Сергей Алдонин. Как Романов царём стал

  (Статья Сергея Алдонина из журнала "Наша история" (сентябрь две тысячи двадцать третьего года, страница шесть)).
  Четыреста десять лет назад московский Земский собор избрал нового царя и великого князя всея Руси - шестнадцатилетнего Михаила Романова. А оказалось, что выбрали не только царя, но и династию на триста лет и три года. В тысяча девятьсот тринадцатом году, в год празднования трёхсотлетия дома Романовых, император Николай Второй проехался по всей стране - и в каждом городе его встречали как триумфатора. И повсюду вспоминали тысяча шестьсот тринадцатый год. А что же случилось той зимой и весной в Москве, только что освобождённой от поляков ополченцами Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского?
  На Руси уже привыкли к выборам царя. После смерти последнего потомка Ивана Калиты - государя Фёдора Иоанновича - Земский собор выбрал самодержцем Бориса Годунова. Казалось, на Руси утвердилась новая сильная династия. Но после смерти царя Бориса началось Смутное время. С Запада, из Польши, наступала армия самозванца, выдававшего себя за сына Ивана Грозного, который погиб в малолетстве. В итоге Лжедмитрий пришёл к власти, а сын Бориса Годунова погиб. Но вскоре москвичи растерзали самозванца. И снова настало время выбирать государя.
  Новый Земский собор избрал самого знатного - Василия Шуйского, потомка Рюриковичей. Но тот - человек уже немолодой - оказался не готов к испытаниям Смутного времени. Шуйский окончил свои дни бесславно, в польском плену. Многие в России никогда и не считали его настоящим царём.
  Осенью тысяча шестьсот двенадцатого года Москва была освобождена от поляков. Но положить конец Смуте могло только избрание нового царя. Судьбу Отечества должен был решить Земский собор. Подготовку собора князь Пожарский начал сразу после победы над интервентами. Посылал гонцов во все концы страны, чтобы выбор стал по-настоящему всенародным. И, несмотря на разруху, которую принесла на Русскую землю Смута, удалось созвать весьма внушительное собрание. Впервые в Земском соборе участвовали не только представители знати, богатого купечества и духовенства, но и выборные от посадских людей и крестьянских общин. Наверное, Пожарский мог стать военным диктатором, однако он ушёл в тень, представив собору выразить "глас народа, глас божий" и избрать законного государя.
  В начале тысяча шестьсот тринадцатого года в Москву, постепенно залечивавшую раны, стали съезжаться выборные "всея земли" - более восьмисот человек из пятидесяти восьми русских городов, поселений и монастырей.
  Они заседали в Кремле, там и поселились. Думали, что на несколько недель, оказалось - на два месяца. Вопрос стоял один, зато какой важный: кого выбрать самодержцем? Кому присягать? Многие, включая и такого патриота, как князь Пожарский, считали, что хорошо бы пригласить на царство шведского королевича: по крайней мере, иноземец далёк от нашенских интриг и боярских дрязг.
  Но делегаты, заседавшие в Кремле, постановили: Иноземных принцев и татарских царевичей на русский престол не приглашать". Выбор несколько сузился.
  Участники собора выдвинули более десяти претендентов, в том числе Фёдора Мстиславского, Фёдора Шереметева, Дмитрия Трубецкого, Дмитрия Черкасского. Всё сплошь люди знатные и опытные воеводы. Правда, некоторые замарали себя сотрудничеством с самозванцами и поляками... Споры продолжались несколько недель. Сторонники разных кандидатов на престол никак не могли примириться. Дело доходило до кулачных боёв. А уж сколько было разговоров на повышенных тонах! Ну а где споры, там и подковёрная торговля...
  Только месяц спустя сильнейшей оказалась коалиция сторонников шестнадцатилетнего Михаила Фёдоровича Романова. Говорят, решающую роль в этом сыграли донские казаки. Многие Мишу не принимали: мол, стране нужен мощный государь, а вы предлагаете несовершеннолетнего отрока... Но казаки пригрозили противникам Романовых: если не изберёте молодого Михаила - устроим такую смуту, что польское нашествие вам за сказку покажется.
  Избранники народа подчинились "грубой силе". Двадцать первого февраля (третьего марта по новому стилю) собор объявил Романова новым избранным царём. В города и уезды были направлены грамоты с известием о проведении присяги на верность новому самодержцу.
