Эпопея штыка и огня. I

            |||||||  |||||||
             ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ ••••• … «» / °C (©)_ (Yandex Zen)  _||||| ±_¦ @ (`) Eq&
            …
            …
            Э п о п е я    ш т ы к а    и    о г н я .  I

            Предисловие.

            Оружие всегда играло и играет важную роль в истории человечества, начиная с древнейших времен и вплоть до наших дней. При развитии современной человеческой цивилизации, до появления ядерного оружия, успело смениться четыре поколения войн. Войны первого поколения относились к временам рабовладельческих и феодальных обществ, где на полях сражений безраздельно владычествовало холодное оружие.

            Оружие - как критерий развития своей эпохи, хранит в себе все этапы развития и совершенствования человеческой мысли в ее стремлении получить наиболее действенное решение встающих перед социумом, проблем. Оружие являлось (и - является) отражением степени знаний и развития технологий своего времени.

            Ввиду того, что от уровня вооружения во все времена зависела как жизнь человека, так и само существование государства - оружие всегда находилось в высшей точке развития человеческих достижений, заимствуя все наиболее передовые технические решения своего времени, какие только имелись на знаменательном витке знаний данной эпохи. При этом также следует учесть, что в реальном бою выигрывает (или - проигрывает) не само оружие, как таковое - а тот, у кого оно в руках.

            Развитие материально-технического производства, появление взрывчатых веществ и огнестрельного оружия, привели к появлению войн второго поколения. Но здесь следует сразу отметить, что научно-технический прогресс никак не повлиял на прогресс общественных отношений, и также как и раньше, человечество продолжало и продолжает решать споры с помощью копья и щита - где копье стало просто длиннее и точнее, а щит надежнее и крепче.

            С появлением огнестрельного оружия, в процессе исторического развития технократической цивилизации, в дополнении к уже развитому многообразию колюще-режущего оружия, появляется штык. В этот период времени холодное оружие еще не утратило своего господствующего положения, но немного потеснилось, уступая место огнестрельному оружию.

            Нарезное стрелковое оружие и артиллерия привели к началу войн третьего поколения, в которых холодное оружие значительно потеснилось, но все еще массово оставалось на вооружении противоборствующих сторон, часто решая участь сражения, штыковой атакой пехоты, либо стремительным натиском с фланга, сабельной конницы - до появления огнестрельного оружия следует говорить о копейной пехоте или копьеносной коннице как основных родов войск Древнего мира (вспомогательные рода войск - легкая кавалерия, лучники, пращники, метатели дротиков).

            Четвертое поколение войн охарактеризовалось применением автоматического оружия, бронетехники, боевой авиации, новых видов транспортных средств, радиоэлектроники и средств связи, развитие которых не прекращается и по сей день.

            Процесс научно-технического прогресса, начавшийся в XX веке, неминуемо затронул и военное дело: все развитые государства стали оснащаться совершенно новыми видами вооружений, которые значительно отличались от вооружения армий предыдущих эпох, поражающими способностями.

            Холодное оружие утратило свое господство на полях битв, но еще не потеряло своего значения в штыковых атаках пехоты и применения ножа в разведывательных рейдах или в траншейных и ночных рукопашных схватках.

            В этот период времени также получило широкое распространение и использование в качестве холодного оружия или его полноценной замены - шанцевого инструмента и различных подручных средств.

            На протяжении XX столетия, от войн четвертого поколения, отличительными чертами которых было ведение боевых действий массовыми армиями, оснащенных огромным количеством бронетехники, автомобилями, артиллерийскими системами, и прочими обычными вооружениями, временно, как кажется, минуя войны пятого поколения, которые планировалось вести с использованием ракетно-ядерного оружия, человечество вплотную подошло к шестому поколению войн.

            Что могут представлять собой войны шестого поколения - скорее всего, это будут такие войны, которые могут начаться и закончиться проведением воздушно-космической наступательной операции совместно с действиями оперативно-тактических неядерных сил и группировок военно-морских сил.

            В ходе боевых действий будут использоваться и, уже используются, высокоточные крылатые ракеты, дистанционно пилотируемые наземные роботизированные и беспилотные воздушные летательные аппараты ударно-разведывательного действия, космические орбитальные спутниковые системы связи, навигации, наведения и предупреждения о ракетном нападении противника.

            Полностью должно измениться и само содержание такого понятия, как «победа». Если в войнах предыдущих поколений для ее достижения требовалось разгромить вооруженные силы противника и разрушить его промышленный потенциал, оккупировав при этом вражескую территорию, то в войнах современного типа победа может быть достигнута только за счет разрушения его экономического потенциала.

            Однако, военная мудрость гласит: окончательную победу обеспечивают только сухопутные силы, и как бы не совершенствовались новые виды вооружений, поле боя для штурмовой пехоты Сухопутных и Воздушно-десантных войск, Морской пехоты, разведывательно-диверсионных частей СпН и подразделений военной полиции, найдется всегда.

            Пусть даже не в тех масштабах, что имело место в войнах прошедших столетий, но все же в таких войнах необходимы будут оснащенные новейшими видами оружия и техники великолепно подготовленные профессионалы, способные вести бой на любой местности. 

            Сухопутные войска новой формации должны будут получить компактное и надежное вооружение, новейшие информационно-коммуникационные системы, возможность переброски значительной части войск в любую часть света за сравнительно короткое время.

            Разведывательно-диверсионные группы СпН и сегодня по своей силе, точности и неотразимости удара вполне могут сравниться с ракетно-ядерным оружием, или с потенциалом боевой авиации. В связке с дальнебойной артиллерией, ВВС и комплексами оперативно-тактических и крылатых ракет они способны самостоятельно уничтожать пункты управления войсками, узлы связи, базы хранения боеприпасов и материально-технического имущества, дорожно-транспортную инфраструктуру, аэродромы, ракетные шахты, АЭС.

            При этом развитие боевых спутниковых систем, орбитальной связи и компьютерной сети, благодаря точечным ударам, позволяет наделить небольшие группы СпН и разведки невиданной доселе, силой.

            Сегодня подготовка военнослужащих к ближнему бою, в целом, и приемам штыкового боя, в частности, в наибольшей степени служат разновидностью физической тренированности и инструментом выработки психологической стойкости и уверенности, в себе.

            У современных штык-ножей выделяют «ножевую» часть как функционал многоцелевого инструмента, дополняющего штатный мультитул (или его аналог), именно с возможностью использования и как штыка, и как ножа, где нож - универсальный предмет хозяйственно-бытового назначения.

            Возможно, что в армиях будущего времени сохранятся отдельные виды холодного оружия, в числе которых останутся боевой нож и штык (штык-нож), потому что хотя и бытует известный спецназовский афоризм: «главное в рукопашной схватке - чтобы патроны не кончились» - патроны все равно когда-нибудь заканчиваются, тем более если боезапас своевременно не пополнять.

             Как бы то ни было, сегодня штык-нож никуда не исчез, и приемы штыкового боя до сих пор преподаются во всех ведущих армиях мира, хотя бы потому, что по эффективности обычному штыку (штык-ножу) мало что можно противопоставить.

            Нож - это наверное, единственная разновидность холодного оружия, которая на протяжении всех без исключения эпох, пусть и не занимая главенствующего положения, - входила в снаряжение воина. И, если в Екклесиасте сказано: «всему свое время, и время всякой вещи под небом» (3:1), то похоже, что это время у боевого ножа полностью еще не окончилось.

            Оставаясь по существу основополагающим началом в развитии клинкового холодного оружия, нож и сегодня также незаменим в ближнем бою.

            Этот вид холодного оружия, вне сомнений, единственная разновидность древнего набора вооружения, который под различными названиями - боевой нож, кинжал, стилет, - на протяжении всех без исключения эпох и народов, входила, пусть даже и не занимая главенствующего положения, в боевой комплект воина. 

            Штыки, штык-ножи и боевые ножи обладают теми же поражающими качествами, которые свойственны для всего комплекса колющего и колюще-режущего вида оружия.

            Наиболее полное и точное определение рукопашной схватки может быть выражено следующим образом - рукопашный бой есть разновидность ближнего боя с применением противоборствующими сторонами приемов единоборств различными видами оружия, предметами снаряжения, подручными средствами, а также без них, голыми руками - на дистанциях непосредственного соприкосновения с задачей поражения противника.

            В первую очередь - это штык (штык-нож), приклад и боевой нож, и только потом следуют подручные средства, удары руками и ногами, броски, болевые приемы и удушающие захваты.

            Феномен незаменимости ножа заключается также в том, что с самого момента своего появления он используется не столько как оружие, но и как необходимый в быту инструмент. В древние времена, человек, державший в руке нож и, применявший его в бою или на охоте, не имел каких-либо морально-нравственных препятствий в его использовании и как оружия, и как бытового инструмента, а знания о том, как наносить удары, он имел.

            Нож незаменим в ближнем бою тем, что компактен, мал и удобен в руке, не требует предварительного замаха, но наносит тяжелые повреждения, зачастую несовместимые с жизнью.

            В глубокой древности поворотным изобретением человека стало насаживание этого ножа на древко, результатом которого стало появление копья. Прочное, длинное ратовище, со смертоносным жалом острия, укрепленным на древке, позволяло удерживать превосходящую силу, на достаточно безопасном от себя, расстоянии.

            Обладание копьем придало человеку осознанное мужество уму и быстроту действий, так как острие, удлиненное древком, эффективно поражала цель даже при гораздо меньшем приложении силы, чем это было необходимо, например, при ударе ножом. При этом, поражающая сила оружия, естественно в пределах разумности, и пропорционально дистанции, значительно увеличивалась.

            Необходимо также отметить, что важнейшим фактором для становления человеческого вида стала способность кисти сжиматься в кулак. Хотя еще у древних гоминид большой палец был противопоставлен остальным, они ими практически не использовались.

            Для них важнее были длинные пальцы, помогавшие перемещаться с ветви на ветви, так называемая брахиация - форма локомоции, позволяющей передвигаться по ветвям деревьев, представленная длинными ключицами, благодаря которым плечевой сустав отделялся от груди, что в свою очередь, позволяло сформироваться плечевому суставу, дающему возможность руке свободно вращаться вокруг своей оси и улучшающие ее возможности к различным видам физической деятельности.

            Приматы, из-за строения своей кисти и сегодня не способны сжать ее в кулак - короткий большой палец и длинные остальные пальцы не пригодны для формирования простого кулака, как это может делать человек - длинные фаланги обезьян создают опасные перегрузки для их суставов. Жесткая структура человеческого кулака, тем не менее, достаточно хорошо обеспечивает амортизацию пальцев при ударах кулака об твердую цель, т.к. пальцы не «проваливаются» внутрь кулака, упруго упираясь своими концами в ладонь.

            Похоже, что именно укороченные (по сравнению с человекообразными обезьянами) фаланги пальцев, дали возможность человеку создать «естественное оружие», сжав кисть в кулак и, тем самым, получить эволюционное преимущество в стычках с подобными себе.

            Разумеется, в природе существуют человекообразные обезьяны, сила которых значительно превышает силу человека, но именно кулак позволяет более эффективно использовать максимальную силу при ударе, создавая минимальную по площади «точку контакта».

            Кисть верхней конечности продвинутых гоминидов (семейство приматов, включающее людей и больших человекообразных обезьян, которые вместе с гиббоновыми образует надсемейство гоминидов) в ходе эволюции также получила достаточную свободу для маневрирования, вращаясь и давая возможность телу передвигаться в пространстве, в то время как она продолжала держаться за ветвь - т.н. брахиация - форма локомоции, позволяющей передвигаться по ветвям деревьев.

            Такой способ передвижения вызвал ряд анатомических изменений: более ловкие и длинные руки, подвижный плечевой сустав, уплощенную в спинно-брюшном (передне-заднем) направлении грудную клетку, что со временем привело к освобождению верхних конечностей и заложило основы для прямохождения.

            Эволюция, нацеленная по данному направлению (т.н. теистический эволюционизм), стала возможной лишь для видов, способных зажатым в руке камнем нанести больший урон, чем укусом. То есть, сильная, цепкая, не задействованная при передвижении рука, работающая к тому же на толчок, а не на сгиб, как например, у человекообразных обезьян, должна была наличествовать изначально.

            Но здесь также следует понимать, что агрессивность Homo sapiens связана не столько его умением сжимать свою кисть в кулак, но и способностью этой кисти, хватать и удерживать в руке, всякие предметы, в данном случае различные виды древкового оружия, где прочное и длинное копье было куда более значимым приобретением, позволяющим удерживать и поражать противника на расстоянии, чем простое использование кулака в бою.

            Именно обладание копьем изначально придало осознанное мужество уму и быстроту действий, и, намного большей глубинной уверенности, в различных ситуациях отдаленных от начала цивилизации, времен, а следовательно, и смертоносное умение во владении оружием, так как острие, удлиненное древком, эффективно поражало цель даже при гораздо меньшем приложении силы, чем это было необходимо, например, при ударе ножом.

            При этом поражающая сила оружия, естественно, в пределах разумности, и пропорционально дистанции, значительно увеличивалась, а если, в ближнем бою, дистанция поражения копьем, противником была преодолена, в руках человека неизменно оказывался нож.

            История и практика военного искусства показывает, что выигрывает в бою / битве / войне - тот, кто имеет возможность поразить противника с более дальней дистанции. Именно поэтому копье на протяжении тысячелетий становится основным видом оружия как для пехоты, так и для конницы, интерпретируясь при этом как самое древнее из всех существующих видов именно оружия.

            Его ровесниками из каменного века признаются только топор и нож, но они в первую очередь являются предметами двойного назначения, предназначенные как для боевого использования, так и для трудовой деятельности.

            Копье, являющееся только оружием, и ни на что более, кроме поражения противника, не приспособленное (кроме разве что охоты), в дальнейшем трансформировалось в тяжелые македонские сариссы и длинные «габсбургские» пики. Поэтому именно штык, насаженный с появлением огнестрельного оружия, на ружейный ствол, является прямым потомком боевых пик, которые, в свою очередь, являлись последним витком эволюции копья.

            Примкнутый к винтовке, штык был призван соразмерно «удлинить» руку бойца, сообразно увеличивая его силу удара и радиус поражения противника. При этом, настоящее боевое умение подразумевает (и всегда подразумевало) рациональное использование оружия и совершенствование навыков обращения с ним.

            В современной армии штык - это не о наступлении, это - символ, это заявление о готовности одной из противоборствующих сторон, к последнему шагу. Уставы не убирают его не потому, что он необходим в каждом бою, а потому что он необходимн в одном - решающем.

            И, если раньше сила воинских подразделений, как конных, так и пеших, определялась в копьях, то с появлением огнестрельного оружия, сила пехоты до середины XX века, стала определяться в штыках, а в кавалерии, при определении силы эскадронов, стали говорить о саблях.    
      
            Вначале были пики!

            Пика (фр. pique, польск. pika) - колющее холодное оружие, разновидность длинного копья, среди древкового оружия она являлась настоящим долгожителем. Наиболее ранние европейские упоминания об использовании пики в бою относятся к XII веку.

            В X- XII веках в Европе произошла средневековая технологическая революция (Medieval Technological Revolution 930-1200 /Material from Wikipedia - free encyclopedia), к числу достижений которой следует прежде всего отнести изобретение способов широкого использования силы ветра и воды.

            Ветряные и водяные мельницы стали неотъемлемой частью сельского пейзажа Европы, а кузнечное дело, получив в свое распоряжение механические молоты, работающие от водяных мельниц, которые двинули технологический прогресс Европы вперед, семимильными шагами. Энергия воды также широко использовалась в горнодобывающей промышленности для подъема руды из шахт, дробления руды и даже для приведения в действие мехов.

            Появление новых механизмов резко повысило потребность в добыче железа и других металлов, что способствовало развитию горнодобывающей отрасли хозяйства, а изделия из металла стали производиться в мастерских, расположенных непосредственно в городах. [Средневековая «технологическая революция» - философские проблемы науки и техники | studme.org.].

            Таким образом, целая серия технических усовершенствований радикально способствовала не только усовершенствованию производства, но также имели далеко идущие социальные последствия - такие, как изменение социальной структуры общества, а также рождение нового, уважительного отношения к технике.

            Железные инструменты, а особенно оружие, изготовленное из высококачественной стали, переставало стоить совершенно заоблачных денег; доспехи, еще недавно бывшие привилегией рыцарской элиты, внезапно оказались вещью, пусть и недешевой, но достаточно доступной для того, чтобы одеть в них если и не всю пехоту, то хотя бы пару первых рядов.

            Примерно в это же время пехота средневековых армий все больше наполнялась людьми, чья жизнь заключалась исключительно в войне. Феодальные народные ополчения уже не могли конкурировать в бою с избравшими себе военную стезю в удел и прошедшими не одну военную компанию, а те, в свою очередь, обретая боевой опыт и щедрое вознаграждение за него, не особо хотели возвращаться к крестьянскому труду.

            Отсюда и берет свое начало наемная пехота в лице швейцарской гвардии, немецких ландскнехтов и итальянских кондотьеров. И у вновь появившихся военных профессионалов, в отличие от рыцарей, с умением, мастерством, а главное, со временем, чтобы поддерживать все эти навыки на должном уровне, проблем никаких не было. [История оружия. Королева поля боя / Blackwood history (Yandex Zen). 26.09.2023 г.].

            Первыми в Средневековье длинные пехотные копья применили шотландцы, формируя боевые построения в виде шилтронов (англ. schiltron, произносится как «skil-tron») - плотные круговые построения с копейщиками в первых рядах (circles of spearmen).

            В буквальном переводе на русский означает просто «движущийся лес», и кстати, первым против англичан еще в конце XIII века использовал шилтрон тот самый Уильям Уоллес (англ. sir William Wallace; 1270-1305), герой Шотландии, которого сыграл актер Мэл Гибсон (Mel Gibson) в фильме «Braveheart» (1995). Изначально, при Уоллесе, построение было чисто оборонительным - тогда первыми в средневековой Европе именно шотландцы применили длинные «пехотные копья». 

            На протяжении большей части средневековья главной военной силой в Европе была рыцарская конница, таранный удар которой сносил все на своем пути, и властители этой эпохи не могли придумать ничего лучше, кроме как противопоставить рыцарской коннице… свою конницу.

            Но были и такие бедные регионы, как Шотландия и Швейцария, которые в силу скудности своей земли не могли обеспечить себя достаточным количеством конной, хорошо вооруженной знати. К тому же и сама гористая местность кантонов была мало пригодна для кавалерии, зато на ней очень эффективно могла действовала линейная пехота.

            Именно шотландцам первым пришла в голову идея взять длинные пики, тупой конец которых необходимо было упереть в землю и ждать, пока атакующий рыцарский конь сам не напорется животом на острие. Так появляется шотландский «shiltron» (шилтрон), единственно возможное для шотландцев средство борьбы с рыцарской конницей.

            Первые шеренги занимали воины, облаченные в тяжелые доспехи и изначально вооруженные длинными пиками, до 3-5 м, их голову защищал шлем, грудь - кираса, а ноги - наплечники и набедренники. В целом, вид такой ощетинившейся копьями пехоты был весьма угрожающим.

           Вальтер де Гизборо (Walter de Guisborough) описывал шотландские neutrons перед битвой при Фолкерке (1298 г.) как «круглые по форме… (с людьми) стоящими плечом к плечу в глубоком построении и лицом к внешней линии круга, с копьями выставленными вперед и вверх». Здесь нет никакого противопоставления, в движении круговое построение сохранять невозможно; волей-неволей оно должно было трансформироваться в нечто под прямоугольное, вытянутое в каре, или «колонну».

            Роберт I Брюс (англ. Robert I Bruce; 1274-1329), король Шотландии, в битве при Бэннокберне (23-24.06.1314 г.) привел shiltorns (шилторны) в движение, заставив англичан сражаться на неудобной для них территории. Этот успех так воодушевил шотландцев, что они повторяли его вплоть до самоубийственных случаев при Дапплин-Мур (the Battle of Dupplin Moor, 1332 г.) или Хэлидон-Хилл (Battle of Halidon Hill, 1333 г.).

            У Брайанта в «The Age of Chivalry» и в фактически пересказывающем его выпуске «Osprey» - «shiltron» описывается как «tight box formations» (в русском издании это переведено, как «плотные прямоугольники»). Но тот же Брайант описывает schiltron при Бэннокберне (1314 г.), как «три огромных ощетинившихся шара», «медленно движущуюся стальную стену».

            И хотя часто пишут, что шилтрон - это именно круговое построение, однако, специалисты считают, что шилтрон мог выстраиваться как кругом, так и фронтально (известны случаи наступления шилтроном, что при круговом построении выглядело бы по крайней мере забавно).
         
            Однако шотландский тип противостояния коннице не снискал общеевропейского признания, в отличие от более поздней швейцарской баталии. Все-таки он имел множество недостатков: отсутствие слаженности, тяжелых доспехов - которые просто необходимы для передних рядов, и наверное, самое главное, отсутствие стрелков, без которых shiltron оставался малоподвижным и уязвимым, ощетинившейся черепахой, построением пехоты. [Шилтрон - отец швейцарской баталии и испанской терции / История войн и оружия (Yandex Zen). 08.08.2023 г.].

            В более поздние времена пика, как грозное оружие, начала использоваться в пехоте, и гораздо позже - в кавалерии. В широкое употребление пика входит с XV века, после эффективного применения швейцарской пехотой против кавалерии противника. Как показала практика, пехота тогда еще уступала кавалерии: их древковое оружие, несмотря на его умелое применение, оказалось недостаточно длинным для противостояния кавалерийским копьям.

            Дело обстояло так, что в 1419 г. кантоны Ури и Унтервальден Швейцарского союза (1291-1798) приобрели крепость Беллинцону (Bellinzona) у миланских баронов Сакко, однако не смогли обеспечить ей достойную оборону. В связи с этим Миланское герцогство предложило кантонам выкупить у них укрепленный городок, на что кантоны ответили отказом.

            Вскоре после этого войска дома Висконти (Visconti) под предводительством кондотьера Франческо Буссоне да Карманьолы (итал. Francesco Bussone da Carmagnola; 1390-1432) выгнали швейцарский гарнизон и заняли крепость.

            Чтобы вернуть город, швейцарцы собрали крупную армию и двинулись через Сен-Готард (англ. Saint-Gotthard) к Беллинцоне, где после неудачной атаки разбили лагерь к северу от города. 30.06.1419 г. Карманьола предпринял неожиданное нападение на швейцарский лагерь. Швейцарцы вскоре выстроились в квадратное построение и отразили несколько кавалерийских атак противника, в связи с чем Карманьола приказал своим всадникам спешиться и предпринять генеральную атаку на швейцарское каре.

            Подавляющее численное превосходство миланцев (16 тыс. солдат, из которых 5 тыс. всадников) сделало отступление швейцарцев неизбежным.

            Кроме того, кавалерийские копья миланцев были длиннее швейцарских алебард, в связи с чем солдаты Карманьолы получили очевидное преимущество в бою. Швейцарцы вынуждены были отступать по крутому склону к деревне Арбедо (Arbedo). На первых порах швейцарцам положение казалось безвыходным, однако с приказом Карманьолы не брать пленных ожесточенность боя только усилилась. В последней яростной попытке швейцарцы сумели прорвать окружение и отступили на север, потеряв около пятисот своих людей.

            Победа в сражении сохранила Беллинцону за Миланским герцогством, кроме того, герцогство захватило область Оссола, тем самым лишив швейцарцев всех их предыдущих завоеваний. Экспансия Конфедерации в области озера Лаго-Маджоре была остановлена.

            Вариативности алебард и схожего с ними оружия существует несколько видов, но всех их можно разделить на тяготеющие к рубящему или к колющему удару. Алебарда не могла прорубить стальной рыцарский доспех - так последнего бургундского герцога из династии Валуа - Карла Смелого (1433-1477), - лежачего, долго и безуспешно рубили алебардами и, в конце концов все-таки сумели только острием алебарды пронзить его  под кольчужную юбку. Ранние алебарды в основном больше тяготели к рубящему действию, и именно их в основном и использовали на полях сражений; тогда как более поздние алебарды, более, пусть и не всегда, тяготели все-таки к колющему удару.

            После разгрома швейцарской пехоты под Арбедо кондотьерами, швейцарцы усвоили этот урок, и армия перевооружилась на длинные пики, изготовленные из ясеня (древесина ясеня, имеющая среднюю плотность 690 кг/м, и относящаяся к тяжелым и твердым сортам дерева с хорошими прочностными характеристиками), которые уже могут поразить лошадь или всадника, прежде чем тот успеет достать своим копьем пехотинца.

            Благодаря длинному древку, швейцарцы могли выставлять вооруженных пиками солдат в несколько рядов. Следующие за ними ряды могли держать пики вертикально, готовые закрыть образовавшуюся брешь в передних рядах в случае падения пикинера; такой «еж» представлял самую серьезную опасность для атак конницы. При этом, профессионалы из первого ряда пикинеров получали двойное жалованье, так как первый и самый сильный удар приходился именно на них, и шансы выжить у них были невелики.

            Швейцарцы, кстати, подарили европейскому военному делу еще несколько оригинальных видов оружия и тактических приемов, такие, как люцернский молот, - чекан с удлиненным древком, позволяющий орудовать им обеими руками, и полэкс, берущий свое начало от датской секиры, - отличающийся отсутствием загнутого вниз клюва, которого заменяет небольшой топорик. В отличие от люцернского молота, полэкс предназначался не столько для гарантированного пробития брони, им очень удобно сражаться, подцепляя противника, например, за ногу.

            Сложилась даже особая школа Panzer-Fecht (фехтование в доспехах), - боевые поединки на полэксах, как оружия для пешего боя в золотой век падармов (фр. Pas d'armes) - разновидности рыцарских турниров, существовавших в XV-XVI веках (Падарм / ru.wikipedia.org).

            Лишь внешняя угроза могла заставить их объединиться ради защиты независимости; стрелков среди них было мало, но они научились в полевых сражениях противостоять коннице с помощью своих длинных, до 5,5 м, пик.

            В сражении при Муртене (1476 г.) им удалось победить лучшую на тот момент тяжелую европейскую конницу бургундского герцога Карла Смелого. Бургундцы потеряли в сражении от 6 до 10 тыс. воинов, а швейцарцы - лишь 410 человек. Этот успех сделал «райслауферов» (reislaufer, reisende Krieger, нем. - «путешествующие», «кочующие воины») самыми востребованными и высокооплачиваемыми наемниками в Европе.

            Швейцарцы были известны своей жестокостью, выносливостью и отвагой. В некоторых сражениях они бились в буквальном смысле до последнего человека. Одной из традиций швейцарцев было убивать паникеров в своих рядах. Они проходили жесткую муштру, особенно это касалось владения их главным оружием, - длинной пикой. Подготовка продолжалась до тех пор, пока каждый боец не становился составной частью подразделения.

            В то время длинные, до 5,5 м - пики стали единственным действенным оружием против конницы: пехота образовывала большие, от 1000 до 6 тыс. бойцов, прямоугольные построения, похожие на македонские фаланги, в которых для бойцов первых рядов обязательны были доспехи.

            С начала XVI века копейщиков стали поддерживать аркебузиры, при этом обычным стало трехчастное построение: авангард - Vorhut, центр - Gewalthaufen, арьергард - Nachhut. 
 
            С 1516 г., согласно «эксклюзивному» договору с Францией, швейцарцы служили именно ей в качестве пикинеров и аркебузиров. Длинная пехотная пика была известно в Европе с XIII века, но именно в руках швейцарцев она стала столь знаменитой, и по швейцарскому образцу стала применяться в других армиях.

            Известны три основных способа горизонтального удержания пики двумя руками: над головой, на поднятых руках; на уровне груди, в согнутых руках; на уровне бедер, в опущенных руках, а для отражения атак рыцарской конницы пики концом древка упирали в землю. Позже многие приемы боя пиками переняли у швейцарцев немецкие ландскнехты.

            Постоянное войско Священной Римской империи было организованно императором Максимилианом I (1459-1519) в 1486 г., где пехотинцы получили название ландскнехтов, и поначалу они служили только своей империи, но в последующем стали наниматься и в другие страны.

            Типичное подразделение под началом капитана (Hauptmann) состояло из 400 ландскнехтов, 50 из которых были вооружены аркебузами, а остальные, - пиками, алебардами или двуручными мечами, при этом, унтер-офицеров солдаты выбирали сами.

            Опытные ветераны, стоящие в первых рядах, обычно имели лучшее вооружение и доспехи, получали двойное жалованье, и поэтому назывались «доппельзельднер» (Doppelsoeldner, нем. - двойной оклад) - пикинер в кирасе, сражающийся в первых рядах; хотя чаще всего при этом слове почему-то представляется боец с двуручным мечом, что не совсем верно.

            Вскоре противостоять им могли только швейцарцы и испанские наемники, взаимная ненависть которых была такова, что в плен друг друга они обычно даже не брали. Ландскнехты неплохо зарабатывали для своего времени, и кроме того, они имели право на добычу, и начинали реализовывать это свое право сразу после захвата города, когда звучала команда, разрешающая грабеж. Однако грабеж без разрешения считался преступлением, который карался неизбежной смертной казнью. [Суровые нравы ландскнехтов. - Олег Тарасов.] | [Ландскнехты - стиляги и суровые германские наемники / Катехизис и Катарсис (Yandex Zen). 17.05.2022 г.].

            В последующем между немцами и швейцарцами велись многочисленные ожесточенные бои во время Итальянских войн (1494-1559), когда с обоих сторон выступали большие формации хорошо обученных пикинеров. Данный вид оружия широко применялся и в XVII веке.

            После повышения роли огнестрельного оружия пикинеры из атакующей силы превратились в устойчивую основу боевого порядка пехоты, предоставляя мушкетерам защиту от кавалерии, - атаку, которую сами стрелки остановить огнем обычно не могли из-за низкой скорострельности своего оружия.

            В период после итальянских войн, с конца XV и до конца XVI века, большинство европейских армий перешло на использование пик, часто в сочетании с примитивным огнестрельным оружием, таким как аркебузы, а позднее и мушкеты. Также формировались большие защитные отряды пикинеров, за которыми могли укрыться стрелки.

            В XVI веке ведущей военной державой Европы становится Испания - произошло это главным образом потому, что она оказалась единственным государством к западу от Османской империи, обладающим регулярной армией. «Регулярные» войска постоянно находились на воинской службе и поэтому получали жалованье в течение всего времени.

            А Испания нуждалась именно в таком войске, так как в течение всего XVI века вела непрерывные войны на суше и на море и, походы которых оплачивались, главным образом, богатствами колоний Южной и Центральной Америки.   
         
            В конце XV века католические супруги Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская изгнали мавров из Испании и начали преобразовывать войска своих государств в единую армию. В 1505 г. были сформированы двадцать отдельных частей - Coronelia или Coronelas (от итальянского colonelli - колонна).

            Во главе каждой Coronelia стоял «командир колонны» - cabo de coronelia. Каждая из этих частей включала в себя по несколько рот, численностью от 400 до 1550 человек. С 1534 г. три «колонны» объединялись в одну «терцию». Четыре терции образовывали одну бригаду, а семь - одну двойную бригаду.

             Испанцы называли пику senora y reyna de las armas - «госпожой и королевой оружия», почтение к ней было таково, что даже аристократы не брезговали ею. Именно плотное построение пехоты с пиками с течением времени и упразднило рыцарей с полей сражений.

            Герцог Пармский сражался в 1578 г. в битве при Рейманами, пешим, с пикой в руках; длина испанской пики приблизительно составляла около 5 м. Согласно некоторым отчетам, в период с 1571 по 1601 гг. около половины всех испанских пикинеров были облачены в «трехчетвертной» доспех - то есть доспех, прикрывавший 3/4 поверхности тела. Он обеспечивал защиту от убойного действия аркебузных пуль, выпущенных с дистанции 200 м. 
               
            Около 1530 г. терции приняли свою окончательную форму, и это стало важным шагом в развитии организации пехоты того времени. Терция являлась административной единицей и состояла из штаба и, как минимум, из 12 рот, состоявших из 258 солдат и офицеров. Две роты были чисто стрелковыми, а в оставшихся десяти соотношение пикинеров и аркебузиров составляло 50 / 50. По мнению герцога Альба, наилучшим было сочетание 2/3 пикинеров и 1/3 стрелков.

            После 1580 г. количество солдат в ротах уменьшилось до 150, а количество рот, напротив, выросло до 15; целью этой реорганизации стало повышение тактической гибкости. Также вскоре количество пикинеров уменьшилось до 40 %, а доля мушкетеров в стрелковых ротах выросла с 10 % до 20 %. С начала XVII века количество пикинеров было вновь сокращено - до 30 %, а с 1632 г. обе аркебузирные роты были упразднены.            

            На ранних этапах аркебузы назывались escopeta, а стрелки соответственно - escopetero - это название встречается в источниках вплоть до начала XVII века. Стандартные фитильные аркебузы назывались «аrcabuz con ilave de mecha», а более поздние колесцовые, - «arcabuz con ilave de rueda».

            Отложенный смертельный эффект от поражения ручным огнестрельным оружием был радикально мощнее, чем от ран, нанесенных холодным и ручным метательным оружием. В отличие от ран, нанесенных колющим и режущим оружием, которые обычно заживали, если их хорошо очистить и если не задеты внутренние органы, раны, нанесенные огнестрельным оружием, даже не проникающие, как правило, оказывались смертельными.

            Ядро или пуля вбивали в плоть куски одежды, наносили рваные раны, увечили ткани и внутренние органы, заражения и кровоизлияния от них встречались гораздо чаще. Если раненные холодным оружием в большинстве возвращались в строй, то среди раненных огнестрельным оружием был большой процент погибших. [Аркебуза. Оружие изменившее поле боя / Storia Militare (Yandex Zen). 20.08.2022 г.].

            При выстреле стрелок упирал аркебузу в грудь, поэтому приклад имел причудливую форму ложи, выгнутую вниз. Первые аркебузы появились еще в XV веке, их масса варьировалась в пределах 2,5-3,5 кг. Характерным отличием аркебуз от более ранних образцов ручного огнестрельного оружия, было наличие эргономичного приклада, ложи по всей длине ствола, фитильного замка со спусковым механизмом и удлиненного ствола.

            Все это позволяло стрелку прикладываться и вести прицельную стрельбу из аркебузы на весьма значительные расстояния. К тому же все аркебузы XVI века снабжались развитыми прицельными приспособлениями. Для стрельбы из аркебузы использовали свинцовые пули калибра 15-17 мм и заряд пороха примерно в половину веса пули.

            При этом, отравления организма свинцом не было - это обычное заблуждение средневековых врачей, оттого, что если пуля пробивала доспех, то в рану попадала не только она, но и остатки пороховой мякины, фрагменты грязной шерстяной одежды и деформированные фрагменты доспеха. Зато был некроз мышечных тканей вокруг раневого канала, образовавшийся от ударной волны и, собственно до методики французского хирурга, Парэ Амбруаза (фр. Ambroise Pare; ок. 1510-1590), полученные огнестрельные раны лечились очень тяжело.

            Примерно с 1520 г. испанцы стали массово применять тяжелые аркебузы, стрелять из которых можно было только с сошки - с 1530 г. за ними закрепилось название - «мушкеты», и они в два-три раза были дороже обычной аркебузы. Для того, чтобы стрелок мог воспринимать его отдачу и упирать в плечо, приклад сделали прямым.

            Сэр Роджер Уильямс (Roger Williams; 1540-1595) - валлийский солдат удачи и военный теоретик, служивший протестантскому делу, в своих трудах по военному искусству был решительным сторонником модернизации армий и использования новых военных технологий.

            Служивший то испанцам, то их противникам, голландцам, он говорил: «Сотня мушкетов сильнее тысячи аркебуз»; он также считал, что мушкет может поразить любого всадника или пехотинца на дистанции до 500 шагов, и никакие доспехи не спасут от пули, выпущенной с расстояния менее 500 шагов.

            Английский хронист Джон Смит (Joht Smythe) в своей книге «Animadversions» (1591) писал, что испанцы открывают огонь с дистанции 150-300 шагов, равные 0,6-0,8 м, а какой-либо ущерб противнику начинают причинять уже с 500-600 шагов. Bernardo de Mendoza писал в 1595 г., что огонь из мушкетов можно вести одновременно двумя шеренгами, при этом первая должна стрелять с колена.   
      
            Обычной тактикой испанцев было построение пикинеров прямоугольником с соотношением сторон 1/2, иногда с пустым пространством в середине. Длинная сторона была обращена к противнику, на каждом углу располагались меньшие прямоугольники стрелков - «рукава», как бастионы крепости.

            Если в сражении участвовало несколько терций, то они образовывали подобие шахматной доски, выстроить солдат в правильные прямоугольники было дело нелегким, поэтому были изобретены таблицы, помогающие офицерам рассчитывать количество солдат в рядах и шеренгах.

            В больших сражениях участвовали до 4-5 терций: в этих случаях они располагались в две линии, чтобы оказывать друг другу огневую поддержку, без риска поразить своих.

            Маневренность таких построений была минимальна, но они были неуязвимы для кавалерийского натиска - всадники рисковали остаться на длинных пиках воинов из первых шеренг. Строй был идеален в обороне, но крайне низкая маневренность не позволяла проводить хоть какие-то наступательные маневры. Вся мощь и основной недостаток терции были ярко продемонстрированы в Тридцатилетнюю войну (1618-1648).

            Прямоугольные построения позволяли обороняться от атак с нескольких направлений, но скорость их передвижения была очень мала. Для выстраивания армии в боевой порядок требовались многие часы. В битве при Рокруа (1643 г.) терции стояли до последнего, все вспомогательные отряды испанского войска были разбиты - лишь безупречный строй не дрогнул.

            Французы предприняли по меньшей четыре атаки, пытаясь прорвать боевой порядок, но каждый раз несли большие потери от мощных залпов мушкетов и ощетинившихся пикинеров. Но без мобильных отрядов поддержки дальнейшее сопротивление было бесполезно - так и не сломленные, они вынуждены были сдаться.

            Терции были лишь малой частью испанской армии, всего около 8-20 % войска, однако именно на их плечи ложилось бремя сражений. При этом, основную часть испанской армии составляли наемные отряды - валлоны, немцы, итальянцы, ирландцы и прочие.

            Несмотря на то, что другие страны переняли у испанцев формирование войск в виде терций, они были далеко не такими умелыми, как испанцы, имевшие репутацию непобедимых воинов, т.к. ядро их армии составляли профессиональные испанские солдаты.

            Именно в этом и состояло преимущество испанцев по сравнению с остальными странами. Хотя и они использовали наемников из разных стран - германских земель (ландскнехты), итальянских государств, валлонских земель и из Испанских Нидерландов.

            Тем не менее, в XVI-XVII веках костяк испанской армии был сформирован из коренных испанцев - поистине профессиональных вояк. Отличительной чертой испанской армии была сплоченность, строгая строевая дисциплина и высокая боевая выучка.       
 
            Смешанные воинские формирования довольно быстро стали нормой для остальной европейской пехоты. Стремились подражать терциям и в Англии. Комбинация алебардщиков, стрелков из длинных луков и простых воинов, стала нормой, хотя этот порядок позднее изменился, когда запасы тиса, из которого изготовлялись луки, на острове иссякли.

            Процент воинов, которые вооружались огнестрельным оружием в подобных терции формированиях постоянно увеличивался, поскольку технологии в производстве огнестрельного оружия сильно продвинулись вперед. Этот прогресс, как полагают, являлся следствием упадка значения конницы, хотя, фактически, это восстановило ее в другом качестве, превратившее ее в кавалерию.

            Пока более дешевая и универсальная пехота все лучше осваивала огнестрельное оружие, пропорция конницы в армиях еще оставалась достаточно высокой.

            В конце XVI - начале XVII веков меньшие формирования пикинеров использовались для защиты мушкетеров, часто как центральный отряд с двумя отрядами стрелков по обе стороны, названных «рукавами выстрелов».

            На закате своего использования пика снабжалась ременной петлей для лучшего удержания. Наконечник имел трех или четырехгранную форму, что облегчал пробивание доспеха, и имела усредненною длину 0,06-0,12 м. Обычно, со стороны наконечника пика оковалась железом, чтобы древко было тяжелее перерубить. Общий вес стандартной пехотной пики с древком приблизительно равнялась 3-5 кг, а общая длина пики составляла 3-5 м.

            В конце своего применения пехотой, пика удлиняется до 7 м, но это уже становилось лишним и бесполезным. Впрочем, следует заметить, что для того, чтобы наносить удары пикой, необходимо было обладать достаточной физической силой, потому как, когда пикинеры врубались в рукопашную с пешими воинами противника, то толкали пику левой рукой, направляя ее правой рукой в лицо или торс противника.

           Против кавалеристов пика тыльной стороной упиралась в землю и блокировалась ступней правой ноги, левой рукой пику держали под углом примерно 45°, правую руку  держали наготове у рукояти меча, чтобы в любой момент выхватить его, если придется.

           В конце XV века в конструкцию кирас пикинеров внесли специальный держатель «ток», в который упирался тупой конец пики для ее фиксации. Пика развивалась до XVII века, а затем, учитывая развитие стрелкового оружия и артиллерии, постепенно становилась легче и меньше.

           После начала массового применения огнестрельного оружия пикинеры прикрывали стрелков от атак кавалерии, позволяя им перезарядить оружие. С увеличением роли и огневой мощи подвижной артиллерии пика укоротилась до 3 м и стала легче почти вдвое - до 2,5 кг, что немного увеличило маневренность пикинеров. С введением в состав армий аркебузиров и мушкетеров, пехотинцы, вооруженные пикой все реже вступали в бой, так как очень страдали от огня стрелкового оружия и артиллерии.

            Вследствие этого, к концу XVII века европейские армии постепенно отказывались от пик. Например, одержав победу под Штейнкерком в 1692 г., французская пехота побросала свои пики и вооружилась найденными на поле боя трофейными ружьями.   

            Необходимо заметить, что мушкетерам приходилось носить с собой множество приспособлений для заряжания и стрельбы из фитильных мушкетов.

            Громоздкое снаряжение, в сочетании с весом и громоздкостью мушкета, делало нецелесообразным ношение мушкетерами доспехов (за исключением шлемов), вследствие чего они были уязвимы для нападения - особенно со стороны кавалерии во время перезарядки мушкетов, где в большинстве случаев лучшей защитой было использование приклада.

            И хотя пикинеры, в общем, смягчали эту уязвимость, но все-таки с XVIII века на вооружение всех европейских передовых армий, повсеместно, вместо пик вводятся ружья со штыком. В дальнейшем пика использовалась в качестве боевого оружия лишь при нехватке вооружения, а позже становится только парадным оружием.
      
            В России пики на вооружение пехоты получили распространение в конце XVII века. К примеру, первые шеренги пехотного Преображенского полка вооружались пиками вплоть до 1721 г., длина которой составляла 3,5 м, перо в верхней части было трехгранное с глубокими долами и волнистыми краями, при длине в 570 мм, а в нижней части - утолщалось и переходило во втулку.      

            Гонсало Фернандес де Кордова (1453-1515).

            Испанская реконкиста - длительный процесс отвоевывания пиренейскими христианами (в основном испанцами и португальцами) земель на Пиренейском полуострове, занятых маврскими эмиратами, оказалась затяжным мероприятием.

            Начавшись в 711 г., она заняла столетия и, завершилась 02.01.1492 г. падением Гранадского эмирата, который был последним арабским государством в Европе и исламским государственным образованием на территории Пиренейского полуострова, существовавшим в период с 1228 по 02.01.1492 гг.

            Отвоевание Гранадского эмирата испанцами завершило восьмивековой процесс христианской Реконкисты полуострова. Падение Гранады, как и падение Константинополя, ознаменовало важную веху в истории европейской государственности. После падения Гранадского эмирата в 1492 г. его территория вошла в состав Кастильской короны как Королевство Гранада (ru.wikipedia.org).

            Считается, что ответственными за окончательное решение вопроса стали Изабелла I Кастильская (1451-1504), которая была королевой Кастилии и Леона с 1474 по 1504 гг., и ее супруг, Фердинанд II Арагонский (1452-1516) - король Арагона с 1479 г. до своей смерти в 1516 г.

            Так прописано в большинстве учебников по истории, хотя в самой Испании творцом победы называют не монархов, а их генерала - Гонсало Фернандеса де Кордову, князя Ольбии и Сант-Анджелло - военного реформатора, во многом благодаря которым выдающимся победам Испания в XVI в. стала одной из самых мощных военных держав в Европе.

             Гонсало Фернандес де Кордова родился в 1453 г. в семье богатого дворянина, но так как не был старшим сыном (и естественно, наследником), искал свое счастье самостоятельно, избрав карьеру военного. С 13 лет его отправили к королевскому  двору, а с 14 лет он уже на войне, где сразу обращает на себя внимание храбростью и умением вести за собой людей.

            Что закономерно спровоцировало карьерный рост, так, с 1482 г. де Кордова уже командует армией, что впрочем, нисколько не мешало ему лично ходить в атаку и забираться на стены по штурмовым лестницам. В ту пору еще встречались генералы, практикующие рукопашную схватку.

            Врагов Гонсало Фернандес бил хорошо и, в 1492 г. он берет Гранаду, что означает конец эмирата и уход мусульман из Испании. Правда, по деревням и в захолустье еще встречаются партизаны, войной с которыми генерал еще какое-то время занимался, но скоро прекратились и они. Именно в эту пору де Кордова начал свои эксперименты по сочетанию различных видов оружия - огнестрельного, кавалерии, артиллерии, пикинеров - в тактических построениях и передвижениях войск.

            За всю свою карьеру Гонсало Фернандеса де Кордова проиграл только одно сражение - в Первой Итальянской войне - битву при Семинаре, состоявшуюся 28.06.1495 г. в Калабрии между французской армией (в подавляющем большинстве и имея преимущество в вооружении тяжелой кавалерии против легкой пехоты), только что взявшей под контроль юг Италии, и армией Неаполитанского королевства в союзе с Испанией, которые желали вернуть себе эти территории.

            Французской тяжелой кавалерии вкупе с грозными швейцарскими наемниками, союзники могли противопоставить лишь неаполитанскую легкую пехоту и части испанских войск, также носивших легкое вооружение и привыкших к войне с маврами в Испании.

            Результатом битвы стал полный разгром неаполитанских и испанских сил, бегство их с поля боя (ru.wikipedia.org). Вот тогда-то испанский генерал и сформировал окончательное видение идеальной армейской единицы и, сразу же, с разрешения монархов, приступил к реформам и обучению личного состава.

           Сразу после Реконкисты Испания с головой нырнула в европейские дрязги и обнаружила, что ее войска, изгнавшие мавров с полуострова, ничего не могут противопоставить ни французской рыцарской коннице, ни швейцарской пехоте с немецкими ландскнехтами.

            Необходимость противостоять сразу и рыцарям, и тяжелой пехоте наемников, в 1496 г., вызвал необходимость появления прообраза терций - ордонансовых рот, под названием Capitania (капитании), которые приняли деятельное участие в Итальянских войнах (1494-1559 гг.) и на первых порах терпели поражение как от наемников, так и от тяжелой кавалерии.

           Однако, в какой-то момент, за дело взялся Гонсало Фернандес де Кордова, или попросту El Gran Capitan (Великий капитан). Взяв за основу наследие римских легионов, де Кордова создал Cornelia (коронелию) - еще один прообраз терций.

            Он же заметил, что аркебузы (а позже и мушкеты) отлично показывают себя на поле боя, после чего принялся активно вводить в свои войска подразделения, вооруженные огнестрельным оружием. [Терция: чудо отваги и тактики, которое могло родиться только в Испании / Павел Зенцов | История, 13.12.2023 г.].

           Великий капитан одним из первых осознал истинную мощь аркебуз, так как на данный момент времени даже опытные и непобедимые доселе швейцарцы были довольно консервативны и редко использовали огнестрельное оружие.

            Впервые это им аукнулось в битве при Чериньоле 28.04.1508 г., и как пишет Владимир Шишов в статье «Чериньола - первая битва Нового времени», El Gran Capitan (Великий капитан) приказал вырыть ров и сделать земляные насыпи, за которыми расположил артиллерию, а также пехоту.

            И когда французские рыцари ринулись в атаку, они вынуждены были остановиться у рва, после чего были обстреляны пушками и аркебузами; в этот момент на испанской батарее взорвался порох, и солдаты дрогнули. Кордова вскричал: «Мои отважные друзья! Это же наш праздничный фейерверк!», чем и разрядил обстановку.

            В какой-то момент три аркебузные пули попали в герцога Немурского, командующего французскими войсками, и он пал с лошади замертво. Кавалерийская атака захлебнулась, в бой мерным шагом пошли швейцарцы, и вот здесь оказалось, что массовое применение хорошего огнестрельного оружия против пехоты, атакующей большими плотными построениями - отличная идея.

            Испанские аркебузы косили подходящих швейцарцев, а разгром довершили тяжелые всадники, ринувшиеся в контратаку; так аркебузы впервые заявили о себе во всеуслышание.

            В дальнейшем испанские аркебузиры приобретали все большую славу, так, в 1522 г. в битве при Бикокке (The Battle of Bicocca), они вместе с ландскнехтами знаменитого Георга фон Фрундсберга (Georg von Frundsberg; 1473-1528), снова воспользовались валом и рвом и устроили швейцарцам бойню. Не менее ярко они показали себя в знаменитой битве при Павии 24.02.1525 г.

            Как пишет Андрей Миллер, в статье «Потеряно все, кроме чести и жизни» - испанцы к тому времени уже поняли, что необходимо делать ставку на огнестрельное оружие. Огнем они помогли ландскнехтам разбить французских жандармов и швейцарцев, так погиб почти весь цвет рыцарства, а сам король Франции попал в плен.

            Набравшись опыта и поняв, что пики - это хорошо, где пикинеры - основа терции, - составляли треть такого войска, а по ним позже было названо и все подразделение, соединенное с аркебузирами, - испанцы, наконец организовали те самые терции.

            Само слово «терция», то есть «треть» использовалось еще в 1509 г., но сами терции были организованы в 1536 г. указом испанского короля Карла V (1500-1558), который повелел создать в Неаполе, Ломбардии и Сицилии войска, назвав их терциями.

            Этот же указ Карла V требовал, чтобы в испанских терциях служили исключительно испанцы, эта традиция продолжилась и дальше, когда были созданы валлонские, немецкие и, как утверждает Анна Мендоса в статье «Испанские Терции 1536-1704» (Ana Mendoza «Tercia Espanola 1536-1704»), даже ирландские отряды, с таким же названием. И здесь как раз появляется первая трактовка названия: организовано три новых отряда - отсюда и терция.      

            Отныне из прежде общей перемешанной массы выделялись только отдельные отряды с типовым вооружением, которым отводилась определенная роль на поле боя. Появилась знаменитая терция, в которой личная храбрость бойца выражалась лишь в том, чтобы умереть именно на том месте в боевом порядке, куда тебя поставил командир - именно поэтому терции рвали Европу дисциплиной на грани самоотречения.

            В первозданном виде терция состояла из трех тысяч солдат; с флангов ее прикрывала кавалерия и артиллерия, хотя и сама терция являлась самодостаточным формированием, где объединялись несколько видов вооружения. В центре находилась группа из трех десятков офицеров, руководивших действиями терции, и барабанщики - для оповещения.

            Это ядро окружали пикинеры, причем впереди ставили тяжелых пикинеров в полных доспехах (только ноги оставались без защиты), за которыми стояли легкие пикинеры с минимальным защитным снаряжением.

            Но прежде чем пикинеры стали основой испанского боевого строя, испанцы пробовали использовать в качестве основной пехоты родельерос (исп. rodeleros - «щитоносцы», хотя переводить этот термин, как «щитоносцы» не совсем верно - «щит» в целом по-испански - escudo, а словом rodela именовали совершенно конкретный вид вооружения: большой круглый щит, изготовленный из металла, и имеющий локтевой хват) - испанские пехотинцы раннего Нового времени, вооруженные мечами, поэтому они также еще назывались espadachines (исп.) - «фехтовальщики» (типы клинков использовались различные, единственное, что можно сказать однозначно - это были колюще-рубящие мечи, постепенно превращающиеся в тяжелую рапиру).

            Задуманные изначально в Италии как попытка возрождения легионеров, они были заимствованы испанцами и использовались с большой эффективностью во время Итальянских войн в 1510-1520 гг. [Воины-родельерос: щит и меч Конкисты. - Андрей Миллер. Proshloe (27.08.2015). Proshloe.com.].

            Первоначально к идее массового вооружения пехотинцев мечами вернулись, пытаясь вновь обратиться к традициям римских легионов, итальянцы: этот процесс начался ближе к концу XV века, и мысль была быстро подхвачена испанскими полководцами, в первую очередь, одним из величайших военачальников эпохи - Гонсало Фернандесом де Кордова. В начале деятельности де Кордовы знаменитых испанских терций еще не существовало.

            Поначалу Гонсало де Кордова применял менее совершенную тактику, объединяя в единую формацию только пикинеров и стрелков (такая баталия носила итальянское название colunella), которых на поле боя прикрывали и поддерживали отдельные отряды бойцов со щитами и мечами - rodele.

            Также здесь необходимо заметить, что большинство конкистадоров Эрнана Кортеса (1485-1547) были именно родельерос (при этом пики, напротив, применялись очень ограниченно, поэтому с классическим терциями жители Южной и Центральной Америки и Юго-Восточной Азии, можно сказать, практически и не встретились: позже на первый план вышло огнестрельное оружие): в 1520 г. 1000 из общего количества 1300 человек, в 1521 г. - семьсот родельерос и только 118 аркебузиров и арбалетчиков.

            В частности, Берналь Диас, описавший завоевания Кортеса, был одним из его родельеро. [Воины-родельерос: щит и меч Конкисты. - Андрей Миллер / Об авторе: Андрей Миллер - писатель, популяризатор истории, специалист по «золотому веку» Испании и Конкисте; на втором плане - «Осень Средневековья» и Ренессанс в Западной Европе вообще, различные аспекты колониальной эпохи и все, что связано с испаноязычным миром.].

            Когда испанцами были приняты colunella - первые смешанные формирования из пикинеров и стрелков, они стали использовать небольшие отряды бойцов с мечами и щитами для стремительной атаки противника, подготавливавшей атаку медлительных пикинеров. Швейцарцы использовали для подобной цели алебардщиков, а немцы - ландскнехтов с цвайхендерами.

            В битве при Равенне (1512) эта тактика оказалась смертоносной для противника (Никколо Макиавелли. «Государь».1513 г.):

                «Мы уже не раз убеждались и еще убедимся в том, что испанцы отступали перед французской кавалерией, а швейцарцы терпели поражение от испанской пехоты. Последнего нам еще не приходилось наблюдать в полной мере, но дело шло к тому в сражении при Равенне - когда испанская пехота встретилась с немецкими отрядами, организованными наподобие швейцарских. Однако испанцам удалось пробраться, прикрываясь маленькими щитами, под копья и, находясь в безопасности, разить неприятеля так, что тот ничего не мог с ними поделать, и если бы на испанцев не налетела конница, они добили бы неприятельскую пехоту».

            Но когда родельерос оказывались перед пикинерами, державшими свой строй, как, например, в битве при Семинаре, они несли большие потери, также они были уязвимы и для атак кавалерии. В конце концов, взвесив сильные и слабые стороны родельерос, испанцы пришли к выводу, что их уязвимость на поле боя перевешивает их достоинства.

            В результате при формировании терций в 1530 гг. - от применения родельерос как отдельных единиц, они отказались, и родельерос были реорганизованы из отдельного отряда в отряд в составе испанской терции.

            Позднее делались попытки возрождения подобных пехотинцев, например, Морицем Оранским (Moritz De Orange; 1567-1625), вооружившим свои войска мечом и баклером, в дополнении к пике. Также во время Тридцатилетней войны (1618-1648) некоторые военные теоретики предлагали ставить перед пикинерами мечников с металлическими щитами для того, чтобы защитить их от расстрела вражескими мушкетерами, но сомнительно, чтобы подобная тактика применялась успешно или массово (Material from Wikipedia).

            Со стороны противника перед сомкнутым строем пикинеров зачастую находились мушкетеры, тяжелые мушкеты которых уверенно пробивали тяжелые латы кавалеристов той поры. Еще имелись аркебузиры, которых расставляли по углам пикинерского построения - они часто маневрировали, и их задачей было постоянное беспокойство противника.

            И аркебузиров, дополнительно вооруженных шпагой, разбавляли меченосцами или - алебардщиками, которых ставили позади мечников; тогда ею наносили рубящие удары через головы передних рядов и, при необходимости - колющие, как копьем (тем не менее даже в порядках с пиками алебардисты тоже часто стояли в третьей шеренге).

            Меченосцы, особенно с щитами, к XV веку как род войск, закончились, оставаясь экзотикой в Испании и паре других мест (например, тактика немецких ландскнехтов, когда вперед выдвигали несколько десятков воинов с двуручными мечами) - 90 % всей европейской пехоты выходило на поле боя именно с древковым оружием.

            Человеком, придумавшим терцию, Гонсало Фернандес де Кордова, по прозвищу El Gran Capitan, - впервые использовал эту военную единицу во время Итальянских войн. Когда противник наступал, его встречали залпы мушкетов, и хотя в большинстве армий предпочитали арбалеты, но испанский реформатор сделал ставку на огнестрельное оружие - с ним проще караколировать, а гром, пламя и дым хорошо работали против лошадей.

            Гонсало де Кордова был одним из первых испанских военачальников, в начале XVI века в полной мере оценившего перспективность аркебузы относительно арбалета, и сумевшего реализовать все преимущества огнестрельного оружия на полях сражений.

            От массированного огня в плотном строю противника образовывались бреши и, если при этом противник продолжал наседать, мушкетеры уходили под защиту пикинеров. Практика показывала, что с пиками длиной за пять метров пехота для кавалерии была просто неуязвима.

            Могли, разумеется, попасться рейтары с пистолетами, но и здесь мушкет был выгоднее; во-первых, он мощнее пистолета и дальше стреляет; во-вторых, плотность построения и огня у мушкетеров была всегда выше, а собственная площадь поражения меньше - все же рейтары для залпа на лошадях плотно сбиться не могли, а силуэт имели приличный - цель для группового залпа пехоты просто идеальная.

            Гонсало Фернандес де Кордова, ознакомившись с тактикой немецких и швейцарских наемников, модернизировал собственную тактическую идею, объединив все три рода войск в один. В терции родельерос составляли наименьший процент воинов (редко более 10 %), и функция их была, как и прежде, вспомогательной.

            Металлические щиты были способны кое-как защитить первые ряды от обстрела, а главное - подобно ландскнехтам на двойном жаловании, родельерос проходили к вражескому строю под пиками, и между ними. Находилось им применение и в прикрытии флангов и углов терции, так как в ближнем бою пикинеры были достаточно уязвимы.

            Быстро оценив испанскую новинку, все основные армии мира реструктуризировались по их примеру. Но получилось все одно слабее первоисточника. Просто в основном в мире воевали наемники, к которым обращались по мере надобности.

            А в Испании, хоть услугами наемников и не брезговали, предпочитали все же набор своих, доморощенных испанцев. Именно они составляли костяк всех терций, а потому их и организовать, и обучить, и мотивировать получалось более качественно.

            Интересно, что с составом терции постоянно экспериментировали, численность рот, из которых сбивали терцию, колебалась от 100 до 250 человек, где офицеров полагалось то 30, то 150. Постоянно менялось соотношение холодного и огнестрельного оружия, имели место попытки заменить фитильные мушкеты на колесцовые - не вышло, потому как фитильный замок проще, дешевле и имеет более мягкий спуск, отчего выстрел точнее, так что почти до конца доминирования терций на поле боя солдаты в них воевали с фитильным оружием.

            Кстати, на море также воевали терциями, сражаясь ими при абордаже судов или в десантных операциях, только солдат в них было поменьше и, пики покороче 3,2 против 5,2 м - обычных сухопутных.

            Терции долго не знали поражения, вплоть до битвы при Рокруа, которая произошла в 1643 г. Но к концу XVII века настала пора заката Испанской империи Габсбургов, а вместе с ней с полей сражений стали исчезать и терции.

            Военно-технический прогресс не стоял на месте - появилось новое стрелковое вооружение и тактика ведения боя линейными подразделениями, именно тогда и проявились главные недостатки терции - уязвимость перед массированным артиллерийским огнем и слабая маневренность на поле боя.

            А впоследствии, в массовых количествах подоспел и кремневый замок, отчего привычка дефилировать на поле боя в плотных построениях, сменилась линейной тактикой. [Пехота Испании, которая долгое время не знала себе равных / Исторические сражения | Пульс, 01.12.2022 г.].

