Глава V. Всех скорбящих Радость. Семнадцатая кафис

     Глава V. Всех скорбящих Радость. Семнадцатая кафисма.

     В записках путешественников, описаниях, документах, в воспоминаниях о Кондинском княжестве (Большой Конде) и Конде Меньшей известно с XVI века. Одновременно с Кондинским княжеством, описываются Пелымское княжество, Кодское княжество, Приуралье, Прикамье, Приобье. Народы севера русскими назывались и «иштяки», и «ась-яхи», и югра», и даже ясачными татарами, а их страна называлась «Югорская земля». По мере происходящих событий во времени, Кондинское княжество называлось и Пелымско-Кондинское, и далее Кондинская волость Пелымского уезда, а в XVIII веке – Туринского уезда, а также Верхне-Кондинская волость, Больше-Юкондинская волость.
     В начале XX века Кондинский район вошёл в состав Тобольского округа Уральской области из ликвидированных волостей Меньше-Кондинской, Больше-Кондинской и Верхне-Пелымской. А когда образован Остяко-Вогульский национальный округ в тысяча девятьсот тридцатом году, район выведен из Тобольского округа и стал входить в Остяко-Вогульский национальный округ, далее переименованный в тысяча девятьсот сороковом году в Ханты-Мансийский национальный округ.
     Сначала поселения, когда русские ещё не заселялись в районе, назывались юртами. Юрты назывались по фамилиям вогулов, где жил свой род. В XX веке более сто пятидесяти сёл и деревень в списках, населявших Кондинский район.
     Из «Истории таёжных деревень Конинского района» Владимира Моисеева:
     «Деревня Устье-Аха располагалась в районе улицы Набережная, там было несколько домов, электричества не было, использовали керосиновые лампы и лучины. В 1932 году был организован лесопункт…».
     Со временем деревня преобразована в рабочий посёлок. А в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году посёлок Устье-Аха переименован в посёлок Междуреченский.
     Одновременно с деревней Устье-Аха, недалеко располагались деревни Борчик, Мыс, Хутор, Запор. На Хуторе первоначально поселились ссыльные. Теперь Хутор в черте посёлка. Деревня Борчик была уже во время войны, на другом берегу Конды. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году всех жителей перевезли в Междуреченский. В статистике о вогулах по «Артуро Каннисто. Конда и её притоки. 1903 год» деревня Запор уже существовала на берегу реки Кандочка, рядом протекала Конда. В шестидесятых годах её также исключили из административного деления района. Деревня Мыс входила в Сотниковско-Катышинское селение (по материалам Приполярной переписи 1926-1927 гг. в Сибирском крае. Выпуск 2,3, Новосибирск, 1929.), со временем тоже оказалась в черте посёлка.
     Знала ли Лиза о возникновении своего родного посёлка? На тот момент, по рассказам бабушки, только о деревни Хутор, которая обособленно стояла не берегу Конды, отличаясь деревенскими рубленными избами от построенных леспромхозом двухквартирников и четвертушек. Да ещё старое заброшенное кладбище на реке Запорка, куда ездили на рыбалку, напоминало о бывшем селении вогулов. Почему-то баба Дуся и многие приехавшие жители посёлка, называла местное население остяками, хотя это жители Меньшей Конды (низовье) – остяки (ханты). Когда Лиза была маленькая, её иногда называли остячкой, потому что родилась в этой местности. Лиза так и думала до старших классов, что остяки – это не национальность и не малые народы Севера, а кто родился на Севере. А когда записывали в классный журнал напротив фамилии, национальность спрашивали. Оказалось – она русская, а есть в классе и манси, и ханты, и татары.
     День тёплый, летний. Грибы в самом разгаре. Лиза с отцом и сыном возвращаются из леса. Ещё светло. В посёлок поехали через микрорайон.
-Давайте на кладбище заглянем? – Лиза обращается к отцу.
Пока Лиза жила в Куминском, умер её одноклассник и она не смогла с ним попрощаться.
-Может найду, где он похоронен, - Лиза с отцом и с младшим сыном оставили мотоцикл «Урал» и пошли к воротам.
     Сыну интересно. Он ещё ни разу не был на кладбище. Отец пошёл искать знакомых, что уже умерли. Прошлись по правой стороне.
-Смотрите, вот первый муж тёти Оли, - Лиза показала на деревянный крест.
