Ойкумена 9 часть

Эрлу было плохо, очень плохо! Его сердце уже не справлялось с нагрузками и начало болеть. Боль выкручивала и подсыхающие суставы, а пересохшая кожа перестала трескаться и начала лопаться. Но главное Эрлу нестерпимо хотелось пить. Из-за этого могучего желания, поглотившего все иные мысли и чувства, он не спал уже двое суток, просто не мог уснуть. Он всё время думал о воде. Даже осыпающийся волнами песок напоминал ему о ней, и начинал казаться водой, вливающейся в озеро из подземной реки. Хотелось всем телом обрушиться в её ледяной поток и пить, пить, пить... Когда мозг совсем отказывался соображать, а ноги идти, он доставал из сумки с едой кусочки подсохших фруктов и «пил» их, ими же он «поил» Грейс. Есть он тоже не хотел, потому что и чувство голода подавлялось чувством жажды… А сегодня утром всё стало ещё хуже: девушка не смогла встать, она и проснулась то лишь частично, всё время оставаясь в забытьи, и теперь он нес свою Грейс на руках, перебросив мешки себе за спину. Глубоко увязая в раскаленном песке, не чувствуя ни ног, ни рук, он карабкался на барханы, стараясь не лезть на гребень, а обходить песчаные холмы через их более низкие рога. Это значительно удлиняло путь, но на кратчайшую дорогу у него уже не осталось сил. Когда он переваливал через острый край очередной дюны, он замечал, что далекая скала начала, наконец, приближаться, увеличиваясь в размерах, а значит, окончание их пути было уже близко. Он не знал, сколько времени уже они идут по пескам, он давно уже перестал считать шаги, а потом потерял счет восходам и закатам. Он уже даже предположить не мог, успевают ли они к назначенному сроку, или заветные пять закатов уже давно прошли, и никакого бога они там не встретят. Боги очень капризны, они не станут ждать двух строптивых смертных, которым вдруг очень захотелось с ними поговорить, чтобы узнать какую-то там правду о каких-то там родителях. Эрл был в этом почти уверен...

Несколько закатов назад, когда они ещё только готовились отправиться в путь, и ничто ещё не предвещало беды, Всезнающий предлагал им остаться в горе и честно предупреждал о возможных опасностях. Но они тогда верили в свою удачу и в свои силы. Самоуверенность в сочетании с отсутствием опыта и необходимых знаний - это главные составляющие формулы глупости. Впрочем, Всезнающий, видимо, из присущей ему деликатности не употребил слово «глупость» прямо, а назвал их твердое намерение отправиться через пески к одинокой скале «неразумным». Он даже помог им собраться в дальнюю дорогу: рассказал, где можно найти и заправить водой большую флягу, выполненную в форме мешка с двумя ремнями, которую можно было нести за спиной. В той же темной «кладовой» они нашли заплечный мешок для еды и два маленьких светлячка, которые были куда ярче, чем их цветки фонарного дерева. Именно Всезнающий настоял на том, чтобы они взяли с собой одеяло, чтобы укрываться от песчаных бурь, от жаркого солнца днём и от сильного холода ночью. Он же рассказал, что переход в пустыне безопаснее совершать в ранние утренние или поздние вечерние часы, когда ниже температура, и не обжигает солнце, что нужно идти в одном темпе, не делая никаких лишних движений, почаще устраивать привалы в тенистых местах или укрывшись одеялом, и ни в коем случае нельзя снимать одежду, даже, если станет совсем жарко, иначе они тут же подвергнуться прямому воздействию солнечных лучей, а организм будет быстрее терять воду. Он даже посоветовал им научиться иначе ходить: сделать шаги короче и ставить ногу на всю ступню, не разгибая полностью колена, чтобы ноги меньше вязли в песке.

- Да это целая наука! - воскликнул Эрл, выслушав всё это.
- Так и есть. Это называется наука выживания. В пустыне вас не прикроет Ойкумена и там не будет прохладных пещер или водопадов со «слезами бога»...

В путь они решили отправиться на рассвете. Это было утро совершеннолетия Грейс. В Ойкумене, его назвали бы Утро Выбора. Но Ойкумена осталась там за Круглой горой, и выбор им пришлось делать самим. Это была их привилегия и их ответственность одновременно. 