            Дальнейшей эволюцией идей, заложенных в терцию, можно считать применение стрелковых каре, весьма популярных во время Наполеоновских войн, которые также были чрезвычайно гибкими формациями, позволяющими не только противостоять атакам неприятельской кавалерии, но и эффективно уничтожать врага на дистанции плотным ружейным огнем. [Несокрушимая терция - секрет испанских побед / Истории об истории (Yandex Zen). 27.09.2018 г.].
            …
            Благодаря терции Испанская империя одержала множество побед, господствуя в Европе не менее столетия, только вот ирония судьбы заключалась именно в том, что при завоевании Нового Света, арауканы (мапуче), индейцы, жившие в нынешних Аргентине и Чили, сумели изготовить длинные копейные древки пик, создав свое подобие терции, не убоявшись ни кавалерии, ни залпов тяжелых мушкетов.

            Арауканская война (исп. Guerra de Arauco) - продолжительный военный конфликт между креольским населением Чили, вошедшего в состав Испанской империи, и народом мапуче, а также некоторыми другими племенами (уильиче, пикунче и кунко).

            Театр военных действий протянулся от реки Матакито до залива Релонкави, при этом основной район боевых действий находился между г. Консепсьон и прибрежной зоной нынешних областей Био-Био и Араукания.

            Эти войны продолжались практически три столетия с 1536 г. и до провозглашения независимости Чили, и велись с разной степенью интенсивности, и собственно вооруженная борьба заняла около половины этого периода (ru.wikipedia.org).

            Арауканская война завершились тем, что испанцы предоставили им подобие независимости, когда 18.09.1810 г. после антиколониального восстания в столице Чили, Сантьяго, пришедшая к власти Правительственная военная хунта, возглавляемая Бернардо О’Хиггинсом (исп. Bernardo O’Higgins; 1778-1842) провозгласила Чили независимым государством.

            И окончательно вопрос с креолами (этнорасовые общности смешанного происхождения) и индейцами, пришлось решать независимым латиноамериканским государствам. [Насколько страшной была атака кавалерии? / Живая Средняя Азия (Yandex Zen). 07.12.2022 г.].   

            Мушкет против арбалета и лука. 

           Эффективность пробивного действия стрелы, выпущенной из лука, в первую очередь, зависела от силы натяжения самого материала (т.е. был первичен сам материал, из которого состояли плечи лука, а еще точнее - от модуля упругости самого материала, почему и изготавливали композитные луки), и только во вторую - от усилия натяжения, прилагаемым собственно стрелком, при всем том мало влияя на дальность стрельбы, когда расстояние в 50-80 м было усредненой дистанцией гарантированного поражения.

            Длинный английский лук, по своим характеристикам приближался к сложному восточному луку, что достигалось за счет огромного, до 2 м - размера, которым с седла не постреляешь.

            Тис (лат. Taxus), из которого изготавливались прямые английские луки, представлял собой природный композит, пусть его КПД был несколько ниже, чем у восточного, но это компенсировалось огромными размерами и большим ходом тетивы (и более длинными стрелами) и, потому начальная скорость стрелы из английского longbow была всего лишь на 5-7 % меньше, чем у восточных, но сама стрела была заметно тяжелее.

            И как итог, если при приблизительно одинаковой начальной скорости масса стрелы будет больше, то, следовательно, вырастет и ее кинетическая энергия. Хотя еще древнеримский историк Квинт Курций Руф писал, что «вся сила стрелы в легкости, а при тяжелом весе от нее мало толку» (Квинт Курций Руф, Книга VIII, глава 9.28).

            Английский длинный лук выпускал стрелу весом 60-80 г - с начальной скоростью до 50-60 м/с, при которой скорость полета стрелы на дистанциях до 50-60 м падала незначительно и, скорость стрелы практически равнялась начальной, а тренированный лучник выпускал до 15-20 стрел в минуту на расстояние до 300 м, но при стрельбе на предельную дальность энергии стрел едва хватало на пробитие даже самой слабой брони, а кучность едва позволяла попадать по сплошному строю в десяток-другой рядов в глубину.

            В свое время стрела являлась основным наступательным оружием, вся сила которой сходилась в маленьком острие. При этом эффективной считалась стрельба на куда меньшую дистанцию, порядка 150 м, прицельная же дальность по одиночной цели составляла всего 50-80 м.

            Сегодня широко распространено заблуждение о наличии тисовых деревьев в английских церковных дворах для изготовления луков. Документы того времени свидетельствуют, что мастера-лучники предпочитали использовать древесину тиса из Южной или Восточной Европы, поскольку английский тис не обладал необходимыми качествами.

            К слову сказать, о высоком расходе заготовок из тиса говорит также тот факт, что англичане для прибывающих к ним торговых судов, помимо денежной пошлины, ввели еще и обязанность ввозить определенное количество таких заготовок. Именно от этого вида пошлины произошли такие слова как «такса» (taxes - налоги; оплата по тарифу) и «такси» (Taxi).

            Для сравнения, один лучник в две минуты прицельно выпускал примерно до десяти стрел, впрочем, в случае как арбалета, так и огнестрельного оружия, низкий темп огня отдельно взятого стрелка во многом компенсировался применением многошереножных построений - караколированием, от «караколь» (исп. caracol - «улитка») - маневр в верховой езде и, ранее, в военной тактики.

            В те времена, когда огнестрельное оружие существовало наравне с луками и арбалетами, - кое-где хорошего лучника даже предпочитали стрелку с аркебузой, причиной которого крылось в ненадежной конструкции первых ружей, их подверженности погодным капризам, при очень низкой скорости заряжания. [Пуля - дура, штык - молодец! - Арсенал | Всемирная история штыка.].

            При этом, предельно зафиксированное расстояние для бесприцельного (то есть просто на дальность) выстрела из английского лука, которое преодолевала стрела, составляло - 557 м, а стрела, выпущенная из лука турецким султаном Муратом-гази IV (1612-1640), смогла пролететь - 626,4 м (ru.wikipedia.org).

            Не очень сильно дальность стрельбы из лука колебалась и в Центральной Азии, так на камне в Забайкалье написано, что в 1225 г. монгольский лучник Эсунхе (племянник Чингисхана) послал стрелу на 537 (540) м. [История Войны: Лук Кочевника. Главное оружие Евразии / Лукинский I История. Пульс, 25.10.2022 г.].

            Но при этом все-таки следует иметь в виду, что все рекорды дальности полета стрелы к боевой стрельбе никакого отношения не имели, даже увеличение силы натяжения лука не увеличивало пробивные способности стрелы, а лишь позволяло ей лететь дальше и падать на противника на большем расстоянии.

            Также необходимо понимать, что между Западом и Востоком различались, соответственно, и дальности прицельной стрельбы. Так, отдельные английские рекордсмены, как например, английский король Генрих VIII (1491-1547) уверенно поражали цель на расстоянии до 220 м, для рядовых стрелков предельная дистанция на поражение составляла, согласно подсчету - 92 м.

            Тогда как для кочевников Востока, использующих сложносоставные луки, расстояние прицельной стрельбы обычно составляло до 150 м.
 
            Для противника стрела одинаково несла потенциональную опасность как на 50-60 м - прямой выстрел, так и, при стрельбе навесом с двести метров, не считая меньшую точность с увеличением расстояния, хотя в действительности, эффективный выстрел из лука был возможен только при выстреле в упор, на дистанции до 30-50 м, не более, ибо главный параметр здесь, это убойная сила стрелы, которая чем дальше - тем меньше.

            Стрельба с большего расстояния могла использоваться для беспокойства вражеских войск либо для побуждения противника к началу действий. Для сравнения, в более поздний период Нового времени (название эпохи в истории, находящийся между Средневековьем и Новейшим временем), реальные залпы противоположных сторон обычно производились с дистанции до 120-150 м.

            В битве при Азенкуре (the Battle of Agincourt; 25.10.1415) между французскими и английскими войсками близ местечка Азенкур в Северной Франции во время Столетней войны (1337-1453), французские рыцари, увязшие лошадьми в грязи, были расстреляны английскими лучниками, чуть ли не в упор, где стрелы летели строго по прямой, на дистанцию до 50 м.

            Причиной столь поразительной многократной диспропорции в потерях французских рыцарей стало применение англичанами масс стрелков, вооруженных длинными луками, в сочетании с отрядами тяжеловооруженных воинов, завершившие сражение врукопашную.

            Следует отметить, что подобная тактика и вооружение уже были применены против французов англичанами при Креси (1346), в связи с чем, в 1368 г. французский король Карл V Мудрый (1338-1380) даже издал указ о вооружении луками всего народа, но этот обычай не прижился во Франции (ru.wikipedia.org). 

            Полный латный доспех использовался с конца XIV - начала XV века по конец XVI века - до этого рыцари надевали перед боем стальной шлем и кольчугу, начиная с XIII века дополнявшиеся англ. coat of plates - ранней бригантиной, представлявшей собой сюрко (длинный и просторный плащ-нарамник, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца, длиной чуть ниже колена, имел разрезы в передней и задней части, без рукавов / ru.wikipedia.org), усиленное подкладкой из металлических пластин.

            В XIV веке появились классические бригантины, проэволюционировавшие к концу века в латную кирасу (в XIII веке кирасой назывался нагрудник из вываренной кожи), и в том же XIV веке появилась латная защита конечностей, изначально носившаяся вместе с бригантиной (ru.wikipedia.org). 

            XV век стал поистине благодатным временем триумфа латных доспехов, когда защита начала торжествовать над луком и стрелами. Показательным примером также является другая битва Столетней войны (1337-1453), при Вернее (17.08.1424), близ одноименной крепости в Нормандии, между английской и объединенной франко-шотландской армией, в котором англичане одержали уверенную победу.

            Одним из эпизодов сражения стал прорыв 2 тыс. ломбардских и французских всадников, оснащенных новейшими стальными латами, которые сумели пробиться на правый фланг англичан, под обстрелом 4 тыс. лучников, практически невредимыми. Поэтому этот год можно считать точкой, когда лук окончательно проиграл конкуренцию доспехам.

            Арбалеты тем более никогда не отличались особой дальнобойностью, но их усиленной мощи хватало вполне, чтобы пробить доспехи, так и луки могли послать легкую стрелу на несколько сот метров, которая летела по дуге и достаточно быстро теряла свою пробивную силу.

            Поэтому даже английский большой лук, который по своей мощи приближался к простым арбалетам, на большом расстоянии был бесполезен также, как и арбалет, бьющий недалеко, но тяжелыми стрелами - навылет.

            Арбалет, за очень редким исключением, превосходил обычный лук по точности стрельбы и убойной силе, но, как правило, он сильно проигрывал луку по скорострельности. Популярности способствовало то, что для обучения стрельбе из арбалета требовалось намного меньше времени по сравнению с обучением искусству стрельбы из лука.

            Для стрельбы из арбалета использовались болты - особые арбалетные стрелы, которые обычно были толще и короче лучных, и, иногда, даже пули.

            На войне использовались как ручные арбалеты, так и их увеличенные варианты, устанавливавшиеся на станках (нередко - подвижных) и использовавшиеся в качестве метательных машин; такие арбалеты назывались аркбалистами. Прицельная дальность боевого арбалета (также существовали охотничьи арбалеты) составляла 90-120 м и более.

            Так, оружейник испанского короля,  Филиппа IV (Felipe IV; 1605-1665), Алонзо Мартинес де Эспинар (Alonso Martinez de Espinar) в своей книге (1644) сообщает, что боевые арбалеты XVI века могли поражать цель на 200 шагов, а охотничьи - на 150.

            Монье де Мораль в книге «La chasse au fusil» пишет, что английские арбалетчики попадали в цель на расстоянии 260-400 шагов, а хорошие стрелки не давали промаха по куриному яйцу на расстоянии 100 шагов, легко побивая легендарный «рекорд» Вильгельма Телля. [Ручное огнестрельное оружие. - Маркевич В. Е. - СПб., 2005. - с. 16.].

            Тяжелый арбалет имел дугу до 100 см в размахе, и разгонял 100 г стальной болт до 90 м/с. Соответственно, дальность стрельбы достигала 420 м, но убойная сила была достаточной только до 250 м, а стрельба по движущейся цели оставалась эффективной до 70 м.

            При этом кольчуга пробивалась со 150 м, легкие панцири - с 50-70 м, а стальные кирасы (вместе с находящимися под ними кольчугой и ватником) - с 25 м. Скорострельность составляла только 2 выстрела в минуту - ворот носился отдельно, его приходилось присоединять и отсоединять, а сам тяжелый арбалет весил до 7 кг, против 3-5 кг у легкого, и требовал подпорки в виде павезы и обслуживался двумя стрелками (ru.wikipedia.org). 

            То есть, болты арбалета - короткие и тяжелые, били ближе лука, но намного мощнее, из-за комплекса технических свойств, а не только из-за большого натяжения. Другими словами, лук хоть и посылал стрелы дальше, но упирался в свои технические и - физические ограничения человеческих, возможностей, иначе бы его не заменили арбалетами.

            В 1428 г., когда в Англии состоялось состязание лучников, стрелы рекордсменов, выпущенные с расстояния около 213 м, пробивали дубовую доску толщиной 50 мм (Лук оружие / ru.wikipedia.org).

            Превосходил опытный лучник мушкетера и в точности стрельбы, так например, упоминается в частности, что в идеальных условиях из 20 выпущенных стрел на 100 ярдах, или 91 м в цель попадало 16, мушкет же в тех же условиях в лучшем случае имел лишь 12 попаданий из 20 (Ружейный замок / ru.wikipedia.org).

            Между тем, при обстреле из луков считалось очень хорошим результатом, если хотя бы одна из сотни выпущенных стрел поражала цель, защищенную пластинчатым доспехом, так как пробить его стрела могла только по воле случая, попав под определенным углом, желательно - в наиболее мягкую область пластины с дефектом термической обработки (доспешная сталь была весьма гетерогенной по содержанию углерода и закалена «пятнами») или в их незащищенное сочленение, вероятность чего была невелика, особенно в случае поздних лат, у которых все стыки были хорошо прикрыты.

            Поражающее воздействие на живую цель мягкой, способной плющиться в раневом канале и эффективно передавать ее тканям свою энергию, свинцовой пули большого калибра, было несравнимо сильнее, чем сравнительно медленно летящей заостренной стрелы.

            Причем попытки увеличить убойность стрел за счет увеличения ширины наконечника практически полностью лишали их пробивной способности, делая пригодными лишь для поражения не защищенного доспехом противника, в то время как пуля сочетала высокую поражающую способность по живой цели и останавливающее действие с высокой бронепробиваемостью.

            Арбалет тоже обычно уступал мушкету по пробивной силе и поражающей способности, причем тяжелые осадные арбалеты с механическим взводом не превосходили его и в скорострельности.

            И лук, и арбалет на сотню метров вели огонь по навесной траектории, в то время как мушкет с его сравнительно высокой начальной скоростью пули позволял стрелять прямой наводкой (собственно говоря, именно по отношению к огнестрельному оружию впервые возникла сама по себе прицельная стрельба в современном смысле слова), что облегчало взятие поправок и существенно повышало вероятность поражения залпом групповой цели в постоянно меняющихся условиях боя.

            Лучники и арбалетчики могли показывать изумительную меткость на состязаниях, ведя огонь специально подготовленными стрелами по мишени, находящейся на заранее известном расстоянии, но при стрельбе в полевых условиях по движущейся цели даже самые опытные из них испытывали затруднения из-за низкой скорости метавшихся этим оружием снарядов, особенно когда вместо сравнительного небольшого запаса своих стрел начинали использовать боеприпасы массового производства из общего обоза.

            Низкая скорость полета стрел затрудняла и точную стрельбу в ветреную погоду, хотя справедливости ради стоит заметить, что и заряжать мушкет при сильном ветре было не слишком удобно, а при дожде он был практически бесполезен; навесная же стрельба из луков и арбалетов была иногда полезна для поражения цели, находящейся за складкой рельефа, невысокой стеной или иным препятствием.

            Кроме того, стрелок из мушкета тратил намного меньше сил во время боя, чем лучник или арбалетчик, так что требования к его физической подготовке были существенно ниже, а вести огонь без перерывов на отдых он мог намного дольше.

            Тогда как для ведения более-менее интенсивного огня из арбалета требовалась хорошая общая физическая подготовка, а для лучника - еще и специальная, так как успешная стрельба из лука требует хорошего развития специфических групп мышц, достигаемого лишь многолетними тренировками.

            Вопрос бронепробиваемости стрелы лука - крайне дискуссионный и, это в принципе именно так потому, что мощь лука напрямую зависит от физической силы лучника, что делали создание массовых армий лучников из новобранцев практически невозможными, тогда как огонь из мушкета мог вести солдат без особой физической подготовки.

            Многочисленные, вооруженные мушкетами, пиками и алебардами пехотные построения, становились все менее и менее уязвимыми для ударной кавалерии, даже скорее наоборот, кавалерия становилась чрезвычайно уязвимой целью, а баталии, терции и кондоты (кондотьеры - наемники, сотрясавшие Италию в XIV-XVI веках) - учавствовали во всех мало-мальски значимых сражениях позднего Средневековья, а так же битвах начального периода Нового времени, неизменно играя решающую роль в победе одной стороны и поражении другой.

            Мотивированная, хорошо защищенная пехота, встречающая атаку кавалерии огнем, и, ощетинившиеся пиками, стала становым хребтом средневековых армий, перешибить который могла теперь только полевая артиллерия. [История оружия. Королева поля боя / Blackwood history (Yandex Zen). 26.09.2023 г.].

            Хотя мушкет как таковой, был дороже не только лука, но и арбалета, однако в реалиях XVI-XVII века его основные расходные материалы - порох и круглые свинцовые пули - уже обходились значительно дешевле стрел. Изготовление пороха к тому времени уже был поставлен на поток и, пороховые мельницы выдавали его для нужд артиллерии все в больших количествах.

            В XVI веке уже был вполне себе зернистый порох с относительно вменяемыми характеристиками; собственно, ручное огнестрельное оружие и начало широко распространяться с его появлением.

            Отливка пуль требовала недорогих материалов и минимальных навыков, так что ее могли, в походных условиях, осуществлять сами солдаты. Изготовление же стрел, а прежде всего наконечников, требовало куда более дорогого сырья и труда высококвалифицированных специалистов. В итоге один выстрел из лука / арбалета обходился в разы дороже мушкетного.

            Далее, к XVI веку производство доспехов достигло такого уровня, что как минимум кирасу и шлем уже могло себе позволить большинство солдат на поле боя. Мало того, заметное количество бойцов, особенно в коннице, использовало 3/4, а то и полный, латный доспех.

            При этом, подобная броня оказывалась практически непробиваемой для стрел на дальних дистанциях, а на близких пробивалась только самыми мощными арбалетами, и то не всегда. В итоге, даже относительно бедно снаряженный солдат-пехотинец опасался попаданий только в руки и ноги, но ситуация радикально поменялась местами, когда в войска произошло массовое внедрение мушкетов.

            Самые лучшие и дорогие доспехи могли включать нагрудную пластину, способную выдержать мушкетную пулю без сквозного пробития, при этом все остальные части тела она поражала с легкостью. Большинство же комплектов брони не защищали от попадания из мушкета, от слова - совсем.

            Появилась также огромная разница в останавливающем действии, так источники свидетельствуют, что единичная рана, нанесенная стрелой, далеко не всегда выводила получившего ее воина, из строя. Если стрела не пробивала жизненно важные органы, то - он зачастую успешно продолжал бой и умирал только через много дней, от занесенных в рану, инфекций.

            При этом тяжелая мушкетная пуля практически не давала рикошетов, не застревала в щитах, от нее нельзя было защититься свободно висящими полотнищами ткани, которые обыкновенно останавливали стрелы.

            Раны, нанесенные выстрелами из мушкета с близкого расстояния, как правило, были чрезвычайно тяжелы. Попадая в конечность, высокоскоростная крупнокалиберная пуля зачастую просто ее отрывала, а если в корпус - образовывала ременную пульсирующую полость, по размеру в несколько раз превосходящую ее площадь поперечного сечения.

            Кроме того, она нередко разрушалась, подобно современным экспансивным пулям, вызывая обширнейшие повреждения. Собственно, перед создателями мушкетов стояла задача - единственным попаданием убить наповал даже не человека, а боевого коня, и они ее успешно решали.

            Мало того, даже ношение пуленепробиваемой кирасы отнюдь не гарантировало сохранение боеспособности после попадания из мушкета. Опыт тестирования современных бронежилетов со стальными пластинами и амортизирующими подпорами (аналог кирасы с поддоспешником) показывает, что даже если сходная по энергетике пуля не пробила броню, она все равно способна переломать ребра и вызвать разрывы внутренних органов.

            То есть солдат, пусть и облаченный в кирасу, выкованную из самой высококачественной стали, получив в грудь пулю из мушкета, однозначно упадет и, в лучшем случае, встанет очень нескоро.

            Обобщая сказанное выше, можно резюмировать, что количество выстрелов из лука или арбалета, необходимое для вывода из строя хорошо защищенного противника, довольно велико. Лучник может выпустить весь колчан, но так и не нанести латнику мало-мальски серьезных ран, при этом мушкету хватит единственного попадания, чтобы враг перестал представлять хоть какую-нибудь опасность.

            Следовательно, единственная мушкетная пуля по эффективности равна множеству стрел, но при этом обходится гораздо дешевле. [Смена эпох. Лук против мушкета / Сергей Кун (Yandex Zen). 18.01.2022 г.].

            В 1590 г. сэр Роджер Уильямс (Roger Williams; 1540-1595) писал в своей книге «A brief overview of the wars» («Краткий обзор войн»): «Что же касается лучников, то я лично убежден в том, что 500 мушкетеров более пригодны на поле боя, чем 1500 лучников… Доводы мои следующие: среди 5000 лучников вы не сможете найти 1000 хороших стрелков; если же они пробудут в полевых условиях от 3 до 4 месяцев, то вы не сможете найти и 500 человек, способных сделать меткий выстрел…». [Лучники Англии / Эволюция вооружения Европы | xliby.ru.].

            Эпоха «пики и мушкета».

            Средневековье часто изображают как период абсолютной технологической стагнации (технологический застой), когда прогресс человечества замер на месте.

            Считается, что Темные века (термин, обозначающий раннее Средневековье, а иногда и все Средневековье, в Западной Европе, после падения Западной Римской империи) были полны сплошной архаики, незнания и невежества, однако это не совсем так: именно в те времена создали механические часы, очки, тяжелый плуг для повышения урожайности, квадрант, астролябию, ветряные мельницы и массу других вещей.

            Поэтому считать Средневековье безнадежно «темным временем» - большое заблуждение,  скорее, это была стартовая площадка для многих важных открытий - в будущем.

            Эпоха Возрождения (XV-XVI вв.) положила начало радикального преобразования во многих сферах жизни и, одним из главных движущих элементов этих изменений стал прогресс в металлургии, когда цельнометаллические доспехи, стальные клинки и широкое использование артиллерии - получили большое распространение.

            Появление гранулированного пороха, который стабильно хорошо горел и давал большое количество пороховых газов, позволило начать массовое производство ручного индивидуального оружия, пригодного к массовому применению на поле боя. Это было начало XVI века, когда снаряжение солдат достигло того уровня, что имеющееся на то время «легкое» огнестрельное оружие попросту потеряло свою эффективность.

            Пули, выпущенные из аркебузы, ввиду своего малого веса 18-20 г и небольшого калибра, не могли пробить латы и кольчуги солдат противника. Требовалось новое оружие, с увеличенными поражающими свойствами. Изобретение зернистого пороха стало тем основополагающим фактором, что позволило создать условия для модернизации оружия и появления мушкета.

            Известно множество названий огнесрельного оружия, обширная номенклатура которого постоянно приводит к путанице. В целом, ружья (shott) подразделялись на мушкеты и аркебузы, ручные кулеврины и каливеры.

            Одной разновидностью огнестрельного оружия, получившего значительную известность в эпоху «пики и мушкета», стал «caliver» («каливер»), представляющий собой фитильное ружье, которое можно назвать и тяжелой аркебузой, и легким мушкетом, и из которого стреляли без опоры на сошку.

            Эдмунд Йорк (Edmund York), офицер английского ополчения, писал, что в Пьемонте, где он служил в молодости, каждый пехотный полк вооружался аркебузами своего собственного, отличного от прочих, калибра. Однако в 1569 г., перед сражением при Монконтуре, «князья церкви повелели изготовить 7 тыс. аркебузов единого калибра, которых стали называть «harquebuze de calibre de monsieur le Prince», таким образом, сам термин произошел от французского слова «калибр». [Огнестрельное оружие XIV-XVIII вв. / Militaria, 23.07.2018 г. | vk.com.].

            То есть, собственно, каливер занимал промежуточное положение между аркебузой и мушкетом, проще говоря это был мушкет с калибром аркебузы и соответственно меньшим весом, а от аркебузы же он отличался способом удержания - из-за более сильного заряда пороха приклад прижимался к плечу, и имел такую же форму как у мушкета. А вот стрелков из него действительно продолжили называть аркебузирами (чтобы отличать от мушкетеров, денежное довольствие у которых было разным), что само собой вносит путаницу.

            Каливер имел стандартный калибр, само слово caliver происходит or французского calibre. Унификация калибра всех аркебузов в армии значительно упрощало снабжение ее боеприпасами. Каливер стал наиболее распространенным типом огнестрельного оружия, но опытные солдаты считали, что пуля каливера слишком легка, чтобы пробить доспехи, что привело к появлению мушкетов.

            В период Тридцатилетней войны (серия военных конфликтов, протекавших преимущественно в Центральной Европе в 1618-1648 гг.) это оружие устарело, когда в употребление повсеместно вошел мушкет, что объяснялось его более тяжелой пулей, способной пробивать доспехи.

            Первый мушкет, - ружье с длинным стволом и фитильным замком, появился в Испании, изобрел его, как считают некоторые историки, испанский оружейник Моккето (Mocceto) из города Велетры. Его изобретение имело ствол, длина которого достигала 1400 мм - именно увеличение длины ствола позволило увеличить калибр ружья и массу заряда пороха, а соответственно и, его дальность стрельбы и пробивные способности.

            Зернистый порох не не было необходимости проталкивать к казенной части ружья шомполом, как это требовалось делать с пороховой мякотью, прилипавшей к стенкам канала ствола аркебузы. Теперь гранулы пороха ссыпались к казенной части без посторонней помощи, а сверху шомполом забивался пыж, помимо этого такой порох горел плотно и равномерно, что также увеличивало начальную скорость и дальность полета пули.

            13-14.09.1515 г., в битве при Мариньяно (эпоха Итальянских войн), французы впервые узнали, что такое мушкет, в бою с испанскими солдатами. Мушкетные пули без труда пробивали самые крепкие доспехи, и испанцы при помощи этих своих длинноствольных новинок одержали безоговорочную победу над французами.

            В 1521 г. мушкеты уже в массовом порядке были приняты на вооружение испанской армией. 24.02.1525 г., снова в сражении с французами, получившем историческое название «Битва при Павии», ключевым сражением в ходе Итальянских войн (1494-1559), стала первой битвой Нового времени, положившая начало успешному использованию ручного огнестрельного оружия, которое уже применялось достаточно широко.

            Здесь испанцы показали во всей красе все превосходство мушкетов - мушкетеры оказались непреодолимой стеной для французской кавалерии.

            Изначально под мушкетом понимали самую тяжелую разновидность ручного оружия, предназначенную главным образом для поражения защищенных доспехами целей. Основной причиной появления мушкета стало то, что к XVI веку даже в пехоте стали массовыми латные доспехи, которые из более легких кулеврин и аркебуз (на Руси - «пищалей») пробивались далеко не всегда.

            Доспехи стали более крепкими и прочными, так что аркебузные пули в 18-22 г - выпускаемые из сравнительно коротких стволов, при стрельбе по бронированной цели, оказывались мало эффективными, что потребовало увеличения калибра до 22 мм и более, при увеличения массы пули до 50-60 г.

          Так, длинноствольное фитильное ружье калибром более 20 мм - практически пушка по современной терминологии - могло выпустить пулю весом более 50 г с начальной скоростью до 500 м/с, которая впервые была измерена в середине XVIII века для более легкой «Brown Bess», но подтверждена современными экспериментами с репликой мушкета XVI века.

            Возможно, она несколько завышена, но если принять за данность даже 450 м/с, то дульная энергия мушкетной пули составит 5000 J. Помимо прочего, тяжелый и громоздкий мушкет требовал значительно больше времени для перезарядки, чем кремневые ружья XVIII-XIX веков. [Смена эпох. Лук против мушкета / Сергей Кун (Yandex Zen). 18.01.2022 г.].

            Необходимо оговориться, что описание именно современных испытаний реплики мушкета показали именно дульную скорость пули где-то в районе 500 м/с, так как в диапазоне 300-500 м/с начальная скорость пули больше зависит именно от навески пороха и длины ствола.

            И если кто-то считает, что начальная скорость пули, это то же самое, что и скорость полета, то он глубоко ошибается - это именно начальная скорость пули у самого дульного среза, тогда как  реальная скорость пули, летящей в цель - намного меньше.

            Кстати, тот факт, что мушкет раза в три тяжелее современных ружей, говорит о том, что ствол у него был отнюдь не тонким, то есть разница в качестве металла компенсировалась с лихвой.

            Своим появлением мушкеты обязаны изобретению зернистого пороха, кардинально облегчавшего заряжание  длинноствольного оружия и сгоравшего более полно и равномерно, а также усовершенствованию технологий, позволившему производить длинные, но сравнительно легкие стволы лучшего качества.

            Длина ствола мушкета, как правило, граненого, могла достигать 65 калибров, то есть, около 1400 мм, при этом дульная скорость пули приблизительно составляла 400-500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях - мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 м, на расстоянии 100  м тяжелый мушкет пробивал 4 мм стальную преграду, тогда как легкая аркебуза только 2 мм.

            Например, знаменитый французский «рыцарь без страха и упрека», Пьер Террайль де Баярд (1476-1524) был убит мушкетной пулей, которая пробила его доспехи сбоку, прошла тело и перебила позвоночник (умер в мучениях). [Аркебуза. Оружие изменившее поле боя / Storia Militare (Yandex Zen). 20.08.2022 г.].

            При этом прицельная дальность аркебузы была не столь велика, порядка всего 50 м по индивидуальной живой цели - но недостаток точности компенсировался ведением залпового огня; в результате этого к началу XVII века мушкет практически вытеснил аркебузы в системе вооружения европейской пехоты.

            Заряжался мушкет через дульное отверстие, в которое из специального деревянного футляра (зарядца) высыпался порох, необходимый для произведения одного выстрела.

            Порох в зарядцы, которые подвешивались на портупее стрелка, отмеривался заранее. На затравочную полку мушкета из натруски (малой пороховницы) подсыпался мелкий порох. Пуля при помощи шомпола проталкивалась в ствол, заряд воспламенялся при помощи тлеющего фитиля, который прижимался рычагом к затравочной полке: порох воспламенялся и выталкивал пулю.

            В дальнейшем мушкет подвергался усовершенствованиям, так, мастера оружейных дел Германии заменили фитильный замок кремневым. Спусковой крючок, пришедший на смену рычагу, высвобождал пружину с кремнем, который при ударе о кресало высекал искры, поджигавшие порох.

            Испанцы, позаимствовав опыт голландцев и облегчив мушкет до 4,5 кг, создали оружие для кавалерии, такой мушкет стал универсальным, чтобы использовать его в любых родах войск, что и было сделано во всех европейских армиях.

            Появившись в начале XVI века, ударно-кремневый замок надолго предопределил развитие личного огнестрельного оружия, выйдя на второй план только с изобретением и широким распространением через три века капсюльных систем и унитарных патронов.

            Поначалу этот довольно сложный для своего времени механизм не получил широкого распространения, существуя параллельно с более ранними фитильными замками, а также современными ему колесцовыми механизмами. Первые были простыми и дешевыми, вторые несколько превосходили ранние образцы кремневого замка в надежности, однако в процессе своего совершенствования именно кремневый ударный замок вышел победителем.

            На вершине своего развития он обладал несомненными преимуществами: оружие, оснащенное кремневым замком, оставалось готовым к бою длительное время и было по тем временам самым скорострельным (от 2-3 до 6-7 выстрел/мин у самых тренированных стрелков), а износ его был минимальным. В то же время кремневый замок требовал постоянной заботливой чистки и регулировки, а также контроля качества кремня. 

            Мушкет XVI-XVII веков, как оружие, был довольно тяжелым, 7-9 кг и длинным, до 1800 мм и, по сути представлял собой полустационарное оружие - стрельбу из него вели обычно с упора в виде специальной подставки - упора, подсошки (что позволило повысить точность и дальность стрельбы, увеличить калибр ствола и создать бойцу более устойчивое положение), стены крепости или борта корабля.
 
            Крупнее и тяжелее мушкетов из ручного оружия были только крепостные ружья, огонь из которых вели уже исключительно с вилки на крепостной стене или специального гака (крюка). Для ослабления отдачи стрелки порой надевали на правое плечо кожаную подушку или носили специальный стальной доспех. Замки были в XVI веке - фитильными или колесцовыми, в XVII - иногда и ударно-кремневыми, но чаще всего фитильными. 

            С увеличением калибра от 22 до 27 мм, тогда как калибр у аркебузы равнялся 15-17 мм - увеличилась и масса пули, которая у мушкета стала весить 50-60 г против 18-20 г - у аркебузы. Дальность стрельбы при этом стала составлять 210-240 м, причем на таком расстоянии пуля легко пробивала даже самые прочные доспехи, правда, чтобы попасть в противника на такой дистанции, необходимо было еще очень постараться.

            Вероятность того, что мишень размером 2x2 м, установленная на расстоянии в 70 м, будет поражена, составляла всего лишь 60 %. К тому же мощную отдачу при выстреле мог выдержать только человек, имеющий хорошую физическую подготовку, и чтобы как-то смягчить удар, на плечо надевалась набивная подушечка, игравшая роль амортизатора.

            Изначально мушкетами была вооружена только пехота, причем расчет для обслуживания мушкета состоял из двух человек: второй номер следил за горящим фитилем, а также переносил боекомплект и подсошку.

            Однако, сама процедура заряжания мушкета была чрезвычайно трудоемкой: отделить фитиль, высыпать в ствол порох из пороховницы, извлечь шомпол из ложа, забить шомполом первый пыж из подсумка, забить шомполом пулю, забить второй пыж, убрать шомпол в ложе, открыть полку и высыпать на нее порох из рожка, закрыть полку, присоединить фитиль.

            Следует сказать, что те времена - во время боя редко делали более одного залпа за сражение.

            Перезаряжался мушкет в среднем примерно за полторы-две минуты. Правда, уже в начале XVII века существовали стрелки-виртуозы, умудрявшиеся делать по несколько неприцельных выстрелов в минуту, но в бою такая стрельба на скорость была обычно нецелесообразна и, даже опасна, ввиду обилия и сложности приемов заряжания мушкета, включавшего около трех десятков отдельных операций, каждую из которых необходимо было выполнить с большим тщанием, постоянно следя за находящимся неподалеку от легковоспламеняющегося пороха тлеющим фитилем.

            Например, иногда стрелок в спешке забывал вытащить из ствола шомпол, в результате чего, в лучшем случае, тот улетал в сторону вражеских боевых порядков, а незадачливый мушкетер оставался без возможности вновь втиснуть в ствол мушкета пулю.

            В худшем же случае при небрежном заряжании мушкета (шомпол оставлен в стволе, излишне большой заряд пороха, неплотная посадка пули на порох, заряжание двумя пулями или двумя пороховыми зарядами и так далее) не были редкостью и разрывы ствола, приводящие к травме и самого стрелка, и окружающих.
 
            В дальнейшем голландцы усовершенствовали ствол, заменив металл, из которого он изготавливался, на более мягкий, что исключило случаи его разрыва при выстреле.

            Точно отмерить заряд пороха в бою было затруднительно, поэтому были придуманы специальные патронташи, каждый из которых содержал заранее отмеренное количество пороха на один выстрел. Обычно их вешали на униформу, и на некоторых изображениях мушкетеров они хорошо видны.

            Лишь в конце XVII века был придуман несколько повысивший скорострельность, бумажный патрон - солдат зубами надрывал оболочку такого патрона, отсыпал небольшое количество пороха на затравочную полку, а остальной порох вместе с пулей высыпал в ствол и утрамбовывал с помощью шомпола и пыжа.

            На практике мушкетеры обычно стреляли намного реже, чем это позволяла скорострельность их оружия, сообразуясь с обстановкой на поле боя и не тратя боеприпасов понапрасну, так как при такой скорострельности шанса на второй выстрел по той же цели обычно уже не было.

            Лишь при сближении с противником или при отражении атаки ценилась возможность сделать как можно больше залпов в его сторону. Например, в битве при Киссингене (1636 г.) за 8 часов боя мушкетеры произвели всего семь залпов.

            Зато их залпы порой решали исход всей битвы, поражая наповал латника с 200 м, и даже на расстоянии в 500-600 м, пуля, выпущенная из мушкета, сохраняла достаточную убойную силу для нанесения ранений, которые при уровне развития медицины в те времена часто оказывались смертельными.

            Разумеется, в последнем случае речь идет уже о случайных попаданиях «шальной» пули - на практике мушкетеры вели огонь с куда меньшей дистанции, обычно находящейся в пределах 300 шагов, что составляло примерно те же самые двести метров.

            Впрочем, и на таком расстоянии уверенные попадания по индивидуальной цели, тем более - движущейся, из примитивного гладкоствольного мушкета, лишенного прицельных приспособлений, были невозможны: даже современные гладкоствольные ружья способны обеспечивать прицельную дальность пулевой стрельбы порядка 50-75 м и, лишь в отдельных случаях - до 100 м.

            Именно поэтому мушкетеры и были вынуждены вести огонь залпами, компенсируя низкую точность количеством выпускаемого в сторону врага свинцового града.

            Другими причинами для этого были желание нанести по быстро движущейся групповой цели (отряду кавалерии) максимальный урон за то очень короткое время, которое он находился в секторе обстрела, а также, не в последнюю очередь, сильное психологическое воздействие организованной залповой стрельбы на противника.

            С окончанием религиозной Тридцатилетней войны между протестантами и католиками за гегемонию в Священной Римской империи германской нации, продолжавшийся с 1618 по 1648 гг. и затронувший практически все европейские страны, подошла до своего логического конца и целая эпоха в развитии западноевропейского военного дела, получившая название эпохи «пики и мушкета», условно длившаяся с 1590 по 1660 гг. На протяжении этого времени на поле боя господствовали пикинеры, мушкетеры и рейтары, при поддержке полевой артиллерии.

             С начала XVIII века пикинеры, представляющие некогда основную массу пехоты, практически сошли на нет, а штыки, крепившиеся сбоку или сверху от ствола, значительно упрочили свое место в вооружении линейной западноевропейской пехоты.

            На смену эпохи «пики и мушкета» шла эпоха штыковых атак и совершенствования в военно-технической составляющей ведения новых кровопролитных войн - прогресс, не задерживаясь на временной вехе, двигался дальше.      
               
            Тактика европейских армий Нового времени.
      
            Новое время (или новая история) - это период в истории человечества, находящийся между Средневековьем и Новейшим временем, в котором историки различных школ резко расходятся в периодизации данной эпохи. Как правило, в российской историографии ее начало связывают с английской революцией середины XVII века, начавшейся в 1640 г.

            Среди других событий, которые принимаются в качестве исходного рубежа Нового времени, называют события, связанные с Реформацией (1517), открытие испанцами (1492) Нового Света, падение Константинополя (1453) или даже начало Великой Французской революции (1789).

            Как бы там не было, рассмотрим этот период с начала XVII века: чем же так необычен этот XVII век, что среди историков до сих пор нет единства, к какой эпохе его отнести - одни ученые рассматривают его как закат Средневековья, другие видят в нем рассвет Нового времени.

             XVII век начался, когда рыцари в полном вооружении уже выглядели нелепо, но еще не полностью исчезли с полей сражений, а сквозь разрывы и клубы порохового дыма уже блестели, остриями из разящей стали, штыки.

            Прослеживая истоки современных войн, можно сделать вывод, что в их основе лежат два фактора: возникновение унитарных государств, с их тенденцией к централизации и, стабильность развития промышленности и торговли, контроль всех доходов, и - ИЗОБРЕТЕНИЕ ШТЫКА (курсив мой. - А.П.).

            Первый из этих факторов сделал возможным - или даже неизбежным - организацию регулярных армий на постоянной основе. Второй позволил осуществить применение этих армий с использованием стратегии и тактики, соответствующих новым видам вооружений, которые были позднее внедрены в практику. [Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн | Автор Джек Коггинс (Jack Coggins; 1911-2006 гг.).].

            В течение XVI-XVII в.в. традиционные феодальные армии во все большей мере сменялись армиями наемными. Что, впрочем, еще не означало появления регулярного войска. Наемный солдат получал от своих командиров регулярную плату и обучался действиям в строю, но и только.

            Оружие, продовольствие и экипировку он приобретал сам, нанимал себе прислугу и заботился о перевозке своего имущества, в результате чего нонкомбатантов (от фр. nоn-combattant - «не ведущий бой») в войске оказывалось больше, чем солдат. Он сам оплачивал и уроки фехтования, если желал научиться владеть оружием. Порядок и боеспособность поддерживались каптенармусами (captenarmuses - капитаны-оружейники), следящими за тем, чтобы бойцы имели положенные по штату оружие и экипировку.

            К началу XVII века вооружение пехоты было довольно пестрым. Главную силу войска составляли панцирные отряды пикинеров с длинными - 4-5 м «габсбургскими» пиками, названными так по имени могущественной монаршей династий Европы (Habsburger - совокупность государственных образований, управляемых Домом Габсбургов), правившей на протяжении всего Средневековья и Нового времени: в Австрии в 1282-1918 гг., в Чехии и Венгрии в 1526-1918 (с 1867 г. - в Австро-Венгрии), в Испании и ее владениях в 1516-1700 гг., на части территории Италии (с XVI в. до 1866 г.), в Габсбургских Нидерландах (XV-XVIII вв.) - когда эти земли входили в состав Испанских, а затем Австрийских Нидерландов (ru.wikipedia.org).

            Пикинеры действовали преимущественно отрядами, линиями или группами, и были эффективны в обороне против отрядов ближнего боя, кавалерии, представляя для них достаточно серьезную угрозу. Недостатком пикинеров являлась их низкая мобильность, они практически были непригодны для штурма, очень уязвимы к оружию дальнего боя.

            Для любого пикинера было потенциально опасно подпускать своего врага слишком близко, так как пика практически была непригодна для ближнего боя - впритык, что вынуждало пикинера бросать свою пику и использовать подручное оружие. 

            В XVI веке мушкетеры, являвшиеся сначала незначительным придатком к основному роду пехоты - пикинерам, численно росли с каждым годом.

            Этот рост мушкетеров объяснялся не столько желанием верхов армии, сколько состоянием вербовочного рынка. Война состояла не только из крупных сражений; пикинер имел определенную роль только в большом бою, мушкетер же лучше нес повседневную службу, находил более широкое применение в службе охранения фуражировках, мелких стычках, осадах и защитах городов.

            Солдату разнообразная деятельность мушкетера нравилась больше, чем тяжелое вооружение, шлем и панцирь пикинера. Напрасно военные эксперты советовали бороться с тенденциями солдатской массы путем уплаты пикинерам двойного жалования, по сравнению с мушкетерами; тактики находили сомкнутый натиск пикинеров в бою несравненной более важным, чем огонь, который вели мушкетеры, но жизнь диктовала свои законы.

            Блез де Лассеран-Массансон де Монтескью, господин де Монлюк (Blaise de Lasseran-Massencon de Montesquiou, Seigneur de Montluc; 1499-1577) - французский полководец, маршал Франции, обратил внимание на то, что солдат охотнее стреляет, чем идет врукопашную. И если в начале XVI столетия мушкетеры составляли только 10 % пехоты, то в 1526 г. их было свыше 12 %, в 1546 г. - 33 %, в 1570 - 50 %, в 1588 г. - 60 %.

            Уже в самом начале XVI столетия складывается образ действий, в бою этих сомкнутых мушкетерских частей, строившихся, примерно, в 10 шеренг в глубину. Первая из 10 шеренг давала залп, поворачивала налево и шла в самый конец строя, ее место занимала вторая шеренга, давала залп и повторяла маневр первой шеренги, и так далее. Все это обеспечивало неспешный, зато непрерывный огонь.

            Однако производить подобные перестановки под огнем противника, да еще и при угрозе рукопашной было сложно, поэтому обычно мушкетеров прикрывали пикинеры, а сами мушкетеры были вооружены клинковым оружием. [Пуля - дура, штык - молодец! - Арсенал | Всемирная история штыка.].

            Когда все шеренги, таким образом, давали по выстрелу, первая шеренга успевала уже подготовиться ко второму выстрелу, и, таким образом, мушкетерская часть, несмотря на медленность заряжания, поддерживала непрерывный огонь. 

            При этом главным было научить стрелка быстро перезаряжать оружие и менять место в строю после выстрела. В результате, над полем боя непрерывно катился огневой вал, добавляя ко всему этому дымовую завесу и адский грохот, пугавший лошадей.

            При наступлении иногда применяли обратный порядок, то есть вышедшая вперед первая шеренга давала залп и оставалась стоять, а вторая шеренга выходила из-за ее флангов, выстраивалась перед ней, давала залп, и т.д. Такой способ ведения стрельбы назывался «караколе» (исп: caracol), - «движением улиткой».

            Впервые «караколе» получил боевой опыт в 1515 г. в битве при Мариньяно - ключевом сражении войны Камбрейской лиги за обладание герцогством Миланским (составная часть Итальянских войн), между армией французского короля Франциска I, которая включала в себя отряды венецианцев и немецких наемников, и швейцарскими наемниками миланского герцога Массимилиано Сфорца (Massimiliano Sforza; 1493-1530) - при стрельбе из-за препятствия по атакующей колонне швейцарцев.

            В середине XVI века «караколе» испанцы демонстрировали даже на парадах. Последнее удержалось в Западной Европе вплоть до середины Тридцатилетней войны, а в России проповедовалось уставом 1647 г.

            Правда, практики замечали, что при отсутствии препятствия на фронте, когда мушкетерам грозила яростная атака противника, задние шеренги нервничали, не выжидали, пока очистится фронт перед ними и дойдет до них очередь, и стреляли в воздух, поверх голов первых шеренг.

            Но в истории военного искусства «караколе» сыграло значительную роль, так как потребовало подготовки, репетиций, занятий, учения, сколачивания массы мушкетеров, что вынуждало пехоту несколько дисциплинироваться.

            Но все же основной силой, способной «разламывать» боевые построения пехоты и сокрушать стены неприступных крепостей,  на закате Средневековья и начале Нового времени, становилась артиллерия; так, в 1494 г. французский король Карл VIII (1470-1498) начал т.н. Первую итальянскую войну (1494-1495).

            Триумфальная скорость французского наступления и то, с какой легкостью французская армия брала укрепленные города практически безо всякого сопротивления, ввергли итальянские государства в состояние шока и явили всей Европе артиллерию, как средство, облегчающее победу.

            Когда рыцарская конница стала вытесняться наемной пехотой, сначала швейцарской, а затем немецкой - артиллерия сделалась уже явлением настолько обыденным, что ни у кого не вызывала особого удивления. Попадание ядра в баталию (здесь: боевое построение XIII-XV веков, из пикинеров и алебардщиков в форме огромного четырехугольника) влекло за собою огромные потери.

            Кроме того, опасность для подобного построения представлял также охват (окружение, атака с флангов) кавалерией противника - потому что пики подразделения могли быть направлены только в какую-нибудь одну сторону. Поэтому, ко всему прочему, беспрестанно предпринимались попытки усовершенствовать строй.

            В Испании была изобретена «терция» - боевой порядок построением в 20 рядов в глубину и 60 - по фронту, обойти который было труднее, и число жертв артиллерийского огня несколько сокращалось - но орудийный огонь уже сказывался на полях сражений, и артиллерия уверенно становилась «богиней войны». И несмотря на то, что долгое время артиллерию считали лишь субсидиарным (лат. Subsicivorum - вспомогательный) видом войск, она всегда была на особом положении.

            Терция представляла вдвое меньше шеренг по сравнению с 80-ти шереножными квадратами швейцарцев, легче маневрировала, меньше страдала от огня, сохраняла вполне достаточную массу для развития натиска холодным оружием и, что самое главное, давала возможность гораздо шире развивать огонь пехоты.

            Терции строились в несколько линий, с значительными интервалами, в шахматном порядке, и стрелки в большим количестве могли, в случае неприятельской атаки, легко укрываться в интервалах и за терциями.      

            Еще больший успех имело построение колоннами 30 человек в глубину и всего 16 по фронту. Казалось бы, четыре колонны являлись столь же легкой целью для вражеских ядер, как и две баталии, но первое впечатление обманчиво. Колонне было проще выбирать дорогу, и простреливаемое пространство она преодолевала значительно быстрее.

            Кроме того, до конца XIX века пушки не имели механизма наведения по горизонтали. Отсюда, ориентируясь на борозды, оставляемые на земле рикошетирующими ядрами, командир мог пытаться провести свой отряд между линиями огня двух соседних орудий. Наступление колоннами хорошо зарекомендовало себя и практиковалось более двух столетий.
            …
            На западе в XV веке происходил своего рода прорыв в артиллерийском деле, совершенствовалась рецептура пороха, практически приблизившаяся к идеальной, к тому же для улучшения эффективности в 1420-1430 гг. порох стали подвергать зернению.

            Со второй половины XV века пушки начинают все чаще изготавливать путем литья и устанавливать на колесный лафет, причем не только для транспортировки, но и для стрельбы.

            Появившиеся в конце XIV века ручные кулеврины (именуемые иногда еще как ручницы) в последней четверти XV века получают намного большее распространение, чем прежде. Они все чаще используются не только во время осад, но и в полевых сражениях, особенно во время Бургундских войн и многочисленных сражений итальянских кондотьеров.

            Дальнейшее их усовершенствование привело к появлению первых, пока еще чрезвычайно примитивных аркебуз и фитильных замков. Введение в повседневную военную практику европейских армий огнестрельного оружия и его широкое распространение во второй половине XV - первой половине XVI в.в. имело для развития военного дела огромное значение. Его использование стало началом новой военной революции, имевшей колоссальное значение для всего последующего хода мировой истории.

            Если до конца XIV века военное дело Востока в целом опережало в развитии военное дело Запада, то теперь Европа вырывалась вперед.

            Военной революции в Европе предшествовал научный и технический переворот, который, в свою очередь, опирался на солидную экономическую и финансовую базу, на многовековую традицию развития как теоретического, так и эмпирического знания, на развитую городскую культуру, тесно связанную с развитым ремеслом и торговлей. [О пищальниках и стрелецком войске / Георгий Драконоборец. МирТесен. Этносы. Военное дело, 21.12.2011 г.].

            Всего этого не было на Востоке, особенно среди кочевников: в соревновании военных систем Восток начал терпеть от Запада одно поражение за другим.
 
            К началу XVI века технологии позволяли высверливать дульный канал в сплошной бронзовой болванке, а не отливать ствол сразу в виде полой трубы, как это было в эпоху бомбард. Соответственно, можно было обойтись без ввинчивающейся казенной части и заряжать орудие со ствола, при этом стрельба из пушек стала заметно безопаснее.

            Тем не менее качество отливки все еще оставляло желать лучшего. Закладывать много пороха в орудие опасались. Для того же, чтобы не слишком проиграть в начальной скорости снаряда, ствол удлинялся до 20-30 калибров. Ввиду этого даже после изобретения «жемчужного» - гранулированного - пороха заряжение пушки занимало много времени.

             В XVI веке при применении артиллерии возникал вопрос об эффективности действий артиллерии против пехоты и кавалерии противника, тогда как массовую технологическую отливку орудий под мощный заряд, но со стволом, укороченным до 12-14 калибров, удалось наладить только в течение XVII века.

            Почему-то считается, что применение ядер против живой силы было малоэффективным, потому что чугунное  ядро могло поразить только одного, пусть двух-трех солдат, хотя  человека, а убойная сила ядра являлась явно избыточной для выведения пары-тройки людей, из строя. Однако, имеется свидетельство того, что в битве при Кунерсдорфе (01/12/.08.1759) одно ядро свалило с ног, в гренадерском полку, сразу 40 человек.

            И хотя пехота, вооруженная длинными пиками, воевала в плотном строю, наиболее эффективном для линейного боя, и мушкетеры также строились в несколько рядов для применения приема «караколь», но все это обычно приводило, при попадании в такой строй ядра, к поражению всего лишь нескольких человек, стоявших друг за другом (Шрапнель / ru.wikipedia.org).

            Поражение непобедимых терций, или битва при Рокруа.

           «Тридцатилетняя война» (англ. Thirty Years War) - историографическое название ряда военных конфликтов в Священной Римской империи германской нации и Европе вообще, продолжавшихся с 1618 по 1648 гг., и затронувших в той или иной степени практически все европейские страны (регионы) и государства.

            Война началась с череды религиозных столкновений между протестантами и католиками в Священной Римской империи, и затем переросла в борьбу разных сил в Европе против доминирующей позиции дома Габсбургов. Конфликт стал последней крупной религиозной войной в Европе и породил Вестфальскую систему международных отношений.

             В результате приверженцы крупнейших течений христианства на территории Священной Римской империи (католицизма, лютеранства и кальвинизма) обрели в ней равные права (что стало поражением консервативных прокатолических сил). Итогом Тридцатилетней войны стало резкое ослабление влияния религиозных факторов на жизнь государств Европы.

            Война началась после Пражской дефенестрации 23.05.1618 г., которая ознаменовала собой начало восстания чешских сословий, направленного против попыток рекатолизации со стороны принадлежавшего к дому Габсбургов, богемского (чешского) короля Фердинанда II.

             Последовавшие боевые действия историками было разделено на четыре крупных периода, называющихся по основным противникам императора: чешско-пфальцский, датский, шведский и франко-шведский. Две попытки прекращения конфликта - Любекский мир (1629) и Пражский мир (1635) - окончились безуспешно, поскольку не учитывали интересов всех прямо или косвенно заинтересованных сторон.

            В свое время терции наводили ужас на противника, используя гибкую тактику, расстреливая врага из аркебуз, а позже и из более тяжелых мушкетов. При атаке конницы она ощетинивалась сплошными рядами пик, при этом процент огнестрельного оружия со временем все увеличивался.

             Более того, испанские терции даже во время поражений или близких к этому ситуаций продолжали вести себя мужественно, с полным презрением к смерти. Так например, в битве при Эмпеле 04-08.12.1585 г., когда испанцы были окружены голландцами на острове Боммелервард, им было предложено сдаться, на что последовал ответ:

                «Испанские солдаты предпочитают смерть бесчестью. Возможно, мы поговорим о капитуляции после смерти». 

            Не меньший подвиг мужества испанцы показали и 17.09.1631 г., во время битвы при Брейтенфельде против шведов, союзная пехота и конница бежала, недвижными остались только четыре испанские терции. Под чудовищным огнем из пушек и мушкетов они медленно продвигались по полю боя.

             Как утверждает немецко-швейцарский военный теоретик и историк, Фридрих Вильгельм Рюстов (Friedrich Wilhelm Rustov; 1821-1878), в книге «История пехоты» («Geschichte der Infanterie», Vol.2), даже солдаты, которым ядрами оторвало ноги, лежа на земле, вытягивали пики вперед, чтобы помочь товарищам отразить удар шведской конницы. В итоге - все они погибли, но никто не сдался. 

            19.05.1643 г. в долине реки Уазы, недалеко от города Рокруа, произошла битва, ставшая эпохальной. По сути, это сражение ознаменовало конец испанской терции, до той поры казавшейся непревзойденной и непобедимой. Сама победа над Испанией французам мало чего дала, а вот для военного искусства… наступила эпоха линейных построений (ru.wikipedia.org).   

            После трех безуспешных атак на ощетинившиеся пиками терции, французы подтянули артиллерию и собрались уже пойти в четвертую, как от испанцев поступило предложение о переговорах. Враги согласились, но когда их командующий со свитой поскакал в сторону терций, оттуда прозвучал выстрел.

             Взбешенные таким обстоятельством французы бросились в атаку и, началось повальное избиение испанцев, из которых, в итоге в живых, осталась только четверть.

             Как бы то ни было, но терции навсегда остались в истории символом дисциплины и побед, а испанские солдаты - символом мужества и презрения к смерти. [Поражение непобедимых терций, или Битва при Рокруа / Денис Бриг. Военное обозрение. История. 23.05.2016.]. 

            Битва при Рокруа стала пренеприятным разгромом для испанцев, но все же стратегическое значение у этой победы было не столь большим и, значительное влияние на последующие военные события Тридцатилетней войны никак не оказало. [Битва при Рокруа / Лиза Панкратова. Эпохальные сражения | HistoruTime. 18.05.2016 г.].

            Но и после битвы при Рокруа - война продолжалась, и как считается, остановить ее удалось только Вестфальскому мирному конгрессу -а именно два соглашения - Мюнстерское (15.05.1648) и Оснабрюкское (24.09.1648), которыми завершилась Тридцатилетняя война.

             Но при этом, Испания его не подписывала, и Франко-испанская война продолжалась еще несколько лет, закончившись Пиринейским миром - мирным договором, подписанным 07.11.1659 г. между Францией и Испанией, на острове Фазанов (баск. Konpantzia, исп. Isla de los Faisanes, фр. Ile des Faisans), также остров Конференций (фр. Ile de la Conference) - остров посреди реки Бидасоа, по которой проходила граница Франции и Испании.

             Со стороны Франции договор подписал кардинал Джулио Мазарини (итал. Giulio Raimondo Mazzarino; 1602-1661), со стороны Испании - Луис де Аро и Гусман (1598-1661).

            Пиренейский мир стал последним дипломатическим триумфом кардинала Мазарини, он и завершил франко-испанскую войну, тянувшуюся с 1635 г., первоначально как часть Тридцатилетней войны.

             При этом испанцам сильно помогла Фронда (обозначение ряда антиправительственных смут, имевших место во Франции в 1648-1653 гг. и фактически представлявших собой гражданскую войну, происходивших в разгар Франко-испанской войны) во Франции, иначе бы они столько лет не продержались. Но эта война настолько разорила Испанию, что последующие войны были просто ее добиванием.   

            Дальнейшее развитие военного дела.

            Однако развитие ручного огнестрельного оружия, увеличение его скорострельности, меткости и дальности стрельбы позволило отказаться от пик, вооружить всю пехоту ружьями со штыками и ввести линейные построения. Пехота, построенная не в колонну, а в линию, несла существенно меньшие потери от пушечных ядер.

             Поэтому для поражения живой силы с помощью артиллерии стали применять картечь - металлические шарообразные пули, насыпанные в ствол орудия вместе с пороховым зарядом. Однако применение картечи было неудобным из-за применявшегося тогда способа заряжания.

            Несколько улучшило ситуацию внедрение картечного снаряда, представляющего собой цилиндрическую коробку из картона или тонкого металла, в которую были вложены сферические шарики, отлитые из свинца. Перед выстрелом такой снаряд помещался в ствол орудия и, в момент выстрела происходило разрушение его корпуса, после чего пули вылетали из ствола и поражали противника.

             Такой снаряд был несомненно удобен в применении и более эффективен при стрельбе в упор по атакующей линейной пехоты, но картечь становилась малоэффективной на расстояниях порядка 400-500 м и далее уже была неспособна поразить противника.

            В те времена, когда пехота была вооружена гладкоствольными ружьями, стреляющими на дальность до 300 м, в этом не виделось существенной проблемы. Но когда пехота получила нарезные ружья, позволявшие расстреливать орудийную прислугу с расстояния свыше километра, стрельба картечью «в упор» потеряла всякую эффективность, и на смену ей в XIX-XX веках пришла шрапнель - артиллерийский снаряд, наполненный круглыми пулями.

            К концу XVII - началу XVIII века мушкеты стали массово заменять более легким оружием, весом около 5 кг и калибром 18-20 мм и менее, - фузеями, сначала во Франции, а затем и в других государствах.

             Тогда же массово стали применять кремневые замки, более надежные и удобные в обращении, чем старые фитильные, и штыки - сначала в виде вставляемого в канал ствола багинета - первоначально представлявшего собой наконечник обычной пики с укороченным древком, который вставляли в ствол разряженного ружья для дальнейшего ведения ближнего боя - позднее появились специально изготовленные штыки (от немецкого «stecken» - колоть), надеваемые на ствол при помощи трубки.

            Граненые штыки позднее стали называться «игольчатыми» не по форме острия, как это можно было подумать, а по форме клинка, вытянутого и сужающегося к концу, по форме очень напоминавшие старые цыганские иглы, толщиной 2-5 мм и длиной 70-200 мм, для пошива и ремонта изделий из грубых толстых тканей (парусина, брезент, мешковина); прилагательное «цыганский» здесь употреблялось чисто в иносказательном смысле.

            Все это вместе позволило вооружить огнестрельным оружием всю пехоту, исключив из ее состава необходимых ранее пикинеров - при необходимости фузилеры вступали в рукопашную схватку, используя ружья с надетым на его ствол, штыком, которыми действовали на манер короткого копья - с мушкетом это было бы весьма затруднительно ввиду его значительного веса.

