Вальтер Беньямин. Дани Караван. Жёлтый ангел

Желтый ангел
Существуют такие места, которые называются местом Силы, там, где формируется равновесие и обеспечивается стабильность окружающего мира.
Одним из таких мест, как мне кажется, является городок Портбоу, что стоит на границе Испании и Франции.
Попала я туда случайно и жила там недолго, но всякий раз, как здесь бываю наездами, чувствую внутри нить притяжения как будто бы здесь мой дом, из которого меня унесло шальным ветром, но который основательно поселился в моей памяти.
Я-то что, а вот более серьёзные люди…
На мой непросвещённый взгляд мир людей делится на Обывателей и Искателей как в чистом виде, так и в перемешанном. Но большинство, конечно, тех, кто соединяет черты обоих видов в разном процентном соотношении.
Так вот Портбоу, в основном, привлекает искателей. Они приезжают, селятся здесь и начинают писать картины, трактаты, сочинять оперу, придумывать романы, изучать историю, философию, петь хором и ходить под парусом.
Портбоу – это такая энергетическая зона, которая придаёт силу на совершение значительных поступков, и, если ты не умчишься под парусом, то обязательное совершишь что-нибудь выдающееся.
Почему-то меня волнует всё, что здесь происходит и происходило, но особенно история мыслителя Вальтера Бенжамина, принявшего 27 сентября 1940 года в этом городке смертельную дозу морфия. А может быть не сама история, а рефлексия, которая, гуляя в атмосфере города, ощущается и поныне. Как круги на воде.
Вот если бы испанский режим того времени дал Бенжамину возможность пересечь Испанию, чтобы через Португалию попасть в Соединённые Штаты, то он бы не задержался в Портбоу, и не…
Тут в моей голове возникает некоторый барьер, и я не знаю, как продолжить фразу. Общепринятая версия его смерти – суицид. В отчёте врача было указано кровоизлияние в мозг. Предсмертной записки властями не обнаружено. Все ссылаются на слова Хенни Гурланд, которая прокомментировала его смерть как желание добровольно уйти из жизни. Эта не подтверждённая ничем версия, может быть бессознательным обманом возбуждённого ума впечатлительной женщины, как результат произошедшей трагедии. А если рассуждать логически, то Вальтер Бенжамин, который обладал весьма неустойчивой психикой и часто искал успокоение и расслабление в наркотиках, особенно в состоянии непроясненных отношений или сложных жизненных ситуаций, мог умереть от банального передоза. Но не в этом суть.
Суть состоит в том, что его, не случись такого конца, мало бы кто знал кроме узких специалистов, а его работы затерялись бы где-нибудь на пыльных полках научных библиотек за океаном.
А теперь Портбоу знаменит тем, что здесь похоронен Бенжамин Вальтер. Коммунист, антифашист, философ.
 - …наша семья приехала в Портбоу в начале века. Мы жили воон в том доме, как раз напротив гостиницы, где остановился тогда Бенжамин. Моя мама часто вспоминала потом о том времени. 40-е годы, когда только что окончилась гражданская война, когда только что через перевал из Портбоу во Францию прошли тысячи беженцев, недовольных режимом Франко. Это были семьи тех, кто сражался за республику. Женщины, старики, маленькие дети…А тут такое несчастье. Немцы оккупировали Францию. Группа евреев, которая застряла на границе, в Портбоу. Смерть всегда вызывает сильные эмоции, особенно сочувствуешь человеку, который ищет спасения, а вместо этого получает преждевременный конец. А что за человек умер тогда мы узнали потом, когда Дани Караван начал строить монумент в память Вальтер Бенжамина.
 - Так рассказывала жительница Портбоу. Она живо напомнила мне нашу учительницу немецкого языка - Клару Ивановну – такая же низкорослая, субтильная, некрасивая, обликом напоминающую паучка косиножку. Такую же суетливую и незащищённую. Маленького каждый может обидеть.
 - Про Вальтер Бенжамина, - продолжила говорить Мерсе, - я узнала от Дани Каравана.
Вообще говоря, Вальтер Бенжамин был 100% Искателем. Он нырял с головой в книжное море, выискивая редкие экземпляры. Бывают такие люди, для которых общение с книгами сродни сексуальным привязанностям. Это, наверное, патология, при которой получаешь глубокое удовлетворение от контакта с книгами. Я тоже люблю вдыхать запах хорошей книги. Понятно, что хорошая книга пахнет иначе, чем обыкновенная. Мне нравится гладить обложку, особенно, если она рифлёная, нравится ласкать страницы. Страницы должны быть с широкими полями, на плотной ноздреватой бумаге. Текст на странице должен быть чётко прописан. Иллюстрации, гравюры, литографии - всё вызывает эмоции, на порядок сильней, чем любые эротические фантазии. Так и Вальтер Бенжамин готов был спать с любимой книжкой в обнимку, а просыпаясь, гладить переплёт или, открывая наугад, читать текст с любой строки и долго размышлять над прочитанным. Общению с книгой он придавал особое значение
Даниэль (Дани) Караван, создавший монумент Вальтер Бенжамину, был тоже искателем, но на другом поле.
