглеца, едва не угодил в драку и поживился вполне приличной шляпой, вероятно, потерянной драчунами в пылу потасовки. Безжалостно обломив длинное перо, чтобы не быть заметным и не выглядеть дворянином, он замедлил шаги. Стоило оглядеться. Оказалось, что одно дело – мечтать о свободе, но совсем другое неожиданно оказаться вне тюремных стен без денег, в поношенном до предела платье и без шпаги. Голова шла кругом! Рошфор провел ладонью по щеке: седая щетина придавала ему вид бандита не у дел, но он знал, что за прошедшие шесть лет его вряд ли забыли настолько, чтобы и вовсе не узнать. Узнал же его… Планше! Да-да, это был Планше! И наверняка Мазарини пустит по его следу своих ищеек… Одно радует: маловероятно, что среди них будет лейтенант мушкетеров. С тем Рошфор поплотнее закутался в плащ и надвинул на глаза новообретенную шляпу. Следовало подумать о том, как выбраться из Парижа.
Часа три он проблуждал по улицам, старательно избегая скопления народа, стражников, женщин. Особенно женщин. Толковых и деловых горожанок, а не пустоголовых светских дур… Но надо было еще подумать о том, как утолить голод. Рошфор устал, хотел есть и временами на него накатывали приступы головокружения. “Не хватало еще хлопнуться в обморок посреди улицы”, – подумал он с досадой, и старательно огляделся по сторонам.
Видать, в этот день его личный ангел-хранитель был у него за плечами, не иначе! Должно быть, это он и привел графа на знакомую до каждого кирпича улицу Арфы, где он увидел железную вывеску с изображением оной арфы; кабачок все еще был на месте – дай Бог, и папаша Гро Мартен жив и по-прежнему заправляет своим заведением.
.
Рошфор поплотнее надвинул шляпу и толкнул дверь – зал был почти пуст. Граф, не спеша, прошел в угол и сел, сделав знак хозяину, сидевшему у стойки. Жест гостя был настолько повелителен, что Гро Мартен сполз со своего насеста и поспешил к Рошфору, почтительно, но и настороженно, склонившись перед гостем.
- Как поживаешь, плут, - не скрывая улыбки произнес Рошфор, и слегка сдвинул шляпу: ровно настолько, чтобы кабатчик смог рассмотреть его лицо. И хоть шляпа тут же вернулась на свое место, толстяк успел узнать графа, тихо охнул, и едва удержался, чтобы не перекреститься.
- Узнал? Отлично. Покормишь меня в долг, Гро Мартен?
- Как можно, ваше си..., - кабатчик осекся, увидев приложенный к губам палец. – Всегда рады помочь гостям, - пробормотал он, пожирая графа глазами. – Давненько не имели чести услужить вам, господин.
- Мои предпочтения, наверное, позабыл? – граф не без лукавства подмигнул толстяку.
- Помню, сударь, как есть, помню. Не извольте беспокоиться, сейчас все и подадим, - Гро Мартен метнулся было на кухню, но Рошфор поймал его за полотенце, повязанное поверх объемного брюха хозяина.
- Сделай милость, обслужи меня сам. Мне ни к чему лишние глаза. А потом и поговорим.
- Не желаете отдельную комнатку? – засуетился Гро Мартен.
- А это мысль! – Рошфор встал с уже облюбованного места.
- Тогда извольте подняться по той лесенке, что в глубине зала. Она ведет прямиком в мою квартиру.
Рошфор еще раз бросил быстрый взгляд по сторонам; зал совсем опустел (лучшего момента и не подобрать, чтобы скрыться незамеченным) и, поднявшись по лесенке, толкнул дверь. Чисто выметенная комната, стол, стул, кровать: ничего лишнего, комната явно предназначалась для гостей.
Не прошло и десяти минут, как стол был накрыт. Рошфор довольно кивнул и приступил к трапезе.
- Пока я буду есть, хозяин, расскажи-ка мне, как обстоят дела в Париже. Видишь ли, я только сегодня вернулся из длительного путешествия, и не прочь узнать, что тут у вас происходит, - граф закончил с супом, откинулся на спинку стула, и уставился своим пронзительным взглядом в глаза толстяка-хозяина, уверенный, что получит достоверную информацию.
- У нас восстание, - хитро улыбнулся Гро Мартен, отчего залоснились его румяные щеки.
- Восстание? Какое может быть восстание, если нет у него руководителей, - пожал плечами Рошфор с видом крайнего недоверия, и взялся за жаркое.
- Не судите так скоро, ваше сиятельство. С тех времен, что вы захаживали к нам, как друг его высокопреосвященства, многое изменилось.
