Чужая игра Глава 11

Сообщение о исчезновении Медведя, как рукой сняло остатки сна. Андрей стоял, лихорадочно думая, что делать дальше, как искать беглеца. Город огромный, неизвестный, он мог укрыться, где угодно, благо для этого мест предостаточно. Его схрон мог быть совсем рядом, и он мог сейчас наблюдать за действиями попутчиков, в ожидании, когда они свалят. С тем же успехом, он мог пойти, куда глаза глядят и тупо заблудиться. Рацию он не взял, Натан нашел ее на торпеде, а значит, что возвращаться в его планы не входило. Опять-таки, это только мысли, на самом деле тысячи причин не взять средства связи, забыть о существовании столь полезного прибора в конце концов.
Из нас всех он самый добропорядочный и миролюбивый человек. Если во-обще можно так говорить об убийце. То, что он совершил, он сделал в состоянии аффекта. Семья для него была самое ценное в жизни и увидеть, как, в одночасье рушатся идеалы, пережить такое со здоровой психикой дано не каждому. Он не был исключением. Измена жены и предательство друга, что может быть хуже? Шарики в тот день у него соскочили капитально. Но, даже спустя много лет он не жалел об убийстве изменников. Время не вылечило его. Даже здесь, на планете, на невообразимом расстоянии от дома, он твердил, как мантру, что в данной ситуации поступил бы точно также, и никто его не запугал бы ни тюрьмой, ни-чем-либо еще. Медведь был идеалист, и в этом была его сила и слабость одно-временно.
Все эти мысли пронеслись у Андрея, пока он одевался. Натан ждал его в холле.
- Куда рванем в первую очередь? – спросил Натан, когда они подошли к вездеходу, одиноко стоящему на совершенно пустынной улице. – Ни чего на ум не приходит.
- Никуда. Будем думать. Спешка здесь не нужна. Мы, конечно, не детективы, но на какое-то время придется ими стать.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Чтобы понять его поступки, надо влезть в его шкуру. Я вот о чем сейчас подумал. Сама планета создает то, что в нашей памяти оставило неизгладимый след. Сознайся, в юности ты мечтал об идеальном городе, ты его живо представлял себе, представлял архитектуру, улицы, дороги и развязки. Человек в твоих мечтах не присутствовал.
- Когда это было.
- Не важно, память хранит воспоминания пока мы живы. И если ты думаешь, что не помнишь, мозг на самом деле сохранил в своей ячейке событие до мельчайших подробностей. Человек пока не умеет извлекать данную информацию, а вот наш таинственный инопланетянин походу владеет этим в совершенстве.
- Не думаешь ли ты…
- Чем больше я расписываю тебе мои мысли, тем больше убеждаюсь в своих догадках. Так и этот город построен по твоим юношеским мыслям, полным света и порядка, но лишенного населения. А теперь вспомни толпу проституток в абсолютно пустом городе? Представительницы древнейшей профессии у каждого из нас разные, как разные наши вкусы и предпочтения. И наш невидимый противник создал нечто среднее, взяв у каждого свою деталь. От того и получилась подобное страшилище. Тебе так не кажется?
- Возможно. Но как нам это поможет с поиском Медведя?
-Если предположить, что наш недруг, легко, словно книгу читает наши мыс-ли, какие из страниц его заинтересуют в первую очередь? Те, где хранятся самые яркие и эмоциональные воспоминания. В первую очередь, на основе их он будет строить физические призраки. Возможно, сейчас Дима идет к себе домой, чтобы вновь пережить тот злосчастный день. Насколько понимаю я, для него это проклятие не сгладилось ни расстоянием, ни годами. Вновь лицезреть ненавистный облик для него тоже самое, что покориться волшебному пению сирены. Исходя из этого и надо его искать. Может быть, мы успеем. И, кстати сказать, история с Неманом подтверждает эту догадку. Вспомни отца убиенных девчонок.
- А как быть с городом? Ведь убийство более психологически сильный стресс, чем юношеские мечтания. Не все в твоей версии сходится.
- Не думаю. Просто на тот возраст впечатления были эмоционально красочны по сравнению более поздними вспышками ярости, повлекшая за собой смерть близкого человека. К тому времени ты вырос и стал равнодушным к окружающим. А наш таинственный хозяин планеты не разбирается в степени опасности поступков человека. Ярко размалеванное полотно скорее притянет его внимание, чем огромная серая коробка, не привлекающая к себе особого интереса.