Первый рассвет или, как сказали бы боги, первый день пути начался для них обычно, без тревог и волнений. Они попробовали на завтрак божественной пищи, завернутой не в листья, а какую-то прозрачную ткань, которую пришлось сначала разорвать. Еда оказалась безвкусной, но голод она утоляла лучше, чем яблоки и рыба. Затем Эрл и Грейс спустились на одну из нижних палуб, что со слов Всезнающего была как раз на уровне песка, засыпавшего Круглую гору со стороны пустыни, и там отыскали очередной шлюз со статуями.

Выбравшись на полукруглую площадку снаружи, они остановились, пораженные открывшейся им картиной. Перед ними было бескрайнее море с застывшими гигантскими волнами из песка. Казалось, что волны вот-вот обрушаться на гору, и во все стороны полетят песчаные брызги. Для полноты картины не хватало лишь замерших в полете, висящих прямо в воздухе чаек. Всё основание Круглой горы оказалось засыпано песком, и молодым людям не пришлось пользоваться веревками. Они просто спрыгнули с площадки, съехав вниз по песчаному склону. Эрл прикопал веревки в песке на случай, если придется возвращаться, после чего, взявшись за руки, они отправились в путь.

Солнце поднялось уже высоко, но было не слишком жарко. Первая часть их Большого Пути пролегала вдоль Круглой горы и дальше вдоль скалистого хребта, что отсекал Ойкумену от пустыни. В тени горного хребта веяло прохладой, а почва под ногами была ещё твердой. Поэтому шли они бодро и быстро, согласившись друг с другом делать привалы через каждые десять тысяч шагов. В одном из небольших ущелий они нашли ручеёк с холодной и сладкой горной водой и напились ею, чтобы не тратить запас из фляги. Уже к полудню, хребет начал уходить резко влево, и им предстояло углубиться в открытую пустыню. Там ноги уже начали утопать в песке, и они принялись искать подходящее тенистое место для последнего уютного привала и обеда. Вот тогда они и увидели... это!

Первым очередное ущелье заметил Эрл. Ущелье было очень узким, и вход в него уже изрядно завалило песчаными наносами. Когда они подошли ближе и свернули за край скалы, то оказалось вдруг, что весь вход в ущелье плотно перекрыт, толстыми длинными стволами деревьев, опутанных лианами и колючим кустарником и только наверху увенчанных не очень пышными кронами. Эрл и Грейс, раскрыв рты от удивления и задрав головы, остановились в буквальном смысле, как вкопанные, утонув в песке по самые колени.

- Это... Это Ойкумена что ли? - Наконец произнес Эрл.
- Похоже мы нашли другой вход в Запретный Сад... - неуверенно ответила Грейс.
- А вдруг это ещё одна Ограда, ещё один проход к Большому Пути? Пожалуй проверю.

Эрл начал карабкаться наверх по осыпающемуся песчаному склону. Добравшись до ограды, он похлопал по одному из стволов рукой, в расчете на то, что откроется проход, или произойдет что-то ещё. И это «что-то» тут же произошло. Неожиданно из Ограды и прямо из песка к нему метнулись десятки теней. Он даже не сразу сообразил, что это какие-то побеги или очень тонкие лианы, зеленые, но без листьев. Ещё немного и Эрл был бы опутан ими с ног до головы. Стоявшая внизу Грейс в ужасе вскрикнула. Эрл инстинктивно сделал шаг назад, и это его в итоге спасло. Он случайно наступил на какой-то круглый камень, тот выскользнул у него из-под ноги и со странным глухим звуком покатился вниз по склону. Эрл тут же упал и съехал по песку следом за ним. Тонкие зеленые щупальца ещё какое-то время рыскали по песку и в воздухе в том месте, где он только что стоял, но ничего не нащупав, убрались туда, откуда вылезли.

Грейс помогла Эрлу подняться.
- Что это было? - спросил он отряхиваясь. - Ойкумена решила вернуть меня назад?
- Нет, я думаю, тебя не хотели возвращать. - Грейс показала рукой на камень.

