Несколько дней в июле

               НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ В ИЮЛЕ

“ Жизнь — это всегда путешествие. И только ты сам выбираешь попутчиков»
© Джаред Лето


                Пролог

     Крепко соскучившись, двадцатидвухлетний Фёдор, театральный художник и  добродушный выпивоха, зашёл в гости к девятнадцатилетнему Сергею, бетонщику 4-го разряда и начинающему поэту, предложив последнему “выйти в город, прогуляться”.
    То, что Фёдор решил навестить своего давнишнего приятеля, Сергея очень обрадовало, т.к. продолжительное время они находились в некотором обоюдном разладе.  Что уж там по-существу между ними произошло, припоминалось с трудом.  К моменту ссоры они уже были изрядно пьяны от крепленого вина “Солнцедар”, начали вести себя несдержанно и категорично, споря, а компания, в которую они тогда попали, к этому вполне располагала: отмечался день рождения одного из сотрудников той молодёжной заводской бригады, где Сергей трудился бетонщиком.  Рано или поздно разговор должен был коснуться женщин… Сергей досадно осознавал, что именно он привел Фёдора на это шумное торжество, но теперь не решался сделать первый шаг навстречу к неизбежному обоюдному и долгожданному примирению.  Федор оказался куда решительнее, приступив к улаживанию этого пустячного конфликта без всяких обиняков.
    - Помнится, ты очень любишь бродить в дождь по улицам осеннего города.  Выползай.  По ходу дела познакомлю с одним интересным человеком - он попросил меня о встрече у него дома.
    Погода, действительно, была такой, какую любил Сергей:  безветрие, мелкая морось, переходящая постепенно в средний дождик, солнышко периодически проглядывающее из-за тучек… Всё располагало к неспешной прогулке и вдумчивому разговору под зонтиком.  Но Федя бесцеремонно затолкал Сергея в автобус у ближайшей остановки.
    - А как же дождь? - спросил Сергей.
    - Нам до 95-го квартала, - ответил Фёдор.   
    - А что там - на 95-м? - спросил Сергей.
    - Там живет тот самый чувак,  которого я упомянул минут 10 тому.
    - А-а-а…
    Чуваком оказался Виктор.  И, действительно, очень интересный человек.  Как позже выяснил Сергей, он был образован, начитан: несколько лет тому назад закончил известный технический московский ВУЗ и работал переводчиком с английского, помогая как иностранным специалистам в их работе с советскими инженерами, так и наоборот.  А ещё Виктор хорошо ориентировался в современной иностранной художественной литературе, привозя её не только из столичных магазинов, но и имея доступ к своим коллегам по работе, часто имевшим возможность выезжать за границу.  К слову сказать, когда Фёдор и Сергей вошли в квартиру Виктора, то из магнитофона в его комнате звучала музыка супер популярной тогда в Европе группы “АББА”, о которой в Кривом Роге многие пока слышали только из “вражеских радиоголосов”.
    - Нравится? - спросил хозяин квартиры. - Это что…  Вы послушайте вот этот - сейчас переключу -  хит ещё прошлого года: “Money, money, money”!
    Но самое удивительное для Сергея оказалось то, что Виктора, словно, внутренне  зарядил кто-то на постоянную радушную отзывчивость, будто родился с готовностью ответить на просьбу любого собеседника по обязательно уже ему известной и значимой информации. У него всегда был убедительный ответ по любому поводу.
    - Присаживайтесь, где вам удобно, - обратился Виктор к Сергею. - Можно вот тут, за столиком - здесь пепельница, если курите…  Журналы.  “Иностранка” последняя… Сейчас мы с Федей переговорим и я - к вашим услугам.  Не скучайте - мы не на долго.  Фёдор, пойдём в другую комнату - у меня есть дело к тебе. 
    Виктор и Фёдор отсутствовали недолго, а когда вернулись, то Сергей сразу был засыпан вопросами хозяина: сколько ему лет, где родился, где сейчас живёт, как познакомился с Федей…
    - После школы вы поступали куда-нибудь? - в очередной раз спросил Виктор.
    - Да.  В КГУ, киевский.  На философский.  “Тройка” по профилирующему - по истории.
    - В этом году?
    - Нет, в позапрошлом.  Два года прогул.
    - Что так?
    - Да как-то… - пожал плечами Сергей.
    - Не теряйте время.  Оно сейчас так ускорилось,что…  Мы живём в двадцатом веке.  Это в девятнадцатом можно было, получив домашнее обучение, лет до двадцати пяти валять дурака, кружась в “высшем свете”, а потом, спохватившись, навёрстывать упущенное в европейских  университетах, - ежели такое желание возникало! -  и чувствовать себя вполне счастливыми.  Теперь этот номер не пройдёт.

    -  “Счастье что оно — та же птица,
        Упустишь и не поймаешь.
        А в клетке ему томиться
       Тоже ведь, не годится,
       Трудно с ним, понимаешь?” - процитировал  Сергей.

    - Сам сочинил? - спросил Федор.
    - Вероника Тушнова, - ответил Сергей.
    - Толково. - сказал Федор. - Весьма.  Но у каждого  - своё счастье, согласитесь, мужики.  Сержик, вот, хлюпает по лужам, стихи кропает - и уже счастлив.  Да, пиит?
    Сергей улыбнулся, хмыкнув в ответ.
    - А мне бы - на песочке пузом кверху да рубликов побольше…- продолжил рассуждать Фёдор. -  Ты, Витя, мне от своего отца заказ подкинул - я и счастливым стал!  Искренне благодарствую!
    - Ну, что-то в этом есть, - заметил Сергей. - А в чем для вас счастье, Виктор?
    - Счастье?.. - задумчиво протянул, отвечая, Виктор, глядя в угол куда-то в сторону. - Если кратко, то это, конечно, приобретение для себя - и за счёт себя - чего-то очень нужного и важного в жизни.  Причем, понимаете, это не что-то полученное один раз и навсегда, а что-то постоянно и по разному обновляющееся.  Ну, скажем, человек мог - до революции когда-то -  получать всю свою жизнь большой доход на вложенные в банк денежные средства.  Он стал независим от необходимости постоянного зарабатывания денег.  Можем ли мы назвать его счастливым?  Вряд ли.  Быть материально обеспеченным человеком - хорошо.  Но это же остановка. Человек больше не развивается.  Не развивается процесс, если хотите, даже зарабатывания денег, не говоря уж об интеллектуальном росте.
Он, повторяю, останавливается.  Жил,  двигался, проталкивался, продавливался, выигрывал честно или обманом - по разному бывает - а потом…  Потом - что?  Деградация.  Деньги - это энергия.  Энергию нужно куда-то вкладывать, тратить.  Куда следует направлять эту денежную энергию?  Ответ очевиден: в политику, в экономику, в культуру, в науку, в образование, в спорт…  Так поступают многие богатые люди на Западе, продолжая зарабатывать деньги.  У нас, в основном, занимается этим государство…  Но счастье приобрести удаётся ли удачливым людям?  На этот вопрос может ответить только каждый из них по отдельности.  Но, по-моему, большинству из них не удаётся.  Есть очень много и других сфер человеческой деятельности, куда можно направить сей благодатный энергетический поток, - улыбнулся Виктор.
    - О, я хочу быть западным рантье, - закатив глаза, воскликнул Фёдор, - я хочу всем вам, своим друзьям, раздавать деньги, чтобы никто не мучился из-за зарабатывания насущного куска хлеба, и вы будете меня любить за то, какой я хороший человек, и я стану счастливым!
    - На некоторое время.  Потом надоест.  Нужно что-то ещё.  Не менее существенное, - продолжал, как бы подначивая своих собеседников, заговорщически улыбаться Виктор. - Кстати, вспомнил одну байку.  Она вполне правдива.  Мне о ней рассказал знакомый коллега, недавно вернувшийся из командировки в Англию.  Некий простой англичанин, обычный человек, бывший трудяга, выиграл денежную лотерею на 500 тысяч фунтов стерлингов.  А через 3 года он умер в своей квартире, в 40 лет, практически здоровым, не истратив и пятой части огромных денег.
    - Наверное обожрался и обпился, - заключил Фёдор.
    - Ты недалек от истины.  Но всё было куда грустнее.  Он умер, задохнувшись от своих метеоризмов в плотно закрытой квартире (зима приключилась в том году очень холодной), когда уснул на ночь.  Всё, чем он занимался по жизни, став сказочно богатым, - покупал каждый день бургеры (по нашему, это котлеты с овощной начинкой между разрезанными кунжутными булочками внутри), безостановочно поедая их.
    - О, Господи… - медленно и тихо произнёс Сергей, с выражением отвращения на лице.
    - И, всё-таки, давайте доведём до конца наш  разговор о счастье, - негромко протарабанил ладонями по своему небольшому прикроватному столику Виктор. - Помните, на чём мы остановились? Мы остановились на том, что деньги - это, своего рода, энергия.  То есть деньги нужны, от них никуда ни денешься.  Такова жизнь.  Выходит, деньги - составная часть счастья.
    - Логично, подведу итог. - Фёдор тоже слегка хлопнул ладонью по тому же столику.
    - Но это не всё, -  продолжил Виктор. - Не в деньгах счастье, как говорит народная мудрость.  А в чём?  Вот в чём: деньги должны зарабатываться за счёт вашей любимой профессии.  Повторяю: счастье не в деньгах, а в вашей любимой профессии.  И тогда кое-что становится на своё место - вы перестаёте, грубо говоря, страдать от необходимости, каждый день идя на работу.  Вы, работая, просто, получаете удовольствие от самого процесса работы.
    - Что-то маловато… - задумчиво сморщился лоб и сузились глаза Сергея.
    - Вы правы.  Но дальше дело пойдёт быстрее и проще.  Вы обратили внимание, что, говоря, - и не только о зарабатывании денег! - мы очень часто упоминали слово “любить”, не правда ли?
    - Я понял, понял! - чуть ли не закричал Фёдор. -  Любовь!  Ну, куда же без неё - без любви к женщине!
    - Именно.  Всё, конечно, шире, глубже и серьёзнее…  Но и без чисто человеческой любви не будет ощущения полноценности бытия, согласитесь.
    - Были бы деньги - любовь найдётся, - подмигнул Сергею Фёдор.
    - Нет-нет, Федя, я имею в виду Любовь с большой буквы!
    - А-а-а…  Но всё равно - к Сергею, он тут недавно читал мне…
    - Не откажетесь? -  спросил Виктор у начинающего поэта.
    - Если хотите…
    - Хочу.  Но давайте, сначала, закончим наш интересный разговор.  Федька, ты опять о деньгах.  Но я же логически перевёл речь с денег на профессию.  Если не будет удовольствия от работы, то и деньги не будут в радость.  Уловил?  Любимая профессия важнее, по концовке.
    - Убедил.  Слушаю дальше.
    - А дальше - финальная часть.  Сергей, я понял, что для вас изучение истории, как науки, очень важно.  А на основе чего изучается история?
    О, два года тому назад, закончив школу, Сергей, к своему стыду, не смог бы ответить на этот вопрос, но теперь, прочитав кипу соответствующих вузовских учебников, он был готов это сделать на “отлично”.
    - На исторических источниках.  Источники бывают разные…
    - Замечательно.  Их очень много.  Не будем все перечислять.  Мы не на лекции по источниковедению.  Меня же интересует самый главный источник в данном случае.  Как думаете, какой, Сергей?
    - Ну, самый главный и важнейший - письменный, так сказать,  документально оформленный…
    -  Стоп-стоп, повторяю, мы не на лекции.  Впрочем, если, таки, на лекции, то, скорее, по психологии…
    - Нет, братцы, без ста грамм не обойтись…  Может, я сбегаю, пока вы тут… А?
    - Потом, Микеланджело, не порть молодого человека.  У меня алкоголя и своего в достатке - “лётать” не придётся.  Но первым делом - самолёты.  Сергей, из известных вам источников, какой бы, в нашем случае, подошёл?
    - Всё зависит от личных предпочтений историка, чем он больше любит заниматься…
    - Помните, когда мы начали разговор о человеческом счастье,  я говорил о том, что оно должно быть не только своим, личным или, как говорят философы, субъективным, а принадлежащим всем, общепринятым, объективным.  Его-то и нужно найти.  Обрести по жизни.  И это можно сделать через любую, - но свою! -  профессию.  Мы же выяснили, что говорим о любимой профессии.  Какой из исторических источников будет ближе всего для других людей, уже обретших своё счастье в Любви и Профессии?  Ну-ка, напрягитесь!  Кстати, Сергей, чего так не доставало Пушкину? 
    - Если не исторические книги и документы… - стал вслух размышлять Сергей.
    - И книги, и документы не вечны.  Люди появились раньше, - подсказал Виктор.
    - …ну, что там?.. - продолжил свои изыскания возможно будущий историк-философ-психолог и поэт - Остаются только воспоминания.  Причём именно изустные воспоминания.  Передающиеся из поколения в поколение.  Одиссея Гомера, например.  Гм, так потом же всё равно запишут.  А Пушкин…  Что-то я запутался.
    - Вы, Сергей, очень близки к тому, к чему я вас и подвожу.  Ладно, не буду мучить.  Это - путешествия!  Путешествия были, есть и будут всегда.  Вы же слышали о перемещении народов мира в дописьменные времена?  Так это и есть те же самые путешествия.  Причём, они объективны.  То есть не зависят от влияния кого-либо.  Последующие нарративные интерпретации - это другое, пусть уж учёные потом занимаются поиском очевидных истин.  Но они есть, как не крути.  Воспоминания, которые становятся ценнейшими историческими источниками, мемуары, - их часто записывают впоследствии путешественники…  Тот же Александр Сергеевич, будучи не в состоянии выехать за границу, путешествуя реализовался “Путешествием в Арзрум”.  Ребята, вы бы хотели периодически отправляться в путешествия в другие страны?  А куда было бы не жалко и с огромным удовольствием потратить свои свободные денежные средства?  А теперь попробуйте объединить: Любимую профессию, Любовь к конкретному человеку и Любовь к путешествиям.  Что получится?  Разве это не счастье?!
    - А наличие стопроцентного здоровья в организме, что, не связано с определением счастья?  Так можно сюда присовокупить всё, что угодно… - возразил Фёдор.
    - Не всё.  То же здоровье чрезвычайно субъективно.  Оно, как бы, от рождения наличествует внутри самого человека.  И зависимо от другого человека.  Да и счастливым можно быть, даже будучи очень больным.  Николай Островский считал себя счастливым, оговорюсь, не будучи в состоянии путешествовать лично. Но не путешествие ли сам факт того, что его посещали верные поклонники?  Так люди могут, если хотите, трансцендентально выходить за рамки объективной реальности.
    - Трансцен…  Эта куда? - спросил Фёдор?
    - Это туда, где витают идеи Платона, - ответил Виктор.
    - Спасибо, объяснил, запутав окончательно!..
    - Предлагаю послушать нашего поэта, - при этом Виктор начал  доставать из-за стеклянной дверцы серванта поллитровую бутылку заморского зелья, прилагая три небольших хрустальных  рюмки.

