Где ты, Юра... или маха одета, раздетая, часть11

РОЗЕНА Л. В.

   ГДЕ ТЫ, ЮРА…ИЛИ
МАХА ОДЕТАЯ И МАХА
            РАЗДЕТАЯ

                Посвящается моей
                Помощнице - Б. М.,
               
                РОЗЕНА ЛАРИСА
               
         ГДЕ ТЫ, ЮРА…ИЛИ
        МАХА ОДЕТАЯ И МАХА
                РАЗДЕТАЯ
                Роман
        Издание второе, исправленное и дополненное

Юлия сидела в кресле в голубом халатике и со страхом ждала возвращения Николая. Она была хороша. Локоны рассыпались по плечам, лицо заострилось, щеки порозовели, глаза стали тёмными, глубокими, бездонными, как заводь. Она тревожно поёживалась. Вот теперь она понимала: Николай пришёл по её душу.
        Все стихи взяты из книг: Розена Л. В. «Как божий мир красив», «Покаянный плач на Руси православной», Воронеж, Ц.Ч.К.И. 1999

                Екатеринбург         
                Ридеро 2022

ВВК 84(2 Рос=Рус)7-5
Р96
ISBN978-5-0055-0748-8

                Все права защищены. Никакая часть
                этой книги не может быть
                воспроизведена в той или иной
                форме без письменного разрешения
                владельца авторских прав.
               
               Розена Лариса Вениаминовна.
                Где ты, Юра…
          или Маха одетая и маха раздетая
               

                Роман.
               
                ©Розена Л.В Екатеринбург 2021
                ©Издание Ридеро

Повторяется: Проза.ру; Стихи.ру;Изба- Читальня; Дзэн канал "Чудачка"; ОК.



Сборы у Юрия были недолгими. Он уже взял чемодан и направился к выходу, но тут зазвонил телефон. Он нехотя взял трубку, услышал:
-Хеллоу, Юрик, это Серж, где ты?
-Дома (Сергей предоставил ему квартиру от фирмы), но выхожу, улетаю, как договорились к мексиканскому плантатору!
-Подожди, милый, не торопись! – стал останавливать его Сергей.
-А в чём, собственно, дело? Подхватил человека почти у самолёта! – вспыхнул тот.
-Спокуха. Сейчас расскажу. Мы заключали договор купли-продажи кофе с Бразилией на целый год. Но они недавно сорвали установленные сроки, мы их оштрафовали и хотели порвать с ними, вот почему я тебе разрешил официально лететь в Мексику. А тут они, как на грех, выслали, можно сказать, целый вагон этого добра. Можно, конечно, было бы опротестовать их поставку, вернуть назад. Но, во-первых, жаль их, а, во-вторых, можем так всех поставщиков растерять. Да и заниматься сейчас этим некому. И ещё есть одна причина. У нашей фирмы юбилей. Совершенно не хотел браться за это раньше. Но объявление попало в газеты, все поздравляют, надо отмечать.
-Ну и отмечайте, я-то причём? Я у Вас недавно, обойдётесь без меня! – закричал он в трубку.
-Загнул, без твоей башки не обойдёмся! И с поставками разберись, и на банкете надо присутствовать, Необходимо налаживать новые, прощупывать старые связи. Браток, дело серьёзное. Без тебя - никак!
-А если б я уже в самолёте сидел, тоже вернул бы? – закричал он.
-Если бы, да кабы, во рту бы росли грибы! Вернул бы из самолёта! Дело серьёзное, не подводи, братан, горим! Это и есть работа. То одно, то другое. Поэтому мы никак ещё не поженимся с Тамарой, а ты говоришь!
-Не знаю, право, дай очухаться. Тут понимаешь, вся жизнь на волоске, а ты со своей оказией! – совесть вообще-то у тебя есть?
-Думай, но через пятнадцать минут, будь у меня в конторе! Полагаю, ты меня понял. Привыкай к постоянной работе! Любовь любовью, но есть надо что-то тоже! Я не против любви, но она не должна мешать жить и дышать на этом шарике. Всё должно уравновешиваться. Жду!
«Ох, и противный же ты, катился б... Что делать, а? Пойти? А кто же в Мехико полетит? Бросить всё - двигать вперёд? Да и без денег совсем скоро останусь, на нулевом балансе. Капитал-то основной у брата, а просить назад не получится. Я же от него прячусь. Но и дружбану помочь надо. Ну, куда это всё годно? Столько проблем и сразу... Закручено, ума не дам, как определиться!», - переживал он, бросая саквояж и переодеваясь.
Банкет был из ряда вон выходящим. В газетах не зря писали об этом событии загодя, поднимая акции их фирмы. Была приглашена вся знать, элита Петербурга. Выпивка закуска, десерт заказывались в лучших ресторанах Европы. Для увеселения пригласили известных артистов страны. Гости поздравляли хозяев с юбилеем, ели, пили, танцевали. Среди танцующих Юрий заметил одну удивительно красивую девушку. Одета просто, но изысканно, будто лучшие кутюрье мира поработали над её нарядом. Тёмно-синее длинное платье с глубоким декольте и большим разрезом спереди. Из украшений – бриллиантовые серьги в ушах и такая же пряжка на поясе узкой талии. Волосы белокурой красавицы уложены в кокетливую причёску. Казалось, на ней нет ни чего особенного. Но эта простота - потрясала. Платье поразительно сидело на ней - по абрису её торса, ни одной лишней складочки, выступа. Она выглядела так, словно на ней ничего нет вовсе. Взоры всех были обращены на неё. Но она вела себя хладнокровно, будто привыкла принимать восхищение других, непрерывно кружась в вальсе. Мужчины желали танцевать только с ней.
Юрий подошёл к Сергею, тихо спросил:
-Кто эта девочка?
-А что, друг, понравилась? Она украшение нашего праздника, дочь мэра! Хороша?
-Хороша! – не сдержался Юрий.
-Ну и пригласи на танец. Ты мужик, что надо! Смотри, как косят на тебя наши девчонки. Любая полжизни отдаст побыть хоть недолго в твоих объятиях. Действуй! Нечего стоять с поблекшим видом. Чуть-чуть развейся! Её зовут Мария, не перепутай!
-Ох, змей искуситель ты, Серёжка! Пойду, пожалуй, посмотрю, что это за фрукт.