            В России этот новый вид облегченного оружия сначала также назвали фузеей - от фр. fusil, видимо, через посредство польск. fuzja, а затем, в середине XVIII века, вообще переименовали в ружье.

            Процесс заряжания фузеи выглядел так. Первым делом солдат взводил курок на предохранитель, открывал полку замка, сыпал на нее порох из натруски и закрывал полку крышкой-огнивом.

             Затем ставил ружье прикладом на землю, доставал из сумы патрон, зубами скусывал кончик бумажной оболочки, высыпал из нее порох в ствол, после клал туда же пулю и бумагу (последняя становилась пыжом), потом вынимал шомпол и несколькими ударами прибивал им заряд в стволе.

            Вставив шомпол обратно в ложу, солдат поднимал ружье и ставил курок на боевой взвод; теперь можно было прицелиться и по команде «стреляй» одним или двумя пальцами дернуть за спусковой крючок. Под действием пружины курок с зажатым в нем кремнем с силой бил по огниву, подбрасывая его, а высеченные при ударе искры попадали на порох в полке, который через запальное отверстие воспламенял заряд в стволе. 

            Принято считать, что официально на вооружение первыми штык приняли австрийцы в 1689 г., которые пятью годами ранее, в 1684 г. первыми решились на отмену пик и введение багинетов - представляющие собой наконечник обычной пики с укороченным древком, которое и вставляли в ствол разряженного ружья для дальнейшего ведения ближнего боя.

            Но первенство в испытании классического штыка с трубкой, крепившегося на стволе ружья, следует отдать все-таки французам, поскольку первые упоминания о нем во французских документах относятся еще к 1687-1688 гг. Ревностным сторонником таких штыков был французский военный инженер Себастьен Ле Прер де Вобан (Sebastien le Pretre de Vauban; 1633-1707). [Штыки с трубками | AntiqueGallery-pp - LiveJournal.].

             В 1688 г. в присутствии короля Людовика XIV (1638-1715) были проведены опыты по фехтованию на штыках, однако конструкция крепления байонета на стволе тогда показала свою ненадежность, пики стали вываливаться из стволов, что произвело на монарха самое удручающее впечатление. И он, не задумываясь, запретил байонет как оружие непрактичное. [Штык - молодец! - Сергей Мишенев. (Yandex Zen) 25.01.2021 г.]. 

            Трубка, одеваемая на ствол, стала важным новшеством, способствовавшей появлению собственно того, что в мировом оружиеведении принято называть штыком. К концу 1689 г. упоминания о штыках с трубками появились в английских документах, а правила обмундирования и снаряжения драгун 1702 г. уже предписывали их использование.

             Официальной датой появления багинетов в российской армии считается 1694 г., и уже в 1702 г., гвардию вооружают так называемыми «кривыми багинетами», которые и стали первыми русскими штыками.

             Очень быстро восприняли концепцию штыка с трубкой и шведы, едва ли не первыми приняв на вооружение точно датируемый унифицированный образец 1696 г., имевший тяжелый плоский клинок, который крепился к стволу с помощью винтового зажима. Новшество быстро распространилось по всем армиям Европы, а сами французы приняли штык на вооружение самыми последними, только в 1703 г. 

            При Карле XII в шведской армии впервые получил распространение штык длиной 500 мм, а к 1704 г. был принят на вооружение более совершенный штык, крепившийся к трубке уже с помощью особой шейки.   
      
            Первые штыки, принятые на вооружение регулярных армий, мало чем отличались от своих прародителей, вставляемые рукоятками в стволы ружей. Первоначальным предназначением нового вида оружия стало отражение атаки вражеской кавалерии, когда мушкет со «вставным» штыком превращался в подобие короткой пики, тогда как в рукопашных схватках с пехотой противника основным оружием ближнего боя служила шпага.

             Для разрешения проблемы одновременного использования штыка и стрельбы из мушкета и были изобретены примыкающие непосредственно к ружейному стволу клинки.
 
            Цилиндрическая трубка с защелкой надевалась на ствол ружья, а сама форма штыка была пригодна только для укола. Такая конструкция позволяла получить, насколько это было возможно, легкий, длинный и прочный штык.

             Общая длина фузеи со штыком подбиралась таким образом, чтобы дистанция штыкового удара была больше дистанции удара саблей или палашом кавалериста. То есть таким образом, чтобы пехотинец мог поразить всадника с возможно безопасного для себя расстояния.   

            Клинки штыков с трубками сначала были ножевыми, или плоскими, как у багинетов, но в дальнейшем они стали сужаться и утончаться, становясь в то же время более жесткими, и предназначенными для колющего удара. Плоские клинки стали характерны для начала XVIII века, но уже к 1720 гг. во многих армиях стали отдавать предпочтение трехгранным клинкам; такие штыки обладали способностью наносить смертоносные уколы и свободно извлекаться после нанесенного удара. 

            Клинки пехотных штыков, имевшие в начале XVIII века длину приблизительно 300 мм, затем увеличились до 350-450 мм - этот размер подгонял мушкет с примкнутым штыком к неофициальному международному стандарту длины - около 6 футов, равную - 1800 мм.

            Такая длина оружия считалась достаточно удобной для маневрирования, позволяя в то же время пехотинцу оказывать эффективное сопротивление нападавшему кавалеристу, нападающему с саблей или палашом. 

            Клинки штыков с трубками были, как правило, трехгранными, хотя в Австрии, например, в первой половине XIX века, предпочитали четырехгранные клинки, которые с середины XIX столетия появились и в некоторых других европейских странах (Франция, Италия, Швейцария), а в России состояли на вооружении с 1870 г. до конца Второй мировой войны. 

            Для английских штыков с трехгранными клинками была характерна четко выраженная граница (уступ) между клинком и его основанием (местом перехода шейки в клинок). Грани штыковых клинков, как правило, имели долы, уменьшавшие вес штыка, в то же время не влияя на его прочность и жесткость. У английских штыков долы на верхних узких гранях начинались всегда на некотором расстоянии от основания клинка.

            В сечении английские клинки традиционно имели более правильный треугольник, в то время как долы европейских и американских штыков были обычно довольно глубоки, что делало сечение клинка несколько Т-образным. 

            Первоначально оси клинка и канала ствола были параллельны, но примерно с середины XVIII века штыки стали изготавливать таким образом, что в примкнутом положении клинок был несколько отведен от оси канала ствола, что значительно облегчало заряжание с примкнутым штыком.

             Такая конструктивная особенность была крайне важна для дульнозарядного оружия; когда на вооружение стали поступать казнозарядные системы, клинки штыков с трубками снова стали прямыми. 

            Шейка штыка могла быть различной длины, круглого или чаще овального сечения, иногда граненой (характерно для шведских штыков). Недостатком длинной шейки была ее подверженность деформации. В то же время, при короткой шейке, клинок располагался очень близко к дульному срезу ствола, затрудняя заряжание.

             Кроме того, при короткой шейке клинок испытывал вредное воздействие пороховых газов, вырывавшихся из ствола при стрельбе. У некоторых английских трехгранных штыков утолщенное основание клинка в виде выступа как бы нависало над более широкой гранью. При ношении штыка этот выступ помогал удерживать штык в ножнах, а в рукопашном бою мог задержать удар клинка противника.

            Штыки с трубками всегда делались из стали, так как попытки использовать латунные трубки оказались неудачными из-за их малой прочности; поэтому штыки с латунными трубками встречаются исключительно редко.

             Длина трубки могла быть разной, но во второй четверти XVIII века установилась у отметки трех дюймов - 3". Исключение составляли английские штыки, у которых длина трубки составляла в среднем 100-108 мм. Для них было характерно также утолщение на заднем срезе трубки, препятствовавшее ее деформации, впоследствии такое утолщение появилось и на некоторых других европейских штыках.

            Штык надевался на ствол таким образом, чтобы передний срез трубки приходился вровень с дульным срезом ружья или мушкета. При этом клинок штыка обычно располагался справа от оси канала ствола, поскольку в большинстве случаев ружье удерживалось за шейку приклада и направлялось для штыкового удара именно правой рукой.

            Кроме того, при таком расположении клинка штык было удобнее надевать и снимать со ствола правой рукой. К тому же, для смертоносного укола точка баланса должна быть ближе к тому месту, за которое оружие держишь рукой. В принципе такие штыки лучше всего соответствовали тем задачам, которые выполняла пехота на поле боя.

             Расположение клинка примкнутого штыка внизу ствола было неудобным решением, так как у дульнозарядного оружия в ложе под стволом располагался шомпол. Расположение клинка примкнутого штыка слева от оси канала ствола в XVIII века встречалось у некоторых русских и шведских образцов.   

            Крепление штыка с трубкой на стволе могло осуществляться различными способами, но простейшим вариантом было продевание штыкового целика или основания мушки в прорезь различной формы, которая имелась в трубке.

             При этом заметим, что никаких фиксирующих устройств на трубке или на стволе ружья (мушкета) первоначально не было. Прорезь в трубке могла быть двухколенчатой, Г-образной или даже просто прямой. Разумеется, надежной фиксации такой вариант не обеспечивал: в рукопашной схватке противник мог просто сдернуть штык с ружья. Поэтому в XVIII веке не прекращались эксперименты с различными фиксирующими устройствами, располагавшимися и на трубках, и на стволах ружей (мушкетов).   

            На протяжении XVIII - первой половины XIX века в пехоте преобладала линейная тактика, предполагавшая залповый огонь шеренгами из не очень дальнобойных ружей, а также создание своего рода изгороди из выставленных вперед примкнутых штыков, которые представляли собой серьезное препятствие для вражеской  кавалерии, но только до тех пор, пока собственный строй не был нарушен.

            На практике высокая индивидуальная техника штыкового боя требовалась редко - результат сражения зависел в первую очередь от того, чья сторона первой не выдержит залпового огня противника и не устоит перед предполагавшейся угрозой его штыкового удара.

            Во втором десятилетии XVIII века, когда была достигнута определенная степень стандартизации в производстве огнестрельного оружия, стали появляться первые официально утвержденные образцы ружей, мушкетов и т.д.

             Во Франции это был так называемый «Charle-ville», шарлевильский мушкет образца 1717 г., в Англии, - ружье, получившее известность под названием «Brown Bess» («Браун Бесс»).

             В России в 1715 г. были утверждены образцы солдатской фузеи, солдатской гвардейской фузеи и драгунской фузеи, в 1717 г. появилась так называемая «великанская» фузея, которая имела следующие технические характеристики - калибр, мм - 19,8; длина ствола, мм - 1164, в 1727 г. принят на вооружение новый образец солдатской гвардейской фузеи.

            Хотя различные руководства и наставления по обучению штыковому бою стали появляться в некоторых европейских странах во второй половине XVIII века, на практике их положения применялись не часто. Возможно, поэтому штык с трубкой на протяжении своего столь длительного существования совершенствовался в общем-то мало, в основном это проявлялось в способах крепления на стволе ружья или винтовки.

            Из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» (выпущенного акционерным издательским обществом Ф.А. Брокгауз - И.А. Ефрон (Петербург) в 1890-1907 гг., ЭСБЕ), можно почерпнуть, с изменениями и дополнениями по тексту (А.П.), некоторые представления о определении штыка для того времени, где дано следующее определение.

            «Штык - холодное, примыкаемое к ружью оружие, служащее пехоте для рукопашного боя. Штык представляет собой граненый или гладкий (плоский) клинок; первые употребляются чаще, трех- или четырехгранный, между гранями долы, увеличивающие сопротивление изгибу при том же весе; от лезвия перпендикулярно к нему идет шейка эллиптического сечения, к ней параллельно лезвию прикреплена трубка с коленчатой прорезью и хомутиком - это приспособление служит для примыкания штыка к стволу ружья.

            При таком устройстве можно (было) стрелять и с примкнутым штыком, первоначально же штык состоял из клинка и деревянной рукоятки, которую перед рукопашным боем просто втыкали в канал ружья.

             Когда штык с ружьем представляли вместе слишком большой вес и стрельба с примкнутым штыком была невозможна (из штуцера), тогда штыки заменялись тесаками, которые носились отдельно от ружья, примыкаясь только перед рукопашной схваткой.

            В настоящее время у нас штык - принадлежность ружья пехотинца и спешенного кавалериста (драгуна. - А.П.), в походе у пехотинца штык от ружья вовсе не должен отмыкаться, и даже ножны не будут взяты с собой.

             При примыкании штык имеет направление, совпадающее с шейкой ружейного ложа, что сообщает удару верность.

             Первый штык, по преданию, был изобретен в городе Байонне, потому штык и называются байонетами, но существует мнение, что это название первоначально относилось к кинжалу. Трубки к штыку были изобретены в 1670 г., а шейки в 1700 г., после чего штыки были приняты во всех европейских армиях».

            И несколько далее, следуя по тексту, находим, чем в те времена в штыковом бою предпочитала биться пехота: «В настоящее время современная пехота в рукопашной схватке все же чаще действует прикладом, нежели штыком».

             Например, подобное последнее утверждение можно встретить и при описании битвы при Гагельсберге, в 1813 г.: «26 августа, вслед за победой при Гроссберене (the Battle of Grosberin; 23.08.1813), произошла не менее удачная стычка у Гагельсберга.

             Генерал Жирар (фр. Jean-Baptiste Girard; 1775-1815) двинулся из Магдебурга на поддержку задуманных маршалом Николя Шарль Удино (фр. Nicolas-Charles Oudinot; 1767-1847) военных операций: Жирар намеревался тревожить правый фланг северной армии союзников, однако, оттеснив шесть батальонов и несколько эскадронов под командованием генерала Путлица, Жирар остановился, узнав о неудаче, которой закончилось движение, предпринятое маршалом Удино.

            Тем временем часть корпуса Тауенциена зашла ему в тыл и отрезала от Магдебурга: 27-го числа произошла кровопролитная стычка, и только благодаря ночной темноте остатки жираровского отряда спаслись от полного уничтожения.

             Битва была жаркой, и с той, и с другой стороны, совсем еще молодые солдаты, почти не нюхавшие пороха, дрались с большим ожесточением, действуя более прикладами, нежели штыками: грудами неприятельских тел была завалена вся ограда деревни Гагельсберг».

             В новейших научных работах по освободительным войнам мы встречаем упоминание о том, что в сражении при Гагельсберге, прусские ополченцы пробили прикладами головы 4000 французов (хотя по утверждению немецкого историка Ганса Готлиба Леопольда Дельбрука (Hans Gottlieb Leopold Delbruck; 1848-1929), тех, кому размозжили черепа, было всего около 30 человек). [Создание стрелецкого войска | Warfare - военная история. «Новое время 1492-1783 гг.»] | [Штыки с трубками | AntiqueGallery-pp - LiveJournal.].
            …
            Генерал  М.Д. Скобелев (1843-1882), известный так же как «Белый генерал», во время Ахалтекинской экспедиции (1880-1881), в одном из своих приказов запретил солдатам использовать удары приклада в рукопашной схватке, распорядившись не выдавать новые винтовки тем бойцам, которые сломали приклад в бою.

             Поломки ложи винтовок в результате ударов по противнику происходили довольно-таки часто, так например, офицер, описывающий бой в г. Андижане отмечал: «для азиатских голов березовые ложи оказались слабы, часто кололись и трескались от ударов от сердца».

             Но вероятнее всего, что не азиатские головы были тверды для березовых лож винтовок, а рассохшееся дерево в жарком сухом климате становилось хрупким.   

            Сравнение защитного снаряжения Европы и Японии.

            Сословие рыцарей и самураев начинает формироваться почти одновременно - в VII-VIII веках, и окончательно складывается в период с X по XII века. Рыцарь - более узкое понятие, означающее служение своему суверену, тогда как самурай, в отличие от рыцаря, представал в двух ипостасях - он был или кем-то вроде знатного представителя дворянства, или наемным воином. В феодальной Японии того времени самураи - это феодалы, начиная от крупных владетельных князей (дайме) и заканчивая мелкими дворянами.

            Доспехи самурая изготавливались из скрепленных между собой стальных пластин и, если катана, мелькающая в голливудских фильмах, сегодня превратилась в невероятно популярное оружие, то с японскими доспехами дела обстоят несколько иначе.

           Кто-то будет доказывать необычайную легкость, продуманность и подвижность подобных средств защиты - действительно, сложно понять, из чего же сделаны доспехи самурая - однако на деле все гораздо проще, чем кажется. Японские средства защиты являлись типичными образцами ламеллярных доспехов, изготовленных из скрепленных между собой стальных пластин.

           В Европе, после падения античной Римской империи, ламеллярная защита практически исчезает из обихода, когда широкую популярность получает кольчуга. И только к XIII-XIV векам Европа вновь начинает переходить к пластинчатому типу брони - бригантине, тогда как изоляция Японии и, как следствие, ее техническое отставание, привело к тому, что еще в XIX веке здесь можно было встретить уже ставшие архаичными образцы защитного вооружения.

            Бригантина, бригандина (от нем. Brigantine, другие названия: англ. Brigandine, coat-of-plates, jack-of-plates, итал. Corazzina) - рыцарский доспех, состоящий из пластин, наклепанных под суконную, хотя в западноевропейской бригантине, по некоторым предположениям, основа могла быть и кожаной, однако достоверных сведений о применении кожаной основы именно в Европе нет, или стеганую льняную основу, которая нередко покрывалась бархатом или другими дорогими и красивыми тканями, иногда с гербами, а заклепкам придавалась декоративная форма (ru.wikipedia.org).

             Бригантина, изначально возникнув в XIII-XIV веках как элемент военного снаряжения, доступный только для феодалов, к началу XV века получила широкое распространение, став типичным доспехом пехотинца, тогда как рыцари в XV веке носили латы, которые в XVI веке стала иногда одевать и пехота.

            Аналогичные по конструкции восточные доспехи обычно упоминают под собирательным названием «куяки». Так что самураи еще в раннем Средневековье (период европейской истории, начавшийся после падения Западной Римской империи в 476 г. и продолжавшийся приблизительно до начала XII века) использовали технологию производства доспехов, которые обретут популярность в Европе только спустя какое-то время.

            Причиной совершенной уникальности доспехов самураев, которые настолько отличались от всего, что тогда существовало в мире - как в Европе, так и на Востоке - являлось то, что Япония, расположенная на островах, имела очень влажный климат.

             Именно поэтому с древнейших времен, для сохранения изделий из металла, кожи или дерева от ржавчины, окисления или гниения - в Японии их покрывали специальным лаком.

            Сырьем для лака служил ядовитый сок одного из растущих на островах деревьев, который добавлялся в сажу или определенные минералы, получая лак того или иного цвета. Часто на лакированную поверхность наклеивались другие материалы - кожа или ткань, которые в свою очередь, также покрываемые лаком.

            Здесь сразу следует отметить, что окрашивали доспехи в какой-либо яркий цвет не для красоты, цвета и их сочетания выполняли ту же роль, что и европейские гербы - они говорили о принадлежности к определенному роду (клану).

             Как правило, до XII-XIII века для изготовления доспехов самурая применялись довольно крупные плоские стальные пластины, в высоту достигающие - 70 мм и в ширину - 40 мм, притом толщина этих пластин была приблизительно - 1 мм.

             Между собой пластины соединялись кожаными или шелковыми шнурами, которые по мере использования могли растягиваться и, чтобы решить эту проблему, японцам пришлось использовать в одном доспехе пластины разного размера с разным расположением отверстий.

            Классическим самурайским доспехом считается о-ерой (O-eroy), который был особо популярен в XI-XII веках - это была тяжелая ламеллярная броня, достигающая веса 28 кг, что оказалось даже больше, чем весили полные рыцарские латы в позднейший период - причем практически весь этот вес оказывал внушительное давление на плечи воина.

            Боец имел ряд слабо защищенных мест - в частности, руки, так как наручи начали появляться только в XII веке, и то поначалу они всегда были только на одной руке.

            Но здесь следует понимать, что изначально и в первую очередь, самурай - это конный лучник, то время как для европейских рыцарей основным оружием было копье, приспособленное для ведения ближнего боя, тогда как в Японии только лишь в XV веке начнут смотреть на копье как на основное оружие, которое в стране Восходящего солнца станет достаточно популярным.

            Ключевое различие между европейским рыцарем и японским самураем начиналось с их защитного снаряжения, где классические европейские латы XV века представляли собой цельнометаллическую конструкцию толщиной 2-3 мм, изготовленную из высококачественной стали.

            Тогда как  а Японии идентичные пластины изготавливались из стали более низкого качества, что было обусловлено особенностями местной металлургии и ограниченным доступом к железной руде в Японии.

            Каждый элемент западноевропейского доспеха тщательно подгонялся, создавая практически непроницаемую защиту, пластины соединялись подвижными шарнирами, обеспечивая достаточную маневренность при весе около 20-25 кг.

            В противоположность этому, традиционные японские доспехи о-ерой состояли из множества небольших пластин, соединенных шелковыми шнурами. Хотя такая конструкция обеспечивала отличную защиту от рубящих ударов и стрел, она уступала европейским латам в противодействии колющим атакам.

            Использование самураями луков и было причиной, по которой их руки не имели средств защиты или были плохо защищены. Наплечники европейские лучники практически не использовали, а японцы применяли крупный погон-наплечник - содэ (Soda), который при поднятии рук уходил за спину и не мешал стрельбе.

            Тяжелый конный лучник был защищен доспехом о-ерой, и когда самурай был верхом на лошади, нижняя часть доспеха упиралась в седло, несколько разгружая плечи. Хотя такая броня не давала хорошей общей подвижности, но зато она обеспечивала свободу рук для стрельбы из лука. С защитой от стрел противника доспех справлялся несколько лучше, чем европейская кольчуга. 

            Существовало множество типов самурайских доспехов, в основе коих лежали скрепленные пластины, либо образовавшее жилет - своеобразную кирасу, либо полотно, в которое следовало было заворачиваться - до-мару (Do-maru).

            Доспехи самурая имели ряд уязвимых мест, в которые и следовало поражать противника рубящими и режущими клинками тати (Tati), а позже катаной (Katana). Внутренняя часть плеча, предплечье, подмышки не имели защиты, ключицы, внешняя сторона предплечья, голени также были защищены слабо, тогда как доспехи европейского рыцаря покрывали большую площадь тела, чем у самурая.

            В целом, до XIV века уровень защиты доспехов японских самураев был не ниже, чем демонстрировали доспехи рыцарей в Европе, однако они покрывали меньшую площадь тела, в связи с чем у самурая оказывалось больше уязвимых мест на теле. Это давало большую универсальность, а именно - способность к ведению как дистанционного, так и ближнего боя, но в то же время рыцарские латы защищали лучше, закрывая почти все тело и, не открывая уязвимые места, показывая снаряжение воина, подготовленного для ближнего боя.

            Но уже к XVI столетию самураи начинают использовать доспехи из очень крупных листов металла юкиносита-до (Yukinoshita-do), которые можно было отнести к восточному зерцальному типу, так как в XVI-XVII веках зерцальным называли доспех, состоящий из крупных металлических пластин, соединенных между собой ремнями, тесьмой или кольцами (Зерцальные доспехи | Игорь Браевич | Проза.ру). 

            Позже японцы начинают переходить к минимальному количеству шнуровки, а то и вовсе к заклепкам, то есть начинают создавать нечто похожее на европейскую бригантину.

            Однако в это время самым престижным типом доспеха становится намбан-гусоку (Namban-gusoku), изготовленный на основе дорогих испанских кирас, которые тоже покрывались лаком. Параллельно создавались и собственные аналоги латного доспеха, но традиционно с меньшей площадью защиты тела.

            Современные тесты металловедов и металлургов образцов брони и холодного оружия Японии и Европы показали, что европейский металл был намного качественнее японского. Это касается как самых лучших, так и самых массовых, образцов, причем всех исторических периодов. Наука и искусство металлургии, накопленные знания, технологии, наличие легирующих элементов - все говорит о том, что преобладающее преимущество всегда имела европейская цивилизация.

            В феодальной Японии пуленепробиваемые доспехи - намбан-гусоку, появились только после развития контактов с европейцами, в середине XVI века - поскольку каждый доспех являлся собственностью самурая и передавался от отца к сыну, и - использовались сразу несколькими поколениями.

           Репутация японского металла прошлых веков - миф, созданный художественной литературой и современной киноиндустрией, так как собственно в самой Средневековой Японии не было металлургии и металлообработки высокого (европейского) уровня - вплоть до начала XX века.

            Разумеется, что сегодня японская сталь стала очень высококачественной, что в большей степени было достигнуто заимствованием технологий и их усовершенствований на нынешнем этапе развития. [Чьи доспехи лучше – самурайские или рыцарские / Novate: Идеи для жизни (Yandex Zen). 05.08.2024 г.].      

            Технология изготовления штыка.

            В 1826 г. в РИА был утвержден образец ружья только для стрелковых частей пехоты, но штык 1808 г., который планировалось использовать с ним, не устраивал уже из-за выявленных проблем со слабостью штыковой трубки, склонной к деформации и расшатыванию, он был доработан по типу французского штыка 1777 г., с добавление «шишки» (выступа-перемычки, соединяющего обе стороны прорези для штыкового целика) с «мульком» (пропил в «шишке» для прохождения штыкового целика).

            Утвержденные императором Николаем I (1796-1855) образцы пехотных ружей 1826 и 1828 гг. отличались от образцов, представленных Артиллерийским Департаментом, который самовольно внес некоторые изменения, отчего сложилась неразбериха, так как было неясно, какой образец оружия производить.

            Данную ситуация смогли разрешить только в 1831 г. при содействии генерала Евстафия Штадена (1774-1845) и генерала-фельдцейхмейстера и великого князя Михаила Павловича (1798-1849). Именно тогда началось производство пехотного ружья обр. 1828 г., утвержденного Николаем I.

            И - соответственно тогда всем штыкам с «шишкой», выпущенным с 1826 г., и отличавшихся только клеймением, было присвоено единое название «штык для пехотного ружья 1828 года». Так что вот такой вот выверт истории, когда штык обр. 1828 г., изготовленный и описанный в книге в 1826 г., по другому больше никак не называют.

            У российских штыков обр. 1828 г. внутренний диаметр трубки был равен, мм - 21,4, у французских - внутренний диаметр трубки штыка для ружья 1805 г., - 24 мм, а у штыка для ружья 1808 г. - 22,3 мм. Внутренний диаметр штыковой трубки штыка французского ружья 1822 г. был равен, мм -  21,8, у французского ружья 1847 г. - 22 мм.

            Штык к пехотному ружью обр. 1808 г. - общая длина штыка, мм - 440, длина клинка, мм - 355, ширина клинка максимальная, мм - 25, длина втулки, мм - 68, диаметр втулки, мм - 22. На штык выделяли два фунта железа и один фунт стали: для информации - русский фунт равнялся - 409,5 г.

            Из железа делали трубку (расковывали полосу, сгибали и сваривали), а также шейку с лапкой и шишку (выпуклая часть штыковой трубки), которые приваривали к верхнему (первую деталь) и нижнему (вторую деталь) концам трубки.

            Производилась сварка частей путем кузнечной ковки - к шейке приваривали полосу стали, которая с помощью гнетка и молотобойца превращалась в клинок. Один мастер с молотобойцем в день мог изготовить шесть таких заготовок - детали раскаляли в горне до бела, посыпали флюсом, складывали вместе и били по ним молотом (кузнечная сварка, требует мастерства и сноровки).

            В конце XIX - начале XX века было выпущено множество учебников по технологии машиностроения, так, до 1920 гг. низкоуглеродистую сталь упорно называли железом, а высокоуглеродистую, собственно, сталью. Люди, производившие оружие, использовали термин «железо» в отношении одних сортов и «сталь» - в отношении других сортов, впрочем, и сегодня также делают.

            Человеку, имеющему представление о кузнечной сварке, ясно, что, когда говорят о сварке в XVIII-XIX веках, то речь идет именно о кузнечной сварке. А вот тем, кто об этом не имеет представления, тем мало слова «сварка», им требуется пояснение - «сварка частей путем кузнечной ковки». Тогда как сварку, в современном понимании этого слова, изобрели только в 1881 г.

            Клинки закаливались и отпускались: после нагрева докрасна мастер опускал их в проточную холодную воду, а потом снова нагревал и правил при необходимости, за день один мастер мог закалить 100 клинков. После закалки клинка высверливалась трубка, на специальных станках, сначала начерно (80 трубок в день), а затем - в соответствии с требуемым калибром - около 70 трубок в день.

            После этого следовала целая серия операций с трубками: обрезание концов, обтачивание и чистка поверхностей, отдельно опиливалась верхняя часть трубки (с приваренной шейкой), продавливалась щель для целика ружья (с помощью 3 прессов), протиралась (пропиливалась) выемка в шишке, обтачивалась сама шишка, продавливалось отверстие для винта, отдельно делались хомутик и винт для него.

            Следует отметить, что все операции делались на станках, введенных на заводе в 1818 и 1819 гг. - до этого операции выполнялись только вручную.

            Клинки штыков обтачивались на так называемых английских точилах, которых стояло 12 штук. В действие они приводились двумя водяными колесами, которые через зубчатое колесо и шестерни передавали усилие на вал, на котором, в свою очередь, было укреплено три больших колеса. Эти три колеса с помощью ремней крутили по четыре точила - каждый.

            Для уменьшения трения оси точил лежали на чугунных ролах, вращавшихся вместе с точилами на осях в круглых тоже чугунных коробах. Точила эти были поставлены в 1821 г.

            Перед началом обтачивания мастер взвешивал штык, определяя, насколько его следует обточить. После этого мастер обтачивал края клинка по лекалу, потом, держа клинок поперек точила, вытачивал плоский дол с внутренней стороны и два узких долика - на двух внешних гранях клинка. Во время процесса точило постоянно смачивалось водой.

            В день обтачивалось 80 клинков - водяное колесо с помощью зубчатых колес и вертикального чугунного вала передавало усилие на валы с чугунными шкивами, помещенные в верхней части цеха, а те с помощью ремней вращали 20 дубовых кругов.

            Полировщик, сидя напротив круга, прижимал руками клинок штыка к кругу, который он же смазывал смесью из мелкого наждака и конопляного масла. После того, как появившиеся в ходе работ царапины исчезали, круг смачивался маслом, очищался от наждака сухим осиновым углем, и на нем проводилась окончательная полировка клинка - в день полировалось 32 клинка.

            После этого окончательно отделывалась штыковая трубка: опиливались шишка и лоб (верхняя часть трубки), вычищались все щели и выемки, надевался и подгонялся хомутик, в его лапки вставлялся винт. В день один мастер мог отделать всего три штыка.

            Готовый штык должен был весить 72 золотника (307 г), из чего можно сделать вывод, что при изготовлении штыка терялось 216 золотников (921 г) железа и стали (3 русских фунта = 288 золотников = 1229 г).

            Клинки тесаков и шомпола, которые делались на Тульском оружейном заводе, обтачивались и полировались на этих же машинах. Количество операций, требующих квалифицированного ручного труда и потери металла в процессе изготовления, разумеется, впечатляют. [Как русские делали штык в 1826 году / Историческое оружиеведение (Yandex Zen). 22.05.2022 г.].   

            Чем больше механизации и автоматизации, тем больше производительность труда, крупнее производственные серии и в итоге - меньше стоимость единицы продукции (при сравнении с продукцией равных конструктивной сложности и качества, но полностью ручной ковки). Производство разбивалось на ряд операций, которые выполняли отдельные рабочие, получающие небольшую зарплату.

            Франция XIX века являлась передовой капиталистической страной, так что несомненно, что с себестоимостью производства там все было достаточно нормально, они уже умели все это считать.

            Вот как делался штык обр. 1866 г. к кавалерийскому карабину и карабинам конной жандармерии и артиллерии, разработанным на базе винтовки системы Шасспо обр. 1866 г. - игольчатой однозарядной винтовки, разработанной французским оружейником Антуаном Шасспо (Antoine Alphonse Chassepot; 1833-1905).

            Штык был игольчатым, четырехгранным с долами на всех гранях с общей длиной - 582 мм, при длине клинка - 512 мм. Технология была весьма любопытна еще тем, что «рядом операций стальной кусок почти кубической формы (а) доводится до сложной формы штыка с трубкой, не прибегая к сварке каких либо его частей».

           Технология производства штыка.

            Брусок кубической формы нагревался в печи до «красновато-белокалильного жара, ложился на наковальню и надрезался с помощью специального ножа. Нож держал кузнец, а подмастерье бил по обуху ножа - молотом. Этой операцией куску придавали форму, которая была разделена на две части - из одной должна была быть сделана трубка, а из другой - клинок с шейкой.

            Четырехгранную форму клинку придавали штампом, после чего на американской коковательной машине, использовавшуюся в производстве штыков, вытягивали клинок, получая бугроватую заготовку, которую сглаживали обыкновенными молотами, придавая ей искомую форму. После этого штамповкой придавали общие очертания трубке с мулькой и пояском, служащим основанием хомутика.

            Процесс изготовления штыка.

            После этого клинок штыка пропускали через бороздчатые вальки, которые формировали долы на его плоскостях - на части клинка, придавая ему форму. Вальки эти состояли из двух параллельных друг другу цилиндров, вращающихся в разные стороны.

            На поверхности одного из них были сделаны борозды различной формы и глубины, направление которых перпендикулярно производящим вальков. Другой валек также был покрыт бороздами и в том же направлении, но не на всей своей поверхности, что делалось для того, чтобы легче было вводить клинок штыка между двух вальков и выводить его оттуда.

            Рабочий последовательно вводил клинок штыка между бороздами разных размеров, формируя долы, затем, когда долы клинка были вчерне образованы, штык помещали в печь. Раскалившийся клинок вынимали и отгибали так, чтобы он стал параллельным оси трубки, которая в это время удерживалась неподвижно в специальных тисках.

            Изготовление штыка заканчивалось двухразовой штамповкой: при первой окончательно образововалась трубка, при второй - шейка и продолжающаяся до колена шейки долы клинка, снятие образующегося при этом облоя производилось зубилом.

            Так как сам клинок не подвергался особенно сильной проковке, то его полностью и не отжигали, а отжигали только трубку и части шейки, прилегающей к ее колену. [Как французы делали штык-иголку в 1886 году / Историческое оружиеведение (Yandex Zen). 26.04.2022 г.].    
   
            Ударно-кремневый замок.

            Ударно-кремневый замок (кремнево-ударный, кремневый) - устройство для воспламенения порохового заряда в огнестрельном оружии, в котором сноп искр для воспламенения порохового заряда получается путем однократного удара кремня по кресалу (образовано от слова «кресать», то есть «высекать огонь») - приспособление для высекания искры, является составной частью огнива.

            Оружие, в котором используется замок такого типа, также называется кремневым. Ударно-кремневый замок для гладкоствольного оружия имел долгую жизнь, и окончательно сошел с мировой арены только во второй половине XIX века. Различные виды кремневых ружей применялись в некоторых отсталых государствах даже спустя десятилетия после изобретения капсюльного замка, а кое-где, в совсем диких местах - даже после изобретения унитарного патрона.

            При этом кремень не следует путать с кремнием - химическим элементом, являющимся вторым по распространенности химическим элементом в земной коре (после кислорода), и имеющим очень важное значение для современной электроники. В русском языке изделия из кремня (минерала) называются «кремневыми» (проверка слова: кремневый | www.gramota.ru.).

            Например, кремневые наконечники копий, ружья с кремневым воспламенением заряда и т.д., в отличие от электронных приборов из кристаллов чистого кремния (химического элемента), называемых «кремниевыми». Из-за сходного звучания этих слов часто возникает терминологическая путаница (ru.wikipedia.org).

            Из Википедии также можно почерпнуть информацию о кремне, следующего порядка: «Минеральное образование, состоящее из скрытокристаллического и аморфного кремнезема. Встречается в осадочных горных породах, состоит из халцедона, кварца, опала и различных примесей, твердость минерала по Моосу - 7, царапает стекло, плотность - 2,6 г/см3.

            Древним человеком кремень использовался для изготовления оружия и бытовых предметов (наконечники стрел, копий, кремневые ножи и т.д.). Осколки кремня могли использоваться для высекания огня при ударе кремня о другой кремень или пирит. В средние века кремень широко использовался в огнивах - приспособлениях для получения огня путем высекания искр на трут, при ударе кремня о железо или пирит».

             В природе кремень бывает беловатого, желтоватого или черного цвета (черный - ювелирный пробирный камень для определения пробы золота), но чаще всего встречался серого и «медового» (на искрообразование цвет никак не влиял).

            В России признавали только белый, а вот в Британии, например, черный - доходило до того, что при вынужденной закупке черных кремней вместо белых военное ведомство устраивало черным кремням испытания - хорошо ли дают искру, не склонны ли они раскалываться.

            Исторически сложилось так, что в Голландии и Бельгии, по традиции, привычно использовался желтый кремень. [Попаданцу на заметку: нюансы стрельбы из кремневого ружья или пистолета / Дневник ролевика (Yandex Zen). 10.05.2021.].

            В свое время наличие огромных богатств, полученных в результате Конкисты - испанской колонизации Америки - захвата территории (экспансия), - колонизация и порабощение народов Америки Испанской империей. В период с 1492 по 1898 гг. - в Испанию потекли золотые реки, позволившие создать серьезнейшее массовое производство дорогого и довольно сложного оружия для своего времени - фитильных аркебуз.

            Историк Тимофей Потапенко (преподаватель в СПбГУТ), в лекции «Испанские терции», даже утверждает, что испанцы поставили на поток изготовление аркебуз с колесцовыми замками - чудовищно дорогого огнестрельного оружия.

            Разумеется, они доставались не всем, но сам факт массового производства таких вещей говорит о необычайном богатстве Испании. [Терция: чудо отваги и тактики, которое могло родиться только в Испании / Disgusting Men - Отвратительные мужики (Yandex Zen). 13.12.2023 г.].

            Ударный кремневый замок появился практически одновременно с колесцовым - не позже начала XVI века, и полностью вытеснил фитильный и колесцовый механизмы только в первой трети XVII века, а затем повсеместно использовался в течение двух столетий, до появления капсюльных систем и унитарных патронов.

            Ударным кремневым замком оснащались ружья, заряжаемые вручную порохом и пулей с дульной (передней) части ствола, который с другой стороны имел боковое (затравочное) отверстие для возможности воспламенения помещенного вовнутрь ствола, пороха.

            Воспламенение пороха в кремневом замке происходило от искры, производимой подпружиненным курком с зажатым в нем кремнем, остро заточенным с переднего конца. Кремень должен был высечь искру, ударившись о стальную пластину (огниво). Искра воспламеняла небольшое количество пороха (затравку), помещенное на полку.

            Через затравочное отверстие в стволе пламя достигало основного порохового заряда и производило выстрел.

            При ударе кремнеи об огниво снималась стружка стали, которая, деформируясь, нагревалась до температуры достаточной для воспламенения затравки, и вступала в реакцию с кислородом, содержащемся в кремне: SiO2+Fe = 2FeO+Si. При этом железо сгорало, образуя искру, с нулевой валентности окисляясь до двух валентного состояния, т.е., образововалась окалина, у кремня отнимался кислород и, он восстанавливался до нулевого состояния и, превращался из вещества в химический элемент - кремний.

            Первоначально, конструктивно крышку полки следовало перед выстрелом открыть рукой, но в дальнейшем - в балтийских системах (шнапханах) появился довольно сложный механизм автоматического открывания полки при спуске курка, как в фитильных и колесцовых замках.

            Боевая пружина поначалу располагалась на наружной стороне замочной доски (это проще всего конструктивно), позже ее начали ставить на внутреннюю сторону; пришлось усложнить спусковой механизм, зато пружину защитили от ударов и влаги, и т.д.

            Так в ранних испанских замках была реализована простая и логичная идея объединить огниво и крышку в одну деталь (позже ее назвали «батареей»), но голландские и немецкие мастера в середине XVI века по какой-то причине от нее отказались.

            В 1610 г. французский оружейник из Лизье (Нормандия) Марэн Ле Буржуа (Marin le Bourgeoys; 1550-1634), объединив лучшие черты средиземноморских и балтийских образцов, создал французский (батарейный) замок, который и распространился по всему миру на следующие три столетия, как основной механизм ручного огнестрельного оружия.

            Французский батарейный замок стал основной для кремневого оружия с конца XVII - начала XVIII века, и мог стрелять даже в дождь, для чего использовали специальный кожаный клапан, закрывающий замок.

            Кремневый замок не требовалось заводить ключом, как колесцовый (к тому же ключ было легко потерять), он был проще и дешевле. Кремень изнашивался намного меньше, чем относительно мягкий пирит, и менять его приходилось реже. За счет облегчения процесса заряжания ружья скорострельность увеличилась до 2-3 выстрелов в минуту и более.

            Прусская пехота XVII века могла делать около 5 выстрелов в минуту, а отдельные стрелки и семь выстрелов при шести заряжаниях, что достигалось дополнительными усовершенствованиями замка и ружья, и длительным обучением солдат.
            
            В то же время ударно-кремневый замок был склонен к частым осечкам и потому требовал внимания и ухода. Обычные причины осечки - стертый или плохо закрепленный кремень, изношенное огниво, забитое нагаром затравочное отверстие. Затравочный порох на полке хоть и был защищен подпружиненной крышкой, но все же со временем отсыревал и приходил в негодность.

            Поэтому держать оружие в заряженном состоянии долгое время было нельзя, порох на полке необходимо было периодически менять. При этом даже исправный замок мог давать до 15 осечек на 100 выстрелов. Прочие недостатки ударного замка унаследованы им от прежних систем.

            Стрелок отмерял затравочный порох на глаз, и потому мог ошибиться и насыпать его меньше или больше, чем это было необходимо. Если к тому же порох на полку приходилось отсыпать из готовой навески (патрона), то и основной заряд получался разным от выстрела к выстрелу, и точности стрельбы это не улучшало.

            От спуска курка до собственно самого выстрела проходило довольно заметное время, причем неодинаковое, и это сильно усложняло прицельную стрельбу, особенно по движущейся цели. При выстреле над полкой образовывалось плотное облако порохового дыма, на время закрывавшее стрелку обзор.

            В искровых колесцовых замках использовался не кремень, а серный колчедан (пирит), так как при использовании кремня насечка колесика быстро изнашивалась. Колесцовый замок с пиритом был дорогостоящей игрушкой для состоятельных господ, хотя и был самым надежным, но стоил целое состояние ввиду сложности изготовления и обслуживания.

            Массово такими вооружались только разве что рейтары с их пистолями, по пять-шесть штук (мода обвешиваться пистолетами пошла не из-за ненадежности пистолетов, как-раз наоборот, а для увеличения скорострельности).

            Также у колесцового замка был такой минус, как небольшая задержка: из-за сложного устройства порох в стволе детонировал медленнее, чем при спуске фитиля или кремневого курка. В результате возникала задержка между воспламенением пороха и вылетом пули из ствола, которая на поле боя могла быть критична.

            Продлили жизнь колесцовому замку несколько заметных преимуществ: 1) пирит лучше высекал искру и гораздо медленнее стирался; 2) колесцовый замок был лучше защищен от воздействий окружающей среды, чем кремневый и, тем более фитильный (это было изжито только тогда, когда изобрели капсюль.

            Вообще заметная задержка при выстреле характерна в принципе для любого оружия с пороховой полкой - будь оно хоть ударно-кремневым, хоть фитильным, т.к. для воспламенения затравочного пороха и прохождения пламени через запальное отверстие необходимо время - эту проблему более-менее решили только капсюли с брандтрубками).

            Кинематика и технология ударно-кремневого замка была значительно сложнее, чем фитильного и колесцового. Ударный способ получения искры требовал намного более сильной боевой пружины, чем в фитильном замке, и поэтому, соответственно, увеличились нагрузки на остальные детали механизма.

            Также повысились требования к материалу и термообработке огнива, потому что с ним взаимодействовал твердый кремень, а не сравнительно мягкий пирит, как в колесцовом замке. Оказалось весьма непросто было найти необходимую форму огнива, чтобы кремень встречался с ним в заданной точке контакта, под оптимальным углом и, высекал достаточно сильный сноп искр в нужном направлении.

            Если кремень был новый и правильно закреплен, запальное отверстие прочищено, огниво и пружины в надлежащем состоянии, то осечек не должно было в принципе. В общем, средняя стоимость колесцового замка со временем тоже падала. Проблема была в том, что он в принципе, всегда оставался дороже кремневого, тогда как кремневый взводился быстрее и удобнее, так что как только процент осечек был сведен к вменяемым величинам, тотальное господство кремневого замка стало чисто вопросом времени.

            Разработанный во Франции в 1610 г. батарейный кремневый замок практически вытеснил к концу XVII века все остальные виды замков, как кремневых, так и фитильных с колесцовыми.

            Спущенный курок не должен был бить по полке, чтобы не стряхнуть с нее затравочный порох, и пока не были разрешены все эти проблемы, ударный замок не имел решающих преимуществ перед старыми системами. Так, в 1620 г. в Швеции ввели простейший вариант ударного замка для пехотных мушкетов, но очень скоро отказались от этой идеи и вновь вернулись к фитильному воспламенению, так как процент осечек оказался недопустимо высоким.

            Ударно-кремневый замок, пока он не усовершенствовался настолько, чтобы стать пригодным для массовой армии, применяли в основном в охотничьем оружии. Курок кремневого замка можно было не держать постоянно на взводе; кремневое ружье не отпугивало добычу свечением и дымом, как фитильный мушкет, недостатки же системы на охоте были не так существенны, как на поле боя.

            В оружейном деле к кремням, используемым в ударно-кремневых замках, предъявлялись определенные требования. Кусок кремня должен был пройти соответствующую обработку. Во-первых, он должен был быть строго определенного размера, так, ружейные кремни, использовавшиеся в российской армии, имели длину, мм - 29-35, ширину, мм - 27-33, толщину, мм - 06-09.

            Во-вторых, кремень для ружейного замка должен был иметь строго определенную форму - где стандартом являлась трапециевидная (с известными приближениями).

            Мастер-шлифовщик старался сделать верхнюю и нижнюю половинки кусочка кремня плоскими и более-менее параллельными, боковые грани - со скосом к острию около 50°, а само острие (та часть, которая непосредственно чиркала по металлической пластинке - огниву) имело угол относительно верхней грани около 30°.

            От качества обработки куска кремня зависело, насколько плотно он будет держаться в губках замка, неплотная фиксация кремня приводила к осечке. Кроме того, для крепления кремня в губках всегда использовались прокладки - кожаные, берестяные (у охотников), иногда даже свинцовые. Губки замка зажимались винтом, и без мягкой прокладки кремень мог дать трещину.

            В российской армии кремни принимались от производителя с обязательной проверкой формы и размера по специальным лекалам. Закупочная цена составляла 15-35 рублей за 1000 кремней (по состоянию на 1836 г.). Также кремень не должен был иметь никаких трещин, сколов и прочих дефектов.

            Каждый кремень выдерживал ограниченное количество выстрелов, т.к. он постепенно стачивался, а иногда - раскалывался; хороший, правильно обработанный кремень мог позволить совершить до 50 выстрелов, однако в российской армии действовал более жесткий норматив - срок службы одного боевого кремня устанавливался в 20 выстрелов, после чего его следовало менять. [«Абордажное оружие» | И.П. Суханов.].

             Из-за технологических особенностей кремневого замка его внедрение в разных регионах (и даже конструктивные особенности) зависело от имеющихся в данной местности ресурсов: наличия запасов кремня, состава местных железных руд (не всякий металл годился для боевых пружин и огнив), дефицита конопли и селитры, необходимых для фитилей.

            В 1791 г. в Пруссии наказывали солдата, если у него при новом кремне на 16 выстрелов была хоть одна осечка, так как это значило, что он криво установил кремень. В 1810 г. во Франции провели сравнение пехотных ружей: австрийское давало одну осечку на 62 выстрела, английское на 44, русское на 28, испанское на 22.

            Самыми лучшими, и одновременно самыми худшими, были французские: ружье обр. 1763 г. дало 121 выстрел на одну осечку, а ружье обр.1777 г. одну осечку на 15 выстрелов. В армейском оружие количество осечек было пропорционально его качеству изготовления, если у огнива неправильная форма, оно неверно закалено и боевая пружина слишком слаба, то и осечки будут идти постоянно.

             Нормально обученный пехотинец при осечке брал протравочную иглу, прочищал запальное отверстие, досыпал на полку порох из холостого патрона и производил следующий выстрел со всеми.

            По конструктивным особенностям различали две основных ветви развития ранних ударно-кремневых замков - условно их называли средиземноморский и балтийский. Замки средиземноморской школы, в зарубежных источниках именуемые также «Michelet» (исп.), распространенные в Испании, Италии, на Балканах, в Малой Азии, на Ближнем Востоке и на севере Африки, отличались компактностью и вместе с тем массивностью деталей.

            Детали балтийских замков были более тонкими и вытянутыми в длину, что определяло габариты всего механизма. Эта школа развивалась на территориях германских и славянских государств, Скандинавии, Нидерландов, и обе школы породили множество вариантов и разновидностей механизма.

            Ружья и пистолеты с кремневым замком господствовали на полях сражений до первой четверти XIX века включительно. В гражданском обороте они оставались еще дольше; так, еще в 1884 г. в России производились кремневые ружья.

            Чтобы подготовить кремневый замок к выстрелу, стрелок должен был (зарядив собственно само оружие, то есть забив в ствол пороховой заряд и пулю): поставить курок на предохранительный взвод; открыть крышку полки; если необходимо, прочистить затравочное отверстие; насыпать на полку небольшую порцию пороха; закрыть крышку; поставить курок на боевой взвод.

                Полный цикл заряжания и стрельбы из дульнозарядного мушкета с кремневым замком:

                - в конце XVII века был придуман несколько повысивший скорострельность - бумажный патрон - готовая навеска пороха, упакованная вместе с пулей в бумажную просаленную обертку;
                - бумажный патрон, содержащий порох и пулю, необходимо было разорвать зубами (в российской армии существовала команда «скуси патрон») и высыпать немного затравочную порцию пороха на полку;
                - после чего курок ставили на предохранительный взвод (что очень важно, поскольку преждевременный выстрел при заряжании гарантировал стрелка тяжелую травму), чтобы закрыть крышку полки (ru.wikipedia.org). 

            [«Эволюция стрелкового оружия. Часть I. Развитие ручного огнестрельного оружия от заряжания с дула и кремневого замка до магазинных винтовок». - Федоров В., М.: Государственное военное изд-во Наркомата обороны Союза ССР, 1938.] | [Энциклопедия стрелкового оружия. - Жук А.Б. - М.: Воениздат, 1998.] | [«Ручное огнестрельное оружие русской армии конца XIV–XVIII веков. Определитель». - Маковская Л.К. - М.: Военное издательство, 1992.] | [«Энциклопедия оружия» — первый перевод труда австрийского историка Вендалена Бехайма «Руководство по оружиеведению. Оружейное дело в его историческом развитии от начала средних веков до конца XVIII в.». - Бехайм В. - Leipzig, 1890. - С.-Пб.: АО «Санкт-Петербург оркестр», 1995.] | [Системы воспламенения стрелкового оружия. Часть V. - Милчев М. / [Журнал] Ружьe. - 2011. - N 3.- c. 54-60.].   
            Пуля против кирасы.

            В конце 1988 г. в Австрии был проведен уникальный эксперимент, проясняющий возможности огнестрельного оружия XVI-XVIII веков. Из обширной коллекции, хранящейся в Steiermarkisches Landeszeughaus (Штирийский провинциальный арсенал) в Граце, были отобраны мушкеты, пистолеты и винтовки, датируемые с 1571 по 1750 гг. (типичные образцы массового производства).

            Из этого оружия были проведены стрельбы с целью выяснить скорость пули, траектории и проникающую способность. Здесь остановимся на характеристиках пистолета и интересных выводах исследователей о его роли в первое столетие развития огнестрельного оружия в Европе.

            Испытания проводились на полигоне австрийской армии в г. Феликсдорфе, под руководством полковника Питера Калауса (Von Peter Kalaus). Выстрелы производились с помощью черного современного пороха «Koln-Rottweil Nr. 0» зернистостью 0,3-0,6 мм.

            Вес порохового заряда был определен примерно в одну треть от веса пули, оружие было установлено на неподвижных рамах (для поглощения отдачи), наведено на цель и воспламенялось электрическим способом (в обход первоначальных механизмов стрельбы). Действие пули отслеживались и измерялись электронным способом.

            В эксперименте участвовали два пистолета: пистолет с колесным замком (Nuremberg,1620): длина, мм - 480, вес, кг -1,59, калибр, мм - 12,3, диаметр пули, мм - 11,8, вес пули, г - 9,56, заряд, г - 6.

            Пистолет с ударно-кремневым замком (Ferlach, ca 1700): длина, мм - 332, вес, кг - 1,16, калибр, мм - 13,7, диаметр пули, мм - 13,5, вес пули, г - 14,45, заряд, г - 5.

            Оба пистолета пробили 2 мм мягкую стальную пластину с расстояния 30 м, еловая доска была пробита пистолетом 1620 г. - на 121 мм, а пистолетом 1700 г. - на 114 мм, интересно, что такие же показатели были и у современного пистолета Glock 80 (не указан калибр, так как данный пистолет изготавливается под патроны 9x19 mm Parabellum; 10 Automatic; .22 LR; .357 SIG; .380 ACP; .40 S & W.45 ACP).

            Одним из самых интересных испытаний был пистолетный выстрел в нагрудник XVI века с расстояния 8,5 м.

                «Нагрудник представлял собой фрагмент изделия, предназначенного для защиты лошадей; он был изготовлен в г.  Аугсбурге между 1570 и 1580 гг. из холодной мягкой стали толщиной - 2,8-3,0 мм, твердостью 290 НВ - твердость по Бринеллю (Brinell hardness) обозначают символом НВ или HBW: НВ - при применении стального шарика (для металлов и сплавов твердостью менее 450 единиц); HBW - при применении шарика из твердого сплава (для металлов и сплавов твердостью более 450 единиц). Нагрудник был установлен на мешке с песком, покрытом двумя слоями льна (предназначенного для имитации одежды владельца)».

            Из мягкой холодной стали толщиной - 2,8-3,0 мм (твердость 290 НВ) - это как если из холоднокованой, тогда он лопнул бы при первом же ударе; холоднокованой и отожженной - тогда он был бы вдвое мягче.

            В XV веке миланские доспехи закаливали и отпускали при 400-500°C на твердость 400-500 НВ - практически ту же, что и для мечей, так что мечи при ударе по ним просто скользили.

            «Поймать» такую температуру отпуска на глаз крайне трудно (интервал 230-330°C «ловится» по цвету побежалости, а от 530°C и выше - по цвету каления, а вот для 330-530°C единственный известный способ, доступный в те времена - по времени воспламенения деревянной щепки), знали этот секрет очень немногие, поэтому стоили латы дорого.

            В XVI веке доспехи стали мягче - 280-350 НВ - так как для противопульного доспеха важнейшим показателем являлось так называемое энергопоглощение - произведение прочности на пластичность, которое было максимально при более высоком отпуске (около 600°C - его уже легко «поймать» по цвету металла, поэтому доспехи стали дешевле) - но такой доспех пулей из пистолета пробить было нельзя.

            Наиболее вероятно, что доспех был изготовлен не из мягкой, а из средне- или даже высокоуглеродистой стали, был не закален, а нормализован - нагрет и охлажден на воздухе. При такой схеме твердость также приблизится к значению 300 НВ, но пластичности станет вдвое ниже, чем при закалке с высоким отпуском, поэтому и пулестойкость будет вдвое ниже. [Мог ли пистолет прострелить доспех рыцаря XVI века. - Герои и битвы (Yandex Zen). Комментарий Константина Полиновского. 27.05.2021 г.].

            Выстрел производился из колесцового пистолета (1620 г.), нагрудник был полностью пробит пулей, но выстрел потерял всю свою кинетическую энергию, пробив броню. Сферическая форма пули сильно деформировалась и потеряла 24 % своей первоначальной массы, сама пуля была обнаружена застрявшей в полотне. Она не проникла в мешок с песком, вторичных осколков от брони, которые могли бы нанести урон, также не было - экспериментаторы считают, что человек, получивший такой же удар, выжил бы, отделавшись только синяками на груди.

            Также было отмечено, что современная пластина мягкой стали 2 мм не смогла поглотить всю кинетическую энергию пули, в то время как нагрудник XVI века это сделал, что можно было объяснить мастерством оружейника в холодной обработке нагрудника и упрочнении его поверхности.

            В ходе тестов, которые провели д-р Peter Krenn и полковник Paul Kalaus, также измеряли большое количество параметров, в том числе скорость пули, траектория их полета, уровни соответствующей энергии, проникающая способность для различных материалов.

            Общий итог этих испытаний подтвердил низкую точность легкого огнестрельного оружия той эпохи и высокое сопротивление внешней среды движению пули. Кроме того, выяснилось, что убойная сила пули очень быстро падала на относительно коротком участке дистанции стрельбы.

            Далее, после отбраковки образцов, негодных для испытаний по своему состоянию, оставили 14 стволов, из которых было произведено 325 выстрелов в различных контролируемых условиях, среди которых были тяжелые «испанские» мушкеты с колесцовыми и фитильными замками, вес которых достигал 13-18 кг, калибр приблизительно 20 мм, вес пули 38-49 г.

            Проводили испытания и защитных доспехов из 3 мм стали с подкладкой из льна. Доспехи пробивались с поражением «тела» (моделировалось мылом) даже из винтовальных мушкетов на расстоянии не более - 9 м, такой же эффект давал выстрел из пистолета на этой же дистанции по незащищенному «телу».

            Но защищенное доспехами из пластин от конных доспехов 1570-1580 гг. толщиной 2,8-3,0 мм, тело на этом же расстоянии выстрелом из пистолета XVI века не поражалось: пуля деформировалась и теряла всю свою кинетическую энергию. Интересно, что современная броня такой же толщины защитить от выстрела на данном расстоянии также не смогла, что являлось показателем высокого мастерства оружейников той эпохи, знавших секреты поверхностного упрочнения броневых листов.

            Точность стрельбы при проведенных испытаниях оказалась ниже проведенных ранее тестов и оценок, особенно это касалось гладкоствольного оружия. Здесь играл свою роль так называемый «эффект Магнуса», когда вращающаяся сферическая пуля создавала при полете в воздухе вокруг себя вихревое движение.

            С одной стороны пули направление вихря совпадало с направлением потока воздуха, и, следовательно, скорость движения воздушной среды с этой стороны увеличивалось.

            С другой стороны, скорость обтекающего воздушного потока замедлялось ввиду разности скоростей, появляющейся при разности давлений, порождающей поперечную силу, при этом на сферической пуле из гладкоствольного оружия возникала аэродинамическая сила, отклоняющая ее от прицельной линии.

            При испытании на точность стрельбы в г. Граце использовалась прямоугольная мишень размером 167х30 см (грубо - это ростовой размер фигуры противника), установленная на расстоянии - 100 м, от огневого рубежа, для пистолетов это расстояние было - 30 м.

            Обобщить результаты этих испытаний можно парой слов: из гладкоствольного оружия в цель попадала только половина выпущенных пуль, тогда как для современного оружия этот коофициент равнялся 100 %). При этом стрельба велась со станка, исключающего ошибки прицеливания, что совсем не соответствовало стрельба с руки или с сошки, в боевой обстановке.

            Испытания оружия в Граце выявили и ряд неожиданных характеристик гладкоствольного оружия, так, скорость пули на выходе из ствола оказалась неожиданно высокой - в среднем 454 м/с, означающее, что все пули данных образцов легкого оружия покидали ствол со сверхзвуковой скоростью (330 м/сек при 20° на уровне моря).

            Однако несовершенные аэродинамические качества пули той эпохи приводили к тому, что начальная скорость пули быстро угасала из-за большого сопротивления воздуха: тесты в Граце показали, что на каждом метре пути пуля теряла около 2,5 м/с от своей скорости на первых 24 м траектории (для современного оружия этот показатель составляет 0,6-1,0 м/с).

            Иными словами, сферическая пуля теряла скорость в среднем в три раза быстрее, чем современные продолговатые пули. И как следствие, даже легкие доспехи могли эффективно защитить от огня мушкетов, пистолетов и аркебуз.

            Кроме того, проведенные испытания показали, что несмотря на прогресс в создании более совершенных систем легкого оружия на протяжении XVI-XVIII веков, их эффективность практически не изменилась. [Research - Materials Culture and Military History test Firing of early modern Small Arms | Peter Crane, Paul Klaus, Bert Hall.].

            Эксперимент в г. Граце показал, что все испытанные образцы (ружья и пистолеты) были очень неточны и имели большой разброс пуль при стрельбе по мишеням, а поражающая способность сферических пуль, по сравнению с современными, резко снижалась с увеличением дистанции стрельбы. Хорошие качественные доспехи обеспечивали их владельцам значительную защиту на удалении от неприятеля и могли спасти жизнь и в ближнем бою.

