Отпуск

Немного о поездке на море

Поезд Москва-Анапа.
Тащимся еле-еле через всю страну  Города, поля, лесополки... Жара, духота, дышать нечем, дети бегают, дерутся, пищат, визжат, какаются. Но ничего, никто не жалуется, все детьми были.
Подъезжаем к какому-то городу. Проводник открывает дверь, но поезд ещё едет, поэтому толпимся у выхода.
– А где мы стоим?
– Да чёрт его знает! Стоим где-то. Оно тебе надо?
– Да, наверное, нет...
– Слушай, как достали меня эти проверки туалетов! Три рулона бумаги, это как? А я ведь чистящие за свой счёт брал! Да и освежитель воздуха тоже! А меня зовут нюхать воздух в туалете! Ишь ты! Ну, короче, закрыл я второй, один хрен забили его окончательно и бесповоротно. Три рулона бумаги кто-то закинул.
– Да–да, мы слышали, как ты ругался! Правильно сделал, что закрыл второй туалет... – грустно поддакивает народ.
За поездом бегут бабки с корзинками.
Проводник спрашивает:
– Ну, чё там у вас?
– Беляши, пирожки с капусткой и картошкой, сырники, блины!
– А у меня черешня, клубника, земляника!
– В общем, так, ты – догоняешь меня с беляшами, а ты – с клубникой!
– Ага! – пыхтят бабульки.
Останавливаемся наконец, и высыпаем на перрон. Бегу к бабушке за беляшами, но проводник забрал передо мной четыре, а больше не было. Пирожки только остались. Ну, что делать, давай, бабулечка, свои пироги да сырники.
Мужчина, стоящий за мной, незлобиво ругается:
– Ну что ж вы на такой большой поезд и всего четыре беляша?
Бабушка вздыхает: даа, недочёт, а могла бы денег поднять...
Беру пирожки и сырники и захожу в вагон. Подхожу к проводнику:
– Может поменяемся? Я тебе пирожок, а ты мне беляш?
– Что, прям сейчас?
– Ага. Мясного уж больно хочется...
– Там у меня на столе лежит, сама поменяй.
Бегу, меняю с радостью и несу добычу сыну шестилетке.
Сын съедает добытое и начинает носиться с самолётиком по вагону.
Подзываю его к себе:
– Солнышко, чем бегать, может пораскрашиваешь?
– Не, не хочу.
– Ну тогда книжку почитай, я взяла с собой в дорогу.
– Может ты сама мне почитаешь?
– И я не хочу... А давай в рифмы поиграем?
– Давай, – говорит – только чур я первый!
И тут же выпаливает:
– Сиська!
– Ну, – делаю строгое лицо и отвечаю – не знаю такой рифмы.
– Как – кричит – не знаешь? А писька?
И хохочет во весь голос .
– Сынок, в этих словах ничего смешного нет. Это просто части тела. Вот к примеру я скажу тебе – нога – ты будешь смеяться?
– Буду! Нога! Ой, нога, как смешно! – держится за живот и хохочет изо всех сил.
– А рука?
 Хохочет ещё громче.
Перебираю всё, кроме сисек и писек. Смех потихоньку сходит на нет.
– А давай стихи учить?
– Неет!
– Зато в школу придёшь, и учить не  надо будет. Все будут учить, а ты уже знаешь!
– Всё равно не хочу! Мне игра с рифмами больше нравится!
– Сильно ты весёленький, мой дорогой, давай, двигайся ко мне. Сегодня выучим, завтра повторим, делов-то.
Укладываю его на плечо и начинаю:
– Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом...
Выучил за десять минут.
– А что такое "мятежный"? А что такое "лазурь"? А кто написал, Сергей Есений? (Почему-то никак не запомнит, что Есенин).
– Нет, Михаил Лермонтов, великий русский поэт.
– Ааа, русский поэт, ну, хорошо, чё тут непонятного. – отвечает деловито, и отвернувшись к стенке, засыпает.
Сосед, совсем молодой парнишка заворочался. Поворачиваю к нему голову.
– Далеко едешь?
– Почти до Анапы.
– А сам откуда? – ну вижу, что он не южанин.
– Из Забайкалья. Да часть мою расформировали, перекинули вот сюда.
– С СВО едешь?
– Да. По ранению. Скоро обратно.
Достаю из чемодана свою книгу, подписываю "Будем жить! Вечно!", и дарю ему.
– Спасибо!
– Это тебе спасибо, за наши спокойные сны!
Ещё немного поболтали, и парнишка задремал.
А я лежу и никак не усну. Крутится в голове парусник, крутится, рассекает волны, идёт наперекор ветрам и бурям. И я представляю, что это наш поезд Москва-Анапа, и что все мы, пассажиры, летим в одном паруснике и все мы не сломлены. Подумаешь, жара, духота, нехватка беляшей и туалетов, это всё такие мелочи и ерунда. Мы вообще-то планируем жить вечно!

