Сценарий Лилия Белая, серия 8. сцены 5-8

     СЦЕНА 5. (Павильонная съемка).
     Михайловск. Дом Ивановых. Гостиная. Утро. Матрена в новом модном платье перед большим зеркалом примеряет разные шляпки и мурлычит.
МАТРЕНА. А ну-ка, девушки, а ну, красавицы… ля-ля…ля-ля, ля-ля…ля-ля…
    За ее спиной появляется Ульяна в старом, застиранном и залатанном платье. Матрена видит сестру в зеркале и резко оборачивается.
МАТРЕНА (грубо). А ты, что тут делаешь? Кто тебя пустил?
УЛЬЯНА (обреченно). Хорошо же ты меня встречаешь, сестрица…
МАТРЕНА. А как иначе? Жене врага народа - не место в нашем доме. А Глашка, дура, тебя по старой памяти, видать, запустила...
УЛЬЯНА (с возмущением). Что ты такое говоришь, Мотя! Ты же прекрасно знаешь, что Герман ни в чем не виноват. Его напрасно осудили… за какие-то там хищения…
МАТРЕНА. Ты просто идеализируешь своего мужа… и много чево не знаешь. Запомни - наказания без вины не бывает… Да он, вместе с ентим, как его…, Бру…, Бры… Бры…лем, народное добро вагонами воровал. Мне Гриша, сказывал. Вот!
УЛЬЯНА (неожиданно гневно). Уж не тот ли это Брыль, который у тебя в доме дневал и ночевал, пока твой муж в парткоме заседал. Ты и на моего Германа зарилась. Совратить хотела. Я же видела, как ты в него глазками стреляла… А твой Гриша, думаю, одним ударом обоих соперников и устранил.
МАТРЕНА. Что?! Да как ты смеешь моего мужа, честного большевика, беззаветно преданного делу Партии порочить! А ну - пошла вон отсюда! Сама моего Гришеньку любимого соблазнить хотела!
УЛЬЯНА (жестко).  Что?! Ах ты…! А вот - никуда я не пойду! Я его видела! Видела! Он вернулся!
МАТРЕНА. Кого – Андрюшеньку?! Где?!
УЛЬЯНА. Нет! Германа!
МАТРЕНА. Так его ж…
УЛЬЯНА. Что?!
МАТРЕНА (прикусывая язык). Нет… ничего.
УЛЬЯНА.  Договаривай! Договаривай!
МАТРЕНА. Да не знаю я ничево…Чево пристала? Мое дело – сторона. Чево ты от меня-то хочешь? Поди к Гришке – сама и спроси. Да поласковей с ним будь. Хватит артачиться. Он по тебе уж иссох… А меня и вовсе ублажать отказывается… Моя краса так и загинуть может. Без мужицкой ласки.
УЛЬЯНА. И пойду! И спрошу! А если не скажет…, то я… Я - в ЦК…
МАТРЕНА. Ой, ой, расхрабрилась, тихоня наивная… Не больно Гришка тебя испугается… На вон - шляпку мою возьми (протягивает Ульяне одну из шляп). Я их вон скока накупила, а носить – некуда.
УЛЬЯНА. Не надо. Я и без шляпки твоей обойдусь.
МАТРЕНА. Бери-бери, а то совсем за собой следить перестала. Седая вся. Гришка в твою сторону, поди и смотреть уж не захочет. У него секретарша, грят, молоденькая появилась… Могу и платьице ишшо, из тех, что малы… одолжить… С возвратом токмо - вдруг схудею…
     Ульяна бросает в лицо Матрене шляпку и уходит.

     СЦЕНА 6 (Павильонная съемка).
    Михайловск. Кабинет Григория Иванова. День. Иванов кому-то звонит и разговаривает по телефону.
ИВАНОВ. Крышкин? Ну как - поймали? Ага… Ага… Ну зайди через полчасика, как освободишься… Подробнее расскажешь. (Кладет трубку и довольно потирает руки).
     Неожиданно в кабинет входит Ульяна.
ИВАНОВ (остолбенев). Ульяна Васильевна? Ааа… вы… к-как? У меня же - неприёмный день. Запишитесь у секретаря. (Подходит к двери. Приоткрывает. Громко). – Светлана, почему пропустили товарища!
ГОЛОС СЕКРЕТАРЯ. Так, она родственницей назвалась, Григорий Иванович.  Сказала - по личному… 
ИВАНОВ (строго). Тем более. Я не принимаю по личным вопросам. Получите взыскание. (Тихонько запирая дверь, шутливо). Что же вы нарушаете порядок, родственница?
УЛЬЯНА. Григорий Иванович (расстегивая верхние пуговицы платья), Гриша… Я его видела… Он вернулся… Вы…, ты что-нибудь знаешь?
ИВАНОВ (расстегивая штаны). Уля…, Улюшка… (Поглядывая на часы и застегивая ширинку обратно). Ну не здесь же…, не здесь…, дорогая.  Ко мне вот-вот должны прийти… Я вечером… Вечером к тебе зайду… Иди домой.
     Открывает дверь и выпроваживает Ульяну.
   