    Несколько стихотворений, прочитанных Сергеем

                Г.П.

                Не мы с тобою виноваты,
                что счастье, радость бытия -
                всё мимо нас, ушло куда-то…
                Не мы с тобою.  Только я.
                ***

                КИНЖАЛ
                Сонет

                Красив кинжал.  Он антиквариат.
                Вопрос о назначении мне ясен:
                здесь, под стеклом, красив и безопасен,
                он безупречностью отделки манит взгляд.

                Нет и следа былого волшебства,
                когда коварство обнаженного кинжала
                извечные вопросы разрешало,
                даруя избранным мгновенья торжества.

                Теперь он лишь искусная игрушка.
                Любуюсь рукояткою, резьбой….
                Но чувствую затылком и спиной,
                что кем-то взят давно уже на мушку.

                И мне грозят.  Вновь занесён кинжал.
                В нём вместо одного - сто тысяч жал!
                ***

                Г.П.

                Звезда мелькнёт хрустальной гранью.
                Я загадаю - быть тому!
                И, чтоб исполнилось - ни слова, никому.
                Лишь от тебя не скроешь тайну.
                ***

                Готовят снова смерть.
                Изощряются.
                Кого они, чего они пугаются?
                Ни тех ли, кто по всей Европе в обелисках?
                Как это гнусно, господа,
                как это низко!
                ***

                Пора в дорогу мне, пора!
                Души лекарство - перемены.
                Иной актёр меняет сцены,
                А я меняю города.

                Покой не нужен мне.  Покоя
                я не искал и не ищу,
                но жизнь моя, что ты такое -
                я знать хочу, понять хочу.

                Зовёт меня мечта в дорогу,
                любовь торопится, не ждёт.
                И скоро, скоро, слава богу,
                мы снова двинемся вперёд

                туда, в незнаемые дали,
                где обещанье новизны.
                Туда: как в детстве - с крутизны,
                и, благо, матери не знали!
                ***

    Уже значительно позже, когда два гостя собирались попрощаться с ним, Виктор спросил Сергея:
    - Поступать-то в следующем году собираетесь?
    - Да, конечно.
    - И куда?  Туда же в КГУ, на философский?
    - На какой факультет, точно не решил.  Но в Киев больше не поеду.  Хочу, честно говоря, в России.
   И тут же, предваряя возможный вопрос, Сергей ответил:
    - Хотел бы поступать в Саратове.
    Виктор, немного помедлив, спросил:
    - И чем же Киев не пришёлся по сердцу?
    - Я учился в русской школе, а в университете сказали, что часть предметов будут преподавать на украинском языке…
    - Вот как… - больше в этой связи ничего существенного не добавил Виктор, только:
    - В Саратове я не был.  На Волге он, кстати.  Тихий такой город.  Войны там не было…  Ну, удачи тебе, - Виктор протянул руку Сергею.
    И с Виктором Сергей больше никогда в своей жизни не встретился.  Но вспоминал всю последующую  жизнь часто.


    - Ну, как тебе? - спросил Федор, когда они оказались на улице.
    - Спасибо, что познакомил.  Было очень интересно.  Ума палата…
    - Да, он такой.  С ним просто так не поговоришь…  Слушай, Серёга, что тебя в Саратов понесло, а ?  Кто-то из твоих там живёт?
    - Да и сам не знаю, веришь ли…  С бухты-барахты брякнул, лишь бы отвязаться.  Точно знаю, что лучше - в Россию, а куда - какая разница!
    Помолчали немного, периодически оглядываясь по сторонам на освещенную и блестящую от дождя центральную площадь 95-го квартала Кривого Рога.
    - Спасибо тебе, Федька, за такое интересное знакомство.  И… - Сергей,
сделав короткую паузу, повернувшись лицом к своему другу, продолжил:
    - И извини меня за тот пьяный трёп на дне рождения…
    - Да выбрось, Серый.  Все мы там хороши были.  Честно говоря, я тебя потому-то и приволок к Витьке, чтобы познакомить и показать, какие другие люди бывают.
    - Ну, ты даёшь.  Прими ещё миллион благодарностей от меня. 
    - Получишь Госпремию - пригласи на банкет от Союза писателей СССР.
    - Всенепременно, дружище!  Ну, и ты уж облагодетельствуй, когда вступишь в Союз художников!
    Рассмеявшись, крепко пожав друг другу руки, они попрощались в этот по осеннему пасмурный и уже прохладный, но столь знаменательный, ставший впоследствии памятным для Сергея, вечер.

    Минул почти год.  Сергей продолжал работать в  ЖБК-1 (“Железобетонные конструкции №1”) в качестве бетонщика 4-го разряда.  Лето  было в июльском разгаре и Сергей всерьёз задумывался о принятии решения с поступлением в высшее учебное заведение.  Медлить больше было нельзя: приёмные экзамены, как принято говорить, висели на носу.   Принятие же самого решения произошло, всё-таки, неожиданно и спонтанно.
    Однажды вечером, возвращаясь с работы, Сергей извлёк из почтового ящика конверт - письмо от старшего брата Владислава,  жившего в Нижнем Новгороде. Своего брата он искренне любил, а поэтому с мнением Владислава считался и чаще всего следовал его советам.  Здесь нужно помнить, что с отцом, уже десять лет как разведённого с матерью,  Сергей почти не общался за эти годы, а потому Владислав служил для него своеобразной отдушиной, которая так часто бывает  необходима маленькому мальчику, особенно в том возрасте, когда случается развод его родителей. 
    Письмо же оказалось по содержанию неприятным и, по мнению Сергея, несправедливым.  Брат в жёстких выражениях упрекал Сергея в недостаточно уважительном отношении к маме.   В целом, речь шла о том же, в чём обычно взрослые упрекают  детей, когда они только начинают по-настоящему взрослеть - пресловутые от 15 до 18 лет.  Со слов мамы, за последнее время Сергей стал резко категорически, грубо отвечать на вопросы в общении с ней; слишком поздно возвращался домой, а иногда и не ночевал вовсе; порой приводил в гости каких-то странных, как она говорила, жалуясь Владику, “хиппарей”; от него стало временами попахивать спиртным; читал какие-то, как он говорил “репринтные издания” и, мол, ей такое лучше не читать…  В целом, всё бы ничего - задело до возмущения другое.  Самое неприятное и обидное заключалось в том, что брат присовокупил своё письмо в конце такой инвективой, что младший разозлился не на шутку.  “Слушай, Серёжа, ты взрослый человек, не глупый и, насколько я понимаю, уже в состоянии принимать самостоятельные решения.  Во всяком случае, не нуждаешься в чьих-либо советах.  Ты же так разговариваешь с мамой?  Так, может, не будешь ли ещё и не утруждать маму своим неуважением?  Мало ли она натерпелась от нашего отца?!  Теперь и ты… Очень прошу,  найди какую-нибудь приемлемую для себя  нишу и оставь маму в покое, если не в состоянии вести себя прилично, в одном доме живя с мамой.  Ты знаешь, сколько маме лет?  Душа покоя просит в этом возрасте…”  И так далее.
    После получения такого отлупа события стали разворачиваться с невероятной быстротой.   Через два дня Сергей получил увольнение с работы и ещё через день - полный денежный расчёт в кассе ЖБК-1.  Вечером же он сообщил маме, что “ушёл с работы” и собирается опять поступать “в институт”. 
    - И куда же ты собираешься поступать? - спросила мама.
    - На исторический, - без запинки ответил сын.
    - Туда же, в Киев? - с нескрываемой усмешкой прозвучал вопрос.
    - Нет. И я совсем из Кривого Рога уеду.
    - Что значит “совсем уеду”?
    - Так и значит, что совсем уеду из города и буду жить отдельно.  Там же и поступлю.
    - Господи, он уедет…  “Подывыться на нього”, - проговорила по-украински, ещё раз усмехнувшись, мама, - и куда же ты уедешь?
    - Вот туда и уеду, - мельком глянул Сергей на висевшую на стене “Политическую карту СССР” и ткнул указательным пальцем в хорошо выделяющуюся своей широкой голубизной ленту Волги, попав, почти что наугад в кружочек с подписью “Саратов”.
    Судьба была бесповоротно решена.  На следующее утро Сергей съездил на железнодорожный вокзал, где узнал, что в Саратов удобнее всего из Кривого Рога добираться из Днепропетровска на поезде “Днепропетровск - Барнаул”. Последовала покупка билета в предварительной кассе.  Потом наведался в паспортный стол, и в течение одного часа Сергей превратился, буквально, в бомжа - в “человека без определённого места жительства”.  Но об этом он пока не знал.  Он ещё многого тогда не знал и не понимал из того, что ожидало в совсем недалёком будущем.

