История в точке тандема добра и зла

«Каменный гость и другие тексты Пушкина»
Опыт драматических искушений в одном действии. ПРЕДПОКАЗ
Представление включает в себя следующие сочинения А.С. Пушкина «Сцена из Фауста», фрагменты из поэмы «Гаврилиада». В музыкальной партитуре звучат фрагменты оперы Вольфганга Амадея Моцарта «Дон Жуан»
Действующие лица и исполнители:
Фауст – Дон Гуан – Алексей Копылов.
Мефистофель -Дона Анна – Анна Бухарская.
Бесы Мефистофеля –
1й – Лепорелло – Валерий Шевелёв.
2-й – Монах – гость 1- Игорь Тиняков.
3й -Дон Карлос -Владислав Алтайский.
4й – гость 2- Артём Осадчий.
5й- гость 3- Артём Куценко.
6й- Лаура – Маргарита Савина.
Автор – Александр Сергеевич Пушкин.
Художественный руководитель постановки, сочинитель пространственного решения, сценической композиции текста и пластической партитуры спектакля – Искандер Сакаев.
Ассистент режиссера – Юлия Ячменёва.
Оформление сцены, подбор костюмов и световая партитура – Наталья Кузнецова.
Музыкальная партитура и музыкальное руководство постановкой- Юлия Антропова.
Видеографика – Артём Таврасов. Помощник режиссера – Наталья Сереброва.
СПб ГБУК Камерный драматический театр «ЛЁВЕНДАЛЬ».
Спектакль «Каменный гость и другие тексты Пушкина» фокусирует наш внимание на художественное наследие великого классика мировой литературы А.С. Пушкина, в них он запечатлел плоды его наблюдения и изучения человеческого общества, тенденций и процессов управляющим. Произведения великого мастера художественного слова с его видением человека послужили драматургический фундамент спектакля, эта тонкая компиляция текстов, объединяет единый посыл познания, нацеливающий зрителя на изучение факторов и тенденций, определяющих поведения людей, причины и мотивацию их поступков. Особенностью этих факторов заключается в их универсальности, они инвариантны во времени, практически вечны, так как продолжают играть главную роль, оказывают влияния на многие поколения до и после пушкинской эпохи. Их извечность и универсальность великий литератор облёк в поэтическую форму, в которую он облачил в сюжетах, вдохновлявших великие умы допушкинской и послепушкинской эпох.
 Эти драматические сюжеты в спектакле возникают из глубин времени и пространства, они проявляются и оживают из глубин мрака, окутывающего сценическое пространство, он символизирует глубины времени и человеческого общества. Этот мрак бескрайний и бездонный, в его глубинах бесы повиливают и управляют людьми, они искушают их на поступки, играют на человеческом эгоизме, тщеславии и т.д.
Наше изучение визуальной проекция мира людей в спектакле «Каменный гость и другие тексты Пушкина» начинается со сценической картины, изображающей пустынный берег океана. В этом обезличенном, затерянном в глубинах вселенной пространстве мы видим Фауста, устремившего взор вдаль в попытке увидеть нечто интересное, то, что может вывести его из уныния, заковавшую его из оков скуки. В его взоре отчётливо читается безразличие, он утратил интерес к жизни, ничего его не занимает в этом мире, он пресыщен всем. Безграничные возможности, дарованные ему Мефистофелем, не сделали его счастливым, не вдохнули жизнь в его поступки и помыслы.
На пустынном берегу, Фауст бесцельно вглядывается вдаль, в надежде увидеть в глубинах мира в надежде увидеть нечто ему необходимое то, что разрушит унылую безысходность его жизни. На сценическом холсте его образ соседствует с Мефистофелем, чей образ далёк от геттевского видения, здесь силуэт этого сюжетообразующего персонажа нарисован в ярких красках сарказма. Мефистофель иронически наблюдает за Фаустом, объятого тоской и безразличием. На этом берегу его образ также далёк от популярного в литературе видения всемогущего повелителя, Мефистофель насмешлив, он саркастически наблюдает за Фаустом, иронизирует над его словами. Для Мефистофеля – его повелитель Фауст- не источник мудрости и философской мысли, для него он скучающий избалованный, великовозрастный ребенок, без цели шатающийся по жизни, незнающий собственных желаний и целей. Это концептуальное видение обретает своё звучание в реплике, извергнувшейся из глубин души Фауста, наполненного апатией и скукой: «Найди мне способ как-нибудь Рассеяться».