Всю ночь они вдвоём танцевали, танцевали, танцевали. Смеялись, пили шампанское, рассказывали друг другу весёлые байки. Уходили в полутёмный коридор, целовались. Он гладил её, она не сопротивлялась. Было понятно, его ждёт полная победа. Сбоя не будет. И всё получится так, как он сам пожелает. Она показалась ему очень похожей на Мэрилин Монро внешностью, поведением. Занятный фрукт! Но он помнил: у него есть невеста, знал, что не станет размениваться! Юрий захотел вернуться к своим друзьям, но она не отпускала, обнимала, нашёптывая: «Милый, милый, милый!». Наконец, он решился, оторвал её руки от себя, извинился, объяснив, ему необходимо на некоторое время покинуть её. Только тогда она оставила его, прошептав: «Возвращайся скорее, жду тебя!».
Следовало распорядиться насчёт новых закусок и выпивки. Подошедший к нему Сергей спросил:
-Заарканила? Смотри, чтоб не забыл свою Юлию. Эта девчонка бедовая, закружит, о-го-го! Не опомнишься!
Юрий ответил, усмехнувшись:
-Не шути! Но вообще скоропалительная девочка. Раз, два и в дамки! Никак не привыкну к такому нажиму. Всё перевернулось вверх дном, сейчас выбирает не мужчина, а женщина… Но Юля моя красивее. Все замирают от восторга, глядя на Марию, а от Юли падают, штабелями ложатся в упоении! Остановил ты меня, Серж, некстати! Ну, устроишь моё исчезновение? Я б смылся отсюда.
-Ну да, скажу ей: позвонили с нашей базы, сообщили - там нелады. Ты был вынужден уехать. Она быстро успокоится, встретит кого-нибудь ещё! Но ты всё-таки свяжись с этой базой. У них действительно там что-то не так!
-О-кэй! Спасибо, друг! – и он скоропалительно ретировался с вечеринки, благодаря за это судьбу. Не хватало ещё влипнуть! Всё, всё, девочек в сторону! Он уже основательно поджарился с одной. Вся жизнь пошла кувырком из-за влюблённой Наталии...
                ************
Гувернантка и её ученица продвигались в познаниях быстрыми темпами. Под руководством Юлии, Светик делала большие успехи. Она уже читала по-русски, по-английски, играла небольшие пьески на фортепьяно, рисовала. Помимо этого, каждый день они вместе читали о жизни великих художников. И однажды Света произнесла:
-Хочу рисовать так же, как художник Ван Гог! Мне он так нравится. Бедненький, его никто не любил по настоящему, не только женщины, но и друзья. Надо же, пришлось ухо отрезать, чтоб доказать художнику Гогену - ему одиноко.
-Он заболел, очень уж тяжёлая у него была жизнь! Но ты старайся, будешь рисовать ещё лучше. Русский граф Аракчеев, военный министр при царе Александре Первом, строгий дяденька, говорил: «От нас, русских желательно требовать невозможного, чтобы смогли достичь возможного». В искусстве надо сначала упорно учиться. А затем, не повторяя других, приобрести своё лицо, не похожее на других, - объясняла ей Юлия.
-Тогда давайте сразу не будем изучать их творчество, чтоб не косить под них. Буду много рисовать, но как мне Бог на душу положит! И будет не похоже ни на кого!
-Нет, надо изучать их, чтоб понять тайны великих, потом всё забыть и творить уже, как подскажет тоя фантазия!
-Хорошо, будем их разбирать! Хочу стать хорошей художницей! – отозвалась Света.
-Правильно, ты умница! Изучим течения в живописи, поучимся технике, но повторять никого не будем. Наш век – это время больших скоростей, время импульсивное, нервное, противоречивое. Художники не могут работать так, как работали ранее в эпоху возрождения, классицизма и так далее. Настоящая творческая личность ищет, пытается определиться, и наконец, находит свой стиль. Когда ты немного понатореешь, мы походим по музеям в Мехико и его пригородам. Здесь было много интересных художников. Мне очень нравится, например, мексиканская художница Фрида Коло. У неё трагическая судьба, я плакала, когда читала об её жизни. Она очень болела и не сдавалась. Более подробно узнаешь, когда попадём в её музей. Хорошо? А сейчас продолжим азы. Надо понять, что такое рисунок, композиция, колорит. Следует рисовать портреты, натюрморты, пейзажи. А потом ты выберешь то, что понравится больше.
Итак, рисунок. Русский учитель Чистяков, живший ближе к концу девятнадцатого века, говорил своим ученикам, скомкав в руках простую бумажку: «Нарисуйте ка, батенька, её!» или заставлял рисовать простой карандашик. И что приходилось учащимся делать? Рисовать смятую бумажку или карандаш, вот так! Главное трудиться, набивать руку, если хочешь стать художником. А великий русский полководец Суворов, говорил солдатам, когда их здорово муштровали: «Тяжело в учении, легко в бою!». То есть, работа до седьмого пота. Я привожу тебе в пример русских, чтоб не забывала о России, ты - русская. Надо гордиться своей национальностью! Русские дали миру множество великих художников, композиторов, певцов, архитекторов, танцовщиц, писателей, поэтов, скульпторов, учёных. Нашими талантливыми людьми восхищается весь мир, хоть нещадно критикует и ругает нас!
-Может, они просто завидуют? – удивилась Светлана.
-Ну конечно! Мы умные, одаренные, выносливые, терпеливые, любим Бога, родину, людей! Так что не надо забывать своих традиций. Человек без корней - трава перекати поле. Носится туда, сюда. Прости, что напоминаю тебе об этом. Просто сейчас стало модным, уезжая за границу, забывать своё происхождение, стараться жить на западный манер. Думаю, плохо выходит. Мы, русские, особенные, ностальгируем по своей родине. Я читала дневники композитора Рахманинова. Покинув родину, он тосковал, не мог работать, как раньше. Я сыграю тебе как-нибудь его второй фортепьянный концерт. Ты почувствуешь его переживания. А великий виолончелист Ростропович? Тоже страдал, когда их с супругой лишили родины и выслали на Запад. Русский художник Кипренский, находясь долго в Италии, хандрил. Ну, куда мы без России? Хоть нелегко нам иногда жить, но мы не унываем. Молодец русский народ! Когда-нибудь вместе съездим на родину твоего дедушки, походим по музеям. Увидишь воочию работы русских живописцев, побываешь на концертах симфонической музыки русских композиторов, познакомишься с русскими людьми.
-Это скоро будет? – заинтересовалась девчушка.
-Думаю, скоро. Поэтому сейчас поднажмём на учёбу, ибо, когда окажешься в России, станешь смотреть, слушать, понимать всё с толком.
-Хорошо, я согласна. Уговорили. А я хочу ещё нарисовать Ваш портрет, - предложила девочка.
-Будем стараться и всё успеем, ты у меня всё схватываешь на лету!