- Ты хочешь сказать, что нынешнее преосвященство не вызывает в вас страха?
- Страха? – кабатчик весело расхохотался. – Господин Мазарини вызывает у честных французов только одно желание: повесить его как некоего господина Кончини. И, уверяю вас, у народа найдется для этого крепкая веревка. И даже парочка вязанок сухого хвороста, для пущего эффекта.
- Чем же он вас так допек? – Рошфор принялся за еду, ощущая как тепло от выпитого вина растекается по телу.
- Во-первых – он итальянец, а честные французы не любят, когда итальянцы греют постель наших королев, - подводил базу под свои рассуждения о политике парижский кабатчик.
- Подумаешь! Регентша тоже не француженка! – презрительно фыркнул Рошфор.
- Но она мать наших принцев! – в патриотическом запале выпятил грудь дядюшка Мартен.
- Резонное утверждение, - согласился с последним доводом Рошфор.
- А, во-вторых, итальянец достал нас поборами.
- Вот это куда серьезнее, - сказал Рошфор, пробуя десерт
- Кошелек француза – это его образ жизни, ваше сиятельство, - хитро улыбнулся трактирщик.
- Точнее не скажешь. Но все равно, любой бунт ничего не стоит без руководства, - настаивал Рошфор.
- У нас есть герцог де Бофор, у нас есть принцы, - важно заметил толстяк.
- Даже так, - Рошфор задумался на мгновение. – Но, как я слышал, герцог де Бофор в тюрьме.
Подумаешь! – пренебрежительно махнул рукой кабатчик. – Сегодня он в тюрьме, а завтра, глядишь, и на свободе, и на белом коне въезжает в Париж. Герцогу предсказали, что он убежит до Троициного дня.
- Кто предсказал?
- Колдун Куазель. Он уверен, что герцог де Бофор убежит из Венсенского замка до Троициного дня, как бы хорошо его не стерегли.
- Гро Мартен, - Рошфор посмотрел прямо в глаза толстяку, - ты можешь помочь мне?
- Смотря в чем, господин граф.
- Мне срочно надо выехать из Парижа, но только так, чтобы меня не увидела ни одна живая душа.
Гро Мартен задумался на минуту.
- Это можно устроить, ваше сиятельство. Я попрошу одного человека, чтобы он помог с каретой.
- Выехать в чужой карете? Это было бы прекрасно, в особенности сейчас, когда я не располагаю такой роскошью, как личный экипаж.
- Да, в карете одной важной персоны. Ее не станут досматривать в воротах, достаточно герба на ее дверцах, чтобы ее пропустили. Если вам это так срочно?..
- Чрезвычайно срочно, друг мой.
- Тогда я, с вашего позволения, пойду распоряжусь.
Гро Мартен оставил Рошфора заканчивать свой обед, а сам поспешно спустился вниз и подозвал мальчишку, крутившегося на кухне. Нацарапав несколько слов, он передал записку мальчику и шепнул ему: «Скажи Базену, что это очень срочно».
Не прошло и получаса, как на пороге появился невысокий толстячок. Они с хозяином о чем-то пошептались, потом Базен ушел так же поспешно, как и появился. Жернова завертелись, знаменуя перемены.

Но выехать так быстро, как рассчитывал Рошфор, не получилось. И, рискуя быть узнанным, граф все же решился на небольшую прогулку в Нотр-Дам, где, как он узнал от Гро-Мартена, должен был читать проповедь Гонди. В храме он, неожиданно, натолкнулся на д’Артаньяна, которого не подозревал в набожности. Как оказалось, гасконец срочно искал своих друзей, и недели на поиски, предложенной графом, лейтенанту было слишком много. Это насторожило Рошфора настолько, что он отложил свой визит к коадъютору, решив ускорить свой отъезд.

Арамис как раз закончил очередную проповедь, за которой должен был явиться лакей заказчика. Проповеди господина аббата д’Эрбле пользовались большим успехом не только у прихожан, но что еще важнее – у проповедников, которых Бог не наделил ораторским даром. Арамиса такое положение дел весьма устраивало: куда приятнее строчить текст в уютной домашней обстановке, вместо того чтобы напрягать горло, стоя на продуваемой ветрами церковной кафедре. Деньги он получал за свой труд недурственные, у него была своя клиентура, а в остальном он был свободным человеком, и свою независимость ценил. Никто и ничто не нарушало его личного покоя, если не считать его собственную натуру и червячка неудовлетворенного честолюбия. На любовном фронте все складывалось наилучшим образом, роль духовника герцогини де Лонгвиль не давала ему особых средств, но это компенсировалось тем чувством, которое он испытывал к герцогине, и надеялся, что оно взаимно. Чем старше Арамис становился, тем больше он думал о старости и боялся ее. Он, даже больше, чем в молодости, уделял внимание своей внешности, и старательно скрывал свои года. А, между тем, следовало подумать о своем будущем, и аббат д’Эрбле, вращаясь в своем кругу поэтов и церковных деятелей, искал возможности найти ту ступеньку, которая могла бы ему помочь добавить еще немного жизненного блеска к своей персоне.