            Однако пистолеты, использовавшиеся обычно на гораздо более коротких дистанциях, чем мушкеты, попадали в 85 % и 99 % случаев. Выстрел из пистолета мог повредить любую цель с близкого расстояния, даже если рана в итоге и не являлась летальной.

            По мнению исследователей, именно этот факт обусловил широкое распространение рейтаров (нем. Reiter - «всадник», сокращение от нем. Schwarze Reiter - «черные всадники»). В отличие от медленно движущихся отрядов аркебузиров и мушкетеров, рейтары могли достаточно быстро сократить разрыв между собой и противником, стреляя только тогда, когда цель была в пределах досягаемости.

            Первое российское государственное предприятие по производству холодного оружия - Златоустовская оружейная фабрика, основанная в 1813 г., открылась 16.12.1815 г. в городе Златоуст Челябинской области.

            Сырую сталь на фабрике получали путем двойной переплавки чугуна в горне и последующим охлаждением водой. После рафинирования сталь проковывали на тонкие полоски и сваривали их в один брусок, который затем нагревали и протягивали под трехпудовым хвостовым молотом, скорость работы которого достигала 350 ударов в минуту.

            Полученную ленту шириной до 6,35 см, толщиной около 0,6 см, длиной около 61 см - закаливали в воде.

            Далее составляли куски, накладывая одну на другую до 20 полос ленты и сваривая их в один брусок. Затем брусок вновь разделяли пополам, сваривали получившиеся части, затем снова разделяли пополам и вытягивали в полосы.

            Такая сталь называлась односварочной и употреблялась для изготовления режущего инструмента, для производства оружия односварочную сталь вновь проковывали в ленты, складывали в куски, сваривали в бруски, рассекали их на две части и снова сваривали. Полученная таким образом сталь называлась двухвыварной и, именно она применялась для изготовления клинков.

            В 1837 г. на фабрике было открыто кирасное отделение, производившее стальные кирасы весом от 9,5 до 11 фунтов (4,41-4,99 кг), которые кирасы попадание ружейной пули с расстояния в 60 шагов.

            Изготовление кирас на фабрике было остановлено только в 1860 г. в связи с расформированием кирасирских полков в армии. [Златоустовская оружейная фабрика. - Рукосуев Е.Ю., Гаврилов Д.В. / Металлургические заводы Урала XVII-XX вв.: Энциклопедия / глав. ред. В.В. Алексеев. - Екатеринбург: Издательство Академкнига, 2001. - (205) 536 с.].

            (Источник: Peter Krenn, Paul Kalaus, Bert Hall. Исследование - Material Culture and Military History: Test-Firing Early Modern Small Arms). [Мог ли пистолет прострелить доспех рыцаря XVI века. - Герои и битвы (Yandex Zen). 27.05.2021 г.].   
   
            Штыковой бой - наследие боя на пиках.

            Итак, штык был изобретен, оставалось только научиться владеть этим, в общем, незатейливым видом оружия. В принципе, колющее древковое оружие (пики и копья) имело достаточно хорошее развитие в Европе. К XVII веку, отряды пикинеров уже получили серьезное техническое оснащение в виде специальных воинских уставов, регламентировавших приемы обращения с этим оружием. Правда, штык накладывал свою специфику, и, прежде всего - по длине оружия.

            Ружье со штыком было заметно короче пики, что, с одной стороны, снижало его качества строевого оружия, зато с другой - усиливало возможности индивидуального боя.

            Таким образом, ружье со штыком воплотило в себе оба направления использования: для шереножного строя солдаты тренировали пикинерские «артикулы», а в рассыпном развивали навыки индивидуального боя. Именно эти (незначительные пока) навыки, в дальнейшем, и легли в основу более позднего искусства штыкового поединка. [Штык - молодец! / Сергей Мишенев (Yandex Zen) 25.01.2021 г.].

            Первоначальный штыковой бой не отличался особым разнообразием приемов. Солдаты учились сражаться как против пехотинца, так и против кавалериста. Штык учились использовать как против штыка, так и против сабли и пики. Приоритет шереножного обучения, при котором «один солдат поддерживает другого, поэтому и бой легче», стал эффективным для быстрого, массового, обучения пехоты во всем мире.

            Пока еще в армиях активно использовали доспехи (скажем, пикинеры и кирасиры), бойцы со штыком осваивали так же навык особо сильного удара, для чего меняли удержание своего оружия на «бронебойное» (явное наследие пикинерской техники), когда ладонь правой руки «толкала» ружье со штыком вперед, удерживая затыльник приклада. [Штык - молодец! / Сергей Мишенев (Yandex Zen) 25.01.2021 г.].

            При этом развитие штыкового боя шло параллельно с развитием клинковой фехтовальной классики шпаги и рапиры. Учителя фехтования самого высокого уровня довольно часто уделяли внимание такому виду оружия, как штык.

            Один из ярких (хотя и достаточно поздних) примеров - учебник фехтования Николая Васильевича Соколова: «Начертание правил фехтовального искусства», 1843 г., СПб., 1843 - 178 с. Сочинение для руководства в войсках отдельного гвардейского корпуса и в военно-учебных заведениях».

            Труд посвящался владению пяти видам оружия - шпаге, палашу, сабле, гимнастической палке, как в дополнении к ним рассматривался и штык. Ровно через десять лет Н.В. Соколовым был издан другой учебник - «Правила искусства фехтования пикой» (1853 г.).

            Кроме собственно ружей со штыками, расчеты орудийной прислуги в войнах Нового времени от случая к случаю применяли в рукопашном бою и орудийные банники - деревянные цилиндрические колодки с насаженной щеткой на древке для очистки канала орудия от порохового нагара после выстрела и гашения остатков тлеющего зарядного картуза (во избежание преждевременного воспламенения нового заряда). (ЭСБЕ / Банник).

            В 1812 г. даже существовала статья списания артиллерийских банников, пришедших в негодность после рукопашной схватки. Так например, артиллеристы Раевского отбивались банниками от французов, под Бородино, защищая свою батарею.

            Также в ходе Бородинского сражения, при атаке польских улан на одну из батарей, генерал-лейтенант артиллерии В.Г. Костенецкий (1766-1831), не довольствуясь саблей, схватил в руки банник и стал крушить легких кавалеристов этим оружием до тех пор, пока банник не сломался. Прочие артиллеристы последовали примеру Костенецкого, отбиваясь тесаками, банниками и, просто кулаками, и, враги отступили.

            Когда об этом узнал император Александр I, он поинтересовался у Костенецкого, как его отблагодарить, на что генерал предложил делать железные банники вместо деревянных.

            «Мне не трудно ввести железные банники, - отвечал император. - Но где найти таких Костенецких, которые могли так ловко владеть ими?» - В случае с банниками применялась техника, близкая к технике копейно-древкового боя, где основными приемами были удары и отбивы именно самим древком.

            Банник - это орудийная принадлежность, деревянная колодка со щеткой на древке для очистки канала картузного артиллерийского орудия от порохового нагара после выстрела и гашения остатков тлеющего зарядного картуза (во избежание преждевременного воспламенения нового заряда) (ru.wikipedia.org).

            Несмотря на довольно широкие возможности использования штыка, в армейских руководствах техника штыкового боя намеренно сохранялся предельно простой, чтобы обеспечить ее наилучшие возможности для массового обучения личного состава войск. В том же учебнике Соколова базовых позиций защиты было всего три (не считая дополнительной защиты от удара саблей сверху), а в пособии 1907 г. - всего две.

            Примерно теми же путями и темпами развивался штыковой бой и во всем остальном мире, - тот же приоритет шереножного обучения, при котором «один солдат поддерживает другого, поэтому и бой легче», те же поиски максимальной эффективности быстрого и массового обучения.

            Интересный эпизод такого поиска иллюстрирует битва при Каллодене (англ. Battle of Culloden) 16.04.1746 г., произошедшая в ходе Второго якобитского восстания, которая состоялась между частями регулярной английской армии и отрядами шотландских горцев.

            Накануне битвы, английские солдаты, вооруженные для ближнего боя ружьями со штыками, получили особые инструкции, предписывающие отбивать атаку своего противника, а атаковать только соседнего, находящегося справа. Таким образом, инструкторы английской армии создали технику штыковой борьбы с горцами, вооруженными палашами и щитами.

            Отбивая удар палаша, солдат не мог сразу поразить своего противника прямым уколом, который попадал в щит, но зато он беспрепятственно колол противника своего соседа справа, под щит сбоку, с его же врагом разделывался сосед слева, и далее в такой последовательности.

            Примечательно, что в тот раз, новую фехтовальную теорию английских мэтров так и не удалось реализовать. Шотландские горцы практически все полегли под убийственным огнем англичан, вооруженных новым казнозарядным оружием. Что симптоматично, так как именно дальнейшее развитие огнестрельного оружия, в конечном счете, привело к новому этапу развития штыкового фехтования.
      
            К рубежу XIX-XX веков, возросшая плотность огня подвела черту под плотными боевыми построениями - ровные, тесные колонны бойцов просто не могли пройти под обстрелом скорострельного и автоматического оружия. Новый боевой порядок - стрелковая цепь - возник практически стихийно, зарекомендовав себя как единственно возможное средство передвижения пехоты по полю боя.

            И одновременно с этим внезапно выросло значение индивидуального боя. И, если первоначально штык рассматривался как оружие, применявшееся прежде всего в линейных построениях, то теперь индивидуальное мастерство, в силу изменившихся обстоятельств, выходило на первый план.

            Интересно, что несмотря на довольно широкие возможности использования техники штыкового боя, в Российской Императорской армии намеренно сохранялся предельно простой набор приемов, который обеспечивал наилучшие возможности для массового, армейского, обучения.

            Скажем, в том же учебнике Соколова, базовых позиций защиты всего три (не считая дополнительной защиты от удара саблей сверху); в пособии 1907 г. - всего две. [Штык - молодец! / Сергей Мишенев (Yandex Zen) 25.01.2021 г.].

            Именно в пособии по обучению штыковому бою 1907 г. наконец появляется фраза, которая могла бы показаться совершенно нелепой еще несколько десятилетий назад: «все внимание должно быть обращено на одиночное обучение; обучение же шеренгами не должно быть допускаемо!»

            «Обучение штыковому бою (Военная Типография Спб, 1907 г.) - пособие состояло всего из 6 страниц и 2 гравюр.

            Общие правила.

            1. Искусство штыкового боя заключается:

                а) в умении поразить штыком противника прежде, нежели он сам успеет нанести удар;
                б) в нанесении таких ударов, после которых неприятель уже не мог бы владеть оружием;
                в) в умении защитить себя от ударов, отбивая вовремя штык нападающего и тотчас нанося ему удар.

            2. Для выполнения этих трех условий необходимо:

                а) ловко владеть ружьем; б) попадать штыком с размаху в надлежащее место; в) быстро наскакивать на противника, чтобы не давая ему опомниться поражать его; г) набить упражнением руку так, чтобы при ударе всаживать штык до трубки и затем быстро выдергивать его; д) следить за каждым движением неприятеля, чтобы предупреждать его удары: отбив его ружье, мгновенно бить штыком.

            3. В общей схватке один солдат поддерживает другого, поэтому и бой легче; в одиночку - каждый предоставлен самому себе и бой бойчее, находчивее, смелее и ловче, тот и возьмет вверх.

            На основании этого:

                а) все внимание должно быть обращено на одиночное обучение; обучение же шеренгами не должно быть допускаемо;
                б) обучать штыковому бою на учебных ружьях, сначала в караульной, а потом в походной амуниции; для вольного боя заменять штыки пружинными фехтовальными клинками;
                в) при обучении приемам обучающий становится на таком расстоянии от обучаемого, чтобы последний, при исполнении приемов, не доставал штыком до его груди;
                г) при обучении отбивам обучающий держит палку, обмотанную паклей, во избежании порчи ружья обучаемого.

                Подписали: Председатель Комитета по образованию войск, Генерал от Инфантерии Скугаревский. Члены: Генерал-Лейтенанты: Свищевский, Поляков, Преженцов, Шквинский; Генерал-Майоры: Свидзинский, Ковалевский, фон-Крузенштерн, Абрамов, Мрозовский, Мингин, барон фон-ден-Бринкен, Свиты Его Величества Розеншильд-Паулин, Абаканович; Полковники: Зандер, Давыдов, Добровольский, Геруа; Подполковник Думброва и Статский Советник Белорецкий. Делопроизводители, Подполковники: Лазаревич и Энвальд».

            Актуальность штыкового фехтования в новых условиях подтверждается и учебно-методическим пособием французского фехтмейстера на российской службе, Александра Люгара (Лугарръ, Люгарръ).

            Вскоре после Русско-японской войны (и с учетом ее опыта), он выпускает новый учебник штыкового боя, в котором рассматривает технику штыка на базе классической французской школы.

            Ему, в частности, приписывается распространение так называемой «брошенной» атаки, при которой винтовка со штыком остается в одной только правой руке, что действительно напоминает один из вариантов контратаки из арсенала клинкового фехтования.

            Так же Александр Люгар продолжал развивать техники противодействия кавалеристам, вооруженным саблями (палашами), рассматривал работу против нескольких противников, преподавал дополнительно технику сабли и кинжала. Штык и приклад ружья / штуцера могли служить пехотинцу как для надежной защиты, так и для поражения противника, как пешего, так и конного, действующего ружьем / штуцером, пикой, саблей / палашом.

            При обучении приемам штыкового боя, как для сбережения настоящего оружия, так и для возможного устранения несчастных случаев, употреблялись инструменты, имеющие приблизительно вид, размеры и вес ружья / штуцера, но с плоской, мягкой и податливой оконечностью, подробности устройства которых определялись в зависимости от технического прогресса текущей эпохи. [Правила для обучения употреблению в бою штыка и приклада. СПб. Военная тип., 1857 г.] | [Штык - молодец! / Сергей Мишенев (Yandex Zen) 25.01.2021 г.] | [Обучение штыковому бою (Военная типография Спб, 1907).].   

            Бердыши вместо пик.
            
            Московское княжество в течении времени превратилось в Российское государство, во весь голос заявившее о своих великодержавных претензиях не только на политическое верховенство в Восточной Европе, но также на земли, находившиеся под властью великого князя литовского.

            Именно в эти годы в московской правящей и интеллектуальной элите постепенно укрепляется мысль, что Москва должна унаследовать имперский статус от распавшейся Орды и павшей под натиском турок-османов Византийской империи.

            История развития русского войска - это во многом собирательный образ, в основу которого легли военные традиции средневековой католической Европы и мусульманского Востока. У европейских армий были позаимствованы военный строй, униформа и тактика ведения боя.

            Техническое оснащение было в равной степени представлено оружием и снаряжением всех видов и типов, которым пользовались как в Европе, так и на Востоке. В каждую историческую эпоху на вооружении, вначале - русской (до 1721 г.), а далее (1721-1917) - Российской Императорской армии, появляется тот или иной тип оружия.

            Начиная со времен правления Московского князя Василия II Темного (1415-1462), в Московском воинстве ряды военного ополчения пополняются особыми воинскими формированиями, воинами - пищальниками. Эти отряды имели на вооружении длинные пищали, а в качестве холодного строевого оружия использовали бердыш. Московский стрелец в длинном кафтане, вооруженный пищалью и массивным топором на длинном древке, стал символом военной силы Российского государства в Средние Века.

            Не пищали и мушкеты стали символами стрелецкого войска, а именно бердыши, которые обладали огромной пробивной мощью и, при умелом использовании могли нанести противнику тяжелые, зачастую смертельные раны. Длиннодревковый топор, с широким лунообразным лезвием - пожалуй, самое узнаваемое оружие XVI века, которое стало прочно ассоциироваться со стрелецким войском. 

            Бердыши, появившиеся в средние века, представляли собой усовершенствованный двуручный вид холодного оружия рубящего действия, в процессе улучшения получившие более широкое и растянутое в длину лезвие с удлиненным древком. Применялись они не только в России, так, с конца XV века бердышами начали вооружать шведских мушкетеров, а со второй половины XVII века оружие оказалось востребованным у польской пехоты.

            Конструктивно, форма бердыша позволяла не только рубить, но также резать и колоть противника, однако, в отличие от алебарды, у него отсутствовали дополнительные крюки и жало пики, для борьбы с хорошо бронированным противником и конницей. 

            XV-XVI века - это целая эпоха, когда огнестрельное оружие обладало разрушительной мощью, но крайне низкой скорострельностью, поэтому рукопашная схватка еще продолжительное время оставалась основой ведения ближнего боя.

            В свою очередь, латные доспехи в Восточной Европе встречались среди крайне редко, именно поэтому алебарды на Руси распространения не получили, бердыши оказались эффективнее; любое оружие эффективно, если уметь обращаться с ним.

            Впрочем, время взяло свое, и к XVIII веку оружие безнадежно устарело и постепенно вышло из употребления. [Бердыш: насколько эффективным было это оружие? / С другого угла (Yandex Zen). 04.09.2022 г.].

            Некоторые специалисты считают, что бердыш берет начало в польско-венгерской традиции оружейного дела, о чем свидетельствует и само его наименование - от польского слова «bardysz», «berdysz» - холодного оружия в виде секиры с длинным лезвием, насаженным на длинное древко, которое, в свою очередь, тяготеет к немецкому названию боевого топора с широким лезвием - «barda», по созвучности названия - «hellebarde», аналогичное оружию, стоящее на вооружении в Западной Европе.

            Боевую часть бердыша также называли «полотном» - клинок бердыша в целом напоминал форму широколезвийнного топора, хотя и значительно превышал его размеры, от «умеренных» - 200 мм до внушительных - 600-800 мм.

            Верхний край лезвия заканчивался острием, позволяющим наносить колющие удары, а нижний носил название «косицы». Как и у любого другого топора, противоположная лезвию сторона переходит в обух, благодаря которому лезвие бердыша крепилось к длинной, в среднем до полутора метров, массивной рукояти.

            В нижней части рукояти бердыша часто имелся металлический наконечник. [Бердыш - визитная карточка русских стрельцов / Оружейное Содружество (Yandex Zen). 16.01.2024 г.].

            Благодаря особенностям формы лезвия и его массе 3 кг и более, бердыш идеально подходил для осуществления мощных рубяще-режущих ударов. Вместе с тем, эти же особенности конструкции ограничивали его использование в качестве колющего оружия, а размер его рукояти был, очевидно, недостаточным для противостояния атакам конницы противника.

            В российской интерпретации оружие укоренилось с польским названием, со временем получив исконно русскую прописку. Это оружие оставалось на оснащении древнерусского войска вплоть до прихода на царство Петра I, который в дальнейшем и упразднил стрелецкие полки.

            С течением времени, по мере развития в России полков иностранного образца в XVII столетии, бердыш утратил свою актуальность на полях сражений, однако продолжал использоваться в городскими сторожевыми службами.

             Для того, чтобы огнестрельное оружие перестало быть диковинкой, и стало обычной вещью, необходимы были в достаточном количестве люди, способные владеть им и умело применять его на деле. Во многом благодаря иностранным военным специалистам, которых привлекали на русскую службу Иван III (1440-1505) и его сын, Василий III (1479-1533), этот процесс занял немного времени.

            Помимо приглашения иностранных мастеров производились и закупки огнестрельного оружия и необходимых компонентов для его производства, за рубежом, прежде всего в Германии, Италии и Дании, с которыми в конце XV - начале XVI веков у Москвы были хорошие отношения.    

            Само возникновение стрелецкого войска, и вообще пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, стало возможным лишь в связи с распространением на Руси огнестрельного оружия. Здесь оно появилось несколько позднее, чем на Западе. Первые свидетельства о применении артиллерии в европейских войнах относятся к 1326-1331 гг., тогда как на Руси первое упоминание об использовании артиллерии относится к 1382 г.

            Первый отмеченный в источниках случай применения артиллерии в наступательных операциях относится только к 1463 г., когда псковско-московская рать безуспешно осаждала ливонский городок Neuhausen (Нойхаузен). Вне всякого сомнения, это было связано с крайним несовершенством первых артиллерийских орудий и связанной с этим, примитивной тактики их использования. 

            По мере поворота России лицом к Западу, военные столкновения с ними становились все более и более частыми, и все чаще и чаще русские воеводы имели дело с ливонскими и литовскими стрелками, вооруженными аркебузами.

            Неприятельские военачальники с конца XV века активно привлекали их не только к обороне и осаде крепостей, но и часто выставляли их в поле, не без успеха используя аркебузиров против русской поместной конницы. Активно и достаточно успешно использовал артиллерию и аркебузиров в сражениях против русских войск магистр Ливонского ордена Walter von Plettenberg (1494-1535).

            Вооруженных аркебузами «желнырей» (так русские летописцы называли польско-литовских солдат - жолнеров) в сражениях начала XVI века, использовали против русских войск, и литовские военачальники.

            Участвовали жолнеры и в знаменитом сражении на р. Ведроши, одной из битв Русско-литовской войны 1500-1503 гг., имевшей значительные стратегические и территориальные последствия в противостоянии за наследие Древнерусского государства.

            Произошла эта битва 14.07.1500 г., под г. Дорогобужем, между войсками Русского государства под руководством воеводы Даниила Щеня (ум. 1515) и объединенной армией Великого княжества Литовского и Королевства Польского под командованием великого гетмана литовского Константина Острожского (~1460-1530).

            Битва окончилась разгромным поражением литовско-польского войска, и впоследствии, переходом около одной трети территории Великого княжества Литовского под власть великого князя Ивана III (1440-1505).

            Превращение России в «пороховую империю», овладение огнестрельным оружием было составной и главной частью этой модернизации, а создание стрелецкого войска стало просто ее необходимым компонентом.

            Правда, процесс внедрения огнестрельного оружия в повседневную практику средневековых русских армий несколько затянулся. Но это и неудивительно, учитывая существовавшую в то время оторванность Руси от Европы, ее практическую изоляцию от общеевропейских исторических процессов и противодействие ортодоксальной Православной церкви расширению контактов с иноплеменниками.

            По мере ослабления зависимости от Орды эта изоляция постепенно ослабевала, и при Иване III она в значительной степени оказалась преодолена, поскольку выход из этого положения отвечал интересам растущего молодого Российского государства. 
 
            Однако уровень дисциплинированности и боевой выучки пищальников, набираемых из числа посадских людей, был явно недостаточен, к тому же поначалу они были малочисленны, чтобы представлять собой внушительную силу. Этому препятствовал, прежде всего, их иррегулярный характер.

            Отряды стрелков, вооруженных ручным огнестрельным оружием, должны были приобрести более или менее постоянную организацию и регулярно обучаться владению своим оружием.

            Пищальники нуждались в реорганизации, чтобы успешно противостоять и крымским и ногайским татарам в Поле (исторической области неразграниченных и слабозаселенных причерноморских и приазовских степей между Днестром на западе и Доном и Хопром на востоке), и полякам, литовцам, и казанцам.

            В целом политика властей была направлена на протяжении XVI века на то, чтобы четко разграничить несение военной, гражданской служб и тягла (система денежных и натуральных повинностей крестьян и посадских людей в Русском государстве XV - начале XVIII веков; в древних грамотах применялось слово «тягость», позже - тягло), по возможности не смешивая их. 

            Реформа пищальников стала неизбежной, когда все предпосылки для этого сложились - на протяжении первых десятилетий XVI века в Москве освоили производство новейших видов огнестрельного оружия и необходимого для него количества пороха. В войнах и походах начала века был получен и необходимый положительный и отрицательный опыт применения огнестрельного оружия, в том числе и ручного - эту реформу по праву можно считать одной из наиболее важных среди военных преобразований Ивана IV (1530-1584).      

            Созданный Иваном IV Грозным (1530-1584) стрелецкий корпус не раз приносил победу русскому оружию в XVI-XVII века, однако, о тактике применения стрельцов в бою сегодня известно все еще недостаточно. История стрельцов как регулярной русской пехоты начинается с 1550 г., когда из существовавших к тому времени пищальников было отобрано 3 тыс., сформировавших 6 статей (позднее - приказов) по 500 человек каждая.

            Уже при Иване IV численность стрельцов достигла 7 тыс. (из них 2 тыс. конных), командовали которыми 8 голов и 41 сотник. К концу этого царствования стрельцов было 12 тыс., а на коронации Федора Иоанновича летом 1584 г. - 20 тыс. В 1683 г. приказы были переименованы в полки, а составлявшие их сотни - в роты.

            На смену слабо обученным и плохо организованным, набираемым от случая к случаю отрядам пищальников пришел постоянный корпус пеших стрелков, более или менее единообразно вооруженный и обученный, находившийся на содержании государства.

            Примечательно, что стрельцы были полностью вооружены огнестрельным оружием, поэтому древковое холодное оружие здесь играло уже второстепенную роль. Пикинеры на европейских ТВД все еще оставались главной ударной силой, однако в Московском царстве не стали заводить этот узкоспециализированный род пехоты.

            Полезность пикинеров в данных условиях была более, чем сомнительна, так как в середине XVI века главным противником русских были татары, а не европейские армии. Против татар глубокие, малоподвижные колонны пикинеров были бесполезны; ни уйти, ни навязать бой татарам они не могли, тогда как татары всегда могли буквально расстрелять пикинеров с дистанции, на которой последние не могли нанести степным наездникам ни малейшего вреда.

            Даже против польско-литовской конницы XVI века пикинеры были больше обузой, чем необходимым компонентом полевой армии: их время в России еще не пришло. [Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII веках. - Чернов А.В. М.: «Воениздат», 1954 г.].

            Войско Московского царства в XV-XVI веках перенимает тактику, вооружение и снаряжение южных и восточных соседей, - казанских и крымских татар, польской шляхты и турок-османов. Связано это было с тем, что с данными врагами сталкиваться приходилось чаще всего, при этом войско требовалось многочисленное, а экономически Московское царство не имело возможности производить или закупать вооружение европейского образца для рати в 10-15 тыс. человек.

            Основной экономической единицей в то время была боярская вотчина или дворянское поместье, в большинстве случаев не очень большое, поэтому и количество прибавочного продукта, производимого крестьянами хватало на довольно скромный набор вооружения для основной единицы русского войска - поместного всадника.

            Бердыш в качестве основного оружия русской пехоты заслужил славу грозного и могучего оружия. Польская кавалерия, сеявшая панику в рядах обороняющихся войск, старалась избегать русских полков, где воины были вооружены секирами и бердышами.

            «В тесноте рукопашной схватки ни железные латы, ни стальной шлем не могли гарантировать защиту от сокрушающего удара русского топора. Русское ополчение, вооруженное бердышами, рогатинами и копьями, могло долго выдерживать атаки нашей конницы, нанося нашим всадникам тяжелые потери», - описывает знакомство с бердышами литовский кавалерист, действовавший в составе литовской армии Николая Радзивила Черного (1515-1565), в битве при Чашниках (1564 г.).   
      
            В полевом бою против конного кочевого войска стрельцы выставляли «гуляй-город», как в линию, так и в кольцо, что позволяло отбивать атаку «огневым боем», то есть огнем пищалей и пушек. Такой способ оказался весьма уместным, так как крымчаки, ногайцы и казанцы использовали в бою именно тактику конных лучников, засыпая противника залпами стрел до того момента, пока он не дрогнет, после чего завершали бой холодным оружием.

            Теперь русская конница, снаряженная аналогично (основное оружие - мощный лук, вспомогательное - сабля, пика и т.д.), могла заманить кочевников к «гуляй-городу», из которого им наносился урон. Либо татары сами атаковали стрельцов, пытаясь поджечь телеги, а поместная конница отгоняла их с потерями.   
      
            Ударной силой европейского войска была конница, однако, в отличие от русских, татар и турок - это была тяжеловооруженная кавалерия. Развитие огнестрельного оружия не остановило сразу развитие доспеха, поэтому европейские всадники XV-XVII века защищались мощными латами и панцирями.

            Таранный копейный удар латной кавалерии мог отразить только плотный строй пикинеров, которые составляли основу европейской пехоты в полевом бою.

            Мушкетеры и аркебузиры первоначально лишь завязывали огневую дуэль с вражескими стрелками, либо успевали отстреляться по вражеской пехоте или коннице, после чего в дело вступал  строй пикинеров. С течением времени доля мушкетеров увеличилась, доля пикинеров сократилась, но общий рисунок боя до конца XVII века был именно таковым.

            В русском войске количество копейщиков-пикинеров было довольно ограниченным за отсутствием необходимости боя с легкой татарской и турецкой конницей, которая предпочитала залповую стрельбу из луков с дальнейшим сближением и прицельной стрельбой со средней дистанции до момента, когда вражеский строй дрогнет и рассыплется.

            Требовалась «длинная рука», чтобы причинить им урон, что и делали стрельцы, выступавшие в связке с поместной конницей, которые сразу после своего появления получили свое первое боевое крещение. Собирая ратников для похода на Казань в 1552 г., Иван IV включил в его состав своих новых «выборных» стрельцов.

            В ходе осады и штурма Казани стрельцы сыграли важную роль, во многом способствовав успешному завершению кампании и покорению Казанского ханства. Выборные стрельцы отличались от поместного ополчения прежде всего тем, что жили в особой слободе и обеспечивались постоянным денежным жалованием.

            Стрелецкое войско по организации и своему устройству отчасти приближалось к регулярному войску, хотя социальное положение стрельцов и было иным, чем поместной конницы из дворян и детей боярских; стрельцы набирались из народа, преимущественно из тяглого посадского населения.   

            После взятия г. Казани Иван IV Грозный (1530-1584) оценил достоинства стрельцов, и их число стало быстро расти. Уже в 1660 гг. их число выросло до 8 тыс., а к концу 1680 гг., при наследнике Ивана IV Федоре Иоанновиче - 12 тыс., причем 7 тыс. проживали в Москве, а 5 тыс. - по городам, неся в них по преимуществу гарнизонную и полицейскую службу. Из числа московских стрельцов 2 тыс. составляли так называемые «стремянные», которые фактически являлись драгунами, то есть посаженой на коня пехотой.

            Стрелецкая пехота стала важным составным компонентом московских ратей конца XVI - начала XVII веков. Ни одна серьезная кампания или поход московской рати в годы Ливонской войны или отражение набегов крымских татар на Москву в 1660-1670 гг. не обходились без их участия.

            К началу XVII века оценочная численность стрелецкого войска составляла до 20 тыс., из них до 10 тыс. московских; в 1632 г. общая численность стрельцов составляла 33 775 человек, а к началу 1680 гг. увеличилась до 55 тыс.

            При этом стрелецкие ряды пополнялись, прежде всего, за счет прибавления московских стрельцов, которых в 1678 г. насчитывалось 26 полков общей численностью 22 504 человека.

            В 1682 г. была проведена новая военная реформа. Если ранее управлением войсками занимались не менее 18 приказов, то после реформы военное управление было сосредоточено в трех приказах: Разрядном, Рейтарском и Иноземном [1647 годъ. Учение и хитрость ратного строенiя пехотных людей. - СПб.: Тип. «Бережливость», 1904 г.].

            К концу 1680 гг. общая численность Русской армии (без казаков и иных иррегулярных сил) составляла свыше 180 тыс. человек. (Русская армия. - СВЭ).

            Строительство регулярной армии Русского государства началось в конце XVII века. Стрелецкая служба была в основном наследственной, стрельцы получали годовое жалованье, освобождались от налогов и помимо службы занимались теми же видами деятельности (ремесла, торговля и т.п.), что и остальное посадское население.

            Помимо московских, существовали и городовые стрельцы. Московские, несомненно, занимали более привилегированное положение - жалованье и различные «дачи» (пожалования вещами) были у них намного больше, нежели у городовых.
          
            В последние десятилетия XVII века московские стрельцы стали активными участниками политических процессов, протекавших в стране, и не однажды с оружием в руках противостояли действиям правительства (восстание 1682 г., бунт 1698 г.). Это, в конечном счете, и определило решение Петра I Великого о ликвидации стрелецкого войска.

            В ходе последующей реорганизации вооруженных сил восемь московских стрелецких полков были передислоцированы из столичного гарнизона, на «вечное житье», в украинные (пограничные) города Белгород, Севск, Киев и другие.
            
            Царем (императором Петр I был провозглашен 02.11.1721 г.) было принято решение о расформировании стрелецкого войска как рода оружия. Но после поражения русской армии под г. Нарвой (1700 г.) расформирование полков стрельцов было приостановлено, и наиболее боеспособные полки стрельцов участвовали в Северной войне и Прутском походе (1711).

            При создании гарнизонных войск произошло упразднение городовых стрельцов и казаков. Процесс ликвидации рода оружия завершился в 1720 гг., хотя в качестве службы («служилых людей старых служб») городовые стрельцы и казаки сохранились в ряде городов России почти до конца этого столетия.   

            Вооружение стрелецкого войска. 

            Для стрельбы из пищали стрельцы использовали следующее снаряжение: перевязь («берендейку») с привешенными к ней пенальчиками с пороховыми зарядами, сумку для пуль, сумку для фитиля, рог с порохом для натруски пороха на зарядную полку пищали. К концу 1670 гг., в качестве дополнительного оружия и для составления заграждений («рогаток») иногда применялись длинные пики.

            Также использовались ручные гранаты: например, в описи Стрелецкого приказа 1678 г. упоминаются 267 ядер гранатных ручных нарядных весом по одной и по две и по три гривенки, семь ядр нарядных же гранатных, 92 ядра тощих весом по пяти гривенок. Кроме оружия, стрельцы получали из казны свинец и порох (в военное время 1-2 фунта на человека).

            Перед выступлением в поход или служебную «посылку» стрельцам и городовым казакам выдавалось необходимое количество пороха и свинца (пули отливались самостоятельно самими воинами).

            В воеводских наказах содержалось строгое требование о выдаче боеприпасов «при головах и при сотниках, и при атаманах», призванных следить, чтобы стрельцы и казаки «без дела зелья и свинцу не теряли», а по возвращении «будет стрельбы не будет», воеводы должны были порох и свинец «у стрелцов и у казаков имати в государеву казну».

            Джайлс Флетчер (Giles Fletche; 1548-1611) английский поэт и дипломат, автор описания Русского царства в XVI в.), побывавший в России в 1588-1589 гг., писал:

                «Стрельцы, составляющие пехоту, не носят никакого оружия, кроме самопала в руке, бердыша на спине и меча сбоку. Ствол их самопала не такой, как у солдатского ружья, но гладкий и прямой (несколько похожий на ствол охотничьего ружья); отделка ложа очень груба и неискусна, и самопал весьма тяжел, хотя стреляют из него очень небольшой пулей».   

            V. Parry, описывая царский выезд в 1599 г., упоминает царскую «гвардию, которая была вся конная, числом 500 человек, одетых в красные кафтаны, они ехали по трое в ряд, имея луки и стрелы, сабли у пояса и секиры на бедре». Однако твердых оснований считать это первым упоминанием единообразного красного цвета для стрелецких кафтанов - «гвардией», иностранец мог назвать и жильцов, и еще кого-нибудь из «Государева полка».      
      
            На вооружении стрельцов были гладкоствольные фитильные, а позднее и кремневые пищали (ручная пищаль с фитильным замком являлась аналогом западноевропейской аркебузы), но в то же время фитильное оружие сохранялось и, вероятно, преобладало до 1670 гг.

            Винтовальными пищалями, собственное производство которых началось к середине XVII века, поначалу стали снабжать начальников стрелецких войск - голов и полуголов, а с 1670 гг. - и рядовых стрельцов.

            Традиционно рядового стрельца представляют вооруженным самопалом, саблей восточного типа и бердышом. Однако так было не всегда, и если бердыш действительно можно считать неотъемлемой принадлежностью стрелецкого вооружения, то с остальным дело обстоит сложнее.

            Сабля, например, в 1674 г. была с гардой польского образца, а некоторые городовые стрельцы вообще были вооружены западноевропейскими шпагами, что говорит о ввозе западноевропейского оружия в Россию - а не наоборот.

            Самопалы (ружья русского дела) были на вооружении стрельцов лишь до второй половины XVII века, а затем были постепенно вытеснены более крупнокалиберными, надежными и менее тяжелыми западноевропейскими мушкетами. Кстати, московские стрельцы не жаловали кремневое оружие, почти все они были вооружены фитильными мушкетами, вплоть до конца XVII века.

            Хотя стрельцов иногда и вооружали копьями, действовали они ими недостаточно умело, и даже такой специализации, как «копейщик» - среди стрельцов не было до 1690 г. [Московские стрельцы «неприменные войска» русского государства XVII века. - SwordMaster swordmaster.org.].

            Русский бердыш пешего стрельца достигал массы до 3 кг и имел ратовище (древко) длиной - 1,5-1,7 м. Оружие конных воинов имело поскромнее размеры и в обязательном порядке оснащалось двумя кольцами на обухе, в которые продевался погонный ремень.

            Лезвие, в подавляющей массе, изготавливалось в форме полумесяца и обладало характерной деталью, заключающейся в наличии косицы - планки в нижней части рабочей плоскости оружия, при помощи которой полотно дополнительно крепилось к древку гвоздями. Место соединения косицы с ратовищем, как правило, обматывали веревкой либо кожаным шнуром.

          Существовало несколько типов бердышей, где на многих с тупой стороны были пробиты отверстия, на некоторых встречались изображения, предназначение которых не понятно, и самым распространенным была борьба коня со змеем. В нижней оконечности древка, граненого или овального в сечении, делалось маленькое копейцо (вток) для втыкания бердыша в землю. Бердыш в походе носился за спиной на погонном ремне, крепившемся за два кольца на древке.
      
            Начиная с 1656 г., в русском войске царским указом вводилось стандартизация бердышей и, с этого момента все кузнечные артели и мастерские, занимающиеся поставкой казенного имущества для армии, изготавливали свою продукцию строго по представленным образцам. В соответствии с указом, бердыш должен был иметь длину древка  - 1,42 м, которое в нижней части оснащалось железным втоком, позволяющим воткнуть оружие в грунт.

            Возможность ведения стрельбы из пищали (аркебузы) или мушкета, с упором на бердыш - сегодня оспаривается многими исследователями, так как для этого имелись специальные подставки (упомянутые в описях). С другой стороны, пищаль, как правило, в подставке особенно и не нуждалась, так как стрельба велась не прицельно, а по направлению, потому что эта эпоха являлась временем, когда плотность огня была важнее точности.

            Массовое применение этого вида холодного оружия рядом военных экспертов и историков объяснялось легкостью обучения владению боевым топором, владеть которым в бою было значительно проще. Отсюда можно смело утверждать, что бердыш, в некотором смысле, стал символом стрелецкой эпохи.

            Поначалу стрельцы во время походов и битв распределялись по полкам поместного войска, и только в середине XVII века они получили самостоятельность.

            Во время сражений в их задачи входила стрельба по противнику, как правило из-за полевых укреплений - гуляй-городов и других заграждений, «во рву», «в закопех»; или же под прикрытием поместной конницы. Наличие поставленных  заграждений защищало стрелецкие полки от вражеской конницы и давало им преимущество при обороне от вражеской пехоты.

            В то время стрелецкие части еще не умели маневрировать на поле боя. Главной ударной силой все также оставалась дворянская конница, чьи действия прикрывали стрельцы, не менявшие своей позиции, фланги или тыл которой, как правило, опирались на обоз или на острожки, устройство которых было усвоено русскими воинами из опыта нидерландских и шведских военных инженеров.

            Отсутствием подобного прикрытия объясняется поражение войска Ф.И. Шереметева под г. Суздалем осенью 1609 г. Неудачное расположение пехотных частей под с. Клушино предопределило гибель армии Д.И. Шуйского в сражении 24.07.1610 г.

            И, как показывает исход битвы под Бронницами (город на реке Москве) летом 16.07.1614 г, в столкновениях с хорошо обученными иностранными наемниками, острожки не всегда выручали русских воинов.

            Позднее, под влиянием полков нового строя, менялась тактика и стрелецких войск. С конца 1630 гг. они стали обучаться солдатскому (западноевропейскому) строю, и со временем по тактике и вооружению стрельцы приблизились к солдатским полкам, где стрельба стала играть более главную роль.

            Для проверки боеспособности стрельцов вплоть до 1673 г. проводились регулярные стрелковые смотры. Один из ранних смотров произошел 12.12.1557 г., на котором стрельцы пищальным огнем разрушили вал, сложенный из ледяных глыб, с расстояния - 50-60 м.

            Расцвет польского бердыша пришелся на время правления Яна III Собесского (1629-1696), когда в 1674 г. это оружие было принято на вооружение. Польский бердыш отличался от русского прежде всего размерами, был более маневренным и достигал длины всего 1,2 м. Там это оружие использовали для отражения атак кавалерийских копий и в качестве альтернативы фуркета.

            [Создание стрелецкого войска. -  Warfare - военная история. «Новое время 1492-1783 гг.».] | [История России с древнейших времен до конца XVII века. | Под ред. Милова. Л.В. М.: 2007).] | [Тактика русских стрельцов в полевом бою. Сравнение с европейскими мушкетерами. - By Bjorngrim 1036, 18.07.2017.] | [Московские стрельцы «неприменные войска» русского государства XVII века. - Источник: Роберт Паласиос-Фернандес Журнал Цейхгауз. 01.1991.] | [Бердыши - исконно русское оружие. - Метальников Александр.].    

            От корда до тесака.
            
            В эпоху раннего Средневековья боевой нож сакс или скрамасакс был ничем иным, как тесаком. Гросс-мессер (нем. Grosses Messer - большой нож; Hiebmesser - рубящий нож; Kriegmesser - боевой нож), мессер - тип немецкого позднесредневекового холодного оружия, близкого к фальшиону ([falchion] - клинковое оружие с расширяющимся к концу коротким клинком с односторонней заточкой; название оружия предположительно происходит от лат. falx - коса, хотя во французском языке он именовался fauchon или baudelair, в итальянском - storta, в немецком - Malchus).

            Ограниченно применялся ландскнехтами в вооруженных конфликтах XV-XVI веков - к середине XVI века эволюционировал в тесак.

            К большим ножам также относятся фальшионы всех разновидностей, большие крестьянские ножи, наиболее известными из них были hauswehr («защитник жилища») и bauersnwer («защитник крестьян»).

            Именно в среде крестьян классические тесаки получили широчайшее распространение. Так как крестьянин не мог позволить себе иметь полноценное боевое оружие, тесаки, которые представляли собой простую толстую полосу стали с заточенной кромкой и острием и рукоятью, имелись в каждом крестьянском доме.

            Первым делом разберемся с терминами, поскольку с ними все так несколько запутано. Одни и те же предметы называют часто по-разному: в письменных источниках непросто найти точное описание оружия, так как основная трудность состоит в расплывчатости терминов. Так, под термином «нож» («cultellus») может скрываться как корд, так и тесак (или большой нож).
            
            Корд - это тот же нож, но часто побольше размерами и разнообразнее, у него  появляется нагель (нем. nagel - многозначный термин, в данном случае - боковое ответвление на гарде), который сохранен и развит. Термин «корд», по всей вероятности, происходит от немецкого определения Kordelatsch, Kordalatsch, что является искаженным итальянским названием cortelas - «большой нож». В свою очередь, немецкое «гросс-мессер» в переводе также означает «большой нож».

            К слову, некоторые варианты кордов мало чем отличаются от немецких гросс-мессеров, где следует отличать военные ножи, по сути многофункционального назначения - kriegsmesser, от узкоспециализированных боевых ножей - kampfmesser (kampfdolch).

            По тождеству можно поставить знак равенства между терминами корд и мессер, так как этимологически это одно и то же: к середине XV века различия между мессерами и тесаками и кордами сходят на нет.

            Также встречается термины hauswehre и bauernwehre, сами название которых указывают на сословную принадлежность оружия, т.е. в первую очередь широкое распространение среди крестьянства, ополчения и небогатых воинов. По сути, это те же увеличенные в размерах боевые ножи.

            В средневековых силезских городах и корды, и мессеры, были доступны каждому, у кого были мещанские права. Военизированный характер цеховой организации был так силен, что корд носил характер официального оружия. Его ношение говорило о принадлежности ремесленника к гильдии.

            Об этом сказано в Статуте вроцлавского цеха кузнецов 1439 г.: «каждый новый вступающий в цех мастер, должен был иметь: 1 Gut Speer (Хорошее копье), 1 Seitengewehr (корд; здесь дословно - штык. - А.П.)».

            Военнизированность цехов была связана с тем, что за городскими гильдиями часто закрепляли участок крепостной стены (обычно с башней). Оборону и ремонт которых и обеспечивала гильдия усилиями своих сотрудников и их родственников, а иногда и наемников.

            Корды и мессеры, кроме мещан, носили также купцы, рыцари, их пажи и оруженосцы. Есть даже упоминания, что рыцари предпочитали большие ножи в походе, как более легкое и универсальное оружие. Распространению больших ножей также способствовала их низкая цена, так по данным польского историка А. Надольского (Andrzej Nadolski; 1921-1993), в XV веке корд стоил всего 8 грошей, а это цена самого дешевого меча.

            Корд изготавливался чаще всего ремесленниками ножевиками (ножевой цех), реже - оружейниками, таким образом, ножевики технично влезли в нишу боевого снаряжения. По качеству изготовления клинка мессер ничем не уступал мечам, о чем говорит анализ лезвий, найденных на месте Грюнвальдской битвы (1410). Среди археологических находок клинкового оружия корды и тесаки занимают второе место после мечей. 

            Grosses Messer - тип позднего средневекового двуручного холодного оружия, которое в большинстве своем, при двуручной рукояти были длиною от 1000 до 1200 мм, из которых около 800 мм приходился на клинок, который чаще всего был без дола, слегка искривлен, конец подрезан (что делал гросс-мессер схожим с турецким клычем). Эфес состоял из поперечной гарды, чаще всего прямой, и нагеля с правой стороны гарды вдоль клинка, защищавшего руки бойца.

            Было распространено крепление клинка к эфесу с помощью деревянных пластин, зажатых между двумя половинками рукояти, сколоченными вместе. Часто концы перекрестия гарды были вытянуты или изогнуты в сторону клинка, при этом рукоять имела шляпообразное навершие. Общая масса оружия находилась в пределах - 1,1-1,4 кг.

            Как правило клинок имел небольшой изгиб, что позволяло наносить мощные рубяще-режущие удары, в то же время клинок был не настолько изогнут, чтобы нельзя было наносить колющие удары. Впрочем, встречались экземпляры и с прямым клинком. Эфес состоял из поперечной гарды, чаще всего - прямой, и нагеля с правой стороны гарды, защищавший руки бойца от скользящих ударов, вдоль клинка.

            Нагель на рукояти оружия - это выступ с правой стороны поперечной гарды перпендикулярно плоской поверхности лезвия, защищающий костяшки пальцев руки владельца от травм. На мессерах (обоюдоострых клинках XV-XVI веков) нагель обычно проходил через деревянные рукояти. На более крупных мессерах использовалась стальная поперечина, а нагель продевался через отверстие в центре поперечины.

            Владение гросс-мессером было частью учебного плана нескольких руководств по фехтованию XIV-XV веков, включая «Кодекс Валлерштайна» (нем. Codex Wallerstein). Интересно, но средневековое общество постоянно балансировало между боеготовностью горожан и безопасностью.

            В XV-XVI веках почти любой мог носить длинноклинковое на поясе, а в XVII веке пытались ввести запрет на ношение длинного оружия, для того, чтобы понизить уровень убийств. Ситуация была частично вызвана появлением фехтовальных школ, ученики которых часто искали возможность проверить свои навыки на улице.

            Средневековые мастера фехтования не всегда имели хорошую репутацию, и их деятельность в городских центрах была ограничена специальными правилами. Изображения Гросс-Мессера выполнены на гравюрах Альбрехта Дюрера (Albrecht Durer; 1471-1528), немецкого живописца и графика, одного из величайших мастеров западноевропейского ренессанса. 
      
            В целом в раннем средневековой Европе, однолезвийные клинки были частым явлением. Так северные западноевропейские племена (германцы, франки, англосаксы) использовали в бою длиннолезвийные ножи, которые имели названия сакс (Sahs), скарамасакс, скрамасакс (scramasax), причем слова «скрама» обозначала «наносящий раны». Англосаксонское название этого оружия - seax, а людей использующих подобное оружие называли саксами.

            В письменных источниках упоминается, что саксонский народ был magnorum cuttellorum usus - «использующий большие ножи». Уже в более поздние времена появились клинки - ланг саксы, которые упоминаются в работах E. Oakeshott, I. Peterson, N. E. Brandenburg, W. Kozakiewiczowa.

            Как указывает Юрий Бохан (белорусский историк-медиевист, доктор исторических наук, археолог) в своей монографии «Зброя Велiкага Княства Лiтоўскага 1385-1576», параллельно с использованием мечей и сабель, рыцарями и пехотой Великого княжества Литовского, использовались корды, внешне и по функциональному применению весьма схожие с фальшионами Западной Европы.

            По мнению, Ю. Бохана корд являлся переходным видом вооружения между саблей и мечом. Возможно первые образцы кордов, либо их прообразов появились еще в IX-XI в.в., о чем пишет и А.Н. Кирпичников (советский и российский археолог, доктор исторических наук, профессор) в своей монографии «Древнерусское оружие. Мечи и сабли»:

                «Гибриды клинкового оружия, объединяющие свойства меча и сабли, (например, однолезвийная прямая или искривленная полоса с рукоятью как у меча), действительно существовали в IX-XI в.в., но не на русской почве, а в Прибалтике и Венгрии».   

            Промежуточное место между мечами и кордами занимали тесаки (чеш. tesak, нем. bussege). Корд Великого Княжества Литовского был схож с тесаком, который был несколько длиннее корда, однако уступал некоторым видам мечей.

            Клинок тесака и корда был схожим, но при этом симметричность рукояти тесака полностью повторял рукоять меча, в то время как рукоять корда не была симметричной и, более походила на рукоять сабли. Это сходство усиливалось также и тем, что уже в начале XVI в. попадается информация о существовании не только коротких, но и длинных кордов. Постепенно тесаки все больше принимали форму кордов, что привело в XVI веке, к объединению понятий корд и тесак.

            Так Юрий Бохан пишет: «В конце XV века начинают встречаться тесаки с асимметричной рукоятью с накладками, иногда понятия - тесак и корд - практически не разграничивались, причем для обозначения обоих видов оружия приоритетным становится термин - корд, хотя периодически и скорее как исключение встречается также название - тесак.

            В работе «Produkcja i koszty uzbrojenia rycerskiego w Polsce XIII–XV w.» (1989) польский исследователь Ян Шимчак (Jan Szymczak) описывает вооружение и снаряжение рыцарей в средневековой Польше с X по XVI век, уделяя внимание терминологии, связанной с оружием. Он дает обзор номенклатуры, фигурирующей в источниках, и объясняет происхождение польских названий оружия (dspace.spbu.ru).   

            В другой своей работе «Organizacja produkcji i ceny uzbroj enia, [w.] Uzbrojenie w Polsce sredniowiecznej 1350-1450», red. A. Nadolski 1990, также отмечает, что средневековые источники не различают тесаков и больших ножей, повсеместно называя их кордами. На него же ссылается и Piotr Nowakowski исследователь военной истории:

                «Действительно, проблема различия между Кордом и Тесаком (и наоборот) не разрешена и до сих пор единственным критерием по которому их отличают, является форма и дизайн рукояти. В письменных источниках довольно трудно найти точное описание этих типов оружия.   

            Основная трудность также состоит в расплывчатости терминов, используемых при записи информации, так под термином «нож» («cultellus») может одновременно скрываться корд, тесак и большой нож. Тесак и корд иногда также описывается как «Маленький меч» или «Большой нож» («Magno Dicto cultello kord»).

            Как видно из исследования Szymczaka, в средние века не было никаких различий между кордами и тесаками, как различными видами оружия ближнего боя, и их имена были взаимозаменяемы. Это доказывает и запись 1511 г., в котором говорится о Суде Божием, где противники появились вооруженными «drzewo, myecz a thesak tho jest kord» - «родственно, меч и тесак, что есть корд», или запись 1279 г. «gladium vel cultellum, quod vulgariter dicitur kord».

            Так что читая в польском или литовском документе «корд» мы не можем точно знать, тесак это или большой нож. [Корды и тесаки в Великом Княжестве Литовском и соседних странах. - Авторы статьи: мастер-ремесленик Александр Янберг (Janberg) Клышко, мастер-ремесленик Александр Varazhbit.]. 

            Польские крылатые гусары (1576-1775).

           Крылатые гусары, или Гусария [История военной лексики в русском языке XI-XVII веков. - Сороколетов Ф.П. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1970. - (260) 383 с.] | (польск. husaria) - элитная кавалерия Королевства Польского и Речи Посполитой, созданная на рубеже XV-XVI веков. [ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКАЯ ГУСАРИЯ XVII века. - Васильев А. - М.: Цейхгауз, 1998. - Т. 7. - с. 2-6.].

            Гусария Речи Посполитой действовала на полях сражений с начала XVI века до середины XVIII века [З iсторii польских крилатих гусарiв. - Сікора Р. - Київ: Дух і літера, 2012. - (8) 96 p. (укр.).], специализироваясь на «проламывании» боевых порядков вражеской конницы или пехоты - концентрированным копейным кавалерийским ударом. [Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I. - Бегунова А. - 2-е изд. - М.: Молодая гвардия, 2000. - (8) 383 с.].

            В XVI веке великий король Речи Посполитой Стефан Баторий (1533-1586) в 1577 г. создал новый вид элитной тяжелой конницы - хоругви крылатых гусар. За образец гусарских хоругвей С. Баторий взял знаменитые французские ордонансные роты. Кавалерия была наиболее многочисленной и боеспособной частью польско-литовского войска Речи Посполитой, в которой гусария собственно составляла большую часть.

            [«История конницы: от вооружения конницы огнестрельным оружием до Фридриха Великого». - Денисон Дж. / The History of Cavalry Since Ancient Times With Lessons for the Future. - Denisov G.T. - London: Macmillan, 1877 | Geschichte der Kavallerie: um 2 kn. Kn. 1. - M.: ACT, 2001 | St. Petersburg.: Militarhistorische Bibliothek, 1897. - T. 3. aus. 4. - 479 s.].

            Польская гусария представляла собой отряды тяжелой кавалерии со специфической тактикой, вооружением, комплектованием и имела легко узнаваемые отличительные атрибуты - крылья (крепились различными способами за спиной всадника), очень длинные пики с прапорцами и звериные шкуры. Остальные рода войск играли в те времена в польско-литовских войсках Речи Посполитой вспомогательную роль, взаимодействие пехоты и артиллерии с кавалерией было налажено плохо.

             Поэтому кавалерия и самая ее боеспособная часть гусария являлись основной военной силой Речи Посполитой. Длительное время гусария не имела себе равных в Европе, и ее атаки не раз приносили победу Королевству Польскому и Великому княжеству Литовскому. [Традиции офицерского корпуса России. - Морихин В.Е. - М.: Граница; Гала Пресс; Кучково поле. - (92) 431 с.].

            Польские крылатые гусары прославилась, помимо крыльев, еще и тем, что практиковали одну единственную, но довольно эффективную тактику - знаменитый таранный копейный удар в предельно слитном построении, конь к коню, колено к колену. Интрига заключалась в том, что на XVII век - зенит славы крылатых гусар - такая тактика в Европе уже считалась архаикой, так практически никто, кроме поляков, уже не сражался.

            При этом польские гусары не были тяжелой, а скорее - средней (линейной) ударной конницей и, с точки зрения доспехов, как правило, у них было всего лишь кираса да шлем, иначе они просто не догоняли бы восточную конницу.

            Главным оружием гусарии было специально изготовленное копье - пика длиной приблизительно 5,6 м - по утверждению польского историка Радослава Сикоры в книге «Из истории гусарии» - длина пики «товарищей» варьировалась от 4,5 до 6,2 м, полая от середины до наконечника, с отделанной медью шарообразной гардой (такую гарду иностранные современники называли яблоком (фр. pomme), а поляки galka - «шарик»; пика была одноразовым оружием, поэтому древко делалось из дешевой и легкой древесины - сосны или ели. Для удобства управления пику прикрепляли к специальному кожаному ремню, перекинутому через плечо воина.

            Копье (kopia) представляло собой полое древко из прочного, но легкого соснового дерева, длиной 4,5-5, 5 м. Эта устрашающая длина превосходила копья большинства европейских тяжелых кавалерий того времени. В передней части копия утончалась и усиливалась грановидным наконечником, способным пробить доспехи противника. Согласно полевым испытаниям, проведенным польскими историческими реконструкторами в 2015 г., удар гусарской копией при галопе развивал силу, способную пробить стальной лист толщиной до 1,5 мм.

            Однако, помимо копий, гусары были вооружены целым арсеналом дополнительного оружия, главным среди них была сабля - часто карабелла восточного типа или палаш западного образца. Многие гусары также носили концерж (кончар) - длинный, прямой граненый клинок для пробивания доспехов. Дополняли комплект пара пистолетов, часто украшенных серебром и драгоценностями, и боевой чекан (nadziak) - разновидность боевого молота для пробития доспехов (Lace Wars | Историк Александр Свистунов).

            На доспехи, оружие и особенно коня для крылатой гусарии уходили огромные деньги, поляки даже вывели специальную породу гусарских коней, за продажу которых за границу полагалась смертная казнь. [Крылатые гусары - страшные в атаке, но еще более страшные в трактире / Disgusting Men - Отвратительные мужики (Yandex Zen). 12.11.2024 г.].

            Французский инженер и картограф Гийом Левассер де Боплан (фр. Guillaume Le Vasseur de Beauplan; ~1595-1673) - упоминал, что пика имела полость только до «яблока», а нижняя часть древка была цельной. [Большой Кавказ-Великий канал. - Боплан. - М., 2006. - с. 31. - (Большая российская энциклопедия: Том 4 (в 35 т) / гл. ред. Ю.С. Осипов; 2004-2017, т. 4).]

            Сегодня реконструкторы пришли к выводу, что конец пики изготавливался из двух половинок, в которых выдалбливалась пустота, а потом половинки соединялись сухожилиями, шелковыми нитями и прочным клеем (ru.wikipedia.org) и разноцветным «прапорцом», одинаковым для каждой хоругви. [Описание Украины. - Гийом де Боплан. - По экземпляру 2-го издания 1660 г., хранящегося в Российском государственном архиве древних актов с параллельным переводом на русский язык.].

            Однако существуют и опровержения этой версии - исследователи отмечают, что наиболее успешные действия гусарии против пикинеров были именно во время войны со Швецией, то есть до 1629 г., тогда гусарская пика ~ 5 м, была короче пехотной - 5,98 м до 1616 г. и - 5,3 м после 1616 г.

            Иногда гусары опрокидывали пехоту пикинеров при поддержке других войск, например, при Любешуве в 1577 г. гусары атаковали лишь после атаки гайдуков. И только ближе к концу XVII века пехотная пика, укоротившись до 4,2-4,8 м, стала действительно короче гусарской.

            Однако и здесь исследователи обращают внимание на то, что такая разница в длине никакой существенной роли не играла. [The Polish Winged Hussar 1576-1775. - Brzezinski R. - Oxford: Osprey, 2006. - (49) 64 p. (eng.). 1576-1775. - Brzezinski R. - Oxford: Osprey, 2006. - (49) 64 p. (eng.).].

            В сражении в открытом поле часто все решала одна атака гусарии: если прорвать строй с первого раза не удавалось, то сопротивление врага ломалось последовательными волнами кавалерии. К примеру, в битве при Клушине (1610) гусария атаковала семь раз.

            Команды подавались с помощью сигналов трубы или через конных ординарцев, в те времена гетманы лично участвовали в сражениях и, нередко в первых рядах. [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (29) 40 с.].

            Обычным действием для тренировки шокового удара было следующее упражнение - хоругвь делилась надвое, разгонялась с пиками наперевес и, в последний момент всадники поднимали пики над головой, на полном скаку пролетая мимо друг друга. После знаменитого разгрома турок под Веной в 1683 г. польский король Ян III Собеский (Jan III Sobieski; 1629-1696) развлек императора Леопольда I (нем. Leopold I; 1640-1705), приказав королевской хоругви проделать этот трюк.

            Именно такая выучка делала крылатых гусар страшной силой на поле боя. Им не могла в прямом столкновении противостоять никакая конница, и даже пехоту с пиками они могли переколоть за счет длины оружия, как получилось в сражении при Кирхгольме в 1605 г. [Крылатые гусары - страшные в атаке, но еще более страшные в трактире / Павел Зенцов | disgustingmen.com. 11.11.2024.].

            В 1676 г. англичанин Лоуренс Гайд (Lawrence Hyde) отметил в своем дневнике: «…когда они нападают, когда мчат изо всех сил с этими пиками наперевес, ничто не устоит перед ними». В 1689 г. французский мемуарист Франсуа Поль Далерак (Francois Paul Dalerac; путешественник, посещавший Польшу в 1670 гг.) писал:

                «Это правда что эти пики тяжело остановить, потому что они и коней, и всадников насквозь прошьют так, как будто верхогоны до обруча (верхогоны до обруча - упражнение гусаров в применении пики; во время этого упражнения гусар на всем скаку старался попасть острием пики в небольшой обруч, подвешенный на шнурке), все, что только становится ему преградой или сопротивляется, он навылет пробивает».