Интересной особенностью сценической картины этого места действия в диспозиции исполнителя и зрителя в ней. В этой сцене взор Фауста и Мефистофеля направлен в глубины мира, в даль океана, туда в глубины человеческого общества, они символично представлены в виде зрителей, наблюдающих действо с наружи, в этой мифической дали, за пределами берега, Фауст ищет спасение для своей скучающей души.  Диалог Фауста и Мефистофеля - это особая плоскость нашего наблюдения, в её пространстве происходит этюдная прорисовка образов и событий. Там в окутанной мраком глуби на мгновение густота черной пелены мрака теряет свою насыщенность и его начинают наполнять шумы и шорохи, возникают силуэты неких сил, человекоподобные образы бесов. Концептуально эта история рассматривает беса некой силой, принимающей различные человеческие обличья, эти персонажи не являются из вне они живущего среди людей, существуют в каждом из нас, они сопровождают людей повсеместно и ищут возможность поиграть на человеческих амбициях и недостатках.
В финальной точке этого диалога Фауста и Мефистофеля замкнутость этого пространства разрушается и происходит его открытия, в этот момент символические границы двух миров исчезают. В спектакле эта границы выделены полупрозрачным занавесом из листов пушкинской рукописи. В этой картине все зрители преступают эту черту и таким образом начинают свой собственный путь познания человеческого общества. Плоскость познания в этом пространстве сюжета-центрична, в нём одна сюжетная история-пушкинский текст образует своеобразную ось-основу, а сюжеты других историй формируют вокруг неё, они создают прорисовку картины человеческого общества. визуальную картину человеческого общества и происходящем в нём события. Этой сюжетной осью в спектакле выступает трагедия «Каменный Гость», она представляет нам пушкинское видение истории всемирно-известного повесы и ловеласа Дон Жуана. Пушкин в своём обращении к этому бессмертному сюжету, полностью лишил её персонажа (Дон Гуана), романтически-авантюрного флёра прошлого. Дон Гуан в спектакле подобен Фаусту, он также скучает, готов играть человеческими жизнями ради возможности разрушить собственную скуку в изгнании. Его побег в Мадрид не мотивирован властью силы любви и тяжестью разлуки, он ищет путь сделать жизнь менее однообразной, насытить её развлечениями, бежит в поиске способа «развеяться как-нибудь». Лейтмотив его странствий в желании обладания героиней (Дона Ана), для него это услада собственного эгоизма, она пробуждают в нём уверенность в собственной непогрешимости и безнаказанности. В своём изгнании Дон Гуан не тяготеет одиночеством эгоизм им правит, его желания ставят его стопы на тропу безрассудства и вседозволенности. Это ведёт его одержимую душу, наполняет эгоистичными желаниями, при этом обладание героиней - это лекарство против тоски и скуки, ради него он готов удалить, всё мешающее ему.
Эта концепция определяет мотивацию и характер его поступков, согласно ей, Командор на пути Дон Гуана к Дона Ана одновременно преграда, которую нужно удалить и возможность самоутверждения, способ доказать своё превосходство над объектом своих насмешек. Дон Гуан, в пушкинской версии не слепая копия его исторического прототипа (Дон Жуан), в спектакле он не заурядный авантюрист-дуэлянт, одержимый любовью, у него иная мотивация поступков. Дон Гуан жаждет каскада деяний, которые могут разрушить его скуку и апатию, возможности утверждения собственного превосходства. Он уверен в своих силах, ощущает собственное величие, превосходство над родом человеческим, безграничную вседозволенность. Под влиянием его амбиций он бежит из ссылки и устремляется на поиск новых развлечений, новая любовь не самоцель, его разочарование и пресыщенность - это вереница разрушенных судеб и сердец, все они оставляют его безразличным.
