На память о несбывшемся

Иду по блошиному рынку или барахолке, как это принято у нас называть. Вокруг прилавки с аккуратно разложенным барахлом, дающим название этому месту. Обратил внимание на пивную кружку с выведенной на ней надписью «На память о несбывшемся». Во времена моей молодости, к которым со всей очевидностью относится сей предмет, было модно дарить пивные кружки с дарственной надписью. Иногда такие подарки выставлялись в сервант для демонстрации не погружения хозяев в мещанский быт. Демонстрировала она в окружении все того же хрусталя, которым набивали серванты погруженные и не погруженные.
Взгляд скользнул по добротному приемнику Спидола, который производился в Прибалтике, которая тогда еще не была Вымиратами и снабжала Союз добротной радиотехникой, в том числе приемниками, позволяющими слушать «вражьи голоса», как их называла советская интеллигенция. Вражьи голоса слушали пока это было модно, то есть запрещено или как минимум осуждаемо. Впрочем, вражьи голоса и сейчас слушают, только это теперь не Голос Америки, Би-би-си или Немецкая волна, а наши либералы, ныне перебежчики. Правда, и тогда это были перебежчики, до сих пор помню Севу Новгородцева, благодаря передаче Ваш магнитофон. Времена меняются, а мир как бы застыл в своем устойчивом виде: враги, перебежчики и вражьи голоса, для которых теперь организуют каналы в интернете. Человечество не может жить без вражды. Одно утешает: вражда порождает и свою противоположность, дружбу, например.
Не может мир и без предательства, бегства за сиюминутной выгодой с горизонтом планирования равной одному шагу. Один шаг сделать не трудно, если не задуматься о втором. Все дело во втором шаге, в несбывшемся. А второй шаг для перебежчика – это кинуть камень обратно. Почему-то все перебежчики пытаются убедить оставшихся, что им, не убежавшим, плохо. Или убедить себя, то ли в том, что им теперь хорошо, то ли в том, что останься они и им было бы плохо.
На память о несбывшемся. Почему же мне так врезалась в мозг эта фраза? Что не сбылось в жизни? Наверное, многое. Вот книги разложены на прилавке. Смотрю на них и думаю, сколь я еще не прочитал. «Как Вам повезло», - говорил один персонаж с грузинским акцентом по поводу любой, не прочитанной его собеседником книги, ибо встречу визави с любой книгой он считал истинным наслаждением. Грустно выглядят потрепанные издания и еще печальнее книги, выглядевшие как новые, их даже не попытались прочесть, просто украсили полки, когда это считалось модным. Мода диктует нам не только что покупать, для этого ее и создали, но и что читать, что слушать, что говорить и что думать.
И что же все-таки не прочиталось? Проще вспомнить, что прочитано. Приключения, фантастика, классика, шкаф с томами «Всемирной литературой», собрание сочинений Достоевского, кое-что по психологии, куча книг по выбранной профессии и грустный взгляд на книжный развал на вокзале, когда борется желание что-то взять в дорогу с нежеланием брать в руки все это цветастое великолепие обложек. Когда перестаешь находить ответы на свои вопросы, перестаешь читать. Или перестаешь искать? Может быть и так. Все зависит от количества неответных вопросов или просто потенциала в поиске? А может я и это предал?
Стоит только набрать в поисковике пару слов, и он тут же отдает вам несколько ответов. Ответов ли? Ранее замеченный «газетный» эффект просто переместился в инет. Я часто слышал пересказ заметки в газете, Литературной в тренде того времени, о чем угодно. Начал задавать людям контрольный вопрос, «в голову»: что пишут в той же газете по теме, хорошо знакомой собеседнику?. «Чушь» - это достаточно мягкое определение, которое они возвращали. Остается вопрос, почему же они верят тому, в чем объективно не разбираются?
Мне и сейчас Гугл подсовывает статьи на тему, которой я интересуюсь. Интересуюсь, значит разбираюсь, если и не на уровне эксперта, но на достаточном, чтобы оценить произведение контент-менеджера: «чушь». И этим забиты все ресурсы в инете. Мир не хочет меняться в сути своей, меняются только формы. Поэтому мы до сих пор читаем классику, ибо все это о людях, а люди меняются по отношению к окружению, это неизбежно, раз меняется окружение, люди не меняются по отношению друг к другу. Хотя вру, наверное, меняются. Общение людей меняется. Живого общения все меньше, и все больше социальных помоек, на которые люди выбрасывают все, что не готовы держать при себе. Часто это инфо-мусор, поэтому и инфо-помойка. Интересно дорастем до инфо-барахолки?