-Но я сейчас хочу нарисовать Ваш портрет! – повторила она.
-Может, позже, когда будем более твёрдо стоять на ногах? – засомневалась Юлия.
-Но Вы сами сказали, всё, самобытное, лучше повторения! Напишу, как вижу, представляю Вас. Я поняла, искусство не совсем реальность. Вы сами говорили, человек в искусстве отражает своё видение, отношение к миру! Вот сейчас я нарисую Вас, не только, как вижу глазами, но какой чувствую сердцем.
-Сдаюсь! Рисуй. Но решай всё сама. Усади в более выгодном свете, наряди, в одежду, соответствующую твоему желанию, повесь сзади меня драпировку для фона. Фантазируй, как подсказывает творческое чутьё.
Послушная ученица подняла весь дом на ноги, подбирая то, что казалось необходимым. И, усадив гувернантку, принялась за портрет. Рисовала акварелью. Долго мучила натурщицу, иногда заставляя взглянуть то вниз, то вверх. Наконец сеанс закончен. Она победоносно взяла ватман с рисунком и стала танцевать, припевая:
-Получилось, получилось, вы похожи! Это мой первый портрет!
-Дай же мне посмотреть, дорогая художница – упрашивала Юлия.
-Вам в первую очередь, потом дедушке, и всем остальным, - и она протянула ей рисунок.
Взяв в руки листок, Юлия ахнула:
-Мне очень нравится! Знаешь, твоё письмо напоминает мне художницу Фриду Кало.
-Кто же она такая? Всё говорите и не объясняете!
-Ваша, местная художница, я же тебе говорила. Сейчас её нет в живых, но мы как-нибудь съездим в её дом - музей, посмотрим некоторые работы, послушаем о ней! Она - оригинальная, как ты научилась говорить, самобытная, художница. Мне она нравится. Ещё немного поучимся и поедем в её дом - музей. А сейчас вновь штудировать.
-И кого мы с Вами будем сейчас изучать? – крутилась возле неё Света.
-Сначала, кое, что о современных художниках. Вот репродукции некоторых из них. Смотри, картина «Крик» норвежского художника Эдварда Мунка (конец девятнадцатого, начало двадцатого века).
-Страшная и непонятная. Не хочу смотреть.
-А что тут понимать? Если художник нарисовал бы человека в реалистической манере, кричащего на всю улицу от ужаса, как бы он выглядел? Просто человек с открытым ртом, так?
-Думаю, так, - не очень уверенно ответила Светик.
-И мы бы не поняли, почему он рот открыл? - вновь вопрошала она ученицу.
-Наверное, - пожала она плечами.
-А здесь мы видим, художник показывает чувство вселенской боли, испытываемую пострадавшим человеком. Смотри, какие волнообразные круги идут из его рта. Этим приёмом подчёркивается мука кричащего человека. Значит, нельзя было передать это в реалистической манере? Трагизм чувства преобладает над внешней красотой. Это уже не реализм, где выписывается каждая чёрточка. Всё обобщается, чтоб главное не терялось в деталях, подчинено раскрытию внутреннего состояния героя. Это экспрессионизм.
-Всё поняла. Значит, я Вас правильно нарисовала: немного в реалистической манере, немного в экспрессионистской?
-Ну, да! – поддержала она Свету.
-А теперь посмотрим на репродукции австралийского художника Наматжира (начало – середина двадцатого века). Взгляни сюда. Видишь репродукцию под названием «Эвкалипт». Тут два дерева. Но они, на мой взгляд, напоминают двух закутанных в белые хламиды, женщин. Та, справа, особенно. То есть, у него тоже своё видение, он оживотворяет природу. Это тот мир, в котором живёт художник. И никто не имеет право сказать, таких деревьев нет! Есть, он их увидел своей душой, внутренним зрением и делится с нами своими удивительными ощущениями!
-Спасибо, Вы у меня необыкновенная! – улыбаясь, захлопала в ладошки ученица.
-Ты шутишь? Обычная, простая, - произнесла она небрежно, как бы отмахиваясь от ненужных слов.
-Нет, нет, таких, как Вы, наверное, нет! – усмехнулась девочка.
-Какая ты хитренькая! Ничего себе, нахваливаешь гувернантку! Чтоб поблажки получать? – улыбнулась уже и Юлия.
-Вы моя вторая мама – добрая, красивая, умная! Я так думаю. Помните, Вы говорили мне о совершенных людях возрождения? Вы такая же! И не отказывайтесь! – заявила категорично Светик.
-Спасибо, но лучше не хвали – это портит. Итак, мы переходим сейчас к русским художникам, конца девятнадцатого, начала двадцатого века. Их часто называли «мирискуссниками». Вот репродукции художника Сомова. Он любил поэтизировать давно ушедшее прошлое: красивых, неземных дам в кринолинах, их кавалеров. Искусствоведы называют его творчество «творением души». Всё утончённо и до боли трогательно. Ностальгия о прошлом.
-Юля, а мне он тоже очень нравится. Какие дамы, какие кавалеры!
-Ты права! Ещё скажу о двух, очень трагичных художниках. Сначала о Борисове Мусатове. Он был горбатым... Но он упорно рисовал. И тоже, загадочных дам, почти не из здешнего мира, задумчивых, печально – отрешённых. Они вдохновляют нас мечтать, на минутку приостановиться в нашей спешке, понять – жизнь-то прекрасна! Помимо всего, художники, показывая нам удивительный мир, как бы говорят: «Всё окружающее великолепно, оберегайте эту гармонию!
И другой художник – Кустодиев. Посмотри на его красивых, довольных жизнью купчих, пьющих чай из блюдечка возле самовара. Кажется у них даже кожа на теле шёлковая, такие они холёные. Это восторг жизни! И что ты думаешь? У художника отнялись ноги, он сидел в инвалидной коляске, а сколько счастья, радости, он нам принёс!
-Теперь, я понимаю, что такое искусство. Надо иметь своё видение окружающего, желание творить на радость людям! Дарить им своё сердце!
-И главное, не сдаваться! Знаешь, сколько художников сгорело в горниле непризнания таланта при их жизни, а, после их гибели говорили: «Ах, как они гениальны!». Такое случилось с великим художником Саврасовым. (Середина, конец девятнадцатого года).
А почему? Гений опережает время, сразу его редко понимают. Надо бить и бить в одну точку. Как солдат в бою, делает всё от него зависящее, его награждают при жизни, или прославляют, как героя, посмертно. Это уже не играет роли. Он завершил свою работу, весь отдал себя людям!
-Усекла! Всегда борьба, до последнего! – уверила она Юлию.