Эрл присмотрелся. Камень оказался черепом, каких он раньше никогда не видел. Ни у одного морского хищника не было такого. А Эрл, как опытный рыбак, разных черепов в своей жизни повидал не мало. Этот же был какой-то очень круглый, с большими глазницами и человеческими зубами. Молодые люди долго молчали, не решаясь к нему приблизиться. Наконец, Эрл отважился подойти и склониться над «камнем», возможно спасшим ему жизнь. Он что-то подобрал рядом с ним и тут же вернулся к Грейс. На его лице был написан ужас.

- Это... Это... Это Учитель Крис... - выдохнул он, сжимая в руке ожерелье из нескольких зубов акулы и трех клыков крокодила… - Он же ушел по Большому Пути три или четыре срока тому назад... А сегодня, выходит, спас меня... Как это вообще возможно?
- И он здесь не один... - Голос Грейс дрожал, на глазах появились слезы.

Эрл обернулся. Только сейчас он понял, что весь склон возле ограды, и все песчаные холмы рядом с ущельем были густо усыпаны этими белыми «камнями». На фоне почти такого же белого под яркими лучами солнца песка их не сразу можно было различить.

- Это же... Что это? - Эрл был в растерянности. Он уже знал ответ, но боялся признаться себе в этом, так как в это просто невозможно было поверить.
- Вот так заканчивается Большой Путь, Эрл. - Грейс уже не плакала. Она опустилась на колени и не мигая смотрела на страшные песчаные холмы, сплошь покрытые россыпью из белых камней. - Где-то здесь... мама! 

Эрл сел рядом, обхватив руками колени. Они какое-то время сидели и молчали, глядя на этот жуткий пейзаж, пытаясь осознать то, что не поддавалось осмыслению.
- Значит, мы с тобой, принцесса, пришли куда надо? И других ответов уже не будет?
- Зато будут вопросы к богам. Почему всё так? За что? Или, может, это тоже какое-то испытание, и кто-то все-таки его прошел и выжил?
- Всезнающий меня честно предупреждал тогда в Храме: «Эрл, тебя могут ждать опасности и сильное моральное потрясение, вызванное существенным несоответствием твоих ожиданий той реальности, которая перед тобою возможно откроется». Вот она нам сегодня и открылась эта реальность... А ещё он сказал, что статуи богов повернуты к нам спиной, потому что они пытаются защитить нас от какой-то опасности снаружи.

Грейс вытерла слезы и положила голову ему на плечо.
- То есть, когда кто-то идет по Большому Пути, он идет к опасности? Эрл, ты помнишь, как ты говорил вчера о крабах в клетке? А я сказала, что они живут, чтобы быть съеденными, и тем отличаются от нас... Какая ирония... Ты опять всё правильно понял, а я вот не смогла...
- Но кто нас ест? Ойкумена? И зачем ей это? Или она сама кого-то боится, и отдает нас какому-то страшному хищнику? По двадцать взрослых за каждый жизненный срок, чтобы не погибли дети и подростки... Для кого нас выращивают? И удается ли кому-то из нас выжить?
- Значит, у нас ещё остались вопросы к богу, и нам всё же придется к нему идти.

Солнце вылезло из-за скалы, и сразу стало жарко. Эрл встал, помог подняться Грейс, и они укрылись в тени небольшого скального уступа.
- Тогда давай перекусим, дождемся, когда солнце склонится к горизонту, и пойдем дальше. Путь нам предстоит не близкий.
- Я уже не хочу есть, Эрл... Я уже ничего не хочу. Мне надо просто что-то делать, куда-то идти, или я умру от тоски здесь среди этих черепов...
- Не смотри туда, милая, просто немного отдохни. Когда будет не так жарко, я тебя разбужу, и мы пойдем дальше. А уж там будь, что будет...

Грейс легла на песок, положив голову ему на колени, и тяжело вздохнула.
- Ты, знаешь, Эрл, теперь я завидую нашим братьям и сестрам, что остались за горой, за скалами. Они ничего не знают и счастливы в своем неведении... Иногда правду лучше не знать. Выходит, боги правы, что не позволяют Всезнающему рассказывать всё, как есть...