                Днепропетровск

    До Днепропетровска автобус довёз за два часа.  Барнаульский поезд отправлялся почти через четыре часа и потому он решил неспешно прогуляться вверх по центральной улице имени Карла Маркса до городского парка, где собирался перекусить и немного полюбоваться видами на Днепр - всего того, что располагалось внизу по обеим берегам реки.  К сожалению, этого не произошло.  Когда он добрался до парка, начал накрапывать дождь, очень быстро превратившийся в настоящий тропический ливень и Сергею пришлось целый час просидеть под навесом небольшой кафешки, в которой он тогда слегка и перекусил.    Прикинув, что времени на любование красотами великой украинской реки у него не остаётся, Сергей решил двигаться в обратном направлении - до отправления поезда оставалось до полутора часов.  Опять-таки, он собирался неспешно добраться до железнодорожного вокзала.  Но не так-то было.  Когда начал спускаться вниз от парка по той же улице Карла Маркса, то увидел, что вся нижняя часть города затоплена, а с городских холмов слева, через улицу перпендикулярно, неслись бурные потоки грязной воды по направлению к Днепру, сносившие туда всё, что попадалось по пути: не устоявшие заборы; цветы из множества размытых клумб; повсюду множество одежды, видимо до потопа сушившаяся во дворах;  какие-то деревянные ящики набитые овощами, что неслись по этим потокам…  Сергей увидел, как пара  крепких мужчин, радостно смеясь, заприметив мопед,  быстро плывший и переворачивающийся вокруг себя, ударяясь о торчавшие из воды куски разбитого асфальта, который швыряло в разные стороны, попробовали мопед поймать, чтобы сделать своей собственностью, но один из них был сбит с ног, унесён вниз, и, слава богу, успел зацепиться за подвернувшийся толстый тополь! 
    Сергей шел по пояс в этой грязной воде, пока не отдавая себе отчёта в том, в каком виде он теперь доберётся в Саратов, будучи таким замызганным и лишённым всего, что могло бы помочь привести его в нормальный человеческий вид. Он шел, глядя по сторонам, торопясь, чтобы не опоздать на поезд.  В какой-то момент увидел, идущую впереди молодую девушку, которая с трудом шла по грудь в воде с двухлетним несмышлёнышем на руках.
    - Подождите, - окликнул её Сергей, - сейчас помогу!
   Девушка оглянулась и благодарно улыбнувшись, покивала головой в согласие. Остановилась, поджидая.  Он взял спящего ребёнка на руки и они молча двинулись вперёд.  Пока шли, уровень воды стал понемногу спадать.  Буквально через 15 минут вода для Сергея уже спала до колен, а когда девушка, показав рукой, свернула к подъезду у дома, где она, наверное,  жила, то ему воды осталось только по щиколотку.
    “Как хорошо, если бы меня пригласили, в благодарность, зайти в квартиру, - можно было бы самому быстренько искупаться и штаны очистить…”, - пришла в голову шальная мысль.
    Нет, не пригласила.  Только лишь опять благодарно посмотрела в глаза и сказала “спасибо вам огромное”.
    Уже недалеко от самого вокзала, он заметил магазин “Одежда” и купил брюки.  Прежние настолько изгрязнились, что в них ехать куда-либо было невозможно.  Но, к сожалению, хоть и чистый, этот готовый на продажу советский массовый продукт выглядел ужасно.  Однако другого в магазине не нашлось.  Брюки - не по фигуре - висели на Сергее и выглядели настолько несуразно, что он чувствовал себя каким-то клоуном, почему-то оказавшимся в городе вне цирковой арены.  Но куда деваться?  Другого выхода не было, как ему показалось тогда.  Одежду Сергею подбирала и покупала всегда мама.  Нижнее бельё - она же приобретала сыну.  Обувь тоже - мама.  И еду готовила только мама.  Даже чаще в продуктовый магазин ходила мама.  Короче, что увидел тогда в днепропетровском магазине, то на скорую руку и купил.  И стоили эти брюки, при всей их незатейливости, не дешево.
    Кстати о деньгах.  Сергей вдруг обнаружил, что они обладают удивительной способностью очень быстро расходоваться.  Собираясь уезжать в Саратов, он совсем не позаботился отложить хоть какую-нибудь мало-мальски приличную сумму на первое время, на прожитьё, попадая в чужой и незнакомый город.  Более того, в Советском Союзе без пресловутой прописки (которой он уже лишился) по месту жительства Сергей не смог бы и вообще попасть на работу, чтобы что-то заработать.  И очень скоро с этой проблемой ему пришлось столкнуться впритык, как говорится.  В кармане-то оставалось не более чем пара-тройка рублей, с которыми он решил надолго обустроиться в абсолютно чужом городе!
    Как бы там ни было,  спустя некоторое время, на полном законном основании, с купленным билетом он вошел в вагон поезда “Днепропетровск - Барнаул”, чтобы по приезду вскоре начался новый, самостоятельный  этап его жизни, где произойдут несколько событий в первых последующих июльских днях, о которых я и собираюсь рассказать в дальнейшем.

