4. Дом смеха

          Постаревшая Октябрина Демировна, подметая последние метры пола к торжественному открытию Дома смеха, заметила первого посетителя – лысого Жору Шершевича, и ей стало не до смеха. Жора же, напротив, остался весьма доволен отражением в зеркале, поскольку признал в нем героя своей картины «На подступах к светлому будущему». Шагая в ногу со временем, Шершевич покинул пажити творцов соцреализма и подался в продвинутые ряды демиургов актуального искусства. «Учусь у Леонардо, – объяснял художник. – Служу тому, кто больше платит. Каждый хочет быть востребованным».
         Октябрина Демировна, вооруженная веником и совком, забыв о возрасте, двинулась навстречу Шершевичу с одной мыслью: «Пробил час, когда наконец можно и нужно призвать к ответу этого тлетворного певца Монпарнаса». Коли Аджубей пал, то кто такой Шершевич?
         Ее грозное шествие было остановлено явлением свидетелей, проникавших толпами из многочисленных зеркал – это приглашенные гости, а не персонажи полотен Жоры дружно заполняли почти ирреальное пространство, предопределенное для смеха. Журналисты ослепили светом ламп и включили видеокамеры.
         Шершевич заметил в толпе Глашу; уронил сердце в пятки; решительно подошел к микрофону.
         – Друзья, – обратился Жора к присутствовавшим, – вот и наступило долгожданное время, когда каждый из нас нелицеприятно, объективно, беспристрастно может посмотреть на себя и других со стороны…
         Но тут Жору оттеснили от микрофона (не по чину художнику выступать первым), после чего, точно из воздуха, материализовалась Октябрина Демировна, передававшая покачиванием казенного веника жаркий привет.
Гладкое лицо Глафиры изморщинилось; девушка неожиданно возмутилась:
         – Я пришла отдохнуть, а с чего здесь смеяться, если в кривых зеркалах видишь одно уродство?
         Честь фирмы оказалась под угрозой. И Октябрина Демировна с ревностью в голосе произнесла:
         – А мне нравится! Хочу здесь жить!!
         Кто-то из телевизионщиков тут же притащил раскладушку, на которую и возлегла ораторша, сразу сделавшись центром всеобщего внимания. В поисках оригинального кадра с зеркалами забегали операторы, столпились вокруг раскладушки хохотавшие посетители. Посыпались интимные вопросы от вездесущих журналистов.
         Жора, будучи авангардистом, не мог уступить первенство внимания (иначе творца ждет забвение) и ударил ногой в одно из крупных зеркал. Торжественно посыпались стекла. Раздались испуганные крики. И произошло чудо. Без мистики и всякой магии. Открылось большое окно на главную площадь городка, в центре которой перстом торчал пустой постамент, ждавший статую очередного вождя.
         Октябрина Демировна, не по годам бойко вскочив с раскладушки и растолкав посетителей, на сей раз отвела душу по полной программе – с размаху причесала веником Шершевича, чем вызвала одобрение у отельных недальновидных граждан. Да так старательно приложилась, что Жора вылетел в окно, а за ним ветром вынесло и саму пламенную эринию.
         Дело получило продолжение.
         – Художника может обидеть каждый! ¬ жаловался Шершевич полицейским. Прямо у их ног приземлился многострадальный Жора.
         Ну, а что же Октябрина Демировна? Помогая себе веником, она спланировала как раз на верхнюю площадку постамента, превратившись в долгожданный памятник.
         Городок вначале отнёсся к случившемуся с прохладцей, подумав, что Шершевич устроил очередной перфоманс. На то Жора и постмодернист. Но ему было не до искусства. Из окна отъезжавшей полицейской машины художник с грустью наблюдал возложение цветов памятнику Октябрины Демировны.
         Народ прозрел.
         Глаша, указывая пальцем на веник, во всю ширину своих плеч развернула транспарант «Выметем из нашей жизни взяточников и казнокрадов!».
         Ну, а где же иная точка зрения? Куда подевался модный плюрализм, завезенный в известные времена из-за границы? Ответ один: случись в тот момент на площади Иван Американцев, будь он теперь хоть профессором известного университета, то по пути к Дому смеха непременно сострил бы что-нибудь ехидно-оскорбительное в адрес своих земляков, но, при всем желании, уже не сможет: ничтожным перебежчикам, шпионам, рупорам смердяковщины  и жалким релокантам нет места среди жителей городка N. Такова судьба отщепенцев…
         Добро пожаловать в Дом смеха!
         Режим работы круглосуточный,
         без перерывов на обед.