Царский интерес

   Село Безбрюхово  вот уж как двадцать вёсен по праву   носило свое наз-вание, так как  все селяне  от мала до велика брюхо как такового  не имели  вовсе. А  делов-то было всего в   той бедности и скудности,  в которой они, безбрюховцы, проживали. Конечно, о  существовании брюха сельчане
 ведали,  а вот видеть не видели, и всё потому,  что  оно, брюхо,  так у всех от голодухи к спине  прилипло, что обнаружить его было  никак невозможно!
   Во всех странностях жизни, прежде всего, нужно искать первопричину.  А в селе  Безбрюхово эту первопричину  и искать-то не нужно было.  Она самолично возлежала  у порога каждой избы и являла собой  полное отсутст-вие в хозяйстве  и  работящих  мужских рук.
   Да куда ж  эти руки подевались?
   Ответ прост, но сумрачен  –   сгинули.
   Да кто ж  такое смог сотворить?
   Знамо  кто! Царь  Бован да  Михей-воевода (чтоб ему не прожить более го-да!). Эти двое за короткий срок ухитрились перетаскать всех мужиков-работ-
ников  на воинскую службу  да в многочисленных  войнах  их  подрастерять и мёртвыми  по  полям разбросать.
    А ради чего войны-то велись?
    Да за «царский интерес», конечно!
    А что это за «царский интерес» такой, чтоб ради него нужно было мужиц-кими головушками  жертвовать?
    Да Бог его знает! Простому человеку разгадки не найти, а к царю Бовану с вопросом близко не подойти – Михей  воевода не допустит.
    Вот так и простаивали год за годом поля у безбрюховцев,  не распаханные  да зерном не засеянные!
   А  голод-то тут как тут! Вскорости   притащился. Да  кабы притащился, а то, похоже, в припрыжку прибежал и давай на радостях коленца выделывать. Ему плясать легко. Провианту для жизни  не нужно. Сам то он, ГОЛОД, все-го лишь абстрактная материя, а не живая плоть!
   Ох,  и голодно женщинам да девицам в селе Безбрюхово без мужиков жилось! Ох, как голодно и трудновато. Из всего мужицкого рода-племени  в селе проживали  только  бывший кузнец  дед Степан (одноглазый, однорукий да одноногий) да босоногий паренек Иван двенадцати  годков.
    Дед Степан был единственным из сельчан,  кто смог после воинской служ-бы домой живым  вернуться. 
   А история этого чуда  была такова.
  На первой  войне, прозванной в народе «Погранично-оградичной», в штыко-вой атаке лишился молодой кузнец Степан левого глаза.  Синее око потерял, заток,  к великому  счастью, всеми другими частями  тела устоял! Не  успел  одноглазым  героем домой воротиться,  как  его тут же царским указом  воевода Михей на другую войну перебросил, на «Наступательно-отступа-тельную». В  земляном окопе на второй войне   Степану левую  руку вра-жьим снарядом  и оторвало. Ну да это полбеды, царский указ и с одной рукой воевать  не запрещал. Саблю держать много рук не требуется! И одной руки достаточно!
   Не успел Степан своей  правой целехонькой рукой перед женой да детиш-ками похвалиться, как на третью войну без передыха попал. Эту войну солдаты  кликали  «Беспопутной».  И лишила эта война Степана левой ноги  аж до  колена (лекарь Федуля  покалеченную ногу самолично собственным  ножищем отсёк). Большое спасибочко ему за это! Степан не раз  за то  ему  в ножки кланялся, приговаривая: «Хоть вояку ноги  лишил, зато душу  спас».
   Если б не  отсутствие левой ноги, то, возможно,  Степана и на четвертую войну бы отправили, но без ноги   бывший кузнец Степан воякой стал нику-дышным. Вот воевода Михей и раздобрился, отпустил его личным указом  на все четыре стороны. Провианта  на дорогу, правда,  не дал, а вот оловянную медаль на железной цепочке  лично  на шею в знак отличия  повесил.
   С одной стороны на этой  медали профиль государев отчеканен был, а с другой толстая мордуленция Михея  красовалась. Сие означало: вспоминай, мол, солдатик, боевые дни, да  своих благодателей.
   Вот спустя  двадцать годков мужик Степан-то домой  и воротился. Ни жена, ни дети  его никак по первовремени  своим признавать не хотели. Еле-еле  кузнец  до их сердец достучался! Да  только лишь тем, что показал,  где  свою балалайку припрятал  перед уходом  на воинскую  службу. 
   Любил молодой  Ванюха Степановы рассказы про войну слушать, да только  уж больно   страшные они всегда у кузнеца выходили. А пуще всего невзлюбил  мальчонка воеводу Михея, который мужиков не жалел  и подсчёт  потерям на  поле боя  никогда не вел.
  – А как бы нам хорошо, дедуля, жилось,  если бы никогда не земле никаких войн не было! – мечтательно говорил Ванюша Степану.