     СЦЕНА 7. (Павильонная съемка).
    Продолжение сцены 6. Кабинет Григория Иванова. Вечер. Иванов снова звонит по телефону.
ИВАНОВ. Крышкин? Ну ты куда пропал-то? Я жду. Давай быстро. Мухой! Слышишь? А то мне уже идти надо…
    Нервно ходит по кабинету. Появляется Крышкин.
ИВАНОВ. Ну наконец-то… Не прошло и полгода… Давай – докладывай!
КРЫШКИН. А что докладывать? Не Герман это оказался…, а его брат-близнец. Артем Мороз. Подданый Соединенных штатов. Паспорт в порядке. Здесь брата разыскивал, которого 20 лет не видел. Никакой он не шпион. Пришлось отпустить.
ИВАНОВ. Как отпустить!
КРЫШКИН. Вот так - отпустить. А ты хочешь международного скандала? Кстати, Брыля я тоже выпустил.
ИВАНОВ. Как!  И Брыля?!
КРЫШКИН (выпятив грудь). Да! И Брыля! Справку об освобождении я проверил. И даже начальнику колонии позвонил для верности. Отправил Брыля поездом - в Саратов, куда старшие братья с семьями переехали.  От тебя - подальше. Нечего ему здесь делать… Мать умерла - сразу после ареста… А тут…
ИВАНОВ (злобно). Ну ты мне за это ответишь! Вон! Чего стоишь в дверях? Вон!
КРЫШКИН. Надо бы протокол … уничтожить…
ИВАНОВ. А это ты видел? (Показывает кукиш). Пусть пока в сейфе полежит… Мало ли что… Может, еще и пригодится…
КРЫШКИН. Кому пригодится? Зачем?
ИВАНОВ. Не твоего ума дело. Ладно. Иди. Кстати, пора бы тебе… и должок отдать. Матрена ждет. На диету села… Как лапать мою жену, так все мастера… Иначе партбилет положишь.
      Крышкин хлопнув дверью уходит.

      СЦЕНА 7. (Павильонная съемка).
     Дом семьи Мороза. Вечер. Антон, Анна и Ядвига сидят на кухне за столом и ждут Ульяну.
АНТОН. Ну куда она опять пропала…? Не надо было ей к этой мерзкой Мотьке ходить… Родная сестра называется…  (Слышится стук в дверь). О, кажется, пришла…
       Входит Петр Красулин.
ПЕТР (громко). Здравствуйте! Дверь у вас не заперта… Ульяна Мороз тут проживает?
АНТОН. Здравствуйте… А мамы… нет пока… А вы кто?
АННУШКА. Господи! С ней что-то случилось?
ПЕТР (растерянно). Н-не знаю… Я - Петр Еремеич Красулин. Из Сорокино. Привет Ульяне Васильевне от сестры Натальи привез.
ЯДВИГА (всплескивая руками). Тетя Наташа – жива?!! (Под нос, тихо). А мама говорила…
ПЕТР. Живее не бывает. Дочка у нее – Аришка. 9 лет… Двоюродная сестренка, стало быть, ваша…
АННУШКА.  Господи! Да что же вы в дверях стоите… Проходите, проходите за стол, Петр Еремеич. Я сейчас - чаю и блины разогрею… Мама вот-вот придет. Ядвига, помоги… Господи! Слава тебе, Господи (крестится). Мамина сестрица…, любимая… жива… Жива!
       Петр проходит и садится за стол. Ядвига наливает гостю чай, Анна накладывает на тарелку блины.
ПЕТР. Хорошо-то у вас как! А блины какие… Это у вас семейное… Знаете, мама ваша большой мастерицей у нас в Сорокино слыла…, еще девчонкой, такой как вы, дочки-сестрички. Ой, давайте ж, познакомимся… (Достает из-за пазухи бутылку водки). Вот, после конференции – в буфете прихватил. Стопка у вас найдется? А то не по-людски…
 АНТОН. Антон. (Пожимает Петру руку. Достает из буфета две рюмки). Мне тоже плесните. А девчонкам – не наливать. Маленьким – только чай.
АННУШКА. Анна.
ПЕТР. Очень приятно. На маму похожа… Ну, а меня можно просто Петр. Или дядя Петя. Как нравится.
ЯДВИГА. Ядвига.
ПЕТР. Ядвига? Имя-то у тебя какое…
ЯДВИГА. Да, папа назвал, в честь бабушки. Он родом из Белоруссии. Я – Ядвига Германовна.
ПЕТР. Ого! Красиво. Тебе идет. А где же наш папа Герман? На работе поди до ночи торчит?
АНТОН (мрачно). Ага. На Соловках… трудится. 9 лет – ни за что…
ПЕТР. Ах вон оно как…
        Входит Ульяна.
АННУШКА. Мама! Мамочка, ну наконец-то! А у нас гость дорогой – твой односельчанин!
       Петр вскакивает с места и бросается к Ульяне.
ПЕТР. Здравствуй, Улюшка! Здравствуй, родная!
УЛЬЯНА. Петя? Петька Красулин! Тебя и не узнать!  Мужик! Мужик с бородой…
ПЕТР. Так как же на селе без бороды-то… А ты все такая же… красивая. Лилия белая… Как раньше мужики наши прозвали…
УЛЬЯНА. Да уж теперь, и впрямь белая… Седая… А как там у нас в Сорокино? Как дядя Еремей?
ПЕТР (с грустью). Отец помер. Как тебя с женихом в Михайловск отвез, так на следующий год и помер. Медведь задрал… А так… хорошо… хорошо живем -не тужим. Дай Бог каждому. Жена у меня – Полинка, дочка – Танюшка.
 
