Д. О. Глава 7. Я

Я очнулся в пыльном старом кресле. К моей голове была привязана какая-то шапка с проводами. Провода шли к железному блоку. Когда я его увидел, то на языке крутилось слово "сервер", видимо, так я его и называл. Я не до конца ещё узнал место, где очнулся. Мне в глаза смотрела толстая женщина в белом халате. Она давала нюхать нашатырь и, если честно, то только он, похоже, заставлял моё сознание работать на данный момент. Я увидел людей в форме, они обыскивали комнату. Понятия не имею, что они там искали и найдут ли что-либо, но чувство страха присутствовало. Толстая врач спросила, как моё самочувствие, и сказала, чтобы я попытался встать на ноги. Попытка была провальной, моё тело тут же упало назад в кресло. Слева от меня была Диана, она тоже очнулась. Шапку с проводами с её головы уже сняли, она была в полусознании. Полицейский взял её на руки и отнёс в другую комнату. Я чувствовал себя некомфортно, будто от этих всех людей что-то скрываю, но пока ещё сам не знаю, что. Они явно обнаружили мой секрет, и чувство тревоги присутствовало из-за этого. Врач начала снимать шапку с проводами с моей головы. Полицейский снимал всё это на камеру, в соседней комнате кто-то плакал, зрение фокусировалось плохо, поэтому все лица казались мне одинаковыми. Я попытался встать с кресла ещё раз, но тут же упал в него. Полицейский назвал меня придурком и ушел в другую комнату. Я провёл всю свою жизнь в белой пустоте и, кажется, вернулся в мир, в котором был до. Хотя уверенным быть в этом нельзя. Ни в чем нельзя быть уверенным.
Зашел второй врач, это был крепкий мужчина лет сорока, на его лице были отчетливо видны густые черные усы. Он спросил, сколько пальцев я вижу. Видел два, но промолчал. Казалось, всё, что я сейчас скажу, будет использовано против меня. Все люди в этом помещении настроены против меня. Как же сильно болит голова. Как же прекрасно и незнакомо стало ощущать боль.
В комнату вошел полицейский. Судя по его поведению, он был главнее остальных присутствующих в квартире сотрудников. Он начал выгонять всех из комнаты, аргументируя это тем, что ему нужно разобраться. Разобраться с чем, я еще сам до конца не понимал. Всё было непонятно, так как происходило очень быстро. Он поставил стул напротив меня.

- Ну что, рассказывай.

Я осмотрел комнату, она показалась мне милой.

- Мне бы кто хоть что-то рассказал или объяснил бы.

- Ты дурачка валяешь, или у тебя серьёзно амнезия проснулась?

Я закатил глаза. Возможно, с моей стороны это было слишком грубо, но внутри меня было ощущение жертвы, это пугало. Полицейский встал со стула и начал ходить по комнате. Он заговорил.

- Поступило заявление от родителей твоей девушки, что вы уже около трёх дней не выходите на связь. Двери квартиры пришлось выпиливать.

- Трех дней? Всего лишь трёх дней?

- Этого мало? Мы вскрыли дверь и обнаружили двоих в состоянии, похожем на транс, и подключенным неизвестным прибором к компьютеру, пришлось вызывать скорую. Доигрался ты, парень. Ладно себя не жаль, так зачем же ты девушку свою чуть не убил?

- Никто никого убивать не собирался.

Девушку? Он сказал мою девушку? Мой мозг взбудоражился от количества информации.

- Я уж и не знаю, что с вами делать и какую статью против вас открывать.

Вспомнил эту квартиру. Помню каждый её сантиметр, каждую стену, которая пропитана стихами, тоской и страданиями. Я помню свою девушку. Её звали Аня, не Диана. Она была на инвалидном кресле и не могла ходить. Я вспомнил всё. Жалкие грязные улицы, переполненные людьми, которые ждали меня каждый раз, когда приходилось выходить. И я вспомнил самое главное, то, почему мне сейчас приходится оправдываться перед полицейским. Моё изобретение, работа всей моей жизни, которая должна будет изменить наш мир и общество.
Полицейский сел на стул. Он кивнул в сторону системного блока.

- Оборудование твоё тоже придется забрать, для выяснения.

В комнату вдруг ворвалась мама Ани. Насколько я помню, мы были с ней в хороших отношениях. Она крикнула мне.

- Что же ты наделал, скотина? Чуть ребенка моего не погубил, она и так на коляске, ничего святого у тебя нет.

Она отвесила мне звонкую пощечину. Полицейский схватил её и силой вытолкал из комнаты.

- Видишь до чего мать довёл? Всё игрушки вам, игрушки, а про других людей не думаете. Хорошо ещё, что все хорошо закончилось, и живы все остались.