                Первый день в Саратове

    Раннее, а потому неожиданно столь  жаркое летнее утро.  Сергей сошёл на перрон и сразу обратил внимание на то, что саратовский вокзал находился на ремонте.  Все клиентские  железнодорожные службы были вынесены вовне, на улицу и располагались во временных пристройках.  Первое, что он сделал, то определил чемодан в автоматическую камеру хранения - ею можно было пользоваться три дня, не открывая, за 15 копеек, но открыв, следовало опять бросить в прорезь 15 копеек.   Там лежала часть его документов, немного чистой и грязной, плохо пахнущей одежды.  К слову, Сергей, уезжая из Кривого Рога, не озаботился также и в достатке о сменной одежде: одна рубашка, одна пара носков, зимняя обувь…  Шапки на зиму,  нет, не было.  Да, собственно, в этом и заключался весь его нехитрый скарб.  Напомню, что нижнюю и нательную часть одежды он не прихватил в дорогу.  Пардон, единственные трусы пришлось снять в поезде и отправить в чемодан, где удалось худо-бедно подмыться, быстренько обтеревшись полотенцем   Да-да, под штанами у этого счастливого путешественника - привет криворожскому Виктору! - ничего не было. 
    Электрические часы на столбе (свои наручные перестали работать, попав под недавний днепропетровский дождь) показывали полпятого утра, а значит городской транспорт пока не начал работать.  Поэтому  Сергей решил присесть под навес, где рабочие, как можно поудобнее, сгрудили лавочки для пассажиров.  Сергей присел, задумался и… уснул.  Переезд на автобусе в Днепр (так в советское время жители Украины сокращённо называли свой город), всё, что измотало под бешеным ливнем (всего не перечислишь!), стук-перестук и бесконечный неумолкающий трёп в плацкартном вагоне (ох, и ещё уж эти детишки!), - всё измаяло Сергея напрочь. 
    Спал не крепко, было неудобно, вздрагивал, - час не меньше.  А проснулся от толчка в правое плечо, на которое упала голова, севшего рядом, тоже уснувшего человека.  Чтобы не разбудить своего случайного соседа, Сергей аккуратно высвободил плечо и переложил голову человека на заднюю деревянную округлую для удобства спины приставку.  Изо рта мужчины неприятно пахнуло вчерашним алкоголем.  Захотелось что-то съесть.  Извлёк из кармана 30 копеек.  Этого вполне могло хватить на стакан какао и сдобную булочку, которые уже продавались тут же рядом.  Стоя в очереди, Сергей оглянулся туда, где только что сидел.  Человек, спавший рядом, проснувшись, сонными глазами наблюдал за Сергеем.  Пришлось снова запустить руку в карман и извлечь оттуда последний - юбилейный, 1967 года - рубль. 
    - Сергей, - представился Сергей, протягивая человеку стакан какао и сдобу, - угощайтесь.  Доброе утро!
    - Благодарствую, - как-то непривычно прозвучал ответ. - А я Сашка.
    Позже, когда Сергей пообвыкнет, несколько дольше прожив в Саратове, то перестанет обращать внимание на это чисто русское, так сказать, речевое словоупотребление.  Для местного русского человека, при соответствующей интонации, использовать в данном случае слово “благодарствую” звучит уважительно и ненапряжно в обращении к собеседнику, а в Кривом Роге это прозвучало бы несколько книжно, несколько неприятно, даже напыщенно, надуманно, отстранённо от того же собеседника.  Но, отдавая себе сразу отчёт в том, где ты находишься, проблем у Сергея в таких случаях не возникало.
    - Александр, значит.
    - Мммм… - с уже набитым ртом, кивая, попытался ответить знакомый.  Потом, проглотив еду:
    - Откуда путь держим? - придвинувшись поплотнее к Сергею, спросил Александр, что создавало некоторое неудобство для поедания булочки с какао, не имея рядом удобного столика для еды.
    И Сергей, ничтоже сумняшеся, вкратце, рассказал Александру о своих злоключениях.
    - А я в командировку еду из Ленинграда.  Друзья предложили остановиться у них на квартире.  Вот решил не торопиться, чтобы не нагрянуть к ним с раннего утра.
    Немного помолчали, доедая свой скудный завтрак.
    - Да-а, Серёга, ситуация, как не крути, сложная.  Знаешь, по любому, тебе нужно хорошо отдохнуть и всё осмыслить.  Я тут бывал не раз в Саратове - знаю  кое-что… Если не возражаешь, давай сейчас заедем кое-куда, обо всём переговорим - попробую тебе помочь.
    “Почему бы и нет?” - подумал Сергей.
    И вот они уже в такси, быстро пойманом Александром, на заднем сиденье, катят по улицам Саратова.  Ещё только “Волга” пересекла вокзальную площадь, Сергей стал подозревать что-то неладное, подозрительное в поведении Александра.  Уж больно близко он прижался к Сергею, - места, вполне хватало в этой машине.   Более того, спустя некоторое время Саша и вообще забросил свою руку на плечо Сергея, который не стал реагировать на это резко отрицательно, хотя  когда-то ему приходилось не раз общаться с подобной публикой…  Но нет, он решил расценить этот дружеский жест Александра, как своего рода сердечное расположение к гостю из Украины.
    Минут через двадцать машина затормозила у пятиэтажного хрущевского кирпичного дома.  На повороте Сергей увидел через окно: “Милиция”, а на углу дома надпись “Ул. Ипподромная”.  Выйдя, поднялись на второй этаж и Александр позвонил в дверь.  Её открыла пожилая женщина. 
    - Можно? - спросил Александр.
   Увидев на пороге двух молодых людей, ничего не спрашивая, а только произнеся, улыбнувшись: “Ох уж эти друзья!..” - женщина повернулась спиной и тут же ушла в смежную комнату, закрывшись, а Сергей и Александр, пройдя вперёд, остались в зале.  Таким образом, в их распоряжении оставалась и кухня.
    - Перекусим? - спросил Александр, и Сергей увидел, как ясно отразился на его шее выразительный  кадык, буквально неожиданно прыгнув снизу вверх.
    - Я не против.  С удовольствием.
    - Как украинец - ты будешь не против, - улыбнулся Александр и вскорости на сковороде аппетитно зашкварчало сало с яичницей. - Предлагаю выпить.
    Они выпили по рюмке и быстро закусили приготовленной яичницей с хлебом и двумя помидорами.  Александр выпил ещё рюмку.  Сергей отказался.
    - Ну, пойдём в комнату? - спросил Александр.
    Придя в комнату, Александр сразу же стянул с кровати стёганый матрас и набросил сверху одеяло - всё на пол.
    - Спать будем здесь, - сказал Александр.
    - Саша, у меня есть проблема.  Понимаешь, я без трусов.  Они у меня одни.  И я их снял в поезде, когда ехал из Днепропетровска…
    - Ну и что? - искренне и удивлённо спросил Александр. - Я их тоже сниму.
    Сергею стало окончательно понятно, куда он попал и ради чего сюда был приглашён .  В целом, физически, Саша никакой угрозы для него не представлял: росту он был сантиметров под 175, весьма худощавый, лет 35-ти, интеллигент безусловно…  Да и милиция тут же - за окном.  Форточка приоткрыта… Поэтому и то, что выпитая  на пустой желудок водка, начала Сергея крепко клонить в сон, не особенно пугало. Всё было на его стороне.  “А хорошо выспаться не помешало бы”, - подумал он.
    Больше не раздумывая, оказавшись под одеялом и сняв штаны, сложив их рядом у подушки, Серёжа сказал:
    - Всё, ты как хочешь, а я - спать!
    Александр сделал то же.  Через несколько минут Сергей почувствовал его ладонь у себя на попе.
    - Санька, я не возражаю против твоих личных предпочтений, но мне в данной ситуации нравятся только женщины.  Ты уж извини, - убирая его руку в сторону ответил Сергей. - Не делай больше этого - я обижусь.
    Уже засыпая, Сергей услышал:
    - Ты не думай, таких, как я, людей очень много…
    Часа через два, не меньше, проснувшись, почувствовав себя бодрым и полностью выспавшимся, Сергей, привстав и посмотрев вокруг, подумал: “Какого чёрта я ещё здесь и что я тут делаю?!”
    Сашка умиротворенно посапывал.  Сергей, чтобы не разбудить, начал потихоньку одеваться.  Будучи полностью уже одетым, он услышал звонок в дверь.
   - Бля-я-я… - вскочив, и по армейски на ходу одевшись, Александр побежал отвечать на замысловато прозвучавший звонок.
    Сергей, окончательно решивший, что в любом случае, ему здесь больше делать нечего, надев обувь, приостановился  за спиной Александра.  Дверь открылась и в дверном проёме показалась крупная, дородная и весьма упитанная фигура человека такого же роста, как Сергей, того же возраста, что Александр, несколько лысоватого.  Увидев его, Саша начал негромко извиняющемся тоном что-то говорить, жестикулируя руками.  На показавшегося в прихожей ещё и Сергея, толстяк стал, переводя глаза с одного на другого субъекта, неприятно поглядывать, покусывая, сжав губы.
    - Извините, мне нужно выйти, - не глядя в глаза вновь вошедшему, произнёс Сергей и, слегка задев толстый  живот, оказался на ступеньках лестницы. 
    За пять секунд сбежать вниз, выскочив  на улицу, ему не составило никакого труда.
    “Уф-ф-ф, - подумалось, - чего не бывает… Расскажешь - не поверят.  Но придёт время -  расскажу обязательно…”
    Повернув за угол дома, увидел уже знакомую напротив надпись “Милиция”.  “Может, зайти, посоветоваться с кем-нибудь по части устройства на работу?  Говорят, “милиция меня бережёт”…  Ладно, успеется”.  И тут же, почему-то, он подумал, что уже несколько часов находится в Саратове, а на Волге всё ещё так и не был.  И сразу же захотелось побывать на Волге.
    Переходя через автомобильный мост, он спросил у проходившей мимо старенькой бабульки:
    - Извините, не подскажите, а как мне быстро доехать до Волги?
    Бабка как-то удивленно посмотрела на неопрятно одетого, нечёсанного и нестриженного юношу, ответила:
    - Ты, нешто, заплутал дружок?  Вона, на “пятёрку” садись - туда и доедешь.  Или на “одиннадцатый”.
    “Как странно они разговаривают тут, - заметил про себя Сергей. - И, забавно, - засмеялся про себя, - бабка, а говорит на чисто русском языке.  На Украине от бабуленции только украинский суржик в ответ получишь, а тут хоть сам учись правильно слова произносить по-русски.  Ещё эта интонация…  Ладно, шуткую я, шуткую”.
    Дождавшись автобус, он не очень быстро, но доехал до конечной остановки “Музейная”, где увидел, наконец, Волгу и сразу тут же: знаменитый саратовский мост, Свято-Троицкий собор, музей краеведения, речной вокзал…  У речного вокзала к нему подошёл фотограф и предложил сфотографироваться.
    - У меня нет денег, - грустно ответил Сергей.
    - А у меня сегодня почти никто не фотографируется.  Всего один туристический теплоход причалил.  Давайте я вас в долг, а? Я запишу вам свой адрес на листочке.  Будут деньги - придёте, получите.  Договорились?
    - Ну, если верите - согласен.
    Он присел на бетонный бордюр и сфотографировался на память. 
    Ранее,  на “Площади имени Ленина”, - там он сел на автобус, чтобы добраться до Волги, - Сергей купил хлебный батон и теперь решил присесть на лавочку с видом на реку, немного перекусив.  Как только подвернулось свободное место, стал отламывать понемногу батон, и тут же всего его обступили голуби.  Только сейчас он обратил внимание на то, что в Саратове было очень много голубей.  В Кривом Роге такого “удовольствия” он никогда не наблюдал: голуби, откормленные, вальяжные, неторопливо перебирающие свои лапки между, казалось бы, мешающими им людьми, - повторяю, такого в Кривом Роге не было.  Голуби-то были, но то - дикие птицы, малое количество которых  пряталось под крыши старых домов на чердаках и, при ближайшем появлении человека, стремглав срывались с места, пулей упорхнув в сторону и ввысь.  Да и вообще, в детстве с птицами у него и у других друзей со двора, имелись особые отношения, больше смахивавшие на охотников и дичь: всех пернатых они отстреливали, как в тире для удовольствия,  из рогаток. “Дети военного поколения…” - подумал, скорее для собственного оправдания, Сергей.  Почему-то вспомнился Вовка Заборский, который был чрезвычайно меток в этом деле!  Несколько лет тому назад его общие знакомые рассказывали, что Вовка очень рано ушел из жизни. От какого-то заболевания крови.  В Кривом Роге это было распространённое заболевание.  Металлургия, плохо очищавшийся воздух…
    “Что это мне такие мрачные мысли пришли в голову?  Может, от жары?”  А солнце, действительно, припекало беспощадно.  Дело шло к вечеру, а температура продолжала стоять очень высокой.  Сергей решил переместиться туда, где было побольше тени - под деревья.
    - А мусорить не следует, - услышал он чей-то грозный голос сверху.  Подняв голову, увидел двоих милиционеров, смотревших на него с укоризной, разметав в стороны, но не надолго, вечных голубей, которым помешали склёвывать хлебные крошки.
    - Так я шо, вроде голуби сами всё и уберут за собой, - испугавшись хмурых представителей правопорядка, споткнулся, забыв об акценте, Сергей.   
    - Та не шо, - ответил тот, что помоложе. - Ты сам-то откуда, нестриженый?
    - Из Кривого Рога.
    - А-а-а…  Есть у нас тут, за Волгой, деревни такие - там хохлы так же “шокают”.
    - Я не хохол, я украинец, - обиженно отреагировал Сергей.
    - Я и вижу, что украинец.  А те, где деревня у меня рядом, они - хохлы.  Так у нас и называют их. - У тебя документы есть, украинец? - сделал ударение на последнем слове милиционер.
    - Вот, паспорт, - быстро достав из кармана брюк, протянул он руку.
    - Понятно,  - пролистав паспорт, сказал милиционер. - Зачем сюда приехал?
    - Поступать буду.
    - Гм, без прописки?  Ты определяйся поскорее, парень.  У тебя уже время прошло - это МЫ будем скоро тебя определять. 
    Второй милиционер растянул в улыбке свои толстые и, показавшиеся сальными, неприятные губы.
    - Ладно.  Давай пока.  Веди себя прилично.
    “Ёлки-палки, кажется я попал куда-то.  А что там с паспортом?  Паспорт как паспорт: советский, правильно оформленный…  Ничего не понимаю.  Только понимаю, что от милиции лучше держаться подальше…” - подумал Сергей и решил пойти прогуляться в другое место, избрав направление по широкой лестнице, - её ступеньки вели куда-то вверх. 
    Неожиданно туфель развязался и, чтобы завязать шнурок, пришлось присесть на ближайшую скамейку.  Закончив шнуровку, поднял глаза и увидел проходившую мимо девушку.  Девушка повернула голову, посмотрела на Сергея и неожиданно села рядом.  Сергей мельком взглянул на неё и отвёл глаза, глядя вперёд - в сторону Волги.
    “Вечереет, - подумал он. - Всего сразу не разглядишь.  Когда я встану, она увидит мои шмотки и сойдёт с ума.  Как же мне не везёт!..  А эта девушка чертовски красива по-настоящему русской красотой!  Хоть вставай и уноси ноги…”
    Но он не успел сбежать.  Девушка посмотрела на Сергея и громко хлопнула о скамейку сумочкой, которую она вначале держала в руке.
    - Вы, что, меня решили не замечать?! - раздражённо, в повышенном тоне прозвучал её вопрос.
    - На вас невозможно не обратить внимание.  Извините.  Но…
    - Я никаких “но” не признаю в подобных случаях.  Или вы будете со мной разговаривать или я… Не знаю, что с вами сделаю!
    - Хорошо, я буду говорить.  Меня зовут Сергей.  Мне 20 лет…
    - А меня зовут Света.  Свой возраст никакого не имеет значения.  Вас так устроит?  А ещё я приехала сюда на гастроли.  Афиши по всему городу.  Видели?
    - Не видел.  Я только сегодня…
    - Сейчас мы покинем эту набережную и на любом рекламном щите вы меня увидите.  Впрочем…  Я работаю в цирке.  Дрессировщицей тигров.
    - Ну, то, что вы дрессировщица, я уже понял…
    - И вот не надо иронизировать!..  Ладно,  я вас несколько раз перебила.  Что вы хотели мне рассказать?
    И Сергей неспешно стал рассказывать Светлане историю своих, пока ещё не очень долгих, но уже достаточно безрадостных мытарств: и о том, что приехал в Саратов из Кривого Рога, о том, что ехал сюда через Днепропетровск, попав в ливень, что у него нет денег, никого из своих у него здесь нет, хочет поступать в университет…  Его рассказ продолжался минут 15-20.  Светлана слушала внимательно, ни разу не перебив.  Вечер сгущался.  Когда Сергей перестал говорить, оба некоторое время молчали.  Потом Светлана сказала:
    - Ты попал в неприятную ситуацию.  У тебя уже просрочено время необходимой регистрации по месту жительства.  Без регистрации тебя не только не примут на сдачу экзаменов, но и на работу не возьмут.  Зачем ты выписался из квартиры?  Кто так поступает?  Ты, извини, что, дурак?  Вроде, по разговору, не дурак…
    Они ещё посидели несколько молча. 
    Сергей тоже, молча, нервно покусывал высохшие губы, периодически облизывая их языком.
    - Знаешь, я могу предложить тебе только одно: поехать вместе со мной.  Будешь со мной рядом.  Будет работа.  Будет еда.  Потом будет и прописка.  А там - как будет.
    - Не знаю… - только и смог, осознав безысходность ситуацию, в которую он попал, ответить Сергей.
    Помолчали ещё немного.  Стало совсем темно.
    - Пойдём, покажу, где живу сейчас, - тихо сказала Светлана.
    Медленно, чтобы не споткнуться в темноте о ступеньки лестницы, они стали подниматься вверх. Потом пересекли небольшую дорогу и Сергей увидел, показавшийся ему огромным в темноте, памятник.
    - Это изваяние Константину Александровичу Федину.  Я была тут позавчера.  Видела - прочитала надпись.
     Пройдя ещё выше по прямой, они дошли до высокой металлической ограды парка.
    - Это исторический парк  “Липки”.  Давай зайдём сюда ненадолго, - сказала Светлана.
    Они вошли в парк, прошли немного по аллее, потом свернули влево и Светлана предложила присесть у освещённого, недействующего фонтана на лавочку.
    - Света, а не могла бы ты меня выручить? - спросил он почему-то сразу, ещё не присев, - Мне нужно всего только 10 рублей.  Я отправлю завтра срочную телеграмму к родственникам, а когда получу деньги, то сразу обязательно тебе их верну.
    - У меня нет с собой денег, Серёжа.  Сейчас сбегаю, а ты посиди здесь, хорошо?  Я быстро вернусь и одолжу тебе 10 рублей.
    Молча, как бы соглашаясь,  покачав  головой, Сергей опустился на лавку, глядя в спину, растворяющейся в темноте стройной фигурки, обтянутой в современный белый брючный костюм.  Он знал, что она не вернётся.  И об этом не жалел.  Случайное её появление в его жизни и исчезновение, были сколь непредсказуемы, столь же и очевидными. Сколь быстрыми, столь же и недолгими.  Чего она хотела, он понимал с самого начала и с самого начала знал, чем всё должно закончиться.  Уже очень скоро он её забудет и она забудет его.  Правда, забегая вперёд, скажу, что на следующий день Сергей так нигде и не увидел, якобы расклеенных повсюду на тумбах цирковые афиши с симпотичным ликом  дрессировщицы тигров…
    Наступила ночь.  Парк, в котором продолжал находиться Сергей, опустел.  Но сам город пока не затих на ночь - где-то неподалеку ясно слышался громкий человеческий гомон.  Сергей призадумался: чем будет заниматься завтра?  Для него происходящее становилось вполне понятным: он  превращался в изгоя.  Денег было - что кот наплакал, отсюда - воспользоваться помощью родственников или друзей он не мог.  “Приемлемого места для приюта нету - скоро осенние холода наступят”, - подумал он.
    Из-за ближайшего куста - а ими в большом количестве тут обсажены все аллеи парка - вынырнул милиционер.
    - Задерживаетесь, молодой человек.   Уже почти 10 часов.
    - А-а-а…, - протянул Сергей, попытавшись отреагировать ответом на фразу милиционера.
    - Через 5 минут парк закроется.  Что не понятно?
    - Ой, извините - задумался, - интуитивно быстро всё сообразив, понял Сергей.
     Встал и быстро направился на выход туда, откуда его недавно привела Светлана.
    - Там уже закрыто, - сказал милиционер. - Выходите через центральный, - и он махнул рукой куда-то сзади за левым плечом.
    - Ага, спасибо, - сказал Сергей и постарался поскорее исчезнуть из виду, понимая, что милиция для него превращается не совсем в то, чем учили его когда-то в криворожской школе.
    Пройдя несколько шагов в указанном направлении, он сразу увидел  яркие электрические лампочки на выходе из парка и тут же оказался у большого памятника на гранитном постаменте.  Обойдя, прочел надпись: “Николай Григорьевич Чернышевский. 1828 - 1889.”
    “Да уж, - подумалось ему, - знаменательно.  И что делать, Николай Григорьевич?  Ночь.  Где спать буду?”
    Не отдавая себе полного отчёта в происходящем, он, подойдя ближе к многочисленным маковкам небольшой церквушки, находившейся неподалёку тут же, и чем-то уж больно собой напоминавшей другую церковь на площади Москвы, Сергей медленно пошел обратно вдоль ограды парка вниз туда, откуда его привела дрессировщица тигров.   Гражданский транспорт уже не ходил и можно было идти, почти не опасаясь попасть под колёса, по центру дороги, всё спокойно рассматривая направо и налево.  Совсем скоро он увидел частные дома, огороженные низкими и, у многих хозяев, обветшалыми, давно не крашеными заборами.  Присматривая подходящее место для ночлега, обратил внимание на  неприкрытую калитку.  Решил зайти.  В заросшем, уже без цветов, сиренью дворе находились два дома.
 