- Не знаю, не знаю. Даже если взять твои предположения за истину, как нам это поможет в поиске? Можно, конечно, представить, что сидит он сейчас в своей квартире и чистым кухонным полотенцем вытирает кровь с ножа. Нет, даже пускай так: он входит в подъезд и на душе у него нет радости, потому как он прекрасно знает, что его ждет за дверью. Я пытаюсь моделировать ситуацию. Честно скажу: плохо получается. Да и нам с этого какая радость.
Андрей задумался. В словах Натана была горькая правда. Сами по себе все эти предположения не более чем фантазии, пусть и правдоподобные. А как использовать их в практических целях, никому не ведомо. Думай, думай Андрюша, время ограничено, его найти надо до того, как он вновь переживет свой индивидуальный ад. И переживет ли его вообще, а потому надо торопиться, нет времени на долгие раздумья.
Как назло, в голову ничего не лезло. Никонов в бессильной ярости сжал ладонями голову, как будто это могло помочь. Какая-то мысль билась, он не мог ее до конца сформулировать, она постоянно пыталась исчезнуть и только волевым усилием, Андрею удавалось держать ее за хвост. От этого не становилось легче, она крутилась где-то в мозгу, но целиком не показывалась.
- Влезая в шкуру Нагорного, можно предположить, что он подходит к дому…
Договорить Натан не успел, Андрей его прервал резким восклицанием:
- Дом. Вот, что требовалось понять.
- Не понимаю.
- Все элементарно. Дом, в котором произошло несчастье. Это здание было в реальности, Медведь прожил там не один десяток лет и там все это случилось. А значит, планета должна, нет не должна, обязана, воссоздать именно этот дом, не похожий на остальные здания в этом городе. Этот дом будет выделятся как бельмо на глазу. Задача наша упростилась: надо искать жилище, не вписывающиеся в окружающую архитектуру. Это и будет обиталище Медведя.
Андрей со злостью пнул по колесу вездехода. Он стоял на бетонном поребрике, одной рукой держась за распахнутую дверь. Солнце перевалило за полдень и нещадно жгло кожу, а сухой колючий ветерок, с каждым вздохом пытался проникнуть внутрь и выжечь легкие. Никонов старался не обращать внимание на эти неудобства. На душе у него было тоскливо и безрадостно. Прошло несколько часов, позади десятки улиц и сотни домов, но ни одного, выпадающего из обшей картины строения – все дома, как на подбор, большие, чистые, без единого визуального дефекта и совершенно безлюдные. Где-то должен прятаться архитектурный выкидыш, но пока – ничего. Даже намека нет.
- Поехали дальше, - сказал Андрей, садясь за руль вездехода. Закрыв дверцу, он на всю мощь врубил кондиционер. Прохладный воздух остудил обожжённую кожу. Дышать стало легче.
Город по-прежнему оставался торжественно мертвым, его серые бетонные коробки во всех направлениях стройными рядами уходили вдаль, исчезая за линией горизонта. Пылавший на небосклоне огненный диск солнца рассыпался в отражении тысячи окон, словно желая их всех разом поджечь. И среди этих безмолвных зданий, плавящегося от жары асфальта, вопреки жару и пеклу свети-ла, среди ограненных бетонными поребриками газонов, росли деревья и кустарники, покрытые сочной яркой зеленью, без намека на засуху.
Прошел еще час бесплотных поисков. Уверенность, что их предположения правильные, улетучивались с каждой минутой. Андрей остановил вездеход для небольшого отдыха и перекуса. Он уже успел набрать код на кухонном синтеза-торе и собирался спокойно ждать обеда, когда неясный шум долетел до его слуха. Сначала он подумал, что это Натан чем-то зашумел, но обернувшись увидел, как тот внимательно смотрит в окно. Никонов проследил за его взглядом.
Город изменился. В одночасье, вдруг, улицы наполнились народом, люди двигались вдоль дорог, заходили в подъезды, выходили из них, дети играли в тени деревьев, пожилые горожане с палочками чинно восседали перед парадны-ми, причем женщины обязательно с вязанием в руках, а мужчины с газетой. Во всех окнах появились жильцы – жуткая и неправдоподобная картина - они все, словно по команде, стоя возле окон, что-то высматривали на улице. Ожили и дороги, по ним неслись легковушки и автобусы. Грузовой транспорт, отметил про себя Андрей, почти не встречался, за исключением единственной фуры с яркой надписью на боку. Прочесть, что там было написано, он не успел, да и особо не старался, ибо это было ему не нужно.
Горожане, не торопясь шли своей дорогой на их лицах не читалось и тени интереса – изо дня в день, эта безликая толпа, перемещаясь во всех направлениях, то редея, то увеличиваясь в час пик – и так год за годом одно и тоже. Ни одного заинтересованного взгляда в сторону космических путешественников и их вездехода, выделяющегося среди остального автотранспорта, словно они здесь находились всегда и нет повода проявлять какое-либо особое внимание.
