Глава 12. Дустовая атака и крысиные бега

Я уже писал раннее, что турнули меня из штаба рембата даже не дав возможности собрать личные вещи. Но и того, что было на мне, хватило для личного состава танкового батальйона , чтобы запутаться в моем статусе.

Сразу хочу сказать, что я ничего намеренно для этого не делал.

Имея связи с Мартышкиным и его складом, я разжился гимнастеркой ПШ и яловыми сапогами, от Васи-химика мне достался потертый кожаный ремень с гнутой бляхой… короче, то что считалось  для штабиста, пусть и молодого, вполне нормальным прикидом, в линейных войсках было несбыточной мечтой даже для дедов.

Поэтому, прибыв в танковый батальон, я был априори воспринят сослуживцами, как старослужащий, хотя, службу мне было еще тянуть и тянуть.

Никто в лоб не спрашивал меня о том, сколько мне ещё служить.

Кроме этого слух, что я был выгнан из предыдущей части за драку, в совокупности с моими физическими данными,  не стимулировал сослуживцев к лишним расспросам.

Практически, все танкисты отбирались ещё в учебке маленького роста.
Мне они помещались под поднятой рукой.

Короче - все хотели со мной дружить и никто не хотел со мной ссориться.

Я был из Европы или «с материка» - так тогда на Востоке называли европейскую часть СССР.

После обыска в канцелярии ротный меня не трогал.
Я аккуратно справлялся со своими обязанностями. Мозгами я превосходил своих товарищей по службе, даже не хочу скромничать.

Офицеры в советской армии были людьми образованными.

И хотя служба делала их грубыми и матерящимися, в личной беседе я мог с успехом поддержать разговор на любую тему, многим из бойцов совсем недоступную (спасибо папе, собравшему огромную библиотеку, спасибо маме , читавшей мне книги с детства и заставлявшей читать в отрочестве, спасибо старшей сестре - филологу, неустанно трудившейся над чистотой моей речи и достаточным словарным запасом).

Контингент солдат в нашей части в основном  состоял из бойцов с незаконченным средним или средним образованием.

Подавляющее большинство жили в небольших городках или селах. Я разительно выделялся на их фоне умом и сообразительностью.

Вскоре ротный проникся ко мне уважением потому, что я снял с него существенную бумажно-писательную нагрузку и, как выяснилось, с хорошим качеством.

Я стал расти по службе.  От заряжающего - до наводчика. От наводчика - до командира танка. Потом стал замкомвзвода и остался без офицера.

Наш взводный пошёл на повышение,  а заменить его было некем. Так я и стал фактическим командиром взвода.

С офицерами мне было легко, особенно с лейтенантами.  Небольшая разница в возрасте и ещё не выветрившаяся дурь от училища у последних, давала нам большое поле для личных контактов.

Особенно яркие случаи происходили с улыбчивым лейтенантом Ильиным.

ШАШКА.
Занимаясь ротными делами, я , практически, не ходил в караулы. Но два раза, попадая под раздачу от ротного, назначался помощником начальника караула, в наказание. Начальником караула оба раза в эти моменты заступил лейтенант Ильин.

В первый раз мы сидели с ним в караульном помещении и лениво «базарили за жизнь». Была сочная, чёрная ночь. Лето. Тот редкий случай, когда в атмосфере - ни ветерка.

Густой тёплый воздух завис над воинской частью как кисель. Духота и, присущая Приморью повышенная влажность усугубляли положение, вызывая обильное потоотделение и превращая все к чему прикасалось тело в огромные мокрые пятна.

Весь караул еле ноги таскал, изнемогая от жары.
И тут ещё мухи! Эти твари роились в караулке огромными толпами. Они сидели на потолке, на стенах. В пункте приема пищи они слоями накрыли всю посуди и место раздачи пищи.

 Их жужжание выводило из себя, а попытки слизать с наших лиц пот, приводили просто в бешенство. И тут я вспомнил про опыты Васи-химика с дымовой шашкой.

У нас в каптёрке, как раз,  валялась пара таких дустовых шашек. Говорю Ильину:
- Что мы мучаемся? Давай зажжем дымовую шашку.  Она с дустом. Мухи подохнут! Хоть какое-то облегчение.

Ильинский недоверчиво засомневался:
- Ты уверен?!
- Да к бабке не ходи! - твердо ответил я, - Ты хоть раз  видел сколько она даёт дыма и какого! Там не то, что мухи сдохнуть, там сдохну все, кто живет в щелях и дырках в полу!

Быстро снарядили бойца в казарму за шашкой.
Я расположился с шашкой в центре помещения. Ильинский приказал всем, находящимся в караулке открыть окна и двери, а потом выйти на улицу.

Бодрствующая смена быстро разбудила смену отдыхающую и высыпала на улицу, удобно развалившись на зелёном газоне. Все с интересом наблюдали,  что сейчас будет.