    “Он вышел в сад. 
Смеркался час.
Усадьба в сумраке белела,
смущая душу, словно часть
незагорелая у тела… - неожиданно всплыло в голове стихотворение любимого им Андрея Вознесенского. - Ну да, не иначе, эту дрессировщицу вспомнил”, - чертыхнулся Сергей.

    Света в окнах не было.  Полная тишина.  За кустами находилась вполне приемлемая по широте лавка.  Присел.  “А почему бы и нет? - подумалось. - Во всяком случае, в ж/д вокзале мне ночью появляться не следует, а здесь на милицию вряд ли нарвусь….  “И под каждым ей кустом был готов и стол и дом”, - процитировал он дедушку Крылова. - Стих, что ли, сочинить?”, - подумалось Сергею.
    И сочинил.
    Стихотворение, сочинённое Сергеем под первым в его жизни ночным июльским, саратовским небом.  Но по-украински:

                Немов би руки простягла
                до мене рiдна Україна:
                “Ще одного не зберiгла
                свого безрадiсного сина.

                Далеко я.  I в серцi жаль:
                моя роздвоеннiсть нiкчемна,
                ти - моя боль, моя печаль,
                ти - моя пiсня нескiнченна…
                ***

                Второй день в Саратове


    Проснулся он очень рано от пронзительного гудка проезжавшего мимо троллейбуса.  Живот немного потягивало, но пока было вполне терпимо.  Во всяком случае, следовало побыстрее прощаться с гостеприимным и, как вчера оказалось, вдохновляющим двором.  Также Сергей хотел, поскорее добравшись до железнодорожного вокзала,  обрести желаемый стакан какао и пирожок с мясом. Такой пирожок он заметил давеча, - последнее словечко позабавило, благодаря Сашке, - под стеклом передвижной витрины.
    Выйдя со двора, обратил внимание на большую надпись над кабиной водителя троллейбуса - “2 ВОКЗАЛ - ВОЛГА”.
    “Ух ты, как мне везёт!” - подумал он и, дойдя до остановки, дождался следующего троллейбуса.
   Позавтракав двумя пирожками - и с мясом и с капустой! - почувствовав себя в полном здравии, он решил выйти на привокзальную площадь, чтобы увидеть всё вокруг по-настоящему, а не только на коротке, как это было вчера, из окна мчащегося такси.  Обогнув строящийся центральный объект, Сергей сразу был несколько обескуражен,  обернувшемуся к нему спиной глубоко уважаемого “рыцаря революции”.  Но, в целом, памятник понравился.  Этаким подвижным, убедительно призывным Сергей себе и представлял Феликса Эдмундовича.  Это - в самом центре.  Через дорогу - в одном месте, давно не ремонтировавшийся, вход на стадион, в другом  - какие-то магазины, а напротив Дзержинского - тоже магазин, но книжный.  Магазин ещё был закрыт из-за раннего утра, поэтому туда он не попал.  Но Сергей не особенно расстроился - всё равно денег у него не было.
    Увидев, куда в основном заворачивают машины, в эту сторону решил двинуться и Сергей.  Это оказалась центральная улица Ленина.  Вот так пешком, напрямую, он и пошел, рассматривая утренний саратовский народ.  В голову пришло сразу из Евгения Евтушенко:

          “…В народе утреннем все утренне и чисто.
         Он смотрит с пристальностью, чуточку чудной,
         как будто что-то неожиданно случится
         до проходной и даже после проходной,
         как будто нету больше скучных заседаний
         в тех учрежденьях, где прокурено насквозь…”

