Пустая кастрюля

 Когда я была ещё совсем юной, полной идеалов и прочей херни в розовой вате, по которой бегали розовые же единороги, когда книжка в мягком переплете со стихами являлась лучшим подарком на день Варенья, я уже знала: надо пахать.

 Никто ничего просто так мне не даст, как говорится, " у меня нет жопы, у меня нет тить, надо мне работать, чтобы как- то жить".

 У нас в отделении хирургии лежала женщина.
 Очень такая...
 Как бы это сказать.
 Колоритная, что ли.
 В ней чувствовалась " порода".

 Когда в одну из ночей я, как всегда, задрав ноги на стол( а никто не видит!!!) сидела с томом Драйзера, она вышла из палаты за уколом.
 И попросилась посидеть рядом, " сон прошел"- объяснила она.
 Ноги я, ясен перец, спустила вниз.
 И  спросила, откуда она, такая красивая, взялась


 Она была из небольшого  городишки в средней полосе России.
 Закончила педагогический институт.
 Жить тогда  было хорошо. Стабильно.
 Бесплатное образование, когда умерла ее мама, она как раз поступила и сдала экзамены.

 Папа не запил, как ожидалось, хотя и квасил положенную неделю.
 Потом- все!
 Она много позже узнала, что у отца была давно другая женщина.
 Он не мог бросить больную жену и дочь- школьницу.
 Это стало ударом и воспринялось, как предательство.

 Понимание того, что это было, пришло с возрастом.
 Она на одном из  танцевальных вечеров познакомилась с чудесным парнем.
 И завертелось и закрутилось.
 Он пел, играл на гитаре ,и вообще, был  вылитый Каморный из " Проводов белых ночей".

 В отличии от того балбеса, он сразу женился.
 Вот только с работой не ладилось.
 " Ласточка, потерпи"- и " ласточка" порхала на работу до самых родов.

 Надо было что- то жрать.
 Когда она возвращалась, глава семьи лежал на диванчике, и капризно тянул:" Ласточка моя прилетела, любимая . Я извелся весь, без тебя так плохо, ясноглазик мой! А кушать что будем?"

 Наскоро сделав ужин и постирав вещи( она же учительница, она не может в грязном ходить, заодно и его шмотки простирнет, ей ведь не сложно, не?!) она садилась проверять тетради.

 Муж был недоволен крайне.
 " Вот ты- беременная! Тебе спать надо! И вообще, я хирею без внимания! Мне нужно! Я ж не евнух!"
 Когда ее увозили, он очень переживал и плакал.
 К роддому он явился счастливый, гордый и чуть пьяный.
 Он устроился на работу, вот!!!

 Похвалив своего гения, она , отсидев положенный послеродовой, вышла на работу с неполной нагрузкой.
 Деть спал на диване в учительской, или за ним присматривали все не занятые преподаватели, или техничка.
 " Сын полка".

 У счастья всей жизни с работой опять не заладилось, жена была опять беременна( он же не евнух, и вообще,  с презервативом розы не нюхают, и не хер что- то считать, он так не может, даст бог зайку- даст и лужайку!"- он понял одно- надо на Север.
 На Крайний, самый дальний Север, какой только может быть, за Полярный Круг.

 Быстро упаковав чемоданы, его- побольше, а ее- поменьше(" А куда набирать- то?! Там все купим!")- они погрузились в поезд, потом в самолёт.
 Самое страшное, как она рассказывала, было лететь самолётом.
 Ужасные ощущения на пятом месяце. Но она помнила, как он сказал:" Любишь? Поехали!" Она любила...

 Приехали,  зарегистрировавшись, он получил семейную общагу.
 А чё?! Плохо, поди?!
 И вышел на работу, не уставая напоминать, что кормит почти троих дармоедов.

 Кормил, правда, не регулярно.
 Она родила, благо, общага была большая, помогли ее досвистать до больницы.
 А он опять даже на Севере начал менять работы, периодически находясь дома и превращая ее жизнь в ад.

 Эта женщина не так стояла, не так сидела, растолстела, подурнела, и вообще, лечиться надо, наверное, жиртрестина ! А то обручалка вон, не снимается уже.

 Когда она заговаривала о деньгах и продуктах, он приходил в бешенство.
 Опухла уже! Какие, нах, продукты?!
 Он и так дохрена тратит!

 К врачу она пойти не могла- было холодно, а теплых вещей не было, муж все собирался, но так и не смог.
 Его вообще дома не было- Север!
 Зато он был усладой глаз и слуха всех компаний.

 О том, что этот полный романтического флёра и дерьма  перец сильно женат , никто практически не знал.

 В один из вечеров дети просили есть
 Старший- прямо, " Мама, я кушать хочу", а маленькая просто плакала.
 И она водрузила на плиту огромную кастрюлю с водой.
 И начала читать сказку.

 Когда дети спрашивали, а скоро ли макароны,  она отвечала :" Там кастрюля на плите, видите? Закипит, сварим макарон.
 Потерпите, детки".
 Они долго ждали.
 Потом уснули.

 Спокойно достав чемоданы, она поставила один на другой.
 И достала верёвку.
 Залезла.
 Но, когда цепляла верёвку, чемодан не выдержал и проломился.
 Дети не проснулись...

 Посидев минуту, пришла в себя и умылась, потом достала его чемодан.
 Вытряхнула все, не глядя.
 Сложила пожитки.
 Одела полусонных детей.

 Оделась сама, напялив на несходящееся пальто пуховую толстую мамину шаль.
 Попросила  попутку довезти до проходной любого завода, оставила там детей и попросила позвонить.
 Разрешили.

 К телефону подошла женщина.
 Она спросила отца.
 Он , спустя время, ответил.
 Она не могла говорить, только плакала, надрывно и по- бабьи.

 Отец спросил, кто адекватный  есть рядом, пусть возьмут трубку.
 Трубку взял директор.
 Послушав, сказал:" Вы не волнуйтесь, я их сам отвезу и посажу на ближайший рейс , и денег дам.
 Нет, не нужно возвращать, у меня хорошая зарплата!"

 Подняв ее, спросил:" Ну, где твои спиногрызы? Веди, дочка!"
  Вручив по стакану чая и пирожку с конфетами, организовал все очень быстро.
 Очнулась она уже у отца.

 Лечили. Долго.
 Дистрофию.
 Ее полнота- это были отеки , от голода.
 Она сказала,что ей повезло. Работает  она учительницей, завуч.
 Она вышла замуж за очень хорошего человека, токаря.

Он плохо разбирался в литературе и поэзии, совсем не умел петь и пел  и поет в ванной, страшно фальшивя.

 И сын, и дочь называют его папой.
 И она любит его.
 С ним спокойно и хорошо.
 Он приходил к ней в больницу с апельсинами и яблоками.

 Большой, как медведь.
 И рядом- трое ребятишек, вопивших " папа, папа, ну, папа!"

 Старший- мальчик.
 И две девочки. Семья.
А пустая кастрюля больше ей не попадалась