            После первого удара копьями, которые часто ломались или терялись, гусары переходили в ближний бой, пуская в ход висящие на правой руке на темляках длинные кончары или другое оружие, соответствующее густоте схватки, а также снаряжению и вооружению противника.

            После того, как гусария прорывала строй, гусары рубили и преследовали врага, однако в момент перелома битвы устав требовал осторожности и осмотрительности, запрещая самочинные атаки. Особенно это касалось боев с татарами и запорожскими казаками, которые часто практиковали ложное отступление, а кто в ходе боя бросался на добычу, того устав предписывал убивать на месте. [Польская гусария 1500-1776 гг. - Солдатенко А. - СПб.: Орел, 1993. - Т. 3. - (29) 40 с.].      

            Немного про некоторых популярных историков, наперебой рассказывающие про чудовищную пробивную способность пики, возникающей из-за сложения массы всадника и коня и, помноженную на их скорость. Технически всадник не может вложить в удар даже собственный вес, при этом не вылетев из седла, сам. Поэтому конь был необходим именно для устойчивости, чтобы он удерживался на копытах, при сшибке.

            Именно поэтому пику и крепили к седлу, позволяя коню действительно вложиться своей массой в удар, а на поздних кирасах даже делали специальный крюк - «фокр» - упор для копья, на который ложилось древко, когда кавалерист атаковал, выполнялся поворотным - перед копейной сшибкой всадник поворачивал его вперед и клал на него копье, которое придерживал правой рукой (ru.wikipedia.org).

            К слову, например, присутствовавший далеко не на всех панцирях, облегчал всаднику только удержание копья, но не отводил энергию удара, которая все же передавалась всаднику. [Секрет знаменитого копейного удара крылатых гусар / Рыжий рыцарь (Yandex Zen). 21.05.2021 г].

            Крылатые гусары использовали для жесткого упора копья, при ударе - специальный чашевидный держатель для нижней части древка, кожаная муфта или чехол, на прочном кожаном же ремне крепившийся к передней луке седла справа. Ток, как таковой, был известен давно, но практически только польские гусары додумались атаковать, не вынимая копья из тока.      

            Всадники прежних лет так не делали, так как  держали копье одной только рукой, прижимая локтем к телу.  Использование тока в бою существенно снижало нагрузку на руку, значительную часть импульса удара при этом принимал на себя ток, передавая его на седло и, соответственно, коню. Таким образом, на полном разгоне лошади, в галопе, энергия удара копьем распределялась гораздо более эффективнее, чем при простом удержании копья в руке подмышкой (т.н. кушировании).

            Кроме того, само гусарское копье имело еще и т.н. баллотировочный шар - одновременно и балансир, позволявший делать очень короткую рукоять копья (без балансира копье нужно держать близко к середине, и уходящее назад древко будет сильно мешать всадникам позади), и передний упор - чтобы рука не соскальзывала.

             Притом, что боевая часть копья была полой, рассчитанной на излом после удара, и поэтому - легкой; гусарское польское копье было великолепно сбалансировано, что позволяло сделать его невероятно длинным для кавалерийского копья - до 6 м, при этом около 5 м приходилось на боевую часть.

            Гусарские копья стоили дорого, потому что это была сложная конструкция; по некоторым источникам - древко делалось из осины, которая раскалывалась пополам, сердцевина вычищалась, потом половинки скрепляли. Но эта конструкция была чрезмерно хрупка, поэтому ее усиливали.      

            Так, Канпенхаузен, парнавский подкоморный, писал что от наконечника копья вниз сбегают железные прутья или перья, в них дескать, «сила копья удерживалась» и, перерубить такое древко было сложнее. Итальянец Себастиан Цефали (Sebastian Cefali) писал что пустотелые древки оплетали ремнями и заливали смолой.

            На случай поломки основного копья каждый гусар имел в обозе несколько еловых или сосновых жердей по 8,5 локтей длиной (в полевых условиях сделать древко из осины по всей технологии нереально, поэтому пристраивали на еловую жердь наконечник, и копье было готово).      

            Так, если очистить достаточно длинную осину от коры и дать ей высохнуть, то древко толщиной - 70-80 мм и длиной - 3 м, весило как сделанное из легчайшего стеклопластика, порядка - 1,5 кг, и главное, оно было достаточно прочным. Снабжение гусарии пиками всегда представляло проблему, так как после первой же атаки большинство пик или ломалось, или оставалось на поле боя.

            Но это была чисто техническая проблема, потому что на поле боя не всегда все решала мощь кирасирского палаша или быстрота сабельного клинка, и в силу многих причин пробивное действие порой было важнее останавливающего. То есть это была не только какая-то сферично-вакуумная прочность древка, но и неоднородная структура конструкции с целенаправленным воздействием, которым конструкция могла противостоять.      

            Это как с полой тростинкой, которой если «тыкать» ровно вдоль оси, то она больно колется и, при этом очень даже крепко держится. Когда же ее взять наизлом - она сразу складывался, без особого сопротивления; точно так же и с копьем - пока сила приложена вдоль древка, то даже будучи весьма хрупким и полым, оно обладала огромным потенциалом пробиваемости.      

            Когда оно проткнуло цель и вектор изменился - ранее успешно противостоявшие сжатию волокна ломались, и наконечник просто «отстегивался».

            Если бы «таранная» тактика гусар была всего лишь рудиментом прошлого, свидетельством отсталости поляков, то она не приносила бы побед, да еще в таком количестве.      

            В России мало про это знают, так как здесь вообще плохо знакомы с историей Речи Посполитой, но гусары умели атаковать литым бронированным кулаком очень и, очень эффективно. Во время Потопа (шведской интервенции в Польшу в 1655-1660 гг.) шведы, на тот момент - чуть ли не лучшие воины в Европе, изо всех сил уклонялись от того, чтобы сражаться с польскими гусарами, на открытом пространстве.

            Во время русско-польских войн XVII столетия, которых было несколько, в копейных атаках крылатые гусары пролили немало русской крови, при этом доставалось и туркам, например в битве под Хотином - в 1621 г., и, наконец, под Веной - в 1683. [Секрет знаменитого копейного удара крылатых гусар / Рыжий рыцарь (Yandex Zen). 21.05.2021 г.].      

            Таким образом, крылатые гусары - при всей своей архаичной внешности и т.д. - были по-настоящему эффективны, действуя в составе хорошо организованной и управляемой армии. В противном случае они становились просто панцирной конницей, вооруженной длинами пиками, где после копейного удара сразу прибегали, в первую очередь, к кончарам (эстокам), потом к саблям, - арсенал у гусар был довольно большой.

            Концеж (кончар или нем. Panzerstecher) - длинный клинок 1300-1600 мм, треугольного сечения, с закрытой (польской) гардой; концеж гусары использовали как основное оружие для атаки после потери пики, либо преследуя уже бегущего врага. Концеж подвешивался на седле под коленом, им гусар действовал, когда терял или ломал свое основное оружие - пику; концежем можно было поразить даже лежащего на земле противника.      

            [«История конницы: от вооружения конницы огнестрельным оружием до Фридриха Великого». - Денисон Дж. / The History of Cavalry Since Ancient Times With Lessons for the Future. - Denisov G.T. - London: Macmillan, 1877 | Geschichte der Kavallerie: um 2 kn. Kn. 1. - M.: ACT, 2001 | St. Petersburg.: Militarhistorische Bibliothek, 1897. - T. 3. aus. 4. - 479 s.].

            Организация гусарии.
 
            Гусария была подразделением народного авторамента - наемного войска польской военной традиции, которое организовывалось в хоругви (роты) по 100-200 коней, а на поле боя хоругви объединялись в хуфы - основное боевое построение польской конницы, часть так называемого «старопольского боевого построения»; такой строй формировали несколько рот и, один хуф мог насчитывать от 150 до 1500 всадников, и по западным стандартам такой строй был неглубоким, редко более 4 шеренг.      

            Этот род войск требовал особой боевой подготовки и воинского духа, поэтому в гусарию подбирались наиболее опытные, сильные, рослые и смелые шляхтичи, сама служба в хоругвях гусарии была очень престижной - офицеры других родов войск считали почетным, перевестись туда, простыми товарищами. [«The Polish Winged Hussar 1576-1775». - Brzezinski R. - Oxford: Osprey Publishing, 2006. - (11) 64 p. (Warrior).].

            Комплектование гусарии в XVII веке оставалось таким же, как и в эпоху Средневековья - это был принцип «товарищеского почта», согласно которому будущий командир гусарской хоругви (роты) - ротмистр, получив «письмо о призыве» (особая грамота «лист пшиповедны» (польск. list przypowiedni), аналог французского lettre de retenue), которое обычно подписывалось королем, имел право формировать роту.      

            В этой грамоте указывались время службы (в обычной хоругви 5 лет, в королевской - 2,5 года, что делалось это из-за того, что место подле короля давало возможность улучшить положение в обществе, поэтому в королевскую хоругвь всегда была очередь из шляхтичей), размер оплаты, условия, которым должны отвечать рекруты, их вооружение и снаряжение.

            Набор в хоругвь происходил на добровольной основе, для чего ротмистру давался определенный срок (с 1620 г. - двухмесячный, считая со дня выдачи «листа»). [«The Polish Winged Hussar 1576-1775». - Brzezinski R. - Oxford: Osprey Publishing, 2006. - (11) 64 p. (Warrior).] | [Польско-литовская гусария XVII века . - Васильев А. - М.: Цейхгауз, 1998. - Т. 7. - с. 2-6.].      

            Хоругвь состояла из почетов - наименьшей войсковой единицы в польской кавалерии, состоявшие из челядников (почетовых) и товарища, собственно владельца этого почета. [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (5) 40 с.].

            Занимаясь формированием, ротмистр нанимал по контракту нескольких товарищей, из числа рыцарей-шляхтичей, каждый из которых обязан был привести с собой «копье» или «почет» («почет» - свиту) | (польск. poczet), в составе одного-двух вооруженных слуг с лошадьми. Товарищ был, в прямом смысле, товарищем ротмистра, так как разделял его финансовые и военные риски; товарищи образовывали своего рода военное братство.      

            Друг к другу ротмистры и товарищи обращались «пан брат». [Польская гусария 1500-1776 гг. - Солдатенко А.- СПб.: Орел, 1993. - Т. 3. - (5) 40 с.].

            Эти «почетовые» воины, называвшиеся также пахолками или пахоликами (оруженосцами) и «челядниками», обычно набирались из дворовых людей шляхтича или, если товарищ был достаточно богатым - из мелкой «убогой» шляхты. Челядь в свою очередь делились на челядь почетовую и челядь вольную (польск. luzna czeladz).

            Почетовая челядь вместе с товарищами принимала участие в битвах - товарищи занимали места в первом ряду атакующих порядков, а почетовая челядь занимала места позади своего товарища. Вольная челядь занималась обозом и хозяйством, организовывала быт во время похода. [З історії польських крилатих гусарів крилатих гусарiв. - Сікора Р. - Київ: Дух і літера, 2012. - (86) 96 p. (укр.).].

            Вооружение, оснащение, специально выезженные кони товарища гусарии стоили очень дорого - только лошади свиты гусара стоили ему годового жалования. Кроме этого, с каждым товарищем гусарии было 3-12 почтовых (пахолков) и челяди до 10 человек и более. Даже с учетом казенного жолда, расходы могли покрыться только за счет богатой военной добычи.      

            Дороже всего стоил специально выезженный гусарский (особой породы) конь - его стоимость была от 200 до 1000-1500 дукатов, то есть от 9 до 44-66 кг серебра в эквиваленте, снаряжение стоило около 40 злотых. [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (10) 40 с.].

            Крылатые гусары практиковали необычный похоронный ритуал - в разгар отпевания в церковь на коне въезжал гусар, символизирующий покойного, и разбивал гусарскую пику перед алтарем; в походе такой ритуал провести было сложно, но в мирное время церемония часто проводилась и была описана историком Китовичем. [Opis obyczajo w i zwyczajo w za panowania Augusta III. Jerzy Kitowicz - 1855. (pol.).].

            При атаке, согласно гетманскому декрету от 1704 г., ротмистр подавал следующие команды [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (27) 40 с.].      

            Список команд содержится в «гетманском декрете» от 1704 г., изданном, вероятно, гетманом Иеронимом Любомирским: «Молчать!» (польск. Uciszcie siе!); «Надвиньте шапки!» (польск. Nacisnijcie czapki!); (команда подавалась солдатам без шлемов - считалось позором потерять шапку в бою); «Сомкнуть ряды!» (польск. Scisnijcie kolano z kolanem!); «Сабли на темляк!» (польск. Szable na temblaki!) - при атаке пиками; «Сабли в руку!» (польск. Szable w reku!) - при атаке саблями; «Вперед!» (польск. Dalej!) - хоругвь переходила на легкую рысь, проходя половину расстояния до противника; «Пики к бою!» (польск. Zlozcie kopie!) - при атаке пиками, непосредственно перед таранным ударом. По этой команде пики опускались горизонтально, на уровень лошадиной головы, хоругвь переходила в полный галоп.

            В Речи Посполитой гусарами назывались две разновидности кавалерии, совершенно не похожие друг на друга по задачам, тактике и вооружению; эти два типа гусар часто путают между собой или вообще не отличают их друг от друга. [З історії польських крилатих гусарів крилатих гусарiв. - Сікора Р. - Київ: Дух і літера, 2012. - (86) 96 p. (укр.)..].

            Гусары, которых в XVII веке называли устно и письменно ussarze, а позднее husarze - это кавалеристы с длинными пиками и, как правило, облаченные в латы. Эти гусарские подразделения существовали почти три столетия и особых успехов достигли именно в составе войска Речи Посполитой.      

            Их внешний вид, снаряжение и вооружение с течением времени и реформ несколько менялись, однако большую часть времени их существования отличительными чертами были крылья и длинные пики с прапорцами. [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (16) 40 с.].

            Подобные части были в составе армий и других государств; так, известно о существовании таких подразделений в войсках Русского государства во второй половине XVII века, переформированных в 1701 г. в драгун. [Гусарские полки в русской армии XVII века. - Бабулин И.Б. / Рейтар. 12•2004. с.31-36.].

            Другие гусары (польск. huzarzy) - это легкая кавалерия, всадники которой не использовали пики и не носили латы (В XV-XVII вв. гусары носили легкие доспехи, включая и неполные латы). Эти подразделения просуществовали с XV века до начала XX века в армиях в Европе и Америке.      

            Они отличались характерной одеждой: кивер (высокая цилиндрическая шапка с козырьком), ментик (меховая накидка), доломан (короткий мундир), рейтузы, сапоги. [З історії польських крилатих гусарів крилатих гусарiв. - Сікора Р. - Київ: Дух і літера, 2012. - (86) 96 p. (укр.).].      
          
            Со временем враги Речи Посполитой научились справляться с крылатыми гусарами, расстреливая их издалека из мушкетов или избегая лобовой атаки, прячась за боевыми возами или другими препятствиями.      

            Во второй половине XVIII века, гусария была переформирована в войска линейной кавалерии, аналогичные уланам, а в 1755 г. всех оставшихся крылатых гусар перевели в регулярную конницу. [Польские крылатые гусары 1576-1775 / под ред. В.И. Киселева. - Артемовск: Новый солдат: Военное-исторический альманах, 2002. - Т. 142. - (36) 40 с.].
    
            «Косы смерти» - в бою.

            Немало видов холодного оружия, массово применявшиеся в войнах минувших столетий, произошли от привычных сельскохозяйственных орудий труда. Обычной косой, как оказалось, можно было не только косить сено, но и отрезать головы. Это хорошо осознали крестьяне Восточной Европы, когда им пришлось противостоять рыцарской коннице.      

            В последующем боевая коса стала настоящим символом повстанческого движения и крестьянских войн в Германии, Польше и Запорожской Сечи.

            Однако история появления боевой косы берет свое начало еще в XIV-XVI веках. По мере того, как война переставало быть делом знати, а стала захватывать все слои населения, европейским крестьянам пришлось задуматься - где взять оружие, чтобы в случае необходимости дать достойный ответ врагу. Ответ был, что называется, под рукой - обычная коса, как ничто другое, подходила как для мирного сенокоса, так и для кровавой схватки.
    
            Уже в XIV веке крестьяне швейцарских кантонов успешно противостояли австрийской рыцарской коннице, сжимая в руках косы, поставленные торчком на древках; в этом случае косой действовали и как пикой, и как алебардой.      

            Позднее боевые косы (нем. Streitsense, Sturmsense, Kriegssense), наряду с боевыми цепами, неоднократно использовались восставшими гуситами (XV в.), и немецкими крестьянами в период так называемой «Великой крестьянской войны» 1524-1525 гг.

            Популярность боевых кос среди крестьянской пехоты объяснялась тем, что это было наиболее удобное, универсальное и маневренное оружие для борьбы с рыцарской конницей.      

            Дошедшие до нас и хранящиеся в западноевропейских музеях косы датируются, в основном, XVI веком, но есть и исключения, например, боевая коса прусского ландштурма 1813 г. (нем. Kriegssense fur den Landsturm). В Германии боевые косы, как оружие, соответствующее возможностям крестьян, еще долго применялось в г. Тироле, во время восстаний 1703, 1805 и 1809 гг. 

            Боевая коса - это древковое оружие пехоты, которое представляло собой древко, либо шест, с насаженной на него хозяйственной косой, шинковочным ножом или специально изготовленным двухлезвийным клинком, чаще дугообразной формы. По общему мнению практически всех польских историков (В. Кващневич и др.), боевая коса (укр. бойова коса) была «изобретением» именно запорожской пехоты XVII веке, которая в большинстве своем состояла из вчерашних крестьян.

            Поэтому боевая коса надолго становится одним из основных видов оружия запорожских казаков времен национально-освободительной войны украинского народа (XVII в.), а позже - в XVIII в. - и оружием крестьянских повстанцев-гайдамаков - участников народно-освободительного движения в XVIII веке на Правобережной Украине, боровшихся против национального, феодального и религиозного гнета Польши. 

            Из польских источников становится точно известно, что украинское казацко-крестьянское войско применяло боевые косы в знаменитой битве под Берестечком 1651 г. Польские шляхтичи вспоминали, что казаки тогда эффективно использовали боевую косу в оборонительных целях.

            В России боевая коса также была известна в XVII-XVIII веках, ее использовали крестьяне в период восстаний под предводительством Стеньки Разина (1630-1671) и Емельяна Пугачева (1742-1775), а кроме того, и украинское, и русское крестьянство, применяло боевые косы во время партизанской войны, по официальной исторической версии, против наполеоновских солдат в 1812 г. (альтернативная версия существует у российского публициста, Евгения Понасенкова, в его книге: «Первая научная история войны 1812 года»).

            Один из самых известных в свое время авторов иллюстрированного пособия по фехтованию, Пауль Гектор Майер (нем. Paul Hector Mair, лат. Paulus Hector Mair) родился в 1517 г. - в г. Аугсбурге, в одном из самых богатых городов Германии, столице герцогства Швабия.

            Более точных сведений о дате его рождения нет, появился он на свет в богатой бюргерской семье. К сожалению, никаких данных относительно его родителей, его семьи вообще, до наших дней не дошло. Достоверно известно только то, что самой главной статьей расходов бюргерского отпрыска стало его увлечение искусством фехтования.

            Мечтой Paul Mair было собрать все пособия и опыт мастеров борьбы и фехтования в единый кодекс. Хорошо иллюстрированный, с подробными пояснениями на общедоступном латинском языке (что было немаловажно, поскольку мастера из разных земель писали каждый на своем языке, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы перевести их труды) он должен был стать единым учебным пособием для всех желающих постичь тайны владения оружием и собственным телом. 

            Приблизительно в 1540 г. Paul Hector Mair начинает свой труд над созданием совершенно нового сводного кодекса, получившего название «Opus Amplissimum de Arte Athletica» («Полное описание искусства атлетики»), на составление которого потребовалось огромное количество времени, сил и средств.

            П. Майер желал видеть свое детище максимально совершенным, как в художественном, так и в практическом плане.

            Для этой цели он несколько лет искал по всей стране фехтовальные книги, нанял за большие деньги двух профессиональных Masters of the sword (англ.) и довольно известного на тот момент художника Йорг Бре-младший (Jorg Breu der Jungere), сына легендарного немецкого художника эпохи Возрождения, Йоргa Бре (Von Jorg Breu; 1475/1480-1537), мастера кисти, сравнимого с Альбрехтом Дюрером (Von Albrecht Durer; 1471-1528), Мартином Шонгауэром (Von Martin Schongauer; 1448-1491) и Хансом Бургкмайром (Von Hans Burgkmayr; 1473-1531).

            Четыре года, изо дня в день, эта команда работала над освоением и отработкой приемов борьбы, владения и фехтования на различном оружии. Они изучали и тщательно фиксировали приемы борьбы в доспехах и без них, приемы владения самым разнообразным оружием - от крестьянских цепов до благородных мечей и алебард.

            В трактате рассматривалась работа с полутораручным мечом (halbhandschwert), дюссаком (dussac), шестом (stange), копьем (speer), алебардой (hellebarde), кинжалом (dolch), серпом (sichel) и цепом (dreschflegel) и, что важно, с косой (kampfzopf).

            Мы не знаем, насколько фехтование на косах было распространенным в германских землях в эпоху П. Майра, но вот только несколько иллюстраций из fechtbuch (фехтбуха) герра П. Майра показывают, как используются обычные, не переделанные для войны (т.е. не закрепленные на древке вертикально) косы. И что любопытно, сражающиеся одеты совсем не в крестьянские одежды.

            Возможно, это иллюстрация тезиса о том, что истинный воин обязан уметь драться всем тем, что попадется ему под руку. [За что повесили Пауля Гектора Майра? - Дубинцев М.Н. (Доклад опубликован в историческом сборнике Воронежского Государственного Университета в 2013 г.).].
       
            Другой автор, Кристиан Питер Айгнер (Christian Peter Aigner; 1756-1841), в своей работе «Краткая наука о косах и пиках», помимо описания приемов пользования этим повстанческим оружием, рекомендовал глубокую продуманную тактику войны этим оружием: бег с косами в строю во взаимодействии с пикинерами и стрелками, вооруженными карабинами, то же - во взаимодействии с артиллерией, которая во время атаки «косиньеров» добивала артиллерийским огнем неприятеля. Кристиан П. Айгнер писал:

                «Косы были оружием страшным в руках их владельцев, сражавшихся за свободу и независимость. Коса блеском своим пугает коня, лишая кавалерию преимущества и делает это оружие страшнее палаша и наносит им смертельные удары». Кроме этой работы Von Christian Peter Aigner, публиковался ряд монографий других авторов, посвященных тактике боя и техники использования «косой смерти».

            Polski kosa bojowa.

            Что касается Польши, то здесь боевые косы (польск. kosa bojowa) использовались холопами, создавшими даже особый род пехоты - косиньеров, еще в период Речи Посполитой, так называемой «Первшей Жечипосполитей», во время «шведского потопа» 1655-1660 гг., а также свою известность польские косиньеры - добровольцы вооруженные холодным оружием переделанным из крестьянских кос, получили во время восстания Тадеуша Костюшко (Tadeusz Kosciuszko; 1746-1817) против российской империи (1794 г.), известного как «Восстание Костюшко».

            Определенные успехи косиньеров в боях против российской армии, подавлявшей восстание, сделала их одним из символом независимой Польши, которым поляки гордятся и по настоящее время.

            У поляков, которые частенько пытались вырваться из-под власти российской империи, Kosa bojowa (боевая коса) стала настоящим национальным оружием, что легко объяснимо. Все началось во время Второго раздела Польши (1793 г.), когда Тадеуш Костюшко стал детально прорабатывать план восстания - он хорошо понимал, что у небогатой провинции нет шансов бороться на равных с огромным соседом, да и оружия как такового нет.

            А в случае начала масштабной борьбы его потребуется много и спешно, а взять его неоткуда. И его выбор пал на косу, в связи с чем даже была сочинена специальная брошюра, объясняющая, как переделать мирное орудие в боевое, для чего, собственно, требовалось совсем немногое - развернуть на 90° хвостовик и немного изменить способ крепления лезвия к косовищу.

            Но достаточно быстро на косиньеров нашли управу, а именно - казаков с пиками, так как длина казачьего оружия превосходила длину боевых кос крестьянского ополчения и, косиньеров Т. Костюшко быстро разгромили.

            Все-таки необученные и плохо организованные ополченцы тягаться с кадровой армией не могли. К тому же, если косиньеров заставала артиллерия на открытом месте, то она их попросту выкашивала вчистую - слишком плотное построение, необходимое для противодействия пехоте и коннице, под артиллерийским огнем растиралось в пыль.   

            Снабженцы выдавали ополченцам обычно самое дешевое обмундирование, которое на тот момент выглядело как набор некрашеного белого или серого зипуна и головного убора красного цвета - «конфедератки» (konfederatka), и эта форменная одежда и стала восприниматься как униформа косиньеров.

            Разумеется, что в эпоху проработанной линейной тактики и новаторств Наполеона I Бонапарта (1769-1821) такое тактическое отступление в сторону пикинерских времен выглядело архаичным, поэтому срочно пришлось изобретать тактику, позволявшую этой плохо обученной и слабоорганизованной братии с условной экипировкой играть на полях сражений хоть какую-то роль.

            Суть новой тактики заключалась в том, что ряды косиньеров дополнялись стрелками, которые в рассыпном строю изображали линию - за ними располагались косиньеры. В случае штыкового удара противника стрелки быстро уходили под защиту косиньеров (та же терция).

            При этом часть косиньеров старались скрытно притаиться где-нибудь на фланге, чтобы, когда придет время - внезапно ударить во фланг прорвавшегося противника, - так как в рукопашной схватке эта квинтэссенция алебарды превосходила ружье и по длине, и по возможностям, поскольку допускала сочетание укола и рубящего удара. [Безумцы с косами против ружей и артиллерии. На что они надеялись / Исторические сражения. Пульс, 28.03.2022 г.].   

            Однако, несмотря на то, что ни одно из польских восстаний не достигло своих целей и не создало серьезных проблем для российской армии, хотя в рукопашных схватках это смертоносное подобие алебарды было по-настоящему страшным оружием, в которых ее сокрушительные удары унесли немало жизней. 

            В XIX веке консиньеры были уже не бесформенной массой, бившейся наобум, а продуманным построением, которое  взаимодействовало с пикинерами и стрелками, прикрывая друг друга, где сформировались и четкие требования к тому, как должна выглядеть боевая коса, которые были изложены в специальном пособии «Наука о приспособлении кос и пик для защиты» («Nauka o przystosowaniu Kos i pik do ochrony»), изданном в Варшаве в 1830 г., накануне очередного восстания.

            Длина древка определялась в четыре локтя, около 2200 мм, толщина - приблизительно около 55 мм; на хвостовике выпрямленной косы делалось два отверстия, затем она вставлялась в паз на конце древка, и приклепывалась через металлический обруч двумя сквозными заклепками.

            Для защиты от перерубания под обруч иногда вставляли две железные полосы или же обматывали древко проволокой. Боевой косой (kosa bojowa) с крюком можно было легко зацепить и стащить с коня рыцаря, ею было удобно перерезать сухожилия лошадям и тем самым нейтрализовать кавалериста, наносить сильный рубящий удар.

            Наряду с боевыми косами, в эпоху позднего средневековья применялось и оружие, очень похожее на них, также происходящее от сельскохозяйственных орудий - глефа (англ. Glaive), или куза (англ. Cuza).

            Глефу изготавливали либо из тесаков, либо из длинных ножей, с помощью втулки насаживая их на древко. От обуха наконечника отходил параллельный или направленный под небольшим углом к клинку шип, служащий, во-первых, для захвата оружия при отражении удара сверху, а во-вторых, для нанесения более эффективных против закованных в броню противников, колющих ударов - в отличие от рубящих ударов, наносимых наконечником.

            Однако основное предназначение глефы было все же нанесение именно рубящих ударов. На нижней части древка также имелся наконечник (подток или пятка), который обычно не затачивался, а просто заострялся и использовался в качестве противовеса для балансировки оружия и для добивания раненых. Глефа настолько хорошо себя зарекомендовала, что со временем даже забылось о ее изначальном крестьянском происхождении.   

            Позднее одну из разновидностей глефы стала куза, представлявшая собой ножевидный наконечник, втульчато насаженный на деревянное древко. Этот вид оружия был заметно тяжелее и предназначался преимущественно для нанесения рубящих, а не колющих ударов. На древко, под втулкой, дополнительно насаживался специальный диск для защиты рук.

            Это было уже оружие профессиональных воинов - в XV-XVI веках швейцарские наемники, поступавшие на службу к французскому королю, были вооружены кузами практически поголовно. Встречалась она с XV века во Франции, а затем во многих странах Европы, включая Испанию и Германию.

            По словам Влоджимежа Кващневича (известного польского оружиеведа), в битве под Рославицами (Польская война, 1795 г.), в которой боевая коса сыграла важную роль, принимало участие две тысячи «косиньеров», образовавших т.н. Краковскую милицию; она выстраивалась в три шеренги, из которых первая была вооружена огнестрельным оружием, остальные - пиками и косами, которыми в сражении рубили, как саблей, а кололи как копьем.

            Ее применяли во время Ноябрьского восстания (29.11.1830-21.10.1831), когда каждый третий старый батальон регулярной пехоты, также как и вторые, и третьи новых полков повстанцев, были вооружены боевыми косами. Юзеф Кощчушко-Ожегальский вспоминал, что «в 1863 году ни один пехотинец со штыком, имея разряженный карабин, не мог идти врукопашную с косиньером, который мог рубить и колоть неистово своей тяжелой и длинной косой».

            О том, каким огромным был вклад косиньеров в дело Ноябрьского восстания, свидетельствует фрагмент из «Разбора критического кампании 1831 года» («Analiza kampanii krytycznej 1831») генерала Х. Дембиньского (Henryk Dembinski; 1791-1864), в котором подается, между прочим, информация о том, что только одно Краковское воеводство выставило в течение недели едва ли не 60 тыс. косиньеров.
 
            Диктатор польского восстания 1830 г. генерал Иозеф Гжегож Хлопицкий (Jozef Grzegorz Chlopicki; 1772-1854), недооценивший роли косы в восстании, писал: «Не был я ополченцем и, не будучи в каких-либо близких отношениях с крестьянином, не ведал, что его мужество врожденное может его сделать страшным, когда он вооружен косой».

            Тем не менее, несмотря на то, что польские ополчения использовали опыт владения техникой работы боевыми косами, в восстаниях 1830, 1848 и 1863 гг., былой славы подобные формирования уже достичь не могли - неуклюжая коса вчистую проигрывала современному оружию.

            Перед Январским восстанием (1863-1864), по словам Влоджимежа Кващневича (Wlodzimierz Kwasniewicz; 03.09.1947 г.р., автор книги «Лексикон старинного огнестрельного оружия»), заново разработал тактику косиньеров генерал Л. Мерославский (польск. Ludwik Mieroslawski; 1814-1878).

            Скоро свидетель восстания, наблюдатель швейцарского генштаба, подполковник Рудольф Людвиг фон Эрлах (Rudolf Ludwig von Erlach; 1749-1808), барон, впоследствии швейцарский генерал, написал в своей работе «Партизанская война в Польше в 1863 года» (нем. «Der Partisanenkrieg in Polen im Jahre 1863»):

                «Это было единственное самое страшное оружие, причем такое, что отряд косиньеров уже во время марша, время от времени издавая приглушенный звук случайно задетых друг о друга кос, производит страшное впечатление. Их (косиньеров) вид с определенного расстояния будит больше гроз, чем стрелки или кавалерия».

            Собственно, командуя косиньерами, ведя их на бой, погиб 05.03.1863 г. под Скалой (замок «Пескова Скала») погиб революционер Анджей Потебня (1838-1863). Оружию этому, как впрочем и его творцам, и тем, которые им воевали, посвятил свою прекрасную картину «Кование кос» польский живописец Январского восстания Артур Гротгер (1837-1867).

            В середине августа 1920 г. в селах Тамбовской губернии Каменка и Хитрово крестьяне отказались сдавать свой трудовой хлеб и разоружили продотряд. В течении месяца против советских карателей из Москвы поднялось около 4 тыс. повстанцев, вооруженных огнестрельным оружием, а также около 10 тыс. «косинеров» - бойцов, вооруженных косами и другим холодным оружием. [Правда про Тамбовское антисоветское восстание. - Максим Мирович.].

            В последний раз боевая коса была применена в ХХ веке, сыграв свою роль в крестьянском Шленском (Силезском) восстании 1921 г. в г. Шопеницах (Szopienice), а также в сентябре 1939 г. в г. Гдыне, где косами пользовались т.н. «червонные косиньеры Гдыньские».

            Сегодня сложно представить, чтобы коса могла быть эффективным оружием в современной войне, а между тем, во время боев за г. Гдыню, в сентябре 1939 г. поляками был сформирован целый батальон косиньеров - batalion Kosynierow. Из воспоминания добровольца-косиньера В. Милевского, в «Гдыне было всего два скобяных магазина, кос в них было немного, около семидесяти», которые сразу изъяли и, разогнув трубку между пяткой, которой коса насаживалась на косовища, и ножом, превратили в грозное холодное оружие.

            Существенно выручили косиньеров и мастерские «Польского судоходства», где на длинные древки насаживалось все острое: острые полосоки железа, шипы, мясницкие ножи, старые штыки.

            При нападении нацистской Германии на Польшу, впервые косиньеры применили свое оружие 11.09.1939 г. во время боев за деревню Ленжице. По воспоминаниям очевидцев: «Они последовали за польской пехотой, и по условному знаку пошли в атаку на немцев. Тот кто убивал немецкого солдата косой, сразу же забирал его огнестрельное оружие.

            Таким образом роты получили необходимое современное оружие, а косы доставались другим добровольцам. В тот день в батальоне было 15 убитых и 20 раненых, но моральное состояние подразделения ничуть не ухудшилось».

            В тоже время польские офицеры возглавлявшие оборону г. Гдыни, щадили косиньеров, стараясь не вводить их в бой, если только в этом не было необходимости, пока они не были вооружены трофейным огнестрельным оружием. Впрочем, косами поляки воевали недолго: 13 сентября последних добровольцев батальона вооружили винтовками, и на этом история польских косиньеров ХХ века закончилась. [КОСИНЬЕРЫ ХХ ВЕКА. - ВоинВед. Пульс, 10.07.2022 г.   

            Сабли - наголо!

            Сабля - это рубяще-режущее клинковое холодное оружие, как правило, с однолезвийным, хотя в ряде случаев он может быть и с полуторной, заточкой, и имеет характерный изгиб в сторону обуха. Предположительно, прототипом сабли мог являться тюркютский коленчатый боевой нож, имеющий сабельное перекрестие и своими корнями уходящий в хуннскую эпоху.

            Пришедшие в Европу в V веке н.э. гунны были настоящими профессионалами в военном деле, принесшими на запад множество новшеств, начиная с таких, как седло и стремена и заканчивая уникальным комплексом вооружения, в котором заметное место занимал палаш с чуть-чуть искривленным клинком.
          
            Во второй половине VII века удлиненный до палаша, в начале VIII века, на Алтае, он приобретает характерный изгиб и превращается в сабельный клинок, который в различных модификациях был широко распространен в Восточной Европе и Азии в период с IX-XX века как основное холодное оружие конницы.
 
            По основным физическим признакам, так называемый «японский меч» - катана и, его более древняя, позднее чисто парадная разновидность - тати, также являются саблями, как и парные монгольские мечи - илды, с прямым или слегка изогнутым, нешироким обоюдоострым клинком.

            Несмотря на то, что западноевропейские рыцари во времена Крестовых походов (серия религиозных военных походов XI-XV веков из Западной Европы против мусульман и не только) немало пострадали от турецких и арабских сабель, они не сумели перестроить свою выучку, и продолжали сражаться мечами, с течением  времени превратившихся в тяжелые кирасирские палаши.

           Умение владения саблей требовало совсем иных тренировок и психофизических качеств бойца и даже лошади, основными критериями которых были поворотливость и быстрота. Из-за ряда своих боевых качеств и удобства использования сабля частично или полностью вытеснила мечи и другие виды клинкового холодного оружия во многих европейских странах.

            Любая разновидность сабли отличалась от меча расположением центра тяжести, который у сабель находился на значительном удалении от рукояти, между первой и второй третью клинка (если за первую часть принимать кончик лезвия).

            Данная особенность баланса клинка делала хорошую саблю идеальным оружием для нанесения рубящих ударов с режущим эффектом. Кривая сабля значительно увеличивала не только силу удара, но и площадь его поражения. Так как клинки сабель должны были обладать упругостью и вязкостью, изготовление изогнутых клинков стало возможным лишь с технологическим развитием металлургии. 

            Слово «сабля» произошло от венгерского szablya - это оружие служило в первую очередь оружием конницы, что предопределило их относительно большую длину и приспособленность для рубящего удара сверху, для усиления которого оружие уравновешивалось на середине клинка.

            Достаточно сильный изгиб клинка придавал рубящему удару режущие свойства, что значительно увеличивало его эффективность, так как сабля при ударе скользила относительно поражаемого объекта. Что было особенно важно, поскольку рубящий удар всегда наносился по круговой траектории.
 
            Кроме того, нанесение удара под углом к поражаемой поверхности увеличивало создаваемое давление. В результате, при рубящем ударе сабля наносила более серьезные повреждения, чем, например, меч или палаш такой же массы. Повышение кривизны клинка приводило к повышению режущих, но вместе с тем и, к ослаблению рубящих, свойств.

            Polska karabela.
 
            Довольно долго основным холодным оружием в Речи Посполитой была венгерско-польская сабля, отличительной особенностью которой стал полузакрытый эфес, который иногда дополняла стальная цепочка. Но по мере развития сабельного фехтования в Польше возникла потребность в большей свободе движения кисти.

            Результатом этого во второй половине стало XVII века стало появление гениальной по своей простоте шляхетской сабли - карабелы (польск. karabela), получившей распространение в XVII-XVIII веках.

            Основным отличием карабелы является рукоять в форме «орлиной головы», с загнутым вниз набалдашником. Эфес характеризовался обычной сабельной крестовиной с шаровидными утолщениями на концах, протообразы которых известны еще с XII-XIII века.

            Эта сабля имела открытую рукоять, изредка замкнутую цепочкой, которая соединяла между собой навершие и переднее плечо перекрестия. Такой тип не является исключительно польским, и похожие сабли применялись в разных странах, включая Московскую Русь, Молдавию, Балканы, Кавказ. В Польшу этот тип, вероятно, попал из Турции.

            Польские карабелы отличались конструкцией рукояти, что делало их удобными для и для пешего фехтования, и для круговых ударов с коня. В других же странах такие сабли использовались, преимущественно, только конницей.

            По форме клинка выделяют два типа карабел: первый отличался обоюдоострой елманью и увеличением кривизны к острию; второй явно выраженной елмани не имел, и - отличался равномерным круглым изгибом. Стальные клинки карабел были чаще всего импортными - как правило, турецкими или иранскими, а в некоторых случаях - золингенскими (немецкими).

            Тяга к этому виду оружия была связана с тем, что противники Польши часто применяли элементы легкого доспеха, выполненные не из броневых пластин, а из мягких материалов - ткани, войлока и т.д. Такая защита, при ряде очевидных недостатков (прежде всего, меньшие оборонительные качества) имеет и ряд достоинств, среди которых в данном случае принципиально одно: прямой клинок при рубящем ударе в ней «вязнет», тогда как сабельный клинок просто разрезает ее.
 
            Из-за изогнутости клинка карабела, в пешем бою, великолепно подходила для нанесения ударов сбоку, снизу или сверху, что имело немаловажное значение для борьбы с таким противником как, например, вооруженный круглым щитом, турок.

            Постепенно этот тип сабли вытесняет из обихода польских шляхтичей меч и шпагу - карабела становится их преемницей и воспринимается как символ статуса владельца, его сословной принадлежности. Во времена существования Речи Посполитой она являлась знаком шляхетского достоинства. Кроме того, этот тип оружия стал предшественником «гоноровой» (парадной) казацкой сабли.

            Неповторимый изгиб сабли вошел в польский фольклор наравне с экзотическими кунтушами, холодным очарованием костелов и красотой польских женщин. О небывалой известности этих сабель сегодня напоминают польские поговорки. «Bez Boga ani do proga, bez karabeli ani z poscieli» («Без Бога - ни до порога, без карабелы - ни с постели») - гласит, к примеру, одна из них.   

            Особенности польской техники боя также хорошо отражены в популярной польской пословице: «Венгерец бьет наотмашь (от себя - в сторону), москаль - с гори (сверху), турчин - на себя (режущие движения, характерные для ятагана), а поляк на крыж машет своею саблей». Именно движения «на крыж», то есть «крест-накрест», и стали основой истинно польской школы.

            Этот способ боя получил в Польше наименование «sztuka krzyzowa», поскольку во время фехтования клинки сабель, пересекаясь друг с другом во время парирования ударов, как бы образовывали крест, то есть пересекались под прямым углом.

            Так как рукояти карабел и гусарских сабель не обладали развитыми гардами, как, например, шпаги, поляки применяли так называемые dlugi zaslony (длинные защиты) - переворачивали саблю клинком книзу, чтобы вражеское оружие при соскальзывании не попало по незащищенной кисти; вторым по распространенности направлением атаки стала голова, на нее приходился каждый четвертый удар. 

            Карабелы особенно подходили для нанесения протягивающих ударов, когда сочеталось рубящее и режущее действие, что было обусловлено конструкцией рукояти, дававшей хороший упор для мизинца.

            Разумеется, в арсенале шляхтичей были и другие сабельные удары - от коротких рубящих, «тесачных», которые наносились с локтевого замаха на коротких дистанциях, до колющих «тычков» (чаще всего - в вооруженную руку, подловив противника на взмахе), и хитрых взмахов снизу вверх, направленных под ребра или в живот. 

            В бою поляки использовали не так много передвижений, не меняя линии атаки, когда бойцы продвигались либо вперед, наступая на врага, либо назад, отступая под его натиском. Такой примитивный подход позволял практически не менять тактику, пересев на коня, в котором удары и защита оставались теми же самыми.

            Для отработки приемов карабелой были придуманы «пальцаты» - деревянные палки, более-менее соответствующие по весу и балансу настоящим саблям. К концу XVIII века, когда Польша утратила былое величие, вместе с ним ушло в прошлое и мастерское владение карабелой, вместо которой новое поколение стало использовать стандартные европейские сабли, а то и шпаги. [Карабела - подруга шляхтича. - Виктор Банев.].

            Приблизительно в то же время появился и специализированный тип боевой польской сабли, предназначенный для конной рубки, на этот раз, в отличие от рассмотренной выше, с полностью замкнутой гардой, - гусарская сабля - являющаяся почти полной копией венгерской, появившаяся в XVI-XVII веках, и применявшаяся исключительно в кавалерии.

            Само название «гусары» образовалось от совершенно другого вида кавалерии - от дворянского ополчения балканского региона, противостоящего туркам-османам, и поздним гусарам это имя досталось по наследству.

            В этом виде - как легкая кавалерия - произошло второе пришествие гусар и в Россию, так как изначально это была просто благотворительность - беженцам-дворянам с Балкан предложили службу, а за основу формы взяли их местные костюмы, хотя там, собственно, имелся и польский след.

            Гусары - если они польские, то это, по большому счету - кирасиры, тогда как российские гусары - это легкая кавалерия с разведывательными, а порой и, диверсионно-рейдовыми задачами, для быстрых рейдов во фланги и тылы противника.

            В XVIII веке под польским влиянием гусарская сабля распространяется на запад, по всей Европе, и вызывает местные подражания. Также ее называли «черной саблей», из-за черного цвета рукояти и ножен, и в равной мере -  «гусарским» или «кривым палашом».

            По мнению Wojciecha Zablockiego (Войцеха Заблоцкого, автора работы «Prawdziwa Szabla»), польская гусарская сабля являлась одной из самых лучших и многофункциональных сабель в мире.

            Типичная польская гусарская сабля характеризовалась рукоятью, у которой переднее плечо перекрестья было согнуто под тупым углом, переходящее в защитную дужку, доходившую до навершия, не соединяясь, однако, с ним, в то время как тыльное плечо было, как правило, уплощенным в так называемый mlotek, которому придавался вид трилистника, либо он имел полукруглый выступ.

            Общие параметры клинков гусарских сабель были следующие: средняя кривизна клинка была приблизительно 60-70 мм, длина - приблизительно 825-860 мм, ширина полосы у рукояти - 23-28 мм, длина пера - 200-250 мм (вообще в большинстве случаев оно было слабо выражено), расстояние от центра удара до центра тяжести клинка - 210-250 мм; на клинках по всей длине имелись долы.

            В руках хорошо обученного всадника гусарская сабля всегда являлась грозным оружием.

            Benjamin Krause (Бенджамин Краузе), немецкий офицер, ветеран Тридцатилетней войны (1618 по 1648), например, так описывал поле боя, которое он увидел после столкновения поляков и запорожцев:

                «На поле боя остались будто палачом разрубленные тела. Можно было увидеть отрубленные шеи, руки вместе с плечами. В частности, один мертвец имел страшный вид - был разрублен от лица к затылку».

            Но это был всего лишь результат прорыва польской конницы, тогда как запорожцы, вопреки распространенному мнению, славились прежде всего своей пехотой. Такое случалось, особенно во время Гетманщины (берет свое начало с восстания Б. Хмельницкого, 1648 г.), когда войско Богдана Хмельницкого (1595-1657) и других украинских вождей, состояли в основном из наспех «показаченных» крестьян, только «разбавленных» профессионалами. Разумеется, случалось и по-другому.

            Польская школа сабельного фехтования появилась практически одновременно с повсеместным распространением сабли на территории Речи Посполитой и через некоторое время заслужила репутацию одной из самых сильных в Европе.

            Европейская сабля. 

            Европейская сабля возникла в Восточной Европе и испытала сильное влияние венгерской и польской сабель - плавно изогнутого клинка с развитым эфесом. Венгерские гусары способствовали ее распространению по всей Европе. К XVII веку сабля стала преобладающим оружием европейской легкой кавалерии и со временем распространилась на Северную Америку.

            В дополнение к кавалерии, пехотинцы многих континентальных армий в XIX веке были вооружены короткими саблями (полусабли) - в качестве дополнительного оружия.

            Эпоха Наполеоновских войн (1799-1804; 1804-1814, 1815) была отмечена кардинальными реформами в военном деле. Napoleone Buonaparte (так на корсиканский манер он называл себя до 1796 г.) первым в Западной Европе переучил свою кавалерию, взяв за образец оружие египетских мамлюков.

            Однако сабли, которые состояли на вооружении конницы до реформы, были слишком изогнутыми, что усложняло нанесение колющих ударов, которые в тесной схватке были незаменимы.

            В результате нововведений французская сабля получила новый, менее изогнутый клинок, который был прекрасно приспособлен как для колющих, так и для рубящих ударов. Острие было смещено с линии обуха ближе к середине, для увеличения колющих качеств, сам клинок дополнительно затачивался возле острия со стороны обуха.

            Вообще, все поздние европейские сабли, как правило, имели незначительный изгиб лезвия, позволяющий наносить удары вперед, относительно большой вес и закрытую гарду, обеспечивающую прочный, но однообразный захват.

            Вывернутый хват, обухом вперед - для отведения штыка.

            Листая репродукции картин и гравюр XVIIII-XIX веков (например, картина художника В.В. Мазуровского (1859-1944): «Атака Четвертого гусарского полка под Фридландом», 1807 г.), можно порой наткнуться на довольно странные изображения кавалеристов, которые держат саблю обухом вперед, на манер огромного серпа, готовясь отразить штыковой выпад.

            Испанский учебник по фехтованию «Manejo del sable», 1819 г., дает описание этого приема - это довольно распространенный в XVIII-XIX в Европе (Испания, Великобритания, Франция) контрприем против штыкового удара по всаднику, хотя он же, разумеется, может применяться и против пехотного копья.

            Суть приема состояла в том, чтобы подцепить клинком и «сдернуть» штык или копейное острие, при этом ствол ружья или передняя часть копья могли ударить по кисти руки, поэтому гарда в этом случае была просто необходима (с шашкой этого разумно не вытворять). Одновременно с отводом штыка в сторону, пехотинец получает удар в бок, острием изгибающегося лезвия сабли.

            Вот описание этого приема у господина Алессандри - «Сабельное фехтование в кавалерии», 1899 г.: «Для парирования применяется особый прием, который также используется против сабли. Он заключается в следующем. Справа парировать и колоть: подать саблю немного вверх, назад и вправо, развернув обухом вперед, затем опустить саблю вниз и поднять вверх, подхватывая штык ее обухом, а потом - колоть. Справа колоть и рубить - тоже самое, только в конце - удар в той же линии».

            Для прямого, либо слабоизогнутого, палаша, кстати, этот прием рекомендовался также.
          
            Команда «Сабли - наголо!» - означало вынуть саблю из ножен и поднять ее на уровень головы в положение для нанесения удара. Сегодня сабли в армии остались лишь как элемент парадной формы.

            [Польское наступательное вооружение. Фехтование саблей. - Ю.В. Квитковский.] | [Подруга шляхты. - Виктор Банев, Военная история, 8-2018.] | [Сабля: история появления и разнообразие видов. - MilitaryArms.ru.].
         
            Шведская армия.               

            В период своего наивысшего расцвета - во второй половине XVII столетия - Швеция не была похожа ни на одну другую европейскую империю. Колонии Испании, Англии и Голландии располагались по ту сторону океанов, а завоеванные Швецией территории находились прямо у нее под боком, чем она напоминала позднюю Российскую империю.

            Можно даже сказать, что могущество метрополий обеспечивалось коммерсантами, а «великодержавие» Швеции - ее армией. С вышколенной и прекрасно обученной армией шведских королей на континенте мало кто мог соперничать. Считается, что Петр I Великий вдребезги разбил имперские амбиции Швеции, сделав ее заурядной региональной силой, только вот за сто лет до этого имел место обратный процесс.

            Густав II Адольф (Gustav II Adolf; 1611-1632) сумел вывести скромную страну в ряды держав, вершивших европейскую политику. Уже в период правления Густава II Адольфа Швеция была вовлечена в две тяжелейшие войны - с Польшей за ее балтийские провинции, а затем - в Тридцатилетнюю войну (1618 -1648). 

            Впрочем, отвоеванные у Германии, Речи Посполитой и России территории практически не имели экономической выгоды для Швеции, а вот угрозу они несли постоянно. Закон геополитики неумолим: если империя больше не служит целям, ради которых она создавалась, то ее существование рано или поздно обречено.

            Шведская профессиональная армия, созданная во время Тридцатилетней войны Густавом II Адольфом, являлась одной из самых боеспособных армий своего времени. Густав II Адольф имел небольшую, но отлично экипированную и обученную армию: 12 500 пехоты, 2 тыс. кавалерии, мощная артиллерия и даже инженерные части - общая численность всего 16 500 человек.

            Но это была армия нового типа, состоящая из свободных шведских крестьян, а не из наемников, была приучена к строгой воинской дисциплине и закалена в боях. Шведский король уменьшил число пикинеров до одной трети всей пехоты, а в 1631 г. учредил мушкетерские полки. 
            Чтобы сделать пехотинца более маневренным в наступательном бою, шведы переняли голландскую конструкцию мушкета, уменьшив его вес, так как в XVII веке постепенное отмирание доспехов, а также общее изменение характера боевых действий, повышение мобильности, широкое использование артиллерии привели к тому, что размеры, масса и мощность мушкета с уменьшением калибра, со временем стали ощущаться как явно избыточные.

            На вооружении шведской армии на начальном этапе войны были тяжелые и неудобные фитильные мушкеты, из которых стреляли при помощи сошек. «Шведское перо», англ. - Swinefeather, Swedish feather - комбинации опорной вилки/сошки с копьем, которое применялось в Европе в качестве опорной сошки при стрельбе из мушкетов, а также как вспомогательное оружие пехоты для рукопашного боя.

            Впервые «перья» появились во время Нидерландской революции и произошли от оборонительного заграждения, использовавшиеся во Фрисландии против испанской конницы. 

            Сам термин «шведское перо» мог появиться намного позже и происходить от сленгового «swinefeather», который дословно переводится как «свинокол», или кабанье копье. Вопреки существующему мнению, Густав Адольф никогда не отменял сошек, и шведская армия пользовалась ими еще многие годы спустя после войны. 

            Записи в шведских арсеналах того времени указывают, что в 1631 г., после битвы при саксонском Брейтенфельде (17.09.1631 г.), он сам лично разместил заказ на производство сошек для мушкетов у переехавшего в Швецию голландского предпринимателя Louis de Geera для 32 пехотных полков.

            Более того, их массовое производство продолжалось даже после смерти короля, вплоть до 1655 г., а официально сошки были отменены в Швеции только в 1690 гг. - намного позже, чем в большинстве европейских стран. [Battles of the Thirty Years War: From White Mountain to Nordlingen, 1618-1635. -  Greenwood Publishing Group,  2001. - William P. Guthrie, - (30) 352.]. 

            Также часто утверждается, что именно Густав Адольф облегчил мушкеты, однако справедливости ради стоит отметить, что это не совсем так, и большая часть того, что ему приписывается, были заимствованиями из Нидерландов.

            Там, в ходе продолжительной войны между Соединенными провинциями и Испанией, штатгальтер Мориц Оранский и его двоюродные братья, Иоанн Нассау-Зигенский (Johann von Nassau-Siegen) и Вильгельм Людвиг Нассау-Дилленбургский (William Ludwig Av Nassau-Dillenburg) основательно изменили существующую систему, совершив переворот в военном деле.

            Так, Иоанн Нассау-Зигенкий еще в 1596 г. писал, что без тяжелых мушкетов солдаты смогут быстрее двигаться вперед, им будет легче при отступлении, а в спешке они смогут стрелять и без сошки. Кроме прочего, также были введены бумажные патроны, тем самым упрощая процесс и сокращая время заряжания и увеличения темпа стрельбы.

            В феврале 1599 г. голландским уставом вес мушкета был уменьшен и составил приблизительно 6-6,5 кг, теперь из таких мушкетов можно было стрелять, при необходимости и без сошек, но это все еще было довольно затруднительным процессом. Позже, уже в 1624 г., шведский король Густав Адольф своим декретом приказал производить новые фитильные мушкеты, которые имели ствол длиной - 1150-1180 мм и общую длину около 1560 мм.

            Эти мушкеты, которые производились до 1630 г. в Швеции, весили приблизительно 6 кг, что свидетельствовало о том, что они все еще были не совсем удобными, а аналогичный старым длинный ствол не сильно увеличил их эффективность при стрельбе.

            Более легкие и удобные мушкеты были произведены примерно в том же 1630 г. в немецком городе Зуль (нем. Suhl), чего удалось достичь благодаря укорачиванию ствола до 1020 мм, общую длину около 1400 мм, и вес примерно до 4,5-4,7 кг. [Экипировка и вооружение от позднего Ренессанса до армий Тридцатилетней войны.].

            В руки шведов они первоначально попали, вероятнее всего, после захвата немецких арсеналов. В мае 1632 г. в г. Ротенбурге-на-Таубере у некоторых шведских солдат были замечены такие зульские мушкеты - без сошек. [Richard Brzezinski. The Army of Gustavus Adolphus: Infantry. - Osprey Publishing, 1991. - p. 17 | Ричард Бжезинский. Армия Густава Адольфа: пехота. - Osprey Publishing, 1991 г.].

            Однако Густав Адольф все же был выдающимся полководцем своего времени, искусно применял тактику маневренного боя и выигрывал сражения даже против численно превосходящих противников.

            Таким образом, роль пехоты, с появлением более усовершенствованного ручного огнестрельного оружия, значительно возрастала. Глубокие построения типа «испанских терций», становились невыгодными, с точки зрения тактики и повышения уровня огневой подготовки.

            Шведская армия приняла на вооружение линейное тактическое построение, где согласно шведским уставам пехота строилась следующим образом: пикинеры располагались в центре построения шестью шеренгами, мушкетеры образовывали фланги построения глубиной в три шеренги, что позволяло максимально использовать огнестрельное оружие.

             В Западной Европе линейная тактика впервые зародилась в нидерландской армии в начале XVII века. Важным этапом ее дальнейшего формирования была тактика шведских войск Густава II Адольфа в сражениях Тридцатилетней войны. В битве при Брейтенфельде шведы впервые применили элементы линейной тактики, что позволило им более эффективно использовать огнестрельное оружие, что и явилось причиной победы. Именно после Тридцатилетней войны началось распространение этой тактики.

            Значительный вклад в победу при Брейтенфельде (Breitenfeld) внесла и шведская артиллерия, которая не только прикрывала огнем боевые порядки, но и активно маневрировала на поле боя вместе с пехотой и кавалерией. Победы шведов при Брейтенфельде и Лютцене (1631-1632) показали свое превосходство этой тактики над глубокими колоннообразными построениями (терциями) пехоты их противников.

            В шведской пехоте вместо построения в 10 шеренг были введены шесть шеренг, а для ружейной стрельбы из них использовались только три. Основной тактической единицей стал четырехротный батальон, крупной тактической единицей - бригада, состоявшая из двух-трех батальонов. Она и заменила господствовавшие прежде громоздкие, плохо управляемые и неудобные для маневрирования построения в несколько тысяч человек - терции, баталии и т.п.

            В коннице Густав Адольф также ввел строй в три шеренги, чем очень увеличил ее подвижность. От кавалерии он требовал атаки полным карьером рассыпным строем и удара холодным оружием, а не стрельбы с коня из пистолетов, к чему стремились прежде.

            Обычно при атаке пехотных частей, приблизившись к противнику, кавалерия совершала караколь (поворот лошади кругом или на пол-оборота) или вовсе останавливалась, для того, чтобы спровоцировать врага на преждевременный залп, а затем снова ударить в полную силу.

            Однако для возобновления атаки и разгона требовалось время, которого противнику зачастую хватало, чтобы перезарядить ружья.

            Придя к этому выводу, шведы стали атаковать сразу, с максимальной скоростью, так как главная ставка делалась на мощь несущейся лошади и силу удара кавалериста. [Победа Северного Льва. Новая тактика помогла королю Швеции разбить противника. - Дмитрий Митюрин.].

            Шведы использовали стремительную штыковую атаку в плотных построениях, когда противник не выдерживал решительного напора и бежал, а кавалерия атаковала без единого выстрела, с разгона и накоротке.

            В тактике артиллерии Густав Адольф произвел переворот, впервые став ее массировать, и даже выделил отдельный артиллерийский резерв. В артиллерии был уменьшен вес орудий и увеличена их подвижность, и кроме того, была введена совсем легкая, «батальонная» артиллерия. Причем за счет облегчения лафетов такие пушки в бою «таскали» пехотинцы.

            Шведская армия стала основательницей линейной тактики, которая господствовала на полях сражений до середины XIX века. Обычным было построение его армии в две линии, из которых каждая состояла из правого и левого крыла и центра.

            Центр составляла пехота, в которой силы второй линии располагались за интервалами первой. Главной составной частью крыльев была конница. На марше армия Густава Адольфа делилась на авангард, главные силы и арьергард, причем главные силы двигались несколькими колоннами, из которых каждая составляла отряд из будущих боевых линий.    
      
            Одной из черт Густава Адольфа была способность отказаться от догм, в том числе и от своих находок, даже доказавших жизнеспособность. Например, зачастую он не собирал кавалерию в большие массы, а рассредотачивал среди пехоты по всему фронту. Так он поступал, когда предполагал, что сражение будет носить оборонительный характер.

            Эта мера позволяла компенсировать сокращение пикинеров и позволяла поддержать пехоту в ближнем бою, чьи мушкеты до конца XVII века еще не имели штыков, и стрелки при необходимости, сражались с помощью «шведских перьев», что возможно, в позднее и дало начало технике оригинального шведского штыкового боя - с ружьем в одной руке, и со шпагой - в другой.

            Тактика шведской армии того периода великолепно отражена в публикациях А. Васильева, а также в книгах Петера Энглунда (Peter Englund, шведский историк, профессор, член Шведской академии, род. 1957 г.) на шведском языке. В этих работах подробно освещается вся структура построения шведской пехоты и кавалерии, но механику рукопашного боя из упомянутых авторов не описывает никто.

            Так, если манера боя конницы более-менее ясна, то о пехотной манере боя досконально известно очень мало. А. Васильев дает только небольшую сноску: «Любопытно, что практика штыкового боя тогда еще не была освоена. Устав требовал от шведского мушкетера атаковать, держа ружье в левой руке, а обнаженную шпагу - в правой. Колоть штыком было несподручно» («Орел» N 01,1992 г.).

