Машина

1989-й год. Мне двенадцать лет. Мы живём всей семьёй в деревянном доме, на берегу Волги, и от неё наш дом отделяла дорожка вдоль берега, ведущая до самого края городка Звенигово, в котором не больше двенадцати тысяч человек. Хотя на то время было немного больше. Почва в том месте песчаная, очень мелкий песок, до пыли. Но зимой это не имело никакого значения, так как всё заваливало снегом и леденело. По берегам высокие сосны, которые на ветру скрепят и шумят, создавая уникальный колорит тех мест. В этом городе я и родился, в той единственной больнице, что до сих пор стоит там, на холме, на самой высокой точке городка.
По дороге в школу и из школы до дома, мне приходилось проходить узкими проулками, между деревянными заборами. А зимой приходилось идти ровно посередине, так как снег у заборов леденел, накатывался машинами, создавая ровный скат вниз, прямо к бороздам от колёс.
Помню, шёл этим заснеженным и заледенелым проулком, справа и слева заборы, от них ледяной накат. Я зашёл в проулок, дошел до середины, а навстречу выезжает грузовая машина, шириной во весь этот маленький проулок. При этом водитель видел ребёнка, но продолжал движение. Он видел, что мне некуда деться, а назад я уже не успею.
Я зацепился руками за забор, приподнял ноги, еле держась на ледяном накате, пропустил передние колёса грузовика. Но удержать на ледяном накате ноги не смог, они поехали под задние колеса по льду... Я видел, как с мгновения на мгновение колеса докатятся до меня. А ноги всё больше и больше срывались вниз, да так, что колесам ехать уже не через них, а через мою спину... Какая-то дрожь, как электричеством пробежала у меня по языку в ожидании неисправимого.
Я стал судорожно хвататься за деревянный забор, и пытаться зацепиться хоть как-то ногами за этот ледяной накат. С большим страхом и неимоверными усилиями успел вырвать ноги почти из-под колёс транспорта и уронить их уже после его проезда без сил. Я так лежал минуту и понял, что мне просто не хватило сил удерживать свои ноги на весу. Придя домой, я не сразу всё рассказал маме. Долго думал, переживал, что бы было, если бы мои ноги остались там... Но они не остались.
Что-то очень важное и нужное произошло в моей душе тогда. Я вдруг стал больше уделять внимания спорту, понимая, что ноги мои от того не смогли удержаться на весу, что были очень слабыми и пресс не сработал. Впервые тогда я занялся серьёзно физической подготовкой. Через полгода я был крещен в православной вере, в конце лета, я стал бегать по 20-25 километров вдоль Волги, босяком, и совершенно не замечая этого. Потому что бегал всё лето только босяком, порой наступая на стекла, на камешки на асфальте. И они уже не причиняли моим ногам никакого вреда. Кожа на стопах очень огрубела и была похожа на подошву тапок.
Бегал я очень долго, больше двух часов. Часто в одном ритме, вдыхая сосновый воздух и слушая скрип этих великанов, стволы которых были голыми до самой верхушки на две трети. На бегу я практически не уставал, а когда оставалось метров пятьсот до дома, ускорялся как на стометровке. Всё быстрее и быстрее, и моё сердце, готовое было порваться в любой момент, просто барабанило как мотор... Добегая до дома, я спускался к реке и сразу окунался в холодную водицу. От этого моё сердце билось ещё сильнее и сильнее. Обомлевший от такого охлаждения, я поднимался к дому, где уже была натоплена баня. Там, моё сердце ещё больше ускорялось от жары и пара. А после бани я падал на кровать и слушал, слушал, как в висках, в ушах, в груди било каким-то то японским барабаном «тайко» моё сердце, выталкивая из последних сил разбушевавшуюся кровь...
Но так продолжалось не долго, недели две-три. Наступала настоящая осень, уже не та тёплая и нарядная, сентябрьская, когда я практически не замечал разницу между тем, что чувствовали мои ноги дома и тем, что было на улице. Мои друзья уже были одеты в куртки, а я всё ещё прогуливался с ними возле обновленной с советских времен Церкви, бывшей библиотеки, босяком, в трико и в футболке. Но на блаженного и юродивого я не дотягивал своим образом жизни, поэтому остановила моё странное подвижничество ветряная оспа.
Спустя много лет я начал понимать, какая это была милость Божья, что эта машина меня так и не переехала тогда, в проулке, зимой... Это заставило меня задуматься о жизни. Это явилось толчком в моих помыслах познать что-то о жизни больше. И когда моя мама предложила поехать в Волжск и креститься в православной вере, возможно, это так же сыграло свою роль в моём решении. И когда я впервые повесил себе на грудь этот маленький металлический крестик, я ощутил, что теперь то самое сердце, которое было готово разорваться от чувств, эмоций, усталости и нагрузки, находится под надёжной защитой. Под тем самым Крестом, который стал стеной для моих врагов, видимых и невидимых, моей надеждой, невидимою Благодатью Божьей после Таинства Крещения, защитой и поддержкой, источником Жизни и творчества, мыслей и вдохновением...
 
26.06.2024
Я крестился в двенадцать,
В старой Волжской церквушке,
Трудно было собраться
И пойти, где старушки,
И священник кадилом дымит…
Но узнал я, как крестят,
Алюминиевый крестик
С тех времён возле сердца висит…

И родился я снова,
И увидел мир новый,
С этим крестиком жил и живу,
И не надо другого
Мне креста золотого,
Этот я никогда не сниму…

И когда я был счастлив,
И когда было горе,
Этот крестик всегда был со мной,
Только с ним моё сердце
Будет вечно в покое,
Обладает он силой живой…

В нём скопилась печаль
Моих прежних ошибок,
Моих радостей прежняя сласть,
Моих слёз, моей ревности
Медленных пыток
И судьбы роковая напасть…

Он хранит в моей памяти
Совести силу,
Покаяний священный обет,
С ним уйду я на небо,
И в сырую могилу
Через тернии будущих лет…

…И когда я не буду нуждаться в помощи,
Будет снова в последнем пути
Алюминиевый крестик на потёртой верёвочке
Возле сердца лежать на груди…

2003 г.