Глава 13. Комдив

Жизнь армейская протекает от  подъема до подъема.
Поговорка:  «масло съели - день прошёл»  - тому подтверждение.

Батальон занимался своими обычными делами: полевыми тренировками, стрельбами, политзанятиями, уборкой расположения и т.п.

Замполит Чернецкий продолжал стучать на нового комбата замполиту полка Кирееву. Тот старательно гнобил танковый батальон везде где только мог.

Самые грязные работы - танкисты вперёд! Самые тяжелые дежурства - танкисты вперёд! Кто во всем виноват - танковый батальон. Мы плелись в хвосте всех соцсоревнований. Мы занимали последние места во все смотрах и конкурсах.

Новый командир батальона на это вообще никак не реагировал. Он даже никак не реагировал на попытки замполита полка отчитывать его перед подчиненными.

Выслушав очередной наезд, с беспристрастным лицом он подносил руку к виску и четко и односложно отвечал:
- Так точно! Исправим!

Эта спокойная самоуверенность выводила майора Киреева так, что у него губы начинали дергаться.

Пользуясь тем, что в часть прибыл новый командир полка, майор Киреев начал активно нашептывать тому на ухо, какой наглец командует тут танковым батальоном и как давно его следует поставить на место!

Новый командир полка  был похож на огромный шкаф на коротких ножках. Он был такой же квадратный и угловатый. Лицо его подобно старинной китайской вазе с толстой горловиной и массивным круглым низом, было прилеплено к прямым плечам без малейшего намека на шею.

Под большим картошкообразным носом торчали в стороны огромные толстые усы. Из-за этих усов его сразу прозвали Тараканом.

Таракан был пехотным командиром, поэтому наезды замполита на «мазуту» воспринимал, если не одобрительно, то положительно точно!

Но и на него капитан Ариштович не обращал никакого внимания!
- Так точно! - четко звучало из уст комбата на любой наезд Таракана!  - Разрешите исполнять?! - и четко развернувшись на каблуках, капитан Ариштович отправлялся восвояси.

Такая уверенность, а точнее самоуверенность командира батальона скоро получила объяснение.
Нужно сказать, что наш образцово-показательный полк стоял в местности довольно отдаленной от цивилизованных центров. Начальство к нам не ездило, оно летало на вертолетах.

Последний раз командир дивизии приезжал в полк год назад на своей чёрной 24-ке. Но неожиданное приключение напрочь отбило у него охоту ездить к нам на машине.

А дело было так.
Прошлым летом, в неимоверную жару, комдив приближался на своей Волге к селу, где располагалась наша часть.

Подъезжая к глубокому оврагу, через который был сооружен еще сто лет назад каменный мост, комдив обнаружил, что проехать через мост невозможно.  Посередине моста, прямо на дороге,  сидела куча местных аборигенов и с азартом играла в карты.

Население в наших краях в основном составляли ссыльные. Люди на всех и на всё забившие большой агрегат. Они жили подсчетами дней, когда закончится их ссылка, чтобы свалить отсюда со скоростью курьерского поезда.

Авторитетов для них не было. Они бесцельно бродили по селу, иногда пьянствовали, иногда подворовывали, но никогда не доводили до вмешательства участкового, чтобы не портить личные анкеты и, не дай Бог, не получить дополнительный срок.

Поэтому,  на продолжительные и настойчивые сигналы комдивовской Волги, игроки не отреагировали аж никак!

Командир дивизии, сначала погнал своего водителя из машины, чтобы он разогнал гопоту. Водила нехотя вылез из машины. Подошел к игрокам и попросил их пропустить комдива.

Выслушав в ответ положенную дозу матов, он покорно вернулся в машину и передал все услышанные пожелания командиру дивизии.

Комдив вскипел и выгрузил свои блестящие чистотой хромовые сапоги прямо в придорожную рыжую пыль.

 Холеный генерал-майор, в наглаженном мундире, грозно подошёл  к куче оборванцев и рявкнул генеральским рыком, чтобы все пошли вон.

Понимая, что человек пришёл серьезный, босяки обложили его двукратной дозой матов по сравнению с водителем и еще наглядно показали пальцами и руками, куда он должен незамедлительно двинуться в своих хромовых сапогах.

Конец диалога сопровождался диким хохотом чумазой толпы, что вконец расстроило генерала.

