Улыбка Адикии - 40

Шли годы, и Олька стала реже разговаривать с Русланом, в основном суровела и велела жить семьей. Руслан страдал и иногда бывал так беззащитен перед одиночеством без Ольки, что невольно цеплялся за реальное, осязаемое, полное хлопотливой жизни – за Розу и детей. В такие моменты он улыбался жене и смотрел на нее почти заискивающе, на миг ее брови удивленно приподнимались, и она прятала довольную улыбку. От сознания своего негодяйства Руслану становилось хуже, и он спрашивал ее, хорошо ли ей с ним. Про счастье спрашивать не решался, считал, не имеет оснований. Мать двоих его детей вскидывала на него непонимающий взгляд и твердо отвечала: ну да. Руслан терзался, сколь малым она довольствовалась! Из-за него она не знала триумфа страсти и любви, да даже просто его сердца не знала. Однако, ж;ра для нее у него так и не находилось.
Были еще страшные для него моменты, когда Руслан невольно, глядя на своих детей, представлял, какими бы они были, будь рожденными от Ольки, и все выходило, что было бы в них и в доме все лучше, сплошь свет и радость. Ему не хватало любви к матери своих сыновей, чтобы почувствовать себя с ними в кровном родстве. Что-то главное в нем ушло с Олькой, осталась лишь инерция жизни, и по большому счету он оставался равнодушен к своей семье. Только понимание этого и стыд заставляли его обращать на них внимание.

Как-то весной, когда его мальчикам было четыре и два года, он вдруг заметил, что они льнут к своей матери и никогда к нему. Что сыновья опасливо посматривают на него и притихают в его присутствии. Руслана обожгло: неужели он стал для них тем суровым и недоступным идолом, каким был для него его собственный отец? Когда-то он зарекся походить на отца! Руслан попытался припомнить, было ли, чтобы его дети тянулись к нему, просились на руки, обнимали, хотели поиграть с ним? Никогда. Ни разу. Сердце Руслана сжалось. Он поманил к себе мальчиков, улыбнулся им и протянул руки. Они оробели и застыли, Роза подтолкнула их к отцу, и они опасливо и смущенно подошли. Руслан посадил обоих на колени, прижал к себе, погладил по головам. Дети послушно принимали ласку, поглядывая на мать. Потом младший поднял на отца щекастое личико и улыбнулся, Руслан улыбнулся в ответ, малыш энергично замотал обеими ногами, старший тоже расслабился – отчуждение было сломлено. Руслан смотрел в их черные глазки-пуговки, в свою очередь с любопытством рассматривающие его, заметил, что оба сына похожи на него и вдруг спросил:
- А вы знаете про фею, которая живет в нашем дворе?
Оба ребенка дернулись и замерли в ошеломлении.
- Фею? Винкс? Или Сейлор Мун?* У нас во дворе? Где? Покажи!
- Другая. Она невидимая, ее можно только почувствовать. Она управляет скрытой жизнью. И живет она в цветах, особенно любит сирень. Я научу вас общаться с ней. В субботу мы сделаем все, чтобы она была с нами, а сейчас идите к маме, пусть она вас уложит.
Руслан вышел из дома и отправился к Румянцевым.
Он стоял перед палисадником и смотрел на их с Олькой скамейку. Те же вечерние звуки, тот же ветерок, запах… И время вдруг отмоталось назад, и вот уже они с Олькой школьники и лежат на скамейке, смотрят в ночной купол неба, и волна такого безудержного, ликующего счастья охватила его, что он засмеялся и расплакался одновременно. Так он и стоял перед заборчиком палисадника, смеялся и плакал, сквозь слезы глядя на скамейку, и чувствовал, что его счастье и слезы уже миллионы раз испытаны другими людьми до него и будут испытаны после него, и все это является частью жизни. Он признал это и впервые за все годы позволил себе испытать боль, ведь до сих пор он позволял себе лишь чувствовать пустоту. Сколько он простоял у палисадника, Руслан не знал, но, когда утихли его рыдания, он почувствовал, что теперь сможет двигаться вперед. Видимо, чтобы двигаться вперед, иногда нужно вернуться назад.