Родился он в Иерусалиме в 1930 году в семье, где отец работал главным ландшафтным архитектором Тель Авива. Это такой архитектор, который создаёт пространственные построения на открытом воздухе. Именно ландшафтные архитекторы создавали парковые ансамбли - Версаль, Петергоф, Гайд Парк...ландшафтный архитектор гармонизирует природу, подправляя Создателя мира в его незначительных погрешностях.
В год, когда умер Вальтер Бенжамин, Дани начал учиться рисовать. Вначале в Израиле, потом в Италии и Франции. Закончив учение, он стал заниматься созданием инсталляций в общественных зданиях и институтах. Его увлекали пространственные построения, он увлекался сценическими проектами, создавал сцены для танцевальных спектаклей.
В 1976 году Дани Караван представил на Венецианском биеннале скульптуру Иерусалим – город мира, после чего получил массу выгодных предложений из разных стран.
Монумент Вальтеру Бенжамину, который был им назван «Отрывки», Дани Караван создавал в течение 4 лет (1990-1994).
 - Я сама пигалица, - продолжает беседу Мерсе из Портбоу, а Дани, представьте, ростом не больше меня. Мы посмотрели сверху вниз на хрупкую женщину и попытались представить мелкого мужчину, в котором жило огромное дарование.
Есть люди, которые умеют взаимодействовать с природой. Наверное, они тоже извращенцы, ласкающие взглядом трогательный пейзаж, чувствующие движение живительной силы в камнях и скалах, в деревьях и растениях. Никогда не проходят мимо понравившегося растения, не погладив его, всегда останавливаются, чтобы полюбоваться на закат или вдохнуть напоенный влагой воздух. Вот таким был и Дани.
 - Вообще я люблю добиваться четких линий, «рисуя» водой и травой, -писал он. - К тому же сама природа словно играет вам на руку в том или ином проекте…
 - Что касается мемориала, - продолжала Мерсе, - Караван объяснял мне, что туннель на склоне горы – это жизненный путь человека. Вы же видели, что позади него находится скала, которую не обойти и не перелезть. Дальше, после входа в туннель, начинается путь к концу. Мы все быстро или медленно к нему движемся. В конце брезжит свет. От человека зависит каким путём он пойдёт и что сделает по дороге. Но у нас есть выбор и выбор непростой. Видите? Чтобы выбраться из этого туннеля, нужно разбить стекло. Вот он выход, вот спасительный путь через море-океан к свободе, а он закрыт и не у всякого хватает сил преодолеть преграду…
Когда, поднимаешься наверх к кладбищу Портбоу, напротив ворот которого начинается туннель – мемориал Бенжамину, тебя охватывает тревожное чувство – позади царство мёртвых, впереди ржавый желоб, наполненный эхом тяжёлых шагов. Впереди плещется море, но недоступное – стекло толстое – его не разбить, не перепрыгнуть и через него не перелезть.
Честно говоря, совсем нет никакого желания залезать в желоб лишний раз. Дани Караван говорил, что его проекты не отстранённые инсталляции, их можно потрогать руками, в них можно залезть и посмотреть на рисунок ветра, горы, песка, воды. Именно они являются истинными материалами созданных им шедевров.
Моё личное видение созданного Караваном монумента проще и сложнее. Это компиляция материального и воображаемого. В ней путь жизни, но в этом пути есть или наверняка была надежда. Это Жёлтый ангел. Жёлтый ангел – аналог Ангела Ноус, нарисованный акварелью Полем Клее. Ангел Ноус, любимый образ, Вальтер Бенжамин называл его Ангелом Истории, он не расставался с этой акварелью до самой смерти.
Если у Клее ангел полон смятения и с ужасом смотрит на груды камней – катастрофы истории, то мой воображаемый Жёлтый ангел – ангел спаситель, пронизанный солнечным светом, ангел утешитель, которого так порой не хватает…
И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый Ангел
И сказал: «Маэстро бедный, Вы устали, Вы больны.
Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго.
Даже в нашем добром небе были все удивлены».
И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,
Утирая фраком слезы, слезы боли и стыда.
А высоко в синем небе догорали божьи свечи
И печальный желтый Ангел тихо таял без следа.
1934
Александр Вертинский