Взгляд вернул меня с виртуальной барахолки на реальную. Книги закончились и взгляд скользил по бесконечному ряду вещей, на которые люди когда-то тратили свои кровные. Вещи служили им верой и правдой и не заслужили такого предательства со стороны своих хозяев. Впрочем, их выставили на продажу, хотя я зря обольщаюсь: большая часть этих вещей попала сюда с помойки, выброшенные их хозяевами и подобранные заботливой рукой людей, потерявших социальный облик, но сохранивших человеческий.
И опять всплыла в голове тема предательства. Мы предаем свои вещи, предаем свои юношеские идеалы. Мы предаем ожидание наших родителей, предаем с первым стаканом портвейна с корешами во дворе, с выбором «не того» ВУЗа, девушки, жены. Мы предаем своих детей. Предаем, не отдавая им все, все, что можем. Мы их обеспечиваем всем, кроме самих себя. Нам постоянно не хватает времени, мы заняты. Мы заняты, когда проводим время с друзьями? Заняты для своих детей? Вот и договорился до того, что мы предатели в массе своей. «Не судите, да не судимы будете», а мы все судим и клеймим предателей. Может быть есть красная черта, за которую мы не переходим, а клеймим тех, кто перешел? О тех, кто уехал втихаря и живет там помалкивая, мы не вспоминаем, значит вопрос не в предательстве, а в публичном выступлении на стороне врага. Да, похоже на правду. Война в публичной плоскости и война умов или за умы. Либо они возьмут верх, либо мы, либо и тех и других народ пошлет в материнские объятия.  Интересно, это будет ничья или оде стороны проиграют?
Вот пошли электрические приборы, не всегда понятного назначения. С устаревшего вида вилками и пожелтевшим от времени проводом. Такие страшно воткнуть в розетку, но уверенный вид продавцов вселяет надежду в то, что они еще найдут себе применение.
И опять хрусталь и книги, символы эпохи. Классика и неизвестные названия неизвестных авторов. Вот эти надежды не внушают. На пожелтевших страницах здравица развитому социализму. Люди успешные вспоминают социализм с суеверным ужасом, ориентируясь исключительно на рассказы бабушек. Вот только не рассказали им бабушки, что на пенсию при социализме можно было прожить.  А в черно-белом телевизоре играли в КВН будущие физики и математики, а не будущие клоуны. Игра ума была отдельно, а художественную самодеятельность показывали отдельно, можно было выбрать что смотреть. Жаль КВН, на его место записали нечто другое со старым названием. Так стирают чувствительную информацию на диске, ее мало стереть, чтобы застраховаться от восстановления, на ее место пишут что-то другое. КВН, получается, мы тоже предали, а заодно и все то время, хорошо еще не все порушили, оставили, что потом восстанавливали. Жаль только не восстановили цензуру. Пока жили цензура, сатирики старались сквозь нее доносить ценные мысли, притом на первом плане именно мысли и только потом юмор. Юмор остался, правда бытовой, молодежь шутит на тему взаимоотношений, кто-то смеется Сила удара сатирики того времени выбирали с учетом сопротивления стенки, которую надо было пробить, поэтому и до нас доходило. Игра ума ушла вместе с цензурой, зато теперь творческой интеллигенции не на что пенять, глядя в зеркало, ну разве что на неразвитую публику, не оценившую очередной «пефоманс». Верните нам Суслова! Впрочем, его тоже предали, предали те, кто с наигранным восхищением рукоплескал президиуму, а затем захватывали заводы, месторождения, кто переместился из райкомов в администрацию. Впрочем, идеологию, которую представлял Суслов они предали, но основной идеи, идеи власти, остались верны. Опять сменилась форма, но не суть. Как говорил великий мыслитель Жванецкий: «Первое, что хочется сделать, забравшись наверх - плюнуть вниз», барахолка – это, как раз то самое место, народное. Наше место. Мы его заслужили.