    Пройдя несколько сот метров он с недоступной пока возможностью войти вовнутрь, но с уже искренним уважением, взглянул на округлый центральный вход в здание “Научной библиотеки”.  Слева, через дорогу, пройдя ещё немного вперёд, он увидел военное училище с большим барельефом Ф.З. Дзержинского.  Оставаясь на этой же стороне широкой улицы, он увидел, что за  “Научной библиотекой” расположились корпуса университетских факультетов и иных подсобных служб.  В конце же этого городка, за чугунной оградой, в самом углу,  Сергей увидел счастливых студентов, играющих в футбол.  “Где-то здесь, наверное, принимают и документы поступающих. Сколько времени осталось?  Две недели, - подумалось, - и как же я смогу получить разрешение на сдачу экзаменов?  Как?!”
    Что-то неприятное подкатило от живота и поползло к горлу, - заполнило рот горечью отвратительного вкуса, ударив болью  в затылке головы, обхватив горячим обручем, не собираясь отпускать просто так.  Ему, действительно, стало, вдруг, не хорошо.  Может то, что произошло с ним за всё время отъезда из Кривого Рога, - “Да ещё ссора с матерью!” - накатило, как бы, в один раз?  “Чёрт, - ещё пришло в голову , - пирожки, что ли?..”
    Подошёл к ближайшему дереву, подождал, пока пройдут мимо  “утренние люди”, отплевался.  Перейдя через трамвайную дорогу, присел на остановке.  “Воды бы попить”, - подумалось.
    Немного отпустило.  Оглянувшись, увидел, что некоторые люди заходят в какое-то небольшое круглое здание.  Поплёлся туда - может там есть вода?  Зданием оказался общественный туалет.  Вонь (августовская жара!) стояла неимоверная…
    Вернулся обратно.  Опять присел.  Подошёл трамвай № 3.  “Может, туда, ради интереса съездить?  Да ну, ещё завезут куда-нибудь…  Лучше уж до конца прогуляюсь по этой центральной, по “Ленина”.  Вот только воду найти бы…” 
   Продолжив идти дальше вперёд по улице Ленина, увидел столь знакомое название - “Милиция”.  Можно предположить, что Сергей, находясь в отчаянном положении и не совсем отдавая себе отчёт в том, что он собирается сделать, или будучи немного болен из-за некоторого обезвоживания, а то и оставаясь ещё психологически всё тем же наивным маменькиным сыночком,  откровенно нуждавшимся в помощи, ничего, как говорится, “не понимающим в жизни”, он решительно перешёл улицу и направился прямо в указанный отдел районной милиции.  “Ну, моя же (моя!) милиция должна мне помочь?!”
    Достав из кармана паспорт, войдя в указанный отдел, Сергей положил свою “паспортину” у окошка на входе и уставился на человека, который был чем-то занят.
    “Чего тебе?” - человек, подняв голову, посмотрел на Сергея поверх своих очков.
    “Вы не можете мне помочь устроиться на работу?” - прозвучал простой и понятный вопрос.
    “Чё?” - неприятно скривив своё и без того вполне несимпатичное лицо, спросил милицейский чин.  И вдруг, как говорят шофера, с полоборота, неожиданно для Сергея, разразился матом: “Я тебе, бля, щас помогу!..  Димка, иди, глянь - эти волосатики совсем уже обнаглели: приходят и просят, чтобы мы их устраивали на работу!..  Я тебя устрою, я тебя так сейчас в жопу устрою, что ты…”  Откуда-то из глубины этой милицейской комнаты открылась дверь, из которой появился, видимо, Дмитрий: “Я могу его устроить - а чё, мётлы есть! - суток на 15.  Хиппи-дриппи, пойдёшь?”
    “Ты ещё здесь, урод ё…ный?! - дико заорал милиционер. - Ты ничего не понял? Тебе чё надо от меня, а?” - с перекошенным лицом,  милиционер начал привставать…
    Сергей, всё понял.  Он понял, что ему не сдобровать, если поскорее не унести отсюда ноги.
    Выбежав на улицу, сделал всё, чтобы побыстрее удалиться от этого страшного учреждения.  Он искренне не ожидал такого приёма.  Вспомнилось, чертыхаясь, как  лет 5 тому назад, в самом начале июня, только закончив школу, он с друзьями провожал в армию своего друга, который был всего на год постарше.  Возвращались обратно по домам очень рано утром, всей группой подвыпивших, как и он, малолеток.  Когда выходили из здания военкомата, их на прощание армейские попросили вести себя на улицах тихо, вообще, чтобы не бузили, мол, менты накажут.  Но он не удержался и решил запеть: “Не плачь, девчо-о-нка, пройдут дожди!..”  Буквально через несколько минуту он, под присмотром, ехал в милицейском “газике”.  Милиционеры издали их всех внимательно и давно отслеживали.  Самым неугомонным оказался Сергей. 
    Разговаривал с ним потом капитан.  Человек в возрасте.  Первое, о чём он спросил, это “сколько тебе лет, сынок?” и “сколько ты принял на грудь?” А узнав, что его родители в разводе, капитан, пристально посмотрев в глаза Сергею, сказал: “Значит, пороть тебя некому…”  Чуть-чуть помолчав, продолжил: “Ты пересядь вон на ту, отполированную, лавочку, у стены, - видишь?.  Ага, молодец.  Я  ненадолго, минут на 15, выйду, а ты подожди меня - скоро вернусь”. 
Эти 15 минут показались Сергею и вечностью и пыткой: что мог подумать после фразы “Значит, пороть тебя некому?” семнадцатилетний пацан? Только одно: сейчас вернётся капитан и будет бить.  Тем более, местные “уркаганы”, старшие дворовые, рассказывали им, соплякам, как “в ментовке выбивают признание валенком, заполненным песком, по почкам, чтобы следов не оставалось, но кровью изо рта ещё долго будешь потом харкать…”  Хмель из Сергея вышел быстро, да и спесь молодецкая моментально сошла.  Капитан через 15 минут, как и обещал, вернулся.  Подошел к Сергею, сидевшему на блистевшей, но жесткой лавочке и постоянно трущему кисти своих рук, опять, взглянув в глаза, спросил: “Ну, как, Серёга, протрезвел?” - “Ни в одном глазу.  Что-то прохладно у вас тут…” - “Не курорт, сам понимаешь.  Домой приедешь - чайку крепкого завари и баиньки, понял?” - “Понял.” - “Вот и хорошо.  Больше не делай так - веди себя всегда правильно.  Не нарушай закон.  Закон следует уважать.  Не ты его устанавливал и не тебе его нарушать.  Давай.  Будь здоров!”
    Вот таким было у Сергея знакомство с милицией, можно сказать, в позднем детстве и в ранней юности одновременно.  Господи, сколько же ещё разочарований ждало его на жизненном пути!  Как говорится, всё только начинается…
    Пока всплывали в памяти картины прошлого, Сергей, поглядывая по сторонам, наконец-то добрёл до продуктового магазина, но, увидев рядом автомат с газированной водой, выпил первый стакан с сиропом, а второй  - с простой.  Теперь можно было жить!
    Продвигаясь по “Ленина”, сообразил - ведь здесь уже проезжал на автобусе № 11! - эта прямая улица вчера и привела его к Волге.  Опять Сергею туда не нужно, но обязательно следует познакомиться со всей этой улицей полностью.  Вот, впереди, справа через дорогу, что это за такое серое и громоздкое?  Ух ты, почтамт!  Мне бы рубль, хотя бы…  Дурашка, с этого следовало бы и начинать, добравшись до Саратова, - брат бы не отказал в помощи…
    Сама по себе улица Ленина не могла не привлечь взора любого, вновь приезжающего сюда человека, а криворожанина - тем паче.  Саратов в далёком прошлом был городом купеческим, торговым и застраивался соответствующим образом людьми определённого характера, а Кривой Рог, оставшийся таковым, каким был и 200 лет тому назад и по сию пору таковым оставался: промышленным, металлургическим, по шахтёрски горнорудным.  Отсюда и особенность специфики населения: в первом случае - в основном, автохтонность окружающих, давнишняя родственность живущих тут, во втором же  сохранилась известная лёгкость (даже внутреннее стремление к этому!) перемещения с одного места жительства на другое.  В этом смысле, в саратовском - куда более! - походил и Нижний Новгород.  Сергей несколько раз приезжал к своему брату в гости в Нижний Новгород и, конечно же, сравнивал Кривой Рог с Нижним.  Не в обиду будь сказано, и в части архитектурной Кривой Рог, безусловно, уступал как Саратову, так и Нижнему.  Нет, особенно в советское время и в послевоенное, в Кривом Роге было построено не мало замечательных сооружений, но смешение сталинского ампира, хрущёвских пятиэтажек и нестарательно-торопливого брежневского бетонного панелестроения, Сергея совсем не впечатляло.  Всё, что он видел на своём пути по улице Ленина, бросалась в глаза пусть и мало отремонтированная, но всегда легко угадывавшаяся прошлая купеческая, порой, самостоятельная основательность.
    Так неспешно дошёл и до огромного памятника Ленину, где смог увидеть новобрачных, возлагавших цветы вождю мирового пролетариата.  Пройдя по диагонали, заметил большое здание театра справа, а, проходя далее, запомнил художественный музей с памятником Радищеву, как бы приглашающего любого, мимо проходящего саратовчанина, посетить этот музей.  Если бы Сергей оглянулся назад и прошёлся к старинному красному зданию, что располагалось за сквером на углу площади с памятником Владимиру Ильичу, то узнал бы, что в нём находится приёмная комиссия, как исторического, так и филологического факультетов университета.  Немного позже он узнает и то,  что это корпус № 4 данных факультетов.  Но пока не судилось.
    Немного вперёд - он увидел уже хорошо знакомый ему памятник Чернышевскому - при свете яркого и солнечного дня появилась полная возможность рассмотреть всё то, что располагалось тут же неподалёку.  Очевидно, что после осмотра всех достопримечательностей, он не отказал себе в удовольствии опять заглянуть в парк “Липки”, с которым его познакомила, как теперь показалось Сергею, не такая уж храбрая, но вполне здравомыслящая  дрессировщица Светлана. 
    От долгого пути ему захотелось немного передохнуть.  И вот тут опять произошло неприятное, но, показавшееся позже, достаточно значительное событие.  Впрочем, уже много позже, перебирая в памяти всё, произошедшее с ним в те дни, он стал считать, что это случилось неспроста, не случайно, а ЧЕМ-ТО обусловленным.  В бога, как всякий прошлый пионер, он не верил, поэтому и пишется здесь - “чем-то”.
    Всё началось с хорошо знакомой ситуации: Сергей присел на лавочку.  Выбирать не приходилось: все лавочки в парке было не то, чтобы заняты, но людей разных возрастов, отдыхающих в парке, он увидел много.  Рядом с Сергеем сидел широкий в теле, с лицом и щурившимися от солнца глазами, лет под 40 человек.  Когда около него оказался Сергей, то мужчина начал тут же проявлять некоторое беспокойство: несколько раз опуская голову, поворачивая корпус немного в сторону Сергея, будто желая что-то сказать.  Кисти держал сомкнутыми, слегка их потирал, поднимая до уровня живота, а потом опуская немного вниз, держа такими же сомкнутыми у бёдер.  “Опять, что-ли…”, - посмотрев в сторону на беспокойного соседа и быстро отведя глаза, подумал Сергей.  Но сбежать не успел.
    - Я тут… Понимаете… - вдруг начал он говорить, глядя прямо и неотрывно в глаза Сергею. - Вы стихи любите? - задал он неожиданный вопрос.
    - Люблю, - ошарашенно и тихо ответил Сергей.
    - Вы поймёте.  Вот послушайте. -  И этот случайно встретившейся, по сути дела, на улице человек, начал читать, непонятно откуда-то появившемуся бродяжке - а Сергей таким и показался бы любому встречному в тот день - свои стихи.
    Стихи, Сергей оценил сразу, оказались не просто незрелыми, а дрянными, тем более, имея в виду возраст автора.  Множество сплошь глагольных рифм; использование, не к месту вставленных, просторечных слов, типа, “ихой”, “ихнему”; отсутствие выверенных ритма и не отслеживаемого, как положено, до автоматизма размера…  В общем, всё то,чем грешат начинающие поэты в нежном возрасте, чаще переставая потом заниматься сочинительством или, поняв, как следует писать стихи, продолжают радовать не глупыми эпиграммами своих родственников, сотрудников по работе и иных друзей по жизни.  Не более того. Повторяю, Сергей сразу понял, что “сей пиит”, если и дойдёт до редакции какого-нибудь издания, то только по другому назначению…  Но не будем уж совсем о грустном.
    Это была достаточно длинная поэма.  Слушал её Сергей долго. Минут 10, не меньше.  В ней рассказывалось о том, как, в прошлом молодой революционер, а теперь подпольщик в захваченном белогвардейцами городе, был пойман и где его начали пытать, чтобы…  Вначале он старался следить за сюжетом, а потом перестал это делать, т.к. стало не то, что неприятно слушать всю эту белиберду, а стало психологически больно и неловко за всё происходящее в его присутствии.  Человек был психически болен.  Чистой воды шизофрения.  Чем дольше он читал, тем больше распылялся и тем неприятнее становился внешне.  Даже в уголках губ появилась характерная белёсая пенка…
     - А пробовали вы опубликовать своё произведение? - Сергей был уверен, что его визави не обидится, даже не обратит внимание на то, что был столь беспардонно прерван
    - Чем больше людей прослушают мою поэму, тем больше о ней узнают другие, и тем скорее она будет напечатана.
    - Вы очень настойчивы.  Желаю успехов.  У меня есть один знакомый, он работает в известном издательстве, - скоро с ним увижусь и обязательно расскажу о вашей поэме.  Сейчас пойду пообедаю, а потом - к нему.  Пока, - протянул на прощание свою руку Сергей.
    Никакой взаимности не последовало.  Человек сидел молча и не двигаясь смотрел прямо перед собой.  Сергей встал и начал уходить в хорошо уже ему известном направлении.  Пройдя несколько шагов, оглянулся.  Человек всё так же, неподвижно, смотрел в одну точку.
    Однако что-то затронуло душу Сергея, удаляясь прочь.  “Вот же, счастливый человек: живёт, не отдавая себе отчёта в том, что он сошёл с ума.  И, безусловно, счастлив.  Стихи для себя пишет.  Читает их кому-то на пропалую.  Где-то же живёт.  Наверное работает, деньги получает.  Деньги, чёрт побери…  Хоть бы трёшницу кто-нибудь дал!  Странно, как-то, всё оборачивается…  Именно, словно крутит и вертит нечто мною, а я к этому совсем не прилагаю никаких усилий.  Но что я могу сейчас сделать?  Ни дома, ни денег, ни друзей…  Не могу даже вернуться обратно.  Впрочем, есть куда вернуться обратно - на вокзал.  Там меня ждут стакан какао и пирожок.  Сколько уже времени?  Тьфу, - слегка сплюнул он в сердцах, - они же не работают трое суток как…  Ну, и ладно.  Счастливые часов не наблюдают, как говорится!..  Что-то мне тут в голову пришло минут пять тому назад…  Ах, да-а-а…  Несёт меня, как щепку по потоку несколько дней тому назад в Днепропетровске.  Я - щепка.  Щепоть, если хотите…  Кстати, это -  готовый сюжет для стихотворения.  Вчерашний-то не забыл ли?”  Сергей освежил этот стих в памяти: “Немов би руки простягнув…”
    “Что это меня на украинский потянуло вдруг?  Да уж потянет: сальца бы шматочок…  Так про шо я там хотел подумать-то?  Про щепку?  Да, конечно, но всерьёз царапнуло меня что-то другое…”
    И вот тут-то Сергея по волнам его памяти и понесло. 
    Было это в далёком-далёком детстве в городе Никополе, где он родился и куда его родные частенько летом приезжали в отпуск на отдых: широкая Каховка, много фруктов, свежий воздух, множество приезжих россиян “на откорм” в профсоюзный “Дом отдыха имени XVII партсъезда”, как смеялись соседи.  Благодать!  Однажды взрослые ушли в кинотеатр.  Серёжка остался один с бабушкой.  Бабушка что-то штопала, а Серёженька…  Трудно вспомнить теперь, чем он тогда занимался.   Не важно.  Важно то, что вдруг захотелось вспомнить слова той песни, которую пела мама недавно.  Мотив помнил, а слова забыл.   Пела мама по-украински, протяжно.  И захотелось Сергею спеть самому - бабушке будет приятно, пока штопает носки.  Вчера ещё помнил слова, а сегодня - напрочь - вылетело из головы!  Что делать, как быть? Будто вся жизнь собралась в один клубок.  Нет покоя.  И так это напрягло ребёнка, что стало ему не хорошо - вынь да положь, а иначе и жить не хочется.  Вы поймите правильно, впервые в жизни он столкнулся с такой ситуацией: вчера помнил, а сегодня забыл.  Это вам не хухры-мухры!  И никто не поможет, не объяснит, как выйти из ситуации.  И тогда произошло следующее.  Вконец измаявшись и когда уже начали течь  горькие слёзы, Серёжа выпрямился, стоя на перине на кровати, обессиленный, отпуская куда-то прочь все свои мысли, упал лицом, словно проваливаясь в небытие, в мягкость этой перины.  И… он всё вспомнил.  Вспомнил всю эту песню до единого слова: “Реве та й сто-о-гне Днипр ши-ро-кий, сердитий вi-i-i-тер по-o-o-вива-a-a…”
   СкАжите Сергею, что нет в этом ничего существенного?  Глубоко ошибаетесь.  Здесь, конечно, не место заниматься известными выкладками некоторых хорошо  психологических штудий, но Сергей, идя тогда по проспекту Кирова от парка “Липки” до железнодорожного вокзала, неожиданно наткнулся на другое воспоминание.  Учась в начальной школе города Кривого Рога они вдвоем с Ванькой Будёновым, когда не решалась сложная задачка по арифметике, прибегали именно к такому способу получения способа решения,  закрывая глаза, стараясь отвлечься от всего, что было рядом с ним: от звуков; от своих мыслей в голове; от учительницы, ходившей по классу…  И искомое приходило.  Откуда-то “оттуда”...  Слышали о таком великом советском физике-атомщике Харитоне?  Он - один из отцов нашей ядерной промышленности.  Так вот Юрий Борисович где-то в своих заметках рассказывал, что, когда приходило время необходимости решения нужной задачи, переставал плотно кушать, вплоть до ограничения себя употреблением одной воды, закрываясь в кабинете недели на две.  И решение обязательно приходило!  Но до этого, не забываем, мог идти многолетний трудовой поиск…
    Эти мысли и пришли теперь в голову Сергея после, казалось бы, совсем ненужной встречи с поэтом-шизофреником.  “Может и я выпадаю из мира сего окончательно до полного опустошения внутри себя для того, чтобы лишиться стакана какао и булочки, получив ответ на вопрос “что делать?”  Ох, думается, что всё куда проще и… циничнее.  Протянув ноги, обязательно обрету счастливую жизнь… в гробу”, - именно так безрадостно заключил он своё философствование на сей день, всё ближе и ближе приближаясь к тому месту у пассажирского  железнодорожного вокзала, где, надеялся, ещё продавались какао и булочки с пирожками.
    Очередную ночь, чтобы далеко не отходить от своего излюбленного утреннего завтрака, Сергей провел, опять-таки, на лавочке, пройдя через пешеходный тоннель в противоположную сторону от вокзала, выйдя немного вверх по прямой и, перейдя через шоссе, Сергей неожиданно попал в абсолютно по-деревенски застроенный частниками район, где никто - даже комаров было куда меньше, чем на Волге, но от них он избавился, набросив платок на лицо - на спящего человека никто не обращал внимание.  Да и не было никаких прохожих.  И милиции - слава богу! - тоже не было.

