Ночь. Гроза. Ворд в ноуте

Электричество вырубили. Темноту рвут грозовые вспышки. Они не фиолетовые, они платиновые, но мне вспоминается Лея, Караком, Лар, золотая жемчужина на его ладони.
Гроза бушует. Ветер пытается оторвать фурины, совсем озверел. Когда электричество дадут, и хрен не знает, да и не надо. В последнее время мне вот тут – в ноутовском Ворде намного спокойнее пишется.
Дэн посмеивается:
- А я тебе всегда говорил, что тишина – это именно тишина.
Он серьёзнеет:
- Серёг, тусить по теме – это тоже не тишина, тем паче, что твоей темой никто всерьёз не владеет. Для этого нужно дышать с автором одним кислородом, а не советы советовать, от каких меня порой в ступор вгоняет, а чего уж про тебя говорить.
Мы сидим в гостиной: он в кресле, а я на диване. Он ест мороженку, а я ввожу ноут в режим экономии, потом вывожу на экран Ворд, потом открываю папку с надписью: «Вед-Ри-Виг. Заключённый 7402».
Вместо эпиграфа – план эпизода. Ниже, строго по степени значимости - действующие персонажи. Жирной линией подчёркнуты трое. Тонкой линией – пятеро. Возле двух из них ставлю восклицательный знак – «в тексте обозначен». Смотрю на неподчёркнутые. Вчитываюсь в имена, всматриваюсь в лица. Вижу, как отряд идёт к могиле полководца. И снова вижу грозовую ночь. Это другая гроза, обещающая последнюю ночь для всех, кто в крепости: для охранников и заключённых.
Я слышу, как жёстко напряжён Бруг, с каким пренебрежением звучит его голос:
- Наши? Ты, мразь, хочешь меня убедить, что наши там?
Слышу голос арбалетчика Пэта:
- Ребят, дайте нам хоть дрыны.
И пахнет грозой. И тут, и там пахнет грозовым морем, когда волны трехэтажные, когда пена тряпками.
Спускаюсь по списку вниз - поднимаюсь вверх, слышу ровный голос Пала, вижу его глаза. В них нет пустоты, другое есть.
- Был вынужден связать Вас. Вы - это нечто из ряда вон.
Слышу бархатный баритон, ощущаю, что металла в нём не меньше, чем мощи в легендарных рубинах – застывшей крови древних виктов.
- Когда и в чём он перешёл дорогу лично Вам? Он всегда шёл своим путём. Всегда! Почему Вы не дали ему подняться? Почему, Вед?
В ответном голосе - печальная констатация ярлыка: если для всех ты мясник, то никого не интересует тот факт, что ты не ешь мясо. Хотя...
- Серый?
Чёрт... Ети его за ногу, это неуёмное недоразумение.
- Чего тебе?
- Матча сделать?
- Ага.
- Щас.
Так. Матча – это хорошо, очень даже вовремя...
- Зелёный матча?
"Оказывается рыбьи глаза умели менять цвет. Сейчас они были зелёными, как молодые листья паранты. И улыбаться он умел так, что..."
- Серый, я спрашиваю: зелёный матча сделать?
- Чо? А... Ага, сделай зелёный.
" - Ваше Величество, к смерти Вига Темнокрылого я не имею никакого отношения! Верите?
- Нет, - отрезал Его Величество и..."
- Серёг, на кокосовых сливках пойдёт?
- Ага.
- С сахаром?
- Ага.
- Кошачьего дерьма положить?
- Ага. Чо?
Он хохочет и Светланка тоже. Она принесла орешки в миниатюрной вазочке. Пахнет тортом «Рыжик», какой с варёной сгущёнкой и орехами. Сладко пахнет, сливочно, хлебно.
Мне сильно охота зарядить шутнику пендель. Такой, чтоб хохмач-самоучка прям до кухни летел, но на коленях умастился ноут, слева от меня - вазочка с орешками, а справа Светланка присела, что называется – в полном окружении. Ладно, чёртов ты Монарх, взаймы взял. Вот дадут электричество, и писец тебе - смещу с трона.
Дэн хитро посверкивает своими невозможными глазищами и притворно вздыхает:
- Сплошная гнилая демократия, скажу я вам: Монарх на побегушках у мятежного полководца.
- Иди-иди! Монарх, блин...
Монарх, то есть хохмач удаляется, а я снова ныряю в ноут. Кстати, а и ничего у него Ворд, и клавиатура достойная. Мышь я свою подключил – привычную, и сам привык к такому вот раскладу: только Ворд и никаких побочных ссылей, даже словаря синонимов нет. Ничо, обойдусь, как-никак филолог по второй вышке.
Светланка всматривается в экран ноута, вчитывается.
Выхватывая слова сразу, как только они появляются, она ждёт конца абзаца, но ни слова не говорит.
Матча пахнет кокосом. От Дэна за версту несёт новым парфюмом со старой ноткой холодной свежести. От Светланки пахнет Светланкой: неповторимое сочетание тепла, нежности, счастья с пронзительной ноткой ландыша.
За окнами мечется гроза. Ливень сносит с ореха мёртвые, убитые заморозком листья и намывает новые – зелёные.
- Серёж...
- Да?
- Уложу Леську, приду и снова читать буду. Можно?
Ну, ё... А я что, запрещал что ль когда?
- Конечно.
Пишу. Азартно, быстро, легко. Уже знаю, как выправлю информацию в трёх подглавах этой части «Обречённого». Уже понимаю-чую, чего не хватает в первой, и это – мелочи, но мелочи важные. Уже впитал, как песок влагу, что случайных персов не бывает, что каждый – это плоть сюжета и нефиг ту плоть жрать сырьём, нефиг давиться ей, заглатывая куски, не ощущая вкуса.
Но главное... Главное, я понял, что любой персонаж – это живой человек.
Не прототип даже, а самостоятельная боевая единица отряда, штурмующего крепость нового мира, незнакомого даже тебе, полководец...
Да, я это понял.
Электричества всё не выдали. Наверное, какая серьёзная авария случилась, что с такой грозой всяко не удивительно. Ничо, у меня есть ноут, матча в любимом бокале, есть Монарх, жующий новый брикет пломбира, а сейчас вернётся ландыш. Мой ландыш...