***

Приехали на Чёрное море вечером. После двух ночей и одного дня, проведённых в душном поезде так приятно окунуться в ласковое море. Ухх!
Зашли в воду довольно далеко, разгребая ногами зелёные нити водорослей. Я брезгливо морщилась, а сын, широко раскинув руки, помчался рассекать волны и фырчать от удовольствия. Зелёные нити тут же налипли на него.
– Сынок, ты похож на водяного.
– Нет, я – военный самолёт, а это – указал на нити – камуфляж.
– Ну хорошо.
– Я охраняю наши границы! Ничего не бойся, мам! Я тебя защитю!
Я шла за ним и думала, что денег совсем нет, что кредиты задавили, что нужно как-то выпутываться из проблем, откинув страх перед неизвестным. Что тут, у берега, вода тёплая, но мутная, а там, чуть дальше от берега холодная, но чистая как слеза.
Я шла за ним и думала, что если бы была всемогущей, я бы вычистила все моря от этих треклятых водорослей. Но она ведь тоже живая, и питает собой что-то. Питает что-то, а что, не знаю...
Может море завтра-послезавтра отгонит зелёные морские луга подальше от наших берегов. И станет тепло и чисто и безопасно даже на глубину щиколотки наших детей. На ширину их шага, на размах детских ручонок...
На следующий день пришли в дельфинарий. Запустили нас за полчаса до начала представления.
На сцене висит афиша, один дельфин подплывает и долго на неё смотрит.
Сын кричит:
– Мам, смотри, он читает!
Дельфин отплывает от афиши, подплывает к краю бассейна и водя носом, смотрит на сиденья.
– Мам, смотри, он зрителей считает!
– Ага.
– Нас не посчитал!
– Посчитал-посчитал!
– Эх, научить бы их управлять самолётами!
– Ну они и есть самолёты, только морские.
Потом были десанты морских львов, дельфинов, белух. Они высоко прыгали из воды, танцевали рок-н-ролл, выполняли сложные акробатические трюки. Я прошептала на ухо сыну:
– Ну что, бросишь акробатику?
– Ни в коем случае!
– То-то же!
– Вот вырасту, и буду так же делать, но только самолётом, и в небе!
В конце представления дельфины нарисовали картину: сердечко с морем и небом внутри. Потом был аукцион по продаже этой картины, и один галантный мужчина выкупил её для своей дамы аж за три с половиной тысячи! Надеюсь, дельфины потом строго пересчитали заработанные денежки и конвертировали их в рыбку!
Вышли на улицу. Идём по бульвару, слева магазины, справа магазины. Тут афрокосы плетут, тут смывающийся татуаж делают, тут попкорн продают, тут игрушки.
– Мам, купи самолёт!
– А давай лучше нарисуем его?
Подошли к мастеру аквагрима.
Сын уселся и сказал:
– Мой мозг – самолёт.
Девушка удивилась – самолёт?
– Да, самолёт.
– И какой же?
– Советский.
– Почему же?
– Потому что советские самолёты самые мощные.
Он стал что-то объяснять, почему наши самолёты лучшие в мире, но я к сожалению, ничего не запомнила.
Девушка спросила, какой ему нарисовать, и они вместе искали в поисковике Ту-154. Не в альбоме с котиками, зайками, человеками-пауками и хаги-ваги, а в интернете!
– А почему Ту-154?
– Окна в кабине пилота нравятся.
– Ааа... – улыбнувшись, покачала головой художница и взяла в руки кисть. Пока она рисовала, сын читал ей лекции по советским авиаконструкторам.
– Ту – это Туполев, построил Ту-114, Ту-144, Ту-154, Ту-204.
– Ил – это Ильюшин, построил Ил-62, Ил-76, Ил-86, Ил-96.
– Су – это Сухой, он правда умер, но после его смерти построили Сухой супердержет-100, но название всё равно оставили Су, потому что он очень умный был.
– МиГ – Микоян и Гуревич, совместно построили МиГ-23...
– Что тут непонятного? – отвечал он на удивлённые вздохи – это каждый должен знать.
– Ага...
– Какой же у вас хороший мальчишка! – сказала мне девушка с восхищением, когда дорисовала – можно с ним сфотографироваться?
– Нужно! – ответила я и сделала снимок на память.
И мне очень приятно стало.
Всё хорошо, всё идёт своим ходом. Да, тяжело, да, сложно, но сын вырастет и защитит меня от невзгод. Рассечёт, отгонит от берегов мутные полчища тины, развеет тучи над головой. Я спокойна за своё будущее и будущее нашей страны. Наши дети – наши цветы – наш завтрашний мир.