                Третий день в Саратове



    Ночью несколько раз просыпался.  Не курорт, как справедливо  заметил, правда, несколько по другому поводу, уже известный персонаж.  Периодическое онемение тех или иных частей тела не особо беспокоило.  Перевернувшись с бока на бок, быстро засыпал.  Дело-то молодое. 
    Это раннее утро, пока не открылся “кафетерий”, Сергей посвятил осмотру тех окрестностей, где оказался в этот раз.   Обычная деревенская улица, если не думать о том, что совсем неподалёку, всего лишь в  трёхстах метрах за деревьями и густыми кустарниками, настойчиво, всё громче и громче заявляет о себе, проснувшаяся автомобильная трасса.  “4-й Нижний переулок”, - прочитал Сергей.  “Почему “Нижний”?, - возник вопрос. - Я  же, хоть немного, но шёл вверх”.  Но, присмотревшись внимательно, за лёгкой дымкой тумана увидел: Нижний 4-й медленно поднимался в сторону, превращаясь в поросшую лесом холмистую местность.  “Вот оно что!”  Туда идти он не захотел, а решил осмотреться с другой стороны, вернувшись частично туда, откуда пришел вечером. Ступая аккуратно по крупному гравию вдоль шоссе, он свернул вправо на асфальт и набрёл на гражданское кладбище.  Кладбище оказалось огромным, одичалым от старости и разделённым, минимум, дважды: для упокоения русских и евреев.
    Бродить по кладбищу Сергею всегда нравилось.  Если, конечно, это не было связано с прощанием близких.  Особенно было интересно рассматривать старинные надгробия с надписями на них.  Здесь же, он понял, оказались могилы старообрядцев.  Тут было всё по серьёзному.  А он искал всегда что-то чисто житейское, если можно так выразиться.  Вдруг вспомнил криворожское кладбище и трогательно-наивное :

                Прощай навеки, друг мой милый,
                я снова плачу у могилы!
                Когда увидимся опять,
                чтоб перестала я рыдать?

    Однажды на старом надгробии в Нижнем Новгороде он нашел вот такой плагиат:
                Ушёл ты так рано… 
                В душе моей рана!

    А потом осёкся.  Небольшое мраморное надгробие,
неухоженно-заплесневелое,  дату смерти усопшего разобрать оказалось невозможно.  Кто его знает, кто тут плагиатор…
    В Никополе - хорошо помнил это с детства! - на перекрёстке улиц Куксина и Котельникова со времён Второй мировой войны находилось немецкое кладбище.  За ним никто никогда не ухаживал и оно постепенно, буквально, изничтожалось не только безжалостным временем, но и равнодушными, алчными людьми.  Очень часто, проходя мимо этого кладбища, а иногда спеша по тропинке напрямую мимо могил, отмечал, что захоронение кто-то опять разрывал прошлой ночью, мародёрствуя, надеясь извлечь что-то подходящее на продажу коллекционерам.  А соседка напротив, баба Нина, по утрам устраивала там же выпас своему старому козлу Гриньке.  Помнится, “Грынька” постоянно хотел боднуть Серёгу…
Кстати, на этих надгробиях имелось много надписей.  А это тоже источники для изучения истории.
    “Господи, что со мной происходит?  Какая-то мешанина в голове… И что меня ждёт дальше?  Третий день как мыкаюсь в Саратове, а удобоваримого исхода не вижу.  Из Кривого Рога уехал почти голый, как сокол, без денег.  В Днепре влип в этот дурацкий ливень.  Добрался до Саратова: педик Саша, дрессировщица Света, сумасшедший поэт в парке “Липки” …  А эти, ментяры? Куда не сунешься - милиция тут как тут!  Теперь я здесь, на “цвынтари”, как говорят украинцы-западники, на кладбище, короче.  Доехал.  О-кон-ча-тель-но.  И сдаться-то некуда и некому.  Кому я тут нужен?”
    К этому времени солнце поднялось уже достаточно высоко.  Походив немного и среди еврейских каменных надгробий, решил прекратить петляния, направившись на выход.  Позже, покушав, опять задумался.  “А вот, как в детстве, отключиться бы в один момент на некоторое время, глядишь - и пришло бы что-нибудь путное в голову…  Гм, - усмехнулся про себя Сергей, - я и так уже пуст, как…”  Неожиданно в голову пришли строчки из Геннадия Шпаликова:

                Я пуст, как лист,
                Как пустота листа.
                Не бойся, не боись, —
                Печаль моя проста.
                Однажды, наровне,
                Заговорила осень, —
                И это всё во мне,
                А остальное сбросим.
                Пускай оно плывёт
                Всё это, — даже в лето,
                Безумный перелёт —
                Но в это, это, это…
                ***