Эрл ничего не ответил. Поднявшийся ветер откатил череп Учителя Криса в ущелье.
«Спасибо тебе, Учитель! Если твои кости белеют в этих песках, то это не значит, что ты сейчас не в лучшем из миров и не пытаешься нам помочь. Создатель, прими их души!» - Эрл прислонился затылком к прохладной стене и закрыл глаза...

Первый день в пустыне стал самым сложным для них. В общей сложности они прошли двадцать четыре тысячи триста шестьдесят шагов. Даже на закате стояла палящая жара, а сильный ветер с песком буквально обдирал лицо и кисти рук, и приходилось все время кутаться в одеяло. Но без ветра идти было ещё сложнее. Как только он стихал, солнце жгло, дышать становилось тяжелее, а ноги отказывались идти. Они впервые оказались в подобных условиях и еще не понимали, в каком темпе им будет проще всего двигаться, когда лучше устроить привал, и что им делать с барханами: пробиваться через них напрямик или лучше попытаться обойти. Взбираться на осыпающиеся под ногами дюны было, мягко говоря, изнурительно. Но зато с их высоты в несколько человеческих ростов было видно конечную точку всего их путешествия - черную скалу, одиноко торчавшую почти у самого горизонта. Поначалу они всё же пытались идти напрямик или передвигаться по гребням дюн, но затем предпочли спуститься к их подножию и идти вдоль гряды, между барханами, где была плотнее почва и было несравненно легче защитить глаза, уши и легкие от ветра с песком. Их задачу это облегчало, но путь становился извилистым и потому более длинным.

Первая для них ночь в пустыне наступила неожиданно. Закат был совсем коротким, не таким, как на море. Солнце просто повисло над горизонтом, а затем чуть ли не на глазах ушло за барханы, и всё вокруг погрузилось во тьму. Резко похолодало. Всезнающий предупреждал, что так и будет, но они не думали, что перепад температур будет столь существенным. Стало темно, холодно и страшно. Не спасали и луны со звездами. Из темноты дул пронизывающий ветер, доносились какие-то непонятные звуки, а в свете двух фонариков, выхватывавших из темноты только круги песка, иногда выкапывались на поверхность какие-то большие черные жуки, каких в Ойкумене отродясь не было, там они вообще встречались только в пещерах, да и то мелкие. Чтобы было не так страшно, Грейс разбросала вокруг места их с Эрлом ночевки тускловатые цветки фонарного дерева, которые на всякий случай захватила из дому. На их свет тут же слетелись десятки, а может, и сотни мотыльков. Всю ночь они прижимались друг к другу и кутались с головой в одеяло, пытаясь согреться.  Утром на рассвете что-то длинное и восьмилапое выползло из-под ноги Грейс и стремительно умчалось в дюны, жутко напугав девушку своим видом, а ещё больше своим внезапным появлением. Даже увещевания Эрла, что эта мелкая тварь просто пыталась погреться и не причинила бы им вреда, долго не могли её успокоить. Мертвые пески на поверку оказались не такими уж и мертвыми.

В пустыне время тянулось ещё медленнее, чем внутри Круглой горы. Оно вдруг стало вязким, тягучим, словно кровь в их жилах. Замедлились движения, замедлились мысли в голове, угасли эмоции и желания. 

Через три дня такого вот похода по морю из песка им было уже все безразлично. Они не обращали внимания на то, что при свете солнца они, обливаясь потом, идут по выжженной пустоши, прячась под тканью одеяла от прямых лучей и ветра с песком, а ночью кутаются в то же одеяло, прижимаясь друг к другу и зарываясь в песок, чтобы спастись от холода, но все равно жутко мерзнут. Чтобы меньше страдать хотя бы от солнечных лучей, они старались двигаться только вечером или ранним утром, выбирая самый легкий маршрут, какой только был возможен, избегая сыпучих песков, стараясь идти по твердому грунту в долине между дюнами и лишь иногда по гребням дюн. Они научились ложится на бок спиной к ветру и, закутавшись в одеяло, пережидать песчаные бури. Они мало говорили - берегли силы, как могли берегли воду, сокращая количество глотков. Но и силы и вода уже подходили к концу. Наконец, Эрл начал отказываться от воды вовсе, чтобы больше досталось Грейс, он просто делал вид, что пьёт, а сам смачивал горло тем, что ел остатки фруктов, к которым Грейс не притрагивалась совсем. Каждый раз, когда они поднимались на гребень очередной дюны, они видели скалу, которая так и торчала где-то на горизонте, почти не приближаясь.