Караул - это самое скучное место в службе. Если не торчишь на посту, то читаешь устав, если не читаешь устав - то торчишь на посту. А тут такое развлечение…

Ильинский тоже выбежал во двор и кричит мне:
- Давай!

Я пробил все дырки в шашке и зажег термоспичку.
Все что произошло дальше, можно было продать в Голливуд.

Шашка быстро стала выдавать в пространство клубы молочно белого дыма с желтоватым оттенком.

Дым, как огромное ватное облако, клубился в караульном помещении, занимая собой все комнаты и подсобки, набирая массу и выпячивая крутые бока в дверные проемы и открытые окна. 

Впечатление было такое, что кто-то надувает огромные воздушные шары. Шашка догорела, дым занял все комнаты, но из помещения не уходил.

Не было ветра. Не было даже сквозняка. Ничто не колыхало это громадную вонючую массу. Едкий запах  дуста стал доставать бойцов на газоне.

Они начали отползать, шмыгая носами и зажимая ноздри пальцами. Вонь усиливалась. Дым приобретал все более насыщенный желтый цвет.

Ильин  растерянно смотрел на караулку и повернувшись ко мне спросил:
- И что теперь?!
- Откуда я знаю! - с напускной беспечностью ответил я, перебирая в голове варианты, как разогнать этот дым, а сам произнёс:
- Задача была шашку запустить и мух потравить. Все исполнено! Задачи, что делать потом, не ставилось!

Ильин вдруг осознал, что главный в карауле он! Что ему за все и отвечать!

Положение было критическим. Весь караул сидит на газоне вместе с начальником караула. Оружие осталось в пирамиде, пирамида  - в караулке, караулка - в дыму.

Напади кто  сейчас на нас, вся защита - это ПМ Ильинского, висящий в кобуре у него на боку.

Ещё хуже, если вдруг припрётся дежурный по части с проверкой. Тогда Ильину точно хана. С меня что взять. Я - помощник! За все отвечает начальник караула.

Ильин взвыл:
- Что делать?!!!
Попытались размахивать руками. Дым - не шелохнулся. Тяжелый, густой, вонючий, он пропускал через себя руки и тут же смыкался за возникающей прорехой.

- Нужны шинели! - говорю я Ильину, - и противогазы!

Послали опять бойцов в казарму, строго настрого приказав никому не говорить ни слова!

Принесли несколько шинелей, включились в противогазы и начали шинелями  разгонять дым из помещения.

- Выносите оружие! - проорал Ильин.
Несколько бойцов охапками потащили автоматы из пирамид на улицу.

Тут нас ожидал ещё один шок. Автоматы были лимонного цвета. Дуст стойко въелся в железо!

Мы попытались стереть желтый налёт с металла.
Ничего не получалось. Было такое ощущение, что желтый порошок запекли на воронёной глади металлических частей АК-74.

Ильинский уже был близок к обмороку.
Опять послали бойцов в казарму за кусками старых шинелей, маслом и новыми щетками для чистки сапог.

Короче. Дым с трудом разогнали неустанно размахивая шинелями  в течение часа. Автоматы оттирали до конца дежурства, постовые отстояли по две смены подряд, вся мебель, топчаны, оборудование, посуда… так и остались в желтом налёте и стойко воняли дустом!

А что мухи? А ничего! Они как сидели на потолке, стенах и посуде, так и продолжали сидеть, периодически перелетая с одного места на другое, как будто всё происходящее их вообще не касалось.

Отбрехивались мы ещё долго. Приплели необходимость плановой обработки помещения от насекомых. Получили по полной, за проведение
мероприятия не попадающего в сферу нашего контроля и ответственности.

Ильину вкатили выговор и внеочередное заступление в караул.
Надо отдать должное - отношения между нами это событие не  испортило. Ещё долго вспоминая дустовую атаку мы потом смеялись.

Правда, Ильин поклялся, что со мной в караул больше не пойдёт. Но кто его спрашивал.


КРЫСА.
Следующий раз случился зимой. Я опять был наказан дежурством в карауле и опять начальником караула заступил лейтенант Ильин.

Сидим в дежурном помещении. На столе стоит друг на друге гора всякого контрольно-электронного оборудования, помигивает огоньками пульт дежурного.

От всего этого громадья ползут толстые кабели, сплетаясь в один жгут и  заходя за деревянную облицовку стены помещения.

Нужно сказать, что в армии, на Дальнем Востоке так точно, все делалось  своими руками. Буквально все:  мебель, стойки, подпорки, обналичка и т.п. 

Вот и наша дежурка была заботливо обшита вагонкой. Все было красиво до того места, где кабели влезали в стену. Там вагонка некрасиво отрывалась от стены, оставляя за собой пространство толщиной в руку, куда и заходил жгут проводов.

