Этот текучий мир. Ольга Ланская

И впервые за много-много лет Казанский собор показался мне неправдоподобно крохотным, столь небольшим, что просматривалось всё его прежде великое пространство одним коротким взглядом, и взгляд этот не находил привычного.
 
Не было ни ковчежка со святыми мощами, так уютно притулившемся на полу, у стены неподалеку от Царских врат.
 
Не было любимого моего образа Иисуса в белом…

Не было и иконы Ксенюшки Блаженной Петербуржской, а вместо нее, как показалось мне, взглянул на меня прекрасный лик Богородицы, образ которой написан был, в отличие от соседних икон триптиха, древнерусским письмом, с той его особой силой, особой живой одухотворенностью, подтверждающей, что Христос Воскрес, смертию смерть поправ, и нет больше смерти.

Я подала записочку с родными именами, помолилась у поминального креста и взглянула прощально на Распятого.

И снова удивилась внезапному преображению – так безмерно велик вдруг оказался Он, что мне пришлось поднимать высоко голову и взгляд мой увидел, наконец, бездонную глубину великого храма, уходящую к звёздам.

Я пошла к выходу, где стоял туристский автобус, и безжалостное жгучее солнца конца мая 2024 делало его похожим на сверкающий раскаленный утюг.

Я шла к выходу, думая об одном, – где же Ксенюшка?

И что-то остановило меня.

Я обернулась и увидела чудные синие глаза нашей великой Блаженной, и в них светилась, плавилась нежность.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо, что не оставляешь нас, ленинградцев, что всегда рядом!

И слёзы текли из глаз моих, и моментально намокал край моего черного поминального плата, которым прикрывала я от чужих глаз измученное своё лицо.

Санкт-Петербург
2024