...И вот теперь Эрл шел один и нес свою Грейс на руках. Он давно уже перестал считать шаги, он потерял счет восходам и закатам, но теперь скала начала неуклонно приближаться, и ему уже даже была видна её закругленная вершина над гребнями дюн. Как только на его пути попадалась тень, он осторожно опускал на песок свою драгоценную ношу и потом, стараясь дышать только носом, чтобы не терять остатки воды в организме, пытался отдышаться, втягивая в легкие сухой и раскаленный воздух. Такие привалы приходилось делать всё чаще, но и засиживаться он не мог, с каждым разом девушка выглядела всё хуже.   

Во время очередного отдыха, он положил её голову себе на колени и уже привычно стал поправлять ей волосы. Неожиданно Грейс открыла глаза и посмотрела на него. К ней на короткое время вернулась жизнь. Она подняла руку и погладила его по щеке.
- Спасибо, что ты у меня есть, Эрл. Я ни о чем не жалею, и ты не жалей, прошу... Даже, если случится худшее... Это к лучшему... Эрл, поцелуй меня в губы.

Он нагнулся к ней и осторожно коснулся её чуть приоткрытых губ своими. Губы Грейс были сухими и жесткими.
- Странно... Я ничего не почувствовала... - Грейс попыталась облизнуть губы сухим языком. - Надо было раньше, в Круглой горе... Первый поцелуй...

Он открутил крышку и затряс флягой над её губами, стараясь вытрясти из фляги то, чего там уже не было. Она перевела взгляд на небо.
- Там светящаяся птица, Эрл! Я же говорила, боги всё видят, они не бросят...

Грейс вновь впала в забытье. Он вздохнул, еще крепче прижал ее к себе, с усилием встал и начал взбираться в гору по предательски осыпающемуся и сползающему вниз целыми пластами песку.

- Спи, сердце мое, и ничего не бойся, я не отдам тебя этой гибельной пустоши. А если придется, то лягу рядом и пусть песок обглодает наши кости. Ведь я люблю тебя, и мне не важно, где мы с тобой будем вместе, здесь или где-то там, где папа с мамой, где Лиз и Грег и их сын... или дочь. А боги... Богам видимо не понравилось, что мы выбрали свой собственный Большой Путь, но мы его пройдем до конца, и если они будут гневаться, рассмеемся им в лицо и спросим: «Зачем же вы тогда нам нужны, если ваша миссия не любить и беречь своих детей, а сторожить их и наказывать за провинности? Вы родители нам или надсмотрщики?»

У него снова предательски подкосились ноги, и он упал на колени. Глаза Грейс были закрыты, а обветренные сухие губы чуть приоткрыты. Эрл наклонился ухом к ее рту и долго прислушивался. Услышав слабое дыхание, он удовлетворенно кивнул и снова заставил себя встать. До вершины песчаной горы оставалось еще несколько шагов.

- Они считают, что смогут нас остановить или напугать. Ну нет, Грейс, мы не доставим им такого удовольствия...

Он напряг все силы, взобрался на гребень очередного бархана и, потеряв равновесие, упал на спину и съехал по песку вниз. Убедившись, что с Грейс всё в порядке, и что она не пострадала при падении, он посмотрел вперед. Прямо перед ним шагах в пятидесяти от бархана, у основания которого он сидел, возвышалась огромная чёрная скала. Это была точная копия Круглой Горы, вернее, её срез, с тоннелями, переборками, отсеками, только наглухо запечатанными - ни единой щели, ни единого проема. Но Эрла это уже не волновало. Он дошел, и теперь ему просто было нужно попасть внутрь. Прежний опыт подсказывал ему, что, раз скала похожа на Круглую гору, то в ней тоже должны быть шлюзы.