***

Анапа. Восемь утра. Выхожу на улицу вынести мусор да покурить.
Мимо идёт дворник. Возраст на вскидку лет 35. Худой, смуглый, тёмноволосый. На нём красная футболка и темнозелёный рабочий комбинезон.
– Как настроение?
– Замечательное!
– Хоть у кого-то в этом городе хорошо... – с грустным лицом говорит он вполоборота, и замедляет шаг. Вижу, что поговорить хочет. Ну хорошо, чего не поболтать-то. Спрашиваю:
– А у вас что, плохо всё?
– Да плохо, очень плохо. Водителю вон, под мусорную машину детки насрали в честь праздника! Еле убрал.
– Детки? Насрали? – охреневаю я.
– Ага. Колясочники.
– Колясочники?
– Ну да. Сидел в коляске с телефоном, вылез, посрал, и опять в коляску залез. Так что вот – не давайте  детям в руки телефон.
Стою с сигаретой в руке, молчу, не в силах переварить столько ценной информации с утра за раз.
– Не давайте детям телефон. – повторяет он.
– Да-да, не даю. Мой сын авиаконструктором мечтает стать. Он книжки читает. Умница.
– Был у нас отличник, чемпион по плаванию. Пошёл с друзьями в шторм на море гулять. А у нас дорожки видали какие тоненькие? Ну, к которым Титаник пристаёт?
– Ага, –киваю я, а сама толком ничего не понимаю. В голове проскакивает мысль, что у парня с головой немного этого, не того.
– У кого-то лапоть с ноги слетел. Ну и отличника этого попросили: нырни за ним. Он и сиганул. Спасатели даже не успели за ним нырнуть. Всё, нет отличника.
Молчу. Сигарета тлеет в руке. Пепел падает мне на тапки.
– Издалека приехали?
– С Сахалина.
– Я вот телевизор смотрел, холодно там у вас, всё снегом завалило. Дожди снег, метели...
– Белые медведи, пингвины... – продолжаю я – Честно говоря, сейчас я приехала из Москвы. Мой дом Сахалин-Москва.
– Ну да, – расставляет широко пальцы и крутит рукою туда-сюда – Сахалин и Москва совсем близко. Рукой подать. А до Анапы и пешком дойти можно.
– Ага! – смеюсь я.
– Греться приехали?
– Ну да.
– Ну грейтесь-грейтесь. Сезон открылся.
– Ну так мы ж его и открыли! – улыбаюсь я.
– Не скажите. Тут приехал один, говорит, жара, духота, лежу, мол, на диване, и чувствую, аж диван подо мной прогрелся. Куда нахрен? Такая вот у нас жара. Купаться ходили?
– Ходили, но мало.
– Смотрите, не перегрейтесь.
– Не перегреемся.
– И поднимайте настроение городу, поднимайте!
– Поднимаем-поднимаем. Кошелёк тощает не по дням, а по часам! Так и без штанов остаться можно!
– А зачем они вам здесь?
– Ну на Сахалин-Москва я как поеду? В купальнике?
– Вы, главное, не перегревайтесь, не перегревайтесь!
Он уходит, насвистывая что-то на ходу, а я смотрю на его удаляющуюся фигуру, и не могу понять: со мной что-то не того, или с ним? Время восемь утра и солнце ещё не в зените. Надо будет купить панамку. Панамку купить. Обязательно.

***

Перед отъездом вышла подышать воздухом.
Подъездная дверь распахнулась, и выкатилась бабулечка на коляске.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Вам помочь?
– Нет, спасибо, я сама.
Знаю я наших советских бабушек и дедушек... Подхожу, помогаю спустить коляску. Улыбается в ответ:
– Какая хорошая девочка! Вы здесь живёте?
– Скоро уезжаю... Вот попрощаться вышла с городом.
– Ну прощайтесь, прощайтесь, погода-то нынче такая замечательная!
– И то правда.)
– Всего вам хорошего! Берегите себя!
Она исчезает за поворотом. Смотрю в небо, оно чёрное-чёрное, только на черноморском побережье и на Кавказе такое видела.
Дверь открывается, выходит женщина и улыбаясь:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
И она исчезает за поворотом, а я всё стою. И улыбаюсь. Просто приятно, когда вокруг вежливые люди. Просто поздоровались, пожелали добра, а будто налепили на твоё сердце кусочек солнца... Его-то я и увезу с собой. Ни магнитики, ни футболки, ни ракушки, а солнце, чистое солнце сердец.

Лето 2024г.