Сидим мы с Ильиным откинувшись на стульях, вытянув вперед натруженные ноги и опять беседуем «за жизнь».

И тут, за обшивкой, слышится шкарябающий звук. Как будто кто-то царапает выгонку с той стороны гвоздем.
Мы напряглись.

- Крыса! - говорю я, - провода грызёт!
Ильин  вскинул недоуменно брови!
- Что  ты смотришь? - говорю я ему,  - сейчас перегрызёт кабель и хана твоей карьере!
- Чего это? - встрепенулся он.
- Того, что случись нападение на охраняемый объект, ты ничего не услышишь! Ни тревожного сигнала, ни доклада с поста. Или того хуже! Сейчас проверка нагрянет на пост, а ты доклад караульного с кпп не услышишь и не отреагируешь. А кто подумает на крысу? Скажут спал! Проворонил и нападение, и проверку, и тревогу. Хана тебе Ильин! Будешь вечно в парке ворота открывать.

Я говорил очень серьезно и убедительно.
- Так что делать?! - спросил он меня с нотками паники в голосе.
- Ничего не делай! - говорю,
- Я сейчас начну колотить по обшивке ногами и погоню ее (крысу)на дырку, где кабели выходят, а ты доставай ПМ и как она выскочит мочи ее в упор!

Мы быстро распределились по дежурке, Ильинский достал ПМ, загнал патрон в патронник и изготовился к стрельбе. Я же сапогами начал барабанить по выгонке в том месте,  где раздавался скрежет крысиных зубов.

Сразу хочу пояснить, что проблем с расходом боекомплекта в целом и патронов в частности у нас никогда не было. Учения, плановые стрельбы оставляли нам столько боекомплекта, что девать было некуда.

Сколько раз мы топили в протекавшей  рядом реке Суйфун запечатанные цинки с неизрасходованными патронами. Просто некуда было их девать.

Внушительный запас мы держали в тайном складе боекомплекта под полом на первом этаже казармы. Пистолетные патроны 8мм в картонных коробочках, автоматные 5,45мм  - в крашенных зеленых металических коробках, винтовочные 7,62 - в запаянных  цинках… Патронов, в этом схроне, у нас было сотни…

Там, под полом, у нас даже был большой ящик со снарядами для Шилки (калибром 23 мм). Этими снарядами мы тренировались в стрельбе из танков, вместо штатных снарядов. Вставляли вкладной ствол в основной и готово! Дёшево и сердито!

Хранили мы всё это добро на тот случай, если стрельбы были заказаны, а боекомплект получить не успели, заявку поздно подписали или ещё чего.

Тогда мы лезли под пол, брали сколько нужно патронов и проводили стрельбы, а потом получали со склада боекомплект и складывали опять под пол.

Но вернёмся в дежурку.
Изо всех сил громыхая по обшивке стены сапогами, я таки заставил крысу паниковать и она  вылетела из-за вагонки в дежурку. Я еле успел отпрыгнуть, как Ильин открыл пальбу по серой твари.

Крыса была большой, но это не помогло Ильину попасть в неё хотя бы раз. Наткнувшись на засаду, серая бестия сделал сальто назад и рванула по кабелям обратно за стену.

Рэмбо Ильин,  растопырив ноги и слегка присев как в ковбойских фильмах, удерживая ПМ двумя руками, продолжал вести непрерывную пальбу по убегающей крысе, отслеживая стволом предполагаемую траекторию движения цели,  ушедшей по кабелям за обшивку стены.

Благо пули не рикошетили, уходя в деревянную обшивку как в масло.

Неожиданно аппаратура на столе мигнула, запищала и затихла. Сразу из трёх мест потянуло горелой резиной и появился сизый дымок.

По-ходу к резине присоединился запах палёного текстолита, перемешиваясь с пороховыми газами от бешеной стрельбы начальника  караула лейтенанта Ильина.

Кабели перебил, подумал я.

Мы ещё не остыв от нахлынувшего адреналина молча смотрели на потухшую аппаратуру.
- Ну ничего, - сказал я, - все-таки не от сраной крысы ущерб, а побочный убыток  от проводимой операции по защите войскового имущества!

Мы понимали, что нам теперь точно получать и получать, но удержаться от смеха не могли.
В дежурку заглядывали бойцы дежурной смены, а мы задыхались в истерическом смехе, вытирая руками слёзы.

Ильину вкатили очередной выговор. Правда в этот раз все было серьезнее. Даже особисты приезжали. Но все как-то устаканилось. Или комбат устаканил. 

Когда сняли вагонку, действительно, нашли огромного серого грызуна, прибитого пулями к простреленным кабелям. Списали на неожиданный стресс лейтенанта, панически боящегося крыс…