  Но  больше всего задумывался Ваня над  самим «царским интересом».  Загадку разгадать пытался, да только никак она ему не давалась
   Вскорости стукнуло Ванюше 14 годков, и за  ним самолично на телеге воеводин писарь приехал. Он  и личный приказ воеводы привез, да только в селе никто читать не умел. Хоть  и тыкались из любопытства в сей приказ сельчане, да окромя каракуль ничего там разглядеть не смогли. А в приказе было прописано, чтоб к такому-то числу и  к такому-то часу прибыть Ванюхе  к воротам царского терема для вступления на воинскую службу и отправке на очередную войну.
    И снова запричитали женщины и девицы  Безбрюхово. Ванька к этому времени уже кое-что в кузнецком  мастерстве понимать стал. Дед Степан ему старательно свое умение на словах да  на подзатыльниках передавал. А паренек оказался смышленым. Кузнецкую науку на лету схватывал. Уж и коней бабам не один раз подковывал.
   Но делать нечего, с воеводой да царём не поспоришь. Поплакали бабы и девки,  провожая последнего мужичка на воинскую службу,  даже в мыслях не надеясь на его возвращение. Слёз израсходовали много, больше  средней лужи набралось! Только Иван на те слёзы не смотрел. За свою недолгую жизнь сам вдоволь наплакался, а тут как-то стыдно ему стало  из глаз ручьи лить. Лишь только всем в пояс поклонился, на телегу сел да и был с писарем  таков.
   Через три дня притащился  конь с телегой к царским воротам, возле которых толпа новобранцев  уже обозначилась. Народу невпроворот! Парней   счетом чуть ли не двадцать со всего царства собрали со  всех углов.
   В полдень толпу во двор впустили. На красное крыльцо терема сам царь Бован  с  воеводой  Михеем  вышли. Оба толстые да гладкие, умытые да сытые, от вина хмельные, а на приказы дурные.
  Писарю велели всем по старым вилам раздать (новых заготовить не обеспо-коились), тут же Ваньку из-за его высокого роста   над необученными новобранцами  старшим назначили  и велели всем прямым ходом на передовые позиции выдвигаться, за «царский интерес» храбро сражаться!
  Чертёж Ванюхе в руки сунули, на которой было нарисовано несколько кру-жочков со стрелками, чтоб побыстрее войску до нужного места добраться.
   Вопросов задавать не велели,  потому что слушать не захотели. Рукой на-последок махнули да и со двора турнули. Вот только вослед мешок гороха писарю велели вынести. На Ванюшку его он и  взгрузил.
  До первого пригорка  царское войско весело шагало.  Но вот как в лес вошло, то дороги никакой более не нашло. Влево двинуло, чуть в болоте не попало, вправо пошло – в темные дебри забрело, а прямо идти после того и вовсе не захотело. Чего зазря ноги ломать,  а головами шишки с ёлок сшибать.   
  Уселись солдатушки-новобранцы  под большую сосну да думу думать ста-ли. Но чего путного на голодное брюхо придумать можно? Вот и порешили сначала горох отварить, а потом уж и говорить. Из болотца водицы ложками начерпали, через рубаху Ванькину процедили да костерок из сухих веток соорудили.
   Поели новобранцы гороха, болотной водицы испили, а опосля  совместно решили: назад возвернуться,  царя с воеводой из терема выманить,  уговора-ми иль силой, но заставить обоих со всеми вместе  на войну идти. Пусть по-роха понюхают, пусть войну собственными руками пощупают.
   По дороге к царскому терему нарвал Иван целую шапку сонной  дурман-травы, а потом через дыру в заборе на царский двор пробрался, а оттуда прямиком на царскую кухню. Дождался, пока поварёнок в кладовую вышел, а повар глаза от усталости сомкнул,  и сыпанул дурман-траву в котёл с чаем – и был таков.
   Выкушали  утречком царь с воеводой  аж по три чашки этого чая, заели его маковым сдобным калачиком и сразу  после этого   на пол свалились,  словно пьяные.
   Слугам и невдомек, что не пьяны они вовсе, а только лишь крепко заснули. Вот  и оставили слуги  их без присмотра на полу лежать. А тем временем Ва-нюшка  с солдатиками в терем пробрались, царя с воеводой в мешки спешно затолкали да, как два куля, за ворота и вынесли. Сторожа подумали, что это очистки с кухни свиньям несут.
  А в это время оставшиеся новобранцы, что прятались с утра за  высоким забором, двое носилок из палок смастерили.
   Иван сих мастеров  мягким калачом одарил, прихваченных с собой  с се-ребряного  чайного подноса.
   В третьем часу после полудни царь с воеводой очнулись от дурман-травы и ничего понять не могут. Видят лишь, что на  зеленом пригорке посреди леса лежат, а вокруг их  войско сидит.