- Наши поиски осложнились, - констатировал без энтузиазма Андрей. – Интересно, чьи это воспоминания? Твои Натан или Нагорного? Да, черт с ними, возможно даже и мои. Неважно. Надо думать, как использовать ситуацию в своих интересах.
-Может стоит вернуться на звездолет? Нагорный не мальчик, его на мякине не проведешь, значит здесь какая-то серьёзная проблема. И чтобы с ним не случилось, надо прежде всего думать о себе.
- Испугался трудностей? – Никонов внимательно посмотрел на попутчика. Ему очень не понравилось выражение лица у того. Он сидел смурной, демонстративно поглядывая за окно, но пару быстрых взглядов, брошенных словно исподволь говорило намного больше, чем все его слова.
- Зачем так кидаться словами, - голос у Натана был глухой. Он пытался изобразить на лице равнодушие, но это у него плохо получалось. – Как и город, так и его жители это все фикция. Мне вот какая мысль пришла в голову: раз мы не можем найти его дом, значит его просто нет. Может быть, он был час, два часа назад, пока был жив Медведь. С его смертью планета больше не воспроизводит его воспоминания, потому как мозг того мертв, и при любом раскладе извлечь оттуда информацию невозможно.
- Я вот с тебя удивляюсь, вроде и мысли у тебя дельные, но выводы какие-то странные.  И всегда пытаешься уйти от проблемы вместо того, чтобы хотя бы попытаться решить ее.
- Если Медведь мертв, я не хочу быть следующим.
- Пока это догадки. У нас нет прямых доказательств твоим словам.
- Верно. Тем не менее, сейчас я как никогда тверд в своем убеждении, что надо вернутся домой. Чтобы ни случилось.
- Помниться мне, совсем недавно говорил ты совсем по-другому.
- Да, пока была надежда найти Нагорного. Сейчас она испарилась.
- Легко же ты сдаёшься.
- Какой есть. Не всем быть крутым как ты.
- Ладно, давай сейчас не будем ругаться. Не до этого. Я вот, что предлагаю: мы до вечера продолжаем поиски, и, если никакого результата нет, возвращаемся на звездолет, быстро выполняем нашу часть миссии и благополучно возвращаемся на Землю.
- От той работы нас, к сожалению, никто не сможет избавить. А потому приходится идти на уступки. Но в душе, я все равно не согласен. Промедление смерти подобно. – Натан отвернулся в окно, изображая крайнею заинтересованность происходящим на улице.
Натан сел за руль и медленно вел вездеход. Андрей, уставший уже сидеть, не смотря на жару, шел рядом, пытаясь понять, куда двигаться дальше. Он смотрел на равнодушные лица прохожих, пытаясь понять, как можно воспользоваться новой реальность. «— Ведь это чьи-то воспоминания, - размышлял он, вглядываясь в смурные и равнодушные лица. – Черт побери, никто из них не улыбается. Но почему? Какая психологическая травма заставила одного из нас видеть все в недобром свете? Вот здесь и сидит разгадка. Думай Андрюша, думай…»
Дикая, шальная мысль мелькнула у Никонова. От неожиданности он даже остановился и дал рукой знак затормозить Натану. Он наклонился к нему и сказал:
- Я проверю одну догадку. Смотри на реакцию окружающих, может быть, это нам поможет.
Андрей шагнул на середину тротуара и преградил путь пожилому мужчине в клетчатом костюме-тройке. Он, не торопясь шел, важно помахивая черной кожаной папкой в одной руке, а другой, то и дело доставая из кармана брюк огромный платок и вытирая пот с блестящей лысины, окантованной редкой порослью коротких седых волос.
- Простите, - спросил Андрей громко и четко, - вы не знаете, где живет Нагорный Дмитрий Николаевич?
Ответ он знал.
— Это у которого кличка «Медведь»? – переспросил пожилой мужчина с папкой.
- Да, конечно.
- Вы знаете, сегодня я его не видел. Быть может, кто-то еще знает? Не потрудитесь ли спросить их? А я… - он растерянно улыбнулся. – К сожалению, я вам не помощник в этом деле. Извините еще раз меня. Всего хорошего.
Он знал Медведя, он его видел, он, быть может, был его соседом, с которым он общался не один десяток лет, но именно сегодня он его не видел.
Андрей растерянно замер. Он ждал этого результата, но ответ первого же прохожего обескуражил его до такой степени, что он встал как вкопанный, не в состоянии ничего делать дальше. Собравшись с мыслями, он продолжил опрос.