            В книге О. Леонова и И. Ульянова «Регулярная пехота 1698-1801 годы», вышедшей на несколько лет позже, авторы пришли к тому же выводу: «В шведских войсках, противостоявших русским полкам, практиковался комбинированный способ рукопашного боя, когда солдат одновременно пользовался фузеей с багинетом (в левой руке) и шпагой (в правой). Такой способ требовал длительной подготовки, поэтому русские, не обладавшие ни достаточным временем для обучения, ни достойными учителями, применяли более простые приемы».

            [«Регулярная пехота 1698-1801 годы: боевая летопись, организация, обмундирование, вооружение, снаряжение». - Леонов О.Г., Ульянов И.Э. / Художник О.К. Пархаев; прилож. Б.Ю. Степанов. - М.: ACT, 1995. - 296 с, ил.  (История российских войск).].

            В фильме режиссера Олега Ряскова «Слуга государев» (2007), Beta Film TV, в самом конце картины, показан короткий эпизод Полтавской битвы, а именно - реконструкция боя шведского солдата, сражающегося ружьем с примкнутым штыком в левой руке (существует мнение, что мушкет зажимали подмышкой и поддерживали рукой), и шпагой - в правой.

            Также есть предположение, что суть приема состояла в том, что ружье просто держали в левой руке (чтобы не потерять), к тому же у шведов до трети пехоты были вооружены пиками.

            «В шведской пехоте практиковался комбинированный способ рукопашного боя, когда солдат одновременно пользовался фузеей с багинетом в левой руке и шпагой в правой. Такой способ требовал значительной, многомесячной подготовки. Шведская пехота Карла XII была прекрасно обучена и владела этим приемом. Король требовал от своих подчиненных активных и решительных действий, быстрых и смелых атак, не взирая на численное превосходство противника».

            Для первой шеренги такое использование огнестрельного оружия объяснимо; мушкетер мог использовать ружье для парирования направленных на него штыков и пик. Таким образом он получал возможность одновременно приблизиться к врагу и поражать его шпагой колющим ударом.

            При этом вторая и третья шеренги действовали, как пикинеры: второй ряд наносил удары в промежутках между мушкетерами первой шеренги - от груди, третий ряд - от головы, через плечи солдат передних шеренг. Длина ружья с примкнутым штыком составляла более 2 м, что было вполне достаточно, чтобы у третьего ряда была возможность дотянуться до неприятеля в том случае, если последнему удавалось вплотную приблизиться к первой шеренге.

            Была приемлема и другая версия: фехтовать шпагой, держа в левой руке - ружье, шведские мушкетеры и гренадеры могли лишь в индивидуальном рукопашном бою, когда колонна, после столкновения рассыпалась.

            В этом случае, применялась тактика «обоеручного» поединка, когда и ружье и шпага использовались как для нанесения ударов, так и для их парирования; в строю же действовали только штыками и пиками. [Шведский «двойной манир» / Блог Валентина Гирбусова. 20.01.2019 г.].

            Как проходила такая атака, делает предположения В.В. Тараторин в работе «История боевого фехтования» (1998): «Наступать, обнажив шпагу и держа при этом ружье в левой руке, реально могла только первая шеренга. Задним рядам атаковать таким образом не имело никакого смысла. Шпагами дотянуться до врага они могли бы с трудом, а ружья в руках только создавали помеху при движении.

            В случае рукопашного боя, по мере сближения с неприятелем, наверняка происходило уплотнение в шеренгах и между ними, ибо чем выше плотность солдат в строю, тем больше у них шансов на успех в лобовой атаке. В этих обстоятельствах солдатам задних шеренг слишком неудобно удерживать ружья одной рукой, не находя им применения».

            Для штыковой атаки без выстрелов была необходима определенная самоотверженность, которая не очень-то была характерна для многих регулярных армий Запада, но шведская, казалось, в этом ряду стала исключением.
            … 
            Численность регулярной армии при Густаве Адольфе, благодаря вливающимся союзникам и наемникам, достигала в разное время от 70 до 150 тыс. человек. Располагая прекрасно подготовленной армией, Густав II Адольф добился крупных военных успехов в ходе шведско-польской войны 1617-1629 гг. и Тридцатилетней войны (1618-1648).
         
            В 1672 г. королем Швеции стал Карл XI (швед. Karl XI; 1655-1697), которому Риксдаг (швед. riksdag) - парламент Швеции, созванный по этому случаю, постановил продолжать редукцию и внешнюю военную политику Карла X Густава (швед. Carl X Gustav; 1622-1660). В силу союза с Францией Швеция должна была воевать с Бранденбургом (город являлся одним из наиболее значительных княжеств в Священной Римской империи, существовавшее с 1157 г. вплоть до ликвидации империи в 1806 г., также известен как Бранденбургская марка). 

            Шведы несли поражение за поражением, проиграли битву при Фербеллине (18.07.1675), потеряли почти все свои ранее завоеванные владения. В альянс с Бранденбургом вступил и Кристиан V Датский.

            Войну с Данией решила битва при Лунде, в декабре 1676 г., одна из самых кровопролитных в северной истории, окончившаяся полным поражением датчан. Победа подняла расположение шведов к своему королю; замолкли ропот и протесты, король с большей энергией мог продолжать войну. На море побеждали датчане, на суше - шведы.

            В Померании бранденбургские войска заняли Штеттин. Датская и бранденбургская война окончились в 1679 г., первая - миром в шведском городе Лунде, вторая - миром во французком городе Сен-Жермен-ан-Ле.

            Имея в своих руках достаточные материальные средства, Карл принялся за реформу военного дела. Государство было разделено на области, из которых каждая была обязана содержать известное количество конного войска. Благодаря этим реформам у Швеции было 38 тыс. чел. постоянного войска, и в провинциях - 25 тыс. Была также построена новая военная гавань - Карлскруна.

            К моменту смерти Карла XI в 1697 г. Швеция пребывала на пике своего могущества. Она была влиятельным игроком на международной арене, владела колоссальной территорией, обладала боеспособной регулярной армией (60 тыс. человек) и передовым флотом (42 линейных корабля и 12 фрегатов). Сам Карл XI был прадедом Петра III (1728-1762) и, следовательно, прямым предком всех последующих российских императоров.

            Шведского короля Карла XII (1682-1718) современники сравнивали с Александром Македонским. Этот монарх, так же, как и великий царь древности, уже в юном возрасте добился славы большого полководца, он был так же неприхотлив в походах. По словам саксонского генерала Шуленберга (Schulenberg), король «одевался как простой драгун и так же просто обедал», так же лично участвовал в сражениях, рискуя жизнью и получая такие же ранения, как и все другие.

            При Карле XII (1682-1718) шведская пехота состояла из трех видов пехоты, различавшихся по вооружению. Основную массу пехотинцев составляли солдаты, вооруженные ружьями - мушкетеры и гренадеры, которые были вооружены ручными гранатами. Третья часть каждой пехотной роты была представлена солдатами, вооруженными пиками - пикинерами.

            Вооружение шведской пехоты являлось стандартным, для своего времени и состояло из кремневого мушкета обр. 1692/1704 гг., который весил - 4,7-5 кг, калибр составлял 20,04 мм, дальность эффективной стрельбы до 225 м.

            Кроме того, на вооружении ряда гарнизонных частей состояли фитильные мушкеты старых образцов. В 1696 г. в шведской армии, сначала в Лейб-гвардии, а к 1700 г. и в армейских полках, получил распространение штык длиной 500 мм, а к 1704 г. был принят на вооружение более совершенный штык, крепившийся сбоку к трубке с помощью особой шейки.

            Каждый шведский пехотинец, кроме обязательного ружья, был вооружен еще и шпагой, которая носилась в кожаных ножнах на поясной портупее. Портупея представляла собой кожаную лопасть, скрепленную с поясным ремнем - ножны шпаги продевались сквозь прорезь этой лопасти, висевшей на левом боку. Вместе с шпагой мушкетер также носил отомкнутый штык.

            Гренадеры вооружались кремневыми ружьями обр. 1701 г. - со штыком и короткой шпагой. В те времена ружья в пехоте носили еще на руках, и только у гренадеров ружье имело погонный ремень, с помощью которого его можно было носить за спиной, через правое плечо, чтобы ружье не мешало при метании гранат.

            Эффективность гренадеров была достаточно высокой, особенно когда дело доходило до ближнего, но не рукопашного, боя, так как дальность действенной стрельбы из гладкоствольных ружей в те времена не намного превосходила расстояние, на которое мог метнуть гранату хорошо подготовленный воин.   

            Оружие пикинера было представлено шпагой и пикой на деревянном древке длиной 5,2-5,8 м. Согласно королевских регламентов, пикинеры в случае утери либо поломки пики, вооружались ружьями и пополняли ряды мушкетеров, тогда какк офицерам полагались, кроме шпаги, еще и экспантон (полупика), а унтер-офицерам - копье с крестообразным лезвием - «бардизан» (протазан).

            Кавалеристы армии Карла XII - рейтары и драгуны имели на вооружении длинную шпагу (палаш) с металлическим эфесом, с длинным клинком, носимую в черненых кожаных ножнах на портупеи. Кроме того, они имели по два кремневых пистолета калибром 16,03 мм, которые носились вложенными в специальные деревянные кобуры (ольстры), покрытые кожаными или суконными чехлами («чушками») и крепившиеся по обеим сторонам седельной луки.

            Рейтарам полагался кремневый карабин калибром 18,55 мм, который был легче пехотного ружья, драгуны вместо карабина имели облегченное пехотное ружье со штыком.

            Шведская пехота использовала особую технику ведения боя, введенную в практику в 1694 г. и названную «новым манером боевых действий батальона», которая заключалась в следующем.

            По команде командира: «Готовь-ся!» пикинеры поднимали пики и шли вперед до тех пор, пока расстояние до противника не сократится до 70 шагов. Тогда следовала команда: «Две задние шеренги, к огню готов-сь!», шеренги выдвигались вперед и сдваивали две передние шеренги. Как только две задние шеренги производили выстрел, они обнажали шпаги.

            И как только две передние шеренги выдвигались, две задние шеренги тесно смыкались с ними с тыла. После этого батальон маршировал, таким образом, сомкнутым строем, рядами на противника, пока не сближался с ним на 30 шагов. Тогда отдавалась команда: «Две передние шеренги, изготовиться к огню!» Производился выстрел, солдаты обнажали шпаги и врывались в ряды неприятеля.

            Артиллерия Карла XII в 1700 г. была объединена в один полк с личным составом около 1800 человек. Она была вооружена 8- и 16-фунтовыми гаубицами и 3-фунтовыми полковыми пушками. Шведский король считал, что огневая мощь артиллерии не компенсирует малую подвижность орудий при наступлении пехоты и кавалерии.

            Поэтому он применял артиллерию против фортификационных сооружений, укрывшихся в засадах и шанцах солдат неприятеля, но почти никогда не использовал ее в открытом бою, так например, в Полтавской битве у шведов имелось всего лишь четыре орудия.

            Карл XII оказался выдающимся полководцем, который возглавил великолепную армию. При нем окончательно сложилась и получила всеобщее распространение линейная тактика в начале XVIII века, после того как в конце предшествующего столетия на смену фитильному замку пришел кремнево-ударный и на вооружении армии был принят штык, надевавшийся на ствол ружья и не препятствовавший стрельбе.

            Под его непосредственным руководством шведская армия победила в четырех крупных сражениях Северной войны: при гг. Нарве (1700), Даугаве (1701), Клишове (1702) и Головчине (1708), а проиграла только одну - под городом Полтавой (1709).

            Сильнейшая в Европе армия, могучие каролинги, или каролины, названные так по имени своего государя, Карла XII, они уже который год раскатывали в тонкий блин любого противника. Залогом тому была тактика, построенная на личных качествах шведского солдата. Каролинги, или каролины были настоящими «машинами войны», никаких колебаний, никакого страха. В дисциплине шведской пехоты была страшная точность, в которой они держали строй под огнем и перезаряжали мушкеты за двадцать секунд.

            Согласно уставу, он должен был выдержать вражеский огонь, а затем резко сокращать дистанцию. Самому ему разрешалось стрелять, только разглядев цвет глаз и зрачки противника, то есть с расстояния никак не больше 20 шагов.

            Единственный залп двухсантиметровыми кусками свинца 20,04 мм практически в упор гарантированно выкашивал обалдевшего от такой наглости врага. Штыковая атака довершала начатое дело - в Европе никто больше не обладал достаточной выучкой и хладнокровием, чтобы повторить шведскую тактику линейной атаки.

            Летом 1708 г. Карл XII решился на вторжение в Россию. Вдохновленный завоеванием Польши в 1707 г., он намеревался наскоком овладеть и Москвой. Общая численность королевских войск не превышала 56 тыс. человек. Однако ни потеря большей части продовольствия и боеприпасов, ни суровая зима, ни использованная российскими войсками тактика «выжженной земли» - ничего не остановило Карла.

            Его армия таяла на глазах. Полководческий талант короля очень не вовремя уступил эгоизму и упрямству «храброго солдата». Поражение под Полтавой поставило крест не только на амбициозных планах Карла XII, но и на перспективах шведского «великодержавия».
            …
            Шведы отдавали предпочтение холодному оружию перед огнестрельным, и не только в пехоте. Каждый мушкетер должен был произвести всего один выстрел, а затем действовать исключительно шпагой и штыком. Пикинеры, составлявшие треть батальона, шли в бой, направив на врага острия стальных жал. Такая тактика ведения огня батальоном позволяла значительно увеличить скорость атаки.

            Кавалерийские эскадроны шведов всегда первыми атаковали противника со шпагой в руке. Карл XII требовал от своей кавалерии проводить атаку с холодным оружием в руках, а не вести бессмысленную стрельбу, стоя на месте. Допускалось, чтобы первая шеренга, не сбавляя темпа, стреляла из пистолетов за 75-50 шагов от врага. Затем следовала атака полным карьером, хотя первые годы они атаковали обычно не полным галопом, а рысью.

            Примерно в 1705 г. в последней фазе атаки лошадей стали пускать рысью. Это сочеталось с очень плотным построением всадников «колено в колено», что в свое время делало шведскую конницу самой агрессивной и эффективной в Европе. Главная ставка делалась на мощь несущейся лошади и силу удара кавалериста.

            Шведская армия, противостоящая молодой Российской Императорской армии Петра I, была самой старой после нидерландской постоянной армией в Европе. Она обладала большим боевым опытом и заслужено считалась непобедимой. Один из современников Карла XII писал, что король мог вызвать в солдатах «необычную охоту к бою».

            Тем более странным выглядит эпизод, упоминаемый маршалом Савойским:

                «Карл XII, шведский король, хотел ввести в свою пехоту атаку холодным оружием. Он об этом часто говаривал, и в армии знали, что это было его идеей. Наконец, в сражении против московитян в тот момент, когда дело должно было завязаться, он подъехал к своему пехотному полку, сказал прекрасную речь, слез с лошади перед знаменем и сам повел свой полк в атаку, но когда они приблизились на тридцать шагов к неприятелю, весь полк его стал стрелять, несмотря на его приказание и его присутствие… Король был этим так ужален, что прошел только по шеренгам, сел на лошадь и отъехал, не вымолвив ни одного слова». 

            Шведского короля Карла XII современники сравнивали с Александром Великим - этот монарх, так же, как и прославившийся царь, уже в юном возрасте добился славы большого полководца, был так же неприхотлив в походах (по словам саксонского генерала Шуленберга, «одевался как простой драгун и так же просто обедал»), так же лично участвовал в сражениях, рискуя жизнью и получая ранения.

            Карл, по свидетельству многих мемуаристов, не скрывал радости при виде противника и, даже хлопал в ладоши, обращаясь к окружающим: «Идут, идут!» И приходил в плохое настроение, если враг вдруг отступал без боя, либо не оказывал сильного сопротивления. Карл XII и сам понимал, что его поведение не соответствует королевскому званию, но говорил: «Лучше пусть меня называют сумасшедшим, чем трусом».

            В 1708 г. у Гродно, в схватке за мост через Неман, король лично убил двух офицеров армии противника. В том же году он, во главе Остготландского кавалерийского полка напал на превосходящие силы отряда российской кавалерии. В результате этот полк попал в окружение, под Карлом была убита лошадь, и он сражался пешим, до тех пор, пока не подошли другие шведские части.

            В Норвегии в бою у Геландской мызы, во время ночного нападения датчан, Карл смело защищал ворота лагеря, при этом убив пятерых вражеских солдат, и даже вступил в рукопашную схватку с командиром нападавших, полковником Крузе - вот уж, действительно, эпизод, достойный любой «Королевской саги».

            Хотя шведская армия и была лучшей в мире, но к 1709 г. она уже понесла потери, и качественный состав ее ухудшился, однако саксонский генерал Шуленберг писал об армии, которая отправилась к Полтаве: «Пехота поражала порядком, дисциплиной и набожностью. Хотя состояла она из разных наций, дезертиры были в ней неизвестны».

            Война продолжалась и после поражения шведов под Полтавой, но через девять лет король бесславно погиб при осаде крепости Фредрикстен, 30.11.1718 г., где Карл был убит, став последним монархом Европы, павшим на поле боя. История все расставила на свои места - бесстрашный воин, талантливый полководец, оказался просто неспособным политиком и плохим королем.

            Окончание в 1721 г. Северной войны стало настоящей катастрофой для некогда могущественной державы. Швеция, лишившись почти всех своих владений, фактически навсегда потеряла свой имперский статус.

            Именно при царствовании Петра Великого по результатам Северной войны, когда шведы были сокрушены и было прорублено «окно в Европу», Россия получила статус великой военной и морской европейской державы. [Густав Адольф - триумф и смерть. Триумф и смерть Северного льва. - Марк Альтшулер.] | [Карл XII и его армия. - Виртуальный музей «Наследие». Контакт: slavpl@mail.ru.].

            В начале славных дел.

            Точкой отсчета в необходимости коренной перестройки военного дела в России стало Смутное время, или Смута - период в истории России с 1598 по 1613 гг. (существуют разные версии периодизации), ознаменованный стихийными бедствиями, гражданской войной, Русско-польской и Русско-шведской войнами, тяжелейшим государственно-политическим и социально-экономическим кризисом.

            При Иване IV Грозном никакого ощущения неизбежности заимствования военного дела у Запада, -  совокупности, охватывающей теоретические и практические вопросы, связанные со строительством, подготовкой и действиями вооруженных сил государства в время войны, - не было. При царствовании Ивана Васильевича, особенно при начале его правления, Россия находилась на подъеме своего военного могущества.

            Взятие Казани в 1552 г. стало грандиозным событием в глазах современников, настолько значимой была тогда эта победа, но в Ливонской войне 1558-1583 гг., в котором участвовали Ливонская конфедерация, Русское царство, Великое княжество Литовское (с 1569 г. - Речь Посполитая), Шведское и Датское королевства, - отставание русского военного дела от западноевропейских стран становится очевидным.
         
            Последовавшая за этим Смута показала, что западные военные технологии заметно вырвались вперед. Князь М.В. Скопин-Шуйский (1586-1610) пытался создать отряды пикинеров в своем войске, но его преждевременная смерть помешала этому. 

            Сразу после Смутного времени, с конца 1620 - начала 1630 гг., в России появляются полки нового строя, на службу в русском войске приглашаются иностранные офицеры и специалисты. Петр I (1672-1725) так много сделал для усиления России только потому, что он не начал, а лишь завершил процесс европеизации, начатый его дедом, Михаилом Федоровичем (1596-1645). 

            Роль иностранцев в становление Российской империи.

            Петр I продолжил традицию приглашения в Россию иностранцев на государственную службу, в производственную сферу, торговлю, науку и культуру.  Манифест Петра I обещал иностранцам совершенно цивилизованные, европейские условия жизни и работы, высокое жалование, успешную карьеру и тем самым стимулировал привлечение в Россию иммигрантов со всей Европы.

            Специальный Регламент, принятый в 1723 г., определял права иностранного предпринимательства в России.

            Модернизация без участия специалистов из стран Запада, в России не возможна по определению, и никогда не была бы возможной. И при Петре I, и перед вооруженным Октябрьским переворотом, и при Сталине, Россию модернизировали только специалисты из стран Запада. Можно  констатировать, что при Петре I (и далее) - солдаты были русскими, а офицеры, в основном - немцами (и иными представителями западноевропейских национальностей).

            Развитие России возможно только в кооперации с другими странами и участии в международном разделении труда, тогда как изоляционизм - это путь к деградации, а возможно, и к потере суверенитета, в будущем. Немцы в годы правления Петра подняли на современный уровень такие отрасли российской экономики как горнодобывающая промышленность, черная и цветная металлургия, оружейное и пушечное дело.

            Большинство казенных предприятий, медицинских учреждений, учебных заведений в гг. Москве, Санкт-Петербурге и других городах в годы царствования Петра I были открыты при участии немцев. Они продолжали действовать и при наследниках Петра Великого. Военное дело, наука, торговля, ремесло, мануфактуры - главные, но далеко не все сферы деятельности, где был использован бесценный опыт иностранных специалистов. 

            Реформы Петра I. 
         
            Следует вспомнить, что именно при Петре I многое на самом деле подверглось кардинальной «перековке», при нем произошли изменения в календаре и в гос/аппарате, появился флот, был построен г. Санкт-Петербург, Церковь оказалась под контролем светской власти, и тому подобное. 

            Однако особое место среди преобразований Петра Великого занимают именно военные реформы. Их основная идея заключалась в ликвидации дворянских ополчений и создании постоянной боеспособной армии с единообразной структурой, вооружением, обмундированием, дисциплиной и уставами. Задачи создания армии и флота занимали юного Петра еще задолго до того, как он стал полновластным государем. 

            Военные реформы были крайне важны еще и потому, что они оказывали огромное, часто решающее, влияние на все стороны жизни государства. Ход же их во многом определялись постоянными войнами (за 36-летний период правления Петра I можно насчитать лишь несколько мирных лет). Существенным недостатков допетровской армии была двойственность в комплектовании армии: одновременно с полками нового строя сохранялись и ратники сотенной службы (потому что содержание стрельцов и дворянского ополчения государству обходилось дешевле содержания постоянной армии).

            Введенная с 1705 г. рекрутская система комплектования охватывала население центральных «великороссийских» губерний и давала солдат, «спаянных общностью языка, веры, обычая и родства», которые шли в бой не за деньги, а за Родину.
       
            Одним из главных преимуществ полков нового образца перед старой службой являлось систематическое обучение их военному делу. В 1647 г. по указу царя Алексея Михайловича в Москве был издан устав «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» (следует заметить, что это был не первый русский военный устав - первый устав в 1571 г. составил воевода М.И. Воротынский, но только в 1647 г. появился первый строевой устав, который стал официальным документом и входил в полковое имущество).

            Устав давал массу сведений по военному делу, но был очень громоздким и сложным для понимания. Например, только заряжение и подготовка мушкета к выстрелу состояли из 57 приемов (или 57 «рукохватий»). Поэтому методом обучения солдат стали многократные повторения, направленные на механическое заучивание.

            Кожуховские маневры (1694 г.) показали Петру преимущество полков «иноземного строя» перед стрельцами. Азовские походы, в которых участвовали четыре регулярных полка (Преображенский, Семеновский, Лефортовский и Бутырский полк), окончательно убедили Петра в малопригодности войск старой организации. Поэтому в 1698 г. старое войско было распущено, кроме четырех регулярных полков, которые стали основой новой армии.
         
            Реформирование армии и создание флота стали необходимыми условиями победы в Северной войне 1700-1721 г. Готовясь к войне со Швецией, Петр велел в 1699 г. произвести общий рекрутский набор и начать обучение военнослужащих по образцу, заведенному у преображенцев и семеновцев.

            Этот первый рекрутский набор дал 29 пехотных полков и два драгунских. В 1705 г. каждые 20 дворов должны были выставлять на пожизненную службу одного рекрута. Впоследствии рекрутов стали брать с определенного числа душ мужского пола среди крестьян. Набор во флот, как и в армию, осуществлялся из рекрутов.

            В соответствии с рекрутской системой, введенной в 1705 г., солдатский состав полевой армии и гарнизонных войск формировался из крестьян и других податных сословий, а офицерский корпус - исключительно из дворян. В каждом солдате воспитывались сознательное отношение к воинскому долгу и высокие моральные качества. Петр I неоднократно повторял, что «все материальные условия есть не более, как ветвь для будущих плодов, корень же есть нравственный элемент».

            Воспитание солдат основывалось на идеях защиты Отечества, преданности императору как символу единства многонациональной России и религиозного послушания. Военная Присяга и уставы обязывали солдат «служить Царю-Государю верно и послушно», защищать государство «телом и кровью», «честно жить и не в лицемерном страхе Божий содержать себя».
            
            Огромное воспитательное значение имела воинская дисциплина, которая была хоть и жесткой, но вполне осмысленной. Солдат обязан был под страхом строжайшего наказания выполнять требования устава и беспрекословно подчиняться своим командирам. Нарушителей ставили на часы «под мушкет», наказывали шпицрутенами (длинные гибкие древесные прутья, употреблявшиеся для телесных наказаний), батогами (прут или палка), а за особо тяжкие преступления приговаривали к смертной казни.

            Но вместе с тем Петр I требовал не механической исполнительности, а осмысленного и инициативного служения. В дополнениях к Уставу воинскому 1716 г., списанного со шведского воинского статуса Густава Адольфа, в дополненной, так называемой новошведской, редакции 1683 г., сделанной при Карле XI, государь предписывал: «В уставе порядки писаны, а время и случаев нет, а посему не следует держаться устава, яко слепой стены». 

            В соответствии с этим Уставом была определена организационная структура 130 тыс. Российской Императорской армии, которая разделялась на три рода войск: пехота, кавалерия и артиллерия. Помимо этого, гарнизонные войска насчитывали около 70 тыс. человек, ополчение - 6 тыс. и 105 тыс. - казачьи и другие нерегулярные, инородные части.

            Основу регулярной армии составляла пехота, артиллерия делилась на полковую, полевую, осадную и крепостную. Для поощрения ревностной, добросовестной службы солдат широко применялось награждение медалями, деньгами, повышение в должности и звании, особо отличившиеся производились в офицеры и давали личное дворянство.

            Обучение войск, введенное Петром I, отличалось простотой, практичностью и было подчинено исключительно целям войны. Царь указывал, что солдат «надлежит непрестанно тому обучать, как в бою поступать», - «справной и не спешной стрельбе», штыковым приемам, рукопашному бою, умению наступать и маневрировать.
         
            На вооружении пехотинца было громоздкое кремневое ружье (фузея), заряжавшееся со ствола, заряд в который плотно забивался шомполом. Весь процесс заряжания в целом занимал много времени, поэтому в бою после первого залпа в ход зачастую шло холодное оружие - примкнутые к ружьям штыки и ружейные приклады. 

            Причины, по которым шведская армия Карла XII не знала поражений, заключалась в том, что шведы не любили длительных перестрелок, а шли сразу в штыковую атаку. Если вся Европа к этому времени отказалась от пик, то у шведов пикинеры все еще составляли треть пехоты. С семидесяти шагов они давали залп, и устремлялись в рукопашную схватку. Именно поэтому в результате военных реформ Петра I в российскую армию пики были возвращены как штатное оружие пехоты.

            Петр I, потерпев жестокое поражение под Нарвой, понял, что штыковой бой необходимо нормировать армейским уставом и активно использовать в нападении. В 1700 г. он практически самолично разработал «Краткое обыкновенное учение пеших полков» - документ, регламентирующий боевую подготовку российской пехоты, так как пристальное внимание было уделено именно штыковому бою. [Пуля - дура, штык - молодец! - Арсенал | Всемирная история штыка.].

            Вначале в российской армии велось обучение штыковому бою «на шведский манир», что предполагало держание ружья со штыком в левой руке (мушкет держали не за шейку приклада, а за середину ложи), а в правой руке - шпаги, но подобный способ ведения боя требовал длительного обучения и виртуозного владения техническими элементами боя, что значительно затрудняло массовое обучение армии.
         
            Ведение штыкового боя на «шведский манир» - по большей части это все-таки прием психологического запугивания противника - встречные штыковые бои в реальности происходили крайне редко, обычно если одна сторона уверенно шла в штыковую, то другая сторона бежала.

            Здесь следует также понимать, что «шведский манир» со шпагой в правой руке и, с фузеей со штыком - в левой, был способом ведения боя не во всей шведской армии, а только отборном королевском корпусе «могучих каролинов».

            Поэтому эта сложная система подготовки не прижилась, и позднее была перенята традиционная западноевропейская техника боя, где ружье со штыком держали двумя руками, наперевес.

            При этом, многие источники того времени говорят о том, что офицеры при рукопашной схватке старались использовать вместо шпаг, мушкеты со штыками - во всех армиях. Вообще, в уставах 1755 и 1811 гг. нет ни единого слова о штыковом бое, только в петровском уставе имеется единственное упоминание - «коли ворога в груди».

            В целях скорейшей подготовки новобранца к бою, обучение старых солдат происходило отдельно от молодых, были упрощены, по сравнению с иностранными уставами, строевые приемы и команды. Так, например, команда «Оборотись направо!» была заменена более лаконичной «Напра-во!».

            Помимо организационной структуры Петр I изменил систему материального снабжения армии и сделал многое для обеспечения армии отечественным оружием. В разгар Северной войны 1700-1721 гг. Петр открывает множество заводов по производству оружия, самыми известными из которых были Тульский оружейный завод и Олонецкий завод по производству артиллерии.

            В плане материального обеспечения Петр Алексеевич ввел в российской армии единые мундиры для сухопутных (зеленые кафтаны и черные шляпы) и кавалерийских войск (синие кафтаны и черные шляпы).

            В преддверии Северной войны Россия испытывала серьезный дефицит в финансовых средствах, и власть тогда, впрочем, как и во все времена, не нашла ничего лучшего, как обложить население пошлинами на бани, печные трубы, дрова, сапоги, бороды, и так далее. В результате коренных преобразований была создана регулярная армия и военно-морской флот, которого ранее у России просто не было.
         
            К концу царствования Петра численность регулярных сухопутных войск достигала 210 тыс. (из них числилось 2600 в Гвардии, 41 560 в коннице, 75 тыс. в пехоте, 14 тыс. в гарнизонах) и до 110 тыс. иррегулярных войск. Флот состоял из 48 линейных кораблей, 787 галер и других судов, людей на всех судах было почти 30 тыс.

            В 1700 г., при непосредственном участии Петра был разработан первый официальный документ, регламентирующий боевую подготовку российской пехоты «Короткое обыкновенное обучение». В нем особое внимание было уделено штыковому бою с использованием багинетов. Причем, если в большинстве западных армий, идущих по пути технического прогресса, багинеты применялись преимущественно как оборонительное оружие, в «Кратком обыкновенном обучении» развивалась идея наступательного применения штыка.         

            В «Учреждении к бою» 1708 г. Петр писал: «…первой шеренге никогда не стрелять без нужды, но, примкнув багинеты, то есть штыки, ружье держать. Тако ж в оной через человека пикинерам быть и оных владению пики обучать; трем же шеренгам, переменяючись, стрелять с плеча…». Пики при этом втыкали в землю, а в случае, если вражеская кавалерия прорывала наш строй, вступали в дело штыки. Если же после стрельбы всадники оказывались слишком близко, первая шеренга, стрелявшая с колена, подымалась и, все войско бросалось в штыковую контратаку. 

             Подготовка воинов к штыковому бою занимала значительное место во введенном в действие в 1716 г. «Воинском уставе». Петр I требовал от офицеров так организовать и проводить подготовку подчиненных, чтобы «солдаты обвыкали, как в самом бою». При этом большое значение уделялось индивидуальному обучению: «Надлежит офицерам с прилежанием за каждым солдатом подмечать, чтобы справно быти могло наилучшим образом».

            Большинство источников, по которым можно представить себе развитие штыкового боя в России, современным читателям недоступно, так как они уже давно не переиздавались. Из широко распространенных современных книг наиболее известно совместное произведение Ю. Каштанова и А. Бородулина «Армия Петра I» (M., 1994), а также цикл статей одного из ее авторов (Ю. Каштанова) в журнале «Техника - молодежи» за 1992-1993 гг.      

            Возможно, единственным изданием, совмещающим новизну, доступность и добросовестность содержащейся в нем информации, можно назвать книгу О. Леонова и И. Ульянова «Регулярная пехота 1698-1801» (М., 1995): «Багинеты появились в русских войсках не ранее 1694 г. Термин «багинет» мы используем здесь для обозначения холодного клинкового оружия колюще-режущего типа с рукоятью, вставляющейся в ружейный ствол.

            В то же время понятие «штык» мы будем относить к колющему оружию, снабженному трубкой, надевающейся на ствол. Такая конструкция позволяла вести огонь из ружья с примкнутым штыком. При этом следует сказать, что слова «багинет», «штык» или «нож» в начале XVIII века, по сути, были синонимами.

            Уставы конца XVII в. описывали действия солдата, вооруженного ружьем с багинетом. В 1702 г. в гвардии вводятся так называемые «кривые багинеты» с трубкой, насаженной на ствол ружья, а уже к 1708 г. большая часть полков перешла на употребление штыков разных видов и размеров».

            При работе с документами этого времени необходимо помнить, что слова «багинет» и «штык» тогда были синонимами, отчего не всегда можно понять, какое именно оружие имеется в виду; реже для обозначения штыка и багинета употреблялось слово «нож». В данном контексте речь идет о багинетах в современном значении этого термина.

            Вооружение рядового и капрала состояло из фузеи с багинетом. Сегодня термином «багинет» обозначают клинковое оружие с колюще-режущим клинком, рукоять которого можно было вставлять в канал фузейного ствола. Принятые на вооружение ряда европейских армий во второй половине XVII столетия, багинеты стали заменяться штыками уже в конце XVII - начале XVIII веков. 

            Российский багинет обр. 1700 г. имел деревянный черен (рукоять), прикрепленный к пяте клинка железными гвоздями с заклепками; между клинком и рукоятью насаживался медный крыж, а на черене была пружина, которая «замыкалась» в петлю на конце ружейного ствола (похоже, что рукоять данного багинета вставляли именно в эту петлю, а не в ствол).
         
            Отомкнутый багинет носился в кожаных ножнах с медными крючком и наконечником. Патронная сума (сумка) вмещала деревянную лядунку (колодку) и жестянку с маслом. Багинетные «пясмы» (ремни), перевязи патронных сум и ружейные нагалища делали из «кроеной» яловичной кожи. 

            Первоначально клинки штыков делали по образцу багинетных - ножевидной или тесачной формы, пригодные как для укола, так и для режущего удара, однако практически сразу штык превратился исключительно в колющее оружие. Штык, примкнутый к ружью, чаще всего находился справа от ствола.

            Образцы штыков менялись неоднократно. Так, в марте 1707 г. Петр писал фельдмаршалу Шереметеву: «…делать сколько возможно, только покороче образцового вершка на полтора или на два, и к старым трубкам приваривать… которые багинеты не толико что против неприятеля будут изрядны, но еще и иной есть в них выгод: вместо топора мочно ими рубить на фашины лесу и прочее. И для того положить довольно укладу, и сделать на них ножны по самый заворот (как и у прочих багинетое водится)».

            Введение в 1709 г. штыка вместо багинетов сделало ружье вполне пригодным для действий в бою огнем, прикладом и штыком. Теперь не надо было отделять штык перед каждым новым выстрелом и заряжанием ружья. Соединение штыка с ружьем значительно увеличило наступательную силу пехоты.
         
            Уже к середине XVIII века в тактике пехоты стала заметна переоценка значения ружейного огня и недооценка штыкового удара. В 1710 гг. армейским полкам выдавались плоские штыки с коленчатой прорезью в трубке (вместо шурупов). Определением Военной коллегии от 19.10.1724 г. штыки было велено делать «троегранные и острые».

            Трехгранный штык XVIII века - скорее ножевидное, чем игольчатое оружие: это обоюдоострый (хотя и слабозаточенный по лезвиям) клинок с ребром, асимметрично усиливающим одну плоскость. Обращенная к стволу сторона - широкая и плоская. Так было у всех дульнозарядных ружей, особенно у таких далеких от совершенства, как мушкеты рубежа XVII-XVIII века, требовавшие достаточно долгих манипуляций у дульного среза ствола: иная форма штыка стала бы опасной для рук солдата. 

            Понятно, что штык должен быть постоянно примкнут, но при этом давать возможность заряжать ружье способом, безопасным для стрелка. Эти требования подходят исключительно для трехгранного штыка, который имеет длинную шейку, отводящую клин штыка от дульного среза на расстояние, безопасное для руки при заряжании.
         
            При этом грань, обращенная к дульному срезу, не должна быть острой. Таковым требованиям отлично удовлетворял трехгранный штык с плоской гранью, обращенной к дульному срезу. 

            «Белым», или даже «студеным ружьем» («белое» оружие - так называлось оружие, употребляемое для рукопашного боя, где поражение противнику может быть нанесено ударом, разрезом или уколом», ЭСБЕ) у солдат были и шпаги. Массовая выдача их в армейские полки началась не ранее 1703 г. Драгуны, как правило, получали палаши, но иногда - более длинные и тяжелые, чем у пехотинцев, шпаги.
         
            Так, например к началу 1710 гг. последние оказались почти целиком вытеснены палашами. Для шпаги - оружия, имеющего западноевропейское происхождение, - были характерны прямой колюще-рубящий клинок и эфес с симметричной рукоятью и гардой.

            Палаш - производное от восточного оружия - отличался прямым широким массивным клинком и, как правило, сабельным наклоном в сторону рабочего лезвия, рукояти. В первую очередь, палаши, в основном, были рубящим оружием, поэтому немного утрируя, можно сказать, что палаш - это «тяжелая сабля с прямым клинком».
         
            К тому же, как известно, российская, как и вся европейская, кавалерия предпочитала рубить, а не колоть. В этих условиях палаш становился неким компромиссным вариантом между требованиями к внешнему виду и привычной тактикой рукопашного конного боя.

            Петр I отказался от гусар (позднее они появились вновь) и рейтар, и оставил только драгун, но совсем не из-за их универсальности - и побегал, и скакал, и с коня и с земли пострелял, как думают многие. Рейтары с насыщением пехоты ружьями сами стали жертвами своей же тактики - пехотные построения теперь их самих расстреливали с еще большей дистанции.
         
            С гусарами произошла такая же печальная история - пики, разумеется, очень кстати против кавалерии, но против пехоты они уже не столь эффективны, так как у последней самой есть пики, а еще и ружья, стреляющие дальше, чем седельные пистолеты. В свое время фламандцы, еще когда не было ружей, показали французским рыцарям, что обученная и организованная пехота способна успешно противостоять им, а содержать дорогущую узкоспециализированную конницу накладно и нелепо.
         
            А вот драгуны, при необходимости, могли и палашами рубить, и из ружей стрелять, а с переходом на ружья с багинетами, а затем и штыками, и отказа от пик - драгуны еще больше «потяжелели».

            Однако позднее, при Анне Иоанновне (1693-1740), в соответствии с положениями Воинского штата 1731 г., драгунские и, вновь учрежденные кирасирские полки, были перевооружены на шпаги. В 1710 гг. для офицеров пехоты и кавалерии на Олонецких заводах стали изготавливать шпаги по шведским образцам.
         
            По древней воинской традиции, холодное клинковое оружие рассматривалось не только как профессиональный инструмент, но и выступало в качестве знака почета и отличия. Не случайно даже нижние чины при отставке, в награду за долгую и верную службу, получали право носить мундир и шпагу до конца их жизни.

            Ништадтский мирный договор, заключенный между Россией и Швецией в 1721 г., являлся краеугольным камнем в становлении Российской империи. Именно после победы России в Северной войне, присоединения балтийских провинций и активного участия в европейской политике Петр возложил на себя титул Императора, Россия превратилась в Империю, а русская армия стала называться Российской Императорской армией (РИА).

            Российская Императорская Армия (РИА), именовавшаяся в советской литературе «царской», по письменным документам того времени, была именно Российской, а никак не русской (как бы не коробило это название ура-патриотов) - по названию, официальным днем рождения которой можно считать 18 (08).11.1699 г., когда Петр I объявил набор в армию всяких вольнонаемных людей, в том числе и иностранцев.
         
            Правда, на следующий день набор был распространен на «даточных людей», то есть на тех, кого брали в армию по принуждению, в обязательном порядке.      

            Свирепые воины Севера.

            Начиная с XVII века Россия активно расширяла свои пределы вглубь Сибири, присоединяя все новые и новые территории. К XVIII веку новые территории в несколько раз превосходили по площади исконные границы Московского царства. Присоединяемые территории не были изначально свободны, на них издревле жили другие народы, часть их которых сами приняли подданство России.
         
            Но было немало и народов, которые не желали быть чьими-то подданными, оказывая русской колонизации ожесточенное сопротивление.

            Юкагирские войны - вооруженные столкновения между русскими и юкагирами, произошли во второй половине XVII века. Эти войны были вызваны началом экспансии России на территорию Северо-Восточной Сибири, населенную в том числе и юкагирами, и завершились подчинением последних русскому государству.

            Юкагиры - восточно-сибирский народ, относящийся к древнейшему населению северо-восточной Сибири, говорящий на палеосибирском языке и, в силу репродуктивной изоляции от окружающих их враждебных племен, представляющий собой особый генетический изолят.
         
            По антропологическим характеристикам они отличались от своих ближайших южных соседей - тунгусов и, по заключению антропологов, представляли собой древний пласт автохтонного населения приполярной Сибири. [Анализ изменчивости митохондриальных ДНК юкагиров - коренных жителей полярной Сибири. - Володько Н.В. 2014 г., Новосибирск, 2008 г.].

            В VII тысячелетии до н.э., юкагиры жили на востоке от Енисея и на Саянах, где составляли единство с носителями уральских языков. В антропологическом отношении юкагиры относятся к байкальскому антропологическому типу североазиатской расы. В настоящее время в антропологическом типе юкагиров выявлен более европеоидный сдвиг по сравнению с прочими байкальскими популяциями.
         
            Сами юкагиры по ряду признаков попадают в самый центр уральских групп (манси, ненцы, ханты), но имеют по отношению к ним наибольшую степень выраженности монголоидного комплекса, что, как и данные языка, свидетельствует о былом урало-юкагирском единстве. 
         
            В свое время юкагиры были достаточно сильным народом, существует даже версия, что к моменту появления русских они превосходили в военном отношении чукчей, заслуженно стяжавших славу самого воинственного и могущественного этноса в регионе.
         
            По некоторым сведениям, юкагиры победили чукчей в ходе войн в XIV-XV веках и во второй половине XVII века еще оставались ведущей силой среди окружающих народов. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что именно с юкагиров русские брали большинство аманатов.

            В ходе войн с русскими могущество юкагиров было подорвано, чему поспособствовала и свирепствовавшая среди них оспа (особенно губительной была эпидемия в окрестностях Охотска в 1691-1692 гг). Вследствие ослабления юкагиров роль наиболее сильного народа в регионе постепенно перешла к чукчам.
         
            В середине XVIII века, по некоторым свидетельствам, юкагиры в военном отношении уступали даже корякам, которые не шли с чукчами ни в какое сравнение. Чукчи все чаще стали совершать на юкагиров набеги. В связи с изменением расстановки сил изменилась и политическая обстановка: юкагиры, еще вчера воевавшие с русскими, теперь были рады находиться под их подданством, чтобы те защищали их от чукчей.

             Сегодня только три «палеоазиатских» народа составляют генетическое языковое единство чукотско-камчатских языков, это собственно чукчи, коряки, и с большой вероятностью ительмены. Чукчи являются потомками древнейшего населения Берингии (территории по обеим сторонам Берингова пролива), обосновавшегося в этих местах еще в эпоху палеолита, - и племен, пришедших на Чукотку с берегов Байкала во II тысячелетии до нашей эры. Даже на начало XX века жизненный уклад чукчей сохранил черты глубочайшей древности.

            Северовосточные «палеоазиаты» - эскимосы, чукчи и коряки, принадлежат к особо выделенной арктической расе второго порядка, генетически связанной с каким-то очень древним населением Северо-Восточной Азии. В антропологическом отношении представители северных народов включаются в материковую группу популяций арктической малой расы северных монголоидов (чукчи, эскимосы, коряки, ительмены), которые по сравнению с другими сибирскими монголоидами, заключается в некотором ослаблении монголоидного компонента.

            Остальные палеоазиатские языки отстоят особняком друг от друга, и с другими языковыми общностями Сибири им трудно подыскать какие-либо прямые генетические соответствия. Это языки небольших народностей - кетов на Среднем Енисее и колымских юкагиров с примыкающими к ним чуванцами, нивхов (гиляков).

            Столь же условно причисление к «палеоазиатским языкам» своеобразных, но генетически родственных друг другу языков чукчей, эскимосов и алеутов. Современная наука располагает только некоторыми данными относительно того, что «палеоазиатским» эскимосскому и чукотско-камчатским языкам на крайнем Северо-Востоке Азии в отдаленные времена предшествовали какие-то иные языки, которые по-видимому, и могли бы считаться древнейшими «палеосибирскими» языками. 

            Сегодня чукчи - малочисленный коренной народ крайнего северо-востока Азии, разбросанный на огромной территории от Берингова моря до реки Индигирки и от Северного Ледовитого океана до рек Анадыря и Анюя. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г. чукчей насчитывалось 15 908 человек, где единственный район с абсолютным большинством чукчей - Чукотский в Чукотском автономном округе (72,7 %).

            Свое название, которым их называют русские, якуты и эвены - адаптированное в XVII веке русскими землепроходцами чукотское слово чаучу (богатый оленями), каковым именем чукчи-оленеводы называют себя в противоположность чукчам приморским - собаководам - анкальын (приморские, поморы - от анкы («море»). [Чукчи. - В.Г. Богораз.].

            Самоназвание чукчей в русской передаче звучит как - луораветлан, что на чукотском языке можно перевести, как «настоящие люди».

            Смешанность типа (азиатско-американского) подтверждается некоторыми преданиями, мифами и различиями в особенностях быта оленных и приморских чукчей: у последних, например, имеется собачья запряжка американского образца.

            Окончательное решение вопроса об этнографическом происхождении зависит от сравнительного изучения чукотского языка и языков ближайших американских народностей. Так, один из знатоков языка, В. Богораз, находил язык чукчей близкородственным не только с языком коряков и ительменов, но и с языком эскимосов.
         
            До самого последнего времени по языку чукчей причисляли к палеоазиатам, то есть к группе окраинных народов Азии, языки которых стоят совершенно особо от всех остальных лингвистических групп Азиатского материка, вытесненных в очень отдаленные времена из середины материка на северо-восточные окраины.

            Антропологический тип чукчей смешанный, в общем - монголоидный, но расовый тип выделяется некоторыми отличиями. Глаза с косым разрезом встречаются реже, чем с разрезом горизонтальным, лицо - с некоторым бронзовым оттенком; цвет тела лишен желтоватого оттенка; крупные, правильные черты лица, лоб - высокий и прямой; нос - крупный, прямой, резко очерченный; глаза - большие, широко расставленные.
         
            Некоторые исследователи при этом отмечали рослость, крепкость и плечистость чукчей. [Якутское войско. - «Станица», общеказачья газета, 49 июнь, 2007 г.].

            Генетически чукчи обнаруживают свое родство скорее с якутами и финно-уграми, так как Y-хромосомная гаплогруппа N1a1 (N1c-B202) встречается у 50 % населения. [Описание гаплогруппы N1c1-M178. - Исторический форум на Ykt.ru.]; также широко распространена Y-хромосомная гаплогруппа C (близкая к айнам, монголам и ительменам) | (ru.wikipedia.org). 
            …
            Вообще, XVII-XVIII века преподнес российской военной истории некоторое число сюрпризов, и именно в этот период случилось так, что в открытом противостоянии столкнулись, буквально, Новое время - и самый натуральный неолит. Люди в стальных доспехах и с огнестрельным оружием, сошлись в бою с воинами каменного века, в шкурах, в кожаной броне, с каменным и костяным оружием.
         
            Сошлись, и… нет, блицкрига не случилось; воины «неолита» внезапно оказались вполне достойными противниками пришедшим сюда за данью - «цивилизованным» белым людям.
         
            Чукчи - воинственный, сильный и очень опасный, хотя и крайне немногочисленный народ, в своем регионе занимали лидирующее положение и, постоянно воевали с коряками, юкагирами, алеутами островов Берингова моря, и эскимосами. Не однажды пересекали Берингов пролив, устраивая набеги на жителей Аляски, случалось, что сами отражали ответные набеги - на той стороне пролива тоже жили не совсем миролюбивые племена неолитической эпохи.

            Первый зафиксированный контакт между русскими землепроходцами и чукчами состоялся в 1642 г. на реке Алазее, к западу от Колымы, которые встретили чукчей из тундры, сопровождавших юкагиров.
         
            Требование казаков платить ясак чукчи и юкагиры отвергли. Начало освоения русскими землепроходцами земель, лежащих вдоль течения реки Колымы состоялось в 1640 гг.: летом 1643 г. экспедиция под руководством Михаила Стадухина и Дмитрия Зыряна достигла морем устья Колымы и вошла в нижнее течение реки.

            15.07.1643 г. в низовьях Колымы экспедиция Стадухина подверглась нападению местного враждебно настроенного населения. 25 июля экспедиция вышла к поселению юкагирского племени омоков, где остановилась и основала небольшой острог, впоследствии получивший название Среднеколымского острога, ставшего первым русским поселением на Колыме.

            Основавшие Среднеколымский острог, русские начали налаживать сбор ясака с юкагирского племени омоков, издревле проживавшего в землях, лежащих вокруг среднего течения Колымы и низовьев реки Омолон. Сначала омоки оказали сопротивление обложению ясаком и установлению в их земле власти царя Михаила Федоровича (1596-1645).

            Перед М. Стадухиным и Д. Зыряном возникла необходимость в организации похода на омоков, в результате которого произошло вооруженное столкновение. В результате своего поражения, омоки пошли на заключение мирного соглашения и обязались исправно вносить ясак. После этого между русскими и омоками утвердились дружественные отношения.

            В чукотском обществе выше всего ценилась физическая сила и выносливость, которые были важнейшим фактором для выживания в суровых условиях крайнего Севера. Именно физически сильные люди всегда были предводителями и в военных походах, и в повседневных делах, называясь «эрмэчьыт».

            Тренировка луораветланов (luoravetlan - самоназвание чукчей) была рассчитана на собственно боевую и сопутствующую ей военную-прикладную подготовку, где они искусно использовали свои бытовые оленеводческие навыки в военном деле, что являлось характерной чертой первобытного военного дела, еще не отделившегося полностью от охотничьего промысла и скотоводческого хозяйства.

            Подросшего мальчика быстро отучали от привычки мочиться в постель: если утром оленья шкура, на которой он спал, была мокрой, то утром его отправляли бегать вокруг яранги, держа ее на себе, пока она полностью не просохнет. [15 фактов о чукчах, которые кажутся абсурдными, но являются правдой | Adme.].

            С раннего детства мальчиков приучали стойко переносить голод, долго обходиться без сна и пищи, одновременно развивая мышечную силу и умение сражаться. У оседлых чукчей практиковались ежедневные упражнения для детей в течение нескольких лет в горах около поселка.

            Дети кочевых чукчей для проделывания упражнений уходили в тундру, где ничто не отвлекало от занятий. Чукотское сказание так описывает тренировку мальчика, который хотел стать богатырем: «он целый день бегал по тундре, носил тяжести, приходил домой поздно ночью и спал стоя - опершись о полог».

            Подчас такая тренировка носила жестокий, непосильный характер, целью которых было стремление избавиться от двух негативных с чукотской точки зрения качеств: сонливости и потливости. При этом тренирующийся не должен был много пить, поскольку от воды, по представлениям чукчей, человек тяжелел. 

            Самыми распространенными состязаниями были бег и борьба, а среди упражнений, специализированные собственно для боя, выделялись стрельба из лука и копейный бой.

            Бег был особенно важен для кочевников, которые не имели верховых животных, но благодаря своей способности к длительному бегу, могли догнать убегающего оленя или преследовать зверя на охоте. Если мужчина мог бегать так быстро, что догонял диких оленей, это считалось высшей степенью выносливости. 

            Еще в начале XX столетия, на спортивных соревнованиях чукчи пробегали 8,5 км за 28 минут - этот бег происходил с посохом, опора на который увеличивала длину шага. Оленеводы тренировались, бегая вокруг стада, одновременно упражняясь с копьем. Впрочем, у тундровых коряков, например, воинская доблесть и сила все-таки ценились выше быстроты ног.

            Сам образ жизни чукчей с постоянными тренировками был нацелен на суровую борьбу за существование, на готовность к перенесению голода и холода, к охоте на зверя, борьбе с врагами. Тренировка мальчиков велась индивидуально, поэтому они были превосходными воинами-индивидуалами в ущерб групповым действиям в бою. 

            Август Эрих (Август Федорович) Кибер (1794-1855; российский морской врач, участник полярных и кругосветных путешествий) в 1824 г. отмечал: «Главное же их (чукчей) оружие есть копье, которое бывает различных видов и величин».

            Действительно, основным оружием ближнего боя было копье, которым оленные чукчи зачастую действовали лучше, чем луком. Острие наконечника копья так остро натачивалось, что им можно было перерезать постромок упряжи. Возможно, именно таким острием чукотские герои в сказаниях отрубали голову противнику, так как пальма не была характерным оружием для кочевых чукчей. Мужчина всегда носил с собой копье, и в любой момент был готов дать отпор противнику.

            Очевидно, копья, по крайней мере некоторые из них, имели петлю и могли забрасываться за плечо, когда воин действовал луком и стрелами. При поездках на нартах копье прикреплялось справа, для чего около втока была предусмотрена ременная петля, а на нартах справа имелось костяное кольцо для крепления.

            В 1930 гг. РККА практиковала штыковой бой на лыжах, в основу техники которого легла чукотская копейная традиция, известная под названием «кэпутэн» - традиционная система боя на снегоступах с копьем в руках. Система оказалась настолько эффективной, что как составная часть на какое-то время входила в боевую подготовку к штыковому бою в зимних условиях. 

            Чукчи феноменально развили уникальные техники боя с различными видами оружия, которые помогали им быть успешными в военных действиях, мастерски владели луками и стрелами (мощные луки в качестве охотничьего оружия наряду с винтовкой и карабином они использовали вплоть до начала 1950 гг.), копьями и ножами, при этом эффективно использовали тактику малых штурмовых групп, что позволяло эффективно справляться с более многочисленными врагами. [Чукчи: почему их считают самым воинственным народом Севера / Русская семерка (Yandex Zen). 08.07.2023 г.].

            Главным в тактике чукотского боя были внезапность нападения и знание особенностей местности, где они устраивали засады в узких ущельях, молниеносно врывались в селения, неся смерть и разрушение, и также мгновенно исчезали, унося добычу и уводя рабов. [Чукча - грозный воин? / Е. Андреева (Yandex Zen). 23.06.2023 г.].

            В ходе исторического развития закономерно изменялось и вооружение чукчей, переходя из чисто боевой области в охотничью. Если еще в начале XVIII века чукотский воин оставался бронированным копьеносцем, использовавшим для дальнего боя лук и стрелы, то в конце этого же столетия, когда военные действия в Сибири закончились, молодежь отринула ношение доспехов, и уходя в поход, брала с собой три ножа - большой за спиной, два маленьких - в рукавах, и - копье.

            Как отмечал А. Аргентов (1857), «даже в мирное время нож не покидает чукчу», которые обычно носили один-два ножа. По аналогии с коряками, у чукчей можно выделить три основных типа ножей, которые могли использоваться в бою: «большой», «бедренный», обычный «поясной», прибавив еще один небольшой нож, спрятанный в одежде.

            Основным рубяше-режущим лезвийным оружием был «большой» нож длиной около 600 мм, висящий в кожаных ножнах у пояса или на плечевой портупее слева. Как отмечал полярный исследователь Ф.П. фон Врангель (1797-1870), такой нож применяют «и против медведей, и против неприятелей».

            Карл Генрих Мерк (Karl Heinrich Merk; 1761-1799, немецкий медик и участник многолетней экспедиции по Восточной Сибири и Аляске. de.wikipedia.org), указывал, что в его время (1791) подобные железные тесаки были характерны для оседлых чукчей и эскимосов, тогда как оленные носили более короткие ножи.

            Нож длиной приблизительно 150 мм, предназначенный для повседневных нужд, носили в рукаве или в кармане, так например, в третьей четверти XIX века чукча, идя на месть, в каждый рукав прятал по одному небольшому ножу, таящемуся рукоятью к кисти.

            Вольдемар Ф. Карл фон Дитмар (1856), со слов купца Трифонова, отмечает: «Их сражение на ножах и копьях представляет совершенно особенное зрелище, и трудно превзойти их в храбрости, ловкости и искусстве в этом деле». Таким образом возникает впечатление, что у чукчей были распространены и приемы владения ножом, как оружием.

            В XVIII веке, когда шли войны, одним из основных источников получения оружия была военная добыча (Врангель, 1835). Путем меновой торговли от юкагиров чукчи получали копья, пальмы, китайские ножи, от аляскинских эскимосов луки и стрелы (Мерк), от коряков и американских эскимосов, - панцири.

            Позднее, от русских в 1788 г. - котлы, копья, ружья и другие железные изделия. Царское правительство, из-за воинственности чукчей даже запрещало продавать им железо, поэтому покупные латы из него у них считались наиболее ценным приобретением, тем более что во второй четверти XVIII века железные доспехи стали постепенно вытеснять костяные. 

            Каждый воин сам мог выбирать себе то или иное оружие, и в соответствии с этим сражаться. Так, В.Г. Богораз, базируясь на своих данных, полагал, что воины у южных телькепских чукчей в доспехах были вооружены фехтовальными копьями, тогда как легковооруженные воины были палиценосцами, пращниками, дротикометателями, или имели в качестве главного оружия «каменные кистени на крепком ремне». 

            Необходимо отметить, что чукчи предпочитали не вступать в союзы с иноплеменниками, за исключением разве что эскимосов.

            Так, например, во время корякского восстания (1745-1756) они отвергли предложение коряков объединиться и пойти походом на русских. Наиболее воинственными, выделяющиеся своими боевыми качествами, выделялись чукчи-оленеводы, которые разбивали не только ополчения местных народов, но и колониальные войска Российской империи, вторыми по своим боевым качествам считались тундровые коряки. 

            К боевым видам тренировок у этих народов относились умение владеть копьем, стрелять из лука и носить панцирь. Систему боевых упражнений описывает один документ XVIII века: «Чукчи все мужественны на копьях и из луков стрелять проворны …между собой друг с другом штурмуют копьями и надевши куяки бегают вокруг, например, час по три и более, а потом стреляют друг в друга из луков стрелами. Оне же ходят, когда приспеет кочевать, то за табуном всегда пешком в куяках идут» (Вдовин, 1987). 

            Записка от 1770 г. сообщает аналогичную информацию: «…а для ловкости и разминажа пинают мячи и копейному сражению обучаются, також и друг друга из луков стреляют до ран» (из записки, описывающей народы Якутского «ведомства», Бриль, 1792).

            Как позднее отмечал А.А. Ресин («Очерк инородцев русского побережья Тихого океана» / «Известия Императорского Русского географического общества», 1888), «у них бывают примерные поединки, которые продолжаются до тех пор, пока один не сломает или не вышибет копья из рук другого».

            Судя по сохранившейся информации, у чукчей воины в доспехах сражались и луком, и копьем, тогда как у эскимосов предпочитали только лук и стрелы.

            Русско-чукотские войны. 

            В последующие годы русскими поселенцами были основаны Нижнеколымское и Верхнеколымское зимовья, наиболее важным из которых стало Нижнеколымское зимовье, которое, в связи с традицией использования собачьих упряжек, получило прозвище «Собачий острог».

            В 1649 г. атаман Семен Дежнев в верхнем течении Анадыря основал зимовье, на месте которого в 1652 г. построен Анадырский острог. Таким образом, в результате колонизации территории вдоль рек Колымы и Анадыря русские первопроходцы вышли к землям, населенным коренным народом чукчей. Ко времени появления русских колонизаторов, устраивавших свои зимовья и остроги на границах расселения чукчей и юкагиров, территория, освоенная чукчами, достигла нижнеколымского левобережья на западе и реки Анадырь на юге.

            В 1689 г. чукчи, захватив русские ружья, стреляли из них, однако это было, скорее, исключение из общего правила, так как еще в 1741 г. сенатская справка отмечает, что у чукчей огнестрельного оружия в общем, нет. В первой четверти XIX века запрет на продажу чукчам огнестрельного оружия еще существовал, но его не особо строго соблюдали.

            В 1837 г., согласно договору русского комиссара и чукотского тойона Ятаргына, чукчи получили разрешение на покупку ружей и свинца, тогда как порохом их должны были снабжать казенные заводы. В 1844 г., по замечанию А. Аргентова (1886), чукчам на Анюйской ярмарке продавали ружья. Именно во второй половине XIX веке у чукчей распространяется огнестрельное оружие, и приморские чукчи в начале XX века, по мнению русских, были отличными стрелками, они с берега попадали в голову тюленя с нескольких десятков саженей.

