Эра милосердия

Смешанным (не путать со смешным) языком.

Я беларус. Я белорус, если писать по-русски. Для мяне руская мова не родная. Хоць як вы самі ведаеце ў нашай краіне амаль усе размаўляюць па-руску. По-русски говорят у нас даже не почти, а все. Але для мяне родная мова беларусская. Я надта хутка разумею па-русску. Надта! Ну или слишком, если хотите по-русски. Я слишком быстро понимаю по-русски для себя лично…
И гэта дрэнна адбіваецца на маёй падсвядомасьці. На моём подсознании это сказывается. Яна проста не вытрымливае нэрвовых страт.  Як? Я рэагую на кожную сітуацыю раней патрэбнага часу. Як баюся. А я не боюсь на самом деле. Потому, что я дома.  Таму што я дома, а не ў гасцях, хаця б і Вялікага суседа з усходу. Людзі кажуць, што там вечная праблема з дурнямі і дарогамі. Люди говорят, что дураки и дороги это проблема. Там где до сих пор строят дороги и много малознакомого это проблема. Это может быть, и должно быть проблемой в огромной стране. В самой обширной стране мира, существующей несмотря ни на что! Нужной прежде всего нам, белорусам, стране, как наша(!)альтернатива на случай слишком серьёзного пожара.
     Наша краіна значна менш. Значна! Дэмаграфія шчыльней. Таксама значна. І мы транзітная краіна. Перажывалі заваёўнікаў і цалкам, а не толькі часткамі. І на працяглы час. Мы звыклі да дурняў і маючыхся шляхоў. Мы привыкли и к нашим дуракам, и к нашим старым дорогам. Мы, то есть белорусы. У нас совсем другие проблемы. У нас должна имется максимально разумная и безкровная альтернатива для такого не похожего на нас  по территории и демографии великого соседа. Мы ведь привыкли быть благодарными за всё хорошее? Не? Мы што ж за часы акупацый ператварыліся ў нейкую банду? Са сваёй, усяго толькі бандыцкай мовай? Бандыцкая мова занадта смешная, калі на ёй апісваюць лепшае. А гэта ж на самой справе не смешна.
У нас проста іншыя праблемы. Мы, беларусы неміласэрдна не прыбіраем з хаты залішняе. Унас дома або ўсё годнае, або прыбрана абсалютна ўсё. Або лайдачым, або ў штурмаўшчыне. Таму ў нас любяць хаты (няхай і ў выглядзе катэджаў). І кватэры мы ў хаты ператвараем. А надо тщательнее, как говорил некто М.Жванецкий. Посвоевременнее что-ли.) прибираться. В России это делают гораздо лучше.  А для нас же, для белорусов русский язык стал как пушка для воробьёв на китайских обезворобьиненных полях. Как неуместная в театре снайперская винтовка. Можа ў нас няма дзяржаўнасьці? У нас ведь даже не автономия. Наш государственный язык по-любому не в состоянии стать  и местным диалектом. Диалекты не приемлемы для серьёзных государственных учреждений, его легко искаверкать даже одним словом. Высмеять то есть. А посмеятся над цитатой из какого то “несерьёзного” языка можно с тем же успехом, что и над цитатой из великого русского языка, в какой-нибудь, скажем итальянской речи.
Навошта ж мне  пастаянна апраўдвацца за маю паспешлівасць у высновах на рускай мове, калі мне прасцей скарыстацца сваёй роднай памяркоўнасцю і не лезьці ў спрэчку якую? Зачем мне лишние проблемы? Ну когда я в любой момент в состоянии замкнутся своим родным размеренным языком у себя дома и решить именно  свою проблему? Подлечить себя этим языком, как писал аварец Расул Гамзатов (знакомый мне по переводу на русский язык)  Чтобы хотя бы поспешным в выводах не быть. А безопасность ведь штука достаточно непредсказуемая. Асабліва калі больш думаеш, чым працуеш. Гэта і ёсць тая самая “эра міласэрднасьці” – непрадказальнасць бяспекі. Калі міласэрднасць шматлікая, яна дорага не каштуе. Когда милосердия много, тогда оно неадекватно дешевеет.  Немцы гэта добра адчулі пасля першай сусветнай вайны. Немцы, не фашисты, не гитлеровцы ещё, это очень хорошо прочувствовали. Спачатку лячылі гітлераўцаў, а потым маліліся на вялікага вынішчальніка міласэрднасьці…. И да, на всех разумных у дураков ножички конечно находятся, Фокс. Да не все в дураках остаются, когда время покаятся приходит. Без шараповской улыбочки конечно же.