Эрл поднес Грейс к скале и положил в тень, а сам отправился на поиски. Скала была высотой с Круглую гору, но гораздо меньше её размерами. С одной стороны, она походила на срез горы, а с другого заканчивалась тупым закругленным концом, лежавшим на песчаной куче, и частично в неё зарытым. Один шлюз Эрл нашел почти сразу, но тот оказался довольно высоко, а спасительных веревок с ним сейчас не было. Он обошел скалу, проваливаясь в рыхлый песок по колено, и по другую сторону нашел то, что искал - площадку, присыпанную песком, и красный мигающий огонек. Эрл немедленно вернулся к Грейс, вновь нацепил на себя мешок с едой, пустую флягу, поднял девушку и понес её к шлюзу. Он очень надеялся, что здесь тоже сработают её волшебные кольца и её сказочное имя. Не без труда поднявшись по осыпающемуся песку на площадку, он нажал на огонек и приложил руку Грейс к появившейся синей ладони. Белая полоска пробежала по руке, и... ладонь, покраснев, исчезла. В отчаянии Эрл снова и снова повторял процедуру, даже попробовал свою ладонь, но всё было напрасно. Скала не захотела их признавать. Их Большой Путь закончился. Его финал был предсказуем.

Эрл, всё еще держа, девушку на руках, прислонился к гладкой черной стене и сполз вниз. Теперь ему только и оставалось, что сидеть так и ждать смерти. Его покинули страх и напряжение последних дней, в душе наступили абсолютный мир и покой. Ему вдруг стало всё безразлично. Он даже перестал испытывать чувство жажды. У него на руках была та, которую он любил, а всё остальное было уже неважно…

Щелчок за спиной Эрла заставил его вздрогнуть. В стене рядом с ним образовалась неглубокая ниша, а затем открылся знакомый уже овальный проход. Несколько секунд он непонимающе смотрел на темный овал в стене скалы, на переставший вдруг подмигивать и позеленевший огонек. Затем он тяжело поднялся, все ещё не выпуская свою ношу из рук, и зашел внутрь. Проход за спиной закрылся. Внутри стало светло, как днем и откуда-то повеяло прохладой. Эрл миновал знакомую пещеру со статуями, и не останавливаясь, прошел по тоннелю, вслед за открывавшимися перед ним и закрывавшимися за его спиной овальными проемами в стенах. В конце концов он оказался в небольшой квадратной пещере и чуть не упал, ощутив, как что-то толкает его снизу. Видимо это и был тот самый движущийся сундук-лифт, о котором говорил Всезнающий. Наконец, его куда-то подняли, и стенка сундука вдруг разъехалась в обе стороны, открыв ему ярко освещенный тоннель, упиравшийся в глухую стену. В стене слева открылся ещё один проем, и Эрл шагнул к нему. Он оказался в абсолютно белой пещере, где повсюду мигали сотни разноцветных звездочек, и больше не было ничего. Проем за спиной Эрла закрылся. Затем из стены напротив выехала длинная узкая площадка, чем-то напоминавшая стол, за которым они с Грейс завтракали.

- Положи девушку сюда. - Голос Всезнающего прозвучал неожиданно и громко, но как всегда бесстрастно. За все эти дни, проведенные в пустыне, Эрл уже успел от него отвыкнуть.

Он послушно положил девушку на белую площадку и отошел на пару шагов назад.
- Она умирает, Всезнающий. Помоги ей!   
- Вы с ней столько мучились все это время. Не лучший ли это будет исход для неё, Эрл? Ей повезет умереть на руках любимого человека. Это дорогого стоит. Когда-то очень и очень давно один мудрец сказал: «Участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета!» А теперь ответь, нужна ли твоей Грейс суета этого мира?
- Но тот же мудрец говорил: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву».
- Как интересно! Я смотрю, вы тут на досуге Экклезиаста почитываете?
- Это входит в школьную программу. Тебе ли этого не знать, Всезнающий? Ты же сам её составлял. Если, конечно, сейчас говоришь ты, а не... - Эрл вдруг замолчал и очень медленно опустился на колени. - Великий, я грешен, это я похитил ваше кольцо из храма. Она ни в чём не виновата. Всезнающий подтвердит тебе это. Прости её и помоги. Грейс ведь не просто спутница мне, она часть меня. Если умрет она, тогда и мне не жить. Убей тогда и меня. Для меня будет великой честью умереть от руки бога!
- А если я возьму твою жизнь взамен её?
- Боюсь тогда, что жить не захочется уже ей. Но если это единственный способ спасти мою Грейс, сделай это.
- Ладно, приятель, не переживай ты так. Мне тут только шекспировских трагедий не доставало. Сейчас мы твою Грейс откачаем. Только тебе придется её раздеть.
- Прости меня, Великий, но это невозможно! Она меня потом не простит, если я... если без её дозволения...
- Её гнева боишься больше даже, чем божьего? Да ты в неё и правда по уши... Ладно, тогда просто отрежь ей ножом рукава. Мне нужно, чтобы ты оголил предплечья и локтевые сгибы. Так все же лучше, чем прямо через ткань комбинезона.