Никонов спрашивал мужчин, женщин, молодых и старых, но, к кому бы он не обращался, всегда следовал один и тот-же стандартный ответ: к сожалению, сегодня я его не видел и потому не подскажу.
«Получается, - размышлял Андрей, - кого ни спроси, все знают Медведя, знают достаточно хорошо, видятся с ним каждый день, но именно сегодня они не в курсе, где тот обитает. И таких знакомых у Нагорного весь город, каждый житель принимал деятельное участие в его судьбе, или, хотя бы где-то пересекался с ним на жизненном пути. Дети и старики, молодые мамаши и отцы семейств – никто не избежал знакомства с Дмитрием Николаевичем. Здесь он был бог и верховный предводитель, здесь был мир, созданный его мозгом, его воспоминаниями из всех времен существования, начиная от младенчества и заканчивая сегодняшним днем. И потому его знали решительно все, те, кто на его жизненном пути появлялся и оставлял пусть небольшой, но след в его судьбе. Память не может подсказать его нынешнее пребывание сейчас, в данный миг бытия, а от того никто не знает его местонахождение. Память может воспроизвести в деталях прошлое, но, ни коим образом предугадать будущее.»   
«- Из этого следует, что Медведь жив. – сделал вывод Никонов. – Натан в этом вопросе ошибается. Открытым остается лишь один вопрос: где его берлога? Почему мы не можем до сих пор найти ее?
Медленно двигаясь, подошли к очередному перекрестку. Проспект пересекала небольшая улочка, прямая как стрела. Слева она ограничивалась всего не-сколькими зданиями, за которыми виднелся тупик в виде глухого забора, по всей вероятности какого-то предприятия, о чем свидетельствовали огромные заводские трубы за ним. А вот справа, ряд домов уходил далеко вперед, и конец улицы разглядеть было невозможно. Сколько бы ни вглядывался Андрей, кроме современных бетонных коробок, он ничего не наблюдал.
- Поехали дальше, тут все просматривается как на ладони. – Натан отпустил тормоз и вездеход медленно пополз вперед. – Зуб даю, на этой улице дом его не стоит.
- Погодь, не гони лошадей, - Никонов замер, что-то внимательно разглядывая вдали, приставив ладони ко лбу козырьком, чтобы солнце не так било по глазам. – Вон там, видишь? За деревьями что-то белеет.
Андрей плюхнулся на переднее пассажирское кресло.
- Поворачивай, - сказал он, рукой показывая направление. – Я, кажется, там что-то увидел.
Натан резко вывернул руль и газанул так, что вездеход слегка занесло. На его лице было написано крайняя степень недовольства. Всем телом, каждой клеточкой, каждым движением он показывал свой протест. Вызывающее, ничем не оправданное грубое управление вездеходом, короткие, злобные взгляды, которые он то и дело бросал в сторону Андрея, беззвучное шевеление губами от бессильной ярости – всем, чем только можно он пытался показать свое несогласие с проводимой политикой, но не в силах что-либо изменить и подчиняется исключительно грубой физической силе. Судьба Медведя Натана уже не интересовала.
- Полегче на поворотах, - произнес Андрей, в упор разглядывая водителя. «Он прекрасно знал, что этот человек на отрытый конфликт никогда не пойдет. А вот за спиной жди подвоха. Понятно, что тот в мыслях ждет не дождётся момента старта, а до судьбы кого-либо ему ровным счетом наплевать. Лишь бы он сам вернулся домой. А исходя из этого стоило подумать о собственной безопасности. Что может прийти в голову Натану? Убить меня во сне и вернуться на корабль, сообщив, что мол, в неравной схватке с иным разумом Нагорный и Никонов пали смертью храбрых. И активировать работу для скорейшего старта. Тем более, что для этого есть веский повод, мол, пока нас не перебила по одиночке планета, надо сваливать отсюда как можно скорее. Помянем наших товарищей и за работу. Черт побери, ни у кого даже подозрения не шевельнется. Поди докажи обратное. А уж проверить правдивость слов никто не решиться. Своя рубаха она всегда ближе к телу. М-да, это конечно все гипотетически, тем не менее, бдительность терять не стоит. Сила таких людей, как Натан не в физическом превосходстве, а в подлости, возведенной в бесконечность.»
