Чужая игра Глава 9

   Медведь стоял возле распахнутой водительской двери вездехода и на вы-тянутой руке держал горсть песка. Крупинки тоненькой струйкой сыпались меж пальцев, и подхватываемые порывами ветра уносились прочь, достигая земли в нескольких метрах от Нагорного. Он заворожено смотрел на этот процесс, словно видел в первый раз.
- О чем задумался? – спросил его Андрей, подходя к вездеходу.
- Я вот смотрю на этот песок и пытаюсь понять, как можно из него, пусть только внешне, создать точную копию человека, со всеми присущими ему анатомическими особенностями и оттенками кожи, характерными живому человеку. Причем копию, которая сама двигается и даже говорит. Какие физические основы нужны для такого, не побоюсь этого слова, чуда.
- Хороший вопрос. Но врят ли кто сейчас тебе сможет дать ответ.
- А все равно, - Дима разжал пальцы и стряхнул с руки остатки песка. – Теперь наша задача вновь найти город. Господи, как просто «найти город», как будто мы собираемся в сачок изловить бабочку. Я иногда задумываюсь, куда мы попали, здесь все законы летят в тартары. Для создания живых объектов используется совершенно непредназначенный для этого материал. При всем том, чудеса уже скоро начнут набивать оскомину.
- Наверное не сами чудеса, а то, что мы не в состоянии дать всему происходящему логическое объяснение. – сказал незаметно подошедший Натан. – Мне кажется, если мы узнаем правду, то она окажется вполне объяснимой с нашей точки зрения и нам останется лишь в бессильной злобе стучать себя по лбу, удивляясь, почему мы не догадались раньше.
- Твои слова, да …впрочем, не будем об этом. Нехорошо делить шкуру не-убитого медведя. Давайте рассаживаться, надо до жары побольше проехать.
- А вот интересно, этот город попадется нам в дневном свете? Ведь может так оказаться, что к себе он пускает лишь по ночам. – Натан забрался на заднее сиденье с ногами. Сейчас он один занимал оба места и поэтому расположился с максимальным комфортом.
- Поехали, - дал отмашку Андрей и вездеход медленно протиснулся сквозь узкий проход в силовом поле. Вырвавшись наружу, Нагорный дал по газам и вездеход, поднимая позади себя шлейф песка и пыли, стремительно рванул вперед, чтобы через несколько минут оказаться едва различимой точкой, постепенно пропадающей за линией горизонта.
- В этих секторах мы уже были, - сказал Никонов, пальцем указывая на кар-ту навигатора. – По моим прикидкам, от нас прячут город путем беспардонного влезания в навигационную систему. Мы, как слепые котята, кружим на месте, даже не подозревая об этом. Отвлечем внимание противника. Для начала обследуем соседние сектора. Вот туда мы и поедем. – Андрей ткнул пальцем в обозначенное место. – Наберемся терпения, ибо, что-то мне подсказывает, задача не так проста, как хотелось бы.
И действительно, в течении всего дня они вспарывали колесами девствен-ную почву пустыни, останавливаясь на небольшой отдых с перекусом. Остальное же время им приходилось всматриваться в постоянно меняющийся и в тоже время неизменный желтовато-серый пейзаж, невысокие гряды гор окружавший их со всех сторон, до ряби, до слезотечения в глазах. Все было напрасно. Ни города, ни намека на его нахождение среди бескрайних просторов пустыни. Вот уже огненный шар солнца коснулся горизонта, предвещая скорые сумерки и наступающая им на пятки ночная тьма.
- Все, стоп Медведь, - сказал Андрей. – Большой привал. Как окончательно стемнеет, немного покатаемся, а пока всем отдыхать.
- Может быть стоило его поискать там, где мы уже были? – вопрошал Дмитрий вслух, не поворачивая головы. – Стоит он на своем месте, и никто его не прячет.