На его счастье и на несчастье хулиганов, к мосту подъехал армейский грузовик с кучей бойцов в кузове и целым старлеем в кабине.  Увидев генерала, старший лейтенант пулей вылетел из кабины и, отбивая подметки, строевым шагом протопал к командиру дивизии.

Пыли при этом он поднял столько, что и генерал, и толпа ссыльных закашлялись.
- Товарищ генерал-майор!!! - начал было орать старлей, демонстрируя генералу свою воинскую выправку.
- Отставить! - грозно перебил его генерал.   
- Слушай боевую задачу, командир! Немедленно освободить проезд через мост, и можешь не церемониться!

Старший лейтенант, сияя от  оказанного ему высокого доверия, козырнув генералу, развернулся лицом к грузовику и во все горло заорал:
- К машине!!!

Из кузова зеленым горохом посыпались бойцы, брякая автоматами в руках. Целый пехотный взвод возвращалась с полигона.

Демонстрируя образцовую выправку, старлей быстро построил бойцов и отдал приказ, который, как он думал, не останется незамеченным оскорбленным генералом и сделает его капитаном:
- Взвод! Сбросить бандитов в овраг! Вперед!

Бойцам, с учетом подавляющего численного преимущества, поставленная задача показалась не просто интересной, а архиинтересной.

Рассыпавшись по дороге, одни взяли  толпу барыг на прицел, а другие налетели  со всех сторон и, схватив игравших в карты за руки и за ноги, посбрасывали с моста прямо в овраг.

Генерал был доволен. Старлей сиял, ловя одобрительный взгляд вышестоящего начальства. Бойцы быстро построившись, расправили плечи и жутко возгордились от осознания своей боевой мощи.

Плохо было только хулиганистым  босякам, которые истошно орали из-под моста. Дело в том, что в овраге росли огромные заросли паслёна с ветками, утыканными иголками.

Все закончилось, как тогда представилось военным, хорошо. Генерал поехал дальше в своей чёрной машине, старлей получил благодарность от самого командира дивизии, бойцы - благодарность от старлея.

Только босяки в паслёне не простили такого унижения.

После обеда генеральская Волга двинула в обратный путь. Подъезжая к мосту, генерал оторопел от открывшейся картины. На мосту в два ряда стоял десяток исцарапанных оборванцев, с суровыми лицами.

Они стояли не просто так, они стояли в боевом порядке. Первая линия опустилась на одно колено, вторая - стояла в полный рост. В руках этого стихийного ополчения были зажаты самопалы и поджиги, которые они направили прямо на приближающуюся генеральскую машину.

Не успел водитель затормозить, как прозвучала команда «пли!!!» и рой свинцовых пулек превратили лобовое стекло генеральской 24-и в сплошную паутину.

Реакция генерала и его водителя, мгновенно сложившихся друг на друге под торпедой, спасла их от неминуемой мести злобных каторжан. В машине, к счастью, стоял триплекс, не рассыпавшийся на мелкие кусочки, а добросовестно сохранивший целостность формы, не смотря на множество сквозных отверстий.

Слабость огневой мощи самопалов и расстояние до машины, частично погасили убойную силу зарядов. Это, в совокупности с молниеносным уходом пассажиров с линии огня, не оставили дивизию сиротой.

Часть  пулек даже застряла в стекле.  Одна разбила фару. Резко сдав назад, с полицейским разворотом на зажатом ручном тормозе, водила погнал машину обратно в часть.

Шуму было много. Часть подняли по тревоге. Село оцепили  и прочесали. Всех стрелков выловили и передали прибывшим военным операм. Что было с ними потом история умалчивает, но больше машиной комдив к нам в часть не ездил.

Вертолет
Вообще, больше никто из начальства по земле к нам не ездил. История нападения на генерала получила огласку. Все, кому было позволено, пересели на вертолеты.

А поскольку начальство теперь летало, фактор неожиданного появления последних сильно обеспокоил командира части и он приказал установить на крыше полкового клуба старую телефонную будку, невесть откуда взявшуюся в этой глуши и протянуть дуда полевую телефонную связь!

В этой будке  постоянно теперь торчал солдат, который в армейский бинокль следил за горизонтом.

Его задача была вовремя обнаружить на дальних подступах летящий вертолет и немедленно доложить об этом  дежурному по части. Параллельно он должен был дифференцировать летящую машину  по направлению: если с востока - это армейское начальство, если с севера - дивизионное.

Дело было в середине осени.
Ещё было сухо, но уже холодно.