   Тут вперед Ванька выступает, низкий поклон им отпускает и речь молвит:
  – Неграмотные мы, вояки! – восклицает. –  На чертеже ничего разобрать не  можем. По чужим тропинка и дорогам  не бродили.  Ведите нас самолично туда, куда послали. Как до нужного места доведёте, то мы сразу в бой, а вы уж тогда домой. Если в чужой стороне «царский интерес» отыщем, то обязательно вам вернём.
   Неохота царю с воеводой в путь идти и самолично  войско на войну  вести, да делать нечего. Оба склонили головушки над картой, чуток покумекали и решили идти туда, куда глаза глядят. Так и сделали.  Царь тут первенство   своему воеводе уступил. Тот впереди пошёл, войско повёл, а за ними царь поспешает, воеводу Михея с Ванькой  в душе чертыхает.
   А Ванюша с ополовиненным мешком  гороха за плечами за царем шагает, песню напевает. Да вот незадача. Зацепилась ветка за мешок и проделала в нём небольшую дырочку (мешковина-то столетней давности была). Горох-то и стал из этой дырочки на землю сыпаться. Горошина за горошиной. А Ва-нюша  того не замечает: глаз-то у него на затылке нет!
   Только чувствовать  он стал, что чем глубже в тёмный лес заходит, тем ему путь легче выходит. А в чём дело понять не может.
  Вскорости притомился воевода. Царь тоже  приустал.  Ругать  воеводу начал и спрашивать: «Скоро ли прифронтовая полоса покажется?»  А той и в по-мине нет. Начало темнеть.
   Куда в темноту-то идти! Решили ночлег прямо в лесу устроить.
   Все изголодались. Глядь, а гороха-то и нет. Но сельским парням не  впервой ведь голодными спать ложиться! Потуже пояса затянули и опосля крепко заснули. Зато  у царя с воеводой в брюхе голод волком завыл. Кое-как они, промучившись полночи, заснули. Глядь,  а утром перед ними опять Ванька на вытяжку стоит и громко докладывает, что войско вновь  готово за «царский интерес» голову сложить. Голыми руками  его изловить и на серебряное блюде  положить.
    Царь руками на Ваньку замахал, уши пальцами позатыкал.   Да делать нечего. Побрели немытые и несытые царь с воеводой далее. Незнамо куда идут, войско за собой ведут. Только стало Ванюше казаться, что  они по лесу лишь кружат, но он своей догадки никому не открыл, ото всех сокрыл. И носило  царя с воеводой по лесу  кругами ровно три дня и три ночи – голодных да холодных, мокрых и продрогших, нечесаных и неумытых  счастьем и судьбою забытых. 
  А Иван не унывает. Знай себе в кулак посмеивается да солдатушек шуткой- прибауткой подбадривает. А вот  воеводе с царем время от времен  громким голосом твердит, что за «царский интерес»  жизни ни своей, ни солдатушек не пожалеет.
   На третий день к вечеру  большое болотце показалось. Воевода с царем первыми в него и провалились, но выбраться из него  самостоятельно не могут. Стали на подмогу Ваньку с новобранцами кликать. А Ванька им и отвечает: «Некогда нам с вами возиться. Сами как-нибудь выбирайтесь. У нас приказ имеется: «царский интерес» защищать. В этом приказе о ваших особах ни слова не сказано. А вот  коли мы «царский интерес» не защитим и его не достанем, то  вы сами же первые нас палками и побьёте»
   Тут уж такие вопли от тонущих пошли, что они  всех птиц и зверей в лесу по дальним углам разогнали.
    – Отрекаемся от «царского интереса» –  царь с воеводой кричат. – Обой-дёмся нынче без него. Шут с ним. Пускай сам по себе гуляет и нас более  не задевает. У нас сейчас, – вопят, – интерес один, чтобы ты нас из этого проклятого болота вытащил и на твёрдую землю ногами поставил. Спасай нас, Ванюшенька, поскорее, а то  с головой утонем  в этом болоте. Войне объявляем конец и  назад к терему идти приказ отдаём.
   Срубил тогда  Ванька топором берёзу потолще и вытянули всем войском царя с воеводой из гнилого болота. Правда, незадача малая вышла. Обмыть  им одежду нечем было. Так и плелись они грязные с макушки до пят до самого терема. А на правильную дорогу их уж Ванюша вывел.
   С того военного похода стал царь Бован жить тихо и мирно. Безо всякого «царского интереса». Воеводу Михея от себя прогнал да велел ещё палкой отдубасить на дорожку. Ивану же  предложил его место занять, но Иван наотрез отказался.
   Вскорости молодые парнишки в сёлах подрасли, оженились, хозяйства крепкие завели. Прекрасная жизнь в царстве Бована наступила. Паши землю да пляши на сытое брюхо сколь хочешь.
   А село Безбрюхово жители  на «Царский интерес» переименовали.
   Сказать по правде, так  ведь до сих пор никто из сельчан  и не прознал, что это за штука такая «царский интерес».