Эрл достал из сумки с едой свой нож и срезал рукава на тунике Грейс выше локтей. Затем он отошел к стене и сел в углу, наблюдая за тем, что будет происходить. Рядом с ним в стене вдруг открылась ниша, в которой стояли в ряд три знакомых уже ему по Круглой горе сосуда, прозрачные, словно вода, но твердые, как камень. Он взял один из них, открутил крышку и, припав к горлышку губами, начал жадно пить, наблюдая за происходящим с Грейс. А там творилось волшебство. Сначала стол с лежащей на нём девушкой накрыла выехавшая прямо из стены прозрачная крышка, подобная тем, что были на тех раковинах, где они с Грейс спали в свою первую ночь в Круглой Горе. Затем по крышке бешено забегали какие-то жучки. Их было много, но каждый перемещался по своей дорожке, не сталкиваясь с другими. Затем из стены лениво выползли два тонких гибких щупальца, похожие на молодые лианы, и одно за другим своими тонкими жалами вонзились в обе руки девушки. Эрл попытался подняться...

- Сиди не дергайся! - скомандовал ему бог. - Так надо...
Эрл уже ни на мгновение не сомневался, что сейчас он говорит не с Всезнающим, а с самим богом. Значит, бог их не бросил на произвол судьбы, он их дождался и приказал скале пропустить их внутрь. И с Грейс всё будет в порядке! В этом он тоже уже не сомневался. Эрл допил третий сосуд, вернул все три в нишу, и прислонившись к стене в своём углу провалился вдруг в глубокий сон... Он успел увидеть Ойкумену, улыбающуюся маму, смеющуюся Грейс...

- Эрл... Эрл, проснись... Эрл, зачем ты отрезал мне рукава? Хотел воспользоваться тем, что я сплю, негодник?
- Что?.. Нет... Мне бог приказал...

Эрл проснулся и протер глаза. Рядом с ним сидела на корточках Грейс и, глядя на него, смеялась. Её волосы были влажными, и от неё чем-то вкусно и незнакомо пахло. Она была одета в новый комбинезон с рукавами, только на этот раз синий, как вечернее море.

- А если бы бог приказал тебе совсем меня раздеть?
- А он мне так сначала и приказывал... Но как я могу без твоего разрешения?
- Вот слова настоящего мужчины! Хотя, кто тебе сказал, что я бы не разрешила?
- Так я ведь... - он не успел договорить. Грейс взяла его за голову обеими руками и поцеловала прямо в губы. Поцелуй был долгим, и Эрл тут же куда-то поплыл, испугавшись, что он сейчас снова вырубится, но на этот раз уже не от усталости.
- Ладно, на сегодня с тебя хватит! - Грейс встала и снова засмеялась. - Какой у тебя глупый вид, Эрл. Но ты не обольщайся. Этот поцелуй на тот случай, если нас опять прогонят в пустыню. А целоваться с сушеным Эрлом мне не очень понравилось. 