И вот летит к нам в полк армейский вертолет. Боец в будке срочно докладывает по телефонной связи дежурному по части: 
- Вижу вертолет! Летит с востока!

Дежурный по части незамедлительно докладывает командиру полка и объявляет тревогу по секретному расписанию.

Секретное расписание -  это свод правил, которые разработал начальник штаба полка, именно для таких случаев.

Телефонисты полкового узла связи немедленно оповещали всех штабных и батальонных командиров о прилете высокого начальства.

К тем, кому не могли дозвониться, мчались посыльные, собирая штабных в штаб, а батальонных - в батальоны.

Командиры поднимали батальоны «в ружье!». Во главе с офицерами личный состав бегом, со всех ног покидал расположения полка, удирая прямо в сопки, где бойцы быстро прятались в зарослях орешника и невысоких елках.

Это делалось для того, чтобы начальству не попался на глаза какой-нибудь праздно шатающийся воин и чтобы этот воин, не дай Бог, не начал отвечать на вопросы проверяющих, которые ему, несомненно, захотят задать.

Оставшиеся офицеры, как на параде строились перед главным КПП «свиньёй», как шведы под Полтавой: впереди командир полка, за ним начальник штаба и замполит полка, за ними офицеры штаба, за ними, последним рядом, командиры батальонов. 

Вертолет прилетал и пошёл на посадку на большое футбольное поле, которое располагалось прямо перед  центральными воротами части.

Поднимая вихри пыли, громадная машина приземлилась прямо посередине центрального круга и двигатели, издав натужный вой, затихли. Винт с громадными лопастями еще какое-то время  вращался, издавая шелестящие звуки.

В это же время, к вертолёту, прямо в поднятую пропеллером пылевую бурю, строевым шагом, гулко хлопая сапогами по земле, двинулось полковое парадное построение.

Лопасти вертолет медленно остановились. Бортовые сопровождающие открыли широкие двери, выставили трап и замерли по стойке смирно, отдавая честь выходящим из вертолета генералам.

В этот раз прилетел какой-то преклонного возраста генерал-полковник из министерства в сопровождении заместителя командующего округом генерал-лейтенанта Ряхова.

Министерский генерал был одет в защитного цвета плащ из под которого виднелись штаны с лампасами. На ногах у него были коричневые туфли не уставного образца. Сам он был щупленьким, в очках, с лицом школьного учителя истории. На голове у него была огромная фуражка с дубовыми листьями  и золотой кокардой.

Сделав несколько шагов вперед, генерал становился, стал в строевую стойку для принятия доклада командира полка. Он сильно выпятил вперед впалую грудь и далеко назад отвёл согнутые в локтях руки. Это сделало его похожим на воробышка, который собрался драться. 

Следом солидно вылез из вертолета, остановившись чуть в стороне и сзади министерского генерал-полковника, заместитель командующего округом генерал-лейтенант Ряхов. 

Он был на голову выше министерского. Вся его стать говорила о железобетонной монументальности.  Массивная нижняя челюсть делала и без того агрессивное лицо, похожим на бульдога. Опущенные уголки рта, с толстыми губами, добавляло всему его виду образ палача, презрительно высматривавшего свою жертву. Большие квадратные черные очки на массивном носу, усиливали это впечатление и стали причиной присвоенному ему в войсках прозвищу «Пиночет».

На ногах у генерала Ряхова были отличные хромовые сапоги на меху. Бутылочные голенища отливали сиянием вороньего крыла на солнце. Добротная куртка защитного цвета из генеральского сукна на гагачьем пуху, плотно облегала мощную фигуру, на голове у замкома  красовалась генеральская папаха. На руках были лайковые черные перчатки на меху.

По сравнению с легко одетым министерским генералом, видно было, что заместитель командующего точно знает, как нужно одеваться в этом округе. И вообще, он был стильным дядькой, которого уважали даже за спиной.

Прокричав: - Смиррррно!!! - Таракан отрапортовал проверяющим свое приветствие и замер, выражая всем организмом готовность тут же исполнить любой приказ Родины.

Министерский генерал оглянулся на стоявшего чуть сзади Ряхова и скомандовал:
- Вольно!
- Вольно! - продублировал Таракан, в волнении гарцуя ногами, как невзнузданная лошадь.

Ряхов  же, ни на кого не обращая внимания, двинулся сквозь построение вперед. Министерский генерал последовал за ним. Офицеры мимо которых проходила эта делегация, принимали строевую стойку и поворачивались вслед за проверяющими.