Появление Базена в неурочный час, заставило Арамиса нахмуриться. Еще больше удивила его просьба, которую на словах передал ему слуга. Базен, хоть и стал причетником в храме, несколько дней все же посвящал службе у старого хозяина, заодно сообщая ему все новости в столице. Если старый Гро Мартен, который слыл ярым сторонником герцога де Бофора, просит его раздобыть карету на день-другой, это уже новость, которую не стоит игнорировать. Хитрый кабатчик знал, что аббат д’Эрбле может многое, в частности, попросить кого-нибудь из своих высокопоставленных знакомых о небольшой услуге: предоставить карету с гербами.
- Тебе известно, кто хочет нанять экипаж? – спросил только Арамис.
- Нет, но я знаю, что Гро Мартен такую помощь не станет оказывать первому встречному.
«Например, кому-нибудь из бывших друзей покойного кардинала» - подумал Арамис, догадывавшийся о том, что все трактирщики Франции в свое время сотрудничали с людьми Ришелье. – Хорошо, я напишу письмо, ты отвезешь его к господину коадъютору. Думаю, он мне не откажет в такой мелочи, зная мои обстоятельства. Адрес тебе, Базен, известен.
После ухода Базена Арамис глубоко задумался. С коадъютором Гонди у него складывались странные отношения: не то приятельская взаимопомощь, не то соперничество, которое у Арамиса прорывалось порой плохо скрытым раздражением. Он был уверен, что де Гонди не откажет ему в такой мелочи, но для кого он старался, и для кого просил Гро Мартен, которого Арамис помнил еще со времен мушкетерских пирушек? Кто-то, кого кабатчик знал и, возможно, боялся, хотел выбраться из Парижа под прикрытием кареты семейства де Гонди. Но кто?

Лошади у его преосвященства были отличные, кучер свое дело знал, несколько раз они останавливались, давая отдых животным. В карете нашлась и заботливо припрятанная корзина с припасами. Проделав тридцать пять лье, они добрались до Мена. Здесь, не доезжая до ворот города, Рошфор карету отпустил.
В город он вступил пешком, уверенный, что здесь его никто искать не будет. Невольно, воспоминания овладели им, а когда он добрался до знакомого трактира, память услужливо предоставила ему гасконского мальчишку на оранжевом коньке, и рядом – карету с выглядывавшим из-за занавесок прелестным лицом миледи. Картина оказалась такой явственной, такой живой, что он, невольно, остановился посреди улицы. На него тут же обратил внимание хозяин гостиницы, скучавший в дверях, и сразу учуявший в прохожем потенциального клиента.
- Господин желает комнату и обед? – он с поклоном приблизился к Рошфору, - и, подойдя поближе, тихо охнул. – Господин граф, какими судьбами?
- Если ты так легко меня узнал, значит мои дела не так уж и плохи! – Рошфор приосанился. – Желаю и комнату, и обед. Только я несколько поиздержался в дороге, как ты сам видишь, - он двумя пальцами снял шляпу, держа ее за тулью, провел по ней рукавом, и водрузил на голову, дав возможность узреть свою белоснежную шевелюру.
- Проходите, ваше сиятельство, в дом. Вас столько лет не было! А я, когда вспоминаю дни своей молодости, всегда думаю о том молодом человеке, который осмелился скрестить с вами шпагу. Говорят, он сделал неплохую карьеру, - воспоминания не помешали хозяину жестами отдавать распоряжения своим работникам.
- Тебе это откуда известно?
- Один из моих слуг подался в Париж вскоре после его отъезда, и устроился лакеем к той самой даме, что была тогда в карете. Правда, говорит, прослужил у нее всего года три, потом она уехала в Лондон, а дом продали. Но того самого гасконца он не раз у нее в доме встречал.
- Даже так? - Рошфор про себя в очередной раз поразился тесноте мира. – Что же, и где он теперь.
- Все там же, в Париже. Служит у какого-то знатного вельможи.
- И как же зовут этого господина? – Рошфор заинтересовался рассказом скорее в силу привычки, уверенный, что на первый взгляд бесполезные сведения когда-нибудь пригодятся ему.
- Господина не знаю, а моего бывшего слугу зовут Тоби.
