Наша последняя встреча

95 лет со дня рождения Б.М.Фирсова

Борис Максимович Фирсов (1929-2024) – исследователь очень широкого масштаба и личность высочайшего гражданского мужества. Он с полным основанием может быть назван человеком нескольких эпох и многоoбразного жизненного опыта. Сначала – работа на высоких управленческих постах, затем многоплановая научная и организационная деятельность в социологии. Исследования различных срезов, состояний массового сознания, истории социологии, а в последние годы – социальной истории. Им создан Социологический институт РАН, он – создатель и первый ректор Европейского Университета в Санкт-Петербурге (ЕУ). С БМ – так мне привычнее говорить о Фирсове – нас связывали полвека сотрудничества и дружбы, и многое я рассказал о нем при его жизни и уже в этом году после его смерти. Назову лишь недавно опубликованную в «Социологическом журнале статью «Малознакомый Б.М. Фирсов» (2024, №1).
Сейчас я вспомню несколько дней в середине июня 2017 года, то была наша последняя встреча. И так оказалось, что, вернувшись домой, я сделал несколько постов в face book, это придает моему тексту необходимую документальность. И это не все. 13 июня мне была предоставлена возможность рассказать в ЕУ о моих исследованиях последних лет  https://www.youtube.com/watch?v=iyLdU97FCcc&t=6s. Ведущим встречи был Фирсов, так что фактически это был мой итоговый научный отчет перед другом.
Под впечатлением от поездки в Петербург и дружеских бесед с БМ был сделан пост (26 июня 2017) «Вспоминая “Зимний” и другие события ХХ столетия». Текст короткий, привожу его полностью: «В 70-е - 80-е после завершения “Ленинского коммунистического субботника”, когда наш сектор блистал чистотой и порядком, мы разрешали себе немного отдохнуть “за рюмкой чая”. Было весело, шумно. Рассказывали разные байки, смешные истории. Немного погодя принимали соседей или шли с подарками “от стола” к ним. Это был дружеский сектор В.А. Ядова. Здесь уже начиналась индивидуальная программа.
Но прежде, чем рассыпаться, заведующий нашим сектором – Борис Максимович Фирсов рассуждал о будущем. Вот, говорил он, вы – молодые, будете заниматься социологией, мы тогда работали в Институте социально-экономических проблем АН СССР, а я зимой и летом в валенках и шапке-ушанке буду сидеть на вахте и рассказывать приходящим-уходящим сотрудникам и гостям Института о прошлом. Как “Зимний” брал и так далее.
Рассказ Фирсова оказался (почти) вещим. Вахтером работал, но не он, а я. Несколько лет я был security, обеспечивал безопасность большого (свыше 20 этажей) офисного билдинга в моем городе Foster City, Калифорния. А Фирсов в это время создавал Европейский Университет в СПб и ректорствовал».
21 июня, ровно семь лет назад, в преддверии 88-летия Фирсова был написан короткий рассказ: «Две лестницы и немного от В.А. Ядова». Сейчас он мне очень дорог неповторимыми деталями. И рад, что здесь встретились два давних друга: БМ и Володя Ядов.   
10-13 июня я по нескольку часов провел с Борисом Максимовичем Фирсовым, мы пытались восстановить его жизненную траекторию, увязать его довоенную и блокадную жизнь с событиями, которые подвели его к созданию Европейского Университета в Санкт-Петербурге. Первые встречи проходили у него дома, последняя – в здании ЕУ. Для меня это был настоящий праздник. Ведь мы вместе – без малого полвека.
Когда я летел в Питер, я понимал что мои впечатления от встречи и разговоров с БМ мне захочется описать, тем более, что все происходило в преддверии его дня рождения. Но сюжет этого поста возник сам, стихийно. Если бы я не был сейчас в Петербурге, такого сюжета не могло бы быть.
В 1935 году военнослужащий Максим Фирсов с молодой женой Лидией и шестилетним сыном Борей был послан служить в Ленинград и получил квартиру в доме на углу ул. Грота и ул. Профессора Попова на Петроградкой стороне. Дом был одним из корпусов жилищного массива-новостроя: небольшие трехкомнатные квартиры и вдобавок помещения общего назначения: красный уголок для собраний жильцов с роялем, на котором дети учились музыке, и общедоступной библиотекой. Все это в прошлом, и, возможно, БМ – единственный или один из совсем немногих жителей этого многоквартирного массива, который помнит те времена. И поднимаясь к нему на третий этаж, я подумал, а ведь ступеньки этой лестницы полнее всех могли бы рассказать о человеке, который шагает по ним более восьми десятилетий. У него были и основания, и возможности улучшить жилье, но он осознанно не делал этого.
Вот: радостный дошкольник бежит во двор, вот – школьник, переживший все годы блокады. Далее – студент электро-физик ЛЭТИ, уже на третьем курсе избранный секретарем институтского комитета ВЛКСМ, секретарь Петроградского РК комсомола, секретарь Обкома Комсомола. Вот – 30-летний первый секретарь Дзержинского (Центрального) райкома партии – по тем временам, у него была огромная власть. Он отказался от предложения перебраться в Москву и работать в аппарате ЦК КПСС, и как следствие этого в 1962 году по этой лестнице начал ходить не партийный функционер, но директор Ленинградского телевидения. С этого поста он был освобожден как не оправдавший доверие партии; по телевидению шли «не те» передачи. И вот – аспирант-социолог, начинающий обществовед. Прошли годы. По лестнице поднимается и спускается один из первых в стране исследователей процессов массовой коммуникации и общественного мнения... и далее – организатор Социологического института РАН, создатель и первый ректор Европейского университета в СПб.
Мне бы талант Феликса Кривина. Он бы разговорил эту лестницу...
И вторая лестница (точнее – переплетение лестниц) – это уже собственно ЕУ. По многим из них меня провел БМ. Ему было приятно рассказывать о том, что в Университете приведены в порядок несколько красивых залов, есть просторная современная библиотека, есть помещение для архива, «кошатник» - серия комнат для профессоров. Я спросил его: «БМ, ты гордишься в душе сделанным?». Он ответил: «Да».
Власти Петербурга, страны должны были бы поддерживать ЕУ, одно из сильнейших в стране высших учебных заведений, значимое достижение в области образования и культуры. Но пока руководству Университета, коллегам и последователям БМ, приходится постоянно бороться за право идти своим путем...