- Я не знаю, как тебе объяснить. Может это шестое чувство, может что-то другое. Когда мы первый раз засекли город и еще не знали, что это, он, на мой взгляд, не желал, чтобы мы его посетили. А в следующую ночь он сам бросился наперерез. И возвращались мы тем же путем, и желание разгадать тайну ночного свечения у нас притупилось. Тем не менее, в тот момент город решил, что пора познакомить нас с собой.
- Не слишком ли умен город? – влез в разговор Натан. – Так можно договориться до того, что деревья в нем философы, а кустарники – поэты. Про железобетонные конструкции я молчу. Как минимум академики, причем в каждой отдельной узкой области. Но ведь это же бред, согласитесь со мной.
- Бред то он бред, но кому расскажи про спрятанный в пустыне город, подумают, что в сумасшедшем доме день открытых дверей.
- Собственно говоря, почему мы решили, что у данного селения есть такая особенность? То, за чем мы гонялись пол ночи и так и не догнали, возможно, вообще было что-то другое.
- Слушай, Натан. С тобой, как с ребенком, все надо разжевать – прогудел Нагорный.
- Ладно, не гунди. Я всего лишь предположил.
- Прошу заметить, кто-то не отдельные здания от нашего взора прячет, а весь город, со всеми домами, инженерными сетями, дорогами, скверами и парками. Голова кругом идет, стоит подумать, как это вообще возможно, - произнес Андрей. – Чует мое сердце, к концу пребывания на этой планете нас больше ничем не удивишь. Ладно, хватит балаболить, надо отдыхать.
На черном небе заблестела россыпь звезд. Еще теплый, не успевший остыть ночной ветерок приятно ласкал кожу. Медведь вылез из вездехода и внимательно осматривал окрестности. Но, сколько бы он не напрягал зрение, ничего интересного не заметил. Стояла тишина, та оглушительная тишина, когда даже негромкий звук бьет по ушам и взрывается в мозгу.
Дима стоял, широко расставив ноги и сунув руки в карманы. Он в последний раз осмотрел окрестности и уже было собрался залезть на водительское место, как в одночасье все изменилось. Не было ни вспышек, ни молнии, гром не грохотал, лишь вдруг, вспыхнул свет и прямо перед ним появилась асфальтовая дорожка, начинающая прямо из песка. Дорога уходила вдаль, и терялась среди домов и деревьев. В одночасье, как будто кто-то невидимый включил свет, появился давнишний город.
- Он сам нас нашел, - без энтузиазма в голосе произнёс Андрей, вылезая из вездехода.
- Не нравится мне все это, - вторил Натан. – Как будто он подслушивал наши мысли.
Нагорный вел вездеход медленно, пытаясь разглядеть что-то необычное и новенькое для себя. Но это был все тот же город, с идеальными строениями, дорогами, улицами и скверами. Везде, где только возможно, яркие источники света, превращая ночь в день. И как в первый раз, ни одного человека и машин рядом. Медведь привычно свернул на уже знакомую улицу и припарковался возле отеля.
За стойкой регистрации находилась все таже девушка. Она мило улыбнулась вошедшим:
- Добрый вечер, господа. Ваши номера ждут вас. Вот ключи.
Еще подъезжая к гостинице, Андрей обратил внимание, что следы разрушений убраны, и ничего не напоминает об их поспешном отступлении. Вокруг царит безукоризненный порядок, как будто ничего и не было.
- Прошу прощения за некоторое доставленное позавчера неудобство, - расшаркался Никонов, беря ключи.
- Простите?
По лицу девушки было видно, что она не в курсе, за что Андрей пытается извиниться.
- Мы там малехо набедокурили, - пояснил он. – Там, в ресторане.
- Господа, - сказала девушка, немного подумав, - я не знаю, о чем вы говорите, но, от лица администрации отеля, хочу вас заверить, что любое пожелание клиента для нас закон.