Он, наконец, окончательно пришел в себя и поднялся.
- Господи, ты прекрасно выглядишь, Грейс. А как чувствуешь себя?
- Так же, как и выгляжу. Я уже душ приняла и переоделась. Ты так смешно сопел, что мне не захотелось тебя будить. Тебе, кстати, тоже надо принять душ. У них специальные мази есть и растворы, от которых волосы становятся пышными, а тело очень быстро очищается от грязи и затем хорошо пахнет. Там остался ещё один комбинезон для тебя.
- Хорошая мысль, Грейс! - сказал Голос. - Но сначала, давай всё-таки мы и его тоже обследуем. Вы семь дней бродили по пустыне, и два последних дня обходились почти без воды. Обезвоживание не такая уж безобидная вещь.
- Эрл, ты слышал? - в голосе Грейс появились требовательные нотки, и она шлепнула рукой по платформе, где только что лежала сама. – А ну-ка полезай сюда!

Эрл вздохнул, аккуратно сложил в угол оба мешка и покорно полез на платформу, хоть у него и мелькнула мысль, что эта тонкая штука его вряд ли выдержит.
- И не забудь рукава себе отодрать. - Она протянула ему нож, и он безропотно срезал кожу комбинезона со своих рук.   
- Какая женщина! - заявил вдруг Голос.

Эрлу показалось, что он говорит с восхищением. Впрочем, это было последнее, что он услышал перед тем, как его накрыло прозрачной крышкой...

А потом чистые, переодетые и сытые они заснули в пещере бога, на его ложе, держась за руки. Они прошли свой Большой Путь. Они нашли бога, и он согласился их выслушать, но сначала предложил им как следует выспаться. В пещерах и туннелях погас свет, и только там, где мирно спали двое, чуть теплился один неяркий ночник на стене над кроватью. Эрл и Грейс верили, что им здесь ничто не угрожает и угрожать уже не может.

- Мир вам, ребята! - пробормотал Голос. - Вы его явно заслуживаете… Весь этот мир!..

На рассвете Грейс проснулась первой и растолкала Эрла. Они взяли свои вещи и, забыв о завтраке, отправились к тому, кто их ждал сейчас в своем Храме, который здесь назвался Рубка Управления. В лифт они, правда, не рискнули заходить, пешком поднялись по винтовой лестнице на два уровня выше и очутились в не очень длинном тоннеле, который упирался в стену с большим овальным проходом, закрытым тяжелой крышкой. Грейс несмело подошла к входу в Храм, тронула красный огонек рядом с ним, и приложила ладонь к появившемуся голубому отпечатку. Отпечаток покраснел и погас. Она удивленно посмотрела на Эрла. Он нахмурился, подошел к ней и повторил процедуру, но уже своей рукой. Проход не открылся.       

- У вас нет доступа в рубку управления, старшая ученица Грейс и помощник учителя десятого ранга Эрл. - произнес знакомый бесстрастный голос Всезнающего. - Теперь я обязан доложить своему командиру о несанкционированной попытке проникновения на капитанский мостик .

Молодые люди изумленно переглянулись.
- В своей речи, о Великий, ты употребил два слова, которые нам незнакомы. - Грейс говорила осторожно, тщательно подбирая слова, чтобы не прогневить Всезнающего. - И, будь добр, объясни нам, разве над тобой может быть командир?
- Над каждым из нас есть свой командир. - произнес незнакомый голос где-то сзади.

Эрл и Грейс обернулись. У выхода из лифта стоял... бог! Он был совсем, как те статуи в Храме, но только настоящий: большой, черный и страшный. На его круглой голове вместо лица было что-то вроде кривого зеркала, в котором беглецы увидели свое отражение. В правой руке Бог держал какой-то поблескивавший на свету предмет, абсолютно белый, словно морская пена или рыбья кость.

«Наверное это лук, стреляющий огненными стрелами, о которых когда-то рассказывал Учитель». - подумал Эрл. Он взял Грейс за руку, подвел её к богу, и они вместе опустились перед ним на колени. Эрл положил к ногам бога мешок с остатками еды, пустую флягу и зуб крокодила, Грейс дрожащими руками расплела волосы и положила рядом с дарами Эрла свою любимую пеструю ленту, сделанную ещё её матерью из кожи какой-то очень редкой рыбы. Потом, взявшись за руки, они склонили головы, молча ожидая своей участи.

- Ну ничего себе! - сказал бог и рассмеялся. - Становится всё интереснее и интереснее!