-Какая же ты у меня уже умная, дружок! Щедро одарил тебя Всевышний! Но сегодня мы много трудились. Занятия прекращаем и отдыхаем. Иди, почитай перед ужином или поиграй в компьютерные игры. Я тоже немного посижу с книжкой.
-Я лучше дочитаю русские народные сказки. Они меня вдохновляют.
Юлия заспешила к себе. Вернувшись в свою комнату, бросилась на кровать, захандрила. Она и выкладывалась со Светой до последнего, чтобы временно забыть неприятности, душевную боль. Из головы не выходил Юрий. Где он обитает, что делает, кого любит? Может, давно забыл её, выбросил из головы, из сердца? «Он не ищет меня, значит, обиделся, я ведь не поверила ему, устроила такое представление! Не могу без него жить, задыхаюсь. Что ли самой ехать его искать? Но куда? Не знаю. Тётя Нина говорила, Юрий в Петербурге, он звонил ей. А вот мне не звонил! Он знает мой мексиканский номер телефона. Ужасно! Но я не побегу его искать, только помолюсь, дабы Бог даровал нам встречу».
Она встала с постели, достала маленькую сумочку, вынула пачку фотографий. Среди них Юрину. Взяла её в руки, стала пристально смотреть в его глаза, представляя сидящим перед ней, вдруг горячо зашептала: «Юра, Юра, Юра, где ты? Откликнись! Я очень люблю тебя! Дорогой, возвращайся скорее, жду! Где ты, Юра…». И вдруг она упала на колени, протянув в вперёд руки и зашептала:
-Прости меня, Господи, я недостойная, прошу у Тебя милости, спаси его сохрани и помилуй! И где бы он ни был, чтобы с ним не случилось, вынь его из затруднительных обстоятельств, оставь целым и невредимым, помоги, поддержи, укрепи!
Она молилась долго, своими словами, лившимися из души, словно река в половодье, выходящая из берегов, заливающая прибрежные склоны. Сердце переполняло новое, неизведанное ранее чувство спокойствия за их судьбы. Она чувствовала, чтобы ни случилось с ними, всё закончится хорошо... Сейчас надо терпеть и ждать, терпеть и ждать... И она будет так делать... Она умеет терпеть, ждать!
                ************
На одной из бензоколонок фирмы Сергея, произошло крупное ЧП, горели баки с бензином. Юрий приехал туда, когда всё полыхало! Горючее было разбросано по всей территории, начались последовательные взрывы, в зависимости от того, куда перебрасывался огонь. Когда приехали пожарные и скорая помощь, многие обгорели. Юрий тоже получил ожоги, на скорой помощи его доставили в больницу, в отделение реанимации. Положение было серьёзным. Рядом был только медперсонал. Никто из родных не знал о случившемся.
Мария, услышав о несчастье с Юрием, поставила весь медперсонал на ноги и стала сама дежурить около него. Сидела рядом, приглядывая за ним, но он не приходил в сознание. Прошёл месяц, как она старалась вытащить его с того света. Отец, видя такое её самоистязание, забеспокоился о её здоровье. Он предложил ей поехать на курорт, обещав организовать за пареньком хороший уход. Но Мария не согласилась. Она падала с ног от усталости, не желая оставить дежурство. Еду ей приносила из дома мать. Она старалась приготовить для единственной дочки что-нибудь вкусненькое, но Мария потеряла аппетит, была безучастна к еде.
Наконец больной очнулся. Увидев Марию, сидящую перед ним, тихо прошептал:
-Юля, наконец ты меня нашла!
Мария содрогнулась, заплакала. Юрий всмотрелся и понял, рядом - другая девушка, не его Юлия. Чтобы скрыть неловкость, закрыл глаза и уснул. Когда он уже по-настоящему пришёл в себя, то, увидев на себе многочисленные трубочки, испугался. Незнакомка, склонившаяся над ним, улыбнулась и проговорила:
-С добрым утром!
Он механически повторил:
-С добрым утром. Где я, что со мной, почему я здесь? – заёрзал он на постели.
-Успокойся, Юра, всё нормально. Худшее позади. Ты попал на пожар, получил ожоги. Был без сознания. И вот очнулся, идёшь на поправку.
-А Вы кто, мой добрый ангел? – удивился он.
-Меня зовут Марией. Я дежурила около тебя, пока ты в этом нуждался. Теперь я немного успокоилась. Если хочешь, чтоб не было скучно, я буду тебе что-нибудь читать, или рассказывать.
-Мы были с Вами знакомы? – заинтересовался он.
-Да, мой друг!
-Где? Я подзабыл, - растерялся Юрий.
-Это со всеми бывает после сильных потрясений. Мы познакомились у Вас на юбилейном банкете, припоминаете? – помогала она ему.
-Смутно, но вспоминаю что-то, - неуверенно подтвердил он.
-Мы с Вами танцевали, просто болтали. Вы вскоре ушли. Затем мне объяснили, произошла авария, случилась беда. (Смущаясь, она переходила то на Вы, то на ты). Я сразу примчалась сюда, решила стать твоей добровольной сиделкой.
-И долго Вы сидели около меня? – всё задавал он ей вопросы.
-Не стоит переживать по этому поводу. Когда-то надо делать добрые дела. Ты мне ничем не обязан. Я решила отработать поцелуи, которые ты мне подарил на банкете. Вот и всё, - и она весело рассмеялась своей шутке.
-Я очень признателен Вам, чем же я смогу расплатиться?- спохватился он.
-Не надо ничем расплачиваться! Но если очень захочется проявить благодарность, то я попрошу отблагодарить меня новыми поцелуями. Они мне понравились. Конечно, я сейчас подтруниваю, дабы ты не хандрил. Что ты хотел бы, чтоб я почитала тебе, когда ты будешь в состоянии слушать? – улыбнулась она.
-Я сейчас даже и не соображу. Я ведь попадаю под огонь второй раз. Первый был давно, я тогда спасал ребёнка от пожара. И вот, видите, огонь вновь меня поджарил. Видно, мне надо бояться пожаров. А насчёт чтения, может начать со сказок? – неуверенно ответил Юрий.
-Какие предпочтительнее?
-Лёгкие, без переживаний и страстей, - произнёс он безучастно.
-Хорошо, принимаю к сведению, поищу. А хотите, про малыша и Крлсона?
-Который жил на крыше? Давайте, начнём с него! Проказник был ещё тот! Но довольно забавный, добрый, - отозвался он уже с интересом.
-Прекрасно. Сейчас позвоню маме, она принесёт, - обрадовалась она.
-Почему маме, разве Вы не уходите домой?