Мать Ани была реально в истерике и абсолютно не контролировала себя, хотя я помню её спокойным и жизнерадостным человеком. Я молчал, полицейский опять спросил:

- Так ты расскажешь что-нибудь? Или тебя в отделение везти?

Естественно, я знал, что он блефует. Видимо, хотел как-то поживиться или просто знать что-то больше, чем другие. В отделение меня отвезут в любом случае.

- Мне скрывать нечего, а в отделение мы все равно попадём.

В комнату вошел усатый врач. Он сказал, что свою работу они закончили и им пора на следующий вызов, так как специалистов сейчас дефицит. Полицейский пожал ему руку. Мне показалось, что они знакомы, но играют роль других людей, поскольку находятся на работе и в сложившейся ситуации обсуждать что-то личное было бы не прилично. Я услышал стук колес Аниного кресла. Плачь её матери стал плавно затихать в глубине подъезда. Кто-то из полицейских пытался загнать собравшихся соседей-зевак обратно по квартирам, они спрашивали, что случилось. В комнату вошли двое и начали её осматривать. Меня увезли спустя десять минут после того как забрали Аню.
В машине все молчали. Если сказать честно, в полицейской машине я был первый раз и никогда раньше не думал, что в неё попаду. Естественно, меня пугал её внешний вид, как и всех остальных граждан, которые понимают, что люди внутри могут устроить серьезные проблемы. Информация о том, что лучше любые мигалки обходить стороной, как и людей в погонах, похоже, передавалась гражданам моего народа на генетическом уровне.
Меня отвели в кабинет. Полицейские менялись, но лица у них были практически одинаковыми. Врать смысла нет, так как ничем незаконным я не занимался. Вышло недоразумение, и мне было ясно, что меня отпустят через час. Мы встретимся с Аней в квартире и обсудим, что и почему пошло не так.

- Ну, рассказывай, почему ты здесь?

- Последние годы я и моя девушка работали над созданием искусственного интеллекта. Если рассказать коротко о моём проекте, то прибор, который вы конфисковали, объединяет всю скопившуюся информацию человечества в интернете в некую квинтэссенцию и анализирует её взаимодействуя напрямую с мозгом человека. Это дает ему возможность узнать ответ на любой вопрос в течении микросекунды. Даже на те вопросы, которые на данный момент находятся за гранью человеческого сознания.
Он не записал ни слова из того, что я ему произнёс, а тупо пялился на меня непонимающими глазами.

- Так ты у нас учёный, значит?

- Если это можно так назвать.

- А ты знаешь, что тебе хотят приписать домашнее насилие? Мать твоей девушки говорит, что ты удерживал её там силой и заставлял принимать участие в твоих экспериментах, и так как она беззащитна, она не могла тебе отказать.

- Абсолютный вздор.

- Ну, вздор или не вздор, но заявление у меня имеется, и мы должны с ним разобраться.

- Почему просто не допросить Аню? Она бы рассказала, что всё это ложь, мне даже слышать подобное абсурдно.

- Мне твои сказки про квинтэссенции тоже слышать абсурдно, знаешь сколько фантазёров ко мне за день привозят? Но такого клоуна, как ты, я впервые вижу.

Я был шокирован тем, что он настолько был настроен против меня, ведь я говорил чистую правду, и это легко было проверить.

- Куда поехали Аня с матерью?

- Домой, больше ты их не увидишь, судя по заявлению.

- Но я же говорю абсолютную правду.

- Правду или неправду, это не моё дело и меня не касается. Моё дело - это заявление, с которым мне нужно сейчас что-то решить, чтобы у меня его не было.
Ему позвонили, и он вышел из кабинета. Было похоже, что он сейчас просто отыгрывал свою роль. Полицейский пропал где-то на час, я встал и начал ходить по кабинету. Было ощущение, что за мной следит скрытая камера. Было желание выпрыгнуть в окно и убежать, но это было бы насколько глупо, что от подобной мысли я даже улыбнулся. Стали слышны шаги по коридору, я опять сел на стул. В кабинет вошел человек, которого я ранее не видел, и взял, какие-то бумаги со стола, после чего я ожидал ещё где-то час.
Полицейский пришел явно уставшим, он сказал, чтобы я собирался, и я подумал, что мама Ани забрала заявление и меня отпустят домой. Когда мы выходили из здания, меня заставили расписаться в журнале, что претензий к полиции я не имею. Я зевал. На улице стояла ночь. Меня посадили на заднее сиденье черной дорогой машины. Спящий город напоминал залитый свинцом муравейник. Редкие прохожие испугано прятались от дальнего света фар. Кажется, мы ехали за город. Водитель посматривал в зеркало заднего вида. Я думал о том, почему всё пошло не по плану, почему мой эксперимент провалился, да так громко, что впоследствии я имею целую кучу проблем. Какой опыт из всей этой истории для себя я должен извлечь? Я спросил у водителя:

- Куда мы едим?