Андрей понял, что тут не о чем говорить. Либо она не знала о происшествии, либо…, либо этого никогда не происходило. Во всяком случае, с ее точки зрения. «Черт побери, - размышлял Андрей, поднимаясь в номер. – А какой в таком случае правильный взгляд? То, что он видит, чувствует, осязает, совершает определенные поступки – это одно, один мир. А то, как действует служащий отеля, его убеждения и поступки, вытекающие из обстоятельств и служебного долга – совсем другой мир, и эти два мира, идя бок о бок, не соприкасаются друг с другом, быть может даже противореча между собой и в тоже время, не мешая противоположной стороне…» 
Номер встретил Никонова прохладой кондиционера. Скинув ботинки, он сразу прошел в спальню. Как и в прошлый раз, здесь на него напала сонливость. Андрей, преодолевая зевоту быстро разделся и нырнул под одеяло. Свежесть простыни и пододеяльника приятно холодили тело. Перевернувшись на бок, он поудобнее устроился и тут же уснул.
…-Ники, Ники, - голос раздавался со всех сторон одновременно. Четкий, с легкой хрипотцой мужской голос как будто звал за собой.
Андрей, как затравленный зверь озирался вокруг. К своему удивлению, больше не было фешенебельного номера отеля, удобной двухспальной кровати, а было огромное поле из красного лугового клевера. На чистом, без единого пятнышка облаков, голубом небе невыносимо ярко блестел диск солнца. От жары в воздухе дрожало марево. Вдалеке, со всех сторон темнел лес. Куда ни кинь взгляд, никого нет, даже птиц не видать. И был только голос. Он шел ото всюду: рушился с небес, поднимался с земли, нападал справа и слева, звучал спереди и сзади, заунывно бормоча только одно слово:
- Ники, Ники, Ники…
Никонов ничего не понимал. Ему было жарко, пот струился по лбу, стекая по щекам, он чувствовал, что футболка насквозь промокла на спине и груди. Жарко ему было не только от палящего солнца, напряжение последних дней и выкрутасы планеты вышибли былую уверенность в своих силах, заменив, пусть на время, пусть только чуть-чуть страхом, обычным животным страхом, который он никогда не позволял себе показать другим. А сейчас, сейчас он чувство-вал, как первобытный липкий ужас пытается поселится в его душе. Он хотел кричать, но из горла вырвались лишь негромкие, нечленораздельные звуки. Сколько бы он не пытался высмотреть невидимого обладателя голоса, все попытки были тщетны. Физически присутствовал лишь голос, он не отступал и не нападал. Он просто звал за собой невидимую Ники, и в этом голосе, если при-слушаться, звучали нотки безысходности:
- Ники, Ники, Ники…
Андрей побежал. Он двигался ровно, мощно, сберегая силы, удерживая взятый на старте темп. Но это не помогло. Голос не удалялся и не приближался, словно он был не со стороны, а в самом молодом человеке. Убедившись в полной бессмысленности убежать от назойливого голоса, Никонов остановился и зажал уши ладонями, в надежде перестать слышать хоть на какое-то время эти вопли. Но и это не помогло, и тогда он, пытаясь заглушить ненавистный голос, кричал что было сил, но как ни напрягал он горло, никакие звуки не удалось извлечь. Уставший, раздраженный стоял он среди цветов, оглядываясь, как затравленный зверь, мучительно пытаясь понять, откуда идет этот голос, какое отношение он имеет к нему, и к еще более неизвестной Ники. Эти размышления были прерваны внезапно наступившей тьмой и ощущением полета, который продолжался недолго. Открыв глаза, Андрей понял, что вновь лежит в кровати, а в окне задребезжали серые, предрассветные сумерки.