  На выбор Земского собора повлияли несколько факторов. Во-первых, Михаил был молод и не скомпрометировал себя ни службой у самозванцев, ни поддержкой интервентов. Во-вторых, он приходился внучатым племянником Анастасии Романовой, первой жены Ивана Грозного - "природного царя" из династии Ивана Калиты. Об этом крепко помнили, это было важно - и для бояр, и для народа. Почти "царская кровь"! В-третьих, немалым авторитетом пользовался отец Михаила - Фёдор (Филарет) Романов, выдающийся политический и церковный деятель. В то время митрополит Филарет находился в плену у польского короля Синизмунда Третьего, но и в церкви, и в войсках (в особенности среди казачества) к нему относились с большим пиететом. Поддерживали Романовых и церковные иерархи, верившие, что Филарет после освобожденя будет способствовать обогащению церкви. Скорее всего, именно церковники распространяли маловероятный слух, что перед смертью сын Грозного, царь Фёдор Иоаннович, хотел передать власть Фёдору Романову. Многие верили этим россказням.
  Сам Миша ещё не знал, что стал "великим государем". Но послы собора - "челобитчики" - уже направились в Кострому, в Ипатьевский монастырь, где жил Михаил Романов вместе с матерью. Возглавлял эту делегацию весьма властный и опытный царедворец - келарь Троицкого монастыря Авраамий Палицын.
  Монахиня Марфа - мать Михаила - колебалась. Стать царём - большой риск. Всегда найдутся недруги, а то и убийцы. Но Авраамий сумел убедить её, сумел заверить, что в России наступают спокойные времена, и Марфа дала согласие. Ну а Михаил ничего не решал. В Белокаменную он поехал в сопровождении матери. Одиннадцатого (двадцать первого по новому стилю) июля, робея, Михаил Фёдорович венчался на царство в московском Успенском соборе.
  Ровным счётом никаких качеств, чтобы стать царём, у Михаила Романова не было. Запуганный мальчик, боявшийся поляков, а ещё сильнее - собственной матери, он не мог похвастать ни хорошим образованием, ни силой характера, ни даже желанием править. Немного знал церковную службу - благодаря стараниям матушки и её помощниц-монашек. И увлекался певчими птицами. Став царём, он держал их во дворце великое множество - до последних дней. Наслаждался райским пением. А ещё любил сладкое - пряники, сахарные головы...
  Новый царь совсем не разбирался в военных делах и никогда не участвовал в походах. Был нерешительным домоседом. Михаил Фёдорович терпеть не мог долгих прогулок, поэтому с молодых лет страдал одышкой. А потом заболел цингой. У царя распухли ноги, он перестал самостоятельно передвигаться. Зрение тоже отказывало, Михаил носил очки, чем немало удивлял старых бояр. Но роковой для него оказалась болезнь кишечника, приносившая самодержцу такие муки, что даже лучшие заморские доктора были бессильны и не могли уменьшить его страдания. Умер он, как говорили льстивые летописцы, "яко неким сладким сном усне", в возрасте сорока девяти лет, при этом все считали великого государя Михаила Фёдоровича глубоким стариком.
  Но всё-таки свою главную историческую задачу он выполнил. Россия за тридцать два года правления первого Романова не развалилась. И наследник у него вырос физически здоровый и неглупый - Алексей. Династия, избранная в тысяча шестьсот тринадцатом году, оказалась крепкой. А потому и события той зимы и весны навсегда вписаны в историю России.

***
  Иногда можно услышать, что до венчания на царство Михаил Романов был боярином. Юридически это не совсем верно. А точнее - совсем неверно. Царь Борис Годунов лишил его родителей боярского достоинства, когда Мише не было и четырёх лет: он видел в Фёдоре Никитиче Романове соперника и насильно постриг его в монахи вместе с супругой Ксенией. По официальной версси, их наказали за покушение на жизнь царя. Так отец Михаила получил иноческое имя Филарет, а мать стала Марфой. На много лет сына разлучили с родителями. Отца он с тех пор вообще почти не видел, а с матерью воссоединился в Ипатьевском монастыре. И она воспитывала его в весьма строгом духе.