-Пока тебе было плохо, не уходила.
-Как же можно без сна? – удивился он.
-Вначале спала на этих стульях. Потом мне принесли диван, на нём я сейчас сижу.
-Вот так история! Вы меня озадачили. Мне ужасно неловко за Ваш героический поступок, - растеряно протянул он.
-Ах, перестань, ну какой это поступок. Скажешь тоже.
-Для меня – подвиг. Молодая, красивая девушка днями и ночами сидела около несчастного калеки.
-Не надо громких фраз. Скажу честно, ты мне понравился. Любая девчонка сделала б то же самое, влюбись она в парнишку!
-Да, дела! Вы меня растрогали! Хорошо, будем читать, и слушать про озорника Карлсона. Но сейчас я немного устал, простите, посплю.
-Спи, я буду сидеть рядом, хочешь, буду петь тебе колыбельную?
-Пойте, если нетрудно, - согласился Юрий.
-Баю – баюшки, бай, бай, глазки быстро закрывай! Придёт серенький волчок, схватит Юру за бочок.
-Испугался и засыпаю...
Юрий действительно сразу уснул, Мария откинулась на спинку дивана и тоже задремала.
Каждый день приносил маленькие радости. То от Юрия отключили аппарат жизнеобеспечения, то он стал потихоньку вставать с помощью своей сиделки. Когда он не спал, был свободен от медицинских процедур, они много болтали, иногда она читала ему уже более серьёзные вещи. Он выздоравливал, она была рада. Вскоре его перевели из реанимации в отдельную палату. Мария была рядом. Пошёл второй месяц его пребывания в больнице. Как-то он пошутил:
-Вы бессменно дежурите около меня, как некогда жёны декабристов, поехавшие за ними на каторгу.
-Какая из меня декабристка? Я современный человек, без комплексов. Но если б любила, тоже поехала б за своим милым куда угодно!
Приходя в себя, выздоравливая, он стал задумываться. Как поступить в данной ситуации? У него есть невеста. Он её любит. Они ещё глупыми малышами поклялись в верности друг другу. А что если она его не ждёт, вышла замуж за другого, или спит с кем-то, забыв свою юношескую любовь? Неужели она может так поступить? Ведь поссорились они просто глупо. Какая-то чудачка повесилась на шею, а Юлия поверила. Но и он хорош. Давно сообщили, где она, а он всё тянул и тянул, ждал каких-то заказов. Не надо было мудрить. Следовало прилететь к ней, взять за руку и вести в ЗАГС, во избежание дальнейших недоразумений.
Как выпутаться из этого щекотливого положения с Марией, он не знал. Был ужасно зол на себя, что клюнул на просьбу повеселиться на банкете. Из-за этих мыслей, он пришёл в уныние. Мария неплохая девчонка, но он не может рисковать своим счастьем из-за неё! Как-то поздно вечером они вышли в небольшой больничный парк прогуляться. Тихо, сумеречно. Кроме них – никого. Суетливые тени шевелились от раскидистых клёнов. Мягкая трава щекотала ноги. Последний закат догорал. Ветер ласково ласкал лицо, руки. Становилось грустно. На сердце - пустота, неопределённость.
Мария вела его под руку, оживлённо о чём-то болтая. Он приостановился, задумался. Она обхватила его за плечи, приникла к нему. Её губы слились с его губами. Он опасался этого момента, понимал - трудно устоять перед её порывом. Она подталкивала его вниз. Он стал медленно оседать на землю. Зелень нежила тело, кружила голову ароматом. «Всё, - проносилось в голове, - я пропал, про-па-ал…». Внезапно он услышал крик: «Юра, где ты, я люблю тебя! Приезжай, я жду! Где ты, Юра…». Оттолкнувшись от земли, он распрямился, закричал:
-Мария, здесь не место для любезностей! Я возвращаюсь в палату, прости!
Она резко вскочила и устремилась прочь. Бегом, бегом, будто за ней гналась стая диких собак...
После этого случая Юрий вновь очутился в реанимации. У него открылись раны. В затуманенном мозгу всё звучало: «Юра, где ты? Где ты Юра…». Он потерял сознание, оказался на грани жизни и смерти, впал в кому. Но ухаживать повторно было некому.
                **************
Внезапно Нина с детьми надумала отправиться в паломническую поездку. Виталий категорично заявил: их одних не отпустит, поедет вместе. Нина не сопротивлялась – без него опасно, и он ей нужен. Они наметили побывать во многих странах. Турция будет одной из первых. Там решили посетить выдающиеся храмы, монастыри бывшей, некогда могущественной Византии. Желали обновиться, прикоснувшись к её духовному прошлому. Искусство Византии вызывало восторг у многих людей. В России появились даже учёные, изучающих её возникновение и падение.
В Израиле, если они туда доберутся, посетят Голгофу, место страданий Христа, Гефсиманский сад, святые места: реку Иордан, гору Фавор.
В Италии – собор святого Петра, заедут в Бари, к мощам святого Николая чудотворца. Затем, - к Юлии в Мексику. Нина давно не видела племянницу, вся душа за неё изнылась. Знает ли она что-нибудь о Юрии, где он? Слышала ли о гибели Николая? Ей уже нечего опасаться этого людоеда. Нина не понимала, откуда брались такие люди, не боявшиеся Бога, греха. Например, английский поэт лорд Байрон, был в близких отношениях со своей единоутробной сестрой. Любил её одну. Ей признавался в любви в своих поэмах. Даже с супругой жил плохо. Мать всё время точила его за связь с сестрой. Так он, будучи ещё совсем молодым, забегал частенько в аптеку, и просил яд, мысленно желая отделаться от её нравоучений, и, видимо, от неё самой.
Или очень знатное средневековое итальянское семейство Борджиа, где были недопустимо близки между собой Лукреция, её отец папа Римский и два её родных брата – Джованни и Чезаре, ревновавших сестру друг к другу. Ходили слухи, Чезаре даже убил Джованни на этой почве. Но, надо отдать ей должное, она была очень умна, красива, образована, покровительствовала поэтам и музыкантам. Её портрет рисовал сам великий Леонардо да Винчи! Когда Нина увидела его, она поразилась её редкой красоте. Ей показалось, внешне на неё очень похожа одна современная примадонна, недавно гремевшая на всю Россию, как редкая, несравненная дива! Сходство лиц поразительное. Тут невольно поверишь в переселение душ!
А сколько легенд ходило про саму Лукрецию! Она, как мессалина, могла выйти ночью на улицу, привести к себе нового возлюбленного, а наутро, зачастую, его ждала смерть.