К своему ужасу, Никонов понял, что это опять не его номер в гостинице. Комната была небольшой и кроме кровати, на которой он лежал, напротив стояла древняя ламповая радиола и ее передняя панель светилась зеленым, умиротворённым светом. Крышка поднята и с тихим шуршанием крутилась виниловая грампластинка. Заевшая иголка возвращалась в одно и тоже место и из динамиков доносился мужской голос с легкой хрипотцой, жалостливо повторяя одну и туже фразу:
Ники… Ники… Ники…
Андрей, откинув одеяло, резким движением принял сидячие положение. Вытянув руку, он нажал на клавишу выключения. Панель погасла и наступила гнетущая тишина.
Чем больше присматривался Андрей, тем больше он понимал, что комната ему знакома, что здесь он уже бывал и бывал не раз, и даже не один день провел тут. Он напрягал память, пытаясь вспомнить, но, смутные картинки крутились в мозгу, не приближая к истине. И тут он вспомнил, словно это было вчера, с подробностями, с ощущениями тех далеких дней, когда он, еще совсем сопляк, недавно вернувшийся с армии, сидел здесь, на этой вот кровати, и дрожал, как осиновый лист.
Это была комната в густонаселенной коммуналке, небольшая, всего метров шесть или чуть более, он даже не задумывался о размерах жилища. Здесь была кровать и радиола, используемая исключительно в качестве стола. Этого вполне хватало. Комната была нужна ему, чтобы отлежаться на дне, чтобы его никто не мог найти. Даже родители не знали, где он находится. Андрей лишь накануне позвонил с телефона-автомата домой и предупредил, что вернётся не раньше, чем через неделю. Сотовых телефонов в то время еще не было, поэтому внезапных звонков ожидать не приходилось. И родителям спокойнее, по крайней мере не будут раньше времени поднимать панику.
Никонов в бессильной ярости вновь лег и только сейчас обнаружил, что находится в верхней одежде и без обуви. В полной прострации он разглядывал надетую на нем светлую рубашку. На правой манжете он обнаружил несколько небольших бурых пятнышек, по внешнему виду напоминавшие следы крови. Когда он разглядывал пятна, он вдруг почувствовал, что сбоку, под рубашкой, за ремнем, ему что-то мешает. Он сунул руку за пояс и на свет божий извлек пистолет. Черно-синяя вороненая сталь, коричневая накладка рукоятки – до боли знакомый облик ПМ, используемый при первом заказе. После он избавил-ся от ствола, утопив в глубоких водах реки. Мастерски владея этим не самым совершенным оружием, Андрей на деле, а не на словах доказал, что грозность пистолета не только в технических характеристиках, сколько в умении им вла-деть.
Андрей извлек магазин. Трех патронов не хватало. Передернув затвор убедился, что патрона в патроннике нет. Понюхал ствол. Кислый запах пороха ударил в нос. Пистолет использовали и использовали явно по назначению. Хотя… кто-же его знает, может просто попалили в небо? Хорошо, если бы так.
Что-то нехорошее зашевелилось в душе. Он не знал почему, но был совершенно уверен, что это он сам применил недавно оружие как надо. Но вот где и когда вспомнить не мог. Если брать тот первый заказ, тот ствол давно уже должен пребывать в нерабочем состоянии, даже если сейчас его извлекли из воды. Это явно другой.  Никонов посмотрел на затвор, чуть выше рычага затворной задержки. Там были выбиты буквы и цифры: ОД 815.
Это несомненно был тот самый пистолет. В идеальном состоянии, хорошо смазанный, явно никогда не имеющий дело с долгим пребыванием в воде. Ду-мать больше не хотелось. Андрей запихал пистолет под подушку, подальше с глаз долой. Мысли, хоть какие-нибудь мысли не шли в голову. Он не понимал, как очутился здесь, откуда появилось то, что по всем законам физики давно должно исчезнуть из этого мира. Он не понимал, зачем все это, что требуется от него, почему прошлое вторгается в реальность какими-то кусками, не связанные между собой, и из-за этого приходится ломать голову в попытке нащупать хоть какое ни будь логическое решение.