- Увидишь, хотя я тебя поздравляю, преступником тебя полиция не считает, возможно, ты сделал что-то хорошее для общества.

Хорошее? Что такое хорошее?
Добро и зло - это личное состояние каждого индивидуума. Если применять эти слова к обществу в целом, то они меняют своё значение. Добро и зло у каждого разное. Добро - это то, что повышает потенциал к выживанию организма и масштабы его приспособленности к окружающей среде. Зло - это антагонист добра. И если человек делает добро, защищая свою семью, и убивает другого человека, то для семьи убитого он делает зло, лишая её кормильца. Что же он делает по меркам общества, добро или зло?
Вы скажите, что добро, ведь он защищал свою семью. Но если человек напал на его семью, потому что его сын умирает от голода, а семья богатого зажиточная и золотая цепочка на шее жены одна из ста имеющихся в семье, то кто из них злодей? Добра и зла нет в целом, Вселенная абсолютно нейтральна. Добро и зло может быть лишь твоим личным и субъективным. От непонимания этого возникает невежество в обществе. Люди присваивают себя к группам, которые диктуют субъективные взгляды на действительность лидера группы.
Я промолчал, зная, что в любом случае мои слова ничего не изменят. Мы выехали за город. Любой другой человек на моём месте начал бы паниковать, но у меня было отдалённое чувство, в котором я был полностью уверен, что никакой угрозы моей жизни нет.
Это было в деревне. Возле угрюмых хат и серых заборов, оббитых волнистым шифером, ближе к лесу раскинулся большой дом, который был обложен декоративным деревом. Возле дома стояло ещё пару сооружений поменьше, по типу летней кухни и сарая. Я сразу же услышал лай большой собаки, предположительно немецкой овчарки. Обычно в подобных домах собак не садят на цепь, для них есть отдельные вольеры, и этот раз был не исключением. Нам открыла калитку милая черноволосая девушка лет двадцати. Она была пострижена под каре и одета по-домашнему. С заспанным лицом она укуталась в кофту, сама ещё до конца не понимая, прохладно на улице или нет. Водитель смело шел вперед, девушка, зевая, впустила нас в дом. Двор выглядел аккуратно и, как по мне, искусственно и слишком ухожено. Он скорее напоминал базу отдыха, чем место, где живут люди. Внутри дом выглядел, как и снаружи, богато и ухоженно. За стеклами шкафов стоял антиквариат. камином явно никто не пользовался, и он выполнял исключительно декоративные функции. Мы поднялись на второй этаж и зашли в кабинет. За большим дубовым столом сидел мужчина в очках, он тихо решал какие-то дела по телефону. Водитель сел на кожаный диван и показал, чтобы я присаживался рядом с ним. Перед диваном на маленьком столике стояла пепельница, в комнате курили.
Стояла глубокая ночь, сколько времени сейчас, я не знал. Мужчина в очках договорил по телефону, его лицо выглядело уставшим и немного недовольным. Он показал водителю жестом, что свою работу он выполнил и может идти по делам, поскольку он, видимо, хотел переговорить со мной наедине. Мужчина в очках выглядел начитанным. Он спросил, хочу ли я есть, я по глупости чуть не оказался от предложенного, но живот болел невыносимо, и есть я хотел действительно сильно. Он набрал чей-то номер, через некоторое время девушка с каре принесла три широкие тарелки. На первой было крупно нарезанное мясо, на второй тарелке лежали нарезанные огурец, помидор, цветной перец и почему-то топинамбур, на третьей крупный виноград, бананы, киви и манго.
Живот крутило ужасно, но аппетита не было. Они оставили меня одного и вышли из комнаты. Девушка оказалась дочерью мужчины в очках. Я подумал, что съесть всё с моей стороны выглядело бы как-то дико, поэтому я пытался в каждой тарелке что-нибудь оставить. Девушка принесла мне чай, я заглянул ей в глаза. Она улыбнулась, но не по-настоящему. Эту улыбку я находил лицемерной и фальшивой, которой улыбается большинство красивых людей. Внутренне они чувствуют свое превосходство над тобой и ждут похвалы.
После того как я доел, желудок начал болеть ещё сильнее, и так продолжалось на вскидку часа пол, потом боль начала угасать. Кажется, на улице начался рассвет. Ужасно красиво. Девушка убрала за мной тарелки, чашку с недопитым чаем я поставил на деревянное быльце кожаного дивана. Водитель принес конфискованную у меня дома полицией технику и поставил на стол, где до этого стояла еда.
Мужчина в очках зашел в комнату и запер за собой двери, видимо, чтобы его никто не отвлекал. Мы остались в комнате одни.