            После начавшихся вскоре русско-чукотских войн чукчи усилили натиск на юкагиров, как на союзников русских. Таким образом, юкагиры не по своей воле стали дружественным для России народом. В ответ на обращение в 1701 г. ясачных юкагиров о защите их от чукотских набегов из Анадырска русские организовали совместный с ними поход против чукчей во главе с атаманом Чудиновым.

            Дойдя до «Анадырьского моря» (возможно, Анадырьского залива), казаки увидели поселение «пеших» (оседлых) чукчей. Казаки потребовали от них уплатить ясак и, после того, как чукчи отказались, атаковали их и уничтожили поселение. Некоторому количеству мужчин удалось спастись бегством и они известили об этом другие стойбища.

            Узнав о случившемся, чукчи собрались и сами атаковали врага. Вскоре отряд Чудинова столкнулся с отрядом в 300 чукчей. В произошедшем сражении русские силы одержали над ними победу, убив двести из них. На следующий день отряд Чудинова был окружен значительными силами чукчей.

            По свидетельствам некоторых участников похода (возможно, преувеличенным), их было около трех тысяч. Произошло сражение, длившееся целый день. Осада русского лагеря продолжалась пять дней - в конце концов, осажденные поняли, что находятся в крайне невыгодном положении, и прорвались в Анадырск.

            В 1727 г. по инициативе якутского казачьего головы Афанасия Шестакова Сенат Российской империи утвердил «мнение», что необходимо «иноземцев и которые народы сысканы и прилегли к Сибирской стороне, а не под чьею властию, тех под российское владение покорять и в ясачный платеж вводить».

            С этой целью на Чукотку отправили экспедицию численностью в 400 солдат и казаков, опорной базой которой стал Анадырский острог. Во главе был поставлен Шестаков, а начальником военной команды определен капитан Тобольского драгунского полка Павлуцкий. 

            Из-за нечеткого распределения полномочий в указах и инструкциях и из-за их амбиций, между капитаном Павлуцким и казачьим головой Шестаковым возникли разногласия, которые усугубились до того, что, прибыв 29.06.1728 г. в Якутск, они окончательно порвали всякие отношения и стали действовать независимо друг от друга.

            Русско-чукотские войны середины XVIII века оставили в творчестве чукчей историю о злобном Йэкуннине, имени, которое надо полагать, произошло от русской фамилии Якунин. Однако историкам такой персонаж неизвестен, зато совершенно точно существовал другой: Дмитрий Павлуцкий, русский офицер, жесткий, прямолинейный и очень опасный.

            За покорение чукчей и истребление непокорных Павлуцкий взялся с завидным усердием. На становища он и его люди нападали внезапно, чукчей брали в плен, все вокруг сжигали дотла и угоняли оленей, т.е. применяли «тактику выжженной земли».

            В 1729 г., разделив свои силы на два отряда (каждый из которых был пополнен якутами и коряками), Шестаков и Павлуцкий начали силой оружия покорять Чукотку, вопреки тому, что Сенат постановлял аборигенов «уговаривать в подданство добровольно и ласкою».

            Тобольский губернатор А.Л. Плещеев 01.09.1731 г. так же дал особое указание Павлуцкому: «…о призыве в подданство немирных иноземцов чинить по данной инструкции, а войною на них не ходить». Однако завоеватели не всегда ограничивались переговорами. Анадырские казаки подтверждали крайне враждебные действия Павлуцкого: «Чукоч, не призывая в подданство, побил до смерти».

            Такие вот покорители Сибири подрывали доверие коренного народа своей вероломностью, как, например, сотник Василий Шипицын пригласил на переговоры 12 чукотских старейшин и всех до одного убил.

            Историк Александр Зуев пишет, что «походы на Чукотку в 1730-1740 гг. имели чисто карательный характер», а Павлуцкий, вопреки всем указаниям, действовал исключительно с помощью подавления и устрашения. После таких действий доверие чукчей к русским было подорвано на долгие годы.

            Чукчи, несмотря на то, что могли противопоставить «огневому бою» лишь стрелы и копья, оказали русским отрядам ожесточенное сопротивление. Так, в марте 1730 г. они напали на отряд Шестакова и разгромили в битве при Егаче, убив самого казачьего голову.

            Отряду Павлуцкого чукчи дали три крупных сражения, но понесли в них серьезные потери. Это были действительно крупные, по северо-восточным меркам, столкновения, в которых с обеих сторон участвовало порой свыше тысячи вооруженных людей. Узнав о об этом, Сенат в 1742 г. издал указ: «на оных немирных чюкч военною оружейною рукою наступить, искоренить вовсе».

            Сдавшихся предписывалось «из их жилищ вывесть и впредь для безопасности распределить в Якуцком ведомстве по разным острогам и местам».

            В 1744-1746 гг. Павлуцкий, произведенный в майоры, с командой в 400-650 солдат, казаков и ясачных юкагиров и коряков совершил три похода на Чукотский полуостров. 14.03.1747 г. в битве при реке Орловой близ Анадыря чукчи вновь напали на отряд Павлуцкого, где с русской стороны в сражении погибли сам майор, 40 казаков и 11 коряков.

            К тому же чукчам удалось захватить оленей анадырского гарнизона, оружие, боеприпасы и снаряжение отряда Павлуцкого, в том числе одну пушку и знамя.

            Сенат и Сибирский приказ спешно приняли решение о переброске в Анадырь дополнительных войск, после чего столкновения чукчей с российскими экспедициями продолжались еще долгие годы. Российские власти рассылали указания, где в одном из документов прямо говорилось: «Немедленно внушить всему русскому населению Нижне-Колымской части, чтобы они отнюдь ничем не раздражали чукоч, под страхом, в противном случае, ответственности по суду военному». 

            Во время похода 1747 г. майора Дмитрия Павлуцкого на Чукотку в плен была взята семья абориген: отец, мать и их десятилетний сын Тангитан. Отец, коряк по имени Омшат, сумел бежать из плена. Мать, родственница главного чукотского тойона Тентиона, была «по распросам на огне зжена и убита».

            Мальчика Тангитана Дмитрий Павлуцкий отправил в Анадырский острог. Тангитан обжился среди русских, после чего его послали в Якутск к жене Павлуцкого - Анне Филипповне. Там маленького Тангитана крестили, и по своему крестному - якутскому подьячему, Ивану Андреевичу Борисову-Дауркину, - он и получил свою русскую фамилию. 

            После ряда мелких поражений, чукчи наконец отказались от нападений на русские отряды, перейдя к партизанским действиям и продолжая нападать на принявших российское подданство коряков и юкагиров. 

            В начале 1763 г. в Анадырь прибыл новый комендант подполковник Фридрих Плениснер (1711-1778). Ознакомившись с состоянием дел, он предложил сибирскому губернатору Федору Ивановичу Соймонову (1692-1780), навигатору и гидрографу, исследователю и первому русскому гидрографу, вообще ликвидировать Анадырскую партию. Вскоре и сенат согласился с закрытием Анадырской партии, признав, что она «бесполезна и народу тягостна».

            В 1765 г. из Анадыря начался вывод войск и гражданского населения, а в 1771 г. были разрушены крепостные укрепления, российский форпост на северо-востоке Сибири перестал существовать, что позволило чукчам, проникнув на Анадырь, выгнать коряков на Гижигу, а юкагиров - на Колыму. 

            Появление у берегов Чукотки английских и французских экспедиций заставило власти снова задуматься о безопасности этого края. В 1776 г. Екатерина II указала приложить все усилия для принятия чукчей в подданство, для чего чукчам даровались широкие права, так по указу Екатерины они освобождались от ясака на 10 лет и сохраняли полную независимость во внутренних делах.

            Действуя уговорами и подкупом, российские власти добились значительно большего. В марте 1778 г. стараниями коменданта Гижигинской крепости капитана Тимофея Шмалева (1736-1789) и сибирского дворянина, крещеного чукчи Николая Дауркина с «главным» тойоном Омулятом Хергынтовым был заключен договор о принятии чукчами русского подданства. 

            Привилегированное положение чукчи сохраняли и позже, так по «Уставу об управлении инородцев» 1822 г., чукчи жили по своим законам и судились собственным судом, а ясак - шкурка лисицы с лука (то есть с мужчины), - платился исключительно по желанию. В 1885 г. капитан А.А. Ресин, присланный с инспекцией, так описал: «В сущности же весь крайний северо-восток не знает над собой никакой власти и управляется сам собой».

            В своде законов Российской Империи чукчи относились к народам, «не вполне покоренным», которые «платят ясак, количеством и качеством какой сами пожелают». Впрочем, с помощью меновой торговли предприниматели научились выманивать у чукчей гораздо больше, чем с помощью налогов.    
 
            После того, как в середине XVIII века русско-чукотские войны фактически завершились победой чукчей, и Россия оказалась не в состоянии принудить их к повиновению, чукчи нанесли по оставшимся без поддержки России юкагирам окончательный удар, значительно сокративший их численность и во многом обусловивший их тяжелое положение в последующее время. [Военное дело чукчей. Середина XVII - начало XX века. - А.К. Нефедкин.] | [Присоединение Чукотки к России / ru.wikipedia.org.].         

            Древковые ножи - глефы и пальмы.

            Пальма, палма, палемка - сибирское древковое оружие типа европейской глефы, представляющее собой однолезвийный ножевидный наконечник с хвостовиком, закрепленным на длинном древке. Глефа - рубящее оружие, которым можно колоть как копьем, иногда на тыльной стороне лезвия присутствовад крюк-«лепесток» для борьбы с конницей противника.

            Глефа довольно широко использовалась пехотой по всей Европе в XIV-XVI веках, а благодаря дворцовой страже, продержалась там вплоть до XVIII. В руках умелых пехотинцев это оружие зарекомендовала себя как надежное средство против конницы.

            Строй, вооруженный глефами вперемешку с другим древковым оружием, представлял собой подобие непроходимой стены - радиус поражения у такого оружия был достаточно большим, потому и подобраться к его владельцу было совсем непросто: глефой, как правило, рубили, а колющие действия отходили на второй план.      

            Глефа имела очевидные сходства с упомянутыми ей аналогами - нагинатой и гуаньдао, но у глефы были и свои отличительные черты. Состояла она из длинного древка и клинка, в основе которого лежила простая идея: если не можешь достать врага мечом, прикрепи этот меч к древку. Существовало великое множество модификаций глефы, в конструкции которой появлялись дополнительные клинки, противовесы и прочее. 
 
            Как копье и алебарда - «глефа» не какой-то определенный вид оружия, а целый класс оружия аналогичного способа ведения боя и внешнего вида, включающий совню, нагинату, бхудж, батас, пальму и т.д. Это простое по технике изготовления и способам применения в бою, оружие, было очень широко распространено, и использовалось не только как боевое, но и как охотничье.

            Как и копья, в зависимости от техники исполнения, глефы разных эпох и народов могли отличаться друг от друга длиной лезвия и древка. [Древковое оружие - копья, алебарды и их близкие родственники | Штормовая башня. stormtower.ru.].

            Пальма (палма), хотя и используется до сих пор охотниками, с точки зрения истории, оружие мало изученное, даже неизвестно точно, где и когда оно появилось, возможно в Южном Приангарье, в XII-XIV веках. [Пальма - сибирская алебарда / Thomas Marshall / Zen Yandex.ru.].

            То есть, принято считать, что впервые пальмы, возможно, появились на южных берегах Ангары - пальма, или палма, - это русскоязычное название оружия, которое у сибирских народов для его обозначения использовались свои термины.

            Нганасан и энцы называли его «лаку»; юкагиры - «чомо-чогойа»; у якутов общим названием этого оружия было «батыйа», короткий вариант - «хотохон», средний - «батыга» («батыйа», слегка уменьшенный вариант «батаса»), длинный - «батас» (в народном якутском эпосе «олонхо батас» описывается скорее как «меч-кылыс», т.е. оружие с короткой рукоятью); эвенки - «кото»; ханты - «пал»; кеты - «ус»; удэгейцы - «сагди гида»; эвенки, орочи - «гида»; нанайцы - «давамагда»; селькупы - «теха»; удегейцы - «хогдо», и т.д.

            Русское название связано с деревом и известно по источникам XVII века: «И те де аманаты к ним и выбежали и с колотками, и за ними кинулся, побежал было казак, которой у них сидел, Дружинко Иванов. И того казака те тунгусы пальмами сразу искололи» (1646). [«Реконструкция неисконной лексики тематической группы „Военное дело“ в томской разговорной речи XVII века». - О.Г. Щитова.].

            Также, по русским документам XVII века, коих сохранилось не мало, известно о том, что пальмой якуты преимущественно не рубили, а именно кололи.

            Размеры оружия могли быть различными, в зависимости от традиции конкретного народа. Кроме того, у некоторых народов применялось несколько его разновидностей. Длина древка обычно составляла от 1 до 1,5 м, изредка до 2 м.

            Стальной наконечник пальмы отличался скругленным лезвием и прямо направленным вперед острием. Клинок в сечении был треугольным (клиновидным), к древку крепился с помощью хвостовика, после чего место крепления обматывалось сухожилиями или кожей.

            Изредка применялись втулочные наконечники, длина клинка была очень разнообразной, в коротких вариантах составляла 100-200 мм, в средних 300-400 мм, а в длинных 500-700 мм.

            Широкое распространение это оружие получило в позднем Средневековье, возможно, вытесняя топоры и копья. Это оружие одновременно выполняло сразу функции копья, ножа и топора; в лесу пальмы использовались для расчистки дороги, были важным охотничьим оружием, особенно при забое оленей во время переправы; также имели боевое назначение.

            В XVII веке в качестве оружия пальмы применялись не только сибирскими народами, но и русскими. Например, в 1676 г. якутский воевода Андрей Барнешлев писал царю: «Иноземцы, государь, Якуты и Тунгусы, куяки и палмы, и копья, и топоры, и ножи сами делают, и для твоих государевых служеб у Якутов в твою, великого государя, казну служилым людям куяки емлют».

            [Защитное вооружение служилых людей в Сибири и на Дальнем Востоке в XVII-XVIII В. (по письменным источникам). - Е.А. Багрин.].      
   
            Одним из заимствованных чукчами видов оружия у соседних народов и стала пальма - нож длиной приблизительно 500 мм, шириной примерно 90 мм, насаженный на древко длиной 1,4-2,1 м. Это было древковое оружие, имеющим лавровидный ножевой наконечник, только ополовиненной по продольной оси, которое русские поселенцы, увидев у аборигенов, почему-то не задумываясь, назвали пальмами.

            Термин относился именно к оружию, а не к виду дерева, хотя сами северные народы, как видим выше, называли это оружие иначе. Нож-пальма, насаженный на древковую рукоять - изначально якутско-эвенкийский элемент вооружения, особенно эффективный в бою, позволяющий наносить не только уколы, но и мощные рубящие удары, так как плечо усилия у него было просто огромным.   

            Анализ информации показывает, что рубила пальма не хуже шашки или сабли; техника владения пальмой была достойна наивысших похвал, так, известный охотовед А. Черкасов, в 1860 гг. писал: «Орочоны (эвенки. - А.П.) так ловко действуют пальмой, что, срубив небольшое деревцо с одного раза, успевают и перерубить его пополам во время падения, не допустив коснуться земли».

            То есть, смахнув пальмой под корень деревце толщиной в 4-5 см, эвенк успевал перерубить его еще раз прежде, чем оно касалось земли.

            Техника - круговые сметающие движения, рубящие и режущие с захватом правой кистью древка возле лезвия, а также различные варианты подрезаний. Всех этих описаний достаточно в легендах и преданиях, где рассказывается, как сильные бойцы выхватывали пальму противника, зажимая ее лезвие под мышкой.

            Юкагиры применяли пальмы уже в середине XVII века, использовали их и оленные коряки. Но, вероятно, коряки сами заимствовали это оружие от своих соседей. Чукчи приобретали пальмы у соседних народов путем обмена и посредством войн, в которых юкагиры в этом торговом процессе служили посредниками между чукчами и русскими.

            Наконечник пальмы был длиной более полутора метров, массивный для рубящих ударов, с изгибом лезвия, клинок, позволяющим резать, и обозначенным острием - чтобы колоть. Самые широкие, почти квадратные при виде сбоку, наконечники пальм, были у чукчей, самые узкие - у якутов.

            Ширина ножа позволяла наносить широкие рубящие удары. Более узкое лезвие якутских пальм в большей степени подразумевали сочетание рубящих и колющих ударов. [Пальма - северный меч. Чем сражались народы крайнего севера до распространения ружей и винтовок / Истории простых вещей (Yandex Zen). 10.11.2024 г.].

            Якутская пальма.
            
            Считается, что якуты мигрировали от озера Байкал в среднее течение реки Лена, не позднее XIV - XV веков, ассимилировав или вытеснив жившие там племена. К приходу в их регион русских первопроходцев они уже знали кузнечное ремесло, хотя и на довольно примитивном уровне. Ими были выработаны и основные типы клинкового оружия, которое использовалось в сражениях.

            Имели они и свое специфическое клинковое оружие. Пальма, палма - русскоязычное название большой группы наиболее распространенного оружия северных народов (батас якутов, кото эвенков, хогдо удэгэйцев, суггуди орочей, хоогдо нанайцев и т.д.).

            Путешественниками она чаще всего описывалась как большой нож, насаженный на длинное древко, и довольно мирным функционалом - посох оленьего пастуха, орудие для расчистки тропы аргиша, орудие для охоты. Именно этот функционал, очевидно, и обусловил характерные конструкционные особенности пальмы конца XIX - начала XX вв. - массивный клинок и при этом длинную и толстую рукоять.

            Между тем, возможности пальмы на начальном этапе ее развития выходили далеко за пределы сугубо мирных задач - она часто использовалась как оружие, и не только для охоты, но и в бою. При этом специалисты отделяли собственно пальму (чукотскую или эвенкийскую) от якутской, подчеркивая преимущественно боевое предназначение последней.

            Такое разделение имела под собой основания, например, именно якутская пальма (батас, батыйа) входила в качестве вспомогательного или основного оружия в оружейный комплекс русских служилых людей в Забайкалье и Приамурье в третьей четверти XVII - начале XVIII в. 

            Батас - однолезвийное рубяще-колющее оружие ближнего боя, длина его клинка 500-700 мм, хвостовика 250-300 мм, рукояти - до 1500 мм, с одной стороны в верхней части полосы ближе к обуху имелся дол. Клинок батаса отличался от клинков других видов оружия - полоса от больстера к боевому концу слегка расширялась, а затем резко, практически под углом, сужалась к острию. Также существовали клинки с волнообразным (зазубренным) лезвием. Имеющиеся в музейных экспозициях батасы датируются, начиная с XVIII в.

            Батыйа - однолезвийное рубяще-колющее оружие ближнего боя, длина клинка которого 300-400 мм, ширина в середине 50-60 мм, длина хвостовика 210-250 мм (исключение - гигантская нюрбинская батыйа). Полоса от хвостовика к острию со стороны лезвия плавно расширялась и также плавно сужалась, образуя своего рода «брюшко».

            Клинок имел большой дол с плоской стороны, и маленький долик с другой, при ношении оружие вкладывалось в ножны в виде полуоткрутого деревянного футляра или более традиционно обтянутых ровдугой (баранья, козья, оленья шкура, выделанная в замшу; также и в Сибири; оленья, лосиная замша).

            Самые старые батыйа датируются XV - XVI в.в. Более позднее оружие (XVII-XVIII века) позволяет говорить о том, что существенных изменений в конструкции клинков не произошло. Пальмы до сих пор в ходу, вот только оружием назвать их уже нельзя - в настоящее время они сохраняют незначительно ограниченное охотничье значение у сибирских народов.

            Хотокоон - однолезвийное рубяще-колющее оружие ближнего боя, которое может быть определено как маленькая батыйа, длина клинка которого 250-300 мм, длина рукояти - 400-500 мм. Хотокоон относят к вспомогательному оружию, которое носилось на ремешке или запястье левой руки.

            Вся группа описываемого оружия имела ряд характерных особенностей, и в первую очередь это касалось формы голоменей клинка - левая его сторона вогнутая, правая - слегка выпуклая, но незначительно. Лезвие выведено почти по-стамесочному - резко уходит под углом, спуски сделаны в 20°-30°. Такой строй предназначался для рубки - он должен в первую очередь, «зарываясь» в материал, не отскакивать, а углубляться в него.

            Любопытно, что якутские плотницкие топоры в деревнях до сих пор имеют похожий ассиметричный строй - один спуск более плоский и гораздо шире другого.

            Ограничитель упора на клинке чаще всего сформирован только с правой стороны, хотя встречается клинок и с двусторонним упором, однако геометрия клинка при этом не менялась. Попадались и батыйи для «левшей» - зеркальные к «правосторонним».

            Монтаж клинка с рукоятью - всадной, хвостовик вставлялся в специальный расщеп, клеился и крепко стягивался кожей, тогда как остальная часть рукояти была цельной. В глубине расщепа помещалась костяная «подушка», которая должна была воспрепятствовать торцу хвостовика щепить древко рукояти.

            Сведений об эффективности этих образцов немного и касаются они в основном пальмы, с которою русские воины и путешественники сталкивались чаще. Но в бою пальмой больше кололи, так, казак Федотко Калмак, отправленный к якутам в 1676 г., «призывать с ясачным платежом», описал нападение на него восставших якутов:

                «и в те поры он, Балтуга, да Байга, да Мавра с детми и с племянники своими, тайным делом пришед к нам в юрту, и учали колоть пальмами, и товарыща моего Левку в те поры закололи до смерти; и в те поры скочил я, Федотко, и побежал в хлев к коровам, и меня, Федотка, кололи сзади палмами и ранили в правый бок в ребро да в холку, да товарища нашего Канчалаской волости Якута Дюпсюня Оттуева палмою он, Балтуга, ранил под грудь».

            Об эффективности пальмы говорит и тот факт, что ее использовали даже российские регулярные войска. В частности, оружие это «отметилось» и в Русско-шведской войне: согласно сохранившимся полковым ведомостям, при штурме Дерпта 13.07.1704 г. Казанский солдатский полк Ивана фон Делдина и Тверской пехотный полк Алексея Келина потеряли по две палмы.

           В Восточной Азии вообще было распространено подобное оружие, которым вооружались и женщины-самураи - нагинатой - дословно «длинный меч», японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения и изогнутым односторонним клинком, типа алебарды, и бродячие монахи и разбойники - «лунные ножи», поскольку техника владения таким оружием немудреная, а эффективность в бою высокая, не требующая большой физической силы для поражения противника.

            Некоторые авторы настаивают, что нагината - женское оружие и, действительно, жены самураев обучались именно владению нагинатой для защиты дома, но она так же использовалась и на поле брани. Были и очень известные воины, основным оружием которых была нагината, пример тому - Бэнкэй, воин-монах, близкий друг Есицунэ Минамото.

            Ямабуси, сохеи (воины-монахи) так же любили это оружие, так же нагинату использовали в сражениях и, собственно, сами самураи, особенно эффективно против конницы, подрубая лошадям ноги. [Нагината / Историческое холодное оружие Японии | Пульс, 08.04.2022 г.].

            Нагината представляла собой длинную рукоять до 2000 мм, овального сечения, и ножевидный клинок длиной 400-500 мм; как изгиб клинка, так и длина рукояти могли варьироваться и, довольно прилично. Первые упоминания о ней относятся примерно к VII веку нашей эры, и о происхождении этого оружия спорят до сих пор. Как спортивное оружие, нагината популярна в Японии и по сей день, правда, в секциях занимаются в основном женщины.

            Кван-до (кит. «нож лунного дракона»), - китайское холодное оружие на длинном древке, на которое насаживается крупный острый широкий однолезвийный клинок, отделяющийся от древка круглым ограничителем. Общая длина достигала более двух метров. Сейчас трудно определить какая страна, Китай или Корея, является родиной оружия, известного в Китае как «кван-до», а в Корее как «чунг джунг вул до» («kwan-do», «Chung jung wul do» - «нож небесного лунного дракона»).

            Лунный нож был хорошо продуманным оружием всадника, так как обладал длинным древком, на которое насаживалось крупное, острое серповидное лезвие с односторонней заточкой.      
               
            Семилетняя война.

            Семилетняя война (1756-1763) явилась одной из самой масштабной войн Нового времени. Война шла как в Европе, так и за океаном: в Северной Америке, в странах Карибского бассейна, Индии, на Филиппинах. В войне приняли участие все европейские великие державы того времени, а также большинство средних и мелких государств Западной Европы.

            Поэтому многие историки полагают, что настоящей Первой мировой была война, прошедшая еще за полтора века до Великой катастрофы 1914-1918 гг.

            В конфликте, названном Семилетней войной, приняли участие все ведущие державы XVIII века: Англия, Франция, Австрия, Пруссия, Германские княжества (в XVIII веке Германия находилась в состоянии феодальной раздробленности и состояла из множества самостоятельных территорий - городов-государств, княжеств, графств, герцогств) и, разумеется, Россия.

            За счет того, что началась она на совсем другом континенте - Северной Америке - ее по праву и можно считать мировой. Семилетнюю войну с Великой войной (имеется в виду World War.I) объединяет и масштаб боевых действий, однако здесь не стоит забывать, что она была также войной парадоксов и случайностей, решительных гениев и неуверенных тугодумов, хитрых дипломатов и ведомых государей и, она не оставила мир таким, какой он был долгие времена до нее.

             [Семилетняя война 1756-1763: Нулевая мировая. Глава I. Предпосылки и кампании 1756-58 годов. - Юный историкъ (Yandex Zen). 01.02.2024 г.].

            Как видим, война шла как в Европе, так и за океаном: в Северной Америке, в странах Карибского бассейна, в Индии, на Филиппинах, в войне приняли участие все европейские великие державы того времени, а также большинство средних и мелких государств Европы и даже некоторые индейские племена. Хотя Семилетнюю войну и называют иногда «первой мировой войной» (У. Черчилль), она вполне может оказаться и второй мировой войной XVIII столетия - тогда как первой может являться Война за «испанское наследство» (1701-1714).

            Ее боевые действия шли во всех известных тогда частях света и океанах, и в нее оказались втянуты все крупные христианские державы того времени.

            Основной предпосылкой Семилетней войны была борьба Франции и Англии за гегемонию в Западной Европе (западном проекте) и соответственно мировое господство, что вылилось в англо-французское колониальное соперничество и большую войну в Европе.

            В Северной Америке происходили пограничные стычки между английскими и французскими колонистами с привлечением обеими сторонами индейских племен. В 1754-1755 гг. - начались новые вооруженные столкновения Англии и Франции в Канаде, и к лету 1755 г. столкновения вылились в открытый вооруженный конфликт, в котором начали участвовать и индейцы-союзники, и регулярные войска.

            В 1756 г. Англия официально объявила войну Франции - это событие и можно считать точкой отсчета начала Семилетней войны.
 
            На этот раз расстановка сил в Европе координально поменялась - Англия, чтобы исправить ошибки прошлого, решает вступить в союз с Пруссией, которая располагает сильной и механически обученной армией, а так же талантливым королем и полководцем - Фридрихом II. На этот раз Англия таким союзом предполагает защитить Ганновер от французов, очевидно, осознавая, что легче и выгоднее дружить с Пруссией, чем воевать против нее.

            В свою очередь, Франция заручается дружбой с Австрией, в то время как у России был подписан в 1755 г. договор с Англией, который обязывал оказывать ей военную помощь за золото, однако Петербург оскорбило то, что Англия нарушила договоренность и вступила в союз с Пруссией. Так Россия переориентировалась на Австрию и Францию.

            Против Англо-прусской коалиции выступила так же и Саксония, став союзницей Австрии, Франции и России - примерно такая политическая ось образовалась в начале войны. [Семилетняя война 1756-1763: Нулевая мировая. Глава I. Предпосылки и кампании 1756-58 годов. - Юный историкъ (Yandex Zen). 01.02.2024 г.].

            В это время Западной Европе появилась новая держава, - Пруссия, которая нарушила традиционное противостояние Австрии и Франции. Пруссия, после прихода к власти в 1740 г. короля Фридриха II Великого («Старый Фриц», нем. Friedrich II, Alter Fritz), начала претендовать на ведущую роль в европейской политике.

            Победив в Силезских войнах, прусский король Фридрих отнял у Австрии Силезию, одну из богатейших австрийских провинций, значительно увеличив территорию королевства и население более чем в два раза - с 2,2 до 5,4 млн. человек.

            Естественно, что австрийцы жаждали реванша, не собираясь уступать лидерство в тогдашней раздробленной Германии пруссакам и желая отбить богатую Силезию.

            С другой стороны, Лондон, начиная войну с Парижем, нуждался в «пушечном мясе» на континенте. Англичане не имели сильной сухопутной армии и сосредотачивали имеющиеся силы на колониях. Поэтому в Европе за Англию, где у нее имелась своя территория - Ганновер (наследственное владение английского короля на континенте), должны были воевать пруссаки.

            В результате Англия в январе 1756 г. заключила союзный договор с Пруссией, желая тем самым обезопасить себя от угрозы французского нападения на Ганновер.

            Прусский король Фридрих II, считая войну с Австрией неизбежной и сознавая ограниченность своих ресурсов, сделал ставку на «английское золото». Он также надеялся на традиционное влияние Англии на Россию, рассчитывая удержать Россию от активного участия в предстоящей войне и избежать, тем самым, войны на два фронта.

            Другие европейские державы, преследуя свои личные интересы, стали союзниками той или другой страны. Россия, вместе
Францией, Швецией, Саксонией, Австрией и большинством германских государств, входивших в Священную Римскую империю, выступала против коалиции, возглавляемой Англией, куда вошли - Пруссия, Великобритания вместе с Ганновером (наследственным владением английских королей) и часть германских государств.

            Стоит отметить, что в целом эта война не отвечала государственным интересам России, так как в этой войне русские выступали в качестве «пушечного мяса» Вены, отстаивая ее имперские интересы. С другой стороны, и сама Пруссия, имевшая сильных врагов, не представляла никакой серьезной угрозы для русских.

            У России были более насущные задачи, в частности, необходимость возвращения Причерноморья с Крымом и западнорусских земель в составе Речи Посполитой. Эта задача, ставившаяся петербургским кабинетом при императрице Елизавете Петровне (1709-1761), была осуществлена два десятилетия спустя Екатериной II (1729-1796).

            Во время второго (1793) и третьего (1795) разделов Речи Посполитой, предпринятых при поддержке Пруссии, Россия получила искомые части Прибалтики. [Что получила Россия за победу над Пруссией в Семилетней войне / Ярослав Бутаков. Russian7.ru.].   
      
            Заключение англо-прусского союза подтолкнуло Австрию, жаждущую реванша, пойти на сближение со своим традиционным противником - Францией, для которой Пруссия отныне стала врагом. В Париже были возмущены англо-прусским союзом и пошли навстречу Австрии - Франция, которая до этого поддерживала Фридриха в первых Силезских войнах и видевшая в Пруссии всего лишь послушный инструмент для борьбы с Австрией, теперь увидела во Фридрихе врага.

            Между Францией и Австрией в Версале был подписан оборонительный союз, к которому в конце 1756 г. присоединилась и Россия. В итоге Пруссии, ослепленной английским золотом, пришлось воевать с коалицией из трех сильнейших континентальных держав, к которым присоединились Швеция и Саксония.

            Австрия планировала вернуть Силезию, России обещали Восточную Пруссию (с правом обмена ее у Польши на Курляндию), Швеция и Саксония также были соблазнены другими прусскими землями - Померанией и Лузацией (Лужица). Вскоре к этой коалиции примкнули почти все германские княжества, независимые от Пруссии.      

            «Старый Фриц».

            Следует отметить такое важное качество Фридриха II (1712-1786) как полководца - король умел находить и возвышать талантливых офицеров. Причем таких, которые не просто бездумно выполняли все приказы, а умели, при необходимости, ему возражать и даже отказываться выполнять приказы, которые считали неразумными.

            Так, однажды король сделал выговор одному из своих офицеров: «Ich habe Sie zum Stabsoffizier gemacht, damit Sie wissen, wann Sie nicht gehorchen sollen» («Я сделал вас штабным офицером, чтобы вы знали, когда не должны мне повиноваться»). То есть, вопреки всем наветам на прусских офицеров, которые якобы были лишь слепыми исполнителями воли своего монарха, эти люди были инициативными и проявляющими доблесть самого наивысшего порядка.

            Тезис «государство для армии, а не армия для государства» в царствование Фридриха II получил наиболее полное отражение в действительности. Прусский король много сделал для поднятия престижа офицерской службы, так в своем «Политическом завещании» 1752 г. Фридрих писал, что «о военных следует говорить с таким же священным благоговением, с каким священники говорят о божественном откровении».

            Образцовая строевая прусская конница середины XVIII века, своими боевыми качествами и отличной организацией, была обязана Фридриху II (1740-1788) и двум его выдающимся кавалерийским генералам - Фридриху Вильгельму барону фон Зейдлицу (Friedrich Wilhelm Baron von Seidlitz; 1721-1773) и Гансу Иоахиму фон Цитену (Hans Joachim von Zithen; 1699-1786).

            Фридрих II требовал, чтобы кавалерия атаковала фронт врага только с помощью холодного оружия и непременно плотным строем, нисколько не тратя времени на стрельбу. Главным лозунгом прусской конницы стало изречение короля: «Sabel und Angriff!» («Сабля и атака!»), и хотя в этом он не был новатором, но именно он сумел довести подготовку своих всадников до такой степени совершенства, до какой только можно было довести.

            Так, французский маршал Мориц Саксонский (Moritz De Saxe; 1696-1750) установил, что сила удара кавалерии заключалась в массе лошади со всадником и ее скорости, тогда как сила пехоты против кавалерии зиждилась в плотности строя. Кавалерия тоже могла воспользоваться плотностью строя, но сохранять эту высокую плотность на большой скорости было очень сложно - это умела делать только кавалерия Фридриха Великого.

            Бесспорно, что прусские кавалеристы уступали в наездническом мастерстве природной коннице, но сравнивая их с регулярной конницей других европейских стран, следует отметить, что основой прусской кавалерии являлись именно масса плотного конного строя, помноженная на скорость и, можно уверенно утверждать: превзойти этот опыт не смог никто.

            Участник Семилетней войны французский маршал и известный военный писатель, граф Ипполит Гибер (Graf Hippolyte Giber; 1743-1790), отмечал:

                «В одной только Пруссии офицеры и солдаты обладают уверенностью в лошади и смелостью в управлении ею, так что они составляют как бы одно целое с ней и проводят в жизнь древнее сказание о кентаврах. Только там видны на маневрах 60-80 эскадронов силой действительно в 130-140 коней каждый, составляющих крыло всей армии; только там можно видеть восемь-десять тысяч всадников, производящих атаку на несколько сот сажен в совершенном порядке и после остановки начинающих подобную же атаку против предположенного, внезапно появившегося в новом направлении противника».
          
            Фридрих Вильгельм барон фон Зейдлиц любил производить маневры конницы на труднодоступной местности, причем скачки происходили на огромной скорости, что иногда приводило к случаям ушибов и даже к фатальному исходу. Король не терпел гибели людей просто так и сделал ему по этому случаю выговор.

            Но Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц, с усмешкой старого вояки, отвечал: «Если ваше величество будет делать такой шум из-за пары сломанных шей, то у вас никогда не будет тех смелых всадников, которые так необходимы на поле боя».

            Именно благодаря В. ейдлицу, на многие годы прусская кавалерия стала эталоном для всей Европы. В целом, прусская конница Фридриха II являла собой великолепно отлаженный механизм для крупных полевых сражений, при условии ее взаимодействия с пехотой и артиллерией.

            По мнению немецкого историка Ганса Дельбрюка (Hans Delbruck; 1848-1929), успехи прусской армии «во многом зависели от быстроты ее маршей, умения искусно маневрировать, скорости стрельбы прусской пехоты, мощности кавалерийских атак и подвижности артиллерии». Всего этого, примерно в середине своего правления, Фридрих II действительно достиг.

            С точки зрения тактики действий пехоты Пруссия обогатила военное искусство только одной, но зато весьма важной новацией, - знаменитым косым боевым порядком.

            Разрабатывая свой вариант господствовавшей тогда линейной тактики, Фридрих четко видел ее недостатки, - громоздкость построений на поле боя и трудность, а зачастую невозможность управлять войсками в бою: длиннющие линии, движущиеся на врага медленным шагом, не могли быстро перестраиваться, оперативно реагируя на изменения обстановки в сражении.

            Не собираясь отказываться от линейной тактики - в первой половине XVIII столетия в этом еще не было необходимости: наполеоновские и суворовские колонны и сопровождавшие эти принципиально новые построения тактические приемы появились без малого через полвека, - король Пруссии усложнил линейный боевой порядок путем усиления одного из своих крыльев дополнительной, третьей, линией и стал применять так называемую «косую атаку» - изобретенную древнегреческим полководцем Эпаминондом (418-362 гг. до н.э.).

            Он выбирал для первой атаки один из флангов неприятеля и направлял против него один из своих флангов, охватывая боевое построение противника и держа в то же время остальную часть своих войск сзади. Таким образом, он не только получал преимущество, вытекающее из охвата фланга противника, но и мог разгромить превосходящими силами неприятельские войска, подвергшиеся атаке.

            Массированное наступление на один из флангов противника проводилось несколькими эшелонами, причем батальоны, входившие в них, вступали в бой не одновременно, а последовательно, уступами - один за другим.

            В знаменитой битве при Лейтене, 05.12.1757 г., каждый гренадерский батальон шел в 35 м левее и сзади впереди идущего. Один из флангов усиливался дополнительной линией, а выдвижение войск и атака производились под углом к боевому порядку противника.

            Косой боевой порядок стал заметным шагом вперед в развитии линейной тактики, уже в эпоху огнестрельного оружия, при помощи которого возможно было, сохраняя линейную систему, создать решающий перевес в плотности построения людских масс, на любом участке вражеской боевой линии.

             Этот вариант линейного построения позволял наносить противнику серию последовательных все возрастающих по мощи ударов, так как в бой батальоны вступали не одновременно. Один фланг отодвигался от противника, а другой дополнительно усиливался и, напротив, выдвигался вперед с расчетом на охват фланга неприятеля.

            Фронт прусской армии сознательно делался длиннее вражеского: наполеоновский метод прорыва фронта врага в узком месте колоннами в свое время, разумеется, разом покончил с этой тактикой, но до эпохи Наполеона оставалось еще полвека. Косой боевой порядок утратил свое значение только в конце XVIII века, когда войска революционной Франции приняли глубокие построения - сочетания колонн с рассыпным строем стрелков.

            Применение косого порядка прусской армией в Йена-Ауэрштедтском сражении 1806 г. против французов, действовавших в глубоком боевом порядке, привело ее к беспримерно тяжелому поражению.

            Перед Семилетней войной Фридрих активнейшим образом муштровал свою конницу. «Беспрерывные смотры и маневры не давали солдатам выйти из рутины и служили им отличной школой. Фридрих на этих маневрах старался укоренить и лучше приспособить многие нововведения, которые сделал во время Силезских войн в строевых порядках и в тактике.

            К ним особенно принадлежали фланговые атаки, действия кавалерии холодным оружием, при подкреплении пехоты, движения колоннами». [Войны и кампании Фридриха Великого. Кавалерия. - Ю.Ю. Ненахов. - Издательство: Харвест, Минск, 2002 г. (Серия: Военно-историческая библиотека). 178 с.].
            
            Пехота составляла основную ударную мощь фридриховской армии. Она традиционно отличалась своими боевыми качествами: еще до восшествия на престол Фридриха II ее слава (в отличие от тогдашней прусской кавалерии) гремела по всей Европе. Пехота, и без того неплохо натренированная, в результате интенсивной переподготовки стала намного превосходить армии всех европейских стран по скорости стрельбы, быстроте передвижения и управляемости на поле боя.

            Прусская пехота отличалась от других армий тем, что всегда и во всех случаях атаковала врага в штыки, навязывая рукопашный бой. В одном из своих наставлений король прямо требовал «решительно атаковать штыками врага, чей боевой порядок расшатан огневым боем».

            Драгуны также должны были правильно обучаться пешему бою, как и пехота, со всеми тремя шеренгами, с примкнутыми штыками, и должны быть также хорошо обучены пешему строю, как и пехотные полки. В конном строю драгуны двигались во второй линии атакующей кавалерии, вслед за кирасирами, и атаковали противника холодным оружием (вести огонь с коня запрещалось), в пешем строю их эскадроны становились в тыловой, четвертой линии пехотного строя.

            Как и кирасиры, драгуны прусской армии вооружались длинными прямыми палашами (кроме нестроевых, которые имели легкие сабли, схожие с гусарскими). Ружья со штыками подчеркивали наполовину «пехотный» характер действий драгун, которые обучались ведению боя как в конном, так и в пешем строю.

            Прусский король Фридрих II решил не ждать, пока вражеские дипломаты разделят между собой его земли, а полководцы подготовят армии и начнут наступление.

            В августе 1756 г. он внезапно вторгся в союзную с Австрией Саксонию, оккупировал ее, и вошел в г. Дрезден. Фридрих обосновывал свои действия «превентивным ударом», утверждая, что против Пруссии сложилась русско-австрийская коалиция, которая была готова к агрессии.

            01.09.1756 г. - российская государыня Елизавета Петровна объявила Пруссии войну; правительство России, прежде всего, ставило своей целью остановить экспансию Пруссии в Прибалтике и при этом расширить свои территории в сторону Польши, желая соединить торговые пути Балтийского и Черного морей.

            9 сентября прусские войска окружили саксонскую армию, стоявшую лагерем под Пирной. 01.10.1756 г. шедшая на выручку саксонцам австрийская армия под началом фельдмаршала Броуна (Maximilian Ulysses Braun; 1705-1757) была разбита в последовавшей кровопролитной Лобозицкой битве (01.10.1756), в которой Фридрих одержал победу.

            Оказавшись в безвыходном положении, 16 октября саксонская армия капитулировала, попавшие в плен саксонские солдаты были рекрутированы в прусскую армию.

            Таким образом, Фридрих II выбил одного из противников, получил удобную операционную базу для вторжения в австрийские Богемию и Моравию, и перенес войну на территорию противника, заставив его платить за нее. В дальнейшем он использовал богатые материальные и людские ресурсы Саксонии для усиления Пруссии.

            В 1757 г. - в Европе определилось три фронта: в Западной Германии (здесь противниками пруссаков были французы и Имперская армия - различные германские контингенты), Австрийский (Богемия и Силезия) и Восточно-Прусский (Россия). Рассчитывая на то, что Франция и Россия не смогут вступить в войну раньше лета 1757 г., Фридрих II планировал до этого времени разбить Австрию.

            Фридрих не заботился о появлении шведов Померании и возможном вторжении русских в Восточную Пруссию, и поэтому, в начале 1757 г. прусская армия вступила на территорию Австрии в Богемии.

            Прусская армия в мае разбила под г. Прагой австрийскую армию под началом принца Карла Лотарингского и блокировала австрийцев в Праге. Взяв Прагу, Фридрих собирался идти на Вену и уничтожить своего главного врага.

            Однако планам прусского блицкрига не суждено было сбыться: на помощь осажденным в Праге австрийцам подошла вторая австрийская армия под командованием талантливого фельдмаршала Леопольда Йозефа фон Дауна (Leopold Josef von Daun; 1705-1766).

            18.06.1757 г. прусская армия потерпела решительное поражение в Колинском сражении, Фридриху II пришлось отступить в Саксонию, и его положение стало критическим, Пруссия была окружена многочисленными врагами.

            Весной 1757 г. в войну вступила Франция, армия которой считалась одной из сильнейших в Европе. Северная 70 тыс. французская армия под командованием маршала Луи-Цезаря Летелье, герцога д’Эстре (Louis-Cesar Letelier, duc d'Estrees; 1695-1771), заняли Гессен-Кассель и затем Ганновер, нанеся поражение 30 тыс. ганноверцам.

            Прусский король поручил оборону против Австрии герцогу Бевернскому, а сам отбыл на Западный фронт. Имея с этого момента значительное численное превосходство, австрийцы одерживали ряд побед над генералами Фридриха и захватили ключевые силезские крепости Швейдниц и Бреслау.

            Летучий австрийский отряд в октябре на короткое время захватил прусскую столицу Берлин. Однако Фридрих нашел силы для контрудара: 05.11.1757 г., в битве при Росбахе он разгромил французов, а 5 декабря при Лейтене - австрийцев.

            Северную французскую армию возглавил новый главнокомандующий Луи Франсуа Арман де Виньеро дю Плесси, герцог де Ришелье (Louis Francois Arman de Vignero du Plessis, Herzog von Richelieu; 1696-1788). Он принадлежал к партии противников сближения Франции с Австрией и симпатизировал партии сторонников Фридриха II при французском дворе.

            В итоге северная французская армия, которая после победы над ганноверцами, открыла себе дорогу на Магдебург и Берлин, не спешила продолжать наступление.

            В ходе этой кампании Ришелье принудил герцога Камберлендского заключить конвенцию о капитуляции ганноверской армии в монастыре Цевен, однако в том же 1757 г. был отозван в Париж. Тем временем Фридрих II, пользуясь бездействием северной французской армии, 5 ноября в окрестностях села Росбах внезапной атакой наголову разгромил вторую армию французов и имперцев.

            После этого Фридрих II перебросил свою армию в Силезию и 5 декабря одержал решительную победу над имеющей большое численное преимущество австрийской армией под командованием принца Лотарингского при г. Лейтене.

            Австрийцы были разгромлены в пух и прах. Пруссаки отвоевывали Бреслау, почти вся Силезия, за исключением Швейдница, вновь подпала под власть Фридриха II. Таким образом, было восстановлено существовавшее в начале года положение. Итогом кампании 1757 г. стал (нем) «Kampf Unentschieden» («боевая ничья»).

            В этом же году начала боевые действия Россия, когда российская армия под командованием фельдмаршала С.Ф. Апраксина прибыла в Курляндию, не получив от руководства конкретных указаний, но поскольку и сам С.Ф. Апраксин всячески старался не предпринимать никаких шагов, то армия бездействовала.

            Наконец, фельдмаршал получил приказ действовать в Восточной Пруссии. Поход был начат в мае 1757 г., но перейти прусскую границу Апраксин решился только в середине июля.

            Военные действия для России развивались успешно, в мае 1757 г. семитысячный корпус генерала Виллима Фермора (Willim Fermor; 1702-1711), при помощи Балтийского флота, через год после начала военных действий, двинулся из Лифляндии к Неману, и взял г. Мемель, а первое серьезное столкновение основной российской армии с пруссаками произошло при Гросс-Егерсдорфе, 19.08.1757 г.

            В январе 1758 г. Тильзит и Кенигсберг (Восточная Пруссия) отошли к России.

            14.08.1758 г., состоялось Цорндорфское сражение, которое было невероятно ожесточенным с обеих сторон и продлилось до ночи. Несмотря на мощь прусской атаки и ошибки главнокомандующего Фермора, российские войска проявили необычайное мужество и устояли. По итогам сражения ни одна из сторон не была разгромлена, сражение закончилось с неопределенным исходом.

            Отразив нападение пруссаков и принудив их к отступлению, а также сохранив обороняемую позицию, Фермор считал себя победителем. В Петербурге и столицах союзных государств, Вене и Париже, праздновали победу над Фридрихом, тогда как прусский король Фридрих II Великий, в свою очередь, заявил о своей победе.

            Летом 1759 г. российская армия заняла г. Франкфурт-на-Одере, а осенью 1760 г. - г. Берлин, который, впрочем, вскоре оставила его из-за приближения больших соединений противника. Кампания 1761 г. была для российской армии более, чем успешной, Пруссия терпела поражение за поражением, однако 25 декабря скончалась Елизавета Петровна, и трон перешел к Петру III (1728-1762), горячему поклоннику Фридриха II - новый русский император прекратил войну и возвратил Пруссии все завоеванные территории, более того - часть российских войск присоединилась к бывшему противнику.

            С восшествием Екатерины II на престол войска были отозваны в Россию. 23.10.1762 г. был подписан мир между Пруссией и Францией, 13 ноября - перемирие между Пруссией и Австрией, 30.01.1763 г. - мирный договор между Францией и Англией.

            Многие российские историки, говоря о Семилетней войне, утверждают, что Россия по сути дела разбила Пруссию. Основаниями для этого им де служат победы Российской Императорской армии в сражениях при Гросс-Егерсдорфе и Кунерсдорфе, временное занятие ею города Берлина, взятие крепости Кольберг, четырехлетняя оккупация Восточной Пруссии.

            По их мнению, только «предательская» политика вступившего на престол, накануне нового 1762 г., Петра III (1728-1762), заключившего с Фридрихом II мир, по которому он отдал все российские завоевания в Пруссии, не дала России воспользоваться плодами этих «славных» побед.

            Но здесь не следует забывать, что война эта была коалиционной, в которой Англия одержала победу над союзницей России - Францией. И, окажись Россия в проигравшей коалиции к моменту заключения общего мира, ей скорее всего также пришлось бы расстаться с приобретениями, сделанными во время Семилетней войны.

            Кроме того, заключенный Петром III с Пруссией 24.04.1762 г. Петербургский договор о мире, отвечал, по-видимому, интересам российской элиты, так как не был затем расторгнут Екатериной II, свергнувшей своего супруга.

            И вообще, с победами России в той войне не все так однозначно, как это обычно преподносят. В битве при Гросс-Егерсдорфе в Восточной Пруссии 19.08.1757 г. российские войска действительно опрокинули пруссаков, но при этом следует учесть, что российская армия тогда столкнулась только с частью сил прусской армии, причем далеко не главной.

            У россиян было вдвое больше войска, а именно - 57 тыс. человек против 22 тыс., при этом потери российской армии оказались также в полтора раза выше - 6 тыс. против 4 тыс.

            14.08.1758 г. у города Цорндорфа произошло сражение, в котором Фридрих II, действуя меньшими силами (33 тыс. против 42 тыс.) жестоко разгромил российскую армию генерал-аншефа В.В. Фермора, при этом пруссаки потеряли 10 тыс., русские - 19,5 тыс. В знаменитой битве при Кунерсдорфе 01.08.1759 г., где пруссаки потерпели поражение, русские действовали не одни, а вместе с австрийцами.

            Наконец, знаменитое «взятие Берлина в 1760 году» имело скорее характер кавалерийского наскока, которое не ставило перед собой стратегической цели и не принесло никаких стратегических выгод.

            Русские, снова вместе с австрийцами, о чем у нас обычно скромно стараются умолчать, заняли небольшим отрядом 28.09.1760 г. город Берлин, который Фридрих, маневрируя, временно оставил недостаточно защищенным, но уже 2 октября, прознав о приближении прусского короля со свежими силами, союзники благоразумно убрались восвояси.

            23.10 (03.11 по новому стилю) 1760 г. Фридрих II наголову разбил австрийскую армию в битве при Торгау. После этого положение русской армии сделалось бесперспективным, если не угрожающим.

            Хотя в декабре 1761 г. российские войска овладели крепостью Кольберг в Померании (кстати, это был уже третий штурм; предыдущие два в 1758 и 1760 гг. закончились поражениями русских войск), это был частный успех на второстепенном направлении, в котором Пруссия сумела выстоять. Это, кроме того, совпало с решающими победами Англии над Францией в Северной Америке и Индии.

            Отдельные победы в Семилетней войне хоть и прославили российское оружие, но претворить эти частичные успехи, в какие-то конкретные завоевания, у России не было возможности.

            То, что сделал Петр III, следовало совершить еще раньше, или вообще не стоило впутываться в эту совершенно постороннюю для России войну [Что получила Россия за победу над Пруссией в Семилетней войне / Ярослав Бутаков | russian7.ru.], пусть даже для России Семилетная война и создала предпосылки роста ее политического влияния, военного могущества и территориального расширения в последующие десятилетия.

            Хотя в результате войны европейские границы государств остались без изменений, соотношение сил ее участников изменилось существенно. Значительно расширив свои колониальные владения, Великобритания стала сильнейшей морской державой (у Испании она захватила Флориду, а у Франции - Канаду, Восточную Луизиану, острова Доминика, Сент-Винсент, Тобаго, Гренада и владения в Индии).

            Укрепила свое военное и экономическое положение и Пруссия, начавшая в Северной войне (1700-1721) свою борьбу за гегемонию в Германии. Франция, напротив, была значительно ослаблена, ее экономическое истощение усилило внутренний кризис, приведший к Великой французской революции. Вскоре ослабленная Австрия стала союзницей России в борьбе против Турции.

            [1 сентября в 1756 года Елизавета Петровна объявила Пруссии войну | Этот день в истории.] | [Как русская и прусская армии «разбились одна о другую». - Александр Самсонов.] | [Фридрих Прусский создавал лучшую кавалерию в Европе? - Г. Федоров. Армия и флот. Военное обозрение.] | [Войны и кампании Фридриха Великого. Кавалерия. - Ю.Ю. Ненахов. - Издательство: Харвест, Минск, 2002 г. (Серия: Военно-историческая библиотека). 178 с.] | [Конница на войне. История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн. - Тараторин В.В. - Мн.: Харвест, 1999. - 432 с. (Библиотека военной мысли).] | [Неизвестный Фридрих Великий. - Максим Бельский.] | [Прусская армия середины XVIII века и ее противники | K2X2.INFO Библиотека.].   

            Император Петр III.

            После того, как к власти пришла Екатерина II, клевета на несчастного Петра III приобрела государственный размах - и сама императрица, и непосредственные исполнители заговора и убийства, и все, кто его поддерживал и приветствовал, были заинтересованы оправдать переворот, охарактеризовав Петра III как полное ничтожество, как человека не годного для царствования и опасного для государства.

            По материнской линии Петр III был внуком Петра I Великого, а по отцу - внучатым племянником короля Швеции, Карла XII. Современники отмечали его сходство и внешнее, и в поведении, сразу с двумя великими дедами. После вызова в Россию, при Елизавете Петровне, Петр III был отстранен от государственных дел.

            Когда в конце ее царствования молодого человека назначили хоть на какую-то должность - генерал-директором Шляхетского корпуса, он проявил себя как незаурядный руководитель, способный мыслить государственными категориями, о чем можно судить по сохранившимся документам корпуса.

            Самые тяжелые обвинения императору были связаны именно прекращением войны с прусским королем Фридрихом, Петра III при этом представляют чуть ли не как государственного изменника. Якобы, молодой царь, преклоняясь пред «старым Фрицем» и прусской шагистикой, отдал Пруссии все завоевания российских войск в ходе Семилетней войны, вывел войска и из Берлина и Кенигсберга (который до этого четыре года уже был в составе России).

            В действительности, все было, практически - до наоборот. Ко времени переворота и подлого убийства Петра III российские войска продолжали находиться в Пруссии, при этом их оружейные и продовольственные склады были пополнены, а в г. Кенигсберг был направлен российский военный флот. Эти приготовления говорят совсем не о намерении ухода с этих территорий.

            По договору, заключенному с Фридрихом II, вывод войск из Пруссии «обменивался» на обязательство Фридриха II отвоевать у Датского королевства и передать в состав России, землю (провинцию) Шлезвиг (сейчас эта территория разделена между Данией и Германией).

            Это не было экзотической прихотью, Шлезвиг по праву принадлежал отцу Петра III - герцогу Карлу Фридриху Гольштейн-Готторбскому (племяннику шведского короля Карла XII), но был захвачен Данией в начале XVIII века.

            Поэтому Петр III обменивал завоеванные, присоединенные войной, земли Пруссии, на свою вотчину, родовую землю, владетелем которой он был по праву. То есть, законный российский самодержец, присоединял к империи свою собственную землю, свою родину по линии отца.

            Это был бы не захват, не силовое подчинение, а именно законное включение в состав России земель, принадлежащих ее императору по праву наследства и незаконно оккупируемых соседями. При этом, даже вывод российских войск из Пруссии, Петр имел право, до договору, приостановить, если в Европе будут продолжаться «беспокойства».

            Так что, вывод российской армии из Пруссии, а также то, что в состав России не вошел г. Шлезвиг (вотчина убиенного царя) - это следствие и умысел пришедшей к власти Екатерины II. Новая государыня была так захвачена заговором и устранением супруга, а затем, утверждением своей сомнительной власти, что ей было не до выполнения условий договора с Пруссией.

            За те немногие 186 дней, что был на троне Петр III, он показал себя активным, проницательным и серьезным государем, радеющем о своей стране. В короткий период нахождения у власти Петр подписал 192 серьезных указа и закона, не включая указов о награждении и наказании. Получается 30 полноценных законов и указов в месяц - это больше чем у Петра Великого (8 в месяц) и Екатерины II (12 в месяц).

            Вот неполный список первых изменений, которые произвел, взойдя на престол, Петр III:

                - упразднил Тайную канцелярию - тайную государственную службу, которая по доносам, без суда, могла арестовать любого, пытать и казнить его. После смерти супруга, Екатерина воссоздала подобную службу в более мягком варианте - «Тайную экспедицию»;
                - установил свободу вероисповедания. После убийства императора, бывшая супруга - «подруга великих французских просветителей» - отменила этот указ;
                - упразднил надзор церкви за личной жизнью (после убийства Петра церковная слежка за грешными поступками была восстановлена);
                - запретил преследование старообрядцев (гонения также возобновились после смерти императора);
                - освободил монастырских крепостных, отдал им в вечное пользование землю с посильным денежным оброком;
                - разрешил дворянам свободно выезжать за границы империи (это тоже отменили после его убийства);
                - ввел в России гласный суд, отмененный Екатериной;
                - запретил подарки чиновникам крестьянами и землями - кроме жалования поощрением могли быть только государственные награды (ордена, медали). Екатерина II, взойдя на трон, наградила фаворитов и участников переворота землями и крестьянами.

            Петром III было подготовлено много других важнейших законов, указов и манифестов, которые он не успел объявить: например, об ограничении власти помещиков над крестьянами, о необязательности воинской службы, о добровольности соблюдения религиозных постов и другие.

            Эти реформы намного опередили свое время и могли бы сделать Россию самой передовой страной. Некоторые из законов Петра III приписывают Екатерине, например, приравнивание убийства крепостных к «тиранскому мучению», ликвидацию Тайной канцелярии, издание «Манифеста о вольности дворянской». Кроме собственных заслуг императрицы, к ее заслугам можно отнести также то, что ею не были отменены эти законы убиенного супруга. [Самые оклеветанные правители. Петр III / Грабли Истории (Yandex Zen).].   
 
            Прусская пехота.

            Несмотря на агрессивный и ярко выраженный наступательный характер ведения боя, Фридрих II Великий все же не смог в полной мере отказаться от приоритета залповой стрельбы перед рукопашным боем (по крайней мере, в пехоте). Уставы требовали от войск вступления в непосредственный контакт с противником по возможности только после того, как его боевые порядки будут серьезно расстроены ружейно-артиллерийским огнем.

            Маневры сомкнутым строем с акцентом на скорость передвижения и поддержание строя отрабатывались вплоть до самого дня сражения, когда сложные передвижения выполнялись уже в дыму и сумятице битвы, когда пушечные ядра выкашивали ряды солдат, а половина офицеров и сержантов были убиты. Поэтому Фридрих II Великий требовал не только быстрого, но и прицельного огня, выразив это в лаконичной формуле: «Стрелять, только когда станут видны белки глаз противника».

            В описываемое время выше всего ценилось умение «стоять под огнем», полностью потерявшее смысл в современную эпоху, то есть, проще говоря: шеренги пехоты сходились на определенную дистанцию, и, начинали обстрел друг друга. Солдаты падали, их товарищи лихорадочно перезаряжались и стреляли, практически видя вражеские дула, уставленные им в грудь.

            В противоположность прицельной стрельбы прусской пехоты, в уставах других армий XVIII века, например, отсутствовала команда: «Целься», в английском уставе была команда: «Наводи!», в российском уставе «О полевой пехотной службе 1796 года» - «Изготовься!», а затем - «Пли!» - то есть, от солдат, стрелков линейной пехоты, целиться не требовалось.

            На протяжении первой половины столетия в Пруссии постоянно технически совершенствовалось огнестрельное оружие пехоты - дульнозарядный кремневый мушкет.

            В начальный период правления Фридриха II в армии еще использовались старые мушкеты обр. 1701/1713 гг. Более совершенные ружья обр. 1750 г. имели калибр - 17,67 мм, длину - 1140 мм, массу - 5,24 кг. Более поздний мушкет, принятый на вооружение в последние годы жизни Фридриха II Великого, калибром 17,71 мм, имел длину - 1450 мм (со штыком 1850 мм) и весил - 5 кг, и - 5,36 кг со штыком.

            Оба варианта мушкета имели гладкие, без нарезов, каналы ствола, заряжались с дула с помощью шомпола 11 г черного пороха и стреляли 31 г пулей на дистанцию до 220-300 м.