Надо было что-то делать. Но, что именно? Никонов встал и стал ходить ту-да-сюда по комнате. Полтора шага туда, полтора обратно. Спутанным мыслям это не сильно помогло. Тогда он одел ботинки, которые оказались под крова-тью, накинул куртку, висевшею на крючке на двери и спрятав, на всякий случай пистолет под матрас, покинул комнату.
Плана у него не было. Выйдя на улицу, он побрел туда, куда глаза глядят. Стоял серый теплый сентябрьский день. В массе своей еще зеленела листва, лишь изредка виднелись желтые и красные проплешины среди листьев. С низ-ких, черных туч накрапывал мелкий дождик, который быстро и незаметно превращал человека в промокший насквозь пузырь. Не смотря на ненастную погоду и поздний утренний час, народу на улице было более чем достаточно. Хмурые прохожие, спрятавшись под поднятыми воротниками плащей и опущенных полей шляп, под разноцветными куполами зонтов, медленно, как лавина, двигались вдоль тротуаров, шлепая ботинками по ручейкам и лужам на асфальте. И эта серая, безликая масса неслась вперёд, ничего не видя и не заме-чая вокруг. Андрей влился в эту биологическую бездну и тут же стал ее неотъемлемой частью.
Подняв воротник куртки и слегка ссутулившись, держа руки в карманах, он шел вперед, не разбирая дороги, думая лишь о том, чтобы не наступить на пятки впереди идущему человеку. Мимо него проплывали здания, с шумом по дороге проносились автомобили, порой обрызгивая прохожих, которые не сбавляя хода громко ругались на чем свет стоит, нетерпеливо бибикали клаксоны, слышались зазывные вопли торговок, примостившихся со своим скудным скарбом под навесами и резкие трели свистка регулировщика на перекрестке, визг тормозов и шум дождя – все эти звуки, то распадаясь на отдельные шумы, то вновь сливаясь в один монотонный гул сопровождали Андрея, пока тот шел в серой, безликой толпе, шел туда, куда вела его судьба.
Неожиданно улица закончилась, дальше вела вытоптанная сотнями ног тропинка среди травы и мусора. Она вилась меж кустарников и редких чахлых деревцев, пропадая где-то в дали, среди полуразрушенных кирпичных зданий и пробивающего среди бетонных плит молодняка всевозможных растений. Серая масса прохожих растеклась кто вправо, кто влево, по главным городским магистралям. Ни у кого из них не оказалось дела в этом тупике. Лишь Андрей в гордом одиночестве стоял на тропинке, размышляя, что ему делать там, среди заброшенных, полуразвалившихся помещений бывшего завода. Какая-то внутренняя сила толкала вперед, словно там его ждал ответ на все его вопросы. Медленно переступая ногами, он двинулся вглубь. Он миновал несколько длинных зданий с выбитыми стеклами и перекошенными, темнеющими рамами. При его появлении вспорхнула большая стая птиц и закружила у него над головой, шумно махая крыльями и недовольно курлыкая, как будто прогоняя незваного гостя. Никонов даже не пытался понять, что это за птицы. Птицы и птицы, и бог с ними. Он шел, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о выпирающие из земли корни и валяющие ветки.
Андрей двинулся быстрее. Миновав еще несколько полуразрушенных корпусов завода, он вступил в самую отдаленную и дикую часть территории пред-приятия. Здесь и в лучшие времена, когда завод работал, было достаточно дико и не устроено, а сейчас сплошной стеной стоял лес, разросшийся так, что лишь с большим трудом можно было протиснуться меж деревьев и кустарников. Нико-нов пролез меж кустов и уже собрался выбраться на огромную поляну, как увиденное заставило его осторожно сомкнуть ветви и отступить назад.