УЛЬЯНА. Хорошо-то как! Поздравляю.
ПЕТР. Давай, возвращайся в родные края. А то как замуж-то вышла, так почитай, пропала… Еле нашел. Если бы не сестрица твоя Мотька… У, злыдня…  Еле адрес твой выпросил. 
УЛЬЯНА. Да как-то… не очень хочется возвращаться… Куда? И к кому…?
ПЕТР. Как к кому? К нам! К Наташе. Без тебя извелась совсем. Сказала, не разыщешь – домой не возвращайся.
УЛЬЯНА. Что? Что ты сказал… (Оседает на пол).
ПЕТР (подхватывая Ульяну). Эй, эй… Ульянка, что с тобой? Антон, что это с ней? Я думал – обрадуется…
АННУШКА. Сосуды… И сердце - слабое… Сейчас нашатырь принесу.
АНТОН. После ареста отца – совсем плоха стала. Полгода лежала, не вставая… Жить не хотела…  Несите - на кровать. Туда. (указывает рукой на спальню). 
     Петр несет Ульяну в спальню и осторожно кладет на кровать. Анна прикладывает к носу матери ватку с нашатырным спиртом. Ульяна медленно открывает глаза. Видит расплывчатые лица.
УЛЬЯНА. Наташенька… Наташенька… жива… жива… С того света вернулась… Каждый день Господа Бога молила… за тебя… и за Германа.
АННУШКА. Я – это. Я, мамочка. А тетя Наташа – жива. Жива. Ждет тебя в Сорокино, не дождется. Все хорошо, мамочка (гладит Ульяну по руке).
        Ульяна вдруг видит в дверях Григория Иванова с двумя чемоданами в руках.
УЛЬЯНА. Ай, изыди, изыди, Сатана! (Снова теряет сознание).
ИВАНОВ. Что у вас тут происходит? Все двери на распашку! (Заметив Петра Красулина, ревниво). А вы что здесь делаете, Красулин? Конференция давным-давно закончилась… работа в Сорокино не ждет…
ПЕТР (слегка растерянно). Пришел односельчанку проведать… А вы?
ИВАНОВ. А я – свояченицу…
ПЕТР. С вещами?
ИВАНОВ. А тебе какое дело? Что за допрос? Ты как с начальством разговариваешь? Ульяна Васильевна просила про мужа узнать… Вот я и пришел…
АНТОН. И что – узнали?!
ИВАНОВ. Пришел… Пришел сказать…, сказать…, сказать, что отца вашего расстреляли… Он никогда не вернется…
АНТОН. Заткнись! Пока мать не очнулась… А ты значит, козел старый, уже с вещичками пришел сюда поселиться?
ИВАНОВ. Ах ты, щенок! Не зря тебя из института поперли, как сына врага народа.
АНТОН. А вы откуда знаете? Уж не ваших ли рук это дело?
ПЕТР. А ну пошел вон отсюда, цирюльник! Пока я морду тебе не набил. Ульяна и дети едут со мной – в Сорокино! Навсегда!
ИВАНОВ. Ну ты об этом еще пожалеешь, Красулин. За оскорбление секретаря парткома… Я тебя и в Сорокино найду…
    Иванов разворачивается и бросив чемоданы уходит.
ПЕТР (в след). Эй, цирюльник! Чемоданчики свои забыл…