Дай садака! Садака дай

Прежде чем что-либо сказать о попрошайках - просителях садака, я постараюсь объяснить, что означает само слово «садака».
Итак, садака – это добровольная милостыня, которую мусульманин выплачивает по собственному усмотрению и желанию в качестве подаяния беднякам и не только.
А милостыня – это подаяние нищему, нуждающемуся.
Нищий же – это человек, у которого нет возможностей заработать себе на хлеб, одежду, которому негде жить. Если милостыню просит нищий, это не считается  постыдным делом. На Руси нищих даже оберегали…
Мой рассказ не о нищих. Мой рассказ о попрошайках, которые, назойливо выпрашивая подаяние, надоедают и мешают нам жить. Мне думается, что раньше, в советское время, их у нас не было. Советский человек зарабатывал свой хлеб каждодневным трудом и в подаянии  не нуждался. Тогда считали оскорблением что-нибудь у кого-нибудь брать.
А теперь же на улицах наших городов полно разного рода попрошаек. А вот попрошайки высшей категории, наглые, назойливо выпрашивающие что-нибудь, появились у нас с демократией и демократами. Они ничего не стесняются, и мораль человеческая им чужда.
Написать же о них я задумал после следующего случая.
В самом начале прошедшей недели я захожу в аптеку, что рядом с магазином «Каспий». Вступаю в разговор с девушкой-продавщицей о том, какими российскими  таблетками можно заменить дорогие импортные таблетки «Плавикс». Я это делаю, потому что считаю, что  грамотный аптекарь в лекарствах разбирается лучше некоторых врачей.
Не успела девушка мне ответить, как стоящая у окошка какая-то женщина повернулась в мою сторону и громко сказала: «Дай садака! Садака дай!»
Я посмотрел на неё и потерял дар речи: передо мной стояла Джоконда Леонардо да Винчи, дородная и почти такая же красивая. Передо мной стояла молодая женщина – образец женской красоты эпохи Возрождения.
Она крикнула: «Кушать нету. Дай садака!». А у самой в руках в прозрачном пакетике свежая лепешка. И говорю я девушке: «Ешь хлеб вот мягкий, что у тебя в руках». Она: «А помидоры?! А сыр?!»
Стыдно мне стало: вдруг подумают, что я отказываюсь подать бедной женщине на помидоры и кусок сыра. И потому сдачу с пятисот рублей, которые дал аптекарю за отечественные таблетки, я быстро сунул в руки попрошайке и вышел из аптеки.
А через день я опять же оказался в той же аптеке: там мне по дисконтной карточке лекарства отпускают со скидкой на 10 процентов. На этот раз я покупал таблетки, понижающие холестерин в крови.
Как только аптекарь пошла в заднюю комнату за лекарствами, с возгласом «Дай садака! Садака дай!» ворвалась в аптеку та же Мона Лиза. Подходит к окошку, у  которого я стою.
«Что за наваждение такое! Она меня просто преследует», - решил я. «Девушка, - говорю ей тихо, - садака не требуют, как вы это делаете, а просят, и просят её не в аптеках, а около церквей и  мечетей».
Она на меня нуль внимания. Сунула руку в окошко, схватила несколько продолговатых упаковок детской аскорбинки и вышла из аптеки. Я же остался стоять у окошка с поднятыми для обозрения руками, чтобы на меня не подумали.