Там, на поляне было оживлено. Посреди возвышалось одинокое одноэтажное здание. Как и везде, в нем не было ни одного целого окна и двери. Запустение просматривалось на расстоянии. Но не это привлекло Андрея. Рядом стояла черная санитарная машина, с закрашенными боковыми стеклами и два легковых автомобиля полиции с включенными проблесковыми маячками. Полицейские, спрятавшись в плащ-палатки от дождя, сновали туда-сюда с озабоченными лицами. Дюжий санитар, в белом халате, без куртки, распахнув задние двери машины, доставал складные носилки.
Вид у полицейских был суров и непреклонен. Один из них с кем-то вяло ругался по рации, негромко говоря в микрофон. Отпустив кнопку, он, среди треска разрядов слушал ответ и ответ этот явно его не удовлетворял, судя по недо-вольному выражению лица.
Тут же, возле входа в помещение, топтались двое в гражданском – невысокий мужчина в черном плаще, лет пятидесяти, с окладистой русой бородой и усами. Собственно, из-под купола зонта, который он держал в руке, лишь это и было видно. Второй мужчина был статен и высок ростом. Одет он был в серые джинсы и темную толстовку с капюшоном. Сейчас капюшон был накинут на голову, скрывая черты лица. Он стоял нахохлившись, спрятав руки глубоко в карманы промокшей куртки. Мимо них несколько раз сновали полицейские, санитар покатил носилки внутрь здания, но гражданских никто не пускал в помещение, и судя по всему, уйти им тоже не разрешалось.
Андрей, надежно скрытый за листвой, стоял тихо, боясь шевельнуться. Не-хорошие предчувствия будоражили его. Он догадывался, нет, был абсолютно уверен, чье тело находится в заброшенном здании. Никонов вспомнил тот день до мельчайших подробностей. Он, шестым чувством, всей своей кожей понимал, какая картина сейчас скрыта от его глаз кирпичной стеной.
Наконец, полицейские, санитар, даже гражданские, прошли в дом. Лишь в одном автомобиле, откинувшись на спинку сиденья, дремал водитель. Больше никого не было. Андрей, придерживая ветки, осторожно продирался сквозь кустарник, обходя здание. Он хотел найти такое место, где ему было бы видно, что происходит внутри.
Когда он оказался на противоположной стороне дома, напротив зияющих огромными дырами окон, все, что он мог наблюдать, так это спины людей, сгрудившихся вокруг чего-то, которое так и осталось неведомо Андрею.
Хоть он и не видел, что там разглядывают люди, Андрей прекрасно знал, какая картину наблюдают служивые. Знал, как будто это произошло в течении последнего часа, а не пятнадцать лет назад.
Это случилось давно, словно не в этой жизни. Андрей, по молодости и глупости задолжавший барыге и не вернувши вовремя долг, силой был доставлен сюда. Бандиты хотели как следует напугать паренька, но все пошло не так. Их было двое, один все время угрожал оружием, приставляя ствол к голове молодого человека, а другой периодически наносил удары в область туловища. Что первый, что второй, судя по всему, больше брали на испуг, чем могли причинить вреда. Удары второго, хоть со стороны казались эффективными, на самом деле не вызывали особой боли. А уж первый, тот, что с пистолетом, похоже вообще не держал оружие до сего момента. Даже связать толком не смогли, Андрею понадобилось несколько минут, чтобы освободить руки от пут, и он не спешил об этом сообщать двум придуркам.
Так было с одной стороны. А с другой, неизвестно кто придет к нему в следующий раз. Денег он еще не надыбал. И от безысходности он сделал, то, что сделал. Он просто отобрал пистолет и пристрелил владельца. Затем замочил дружка. На это ушло ровно две пули и десять секунд времени. Третью использовал для контрольного выстрела в чувака, который так и не научился в своей короткой жизни драться, но попытался подать признаки жизни.
