Клайв Сэнсом. Жена трактирщика

Я люблю этот коровник.
Тени здесь ласковы.
Свет испещрен странствующими пылинками,
и, кажется, что после шума трактира,
скрипок и топота ног здесь так тихо.
Только коровы, каждая в своём стойле,
медленно поворачивают глаза, когда мы
и солнечный свет проникаем внутрь,
медленно и ритмично открывают рты.
Это стойло, Плотник,
видишь, что оно
слишком запущено, чтобы его можно было
залатать или переделать.
Это сделал мой муж и его нет уже более
дюжины лет".

Странно, как эта безжизненная вещь,
гнилая древесина, отколотая от дерева,
прибитая гвоздями и распятая на стене,
переживает властную руку, которая разрушила
её, теплую, твердую руку, которая касалась
моего тела со своей блуждающей любовью"
Нет, пусть огонь поглотит их.
Разбери каждую доску и начни всё сначала.
Слишком много воспоминаний, словно черви,
таятся в этом старом дереве.
Эта деталь, которую ты держишь в руках,
этот кусочек дерева с отпечатком пальца
большого великана,
я смотрела на него целый час, когда
он умер:
его бороздки запечатлелись в моей памяти.
И эта доска, обнажающая отверстие от сучка,
как потерянная лобзиковая пила,
я помню, как другая рука провела
по её краю.
Нет, не моего мужа, и почему я должна помнить,
я не могу сказать.
Это было зимней ночью.
Наш дом был полон, набит битком,
как сельди в бочке, так полон, говорили они,
что нам пришлось задержать дыхание,
чтобы закрыть дверь и не впускать ночной
воздух!

А потом пришли два путника.
Они стояли снаружи, за порогом,
наполовину в кольце света, наполовину
за его пределами.
Я бы впустила их, несмотря на тесноту,
женщине было уже не до того,
но мне не хотелось спорить со своим мужем,
у меня в руке была бутыль и половина
посетителей всё ещё требовали вина.
Но когда торговля пошла на спад
и все наши гости отправились спать
или рассказали присутствующим о своих
проблемах,
я пришла сюда, где он их поселил.
Мужчина стоял также, как сейчас стоишь ты,
его рука гладила доску, он был плотником,
я слышала, как они говорили, она лежала
на соломе, а на её руке лежал ребенок.
Кто из ваших сопляков с морщинистыми
лицами не вопил во всё горло.
А этот просто лежал там, спокойный,
как только что выброшенный телёнок,
с широко открытыми глазами и оглядывался
вокруг, как будто мирю который он видел
в усыпанном мякиной свете фонаря на конюшне,
был чем-то прекрасным, новым и странным.
Что ж, подумала я, теперь он узнает
что-то новое, где бы он ни был.
И почему я должна вспоминать подобную
сцену, когда времена, которые я могла бы
вспомнить, уже давно не переживаются вновь
и я не могу понять:
старые вещи - это уловка, к которой прибегают:
у них тоже есть свои воспоминания,
слишком много воспоминаний.

Что ж, я должна войти.
Мне нужно подать еду.
Присоединяйся к нам, Плотник, когда тебе
надоест компания скотоводов,
Мир - печальное место,
но вино и музыка притупляют эту истину.