Теперь – воспоминание об одной из бесед с Владимиром Александровичем Ядовым, состоявшейся за несколько лет до его смерти. В Москве недалеко от Института социологии РАН есть небольшой тайский ресторанчик, в котором В.А. меня несколько раз угощал как «американского гостя». Его там знали, знали, что он очень крупный ученый, знали его вкусы. Он любил островатый суп из, по-моему, каких-то морских чудищ и водорослей.
В тот раз мы говорили о петербургской социологии и, естественно, разговор зашел и о Фирсове. Их с Ядовым связывала давняя, еще с комсомольских времен, дружба. И вот Владимир Александрович сказал: «Ну что мы, пишем статьи, книги. Вот Борис! Он создал Университет!».

Теперь последний пост из этой серии, несколько меланхолический, такова правда жизни: «Сиреневый туман, над нами проплывает...»
... вечером, после долгой и не совсем гладкой дороги из Сан-Франциско в родной город я, наконец, добрался до гостиницы «Рэдиссон Соня», в которой мне был забронирован номер. Первое, что я увидел из окна, выходившего на Литейный проспект, была реклама кафе «Царь Пышка». Я не успел вспомнить вкус и запах пышек, но уже знал, что в этом, кафе я непременно должен побывать.
В следующие четыре дня не нашлось времени, чтобы перейти на другую сторону Литейного проспекта и заглянуть в пышечную. Два с половиной дня дома у Бориса Максимовича Фирсова мы восстанавливали его жизненную траекторию, пытаясь увязать его довоенную и блокадную жизнь с событиями, которые подвели его к созданию Европейского Университета в Санкт-Петербурге. Потом мне была представлена возможность познакомиться с прекрасной библиотекой Университета и с создающимся архивом. В тот же день состоялась моя открытая лекция в «Золотом зале» Университета; я рассказал коллегам о новых результатах моих исследований
В эти же дни вписалась моя встреча с родными и самыми близкими друзьями. Я постараюсь хранить в себе каждый миг тех нескольких часов...
И вот наступил вечер последнего, пятого дня. Надо готовиться к отъезду. Но не все было сделано, я не был в кафе «Царь Пышка». Настроение меланхолическое. Я сижу в кафе с молодой красивой женщиной, которой меня представили на третий или четвертый день ее жизни. В ее голосе я слышу интонации речи ее мамы, а в ее лице вижу черты лица ее отца. Их уже нет... когда я познакомился с ними мне было 20 или чуть больше. Мы говорим – как это бывает в таких случаях – обо всем и ни о чем.
До какого-то момента я не слышал музыки в кафе. Но вдруг него вплыла мелодия «Сиреневый туман, над нами проплывает...»
Я не был в Петербурге почти четыре года. И я не знаю, когда я буду в нем снова... «...уеду я на год, а может быть, на два...»
Оказалось, это была последняя встреча с БМ, с Ленинградом-Петербургом. Как хорошо, что семь лет назад она состоялась, и я все описал...