А знаменитая Клеопатра? Она тоже убивала своих возлюбленных, коих приглашала в свои объятия на один вечер. Но не только их. Упросила Юлия Цезаря, с которым была близка, убрать родного брата. Другому возлюбленному - Марку Антонию приказала сокрушить родную сестру, дабы не иметь претендентов на трон.
У Нины бегали мурашки по коже, при вспоминании обо всём этом. Почему трудно жить на этом свете? Потому, что многое извращено и перевёрнуто людьми. Будто они явились сюда из чистилища и творят свою, сатанинскую волю… Началось всё с Каина – братоубийцы. Эти извращенцы, своей вседозволенностью, растлевали других. Их же самих заклеймила история...
Живя со сластолюбцем Николаем, Нина понимала – потеряла в себе нечто чистое, доброе, безмятежное. Она уже не та, весёлая и беззаботная, коей была ранее. Оказывается, обстоятельства меняют человека! Да ещё неостывшая любовь к Виталию. Чувство затаилось на донышке души. И в одно прекрасное утро заявило о себе. Получается, она - немощна, как другие. Надо же такому случиться, она, молодая, богатая, красивая, и вся в комплексах, душевной растерянности…
Помимо всего прочего, ещё одно обстоятельство тревожило душу. Страшилась, как бы гены Николая не проявились в детях. Младший – весь в Николая. Но не следует терять надежды. Надо отдать им всё своё тепло, чтоб оттаяли, превратились в хороших людей.
В глубине же души жила ещё одна заноза: она не реализовала себя, как личность. Люди рождаются, чтобы сделать нечто полезное на этой земле, или, как объясняют старцы: родить сына, выстроить дом, посадить дерево… Надо оставить после себя людям что-то доброе, знать - ты прожил не зря. Взять, к примеру, Виталия. Он способный делец, бизнесмен. Но таких в истории было немало, и ни одного имени не сохранилось, кроме небольшой кучки самых богатейших людей. Они прославились только умением «делать деньги» для себя. Вот Нобели – другое дело! Сами многое сделали для науки, и оставили деньги человечеству для дальнейшего его совершенствования.
Богатейшие воротилы старообрядцы Морозовы, Мамонтовы, Третьяковы, Рябушинские тоже помогали творческим людям и оставили после себя память об их добрых делах...
Когда-то она сочиняла неплохие стихи. Почему забросила, разленилась, ушла с головой в дрязги? Следовало понемногу, двигать начатое. Юлия - молодец! Сочиняет, рисует, играет на фоно! Одним словом не скучает, не плачет: «У меня разбитая жизнь!» Следует даже из осколков жизни пытаться что-то построить! Она всегда восхищалась гениальными людьми. Ползла бы к ним на коленях, желая поклониться за созданные ими сокровища! Долой хандру, депрессию, дурное настроение! Приниматься и ей надо за дело!
Лететь в самолёте страшно. Времена тревожные. Двадцать первый век! Звонила сестре Марии, просила молиться за них. Долетели благополучно. Договорились с частной фирмой, наняли микроавтобус, и началось знакомство с древней Византией. Они решили забыть, что Византии уже нет. Была же когда-то великая империя! От неё многое сохранилось. Они желают восстановить всё в своей памяти!
Нина давно не была за границей. Когда Николай с Виталием создавали фирму, она не могла никуда ездить, денег не хватало, потом появились дети. Приходилось колесить с мужем по областным городам России, основывая филиалы фирмы. Жили сначала в Воронеже. Люди там неплохие. Встречались интеллигентные, город во время Второй Мировой войны бомбили, люди видели горе. Нина с некоторыми из тамошних подружилась. А вот в Пензе она чувствовала себя очень неуютно. Медицина не на уровне. Люди друг друга не жалеют, могут сделать, сказать, что взбредёт в голову. Книг они не читали, на концерты симфонической музыки не ходили, искусством не увлекались.
Как-то купила книгу Троцкого «Моя жизнь», прочитала описание местечка, где он жил в детстве: «В Глухом углу, где природа широка, а нравы, взгляды, интересы скудны и узки». Казалось, написал он это о Пензе.
В этом городе дороги были не мощёными. Приходилось выкручивать ноги, ходя по дырявому асфальту. Зимой - ползти по льду, он не счищался.
Самое славное проживание было в Риге, Талине, Каунасе. Они уже жили почти на западный манер. Хоть обижаются россияне - их там не любят. Но если мы не воспитаны, за что же нас любить?
И вот, оказавшись в Стамбуле, посещая на маршрутке старинные византийские храмы, монастыри, переделанные турками под мечети, замечала – сервис - на высоком уровне, дороги тоже. Она удивлялась доброму отношению к ней тамошнего населения. Почему между русскими и турками такая разница? Она любила Россию, душа болела за свой народ. Она понимала трагедию страны от революции тысяча девятьсот семнадцатого года до сего дня. Малограмотное, закабалённое прежде, население, стало править страной, уничтожая, хорошее и ценное, что было до них ранее. Подобное творилось в Камбодже. (Было с кого брать пример?). Там восставшие бандиты, расправляясь с интеллигенцией, вели допрос: «Ты адвокат, преподаватель, писатель, художник? – и резолюция - расстрелять!». Выпустили джина из бутылки…
В Византии накануне завоевания турками были неурядицы, перевороты, зависть. Это погубило великую страну, так же, как и великую Россию после революции семнадцатого! Поэтому и приходят на ум по аналогии эти сравнения!
Нина, Вадим, дети, восхищались виденным. Какая высокая культура была в Византии! «Мы, русские, много переняли от неё! Но всё взятое ещё более облагородили на свой уникальный манер. Русские тоже умели создавать из православных храмов, икон такую распевность, что все диву давались! Взять греческого иконописца Феофана Грека, приехавшего в Россию из Византии – прекрасен. Он освоил технику лессировки. У него уже изображение не плоскостное, а почти объёмное, которое он моделировал светлыми бликами. Но если сравнить его с русским иконописцем Андреем Рублёвым, взглянуть на его «Троицу», то можно увидеть большую разницу. У Грека более суровые изображения на иконах. Он даёт понять, Бог строг. Но Рублёв напевнее, поэтичнее, красочнее. Он беспределен в соей возвышенной духовности, в умении проникнуть в психологию образа. Он поясняет, Бог безгранично добр. Все его иконы поют. Замираешь перед ними, и уносишься под звуки ангельских распевов к небесам. Вот что делают с нами настоящие художники! Они очищают нам души!..