В этой глухой части некому было слышать выстрелы. Обыскав покойников и забрав всю наличность, деньги теперь им были не нужны, и засунув пистолет во внутренний карман куртки, Никонов не торопясь ушел, скинув по дороге ствол в бурные воды реки. Он был спокоен, спокоен как никогда. Ни один мускул не дернулся. Глаза не бегали, а взгляд стал холодный и равнодушный. Во всяком случае так казалось ему, когда он представлял себя со стороны, ибо удивительное умиротворение наступило в его душе. Как будто впервые в своей жизни не убил двух людей, а сделал нечто исключительное, необходимое всем, то, чем можно гордится.
Так, против его воли, началась карьера убийцы. Андрей ни о чем не жалел. Ни до, ни после. Это была его судьба, и он не сопротивлялся ей. Барыга, натра-вивший своих дружков, догадывался кто это сделал, но претензий не высказывал, наоборот, простил долг, и пообещал дать намного больше, если поможет устранить клиента. И сделал все это заискивающе, предано глядя в глаза Андрею. И куда только делась его злоба и высокомерие. Никонов согласился, взял всю сумму сразу, взял и пистолет, и не раздумывая завалил барыгу, ибо конку-рент за него давал больше. Впрочем, чтобы оставлять поменьше следов и не отчитываться за проделанную работу, Андрюша завалил и конкурента. Всем было хорошо. Злоба и алчность ушли из души соперников вместе с жизнью, а начинающий киллер нехило приподнялся, при этом усвоив самое главное пра-вило: поступай так, как выгодно лично тебе и не о чем не сожалей.
Сейчас тела тех самых первых жертв лежали на грязном полу и несколько пар глаз с брезгливостью смотрели на них, зажимая носы, ибо покойники успели хорошо провонять. Андрей не понимал, как он смог перенестись в прошлое, как у него вновь оказался тот самый злосчастный пистолет, как вообще нарисовались покойники, умершие пятнадцать лет назад.
Андрей видел, как быстро засеменил на выход высокий гражданский и спустя секунды до его слуха донеслись характерные звуки, когда желудок отдает все обратно. Остальные оказались покрепче. Белая спина санитара склонилась над телом. Судя по движениям, он запихивал в мешок покойника. Ему помогал полицейский. Упаковав умерших, люди расступились, и Андрей увидел, как завернутые в черный полиэтилен тела грузят на носилки, грузят как мешки с удобрениями, один поверх другого. Дюжий санитар с усилием толкал носилки, а рядом идущий полицейский одной рукой зажимал нос, а другой придерживал мешок, чтобы он не скатился на ухабах.
Томительно шло время. Первая уехала санитарная машина, а полицейские несколько раз возвращались в здание, как будто что-то забыли там. Наконец и они, закончив все дела, расселись по машинам, прихватив гражданских лиц, которые скорее всего являлись понятыми, и не выключая проблесковых маячков укатили прочь. После того, как стих шум автомобилей, Никонов вылез из своего убежища.
Он стоял напротив входа и с интересом смотрел на отпечатки шин на при-мятой траве. Глубокие следы протекторов, успевшие наполниться водой, тянулись вдоль здания, а еще через несколько десятков метров неожиданно обрывались перед стеной леса.
У Андрея засосало где-то под ложечкой: как все эти люди здесь оказались, и куда подевались. Задачка со многими неизвестными. Он не замечал, что про-мок до нитки, что ливень даже попытки не делает утихомириться. Он так и стоял, тупо глядя себе под ноги и не понимая, куда он попал. Мозг устал от чудес, Андрею хотелось вернуться домой, немедленно свернуться калачиком под одеялом и забыться от реальности, больше смахивающая на сон. Вроде все настоящее, можно потрогать, почувствовать каждой клеткой тела объем и фак-туру, насладиться ароматом или наоборот, зажать нос от зловония. Все логично и правдоподобно, если не считать маленьких штрихов, переворачивающие всю логику с ног на голову. Вот эти самые незначительные детали взрывают мозг, заставляя на скорую руку придумывать скоропалительное истолкование происходящему, лишь бы найти правдоподобное объяснение.
