Богиня Ч. 5 Как я стал царем

В наступившей тишине мне почудилось, будто я слышу собственное сопение и еще – треск сгоравших в огне сучьев.
Та, что сидела на троне – или как его там правильно нужно было называть – в мою сторону даже не смотрела. Да и я тоже как-то не решался в открытую на нее пялиться. Не скрою – боязно было.
Но любопытство брало верх и исподлобья, искоса, я все ж на местный объект религиозного почитания поглядывал. В особенности  на украшавший ее шею армейский жетон.
И если у меня были какие-то сомнения, что передо мною кто-то из космического раазъезда, то они стремились к нулю. Вот только с какой планеты и главное – мир ли у нас с ней?  Ну, у наших держав, в смысле. А то ишь  как она в мой короткоствол вцепилась.
И обратно ведь не попросишь. И еще вопрос: говорит ли она на общегалактическом языке? Нет, понятно, что такие вот ребята первобытнообщинные на нем ни бельмеса, но в мире Ойкумены все его знать должны в рамках межцивилизационного галактического договора.
Вообще сектора, представлявшие собой либо зону боевых действий, либо, как это официально называлось, сферу нестабильности, исключались из нашего поиска.  Но были еще никем не контролируемые космические корсары, или как разъездники их чаще называли, даже в инструкциях – вако.
С ними боролись, причем жестко – за пиратство полагалась либо каторга на каких-нибудь урановых рудниках, либо казнь.  Причем второе применялось чаще.
У разъездника шансы повстречаться с вако, хоть не велики, но имеются. Нгу, вон, рассказывал и даже запись на броневидеофиксаторе показывал, как ему пришлось однажды удирать от какой-то посудины вако, явно уступавшей ему в скорости и вооруженной каким-то старьем, причем самопальным, но рванувшей наперерез из засады.
Но это все же было редкостью. Какой интерес для вако могли представлять одиноко слоняющиеся по Вселенной разъездники? В случае с Нгу видать их более навороченный двигатель заинтересовал, а может еще запасы  воды и провианта.
А так вако, это, как ни крути – мир Ойкумены.
Пускай и окраин, но известных нам цивилизаций. Вообще раз уж о вако вспомнил:  раньше-то они обретались и на более оживленных трассах, хоть и окраинных, пассажирских и грузоперевозок, в том числе и военных.
Такое было после последней большой войны. Я только-только родился, когда она закончилась. Иной раз между вако, среди которых обреталось полно оказавшихся не удел солдат,  и контрпиратскими подразделениями целые бои вспыхивали. Но потом вако по большей части повывели, а оставшихся вытеснили на окраины Ойкумены.
Впрочем, существовало еще Дикое поле – граница обитаемого мира, за которым, как за краем Вселенной – неизвестность. Наличие тех же вако как правило в Диком поле  не фиксировалось – просто ловить там нечего. Разве что базу ремонтную построить.
Но фиг его знает, что там неофициально. А еще.
А еще нечастые, но бывали случаи пропажи разъездников. Или превращение их в летучих голландцев. Последний раз такие истории случались лет пять-шесть тому назад.
И как раз в Диком поле и именно там, где никаких вако не должно было бы быть. С одним кораблем просто связь прервалась. А с другим вроде все было нормально: и связь и все такое, но когда он должен был войти в зону контроля, космические радары его засекли, но на панели слежения корабль не отразился. Хотя  такого быть не должно по идее. Да и по законам физики – тоже.
Связь есть – корабля нет. 
–  Что у тебя там? – спрашивают.
– Порядок, возвращаюсь, – бодрое в ответ.
И с каждым сеансом на той стороне текст становился все более бессвязный. Причем разъездник был опытным пилотом, я слыхал: даже суб-лейтенанта ему собирались присвоить.
Его корабль так и не появился. Я слышал, он и по сей день на связь выходит. Только переговоры с ними засекречены. Спасатели, посланные в приблизительный сектор его местонахождения, никого не обнаружили, хотя находились в точке, откуда шли сигналы.
Словом, я в таком вот Диком поле и шастал последний месяц, на самом его краю. В ничейных просторах. Поэтому никаких ни братьев, ни тем более сестер по разуму встретить не рассчитывал. Да и читал где-то: все обитаемые миры Ойкумены открыты. Так высоколобые ученые считают.
Больше их просто быть не должно. Условий для разумной жизни в доступном исследователям мире вроде как нет. Как и не служат девушки в имперском разъезде. Только в одном небольшом островном государстве и оно – в  противоположной от той, где я сейчас нахожусь, части Вселенной.
И девушки там с узкими глазами, чуть выступающими скулами и строго черными волосам, под которые увиденная мною и явно почитаемая тутошней деревней богиня никак не подходила.
Между тем в наступившей тишине она словно вышла из глубокой задумчивости, поднялась на ноги, поставив правую  на импровизированный трон, и протянула руку в мою сторону, наконец удостоив взглядом.
Я стоял и непонимающие, несколько тупо, на нее уже в открытую пялился.
Она слегка кивнула и сделала жест рукой: мол, не стой столбом, подойди.
Я повиновался  на несколько ватных ногах, не очень понимая, что от меня хотят.
– Забирайся на пень, – прошептала она  с несколько странным акцентом и на общегалактическом.
Я взобрался. И тут же поляну огласил не то что крик – оглушающий вопль. Я аж чуть обратно не слетел. Она еле меня удержала, вцепившись в рукав, а второй ладонью сжимая мой – мой! – короткоствол.
Крики продолжались с минуту – другую. Потом разом прекратились. И тишина вдруг настала прям-таки оглушающая.
 Только потрескивание сучьев в костре и слышалось.
От толпы туземцев отделилась невысокая фигура и направилась в нашу сторону. Мне отчего-то захотелось сойти с пня: тесновато и вообще я чувствовал себя без короткоствола неуютно.
– Не шевелись и не дергайся, – раздался шепот мне в ухо.
Подошедший оказался стариком – лысым и морщинистым. Сухим – аж ребра виднелись. И в одной набедренной повязке. В руке у него было что-то вроде ожерелья из цветов. Подошел и уставился на меня.
Соседка по пню, не отпуская мой рукав, ткнула меня локтем в бок, и я наклонился. Старик накинул мне на шею ожерелье и крики раздались снова.
– Поздравляю, – раздался шепот мне в ухо. Теперь ты царь.
Продолжение следует
Илл. автора.

Февраль 2024-го. Чкаловский