                ******************
Вопреки желанию всё забыть, вновь припомнились студенческие годы. Будучи совсем молоденькой девчонкой, увлеклась архитектурой, поехала на летние каникулы в Узбекистан, знакомиться с их мечетями и архитектурными памятниками. И так же, как сейчас в Турции, всё с интересом изучала. О, как ей там нравилось! Сначала попала в суровую Бухару. После ехала в Самарканд. Там, любуясь полуразрушенной мечетью Биби Ханум, услышала красивую легенду о её строительстве. Тимур ушёл со своим войском на войну. А его любимая жена Биби Ханум осталась в Самарканде, ждали с победой. Супруга решила построить в его честь мечеть, дабы обрадовать, показать, как любит. Времени оставалось мало, она принялась упрашивать архитектора ускорить строительство. Он произнес: «Хорошо, но только за поцелуй!». Биби Ханум ответила: «Я согласна, целуйте быстрей, да выстройте эту мечеть к сроку!».
Просьба выполнена, строительство закончено. Но когда Тимуру сообщили, на каком условии построили её в короткий срок, он велел её разрушить. Так и стояла она, полуразрушенной, обличая супружескую нестойкость. Нине очень понравился Самарканд.
Ансамбль Шах и Зинда вообще покорил воображение. В отличие от Бухары с её саманными постройками, всё было облицовано декоративной голубой глазурью, что немного походило на древне - ассирийские храмовые украшения. Там же услышала сказание о персидском поэте Хафизе. Он написал рубаи (четверостишие): за родинку красотки из Багдада отдал бы Самарканд и Бухару в придачу. Грозный Тимур, узнав об этом, примчался к поэту, вызвал из шатра, где тот обитал, гневно спросил: «Что это ты раздарился моими городами и даже Бухарой? Я её завоевал с трудом!». Поэт ответил: «Посмотри на меня, о, повелитель! Я и вправду раздарился, одни лохмотья остались», - и он широко развёл перед собой руками. Тимур рассмеялся, не наказав поэта. Услышав это, Нина подумала: «Хорошо, когда вовремя ответишь что-то умное!».
Ночевала она, в вагончике на железной дороге. Или денег не было, или гостиниц. Бесстрашная путешественница решила посетить обсерваторию Улугбека, (построил её Улугбек), правителя и друга поэта Омара Хайяма. Надо было подняться на небольшую гору. Ходить там опасно, пряталась в кустах. Но, дошла. Долго рассматривала, висевшие на стенах, ирано-таджикские миниатюры, восхищаясь ими. Там же услышала о Хайяме трогательную легенду. Нина помнит её до сих пор:
О великом Омаре Хайяме знают многие. (Годы жизни 1048-1123). Он был учёным - математиком, философом, астрономом. У него имелись ученики, последователи в науке. Чтоб им не было скучно, научные изыскания сочетались с поэзией. Усаживаясь под сенью цветущего абрикосового дерева, наслаждаясь прохладой журчавшего арыка, они читали стихи Хайяма, других ирано-таджикских поэтов. Начинал Хайям, затем продолжали ученики. Они непроизвольно состязались в искусстве их изложения. Читались рубаи – стихи в четыре строки, несущие большую смысловую нагрузку и философскую подоплёку, в коих выражался взгляд поэта на всё окружающее. Стихи Хайяма были смелы для того времени. Поэт был свободен в слове, в мысли.
Ему покровительствовал великий Улугбек, умный, смелый, всемогущий правитель. Он поддерживал учёного советом, деньгами, оберегая от нападок врагов. Улугбек тоже любил заниматься наукой, построил в горах обсерваторию для наблюдения за небесными светилами, изучал их. Он любил искусство, арабскую поэзию, стихи Хайяма, персидские миниатюры. Дружба была плодотворной.
Как-то раз Улугбек услышал, понравившиеся ему, стихи поэта, попросил каллиграфа отразить это на красивом свитке:
Чтоб жизнь прожить, знать надобно, не мало.
Два важных правила запомни для начала.
Ты лучше голодай, чем есть, что попало
И лучше будь один, чем быть с кем попало!
-О, Омар, такое разве забудешь? Это прекрасно, прекрасно, прекрасно! И не слушай, если тебе кто-то скажет: «Не сочиняй стихи, а занимайся наукой». Твои научные работы многого стоят, но поэзия - просто великолепна. Она переживёт века! Уверяю тебя!
-Не льстите ли Вы мне потому, что мы друзья? Но Вам я верю. Вы образованы, умны, признаю Ваши слова за правду!
-Ты ещё сомневаешься? – и, обратившись к придворным, осведомился, - Слышали? Он сомневается! Ха-ха-ха! Не смеши меня, друг, это ложная скромность. Поверь, твои стихи переживут века! Помни об этом и пиши больше! В будущем, человечество будет пенять тебе, если отдашь предпочтение наукам, а не стихам!
-Хорошо, Я это учту, слушайте, новые рубаи:
Как прекрасны и неизменно новы
И румянец любимой, и зелень травы!
Будь весёлым и ты, не скорби о минувшем.
Не тверди, обливаясь слезами, «Увы!»
-О, в тебе всё превосходно - умение слагать стихи, вести беседу! Ты необыкновенный человек, учёный и поэт Омар Хайям! Я счастлив, что познакомился с тобой!
-Спасибо, я тоже счастлив и благодарен Вам за великий дар – Вашу дружбу!
И вместе с придворными, и учениками Хайяма, они расположились на персидских коврах под сенью дерева, поочередно читая стихи Омара. Первым начал поэт:
-То, что Бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося.
Далее подхватил Улугбек:
-Встанем утром, и руки друг другу пожмём,
На минуту забудем о горе своём,
С наслажденьем вдохнём этот утренний воздух
Полной грудью, пока ещё дышим, вздохнём!
Окружающие, улыбаясь, произнесли:
-Превосходно! Превосходно!
-Это надо адресовать не мне, а нашему любимому поэту мы, сейчас читаем его стихи! – отозвался Улугбек, продолжая:
Мир чреват одновременно благом и злом
Всё, что строит, немедля пускает под слом.
Будь бесстрашен, живи настоящей минутой,
Не пекись о грядущем, не плачь о былом.
Ученик подхватил уже другие рубаи:
В этом мире неверном не будь дураком:
Полагаться не вздумай на тех, кто кругом.
Трезвым оком взгляни на ближайшего друга –
Друг, возможно, окажется злейшим врагом.
Окружающие получили удовольствие, размечтались, забыв обо всём на свете, и на крыльях поэзии унеслись в заоблачные выси. Друг Улугбека тоже вступил в это состязание, и, вдохновляясь, продолжал:
Я спросил у мудрейшего: «Что ты извлёк
Из своих манускриптов? Мудрейший изрёк:
«Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной
По ночам от премудрости книжной далёк!».