  Вспомнив, что этот день был последним, когда можно было держать свой чемодан в камере хранения, Сергей достал его и, стопроцентно похожий на всякого приезжего пассажира, решил направить свои стопы… не зная куда.  На привокзальной площади стояло в ожидании два троллейбуса, среди них - хорошо знакомая “двойка”.  На этой “двойке” он и доехал до проспекта Кирова, где очень не мог не обратить внимание на большое здание “Крытого рынка”.  Ещё он догадался, если по этому проспекту пройти и далее, обязательно дойдёт до памятника Чернышевского.  Но пока решил - в руках чемодан, ведь! - никуда дальше не идти, а присел в маленьком скверике у трамвайной линии, рассматривая Крытый рынок.  Для удобства поставил чемодан рядом с собой на лавку, облокотился на него и, спустя некоторое время, не обращая внимания на шум проезжающего мимо транспорта, крепко уснул.
    Разбудил его, рядом присевший мужчина и слегка толкнувший Сергея в бок, ну, так же, как это было и в случае с Александром.
    - Уснул, что ли?  Ты хочешь, чтобы тебя загребли? - спросил мужчина.
    Лет ему было за 50, а то и поболе.  Сухое лицо, улыбчивое.  Он постоянно, как бы, протирал уголки своих губ указательным и большим пальцами правой руки, тем самым выказывая  желтые зубы, давно курящего человека.  Одет был в то обычное, что носили и советские люди того возраста: серые брюки, черный немного поношенный пиджак, коричневый туфли и белая рубашка, растёгнутая на одну пуговицу  у горла.  Ничего особого: работяга-пенсионер.
    - Не понял.
    - Щас менты придут и отправят туда, где всё поймёшь.  Ты, чё, не русский?
    - Ну, типа, того…
    - Правда?  И Откуда? - постучал мужчина по чемодану.
  И дальше последовало то, что уже было в случае с Александром и со Светланой: вкратце, мужчина терпеливо и не перебивая, выслушал рассказ Сергея о его мытарствах.
    - Меня Митрич зовут.  Можешь Дмитрием. Хочешь - Димой  Я в СМУ раньше работал.  С тех пор меня все так и называют.  Щас на пенсии.
    - Я Сергей.
    Помолчали немного.
     - Да, крепко ты влип, парень.  И что собираешься делать?
    - У меня денег нет, - с внутренне не скрытой надеждой сказал Сергей. - Мне бы трёшницу… - и посмотрел в глаза мужчине.
   - Мозгов у тебя нет, извини, конечно, - сидишь тут ментов выглядываешь, а то ещё кой-чё похуже…
    - Может три рубля дадите взаймы?  Я верну сразу как только…
   - В долг, а не взаймы, - прервал его Митрич.  Я уже не проживу столько, чтобы долго ждать, - улыбнулся Митрич. - Мне студент, - он на вечернем в моей бригаде работал, - объяснил разницу между “долгом” и “взаймы”.  Ну, ладно, это я так. - И он как-то несколько повнимательнее посмотрел на Сергея сверху вниз.  Оценивающе.
    - А у тебя же есть деньги, Серёга.
   - Да я честно вам говорю - гол как сокол.  Всё. Вот чемодан не могу в камеру хранения сдать - кончились деньги.
    - А это - что? - показывая пальцем на левую кисть руки Сергея, кивнул головой Митрич.
    - Так они же перестали работать, когда я попал под дождь.  Рассказывал вам.
    - Дай-ка - гляну…
    Митрич взял часы, повертел рассматривая, потом слегка помахал.
  - Видишь? - заговорщически улыбнулся Митрич, показывая циферблат, где секундная стрелка, ловко побежала.  Правда, через 15 минут остановились.
    - Я ж говорю, стоят.
    - Этого достаточно, - уверенно сказал Митрич.
    - Не понял? - вопросительно взглянул Сергей.
   - Короче, так.  Я продаю и рубль мой.  Договорились?  Четыре - твои. Один - мой.
    Сергей всё понял.
    - Не возражаю.  Забито.
    - Вот теперь у тебя и мозги на место встали.  Заработали сразу - вижу.
Не забудь свой чемодан.  За мной, Серёга!
 Митрич вошёл в здание рынка уверенным шагом, слегка поглядывая по сторонам, очевидно - кого-то нужного высматривал.  Сергей же, следуя за ним, но впервые попав сюда, не мог не обратить внимание на расположенную в центре рыночной площадки скульптурную группу, изображающую жизнерадостные фигуры двух дородных тёток, то ли удачно  продающих, то ли выгодно купивших местные товары.  Впрочем, одна могла продавать, а другая, у неё же покупать. Проходя мимо, Сергей рассмотрел, что тут же авторами этого произведения времён раннего соцреализма, подразумевался когда-то и фонтан. Сейчас фонтан не работал.  Неподалеку от скульптуры располагался металлический стол с предлагаемым товаром, а за ним,  навалом, лежали мешки с овощами.  Наконец, за столом, гордо восседая, продажей занимался возрастной, толстый торговец, с виду - казах.
    - Возьмёшь? - спросил Митрич у казаха, показывая часы.
    Казах вышел за свой импровизированный прилавок, протянул руку.  Поднёс часы к уху.
   - Да ходят-ходят, - вернул их себе обратно Митрич и показал казаху циферблат с бегущей стрелкой.
   - Сколка? - прозвучал с акцентом вопрос.
 Ответить Митрич не успел - не понятно откуда, неожиданно из-за кучки проходивших мимо людей, вынырнул милиционер.
    - Что продаём, чем торгуем?
    - Да вот… - разжав пальцы, произнёс Митрич.
    - Чьи часы? - часы оказались тут же в руке милиционера.
    - Мои, конечно, - увидев соответствующую реакцию Сергея, успел среагировать Митрич.
    - Паспорт у тебя есть?
    - Конечно, товарищ сержант.
    Прочитав записи, сержант вернул часы “хозяину”, мельком взглянул на Сергея и, немного постояв, хрустнув сапогами, ещё раз осмотрев всю эту “троицу” со словами “ну-ну…”, молча, нахмурившись, неспешно удалился.
    - Ну, ёлы-палы… Короче, мужик, будешь брать?  Пять рублей на постройку кораблей.  Я лучше в мастерскую их сдам.  Ещё дороже будет.
    Понимая, что ситуация требует быстрого решения, толстяк, осмотревшись, без дальнейших вопросов, сунул часы в левый карман, а из правого ловко отсчитал требуемую сумму..
    Выйдя тем же обратным путём, Митрич быстро развернул толчком Сергея влево и, лишь  зайдя в кассы кинотеатра “Победа”, расположенного поодаль, вручил напарнику 4 рубля.
    - Уфф…  Может, обмоем удачную сделку, а?  Рупь добавляю.
   - Нет, Митрич.  Спасибо, выручили вы меня - по гроб жизни буду обязан, но мне нужно поскорее на почту - буду ждать деньги.  Повезло…  Правда, неудобно вышло с национальным вопросом…
    - Ну, ты, Серый, наивняк не пуганный… Твои часы стоят рублей 30 не меньше.  Мужик их за трёшницу отремонтирует - их-то надо почистить немного да смазать… - и у него ещё доход образуется, коли отправит на продажу.  Но ты правильно сказал: волка - ноги кормят.  Только начни с другой стороны.  За другое благодарить будешь.   Сейчас сколько время? - Он тут же спросил об этом прохожего. - Три часа…  Вот что: садись сейчас на трамвай “тройку” или на автобус “одиннадцатый” и езжай в темпе до остановки “Жиркомбинат”.  Перейдёшь сразу дорогу, а там недалеко - улица “Сапёрная”.  Найдёшь контору СМУ-9.  Нина - ей лет под 30, серьёзная такая - она  там работает инспектором в отделе кадров.  Поможет на работу устроиться и всё такое, - что делать, расскажет…
    - Митрич, а, что это такое: про 5 рублей и корабли.  На них же корабли не построишь…
       - Чё?  Ёлы-палы, оно тебе надо?.. 
     - Интересно же.
    - Гм…  Ну ты даёшь - тебе бежать надо!  Ладно, время есть немного.  Слушай.  Это исторический анекдот про Петра Первого.  Племяш, такой же, как ты, оболдуй, рассказал.  Он, Пётр, короче, дворян молодых отправлял в Голландию на учёбу, знаешь?
    - А то!  В Антверпен на верфи, а ещё…
  - Слушай дальше.  Присылает царь им туда письмо: “Отправляю 100 рублей на постройку кораблей!”  Деньги тогда другие были.  Понимаешь?
    - Вестимо, Митрич!
   - Вот.  Ну, а дело-то молодое…  Короче, прогуляли они все деньги по кабакам тамошним.  Делать нечего, пишут ответ царю-батюшке: “93 рубли пропили и прое…ли.  На постройку кораблей осталося 7 рублей.  Ну, а Петр, в том же духе, отвечает им: “Я не знаю, что пили и кого е…ли, но, чтоб были корабли!”  Вот как.”
    - Так вы же про 5 рублей говорили…
  - Я щас с тебя за анекдот исторический ишшо истребую!  Чухай давай, куда сказал.  Ты хорошо запомнил, куда нужно?
    Запомнил. И эти номера Сергей теперь на всю жизнь запомнит цифры “3” и “11”.  Лишь Митрича, к сожалению, вскорости забудет.  В этой суматохе второй половины того дня Сергей так и не удосужился спросить про его адрес жительства.  И лицо этого человека выветрится из памяти.  Так часто происходит, что молодость не всегда бывает памятлива и благодарна за сделанное для неё добро, а старости и останется разве, что спохватившаяся слезливая сентиментальность.  Но это будет не скоро.  А пока нужно было торопиться.  Не оглядываясь,  рассчитывая на скорейшее восстановление и возвращение всего того, что было потеряно в прошлом.

                Эпилог

 В этот же вечер Сергей успел не только застать на работе в управлении инспектора по кадрам СМУ-9, но и, встретившись с ещё одной женщиной,  комендантом общежития, которая и жила там же всей семьёй, получил “койко-место”, чтобы провести ночь.  Он наконец-то смог по-настоящему выспаться.  И на следующий день, сдав свой паспорт в “Паспортном столе”, получив оттуда временное разрешение на жительство, вышел на работу всё в том же качестве, бетонщиком 4 разряда.  Жизнь налаживалась.  Через неделю успел, получив паспорт с полноценной пропиской на жительство, подать документы в Приёмную комиссию саратовского университета исторического факультета.
  Идя позже на третий по счёту экзамен - сдавать нужно было историю - он, проходя мимо кинотеатра, увидел афишу и огромное количество людей, столпившихся у кассы.  “АВВА”, прочитал он и подумал: “Что это - воспоминание о прошлом или о будущем”, сразу вспомнив Виктора из Кривого Рога и песню “Money, money, money…”.  “Ох, уж и достались мне эти monies недавно!..” - выдохнул Сергей.  Подходя к корпусу университета, где следовало держать экзамен, загадал: “Если сдам профилирующий на “5”, - а за предыдущие он получил “4”, - поступлю, т.к. последний, английский, для меня не составит труда. Сразу после экзамена приду сюда и, растолкав всю толпу, хоть по головам, посмотрю эту киношку в награду за поступление в универ!”
    Историю он сдал на “5”.  И в кино, хоть с трудом туда, но попал.  Вот только на истфаке не оказался. Положение о “среднем балле” срезало Сергея.
Прав был тогда Виктор, что всё в наше время даётся весьма нелегко, не сразу и с большими трудностями…