Сижу и ем черешню...

 
Занесла меня в молодые годы судьба в Одесскую область в тот район, который вплотную подходит к Молдавии. Хорошее место, изобильное. Для меня, сибиряка, всё необычное. Здесь хорошо развито садоводство и виноградарство. Есть даже плодосовхоз, в котором огромный сад. Но вот парадокс: купить ни фруктов, ни ягод мне совсем негде. То, что выращивают в совхозе, прямиком отправляют в большие города. План выполняют. В посёлке проживают болгары. Каждый житель имеет в каком-нибудь селе многочисленную родню, всегда обеспечен овощами и фруктами. Поэтому базара как такового в райцентре нет. Зато имеется он в соседнем поселении, в Арцизе, большой, на несколько районов.

Но ведь не сподручно. Надо добираться до него автобусом. И мне, понаехавшему, трудно было в первые годы обеспечивать семью дарами природы.  Потом я понял, как надо действовать!  Стал ездить по сёлам с местными работниками сельхозуправления, других организаций и покупать всё в колхозах. Там на складах найдётся что угодно.  Не всегда конечно.

На Украине я оказался в переломный момент.  Всего год прошел, как Первого секретаря ЦК Компартии Украины Петра Шелеста сменил Виктор Васильевич Щербицкий. Происходили большие кадровые перемены и на местах. Первым секретарём райкома партии избрали бывшего директора средней школы, человека совестливого и гуманного. Предыдущий секретарь из района выехал. Сменилась и первый секретарь районного комитета комсомола Евдокия. Она выехала в Измаил.

 Однажды я посетовал инспектору отдела районного образования Виктору Каминскому, что сезон черешни уже проходит, а я своим детям ещё ни разу не принёс. И это называется – живу на юге республики.

- Пустой ящик для фруктов найдётся? Бери его и поехали. Я знаю лесопосадку, гле черешню можно рвать кому угодно.

У Виктора своя легковушка, по тем временам ещё редкость. Он ездит на ней куда захочет.

Я, признаться, впервые видел дерево черешни. Высокое, раскидистое. А плоды расположены по концам ветвей. Пристроил  ящик между веток и приступил к сбору ягод. Наберу в горсти – отнесу в ящик. Виктор – на соседнем дереве. Я набрал треть ящика, когда он подошел ко мне.

- Всё, поехали. – В руках у него был ящик, доверху наполненный черешней.
- Когда ты успел собрать?

- Дело привычное. Вообще-то я очень  быстро собираю ягоды и фрукты. Однажды попросил у сторожа: «Я наберу немножко яблок?» И показываю ему маленькую сетку-авоську. Он отвечает: «Немножко и быстро! Пока начальство не увидело». Минут через пять возвращаюсь, а в растягивающейся сетке не меньше ведра фруктов.  Он только головой покачал.

Вдвоём мы быстро дополнили  мой ящик. Я посмотрел, как Виктор собирал черешню, и был поражен. Он превращал свои руки в некое подобие живых граблей. Пропускает черешни между пальцев, пошевеливая ими, и вот уже обе пригоршни полны ягод. Я же буквально гоняюсь за каждой. А руки у него большие, ладони широкие. Сам он крупный, высокий. До любой ветки достаёт играючись.

Инспектором районного отдела образования он работает не очень давно. До этого был заведующим организационным отделом райкома партии. Что-то у него накипело на душе, и он резко выступил на пленуме Одесского областного комитета партии. Видимо, он сильно «загнул», потому что его исключили из партии и уволили с работы. И теперь трудится в отделе образования райсовета по специальности: он окончил пединститут.

С недавних пор политическая обстановка на Украине поменялась. Виктору предлагали восстановиться в партии, но он не захотел. Видимо, глубоко обиделся на работников партаппарата при прежнем секретаре. Мне рассказывали об обстановке при нем такие вещи, что даже не верилось, как подобное вообще возможно. А Виктор этому был свидетелем и невольным участником.

Прежний секретарь райкома партии, с которым он работал,  был человеком непредсказуемым. Мне о нём много чего рассказывали такого, что я даже сомневался: верить ли или меня разыгрывают? То, что среди председателей колхозов и директоров предприятий у него были и любимчики, и мальчики для битья – в это я легко поверил, так могло быть. А вот что у него постоянно были любовницы и он этого не скрывал – в этом я сомневался.