 Пока они беседовали, словоохотливый трактирщик привел Рошфора в его комнату, где уже был накрыт стол. Комната была та самая, в которой Рошфор когда-то поджидал миледи, стоя у окна с двумя переодетыми гвардейцами кардинала и отпуская шутки насчет масти гасконской лошадки. Как же давно это было!
Только оказавшись в номере гостиницы, Рошфор понял, насколько он устал, насколько он опьянел от неожиданной свободы. Здесь, в Мене, он мог считать себя в относительной безопасности, и обдумать свой дальнейший путь. Мысль отомстить Мазарини никуда не делась, наоборот, она все сильнее увлекала графа. Но, привыкший рисковать, он в этот раз должен был все хорошо обдумать. Нет, не сторожить он должен Бофора, а освободить его из Венсена, если по-прежнему числил себя в друзьях принца. Странно, что это не было никем сделано до сих пор. Значит, время для этого не подошло: Рошфор, много лет проведший рядом с Ришелье, будучи его доверенным лицом, стоял очень близко к тому, чтобы видеть, как задумываются и как осуществляются политические решения. Бофор нужен будет принцам, нужен будет восставшему народу. Рошфор, сам искусный интриган, кожей чувствовал, что подошло время для больших перемен.
Чутье не обмануло графа: когда ему доложил хозяин, что его хочет видеть какой-то важный господин, Рошфор вздрогнул от радостного предчувствия.
- Проси! – он сжал кулаки, подавляя нетерпение.
- Гонди?
- Рошфор!
Они обменялись крепким рукопожатием.
- Я не спрашиваю, как вы меня нашли, - рассмеялся Рошфор. – Это слишком очевидно.
- Где вы пропадали все это время, Рошфор?
- В Бастилии.
- Бог мой, кто вас туда упек? – немного деланно удивился итальянец.
- Вы не догадываетесь? – Рошфор ухмыльнулся.
- Мазарини?
- Королева руками Мазарини. А кто бы еще стал так мстить?
- И теперь пришло время рассчитаться за все услуги, которые предоставил вам в тюрьме этот тип? Право, мне стыдно, что он мой соотечественник. Но как случилось, что он набрался храбрости вас освободить? – без сомнения, Гонди этот вопрос очень волновал.
- Это не его заслуга. Мне помог старый приятель.
- Кто же?
- Оставим пока в тайне это имя, - уклончиво ответил Рошфор. – Но мне бы хотелось, признаться, заняться делом, более подходящим для человека со счетами к нынешнему кардиналу.
- Именно для этого я вас и разыскал, друг мой, - Гонди довольно потер руки.
- Вы даете мне надежду.
- Я предложу вам нечто, что придется вам по душе.
- Говорите, - Рошфор закинул ногу на ногу, и довольно, точно сытый кот, вытянулся в кресле.
- Вы знаете, что герцог де Бофор вот уже пять лет томится в Венсенской крепости?
- Знаю. Мазарини мне предложил свободу, если я соглашусь быть его сторожем.
- И вы предпочли свободу!
- Я предпочел подумать о свободе герцога, - веско заметил граф.
- Прекрасно! Наша партия…
- Ваша партия? – вопрос прозвучал многозначительно.
- Да, наша партия принцев. Нам нужен герцог, чтобы возглавить восстание против кардинала.
- С радостью присоединюсь к вам.
- В таком случае, мы рассчитываем на вас.
- В чем будет состоять моя роль? – перешел к делу деятельный Рошфор, испытывая в душе почти юношеский восторг от представившейся возможности тряхнуть стариной, и доказать, что он еще способен на многое.
- На данном этапе нам нужны люди, способные разработать план побега и исполнить его. Вы знаете таких?
- Знал четверых. Но я не знаю, где их найти.
- Кто это?
- Один из них, увы, отпадает: это лейтенант королевских мушкетеров, - не скрывая сожаления ответил граф.
- Я знаю его. Но он сторонник Мазарини.
- Он на службе, - пожал плечами Рошфор.
- А остальные?
- Граф де Ла Фер и аббат д’Эрбле.
- С последним я знаком, а о первом наслышан, - оживился Гонди.
- Правда?
- Это он попросил у меня карету для вас, - усмехнулся Гонди.
- Бывают же в жизни совпадения! – восхитился Рошфор.
- Я вас свяжу с Арамисом. А он, я думаю, знает, где найти графа де Ла Фер.
- Будем надеяться.
- Тогда я сообщу аббату, что мы его ждем здесь.

- Так это для вас я добыл карету у коадъютора! – Арамис расхохотался с видимым облегчением. – А я ломал себе голову, кому могло понадобиться исчезнуть из Парижа.
- Я вам несказанно благодарен за вашу заботу, - серьезно сказал Рошфор. – Я очень рад вас видеть, Арамис. Можно я буду к вам обращаться именно так?
