Вспышка. Каждому - СВОи. Поле Бредли

Тогда весной у музыкантов он сказал Олечке, что они защищены.  Не то чтобы это было неправдой. Вопрос был, какой ценой. И этот вопрос мучал его все это время.

И вот уже три почти месяца с тех пор как музыканты отбили  Соледар, а его бойцы  героически, реально героически отбивали локальные атаки на всем протяжении такой длинной и такой сложной линии обороны. Он думал. Думал, как уменьшить потери,  где и чем ещё укрепить ЛБС.

Обещанное весеннее наступление грозило перетечь в летнее. Напряжение не отпускало, ребята нервничали и каждый день ждали, вот сегодня, вот сегодня.

Понимая, что битва предстоит  та ещё,   генерал  расписал своему штабу где находиться.

Для укрепления боевого духа так сказать, ну и для  лучшей координации.

Командиры без вопросов переехали на первую линию.  На командных пунктах для них даже специально организовали по земояночке.

Сам  он выбрал для себя  КП ,  где чувствовалось главное направление удара. Где ожидали прорыв.

Хохлы тянули, он ждал. В какой-то день он понял, что больше ничего сделать не может, и просто остановился. Попросил адъютанта не будить без особой нужды, закрылся у себя в землянке и проспал сутки.

Контрнаступление началось только 4 июня.

Вначале они провели разведку боем, попытались определить узлы сопротивления и схему обороны наших частей.

Хохлы поперли поздно вечером, элитная бригада, вооруженная танками Леопардами и «Брэдли» начала выстраиваться тремя штурмовыми колоннами в которых пацаны - разведчики насчитали около ста пятилесяти танков, БМП и инженерных машин.

Впереди шли машины разминирования, которые должны были проложить путь в минных полях.

Уже когда вся эта армада выстроилась генерал подумал,  что вот он, настал судный час для страны. Мысленно перекрестился,  помянул всех святых, родных, и такую мать заодно.

 Если его лучшая сорок вторая дивизия не выдержит первого удара, то прорыв фронта  будет практически неминуем.

А там за ними - Крым, Азовское побережье, Мариуполь, Бердянск. Все завоевания первого года,  таких тяжёлых боёв.

А за хохлами - вся военная машина НАТО, силы  Европы, деньги Запада.

Такая вот цена сражения.

Во время артподготовки «Хаймарсы» били, и очень точно, по выявленным блиндажам и окопам переднего края и,   казалось, выполнили свою роль. Земля была буквально перепахана ракетами и снарядами.

Но когда колонны 47-ой ломанулись -  из полуразрушенных окопов выползли его  «гладиаторы».  ПТУРщики начали мочить машины разминирования и  буквально выкосили их своим огнем. Такая стояла задача. Значительная их часть погибла в ту ночь, но задачу они выполнили.

«Тральщики» ВСУ были уничтожены, а одна из колонн начала расползаться по минному полю, где американские и немецкие машины подрывались одна за одной.

Генерал, находился  буквально в двух километрах от места сражения, и видел, как отчаянно и смело сражаются его парни, как погибают,  и как блестяще выполняют задачу!

А большая часть полка к тому моменту состояла из бывших донецких ополченцев, теперь уже российских военнослужащих. Самых опытных, самых матёрых бойцов, воюющих ещё с четырнадцатого года.

Многих он награждал,  знал в лицо,  старших по позывным. И они только что спасли страну. Ценой своих жизней. Такая вот правда войны.

Это трудно объяснить, но генерал  облегченно вздохнул и подумал —  что они спасены...   

А к утру только на одном из полей, которое потом  назвали «поле Брэдли», насчитали около двадцати уничтоженных машин противника. 

Картинку полюбили СМИ. И он потом часто натыкался  на эту картинку то в интернете, то в телевизоре. И каждый раз проваливался в тот день, вернее в ту ночь, когда решалась судьба сражения, фронта,  победы наверное нет, но большого отрезка войны.

И по большому счету именно  тогда его парни,  воины сорок второй дивизии поймали свой кураж, а противник впервые дрогнул, что может быть и стало тем самым коренным переломом в войне, о котором все так любят рассуждать сегодня...

Но пока генерал об этом ещё не знал.