Глава 7. Будни

Служба моя потихоньку устаканивалась.
Я приспосабливался к обстоятельствам, условиям, трудностям, заводил связи, избегал проблем и пользовался возможностями.

Из дома мне прислали целую посылку с моими художественными и фото аксессуарами, фотокамеру ФЭД-3. Я рисовал, фотографировал, носил почту, чертил карты и тд, и тп.

Дело близилось к весне, надвигавшийся дембель для моих дедов, должен был провести титанический сдвиг в служебных рангах и я становился бы  фазаном.

Но случилось непоправимое.

Я уже говорил, что был спортсменом с хорошо развитой мускулатурой. Активные физические нагрузки только добавили рельефности моему телу.

Карась не мог этого не заметить и, как любой альфа-самец, не мог пройти мимо. Все его нутро воспринимало меня на его территории, как конкурента.

Поэтому он придумал такую публичную игру. Как бы шутя, он устраивал где попало со мной спарринги. При этом он, как бы шутя, отрабатывал на мне удары, как на боксёрской груше, а я, не шутя, блокировал их и уворачивался, как мог.

Нужно сказать, набивал он меня до синяков. Я не смел его ударить, это же было «шутя». Но всем вокруг Карась, как он сам себе представлял, демонстрировал в эти моменты свою силу, ловкость и вообще, «кто в доме
хозяин».

Я вырос среди детей, как тогда говорили, неблагополучных родителей. Дрался с детства. Кроме того, в комплексе «Динамо» рядом с нами (борцами), был зал, где тренировались боксеры.

Мы часто наблюдали за тренировками друг-друга.  Иначе - было у кого и где поучиться. Карась, имея здоровье от природы, бил всегда одинаково: широко размахивался, высоко задирал локти и всей массой шёл за ударом.

С точки зрения бойца, ловить его на встречный удар, при таком раскладе было не сложно.

Это было в самом начале мая. Уже был подписан Указ министра обороны  о демобилизации, уже были наглажены и напарены парадные мундиры, прилеплены начищенные до блеска латунные пуговицы на кителях, выгнуты, подпилены и отполированны иголочкой бляхи ремней, подклеены вторые подошвы дембельских  ботинок.

Высшим шиком было найти и вставить в петлицы латунные танки. У Карася такие были.

Имея доступ к учетным документам, рядовой Карась тихонько вписал сам себя в приказ на присвоение внеочередного звания и уходил на дембель старшиной!

Все было просто отлично: довольный Карась, через неделю убывающий домой и я, получающий свободу действий и образа мысли, потому, как контролировать меня уже было трудно из-за отсутствия достойной кандидатуры старшего писаря, и моего нового статуса - фазана!

Обласканный весенним солнышком, в предвкушении сказочной жизни в штабе до конца своей службы, я затеял установку в двери моего кабинета нового замка с секретом.

Не помню уже, где я его взял, но это была половина накладного замка, у которого отсутствовала та часть, которая выходила наружу и куда вставлялся сам ключ.

В оставшейся, внутренней половине была такая вставка, с поперечным пропилом, воткнув в которую отвертку, можно было легко поворачивать механизм закрытия и открытия замка.

Идея было в том, что, закрепив замок на двери, через просверленное в двери отверстие, я отверткой мог закрыть кабинет и никто не понимал как.

Практически, без отвертки, в кабинет зайти было нельзя. Зачем мне это было нужно, я не представлял. Просто наткнулся на такой замок и влепил его на дверь своего кабинета.

Карась, весь уже был мыслями в дембельском паровозе и ловил последние армейские удовольствия, гоняя личный состав взвода управления, где надо и не надо.

В один из таких дней, дверь моего кабинета распахнулась и довольная рожа Карася разразилась трехэтажным матом требуя, чтобы я мухой бежал куда-то зачем-то.

Я с показным усердием сорвался с места и… застрял возле двери, пытаясь закрыть кабинет отверткой. А отвертка все никак не попадала в паз.

Сзади стоял и орал Карась. Я ковырялся в двери… Карась орал… и вдруг со всей силы ударил меня кулаком между лопаток.

До этого он никогда не бил меня, как других солдат, чтобы унизить. Спарринги были не в счёт. А тут ударил. Я зашёлся внутри праведным гневом и, развернувшись, выпалил ему прямо в рожу:

- Ты что?!!! Оху@л?!!!

Я был одного с Карасём роста, но физически, я был крепче. Он растерялся от такого выпада, на секунду замер, а потом лицо его перекосилось злобой и он, схватив меня за воротник ХБ, потянул в тамбур на входе в штаб.

Оказавшись в этом маленьком пространстве между двух входных дверей, Карась развернул меня  к себе и со всей дури ударил в челюсть. Дальше все было, как в замедленном кино.

Я без труда перехватил своей левой рукой, летящую, по знакомой до боли траектории, оттопыренную руку Карася и правой снизу навстречу нанёс сокрушающий удар ему в челюсть.

Все накопленные за пол-года мои раздражения от Карасёвских выходок, вся переполнявшая меня ненависть к этому уроду была вложена в этот удар.

Маленький тамбур не дал далеко отлететь Карасёвской голове. Она с треском впечаталась  в стену тамбура и Карась осел  на пол в глубоком нокауте.

Этот удар, увидь его бойцы нашего рембата, прославил бы меня в веках по красоте и технике исполнения, но по факту - это был конец моей штабной карьеры.

Я не успел утащить Карася подальше из тамбура. Двери открылись и я, победоносно стоявший над поверженных Карасём, предстал на ясные очи офицеров штаба, возвращающихся с обеда.

Впереди стоял весь красный как помидор, мордатый начальник штаба Черепанов.

Мне повезло, следствие по факту неуставных отношений против меня не открывали. 

Как рассказали потом посвящённые в события офицеры, начштаба проникся наглостью и смелостью какого-то почтальона, который с одного удара опрокинул  самого Карася.

Со словами:
- Ему давно уже следовало дать хорошей пи@ды! - был подписан приказ о немедленном переводе меня в строевую часть на границу.

В течение суток, с одним вещмешком, я был отправлен на этап.

Все мои инструменты, кисти, краски, листы меди и латуни для чеканки и многое другое, накопленное и приготовленное для безбедной службы в штабе, было вынуждено брошено.

Взять с собой мне ничего не удалось, кроме любимого фотоаппарата.

На этапе я познакомился с одним бойцом по кличке Онуча, которого, так же, как и меня,  турнули из части  за драку.

С ним мы и прибыли в отдельный, образцово-показательный пехотный полк, расположенный в 15 км от китайской границы.

В составе части находился усиленный танковый батальон.  Нужно сказать, что тогда, по положению, начальник штаба пехотного полка всегда был танкистом.

 На моё счастье, докладывать о прибытие мне пришлось именно начальнику штаба.

В краснопогонном поку, мои чёрные погоны и петлицы с танками так порадовали старого танкиста, что он сходу определил меня заряжающим в танковый батальон. Туда же он определил и следовавшего за мной Онучу.