- Даже желательно, раз уж я вновь ступаю на тропу войны, как говорят краснокожие в Новом Свете. Признаться, я рад этому и рад нашей встрече. Мы с вами принадлежим к числу людей деятельных, Рошфор, а сейчас самое время вернуться к шпаге и пистолету, в особенности для меня, которому сутана и требник давно уже стоят поперек глотки.
- Я понял, что нам предстоит серьезная работа.
- Настолько серьезная, что я предпочел бы иметь в нашей компании еще одного человека – графа де Ла Фер, - Арамис, точно ожидая подтверждения, оглядел собеседников.
- Атоса?
- Да. У него светлая голова и он из тех стратегов, кто умеет составить подробный план и воплотить его.
- Так у вас нет еще плана побега? – удивился Рошфор.
- У нас пока нет ничего, кроме денег и четкого понимания, что герцог де Бофор не должен далее оставаться в Венсенне, - признался господин коадъютор.
- Наличие средств – это половина дела.
- Безусловно. Для начала мы с вами проедемся к графу де Ла Фер, - уверенно объявил Арамис, точно поездка эта была сама собой разумеющаяся.
- Где он живет?
- В окрестностях Блуа.
- Он в порядке? – вдруг спросил Рошфор.
- Он в полном порядке, - веско ответил Арамис. – Все в прошлом, Рошфор.
- Может быть, попросить его приехать сюда?
- Думаю, лучше нам будет у него в поместье. Там не будет нескромных глаз и чужих ушей, и никто вас не знает, кроме, разве, Гримо.
- Гримо?
- Да, слуги Атоса. Но это верный человек, он умеет молчать и всецело предан графу.
- В таком случае, не будем откладывать наш визит. Но уместно ли появиться у господина де Ла Фер без всякого предупреждения с нашей стороны? – засомневался вдруг Рошфор.
- Атос верен старым друзьям, граф. Он будет рад встрече. И я очень рассчитываю, что в его лице мы найдем верного соратника нашего дела.
Они выехали через пару часов. Гонди вернулся в Париж, чтобы связаться с госпожой де Монбазон, и предупредить ее, что нужные люди найдены.

Рошфор волновался, сумеют ли они убедить Атоса присоединиться к ним, но Арамис, похоже, совсем не беспокоился на этот счет.
- Мне кажется, что не мешало бы пристроить своего человека в Венсенский замок, чтобы иметь четкое представление, где и как содержат принца, - поделился он своими мыслями с Рошфором.
- У нас очень мало времени, и где искать такого человека? – с видимой досадой ответил Рошфор. – Риск для него велик: если его поймают, повесят тот же час: никто не станет церемониться со шпионом.

Атоса они дома не застали: он, как обычно, в это время дня объезжал фермеров - занятие, которое он вменил себе в обязанность проделывать два-три раза в неделю. Встретил их Гримо, который явно обрадовался Арамису, но увидев, кто его сопровождает, слегка изменился в лице. Он узнал Рошфора, несмотря на седину и прошедшие года, но поклон его, был тем не менее почтителен.
- Гримо, а где наш граф, - весело оглядываясь по сторонам, и стаскивая перчатки, осведомился аббат.
- Его сиятельство скоро должен вернуться, - Гримо сделал знак подбежавшему конюху и тот принял лошадей. – Пожалуйте в дом, господа.
По тому, как непринужденно вел себя Арамис, Рошфор понял, что он в доме графа не в первый раз. Он же незаметно оглядывал гостиную, куда их провел Гримо. Цепкий его взгляд отметил и простоту убранства, и тонкую работу старинного серебра на поставце.
- Гримо – управляющий графа, - пояснил Арамис. – Я тоже оставил при себе Базена, как, впрочем, и Портос оставил своего Мушкетона. А вот куда подевался Планше, слуга д’Артаньяна, понятия не имею. Впрочем, я и нашего гасконского друга не видел лет девятнадцать-двадцать. Знаю только, что он служит в мушкетерах по-прежнему.
- Д’Артаньяна я видел, - неохотно признался Рошфор. – Это он забирал меня из Бастилии. А Планше – этот на стороне бунта. Я именно ему обязан свободой – он отбил меня у охраны, сопровождавшей меня в Бастилию.
- Каким образом? – поразился Арамис.
- Он узнал меня, когда меня везли обратно, а поскольку сопровождал меня уже не лейтенант мушкетеров, я распахнул дверцу кареты и позвал на помощь. Вот тут-то Планше и поднял на мою защиту народ вокруг. Услуга за услугу: некогда, с моей подачи, его устроили в Пьемонтский полк, и он не забыл, что я ему протежировал. Благодарность - редкое качество у простого лакея.