Удовлетворенные, они поблагодарили поэта за стихи, раскланялись друг с другом и удалились.
Когда поэт оказался дома, к нему заспешила новая прислужница, помогла облачиться в домашнее одеяние, предложив немного перекусить. В это время послышался сильный стук в двери дома. Поэт открыл их и увидел на пороге очень озлобленного человека, не в себе. «Неистовый», «Меджун», - называли на Востоке таких людей. Поэт осведомился, что ему требуется. Меджун ответил: он давно любит его служанку, ходит за ней по пятам, когда её продают, но не имеет денег выкупить. А сюда он пришёл просить её владельца Хайяма, чтобы он отдал её ему. Позвали служанку, поэт справился у неё: хочет ли она уйти с влюблённым меджуном? Если согласна, она может собрать свои вещи и покинуть его дом. Но служанка, всё выслушав, уходить наотрез отказалась:
-Спасибо, мой господин. Но я не имею желания покидать Вас!
Пришлось меджуну уйти ни с чем. Однако простить этого он не мог. Враги правителя Улугбека, боявшиеся вводимых им новшеств, ненавидящие его, собрав чернь, подкупили, подговорили устроить ночью в городе погром.
А Хайям в то время был у своей возлюбленной. Она жила высоко в горах вместе с матерью. Обе женщины услаждались приятной беседой. Поэт читал им свои стихи, они слушали, замирая от восторга:
-Словно солнце горит, не сгорая любовь.
Словно птица небесного рая – любовь.
Но ещё не любовь – соловьиные стоны.
Не стонать, от любви умирая, - любовь!
Когда поэт вернулся домой, ураган бесчинств уже прекратился. «Неистовые», устроившие в городе «чистку», удалились. На пороге своего дома Хайям обнаружил бездыханное тело молодой девушки. Это была его новая служанка, убитая меджуном за то, что не пошла с ним и не дала ограбить дом своего господина. Ведь Хайям был неизменно вежлив, и хорошо с ней обращался!
Для достойного – нету достойных наград.
Я живот положить за достойного рад.
Хочешь знать, существуют ли адские муки?
Жить среди недостойных, вот истинный ад!
В городе все высокопоставленные люди, приближённые к Улугбеку, были перебиты, Хайям тоже мог пострадать. Его спасла судьба. Но всё-таки он очень сожалел, что ушёл из дома, не защитив несчастную девушку от мести бандитов.
Он понял, умирая без стона от переполнявших её чувств, она, по-настоящему любила его...
Нине понравилось тогда это поэтичное сказание!
Возвращаясь с безлюдной горы, вдруг сомлела от страха, узбеки курили анашу, от неё у них затуманивалось сознание. Перед поездкой она слышала, знакомая из института рассказывала, тоже была в Самарканде с группой туристов. И одна девушка направилась в мечеть из любопытства, там её разорвали на части верующие фанатики. Нина не знала, верить ли этому, но, спускаясь с горы, внимательно смотрела по сторонам, прячась при каждом шорохе. Всё обошлось.
Далее, оказавшись в Ташкенте, изумлялась красоте города. В книжном магазине купила репродукции византийских икон. Полная впечатлений вернулась домой!
Но и сейчас, в Турции, тоже много впечатлений, они переполняют сердце. Всё, сохранившееся от Византии, загадочно и поэтично. Здешние православные храмы, монастыри, переделанные в мечети (к ним пристроили минареты), напомнили об Узбекистане. Ведь обе эти страны мусульманские, и в той и другой – благоухающий Восток.
В Стамбуле им очень понравился Софийский собор. Когда-то в Византии это был самый прекрасный, любимый прихожанами и посещаемый храм. Но, к сожалению, турки пристроили к нему несколько минаретов, собор превратился в мечеть Айя-София. Но в тысяча девятьсот тридцать пятом году его отдали под музей и многие фрески, замазанные штукатуркой турками, были расчищены. Это позволяло увидеть хоть что-то из работ древних гениальных художников, некогда расписывавших его.
Они побывали вместе с детьми ещё у живоносного источника Балыклы. В переводе с турецкого означает «красная рыбка». По преданию, будущий Византийский император Лев Маркел в четыреста пятидесятом году в пути встретил слепца, тот попросил напоить его. Но воды рядом не находилось. Вдруг он услышал голос Богородицы, сказавшей, где располагается источник и повелела ему на том месте построить церковь. Храм Живоносного Источника построили в монастыре Балыклы.
Здесь же Нина услышала интересное сказание о византийском императоре, похожее на самаркандскую легенду. В начале пятнадцатого века император Феодосий женился на милой женщине, дочери афинского философа. При крещении ей дали имя Евдокия. Прошло двадцать лет после их свадьбы, но император всё ещё любил супругу. Как-то один бедняк преподнёс императору Феодосию большущее, красивое фригийское яблоко. Тот, взяв его в руки, полюбовавшись, подумал: «Если я съем яблоко сам, такое чудо не увидит супруга. Хочу порадовать любимую, сколько удовольствия получит она! Дарю ей драгоценные вещи, но они похожи одна на другую, только камни разные, работа замысловатее. Это ей приелось. Она любит всё оригинальное, из ряда вон выходящее. Пусть посмотрит на необыкновенное яблоко. Повторю древнегреческий миф: яблоко было преподнесено Парисом Венере, (спорили Венера, Гера, Афина, кто из них красивей). Пусть и супруга моя Евдокия примет этот дар, как предпочтение, оказанное ей, перед другими!». И он передарил яблоко своей жене. А та, увидев, как прекрасно яблоко, поднесла его другу императора, красивому юноше Павлину. Захотелось поразить, показать, что выделяет его среди других.
Павлин любил Феодосия. Они были друзьями. Он восхитился яблоком и передарил его другу императору. Тогда Феодосий позвал супругу и спросил: «Где то яблоко, что я дал тебе?». Она, не робея, ответила: «Я его съела». Император понял, обманывает, решил: его супруга влюблена в Павлина. Он приказал казнить друга. Здесь поступили более сурово, чем в Узбекистане. Но обе жены остались живы. Что поделаешь, и узбекская, и византийская супруги были любимыми!
Нина уже подумывала, не прекратить ли им дальнейшее продвижение? Может, им немного задержаться в Стамбуле, отдохнуть и двинуться далее по намеченному плану? Обоюдно обсудив эту проблему, обосновались на курорте, на берегу моря. Дети, Нина, Виталий блаженствовали. Купались, загорали, изучали окрестности. Дети собирали на берегу красивые раковины, играя, с друг другом.
                ***********