Солнце и Луна - 24

***

Какое-то время Велия ждала, полагая, что необходимость поставить курс судна заставляет Мхотепа не отвлекаться на праздную болтовню с ней. Однако, время шло, кораблик легко скользил по волнам, а капитан так и не удостаивал ее вниманием. Она впервые видела его таким и желала понять состояние своего друга. Он правил рулевым веслом и следил за направлением ветра. Его взгляд избегал ее. Она мельком вглядывалась в него, он вдруг показался ей чужим, совсем неизвестным, неумолимым и одновременно робким. В его коротких словах, в быстром взгляде, во всем нем было что-то, похожее на мольбу. При суровой складке рта, обветренном, мужественном лице это брало за живое.
Она периодически ходила навещать мужа, Агамемнон успевал покинуть свой наблюдательный пост, улечься на кровать, положить на лоб мокрую тряпицу и начинал страдальчески стонать. Он просил ее оставить его одного, не заставлять смущаться слабостью и радоваться проулке за них двоих. В конце концов он потребовал от нее слова, что она прекрасно проведет время, не будет думать о нем и не явится до утра, оставив на попечение раба, и лишь пришлет легкие закуски в каюту.

***

Когда к ужину пришла только Велия, Мхотеп нахмурился, перспектива долго находится с ней наедине его не радовала. Она, однако, пребывала в отличном настроении и невольно являла собой образец обольщения. Она принялась ухаживать за Мхотепом, и ее тонкие изящные руки часто оказывалась перед его глазами. Надо отдать ей должное, Велия умела быть не болтливой.
- Что с тобой? На правах старой подруги я могу это узнать? – Спросила она к концу ужина. Он отмолчался. – Знаешь, что я вижу в твоем взгляде? Тихое, вошедшее в привычку отчаяние.
Она придвинулась к нему почти вплотную и заглянула в его глаза.
- Смотрю в твои глаза, а как будто в бездну. Что гнетет тебя? Тебе надоело море, а мы вытащили тебя? – Он снова не сказал ни слова. - Что-то случилось?
Мхотеп выразительно взглянул на нее, его взгляд прокричал: ты случилась рядом со мной! Его немой крик заполнил пространство между ними, и это невидимое наполнение соединило их тысячами нитей, заставив замолчать.
Господин Агамемнон тайно наблюдал за ними и был одурманен до тумана в голове.
После ужина капитан не пожелал остаться в каюте, поднялся на палубу. Велия пошла за ним, в этот час ей нечем было занять себя и хотелось разговорить Мхотепа.
В свете факелов она наблюдала, как он управляется с рулевым веслом, решив занять более выгодное положение для ночлега. Его взгляд был потуплен, рот сурово сжат, а движения сильны и экономны. Казалось, будто незнакомый ей мужчина занят своими заботами, но, когда в бликах пламени Велия видела его взгляд, ей открывался знакомый живой огонь, свидетельствующий о яркой, насыщенной внутренней жизни. Она почувствовала, что он молчит не потому, что думает, а потому что не хочет думать. И не хочет чувствовать. И тем не менее он истлевал от чувств и дум.
Приставив дежурить вахтенного, Мхотеп сказал Велии, что пора ложиться.
- Провожу тебя до каюты.
Он подал ей руку при спуске с палубы и ей понравилась затвердевшая кожа его ладони. Она улыбнулась и ласково похлопала его по натруженной руке.
Господин Агамемнон позаботился, чтобы в каюте Велии было темно.
Мхотеп вошел в ее каюту зажечь светильник. Слабый огонь тонкого фитилька едва осветил небольшое пространство, он поднял лампу, чтобы Велия увидела, куда ступать, но она смотрела прямо ему в лицо.
- Как странно, при ярком свете солнца в твоих глазах можно прочитать гораздо меньше, чем при слабом свете пламени. Ты человек тьмы?
Он взглянул в ее лицо, оказавшееся с его лицом почти вплотную и едва освещенное. Оно было золотисто-розовым, тонким, нежным. Токи природы вновь объединили их и у обоих остановилось дыхание. Обволакивающая, плотная, влажная темнота будто изъяла их из реальности, стерла условия и правила, обнажила их естество. Мхотеп погладил ее щеку, шею, взял длинный локон и откинул его назад.
- Дело не в солнце, моя дорогая госпожа. Ты женщина, а я мужчина. Между мужчиной и женщиной стоит лишь свет.
Велия задула пламя:
 – Вот т;к я смогу узнать твою правду?
- Ты хочешь этого?
- Хочу. Только всю правду.
- Ничего, кроме правды.
Уставший, взмокший Агамемнон сполз по стене, вытер ладонью лицо и поплелся к себе. Дело было сделано.

***

Опьяненный счастьем обладания Мхотеп вернулся к себе в каюту, когда готова была погаснуть последняя ночная звезда. Он изумился, увидев на себе следы девства Велии, и, разом поняв характер ее брака, долго-долго думал об этом. Он старался обуздать нахлынувшие мечты и желания, вмиг воскресшие надежды, неудержимость которых ввергала его то в ликование, то в холодное отрезвление. Дала ли эта ночь ему право надеяться? Или минуты сложились так, что они оказались во власти внутреннего огня, не больше?