- Планше всегда был себе на уме, но он еще и порядочный человек, что не раз нам доказывал.
- Он держит лавку сладостей на улице Менял, - как бы между прочим сообщил граф.
- Учтем на будущее. А вот и граф! – Арамис встал навстречу Атосу, который стремительно вошел в комнату.
Они с Арамисом обнялись, а вот представлять Рошфора аббат не спешил, с интересом наблюдая реакцию обоих.
- Рошфор? – словно не веря самому себе пробормотал Атос, не спуская острого, пронзительного взгляда с графа.
- А вот вы совсем не изменились, Атос, - Рошфор протянул руку и вдруг прижал Атоса к груди. Атос ответил ему дружеским объятием. – Мы ведь состоим с графом в дальнем родстве и встречались в детстве при дворе, - пояснил Рошфор ничего не понимающему Арамису.
- Какими судьбами вы в наших краях, Рошфор? – напрямик спросил граф, даже не бросив вопрошающего взгляда на аббата.
- Ищу друзей. За те шесть лет, что я провел в Бастилии под неусыпным оком Мазарини, я сильно изголодался по общению.
- И по желанию отомстить кардиналу? – расхохотался Атос.
- Вы по-прежнему проницательны, Атос.
- Судя по тому, что доносится до нашей глуши, время пришло? – прямо спросил Атос.
- Да. Позвольте и вам задать прямой вопрос: на чьей вы стороне, граф де Ла Фер?
Вопрос застал Атоса врасплох.
- А у меня есть выбор? – пожал плечами Атос. – По-моему, человек моего склада и положения может выбрать только одну сторону - сторону принцев.
- Тогда у нас одна дорога, граф, - заключил Рошфор.
- Вы собираетесь устроить побег Бофору?
- Непременно, и чем быстрее, тем лучше.
- Своевременное решение, - Атос невольно показал, что и до Блуа новости доходят достаточно быстро. - У вас есть план?
- Только в самых общих деталях, - вынужден был признать Рошфор.
- Вы с дороги, друзья. У вас есть время передохнуть?
- День мы можем себе позволить, - ответил Арамис. – Потом я должен буду вернуться.
- Времени достаточно и для отдыха, и для того, чтобы поговорить.
- Значит, вы настроены решительно, граф?
- Что вы имеете в виду под моей решительностью? – удивился Атос. – Неужто вы хотите сказать, что заполучили меня в союзники?
- А разве нет?
- Я не люблю Мазарини, я не терплю людей его склада, но впутываться в заговор ради господина принца? Я слишком связан здесь со своей землей, со своими фермерами, чтобы бросить все это.
- Граф, - вкрадчивый голос Арамиса заставил Атоса внутренне сжаться. – Граф, положение может измениться в любую минуту. Для вашего воспитанника может не представиться лучшей ситуации для начала карьеры.
Атос резко подался вперед: - Что вы подразумеваете под этими возможностями, Арамис?
- Если вам будут обязаны такие особы, как Вандомы и Роаны, вы можете без проблем просить достойное место для своего протеже, Атос.
- Я бы не хотел быть обязанным этим господам, - Атос презрительно выпятил губу.
- Атос, вернитесь на землю! Сегодня вы ничего не добьетесь без протекции сильных мира сего. Случай для вас просто великолепный: сделать Бофора обязанным вам свободой!
- Принцы неблагодарны, вы, двое, это знаете не хуже меня.
- Атос, если сама герцогиня де Шеврез, как поговаривают, собирается вернуться во Францию, значит пришло время заговоров. Вы избегаете лезть в политику, но вспомните: вся наша молодость была посвящена политическим заговорам, даже помимо нашего желания.
Атос погрузился в размышления, Рошфор и Арамис тоже молчали, только поглядывали на графа, но не торопили его с ответом. Арамис, который был все же в курсе некоторых проблем друга, очень надеялся, что его доводы возымеют действие, а Рошфор терзался любопытством: о каком воспитаннике упоминал Арамис?

Атос был в некоторой растерянности. Положение его воспитанника Рауля де Бражелона в свете внушало ему все большее беспокойство. Виконту должно было исполниться пятнадцать лет, и держать его при себе становилось уже неуместным. Юноше следовало определиться с карьерой. Об этом уже прямо говорил графу герцог де Барбе, с которым они были дружны, на это намекали разговоры в светских салонах Блуа; местные остряки даже пошучивали на этот счет, правда, делая это пока добродушно и зная меру, но Атос прекрасно понимал, что скрывалось за этими намеками. Достаточно было бы одного неуместного слова, взгляда, и он бы не стал сдерживать свою шпагу. Последствия такой опрометчивости были бы фатальны для будущей карьеры мальчика.