В выходные отец и сыновья принялись обустраивать место встречи с феей. Была сколочена широкая, как стол, скамейка, почты нары, куплены и посажены вдоль стены дома кусты сирени, в том числе маджентовая, сорта «Леди Линдсей», и цветник. Мужчины работали два дня.
- Кто будет следить за всем этим? – спросила Роза, оглядывая разбитый палисадник и сплевывая вечные семечки.
- Мы будем, сами, - ответил Руслан. – Это мужская территория, правда? -  подмигнул он мальчикам. Те ожидаемо гаркнули: да!
Вечером после ужина Руслан спросил:
- Ну что, готовы слушать фею? – раздалось привычно оглушительное «да». – Тогда идем!
Они оделись и разлеглись на скамейке, Руслан велел мальчикам смотреть на звезды и слушать звуки ночи. Дети замерли.
- Где она? – шепотом спросил старший.
- Здесь. Она просит звезды двигаться, видите, они двигаются? И сверчки поют по ее просьбе. Она управляет скрытой жизнью. Кто научиться видеть скрытую жизнь, тому уже ничего не бывает страшно.
- А как ее зовут?
- У нее легкое имя, звонкое, отскакивает, словно мячик – Оль-ка, Олька, Олька, - он ощущал почти чувственное удовольствие от того, что произносил ее имя вслух.
- Оль-ка? – оба малыша засмеялись.
- А какая про нее сказка?
- Про нее много сказок. Я буду рассказывать постепенно. Сегодня расскажу про то, что Олька терпеть не может, когда кого-то обижают, заставляют делать что-то неприятное.
- Я не люблю манную кашу.
- А я колючую кофту.
- Вот она бы вас поняла и научила, что делать.
- А что надо делать?
- Не плакать и не командовать, а поцеловать маму и попросить, чтобы она не варила манку и купила другую кофту.
После целого вечера, проведенного с детьми в разговорах об Ольке, сказать, что у Руслана полегчало на душе – не сказать ничего. Будто разжалась рука, много лет сжимавшая его сердце. Он задышал свободнее и хотел улыбаться, его ноги стали легче. Почему он раньше не говорил о ней, не произносил ее имени вслух?
Ночью Руслан впервые обнял Розу просто так, она с готовностью подстроилась под его бок, и оба почувствовали, что что-то изменилось к лучшему. Привыкая к теплому и мягкому боку супруги, Руслан думал о смирении. Он всегда мечтал всего лишь о семейном счастье с Олькой. Так мечтал ее усмирить, приручить, дождаться, чтобы она преодолела свою строптивость! Ничего больше ему не надо было, он ведь законченный домосед и семьянин. Теперь судьба учила его тому, чего он желал ей – смирению. Но вряд ли он смирился, это все же женская способность, он, скорее, приспособился, как заяц, который белеет к зиме. Навсегда оставшаяся необузданно молодой Олька забрала и его молодость, которой он так мало насладился. Они оба были обобраны. Обобраны чужой волей. Безжалостно урезанное счастье Руслан долго пополнял лишь воображаемыми пикировками с Олькой и теперь тем, что придумал говорить о ней со своими сыновьями. Это утоляло его тоску и примиряло с действительностью, Олька примиряла его с действительностью, все чаще прямо указывая ему на его эгоизм и никогда не жалея его. Она заставляла его жить полноценно и теперь он научится этому.
- Нам надо родить дочку, - сказал он жене. – Такую вредную-превредную, чтобы никогда никого не слушала и все делала по-своему!
- Аллах! – осуждающе воскликнула Роза. – Вредная девочка! Кто будет любить ее?
- Я. Я буду любить ее. А потом такой же, как я.


*Персонажи мультфильмов.