Могила без оградки, неухоженная.
-А как ты узнала? – подошёл отец.
-Я и не видела ни разу, но мама сказала, что на этой стороне. Она сама так же неожиданно нашла. Видишь, фамилия на кресте краской написана?
-Да, вроде Михаил здесь похоронен. Наверное, нас довёл сюда, а то никто не заходит, видно.
Постояли. Решили вернуться. Одноклассника могилу Лиза не нашла. Лиза сделала несколько шагов назад, стараясь выйти по узким проходам между оградками. Прямо перед ней – три небольшие могилки в оградке все в цветах и венках. Лиза подошла прочитать. Одинаковая фамилия трёх маленьких девочек разного возраста. Чуть поодаль без оградки могила женщины с такой же фамилией, без цветков.
-Папа, смотри, вроде мама что-то рассказывала про этот случай.
-Да. Я тоже припоминаю.
Лиза позвала сына, и они с отцом поспешно направились к дороге.
-Вы что в конце дня по кладбищам ходите? – заругалась мать. - Да, на нашей улице это произошло ужасное событие. Это первый и последний такой случай, потрясший всех. Там, в том конце, в стороне больницы они жили. Пришёл домой на обед муж, двери закрытые. Заглянул в окна. Кровь в жилах захолодела. Дети и жена лежат на полу. Всё в крови, топор валяется в крови. Как потом оказалось. Женщина в своём уме, в сознании, как выяснили, убила всех трёх детей. Сначала среднего зарубила, потом маленького в кроватке детской. Позже пришла девочка из школы старшая. Увидела этот кошмар и побежала, а мать её догоняла и рубила. На стене остались следы ладошек в крови. Женщина после всего этого выпила уксус. Умерла не сразу, мучилась. Муж вызвал скорую, когда пришёл. Говорят, просила в больнице спасти её. Но не выжила. Хоронили всех в один день. Все люди просили, чтоб её отдельно похоронили от девочек. Люди разное говорила, что она была связана с чем-то криминальным, теперь уже не помню.
-Дети-то при чём?
-А вот, не мать она была, раз сама вляпалась и детей не пожалела.
-Плохое место, приехали сюда, - вмешалась лежащая баба Дуся, - нехристи, бога не боятся. Слава богу, церковь хотят построить. Давно надо было. Мне уж не повидать, наверно.
Баба Дуся перекрестилась, вздыхая.
     Да неужто надо было дождаться, чтобы произошёл такой жуткий случай?
Когда-то деревня Запорcкая, находящаяся в трёх километрах от Мыса и десяти километрах от Леушей, числилась в приходе Леушинской церкви. Да когда это было? Bек назад. И церкви той нет век. Закипает. Поднимается, всё что было очищено светом куполов.
     В тысяча девятьсот девяносто третьем году в посёлке построен молельный дом и началось строительство церкви. Весной тысяча девятьсот девяносто восьмого года, на праздник «Благовещения Пресвятой Богородицы» на звонницу установлены колокола на храме в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Протоиереем в храм направлен отец Алексий.
     Мама Лизы, Вера, сходила с соседками в новую церковь, посмотрела, купила в лавке Псалтырь. Записалась в библиотеку, взяла книги читать церковные.
-Красиво, чисто так и нарядно, празднично. Впереди иконостас. Много икон святых. Воскресная школа есть на другой улице, на Быковского. Хотят здание под школу строить. Участок под Храмом большой. Церковь побелена, как у нас в районе была. Два золоченых купола, есть колокольня. Золотой цвет куполов означает вечность, нетление, сияние небесного Божественного света. Так говорят. Говорят, наш директор комбината помогал строить.
     Баба Дуся к тому времени уже слегла. Долго болела, ноги совсем не ходили. В церковь так и не попала.
-Лиза, - наказывала внучке, - ты будешь за меня свечи ставить, в церковь ходить?
-Ладно, баб, конечно схожу, живи долго. А ты научи какой-нибудь молитве.
-Ничего уже не помню, только как батюшка в церкви пел: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.». Давно это было. Когда из дому выходишь, говори: «Господи благослови».
Лиза повторила.
-Мы ходили в район, в церковь, раньше у себя, в Челябинской области. Пешком, несколько километров, на праздники церковные. Маленькая была, а помню всё, – начала бабушка свой рассказ.