Была еще одна причина удалить Рауля: его непонятная привязанность к дочери соседей, восьмилетней девочке. Сердце говорило Атосу, что это не принесет Бражелону счастья, но он все не мог решиться прервать эту связь. Начало военной карьеры было бы отличным предлогом для расставания этих, пока еще детей. Все это следовало бы обдумать не спеша, рассмотрев все «за» и «против», но, похоже, появление Рошфора и д’Эрбле не оставило графу времени на размышления. Заговорщики ждали ответа, выразительно посматривая в его сторону. Но Атосу не хотелось так легко сдавать свои позиции и расставаться с привычным образом жизни; слишком дорогой ценой дались ему этот душевный покой и тихое счастье.
Однако, будто случайно брошенное Арамисом имя герцогини де Шеврез, дало новое направление его мыслям. Когда-то он твердо пообещал самому себе никогда не обращаться к этой женщине, но теперь, если она действительно окажется во Франции, ее помощь могла оказаться неоценимой. Вот кто действительно мог помочь ввести Рауля в свет, дать ему возможность начать свою военную карьеру не с нуля.
Но и он сам может тоже приобрести некий вес в этой политической игре, сможет и сам протежировать в дальнейшем виконту, если примет участие в заговоре и герцог окажется на свободе. Не без его помощи! Во всяком случае, он должен сделать так, чтобы в случае неудачи никто не заподозрил, что между ним и Бражелоном есть какая-то связь. Как ни крути, а к герцогине обратиться придется, если она и вправду в ближайшее время вернется во Францию. Но захочет ли она увидеть и помочь тому, от кого отреклась четырнадцать лет назад? И как подать ей историю, которую она видела в совсем другом свете?

Атос глубоко вздохнул: две пары глаз с нарастающей тревогой следили за ним.
- Пожалуй, мне действительно пора «спуститься на землю», как вы изволили выразиться, Арамис. Интересы моего воспитанника требуют действия. Может быть, вы правы, друг мой: в случае удачи у меня могут появиться возможности как-то влиять на его карьеру. Хотя, признаться, я никогда не обманывался на счет сильных мира сего.
- Атос, но ведь и вы сами… - начал было Арамис.
- Я не оправдал надежд, - иронично скривил губы граф. – К тому же мои жизненные принципы не подходят для света. Однако, если уж вы соблазняете меня таким приключением, учтите, что от этих принципов я не отойду, что бы не случилось.
- В таком случае, перейдем к делу, - заметил, до того хранивший молчание, Рошфор. – Мы зря растрачиваем время на разговоры.
- Атос, так вы с нами? – все еще не веря в удачу, переспросил Арамис. – Вот теперь я уверен в успехе нашего предприятия!
- Арамис, не радуйтесь слишком рано. Мы еще ничего не решили конкретно, - остановил его граф.
- Но вы с нами, а втроем мы горы свернем!
Атос улыбнулся, печально и недоверчиво.
- Да, я с вами, но время драгоценно и не стоит его растрачивать попусту, как правильно отметил граф.
Рошфор и Арамис радостно переглянулись: Атос был по-прежнему человеком действия.
- Итак, что у вас уже подготовлено? – спросил Атос, когда отдохнувшие и повеселевшие, будущие заговорщики собрались в саду у графа.
- К сожалению, пока нам твердо обещаны только финансы. Герцог де Монбазон (а вернее, его супруга), обещал щедро финансировать побег.
- И как вы себе представляете сам побег?
- Нам кажется, что прежде всего нужен свой человек, который мог бы внедриться в охрану Бофора.
- И от него мы бы узнали, где точно держат герцога, каковы пределы его личной свободы, каков его распорядок дня, какова топография замка и прочая, не так ли? – с ходу выдал им условия плана граф де Ла Фер.
- Именно. Но где найти такого человека?
- Будем искать.
Арамис и Рошфор вновь обменялись взглядами, но уже с надеждой.
В эту минуту на дорожке показался какой-то молодой человек, и на лицо Атоса набежала тень, точно с появлением этого юноши он что-то вспомнил. Зато Арамис мгновенно помрачнел, и, заложив руки за спину, отошел в сторону, делая вид, что его страшно заинтересовали кусты роз.
- Позвольте представить вам виконта де Бражелон, моего воспитанника, - сказал граф. – Виконт, это мой старинный знакомый и кузен граф Рошфор. А господину д’Эрбле я вас уже как-то представлял, вы должны это помнить.
- Конечно, я помню этот день, - очень серьезно ответил виконт, с улыбкой почтительно кланяясь Арамису, который с ответил на его поклон рассеянным кивком. – Господин граф, - Рауль поклонился Рошфору с самым непринужденным видом, - для меня большая честь быть представленным вам.