Дон Гуан азартный игрок человеческими жизнями, слепо-руководствующийся собственными амбициям, определяющие его модус вивенди и модус оперенди, направление вектора его мысли и характер поступков. Физическое устранение Командора, в его представлении не означает достижения поставленной цели, его самолюбие и гордыня возвышают Дон Гуана над всеми, в этой истории вызов Командору – это манифестация всемогущества и безнаказанности. Он ослеплён лёгкой победой, но ему нужно унизить и оскорбить память убитого, в этом он превышает положенный ему предел дозволенности и это предопределяет финал истории Дон Гуана. Его история Дон Гуана — это большое, многомерное сценическое полотно, из мрака которого возникают этюдные зарисовки -скетч-фрагменты «Скупого рыцаря», «Пира во время чумы», «Гаврилиады» и ряда других текстов Пушкина. Все они создают картины жизни человеческого общества, в котором бесы правят балл, они повелители человеческих душ и умов. Иллюзорной границей для всех сюжетов транспарантный занавес из пушкинских рукописей, он отделяет их друг от друга.  Занавес отрывает нам действо, которое по своей форме подобному представлению бродячего театра, в нём возникает тандем людей и бесов, их деяния рождаются и исчезают в ауре волшебства моцартовского видения этой истории.
В заключительной сцене спектакля «Каменный гость и другие тексты Пушкина» процесс познания финализируется, это происходит посредством метафизического соединения начальной и финальной пути. В пространстве этой точки соединения зрительское изучения наше внимание фокусируется на пушкинского видение добра и зла. В нём линия, разделяющая их практически нивелирована, добро и зло здесь - это два обязательных компонента, без которых человеческая жизнь невозможна. Подобно Инь и Янь они перманентно взаимосвязаны, образуют уникальный тандем в каждом из нас, изучение взаимоотношений их является главной целью познания тенденций и сил управляющих человеком и обществом. В рамках этого видения Фауст и Мефистофель образовали особый тандем, в нём реализуется извечный принцип борьбы и единства противоположностей, перманентного противостояния добра и зла. Тексты Пушкина, сценически-воплощенные в спектакле, определяет парадигму существования человека (героя-персонажа произведения) через соотношение нём сил добра и зла, в характере и промежуточном итоге перманентного противостояния этих сил. Всё это и многое другое определяет его парадигму существования. В дуэте Фауста и Мефистофеля мы видим особую форму тандема, в нём наблюдается эффект зеркальности, его визуальная проекция представлена в финальной картине спектакля. В ней соединяются две сюжетные точки начальная и финальная, принцип зеркальности здесь не полностью повторяют истории, он создаёт эффект бесконечного повторения пути познания.
Диалог Фауста и Мефистофеля символически повторяется, но не зеркален, он подобен начальному, но его характер и его оттенки меняются, так как в нём есть ролевая игра с эффектом «перевертыша», где происходит смена ролей, изменение тональности и эмоциональных оттенков сказанного. В этой истории два этих сюжета - центричных персонажа меняются обличьем и создают эффект открытого финала, их встреча на берегу – это не финал истории, он его промежуточная точка, финал очередного противостояния добра и зла. В визуальной проекции этих образов отчетливо видна взаимосвязь между ними, их одно-основность, он пастулирование главной идеи: «Часть той силы, что вечно хочет зла и вечно творит благо» (Гетте «Фауст»).
Спектакль «Каменный гость и другие тексты Пушкина» представляет нам уникальную возможность познания инструментом которого выступает призма пушкинского взгляда, позволяющая нам взглянуть на человека как сложное соединение сил добра и зла. Это соединение многообразно в человеческом обществе, она индивидуальна в каждом из нас, это определяет наше мировоззрение, причинно-следственные связи поступков человека. Зритель спектакля на своём процессе познания этих сложных метафизических материй в пушкинских сюжетах получает возможность самопознания, который может поставить наши стопы на путь гуманизации.
Вы можете посмотреть фрагмент спектакля и его краткий анализ-разбор на моем авторском канале «Мой Не_Критический Взгляд»: https://youtu.be/c-AWmKf_RkU