Рассказывали, что долгое время он возил с собой на любые мероприятия хоть в Одессу, хоть в Киев молодую  замужнюю женщину -  заместителя главврача района. Мужа её для этого определил инструктором райкома партии. Тот, конечно, понимал, что его обманывают. Когда же парень стал ревновать и возмущаться, секретарь вызвал его «на ковёр» и так ему пригрозил всякими карами за якобы клевету, что он на некоторое время потерял дар речи.

И всё же он не смирился. Дознался как-то, что  они уехали не на совещание, а на Черное море и там загорают. Оседлал он свой мотоцикл и примчался за сотню километров, чтобы  убедиться в этом. Но вместо того, чтобы засмущаться или извиниться, секретарь райкома набросился на него со страшной руганью. Он кричал: как смел инструктор оставить райком партии без разрешения в рабочее время? Это прогул, он будет уволен по статье. И что и его и жену свою он позорит подозрением. Нагнал на парня такого страху, что в райком тот вернулся притихшим, задумчивым. И таким же вышел, завёл мотоцикл и уехал, ничего не сказав. Предположили, что  домой.

Заведующий орготделом Виктор Каминский подумал, как бы чего не случилось, и прибежал к дому инструктора. Мотоцикл стоял у подъезда, квартира была на замке. А люк на чердак был открыт,  Виктор заглянул туда и обомлел. Инструктор висит в петле. Быстро снял его, привел в чувство. Завёл в квартиру. Долго убеждал, что это не выход. И что жизнь дороже, чем всё остальное на свете.

С тех пор секретарь райкома оставил его жену в покое, а инструктора отправил на другую работу. Но даже такой случай с чуть ли ни со смертельным исходом не заставил его изменить поведение. Он нашел себе другую любовницу, теперь уже незамужнюю  – первого секретаря райкома комсомола Дусю. Тут уж он возил её с собой, никого не опасаясь. Только теперь  его самого оставляли «с носом». Бывший инструктор райкома, а теперь председатель колхоза, рассказывал мне, что он лично забирал Дусю к себе в номер, а секретарь райкома ходил по гостинице и спрашивал, не видели ли они девушку? Потом она возвращалась к нему, сочинив легенду.

Однажды ко мне в редакцию зашел мастер строительного участка и без предисловий сказал:

- Хоть теперь я могу свободно ходить по своему райцентру!

- А что мешало раньше?

- Первый секретарь райкома обещал посадить. Если, говорил, увижу тебя в посёлке – посажу! Поэтому я перевёлся работать к соседям в село Арциз. Домой приезжал раз в неделю в тёмное время.

Вот при таком секретаре райкома партии работал Виктор Каминский заведующим организационным отделом. И именно тогда произнёс он свою «пламенную» речь на пленуме Одесского обкома партии. Я не расспрашивал его, о чём он говорил, но догадаться не трудно. Всё, что он произнёс, признали клеветой, исключили его из партии и уволили с работы. На реабилитацию он не подал, решив, что жить без партбилета вполне можно. Он спокойно выполнял свои обязанности инспектора районо, посещал сельские школы. Завёл себе подсобное хозяйство.

Я как-то ещё раз поехал с ним в село. Пока он беседовал с директором школы и учителями, я проверил письмо в редакцию. Домой возвращались под вечер. Безлюдная полевая дорога огибала поле, на котором  сеяные травы были уже скошены и лежали в валках. Виктор остановил машину и стал набирать в багажник сена. Я тоже взял охапку, чтобы ускорить дело. И вдруг рядом остановилась легковая машина, за рулём которой был главный агроном колхоза. Я поздоровался, держа в руках сено.

- Ему-то уже терять нечего, - сказал он с укоризной, обращаясь ко мне. – А Вам это зачем?

Сказал и уехал. Мне было очень стыдно. И тогда же я понял, что к бывшему партработнику, исключенному из партии, совсем не доброжелательное отношение. Больше я с ним никуда не ездил.

Сижу вот дома в Подмосковье, старый пенсионер, кушаю черешню. Сын в очередной раз привёз. Покупает в магазинах. Вот и тогда, в семидесятых годах, черешню, вишню и яблоки отправляли в города. А мне купить было негде.