- Граф, - обратился он к Атосу, - я был на ферме: все в порядке, мельница уже исправно работает.
- Очень хорошо. Вы можете заняться своими делами, Рауль, - Атос кивнул, отпуская юношу, и тот быстрым шагом направился к дому.
Рошфор смотрел на эту сцену едва не вытаращив глаза, искоса бросая взгляды то на Атоса, то на Арамиса, и поражаясь мимике на их лицах: досада и смущение аббата никак не вязались с озабоченностью и любовью, с которой Атос смотрел на своего воспитанника.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы усмотреть в сходстве опекуна и воспитанника нечто большее, чем простое опекунство.
«Подумаю об этом на досуге» - решил Рошфор, бросив последний взгляд на погрустневшего Арамиса.
- Так на чем мы остановились? – вернул всех к делам Арамис.
- На том, что нам нужен свой человек у герцога. Надежный, не болтливый и способный войти в доверие к охране герцога.
- В свое время мы использовали своих слуг для дел, в которых сами не могли принять непосредственное участие, - припомнил Арамис. – Но на такое дело я бы не стал посылать Базена: он любопытен, он предан мне, но он уже не станет рисковать своей шкурой, находясь так близко к церковному амвону.
Атос ничего не сказал, он напряженно обдумывал появившуюся у него мысль.
- Я могу взять на себя связь, - предложил Рошфор. - Я умею перевоплощаться, как вам известно, и для меня сыграть роль монаха или огородника в качестве связного, не представляет трудности. А еще я неплохо знаю дворецкого герцога; думаю, он нам может пригодиться.
- Я подумаю о подставах для побега, и попробую раздобыть чертежи Венсенского замка, - определил свою долю участия Арамис.
- Отлично. А мне надо кое с кем переговорить: - сказал, наконец, граф. – потом я вам дам ответ.
И Рошфор с Арамисом обменялись уже торжествующими улыбками: Атос не бросает слов на ветер, он что-то задумал.

- Гримо, - Атос указал на кресло напротив, - садись, нам надо обсудить одно предложение. Садись, тебе говорят, сейчас мне надо поговорить с тобой не как с управляющим, а как со свободным человеком. Мы с тобой слишком давно знаем друг друга, чтобы ходить вокруг да около. Я собираюсь принять участие в одном деле… - увидев почти испуг в глазах верного Гримо, он ободряюще улыбнулся. – Ну, не пугайся, все не так страшно, речь идет об освобождении из тюрьмы одного человека.
Гримо покачал головой с таким сомнением, что стало ясно, что Атосу его не переубедить.
- Видишь ли, Гримо, есть возможность освободить принца де Бофор, но для этого нужен человек, способный изнутри, из Венсенского замка, передавать тем, кто будет готовить побег, точные сведения. Человек этот должен быть храбр, изобретателен, уметь быстро приспосабливаться ко всем изменениям в обстановке рядом с заключенным и, что немаловажно – быть неподкупным. Услуги его будут щедро оплачены, но мы должны быть уверены, что никто другой не сможет его перевербовать. Я, грешным делом, подумал о тебе, но никому ничего не сказал, пока не переговорю с тобой. Я не подгоняю тебя, но и не могу дать тебе много времени на решение. Подумай, это твой выбор, только тебе решать. Предупреждать тебя о молчании я не стану – ты не из тех людей, кого следует просить держать язык за зубами.
Гримо задумался на минуту, потом поднял глаза на хозяина.
- А виконт? – спросил он.
- Что виконт? – не понял граф.
- Если что, с кем Рауль останется? – едва слышно произнес Гримо.
Атос вздрогнул: все же он не ожидал такой глубины привязанности к своему воспитаннику даже у верного слуги. На какое-то мгновение ему стало не по себе: он впутался в серьезную авантюру, словно забыв, что у него есть за кого отвечать, и вот простой человек, слуга, уже не в первый раз дал ему почувствовать, что мальчик дорог не только ему.
- Я думаю о Бражелоне, не беспокойся. Судьбу его я устрою прежде всего.
- Я согласен, - успокоившись насчет своего любимца, и всецело доверяя словам графа, промолвил Гримо.
- Не спеши, подумай!
- Я согласен, - упрямо повторил Гримо, и Атос почувствовал, словно с души свалился какой-то груз. Впрочем, на его месте тут же возник другой – чувство ответственности за все, что они затевают.

Цепочка знакомств и связей вскоре вывела на Ла Раме, коменданта Венсенской крепости, и Гримо приступил к новым обязанностям сторожа при особе герцога де Бофор.