 Никто не понимал, куда они идут. Вот миновали Таракана, начштаба  с замполитом полка, вот прошли всех штабных и направились к линейке командиров батальонов.

Один человек только знал, куда движется генерал-лейтенант Ряхов - это был наш комбат. Подойдя к нему, замкомандующего округом положил комбату руки на плечи, широко улыбнулся и со словами: - Володенька! Сынок! Крепко обнял молодого капитана!

Потом он отстранился и, не выпуская плеч комбата душевно спросил: - Ну как ты тут? Как отец?
Повернувшись к министерскому генералу Ряхов промолвил, представляя комбата:
- Славная династия! Капитан Ариштович! Сын легендарного полковника Ариштовича!

Министерский генерал с напущенной пристальностью посмотрел комбату в глаза и протянул руку. Четко отдав честь и сделав шаг вперед, комбат твердо пожал руку генерал-полковнику.

Тем временем, генерал Ряхов оглянулся на Таракана и с лица его сползла улыбка:
- Не обижают ли тебя тут, Володенька?!! - продавил он сквозь зубы.

У Таракана подкосились ноги. На замполита Киреева  было больно смотреть. Он весь  сжался, как сухофрукт. Лицо его побледнело так, что казалось он сейчас умрет от потери крови.

Что потом закрутилось, нужно было видеть.
Таракан, поймав момент, пообещал замполиту лютую смерть за такую подставу с танковым батальоном. Проверяющие еще не дошли до штаба полка, когда все знамена, все вымпелы, кубки за первые места были перетащены в расположение танкистов.

Замполит батальона Чернецкий, попавшись при этом на глаза майору Кирееву, услышал от него, что он, вражина, за неоправдание  оказанного ему высокого доверия, за близорукость, недальнозоркость, самоуверенность и чванливость  будет расстрелян на пустыре сразу, как отбудет высокая комиссия.

Короче, все, кто хоть как-то гнобил наш батальон и, тем паче, издевался над комбатом, писали завещания и просили передать на Родину их последние слова.

После этой проверки зажили мы, как в раю.
Никто на нас посмотреть косо не решался. Оказалось, что зам. командующего округом, еще лейтенантом, в Великую Отечественную войну сражался в одном окопе с отцом комбата.

Что были они товарищами - не разлей вода, что не  раз спасали друг-другу жизнь, делили все трудности боевой солдатской службы и не потеряли эти дружеские отношения после войны.

Жизнь в батальоне обрела новое качество.

Комбат был грамотным, хорошо образованным, опытным  командиром, с танковой академией за плечами, отлично знавшим тактику и стратегию современного боя, разбиравшийся в материально-технической базе танков.

Он заражал своей уверенностью весь личный состав. Никогда не суетился, команды отдавал четко, без лишних слов. Рядом с ним все казалось понятным и доступным.

Дисциплина в батальоне подтянулась сама собой.
Офицеры стали искренне проявлять интерес к службе.
Комбату поверили и его авторитет стал непоколебим.

В свою очередь капитан Ариштович пристально наблюдал за подчиненными и особо усердных стал поощрять, используя личные, как оказалось, не слабые возможности.

Командиры рот, за успешные показатели в отчетном периоде, получили поддержку комбата и поступили в танковую академию.

А наш ротный, капитан Титов, вскоре получил повышение и был назначен начальником штаба в соседний танковый полк!

Не могу не удержаться от маленького отступления.
Практически сразу, после своего нового назначения, капитан Титов приехал в наш полк во главе комиссии по проверки нашего танкового батальона.

Пока комиссия проверяла танковый батальон, начальник комиссии проверял одного единственного офицера. Угадали кого? Точно - замполита, капитана Чернецкого!

И уж напроверял он его по самое не могу! Все попытки капитана Чернецкого прикрыться замполитом полка, были пресечены на корню последним, который и так еще не оправился от свалившихся на его голову проблем после открывшейся связи  нашего комбата с высшим руководством округа.

Не раз, думаю, Чернецкий просыпался в холодном поту, вспоминая все гадости, которые позволил себе в отношении капитана Титова.

Батальон успешно прошел проверку. Заслуженно занял лидирующее положение в военно-боевых показателях.

Были, правда, существенные недоработки в политической части, но виновные в них были определены быстро и конкретно, и организационные меры к ним были приняты со всей пролетарской ненавистью.

Короче, Чернецкий, попал в чёрную полосу своей службы…