Поэтическое наваждение

  У Ольги Павловны Крымовой из квартиры пропала кошка по имени  Муська. И хотя потеря была небольшая, так как таких кошек в её квартире насчитывалось еще  три, она все же пошла Муську искать. Выйдя  на лестничную площадку длинного коридора, Ольга Павловна с некоторым смущением  позвонила  в первую  же  по ряду дверь  профессора филологии  Василия Степановича, с которым частенько  при встречах вела беседы о путях современной поэзии. Надо заметить, что, страдая бессонницей,  Ольга  Павловна научилась неплохо в своих ночных бдениях переводить её в стихи.  Правда, о её поэтическом творчестве знали только одни кошки.
   Дверь приоткрылась и седенький, но ещё очень по-юношески юркий  профессор живо  поинтересовался причиной её звонка.
– У меня кошка  Муська пропала. Может, попадалась  вам  на глаза в эти дни  здесь в коридоре или во дворе?
 – Попадалась, попадалась, – вдруг веселым голосочком пропел Василий  Степанович и широко распахнул дверь.– Проходите в комнату. Там Вас ждёт сюрприз.
  В недоумении Ольга Павловн шагнула за порог, а потом прямёхонько и в комнату. Она была несказанно  удивлена, когда увидела свою питомицу, возлежавшей на диванной подушке посреди круглого полированного стола, на краю которого стоял небольшой потемневший серебряный поднос. На подносе красовалась белоснежная фарфоровая статуэтка, представляющая собой бюст поэта Пушкина. Там же стояли   рюмка и гранёный графинчик водочки,  а на резной  старинной тарелочке были разложены кусочки языковой  колбасы.
– Что я вижу? – не удержалась от восклицания Ольга  Павловна.– Зачем  Вы кошке такое  позволяете. Немедленно гоните эту воришку  со стола прочь. Только зазеваетесь, как она  вмиг  стащит всю  вашу  закуску. 
   Василий Степанович   хитровато улыбнулся: «Не беспокойся, соседушка. Не стащит, а получит новый кусочек, как награду за очередное стихотворение».
 – Какое стихотворение?
–  Пушкина?
–  Кого? – удивленно переспросила Ольга  Павловна, словно не расслышала названной фамилии.
– Александра Сергеевича Пушкина, которого знают даже кошки.  Даже вот ваша.
– Моя?  Нет, моя Муська Александра Сергеевича  не знает! –  вдруг решительно возразила Ольга Павловна.
– А Вы откуда знаете, что не знает? Сам слышал, как Вы лично во дворе  внучке  сказку о золотой рыбке читали.
– Ну и что? Так я это внучке читала, а не Муське.
– А на коленях  у внучки кто сидел? Не помните?  А  я так  помню. Ваша  Муська и  сидела.
– Ну и что из того, что сидела?
– А то, что Пушкин – Муськин  самый любимый поэт. Вот Маршака она меньше любит. Слишком примитивный для неё. Маяковский ей ухо режет, а Верлен усыпляет. Ахматову  она недолюбливает, поздней Цветаевой восхищается, А Хайяма хвалит за краткость.
– Василий Степанович, что вы такое говорите, – поспешила его перебить Ольга  Павловна. – Какая Цветаева? Какой Хаям?
– Как какой, – воскликнул профессор. – Вот какой!  – и тут же пафосным голосом  начал громко, с выражением, закатывая глаза, декламировать следующее:   
               
Когда под утренней росой дрожит тюльпан
И низко, до земли, фиалка клонит стан,
Любуюсь розой я: как тихо подбирает
Бутон свою полу, дремотой сладко пьян!

– Ах, вот в чём дело? – произнесла Ольга Павловна, когда профессор закончил читать Хайяма  и застыл  в позе Наполеона  со скрещенными руками на груди.–  Как это я сразу не догадалась!  Вы, вероятно, немного под шофе?  Вот и графинчик у Вас, как я успела заметить,  уже наполовину пуст. А закуски практически никакой кроме языковой колбаски? – подвела итог всему услышанному и увиденному в  комнате профессора  Ольга  Павловна и с облегчением вздохнула.
– Может немного и под шефе, – смиренно  согласился с её словами профес-сор. Но Вы, пожалуйста, не забывайте  какой сегодня день.
– Какой? – спросила Ольга  Павловна с интересом. 
– Сегодня 6-го июня – день рождения  нашего с Вами Пушкина, Александра Сергеевича, ещё раз уточнил он. По этому поводу нам прямо сейчас и здесь  обязательно надо  выпить, – и он тут же засуетился у  буфета, доставая из него вторую рюмку.
–  И не думайте отказаться: Муську и меня  обидите.
   Ольга Павловна  как-то сразу решила про себя, что рюмка  водки, выпитая по случаю дня рождения Пушкина, ей особо не повредит, и  любезно чокнулась с профессором, после чего он  быстренько поднёс к её накрашенному ротику кусочек  языковой колбаски.
– Закусите, пожалуйста. И тут же добавил скороговоркой: «Думаю, что за здоровье  величайшего поэта одну рюмку выпить недостаточно. Давайте  уж сразу  по второй,  а заодно  и по третьей.
   Почему-то и сейчас Ольга Павловна возражать не стала.
 – А что это у вас за корешок  в графинчике красуется?- поинтересовалась она.
 – Да шут его знает. Сын из Африки привёз, когда  туда на конференцию летал. Он у меня фармаколог. Какой-то уж сильно  пахучий  корешок! Честно говоря,  я его без спроса у него взял. Для форсу.
  За всеми  их манипуляциями с рюмками Муська наблюдала очень внимательно и с хитрым прищуром. Ольге Павловне  даже стало казаться, что она  им  немного завидует.
– Хочешь водочки? – вдруг неожиданно  задала она вопрос кошке.
   Та, приподнявшись немного с подушки, отрицательно покачала усатой мордой и снова улеглась на место.
   Раздался звонок. Василий Степанович шагнул в коридор и загремел ключами. Через минуту-другую он появился в комнате вместе со странным человеком небольшого ростика, в тёмно-сером фраке и в блестящем черном  цилиндре на голове.
   Дрожащим от волнения, но радостным  голосом Василий Степанович пролепетал  буквально следующее: «Позвольте, дорогая соседушка, представить Вам поэта Александра Сергеевича Пушкина. Оказывается ваша Муська  неоднократно приглашала Александра Сергеевича  зайти к ней в гости  хоть на часок! ».
   Явление Пушкина в квартире профессора филологии совсем не удивило, а наоборот очень даже обрадовало Ольгу Павловну. Она любезно усадила поэта на старый продавленный временем диван, а снятым с  его головы  цилиндром попыталась  накрыть свою Муську, продолжавшую бесстыдно возлежать на подушке шамаханской царицей. Та недовольно замяукала и  тут же  шустро высвободила усатую морду из-под цилиндра.
   В это время Василий Степанович  уже успел достать из буфета третью рюмочку, налить в неё водочки из графина  и любезно предложить её поэту. Тот  не отказался,  и вскоре  между ним, Ольгой  Павловной и профессором завязался живой и интересный  разговор о  значении поэзии  в жизни кошек.
   Как и когда Пушкин ушел из квартиры, Ольга Павловна запамятовала. Только утром, открыв глаза, она увидела себя  возлежащей в обнимку с Муськой на стареньком диване в квартире профессора. Сам же хозяин, свернувшись калачиком, мирно похрапывал на ковре возле дивана. В настенном зеркале отражалась белоснежная статуэтка  вчерашнего гостя.