Размышляя таким образом, Андрей не забывал поглядывать за окно. Благо-даря психанувшему водителю и скорости вездехода, они вскоре остановились возле невысокого трехэтажного кирпичного многоквартирного дома. Светлый силикатный кирпич от времени потемнел, деревянная кособокая дверь, ведущая в единственный подъезд и покрытая красно-коричневой облупившийся краской, поскрипывала, болтаясь под порывами ветра. Дом смотрел на путников белыми деревянными рамами окон и пыльными, но целыми стеклами. Окна изнутри были занавешены до середины цветастыми ситцевыми занавесками на веревочке. Над подъездом, на последнем этаже нависал единственный крохотный балкончик, с вычурным ограждением из стальных прутьев. Это здание выделялось среди современных многоквартирных высоток вокруг. Оно словно случайно забрело сюда, и в растерянности остановилось, не в силах сделать шаг дальше, потрясен-ная богатством и стилем окружающих собратьев.
— Вот мы у цели. Квартира с балконом и есть берлога Медведя. Сиди в машине, а я поднимусь. Справлюсь один. 
Никонов толкнул дверь. С противным, протяжным скрипом давно не смазанных петель дверь обнажила темный зев подъезда. Андрей шагнул внутрь. Пахнуло сыростью и застарелой плесенью. Он медленно поднимался по лестнице со стертыми ступенями, вдоль обшарпанной стены с облупившийся от времени краской непонятного темного цвета. Под ногами иногда хрустел какой-то мусор. Вот и последний этаж. Андрей остановился перед дверью, обитую коричневым, потертым дерматином и шляпками декоративных гвоздиков по периметру и в виде ромба посреди. Дверь была, по всей вероятности, неплотно закрыта, о чем свидетельствовал узкий световой прямоугольник, хорошо различимый в полу-мраке лестничной площадки. Нехорошее предчувствие кольнуло Андрея.
Он осторожно потянул за дверную ручку. Дверь на удивление бесшумно от-крылась. Андрей осторожно заглянул вовнутрь. Стояла тишина, та звенящая тишина, когда слышишь собственные удары сердца. Небольшая, ярко освещен-ная прихожая являлась примером образцового порядка. Вдоль стены полированная вешалка для верхней одежды цвета мореного дуба с бронзовыми крючками. Под ней закрытая обувница с сидением. Слева огромное, в рост человека прямоугольное зеркало в обрамлении того же дуба, а с права двухстворчатый шкаф с антресолями. Напротив, небольшая тумбочка с домашним телефоном. Аскетическое убранство небольшой прихожей, отсутствие намека на мусор или даже пыль, все это являлось противоположностью лестничной площадки. Как будто из одного мира ты попал в другой.
Двери, ведущие в комнаты были плотно закрыты. Андрей, стараясь бесшумно ступать, как будто он пришел сюда грабить, а не искать хозяина, приоткрыл одну из них и тут же отпрянул. Свет в комнате не горел, но благодаря косым лучам заходящего солнца, в огне солнечного пожара хорошо было видна кровать, на которой лежали два застывших навеки обнаженных тела мужчины и женщины. И кровь. Кровь повсюду, на стене, на полу, кровью густо пропитана постельное белье, даже на потолке кровавые полосы и разводы.
-«Я опоздал, - подумал Андрей, плотно закрывая дверь. Помочь тем несчастным он уже не мог. Поздно. Им уже ничего не надо. А вот Медведя надо попытаться спасти. В конце концов, как ни реалистична картина, это всего лишь воплощение тайных мыслей с помощью чужого разума. Там были не люди. И не было там крови. Как заставить мозг не верить в то, что видишь? Слишком все правдоподобно, вплоть до мельчайших нюансов.»
Андрей прислонился к стене и медленно сполз на пол. Он сидел, обхватив руками колени и опустив голову. Он устал, устал постоянно кого-то догонять, что-то искать, кому-то доказывать. Апатия охватила все его существо. Он забыл, что на улице его ждет Натан, он не задумывался, что время дорого, если он хочет спасти Нагорного, а значит надо поторопиться. Он не знал, сколько прошло времени, когда до его слуха донеслись звуки рычащего на высоких оборотах двигателя и визг шин от резкого старта. А затем наступила тишина, гробовая тишина, несущая в себе ничего хорошего.
Рывком поднявшись, Никонов выскочил на лестничную площадку и выглянул в грязное, запыленное окно. Вездеход исчез. Быстро спустившись, он остановился на том месте, где недавно еще стояла машина. Темные следы протектора на асфальте, вот и все, что осталось от транспортного средства. Натан бежал, бежал трусливо, воспользовавшись случаем и прихватив в качестве трофея вездеход.
Путь назад, к звездолету был отрезан. Андрей представления не имел в ка-кую сторону идти. Ни оружия, ни еды, ни воды. Ничего. Один человек среди миллионов призраков в призрачном городе.