Андрей очнулся от задумчивости, осмотрелся и убедившись, что никого нет, не торопясь двинулся в сторону дома. Он шел, выбирая более открытые пространства, чтобы не поломать ветки деревьев и кустарников, по которым опытный сыщик мог отследить его маршрут. Он понимал, что сейчас это не имеет никого значения, но привычка заметать за собой следы была сильнее логики. Тем паче в мире, где логика летит ко всем чертям.
Выйдя на проспект, он влился в вяло текущую толпу. Дождь не переставал, даже припустил немного, но Никонову, и без того промокшему насквозь было все равно. Он медленно брел вперед, став частью толпы. Часы на башне, стоя-щей на противоположной стороне дороги, мимо которой он проходил, показы-вали половину второго. Не смотря на середину рабочего дня и на непогоду, тротуары полностью заполнены людьми. Прохожие шли плечо к плечу, не оставляя ни сантиметра свободного пространства на тротуаре. Андрею даже показалось, народу в этот неурочный час было больше, чем утром.
Он уже привык ничему не удивляться. Нескончаемый поток людей, отвратительная погода, ожившая в мельчайших подробностях картина многолетней давности, появившийся из небытия пистолет, все перемешалось в его голове. Ему даже думать не хотелось. Как робот, он переставлял ноги, не задумываясь куда идет, зачем и что он вообще хочет.
Лишь на пороге своей комнаты он очнулся. Только сейчас, Андрей почувствовал, как его начало трясти, словно в лихорадке. Лицо горело от жара, кости ломило, горло еще правда не болело, но уже ощутимо саднило. Кровать, вожделенная кровать стояла перед ним, приглашая его погрузится в мир грез.
Никонов буквально сдирал с себя мокрую, прилипшую к телу одежду, извивался как уж, пытаясь избавиться он предметов гардероба. Потяжелевшие от влаги одеяния не спешили расстаться с хозяином, при любой возможности цепляясь за его тело. После долгой борьбы, Андрей вышел победителем. Куча сырой одежды лежала у его ног, словно поверженный враг. А сам он, голый, дрожащий от холода, с посиневшей кожей, забрался в кровать и завернулся в одеяло, как в кокон.
Его трясло от холода и жара одновременно, и он еще долго ворочался, устраиваясь поудобнее. Постепенно Андрей стал согреваться, озноб прекратил-ся и он, незаметно для себя уснул, прогнав все горести и печали прошедшего дня, не дня даже, а не большой части суток, за которые он пережил то, что казалось ему забытым навсегда, и что стало в его биографии историей, и по крайней мере, не должно уже вызывать в нем какие-то особо сильные эмоции или переживания.
Разбудил его настойчивый стук в дверь. Стук раздавался где-то в далёко, он был приглушенный, и скорее всего Никонов его не услышал бы сквозь сон, но неизвестный упрямо колотил по дверям, не бросая попытки привлечь к себе внимание. Это ему удалось. Андрей нехотя встал и как был, в одних трусах пошел открывать двери. Он еще окончательно не проснулся, и поэтому не сразу понял, что вновь находится в номере отеля. Шлепая босыми ногами по холод-ному полу, он медленно шел, с удивлением и непониманием разглядывая роскошную отделку комнат. Настырный стук становился громче и все более нетерпеливый. Повернув ключ, Андрей распахнул дверь. На пороге стоял Натан. Вид у него был встревожен. Поминутно оглядываясь, он попытался долбить кулаком по двери, и не сразу понял, что препятствие исчезло и перед ним стоит тот, кого он так срочно хотел видеть.
- Что случилось? – спросил Никонов. – не проще было по телефону позвонить?
- Не проще, - произнес Натан, продолжая оглядываться, как будто кого-то опасаясь. – У нас проблема.
- По конкретнее можешь? Я тебя не совсем понимаю.
- Медведь исчез. Его нигде нет.