            Кремневое ружье, которое пришло на смену фитильному и колесцовому ружью XVII века, представляло собой, по сравнению со своими предшественниками, гораздо более эффективный механизм. Его замок был более надежен, его можно было гораздо проще обслуживать и чинить. Воспламенение заряда осуществлялось от кремня, закрепленного в державке курка, высекавшего искры при ударе кремня о стальную пластину с насечкой, называвшуюся теркой.

            Если ружье было правильно снаряжено, а кремень в хорошем состоянии (солдат имел запасные кремни, британцы получали три кремня на каждые шестьдесят выстрелов) и если он был правильно установлен в замке, порох на затравочной полке был сухой, а затравочное отверстие не забито нагаром, ружье верно служило своему владельцу.

            Помимо прочего, у прусского ружья была опция, когда при зарядке пороха в канал ствола не было необходимости дополнительно отсыпать порох снаружи, в замочное отверстие, так как порох поступал туда через  затравочный канал, который для этого был расширен, так что порох не надо было сыпать на полку - в кремневом замке он сразу подавался в воспламенительную камеру.

            Также не было необходимости переворачивать шомпол после извлечения, так как он был цилиндрический - все это вкупе значительно влияло на приемы заряжания. Ложа мушкета изготовлялась из ореха, оковка на ложе и втулки под шомпол - латунные, оковка затыльника приклада была железная. 

            В 1718 г. прусская пехота впервые применила в конструкции мушкета металлический шомпол, более удобный и прочный, чем деревянный: первым применил такой шомпол прусский генерал-фельдмаршал Леопольд Дессауский (Leopold von Anhalt-Dessau; 1676-1747), и он сразу был введен в прусской армии Фридрихом Вильгельмом I (1688-1740).

            Надежность металлического шомпола перед деревянным давали преимущества при заряжании, в результате бесконечных тренировок прусская пехота могла делать по пять залпов в минуту, тогда как противнику удавалось за это время выстрелить лишь дважды, в российской отвечали одним-двумя залпами, так как людей не особо жалели, и упор делался на штыковой бой, именно поэтому «пуля - дура», штык - молодец».

            Подобная четкость обращения с оружием достигалась только в профессиональных армиях, солдаты которых потратили на подобную муштру изрядную долю времени. Во времена битвы при Ватерлоо (18.06.1815) мушкетный огонь британской пехоты считался самым убийственным во всем мире. 

            Воинская подготовка требовала, чтобы британские солдаты могли заряжать мушкет и стрелять 15 раз в течение 3 и 3/4 минуты - то есть четыре раза в минуту. Но даже при таком темпе стрельбы их огонь не мог сравниться со скорострельностью пруссаков Фридриха; разве что стрельба британцев была несколько более точной, поскольку английских солдат обучали прицеливаться перед тем, как нажать на спусковой крючок. 

            Ружья с металлическим шомполом пруссаки впервые использовали в бою с австрийцами в битве при Мольвице, 10.04.1741 г. Чтобы железо не царапало канал ствола, шомпол получил медные законцовки с обеих сторон.

            Это, казалось бы, небольшое нововведение стало поистине революционным: применявшимся до того деревянным шомполом еще можно было забить в ствол заряд, но во время штыковой атаки, ружьем, особенно против холодного оружия, деревянное ложе вместе с шомполом мгновенно приходило в негодность.

            Солдаты старались подставлять под удар ствол, что резко ограничивало возможность действия штыком. 
         
           Затем пруссаки изменили систему воспламенения заряда, изготовив отверстие для запала воронкообразным. Это позволило сделать мушкет значительно более удобным в обращении и тем самым существенно повысить скорострельность оружия.

            Суть нововведения заключалась в том, что после заряжания надорванного бумажного патрона в ствол и его досылки шомполом часть пороха сама высыпалась на зарядную полку через воронкообразное отверстие. Солдат просто закрывал полку крышкой и взводил курок, после чего мог открывать огонь.

            Ружья других армий требовали заранее отсыпать часть пороха из патрона на полку, затем закрыть ее и только потом положить патрон в дуло, что значительно замедляло процесс заряжания и, следовательно, скорострельность оружия. На практике отверстие для «автоматического» высыпания пороха на полку могло забиваться нагаром, при котором солдату приходилось заново прочищать запальный канал, что занимало много времени.

            Несмотря на это, нововведение оказалось столь удобным, что прусские ружья вплоть до начала XIX века заслуженно считались лучшими в Европе.

            Наконец, сам Фридрих II Великий лично разработал усовершенствованный тип патронного мушкетного заряда, что в комплексе позволило прусской пехоте вести огонь в два раза интенсивнее, чем армиям ее противников. Эти технические усовершенствования дополнялись еще одной неприятной неожиданностью для врага - залповый огонь взводов был заменен «перекидным» навесным огнем более крупных частей (через головы солдат передней линии).

            Особенное внимание обращалось на быстроту заряжания и отчетливость приемов при этом. Если солдат ронял патрон, то его сразу перед строем нещадно били палкой, или фухтелем (нем. Fuchtel «шпага, палаш; удар») - плоской стороной клинка холодного оружия. 

            В каждом пехотном полку, состоящим из двух батальонов шестиротного состава, были сформированы две роты, получившие наименование «флигель-рот» (от немецкого Flugel - крыло).

            Они не входили в состав батальонов и становились на флангах полка, как бы окаймляя его. Во всех ротах батальонов фланговые получили статус флигельманов, «сдавливавших» справа и слева свою роту, и таким образом заставляя полк держаться указанного направления.

            Прусская пехота была идеально тщательна в своих маневрах, к чему следует добавить быстроту маневрирования на поле боя, что достигалось дорогой ценой - система воспитания и обучения прусской армии основывалась на принципе выработки у солдата механических действий.

            К великолепным ударным качествам пруссаков нужно добавить и их железную стойкость в обороне. Зажатые с обеих сторон отборными флигель-ротами, прусские солдаты дрались до последнего, а офицеры несли персональную ответственность за удержание позиции. 
    
            В большинстве отечественных источников все это ставится в крупный упрек прусским войскам - Фридрих II, доведший «автоматическую выучку своих войск до крайней степени совершенства и превративший свои батальоны в машины для стрельбы», а также изобретший применительно к своим войскам термин «производство огня», представляется исследователям чем-то достойным критики.

            Но как бы жестока ни была прусская система муштровки и боевой подготовки, но на поле боя она давала большие преимущества.      
               
            Для заряжания, приклада и выстрела требовалась подача тридцати особых команд - «темпов»: «пли!», например, лишь на двадцать восьмом темпе, а на тридцатом ружье бралось «на погребение». Со стороны обучение солдат в Пруссии действительно кажется чрезвычайно усложненным.

            При их обучении заряжанию и производству выстрела команды подавались в «тридцать темпов». Однако эти команды произносились только при обучении вновь поступивших в полки рекрутов, впервые увидевших мушкет.

            Уже после определенного рекрутского «стажа» количество команд сокращалось до одиннадцати: «Оружие вверх!»; «Взведи курок!»; «Целься!»; «Огонь!»; «Курок на свое место!»; «Достань патрон!»; «Открой (скуси) патрон!»; «Патрон в ствол!»; «Достань шомпол!»; «Досылай патрон!»; «Шомпол на свое место!».

            На практике же при тренировках с уже обученными солдатами и особенно в бою командиры подавали всего три команды «Взвод, готовьсь! Целься! Пли!». Кроме того, в бою, в грохоте стрельбы и эти приказы сокращались до возгласов Zug-An-Ziel-Feuer! (пер. «взводный огонь - по цели»).

            Движения по заряжанию оружия и стрельбе из него повторялись бесчисленное множество раз, пока солдат не начинал выполнять их с машинальной точностью при любых обстоятельствах.       

            Откровенно говоря, в батальон, стоящий в сомкнутом строю на дистанции - 100-200 м, промахнуться трудно, разве что стрелять поверх. На сближении же, когда уже «видны белки глаз», прицеливаться вроде бы и совсем незачем.

            Напротив, темп огня на этом этапе боя приобретает единственно важное значение, при этом пруссаки широко применяли рассыпную цепь застрельщиков (конных и пеших), которые вели прицельную стрельбу из нарезных карабинов по офицерам, канонирам и т.д., не заботясь о темпе - что впоследствии вполне станет привычным для армий П.А. Румянцева и А.В. Суворова. [Прусская армия середины XVIII века и ее противники.].

            Кроме того, в Пруссии впервые возник совершенно новый вид пехоты - егеря. Впервые наименование «егерь» появилось еще во время Тридцатилетней войны 1618-1648 гг. С 1674 г. в армии Бранденбургского курфюршества егерями в каждой роте назывались отличные стрелки.

            В середине XVIII века в прусской армии были созданы специальные команды стрелков-егерей из бывших лесничих. Как легкая пехота, егеря получили распространение во время Семилетней войны в прусской, а затем австрийской и французской армиях.

            Егеря вооружались нарезными штуцерами, прицельно бившими на 300-400 м, охотничьими кортиками (Jagdmesser) с плоским длинным лезвием, выполнявшими также роль штыка, и боевыми ножами (kampfdolch).

            Действовали они рассыпным строем, вели прицельный огонь; использовались для поддержки кавалерии, охвата и обхода противника, а также прикрытия своих флангов. Особый характер действий егерей подчеркивало и их обмундирование - единственные во всей армии они носили светло-зеленые мундиры с минимумом блестящих деталей и черненые ремни амуниции, что позволяло достаточно хорошо маскироваться в лесах и кустарнике.

            Впоследствии, через несколько лет после Семилетней войны, такую цветовую гамму приняли егеря России, Речи Посполитой, множества германских государств и английские sharpshooters («шарпшутеры» - снайперы). 

            В российской армии первый батальон егерского типа был сформирован П.А. Румянцевым в 1761 г. при осаде крепости Кольберг. Анализ действий прусских егерей привел к тому, что уже к Русско-турецкой войне 1768-1774 гг. все пехотные полки российской армии имели команды егерей. П.А. Румянцев перенял идею создания егерских частей именно у пруссаков, особенно сильно претерпев от прицельного огня нерегулярных «вольных егерей» в кампании 1761 г. 

            Вообще сам П.А. Румянцев-Задунайский, как это ни странно и ни малоизвестно, был большим поклонником Фридриха Великого. Начиная с того, что он вполне разделял мнение Фридриха II по части физических наказаний, правда в исключительных случаях. Кроме того, граф Задунайский был ярым сторонником формы прусского покроя: когда в 1780 гг. в российской армии проводилась «потемкинская» реформа обмундирования, совершенно изменившая внешний вид войск в сторону удешевления и упрощения формы, Южной армии П.А. Румянцева это совершенно не коснулось.

            Напротив, пользуясь своим правом командующего, он еще более привел свои части в соответствие прусским стандартам. П.А. Румянцев был и сторонником Петра III (1728-1762), и потому не удивительно, что после свержения императора Екатерина II заменила П.А. Румянцева на посту командира корпуса в Померании графом Паниным.

            Закономерно также, что в последние годы жизни Фридриха II П.А. Румянцев лично сопровождал с визитом в Пруссию наследника Павла Петровича. При этом «весь прусский генеральный штаб явился к П.А. Румянцеву со шляпами в руках и, старый король лично командовал для него на потсдамском поле маневрами, представлявшими кагульскую баталию».

            «Производство огня» прусской пехотой реально имело только одну отрицательную черту - 25-30 патронов в солдатских лядунках при ведении даже короткого огневого боя быстро заканчивались. После этого пехотинцам приходилось полагаться только на штыки. Однако, в отличие от пехоты других западноевропейских армий, огневой бой признавался Фридрихом только как мера, предваряющая решительную штыковую атаку врага.

            Стрельба в упор с немедленным переходом к рукопашному бою - такова была манера наступательного боя пруссаков, вполне актуальной по своему духу. В обороне они старались, оставаясь на месте, развить огонь предельной интенсивности - развернутым строем, с максимальной скорострельностью с целью «расшатать» боевые порядки неприятеля.

            Штыковой бой являлся завершающей фазой схватки двух отрядов, как правило, штыками докалывали уже отступающего, сломленного ружейным огнем противника. Реальная, полномасштабная, упорная штыковая схватка хотя бы двух рот была редкостью, так же, как и лобовой «замес» на палашах и саблях двух кавалейских эскадронов, так называемый - шок. 

            Обычно при сближении отрядов у одного из них быстрее сдавали нервы, и он обращался в бегство, тогда его и добивали холодным оружием. [Боевая эффективность мушкетера, или почему стрелки прошлого забивали в ствол по 2-3 заряда / Дневник ролевика (Yandex Zen). 01.07.2021 г.].

            Прусские солдаты всегда и во всех случаях принимали штыковой бой или хотя бы стремились навязать его. В одном из своих наставлений король прямо требовал «решительно атаковать штыками врага, чей боевой порядок расшатан огневым боем».
          
            Следует также отметить, что с вооружения прусских гренадеров к моменту восшествия на престол Фридриха II были сняты гранаты, обычные для всех европейских армий, так как король считал метание гранат пустой тратой времени.

            Отныне гренадерские роты и батальоны использовались только для нанесения решительного штыкового удара. Таким образом, с ружейных перевязей гренадеров исчезли и дырчатые жестяные футляры с огнивом для разжигания гранатного фитиля.

            Кроме введения уже упоминавшихся стальных шомполов, пруссаки придумали еще ряд усовершенствований для ведения штыкового боя. Прусские штыки, трех-или четырехгранные, длиной от 400 мм (в начале века) или - до 700 мм (во фридриховскую эпоху), имели пружинную защелку на трубке, которая насаживалась на ствол, что обеспечивало отличную фиксацию оружия, и в то время это нововведение не имело аналогов ни в одной западноевропейской армии.

            [Прусская армия середины XVIII века и ее противники | K2X2.INFO Библиотека.] | [Пруссаки Фридриха Великого | Xliby.ru. Джек Коггинс (Jack Coggins).] | [Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн | Джек Коггинс (Jack Coggins).].    

            Фридрих II - основатель системы военного снабжения.

            Прусские пехотинцы носили в своих ранцах сухой паек из расчета на три дня, восьмидневный запас хлеба в полковых повозках. Месячный запас продовольствия находился в армейских обозах. Кроме всего, отлично организованная транспортная система Пруссии позволяла армии в случае необходимости быстро перейти ее границы и даже вовсе покинуть страну.

            По личным расчетам короля, на армию в 50 тыс. чел. полагалось 1800 возов с довольствием, что обеспечивало запас провианта на 18 дней. В ездовых экипажах при этом обозе числилось 8000 лошадей; еще 4000 использовались для перевозки раненых и артиллерии. Это правило соблюдалось неукоснительно; ни один офицер или генерал не имел права держать при себе лишние экипажи и отвлекать ездовых лошадей от нужд армии.

            Даже после тяжелейших поражений 1759 г. - прусским военачальникам удалось содержать при главной армии (именно 50 тыс. человек) около 15 тыс. лошадей, что более чем удовлетворяло ее потребности. [Фридрих II - основатель системы военного снабжения / Катехизис и Катарсис (Yandex Zen). 20.09.2024 г.].

            Сомкнутый и рассыпной строй.

            В сражениях первой половины XIX века продолжала господствовать линейная тактика, при которой пехота выстраивалась в длинные линии, позволявшие максимально использовать всю мощь ружейного огня. Однако уже нередко на поле боя встречались целые пехотные подразделения, действовавшие в рассыпном строю.

            Армия всегда, вплоть до наших дней, побеждает только за счет боевой слаженности подразделения в целом, а не мастерства отдельных бойцов. В эпоху, когда копья / пики / штыки, были преобладающим видом оружия, побеждал тот, кто в решающий момент сражения сумел удержать строй, так как только в этом случае полководцам можно было управлять битвой, рассыпавшимся строем управлять было уже невозможно.

            Отсюда в сомкнутом строю возможна только простая и прямолинейная техника: именно поэтому массовые армии требовали от бойца минимум техники владения оружием, которую можно освоить за пару месяцев, а весь упор делался на боевое слаживание подразделения в целом.       

            К рубежу XIX-XX веков, возросшая плотность огня подвела черту под плотными боевыми построениями. Ровные, тесные колонны бойцов просто не могли пройти под обстрелом скорострельного и автоматического оружия. Новый боевой порядок - стрелковая цепь - возник практически стихийно, зарекомендовав себя как единственно возможное средство передвижения пехоты по полю боя.

            И одновременно с этим внезапно выросло значение индивидуального боя. И - если первоначально штык рассматривался как оружие, применявшееся прежде всего в линейных построениях, то теперь индивидуальное мастерство, в силу изменившихся обстоятельств, выходило на первый план.

            Длинные линии пехотных колонн выглядит красиво только в исторических фильмах и на батальных полотнах, а реально стоять в полный рост, когда залпами ведется огонь и сферические пули наносят жуткие раны, мог не каждый.

            Не меньший вред наносила и артиллерия противника, косившая пехоту рядами. Обеспечить устойчивость войск на поле боя можно было лишь одним действенным способом - муштрой, когда солдат выполнял все команды автоматически, какой бы ситуация ни была, а собственного офицера боялся больше, чем противника.

            При атаках кавалерии пехота срочно перестраивалась в прямоугольное каре, встречая противника ружейным огнем на средних дистанциях и штыками вплотную. В то же время каре - построение в основном оборонительное, практически было идеальной целью для артиллерии противника.

            Каре (от фр. carrе - квадрат, квадратный), - боевой порядок в основном пехотных формирований, построенных на местности (поле боя, параде, смотре и так далее) в виде квадрата или прямоугольника.

            Строй формирования когда личный состав строится квадратом, то есть фронтом или лицом на все четыре стороны (например, каждый взвод роты имеет свою сторону), а в средине квадрата пусто. При построении каре прямоугольником, строй получается в три шеренги.

            Строй применялся в различных европейских армиях XVII-XIX века, как правило, для отражения атак кавалерии с разных сторон. Однако слабостью каре как построения была высокая ее уязвимость перед огнем артиллерии, ввиду скученности пехоты, представлявших отличную цель для пушек.

            Во второй половине XIX века, когда вооруженные силы массово стали оснащаться нарезным оружием, построение «каре» стало причиной больших потерь среди личного состава.

            «Подполковник подъехал тогда к графу Остерману и стал докладывать ему, что на батарее много убитых и есть поврежденные пушки, которые не могут действовать. - «Как прикажете Ваше Сиятельство?». Граф нюхая табак, отвечал: - «Стреляйте из тех, какие остались!». С другой стороны кто-то докладывал графу, что в пехоте много бьют ядрами людей, не прикажет ли отодвинутся? - «Стоять и умирать!» - отвечал Граф решительно.

            Еще третий адьютант подъехал к графу и хотел что-то доложить, как вдруг ядро оторвало у него руку и пролетело мимо Графа. Офицер свалился с лошади, которая замялась. - «Возьмите его!» - сказал граф даже не поведя бровью и повернул свою лошадь.

            Такое непоколебимое присутствие духа в начальнике, в то время когда всех бьют вокруг него, было истинно по характеру Русского, ожесточенного бедствием отечества. Смотря на него, все мы скрепились сердцем и разъехались по местам, умирать…», - из записок поручика артиллерийской бригады (в 1812-м) И.Т. Радожицкого боя при Островно. («Походные записки артиллериста 1812-1816»).

            В Российской Императорской армии «каре» было исключено уставом в 1881 г., однако продолжало использоваться в других государствах и странах.
          
            Ричард Фрэнсис Бертон (1821-1890), британский путешественник, писатель, переводчик, этнограф, лингвист, фехтовальщик и дипломат, в своем эпохальном труде: «Книга мечей. Холодное оружие сквозь тысячелетия», - описывая сомкнутый строй пехоты, утверждал, что на самом деле в подобном строю в настоящее время сражаться никто не умеет, кроме англичан и славян.

            Если пехота наступает сомкнутым строем, плотно ощущая плечо товарища, короткий штыковой выпад производится продольно, без замаха.

            По сути, успех сражения определялся умением полководца организовать грамотное взаимодействие собственной пехоты, кавалерии и артиллерии. Утрата командования или нарушение связи могло обернуться катастрофой. В отличие от линейной пехоты, в рассыпном строю нередко действовали егеря, которые появились во времена Семилетней войны.

            Бытует мнение о том, что егеря - это лучшие стрелки, которые были вооружены нарезными штуцерами, что не совсем соответствует действительности. Большинство нижних чинов егерских полков российской армии имели те же гладкоствольные ружья, что и линейная пехота, но принцип их действий был несколько иной, так как егеря могли действовать на пересеченной местности - в лесу, в населенных пунктах, где линейной пехоте воевать не предназначалась.

            Для ведения боя в рассыпном строю, как правило, отбирали лучших стрелков, способных действовать самостоятельно. Здесь ставка делалась не столько на муштру, сколько на подготовку стойкого и ответственного бойца, способного находиться впереди.

            Оказавшись под огнем или в опасности, предоставленные сами себе, стрелки нередко стремились покинуть опасное место и отойти в тыл. Основных поводов, характерных для всех регулярных армий Европы первой половины XIX века, было два: помощь раненым или отсутствие боеприпасов. Для того, чтобы минимизировать данное явление, рассыпной строй подкреплялся сильным резервом, за счет которого проводилась смена и пополнение цепи.

            Правда, это не всегда помогало, и с годами мало что менялось. Намного позже, уже во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., известный художник В.В. Верещагин (1842-1904) отмечал: «Как ни запрещают обыкновенно товарищам покидать строй для уноса раненых, этот способ избегания опасности все-таки практикуется в широких размерах и сильно разрежает ряды.

            Пока не будет строжайшего наказания за самовольный уход из дерущихся частей, эта «мода» вряд ли прекратится. Каюсь, я сам не раз с удовольствием выходил из огня, ведя или вынося пришибленного товарища, и был очень доволен тем, что мой поступок принимался не за слабость, а за подвиг человеколюбия, тогда как в нем всегда бывала с последним и частица первого».

            Помимо егерей, в рассыпном строю вели бой и застрельщики, лучшие стрелки линейной пехоты, которые нередко начинали бой, находясь впереди строя. Действовали стрелки, как правило, в паре или тройке. Причем стрелять запрещалось до того момента, пока напарник не перезарядит оружие. Расстояние между парами было не менее пяти шагов.

            В начале сражения цепи стрелков приближались к строю вражеской пехоты, начиная тревожить противника ружейным огнем. Промахнуться, стреляя в линию или колонну противника, было практически невозможно, а вести ответный огонь залпами по единичной цели или цепи оппоненту было неудобно и невыгодно. Поэтому противник выдвигал вперед собственных стрелков, и между двумя цепями нередко завязывалась перестрелка.

            Однако, основную опасность для стрелков представляла вражеская кавалерия, для которой сомкнутый строй каре был практически непреодолим, зато рассыпной строй пехоты мог быть мгновенно уничтожен или рассеян в ходе стремительной кавалерийской атаки.

            При приближении основных сил пехоты противника стрелки отходили на фланги или в промежутки между батальонами. При наличии укрытий егеря могли наносить противнику ощутимые потери, а главное замедлить движение вражеской пехоты, выигрывая драгоценное время.

            В ряде случаев егеря и застрельщики (особенно при наличии нарезного оружия и на пересеченной местности) могли успешно действовать и против артиллерийских батарей, поражая с дальней дистанции прислугу и артиллерийских лошадей, а при предоставлении случая и вражеских офицеров.

            В этом случае артиллерия противника в ответ не могла из-за приличного расстояния использовать картечь, а стрельба ядрами по рассыпному строю была бы неэффективной. [Рассыпной строй русской пехоты. - Старшов Юрий.]. 

            Оружие российской пехоты XVIII - НАЧАЛА XIX века.

            Удивительное многообразие типов оружия являлось одной из особенностей вооружения тех лет. Это было характерно для любой страны, в том числе и для России. У каждого рода войск был свой особый вид огнестрельного оружия: полки мушкетерские и гренадерские были вооружены пехотными ружьями, унтер-офицеры этих полков - нарезными ружьями с тугой загонкой пули.

            Гладкоствольные егерские ружья и штуцера получала егерская пехота. Вооружение кавалерии было еще более пестрым; здесь были драгунские, кирасирские, гусарские и конно-егерские ружья. Наряду с ними на вооружении были кавалерийский штуцер и мушкетон (тромблон). Кроме того, у каждого всадника непременно была пара седельных пистолетов.

            Оружие тех времен было разнокалиберное, что вносило значительные трудности в его эксплуатацию. В России только в драгунских полках ружья были 17 калибров, еще хуже дело обстояло в пехоте, где в одном полку зачастую встречались ружья четырех-пяти различных калибров.

            Наряду с этим в войсках попадались и трофейные образцы оружия, несшие службу наравне с отечественными. Особенно много было прусских и шведских ружей периода Семилетней войны 1756-1763 гг.

            До 1725 г. стандартных пехотных ружей в Российской Императорской армии (РИА) не было, из-за чего огромное разнообразие размеров, веса и калибров стрелкового оружия приводило к тому, что даже в пределах одного полка могли встретиться ружья разных систем.

            Это вполне отражало ситуацию петровских времен: в ходе Северной войны армия спешно вооружалась тем оружием, которое удавалось получить.

            В последующие тридцать лет положение постепенно выправлялось, но даже в Семилетнюю войну - российская армия сталкивалась с указанной проблемой. При изучении сохранившихся экземпляров кремневых ружей того периода было установлено, что их калибр равнялся в среднем - 16 мм, а общая длина - 1650 мм. Эти фузеи стреляли круглыми свинцовыми пулями весом 8 золотников (34 г) и имели эффективную дальность огня до 200 м.

            В 1756 г. на вооружение РИА было принято новое ружье - копия австрийской модели 1754 г., но вплоть до конца войны оно так и не стало единым оружием пехоты. Напротив, недостаток ружей единого образца продолжал сказываться в российской армии на протяжении всего XVIII столетия. Фузея образца 1756 г. имела длину - 1630 мм, калибр - 18 мм и стреляла свинцовыми пулями весом 9 золотников (38 г).

            До 1758 г. прибор ружей был стальным, затем его заменили латунным и, таким образом, в период Семилетней войны использовались ружья обоих вариантов. К ружью полагался 460 мм - игольчатый штык треугольного сечения; согласно военным уставам, в строю и в бою пехота постоянно держала штыки примкнутыми.

            Штыки треугольного сечения как нельзя лучше подходили исключительно для дульнозарядного оружия, поэтому они имеет длинную шейку, отводящую клин штыка от дульного среза на расстояние, безопасное для руки при заряжании. При этом грань, обращенная к дульному срезу, не затачивалась.

            Именно таковым требованиям и удовлетворял трехгранный штык с плоской гранью, обращенной к дульному срезу.

            В 1756 г. у пехотного оружия всех калибров и моделей деревянные шомпола, по образцу прусских ружей, заменили металлическими, что заметно повысило скорость заряжания. Такая замена примерно в то же время произошла и в остальных армиях Европы.

            Солдаты и офицеры Лейб-кампании вооружались укороченными ружьями, общей длиной 1420 мм с латунным прибором и более богатой отделкой; на всех ружьях имелся медный щиток с императорским вензелем. Офицеры могли приобретать оружие по собственному выбору, и они обычно носили великолепно украшенные ружья гражданских образцов.

            Австрийские наблюдатели того периода упоминают о богато украшенных офицерских ружьях производства тульских заводов, которые применялись в бою.

            Оружейные заводы гг. Тулы, Олонца, Москвы и Санкт-Петербурга могли выпустить более 35 тыс. фузей в год - почти все оружие российской армии имело отечественное происхождение, но в 1760 г. в Австрии все-таки закупили еще 25 тыс. ружей обр. 1754 г.

            К концу Семилетней войны российские заводы могли полностью удовлетворить потребности армии, однако в 1757 г. начали поступать жалобы на то, что некоторые полки выходили в бой со старыми, вышедшими из употребления, а то и вообще негодными, ружьями. Позднее, в рапорте генерал-квартирмейстера И.И. Веймарна (1718-1792) в 1759 г. сообщалось, что эта проблема решена, и что действующая армия укомплектована ружьями российского производства.

            Милиция и гарнизонные полки получали новое оружие в последнюю очередь, и некоторое число фузей со старыми кремневыми замками голландского типа оставалось на вооружении милиции еще в 1762 г.

            В гарнизонных полках калибры оружия различались в наибольшей степени - на это с тревогой обращалось внимание в специальном рапорте Военной коллегии (высший орган военного управления (коллегия) в Российской империи в течение XVIII века, одна из коллегий, учрежденных Петром I), поданном в том же году; в рапорте указывалось, что это создает затруднения в снабжении русских гарнизонов и крепостей. 

            Сержантам полагались алебарды, а унтер-офицерам (унтер-офицеры от сержантов в царской армии отличались по знакам различия на форме) - протазаны (от нем. Partisane - колющее древковое холодное оружие, разновидность копья), по крайней мере, при смотрах.

            Приказ по действующей армии, изданный В.В. Фермором (1702-1771) в 1757 г., устанавливал ношение ружей унтер-офицерами во время боевых действий. И алебарды, и протазаны имели 190 мм древко, выкрашенное черной краской и снабженное медным подтоком.

            Лезвия (так обозначались клинки по терминологии того времени) древкового оружия были стальными, у протазанов лезвия украшались медными накладными вензелями. На лезвиях протазанов унтер-офицеров гвардии имелись Андреевские кресты, увенчанные короной и окруженные лавровым венком.

            На нескольких протазанах из коллекции Государственного Исторического музея монограммы императрицы Елизаветы имеют медные окончания литер, что свидетельствует о принадлежности этого древкового оружия гвардейским полкам и Лейб-кампании: протазаны полагались при церемониальных построениях в г. Петербурге.

            В период кампаний графа Христофора Миниха (1683-1767) против турок вновь обратились к старым петровским правилам использования пикинеров. Каждый пехотный полк получил по две сотни пик для дополнительной защиты от неприятельской кавалерии; это оружие хранилось в полковых обозах.

            Когда в 1737 г. турки предприняли попытки отбить город Азов, пики применяли при обороне стен крепости. Сообщалось, что пики - единственное оружие, способное противостоять турецким саблям. Нет свидетельств относительно того, что пики применялись в ходе европейских кампаний, но в списке оружия из арсенала Российской Императорской армии в г. Риге упоминаются 36 связок из 25 пик каждая. Возможно, что на основании опыта противодействия турецкой атаке в Азове пики оставили на вооружении для защиты крепостей.

            Процессу совершенствования стрелкового оружия во всех странах Европы придавалось большое значение. Исключением не была и Россия, встретившая начало XIX столетия с ружьем, оснащенным все тем же ударно-кремневым замком.

            Конструкция ружья с ударно-кремневым замком в XIX столетии не претерпела изменений. Ствол по-прежнему делался из железа, а ложа из ореха или березы. Дульную часть ствола венчал собою длинный трехгранный штык. Прицельные приспособления, как и в прошлом, практически отсутствовали, лишь невысокая медная мушка и прорезь в приливе казенной части ствола служили для приблизительного наведения ружья в цель.

            Вероятность попадания при стрельбе из кремневых ружей и пистолетов была сравнительно небольшой: считалось нормальным, если 75 % пуль, выпущенных из ружей на 100 шагов (70,4 м), поражали цель. Эффективность огня пистолета была еще ниже, а попадание в цель с лошади на расстоянии 30 шагов (25 м) считалось чистой случайностью. И все-таки возможность поражения цели из кремневого оружия с весьма неблизкого расстояния сбрасывать со счетов нельзя.   
         
            Усовершенствование дульнозарядного кремневого оружия, в первые годы XIX столетия, шло по пути уменьшения его веса и сокращения действия отдачи при выстреле. В первую очередь это достигалось за счет укорочения ствола и большей искривленности приклада. Подобные улучшения в кремневом оружии повысили его эксплуатационные качества.

            Срок службы ручного огнестрельного оружия в войсках был установлен в 40 лет. Естественно, что при таком долгом сроке оружие не могло находиться на руках у солдат в хорошем состоянии; способ заряжания при помощи шомпола, а также усиленная чистка после стрельбы сильно влияли на поверхность канала стволов, что ухудшало кучность боя вследствие большого прорыва пороховых газов между стенками канала ствола и пулей.

            В 1812 г. стрелковое оружие российской армии еще не было единообразным, и несмотря на то что с 1809 г. для гладкоствольных кремневых ружей установили единый калибр 17,78 мм, к началу войны на вооружении пехоты и пешей артиллерии находились русские и иностранные ружья 28 разных калибров - от 12,7 до 21,91 мм.

            Разнообразию оружия также способствовали непрерывные войны, происходившие в это время. В результате разгрома французов в 1812 г. российская армия получила громадное количество французского вооружения. После войны 1812 г. в отчетах оружейных заводов долгое время встречаются графы «исправленных починкою французских в собственном виде в ореховых ложах» и «приведенных в русский вид в березовых ложах».

            На вооружении РИА было также немало прусских, австрийских и голландских ружей, - войска этих государств также участвовали под предводительством Наполеона в походе на Россию.

            Самым массовым огнестрельным оружием в Российской Императорской армии были пехотные и драгунские ружья образцов 1798 и 1808 гг. и английские ружья «Brown Bess» различных образцов, которые в количестве 60 тыс. были проданы России английским правительством в 1804 г., в эпоху создания союза против Франции.

            Завоевание Финляндии в 1809 г., которая в то время входила в состав Швеции, имело следствием частичное введение на вооружение (трофейных) шведских ружей в некоторых российских полках.

            Во многих подразделениях (состоящих, как правило, в гарнизонах и внутренней страже) еще содержались ружья более ранних образцов. Унтер-офицеры гренадерских рот в полках, имевших английские или российские (до 1808 г.) ружья, как правило, получали винтовальные унтер-офицерские ружья образцов 1798 или 1805 гг.

            В каждой роте все ружья нумеровались (номер выбивался у конца ствола или на казенной части); кроме того, на латунном затыльнике приклада зачастую вытравливались или вырезались литеры наименования полка и номер роты.

            Все эти образцы отличались между собой главным образом длиной ствола, весом ружья и незначительными изменениями в деталях устройства. Только во второй четверти XIX столетия главной задачей Оружейной комиссии стало установление единого калибра в 7 линий (17,78 мм), когда для всех пехотных, драгунских, кирасирских и гусарских гладкоствольных ружей был принят одинаковый калибр 17,78 мм.

            При этом пехотное ружье имело длину со штыком - 1830 мм и весило (со штыком) не менее 4,7 кг. Также использовался запас 8-линейных ружей обр. 1798 г. 20,32 мм, которое со штыком весило до 6,2 кг, когда английское ружье аналогичного калибра имело массу всего 5,2 кг.

            Характерно, что даже спустя продолжительное время в армии продолжали использовать ружья 8-линейного калибра, выпуска до 1798 г. Так, в канун 1812 г. в на складах Арсенала Киева хранилось еще 1 250 тыс. патронов старого 8-линейного калибра.

            Это было так называемое «старое отремонтированное оружие», хранившееся в арсеналах, предназначалось для гарнизонных частей. Все вышеназванные ружья имели, как правило, трехгранные стальные штыки.

            Штуцер - нарезное дульнозарядное ружье с 8 нарезами внутри граненого по всей длине ствола - предназначался для одиночной прицельной стрельбы. Штуцер отличался большей дальностью и точностью выстрела, что достигалось использованием нарезного ствола, более удобной конструкцией ложи и особого прицельного приспособления.

            В егерских полках все еще применялись штуцеры образца 1798 и 1805 гг. с кортиком, отмененными в 1808 г. Им были вооружены унтер-офицеры и лучшие стрелки (12 человек от каждой роты). Егерский штуцер имел граненый ствол с 8 нарезами, длиной ствола - 660 мм, калибра - 16,51 мм.

            Для рукопашного боя егерские штуцера снабжались вместо граненого штыка длинным клинковым кортиком, которые должны были компенсировать малую длину оружия. Масса штуцера без кортика - 4,09 кг, общая длина с кортиком - 1537 мм - по дальнобойности он втрое превосходил гладкоствольное ружье, но уступал ему в скорострельности (выстрел за три минуты).

            К недостаткам штуцера относились сложность заряжания и невозможность длительного ведения стрельбы. С 1808 г. новые штуцера более не выдавались в егерские полки, а вышедшие из строя заменялись обычными солдатскими ружьями.

            В кирасирских, драгунских и уланских полках 16 человек каждого эскадрона были вооружены кавалерийским штуцером обр. 1803 г., масса которого - 2,65 кг, калибр - 16,51 мм, длина нарезного ствола - 322,6 мм. В гусарских полках мушкетоны и карабины также были оставлены только у 16 человек из эскадрона.

            Кавалеристы, конные артиллеристы, пионеры и офицеры всех родов войск имели пистолеты различных образцов, чаще всего модели калибра 17,78 мм с гладким стволом длиной 260-265 мм, дальнобойность этого оружия не превышала 30 шагов.

            Все ружья и штуцера имели кожаный плечевой ремень, но на ремне носились крайне редко, к ремню подвешивался кожаный чехол для предохранения огнива кремневого замка. Кроме того, весь замок целиком на походе закрывался кожаным полунагалищем (чехол, покрывающий замок и казенную часть ружья).

            Одним важнейшим элементом батарейного замка был кремень, лучшими из которых считались прозрачные, без вкраплений, камни. Ружейный кремень имел следующие характеристики, длина от 33 до 36 мм, ширина от 30 до 33 мм и толщина - 8-9 мм. Кремень в поперечном разрезе имел сечение, близкое по форме к прямоугольной трапеции, основание которой на 15 мм превосходило верхнюю сторону.

            Считалось, что хороший кремень должен выдерживать до 50 ударов, при этом затупившуюся кромку периодически заостряли.

            Во всяком случае, в кармане патронной сумы каждый солдат носил еще несколько готовых к употреблению кремней, и огромное их количество на всех полях минувших баталий свидетельствует о частой замене этой детали непосредственно во время сражения. Кремни также заготавливались при арсеналах и доставлялись к полкам в бочонках.

            Нарезное оружие по сравнению с гладкоствольным отличалось лучшей меткостью и кучностью стрельбы, однако ввиду трудоемкости заряжания не имело широкого распространения. Например, в егерских полках нарезными штуцерами вооружались лишь 12 стрелков на всю роту. Последний образец такого оружия был введен в России в 1805 г. В России пехотные ружья образца 1805 и 1808 гг. были самым массовым стрелковым оружием.   

            Пехотное ружье образца 1808 г. - с трехгранным штыком, являлось лучшим из отечественных ружей такого типа. Оно имело гладкий ствол калибра 17,78 мм и длиной 1140 мм, ударно-кремневый замок, деревянное ложе и металлический прибор; его масса со штыком составляла около 12 фунтов (4,9-5,4 кг), большой заряд пороха вызывал сильную отдачу в плечо стрелка. Полная длина ружья - 1458 мм (со штыком 1830 мм), наибольшая дальность эффективной стрельбы равнялась 300 шагов (212 м).

            Вследствие несовершенного устройства кремневого замка ружье в ненастную погоду почти совсем не действовало, так как высекаемые кремнем искры затухали и не могли воспламенить порох.

            Меткость кремневых ружей, по данным наставления того времени, характеризовалась следующими характеристиками: в мишень размером 1,8x1,2 м с расстояния 200 шагов (141 м), отличные стрелки должны были попадать 50 % выпущенных пуль, а с 300 шагов (212 м) - 25 %. Начальная скорость пули составляла приблизительно 450 м/с.      
      
            В используемом для ружей патроне боевой заряд и пуля соединялись с помощью бумажной гильзы. В качестве взрывчатого вещества использовался дымный гранулированный (зерненый) порох.

            В боевой патрон пехотного 7-линейного ружья помещалось 10,6 г пороха, в холостой 8,5 г, в патроны драгунского 7-линейного ружья - соответственно 8,5 и 6,4 г. Заряд 8-линейных ружей был на 2,1 г тяжелее, необходимое количество пороха отмерялось специальной медной пороховой меркой.

            Порох выталкивал из ствола круглую свинцовую пулю; учебные пули делались из глины. Диаметр пули почти на 2 мм был меньше калибра ствола, так как истинный калибр пули был обычно на 0,75 линии меньше калибра ствола, диаметр формы для литья - несколько больше диаметра пули.

            Масса 7-линейной пули составляла - 23,4 г, 8-линейной пули - 34 г, к тому же помимо калиберных пуль применение находила и ружейная картечь.

            Для изготовления картечи солдаты резали обычную пулю на несколько частей. Ружейной картечи был посвящен отдельный абзац в «Наставлении господам пехотным офицерам в день сражения»:

                «Когда есть у людей новозаведенная ружейная картечь, то картечные патроны иметь особо от обыкновенных с пулями, буде есть карманы, то в карманах или за пазухой, или в особом нарочно приготовленном мешочке. Сия картечь предпочтительно употребляться должна в рассыпном фронте, в лесу, в деревнях, на близкой дистанции против кавалерии, а особливо против неприятельских стрелков».

            Для приготовления бумажных гильз для боевых патронов листы бумаги форматом 400 на 330 мм разрезали на 12 прямоугольных трапеций высотой приблизительно 133 мм. Холостые патроны без пуль имели высоту приблизительно 100 мм, из листа получалось 16 таких гильз. Бумажная заготовка обматывалась вокруг деревянного «навойника» - цилиндрической палочки, один конец которой был закруглен, а на втором имелось углубление для пули.

            Сам процесс склеивания патрона выглядел так: «Нарезанные патронные бумажки подмазываются немного клейстером по основанию и по косой стороне трапеции, потом вложив пулю в чашечку навойника, прикладывают оный к прямой стороне трапеции так, чтобы за пулею, которая должна быть в левой руке, оставалось бы на загибку около четверти дюйма до основания трапеции, т.е. столько, сколько нужно для облепления оного около пули; а для удобнейшего обгибания около пули надрезается оно зубцами.

            На приложенный таким образом навойник накатывается бумага как можно туже, а надрезанное основание трапеции, которое намазано клейстером, обгибается сверх пули и округляется около оной посредством обминания всовыванием в сделанную для сего на рабочем столе ямочку; потом вынув навойник, обсушивают патрон и, насыпав в него полную мерочку пороху, сверх того как можно плотнее загибают остальную пустую бумагу патрона…

            Делают также патроны, свертывая наперед бумажку на навойнике без пули, и потом уже с заднего конца особо всовывают и сгибают сверх ее конец, который для сего срезается».

            Конструктивно ружье состояло из ствола, замка, ложи и имело штык и шомпол. Ствол представлял железную трубку длиною 1140 мм, изготовлявшуюся из листа железа, загибавшегося вокруг металлического прута и проваривавшегося по краям; задняя часть трубки завинчивалась казенником.

            С правой стороны в казенной части ствола высверливалась затравка для сообщения огня заряду, к дульной части ствола припаивалось особое возвышение, называвшееся тогда штыковым целиком; задний обрез возвышения служил для закрепления штыкового хомутика при примыкании штыка.

            Ложа, как в настоящее время, имела приклад, ложевую шейку и цевье; изготовлялась из березы. Мушка припаивалась к переднему кольцу (гайка); это кольцо, удерживавшееся пластинчатой пружиной, имело шатание на стволе, а потому мушка плохо выполняла свое назначение, но в то время никакого тщательного прицеливания при стрельбе из гладкоствольных ружей не производилось.

            Штык, состоявший из трубки, шейки и клинка, надевался коленчатой прорезью трубки на дульную часть ствола и удерживался на нем поворотом хомутика наподобие того, как это выполняется в настоящее время.

            В изданном в 1809 г. «Кратком Наставлении о солдатском ружье» отмечалось: «Сбережение ружья столько же важно, как и сбережение солдата, для которого испорченное ружье бесполезная ноша». Название «ружье» было принято в России конца XVIII - начала XIX веков именно для обозначения образцов массового длинноствольного огнестрельного оружия.

            Гораздо реже использовались устаревшие термины «мушкет» и «фузея». Воспламенение боевого заряда в стволе огнестрельного оружия обеспечивалось с помощью устройства, носящего название «замок».

            В подавляющем большинстве образцов огнестрельного оружия начала XIX века использовался так называемый ударно-кремневый замок, в котором воспламенение обеспечивалось попаданием на порох искры, высекаемой при ударе зажатого в курок кремня об огниво. Наиболее распространенная схема компоновки элементов замка была изобретена в начале XVII века и получила название «французский батарейный замок».   
   
            Настоящий солдат первым делом думал о сохранности своего ружья. После стрельбы ствол хорошо промывался и насухо вытирался снаружи и особенно внутри, протирались замок, шомпол, штык, медный прибор и ложа, прочищалась затравка. Несколько раз в год по капле масла пропускалось в резьбовые соединения и под пружины.

            Основным холодным оружием европейской пехоты, в том числе российской, долгое время оставался штык. Собственно сами штыки по строению самого клинка подразделялись на два основных вида: игольчатые, или граненные, и плоские, или ножевые. Основной вид поражения игольчатого штыка - колотая рана, тогда как у ножевого - это рана колото-резаная.

            В истории войн и битв - игольчатый штык считается непревзойденным воплощением холодного оружия, спасением от которого не было даже на дне окопа. Подобные штыки, кроме всего прочего, обладали неповторимой способностью наносить смертоносные уколы и свободно извлекаться из тела противника после нанесенного удара.

            Длинный и тонкий трех- или четырехгранный в сечении клинок идеально приспособлен для нанесения глубоких проникающих уколов. Он имел оптимальный угол заточки острия, которое легко проходил сквозь обмундирование и снаряжение противника.

            Раны, нанесенные узким и длинным жалом, являлись и самыми опасными из-за внутренних кровоизлияний, так как мгновенно сходящиеся края кожи не давали крови свободно вытечь наружу. К тому же малое входное отверстие не позволяло на месте оценить глубину проникновения штыка в тело, а следовательно, и тяжесть ранения.

            Первыми штыками, принятыми на вооружение регулярных армий Европы, стали граненные в сечении клинки, три или четыре грани которых обеспечивали жесткость оружия, его высокую выносливость и убойную силу.

            Существует устойчивое мнение, что из-за своих исключительных поражающих качеств такой граненный штык даже был запрещен Женевской конвенцией, как оружие чрезвычайно смертоносное. Действительность заключается в том, что ни трехгранный, ни четырехгранный штык - ни русский, ни какой-либо штык другой страны, никакими конвенциями вообще никогда не запрещался.

            Помимо огнестрельного оружия со штыками, на вооружении нижних чинов состояли тесаки образца 1807 г., с медным эфесом (одна защитная дужка, или двойная овальная чашка) и однолезвийным клинком незначительной кривизны.

            Тесак (а также штык и кортик) носили в деревянных (обтянутых кожей) или в кожаных некрашеных ножнах с устьем и наконечником. Общая длина тесака составляла 780 мм, масса 1,2 кг. В ряде полков использовались тесаки обр. 1798 г. - гарда которых, как правило, не имела защитной чашки, на тесаках повязывались темляки на белой тесьме и с белой кистью, но цвета гайки, трынчика и шейки (частей головки темляка) различались поротно.

            Алебарды, отмененные в 1811 г., какое-то время продолжали носиться в некоторых запасных батальонах. Холодным оружием офицеров по-прежнему оставалась пехотная шпага образца 1798 г., носимая в ножнах нечерненой кожи с латунными устьем и наконечником.

            Шпаги полагались всем чинам всех родов войск. Имеются убедительные доказательства того, что многие, если не все «нижние чины», в походе оставляли свои шпаги в полковых обозах - их командиры в наступлении больше полагались на солдатские ружья со штыками, чем на шпаги.

            Тесаки мушкетеров и гренадер армии имели длину 760 мм, искривленные клинки с прямыми рукоятями, обтянутыми коричневой кожей, и латунными эфесами. На защитной чашке эфеса имелась императорская монограмма.

            Шпаги Обсервационного корпуса - под таким названием вошел в историю корпус российской армии, участвовавший в Семилетней войне (1757-1763), сформированный и руководимый из г. Санкт-Петербурга графом П.И. Шуваловым (1711-1762); не прославившись ничем, корпус был расформирован после сражения при Кунерсдорфе - имели такие же тесачные клинки, но рукояти были несколько искривлены, не имели гард и снабжались лишь небольшими перекрестьями.

            Офицеры приобретали шпаги по собственному выбору, так что офицерское холодное оружие отличалось исключительным разнообразием, хотя стандартным образцом была шпага с серебряной или бронзовой гардой и рукоятью, обвитой проволокой.

            Строгую регламентацию в изготовление холодного офицерского оружия в России ввел император Павел I (1754-1801). В 1798 г. было установлено, что все офицеры пехоты и кавалерии должны иметь шпаги лишь по высочайше утвержденному образцу, а любые другие, от этого образца чем-либо отличающиеся, в строю не носить. Обе павловские шпаги - пехотная и кавалерийская, были выполнены в русле европейской традиции и имели все характерные для них детали.

            Пики, применявшиеся российской легкой конницей в 1812-1814 гг., отличались разнообразием, и в большей мере это относилось к казачьим пикам, не имевшим регламентированных образцов. Размеры стального боевого наконечника, длина и диаметр древка казачьих пик были произвольными, они имели только один характерный признак - не было подтока и прожилин у боевого наконечника.

            Подобным оружием в 1812 г. вооружили также конные полки губернского ополчения, в других случаях они получили пики, сохранившиеся от земской милиции 1807 г. 

            Уланы с 1806 г. имели на вооружении кавалерийскую пику, отличавшуюся от казачьей более длинным боевым наконечником 122 мм, с трубкой и длинными прожилками. Кроме того, она имела тупой подток. Древко ее было тоньше, чем у казачьей пики, и окрашено в черный цвет. Общая длина уланской пики составляла в среднем 2800-2850 мм.

            До лета 1812 г. пиками уланского образца были вооружены всадники первой шеренги восьми армейских гусарских полков. Таким образом, почти вся российская легкая конница в период Наполеоновских войн являлась пиконосной, превосходя в этом виде оружия французскую кавалерию Наполеона Бонапарта. [Русская армия 1812 года. Вооружение, снаряжение, награды | Главная Энциклопедия Forma-Odezhda.].

            В первой четверти XIX века эта шпага была строевым оружием офицеров и генералов пехоты. В 1826 г. она была заменена у офицеров и генералов гвардейской пехоты и гвардейской пешей артиллерии офицерской пехотной саблей образца 1826 г.; в 1833 г. такая же замена произошла в гарнизонной артиллерии, в 1835 г. - в военно-топографическом депо.

            В 1836 г. заменили морские сабли у генералов по Морскому ведомству, инженеров и классных чиновников по Морской строительной части; в 1849 г. заменена офицерской пехотной саблей образца 1826 г. у всех, кому была положена, за исключением генерал-адъютантов, а также всех пеших генералов (при генеральском мундире). В 1881 г. эту шпагу было разрешено носить при сюртуках вне строя генералам всех войск, кроме казачьих.
            
            [Стрелковое оружие русской армии в первой половине XIX столетия | Варакута В.П. Наука и Техника N 2(33), 2009 г.] | [Русское пехотное ружье обр. 1808 г. - История винтовки. Глава III. Вооружение армий в начале XIX века, в эпоху Наполеоновских войн.] | [1812. Русская пехота в бою. - Ульянов Илья Эрнстович. ЛитМир. Электронная Библиотека.] | [Русская армия 1812 года. Вооружение, снаряжение, награды.].    

            Самураи страны Восходящего Солнца.

            По миру распространен миф про японского самурая, который якобы является как идеальным воином, так и философом, эстетом и поэтом. Такие же заблуждения, к слову, имелись и о средневековых рыцарях в Европе, потому что в реальности все было далеко не так, что подтверждается историками.

            Сам образ благородного и преданного своему сюзерену, самурая, пришел к нам из фильмов, книг и сериалов. В различных фильмах самурай, собственно, представлен тем, кто предпочтет уйти из жизни, чем испортить репутацию, для кого на первом месте верность своему господину и честь.

            Самурай, естественно, был образованным, знал правила этикета на уровне аристократа, соблюдал все церемонии древней Японии, однако сам образ, придуманный режиссерами фильмов и сериалов, авторами книг, далеко не соответствовал действительности. Многое из написанного выше было с точностью все наоборот.

            Так, известная ныне японская сверхготовность умереть являлась скорее пожеланием, нежели реальностью, движимой в основе своей мотивами приобретения имени, славы, богатства, и по возможности не погибнуть.

            Первые самураи в Японии, согласно письменным источникам, появились примерно в VII-VIII веке, но воинами они еще не были. В те времена войско набиралась из крестьян только при необходимости. В мирное время существовали дружины из числа аристократии, у которых были свои слуги.

            Эти самые слуги и стали первыми самураями. В их обязанности входили только хозяйственные дела и сопровождение на официальных мероприятиях.

            Однако в IX веке, к японцы поняли всю бесполезность рекрутской системы, при которой крестьяне пытались избежать службы, начали создаваться профессиональные отряды. Основу этих отрядов и составили самураи, которые постепенно становились профессиональными воинами. В конце XVI века самураи начали выделяться в отдельное сословие, а принадлежность начала передаваться по наследству.

            Начало выделения самураев как особого сословия обычно датируется периодом правления в Японии феодального дома Минамото (1192-1333). Предшествовавшая этому затяжная и кровопролитная гражданская война (т.н. «Смута Гэмпэй») между феодальными домами Тайра и Минамото и создала предпосылки для установления сегуната - правления самурайского сословия с верховным военачальником (сегуном) во главе.

            В XVII веке у самураев, кроме эксклюзивного права на ношение оружия, было множество других привилегий, таких как отсутствие налогообложения и назначение на государственные должности.

            Самурай - по-японски также используется слово «буси», - в феодальной Японии - светские феодалы-мужчины, кроме онна-бугейся (женщины-самураи), начиная от крупных владетельных князей (дайме) и заканчивая мелкими дворянами; в узком и наиболее часто употребляемом значении - военно-феодальное сословие мелких дворян.

            Слова «самурай» и «буси» очень близки по значению, но все же «бу» (воин) более широкое понятие, и оно не всегда относится к самураю. Хотя часто проводят аналогию между самураями и европейским средневековым рыцарством, но такое сравнение, в корне, не совсем верно (Самурай / ru.wikipedia.org). 

            Само слово «самурай» происходит от старинной неопределенной формы глагола «служить» (яп. сабурау) и первоначально не имело прямой связи с воинским сословием (это и телохранители своего дайме или сюзерена, и в то же время и его слуги в повседневной жизни). [The Samurai a Military History. - Stephen Turnbull. - Routledge, 1996 г.]. 

            Только в X-XI веках оно начинает приобретать военный оттенок, при этом, согласно переписи 1582 г., самураи составляли всего около 7 % населения Японии. [Разрушаем мифы: почему ваши представления о японских мечах неверны? / Lace Wars (Yandex Zen). 08.10.2024 г.].

            Японским самураям в принципе не были известны такие понятия, как верность долгу и честь, так как все японские крупные битвы часто выигрывались именно при помощи предательства. Нередко самураи переходили из одной стороны конфликта к другой, предавая своего господина из-за большей платы.

            Обычные японцы ненавидели и боялись самураев, потому что те могли наказать или даже убить крестьянина лишь из-за того, что он не проявил к ним, по их мнению, достаточного уважения. Правда, при этом должны были быть свидетели, готовые подтвердить случай неуважения простого человека служивому воину. В глазах самурая крестьяне были расходным материалом, который не стоило жалеть.

            В XVII веке, когда у самураев были судебные привилегии быть назначенными на судебные должности, они могли фактически казнить любого простолюдина просто так.

            Обедневшие самураи нередко становились бандитами, занимаясь грабежами. От них, конечно, страдали опять таки именно крестьяне, не способные дать отпор профессиональным воинам.

            Собственно, как везде и всюду. Все дворянство началось либо как дружина военного вождя племени, либо как бандиты, чья власть над крестьянами постепенно перерастала в государственную. И самураи являют собой оба эти примера - или бандитствующие отряды ронинов, грабящих крестьян, или воины дайме (князья самураев).

            Причем одно плавно перетекало в другое, и вчерашний ронин мог найти другого господина, согласного принять опозорившегося самурая (как правило, ронин - это самурай, не совершивший самоубийство, когда это было положено после смерти своего сюзерена). Или наоборот, вчерашний дружинник-самурай после поражения и смерти господина не решился зарезаться и становился ронином.

            Основным оружием самураю служили два японских меча - дайсе: в XIV-XIX веках это были катана и вакидзаси. Кроме того, самурай должен был владеть длинным луком. Самурайские доспехи изготавливали из множества металлических пластин, плотно пришнурованных друг к другу, так называемый ламеллярный доспех.

            Со временем у самураев появилось множество трактатов, написанных прославленными воинами для обучения молодых. Один из них - кровавый и легендарный «бог меча» Миямото Мусаси (1584-1645), автор «Книги пяти колец», который превыше всего ставил дух самурая - дух победы, и понимание Пути воина - Бусидо. Средством для постижения Пути мастер меча называл прежде всего познание Пути пера, то есть обучение искусствам.

            Ритуальное самоубийство путем разрезания живота мечом считалось высшим подвигом самурая, проигравшего в бою, войне или политической борьбе. Сэппуку считалось способом смыть позор поражения, сохранить честь и уйти достойно, доказав свою личную храбрость и несгибаемый характер воина. В некоторых случаях таким образом разрешалось покончить с собой самураям, осужденным на смерть (в качестве милости).

            При этом страх смерти и нежелание совершить сеппуку при необходимости самураи осуждали как недопустимое нарушение принятого этикета смерти.

            Однако, мифы о благородных самураях, чтящих кодекс чести и достоинства, не имеют ничего общего с реальностью. Считается, что самурай, во избежание потери своей чести, должен был вскрыть себе живот мечом с левого бока по правый.

            При этом опускается тот факт, что во время подобного ритуала сзади самурая стоял его приближенный, который сразу, с одного удара, сносил самураю голову после того, как тот пронизал острием себе живот. Поэтому истории о «долгой и мучительной смерти» имеют мало общего с реальностью, когда секундная боль сразу прекращалась мгновенной смертью.

            В японской письменности сеппуку и харакири пишутся одним иероглифом (харакири и сэппуку - это одно и то же понятие, ритуальное самоубийство, но харакири - разговорный вариант, а сеппуку - письменный), но сеппуку - более благородное, китаизированное прочтение, так как китайский язык в Японии считался благородным и возвышенным.

            Кстати говоря, японцы не совсем понимают, когда им говоришь «харакири», и сразу поправляют - «сеппуку». Вспороть живот необходимо было для того, чтобы освободить душу, которая, по синтоистским представлениям, находилась именно в животе.

            Вообще-то смысл харакири / сеппуку, с медицинской точки зрения - это вскрытие брюшной артерии: при правильном разрезе клинка смерть наступала практически мгновенно, а отсечение головы практиковалось на случай неудачи. Самая распространенная в массовой медиакультуре причина для сеппуку - это потеря своего хозяина, где самурай, не сумевший сохранить жизнь своему господину, заслуживал смерти путем сеппуку.

            В реальности же, практически никто не совершал в этом случае самоубийства. На протяжении многих веков ронины - самураи, потерявшие своего хозяина, без зазрения совести и ничтоже сумняшеся, переходили на службу к другому господину. 

       В исключительных случаях, особенно честные и религиозные самураи могли уйти в монахи, но до самоубийства дело доходило чрезвычайно редко, что и логично, так как базовый инстинкт самосохранения никто не отменял. Самураи так крепко держались за дело и образ жизни своих предков, что когда Японии в XIX в. понадобилась модернизация, пришлось через «революцию Мэйцзи» и долгие болезненные реформы консервативную самурайскую систему  демонтировать вообще.

            [Традиции самураев: пять обычаев японских воинов. - Константин Котельников. 26.05.2020 г.] | [Почему обычные японцы ненавидели и боялись самураев / Странная Япония. (Yandex Zen).].   

            Самурайское копье.

            Вопреки распространенному мнению, меч не всегда был главным оружием самурая, так до начала XVII века основным вооружением самурая был лук. Это было древней традицией, уходящей своими корнями в VI-VII века, когда формировалась японская военная элита.

            В эпоху Хэйан (794-1185 гг.) искусство конной стрельбы из лука достигло своего пика, самураи того времени могли выпустить до 15 стрел в минуту с расстояния 50-60 м, что делало их грозной силой на поле боя.

            Само слово «Хэйан» в переводе означает «мир» или «спокойствие» и, этот период был отмечен постепенной утратой императорским домом былого авторитета и борьбой за власть между аристократическими родами и буддийским духовенством.

            Копье яри и нагината (разновидность алебарды) постепенно занимали важное место в арсенале самурая - нагината, появившаяся в X веке, стала особенно популярной в период Камакура (1185-1333 гг.).

            Ее длина, достигавшая 2-2,5 м, позволяла эффективно сражаться как с конными, так и с пешими противниками, тогда как меч, будучи на этом этапе вспомогательным оружием, начал приобретать большее значение лишь в XIV-XV веках. [Разрушаем мифы: почему ваши представления о японских мечах неверны? / Lace Wars (Yandex Zen). 08.10.2024 г..]. 
            
            В немного более поздний период истории техника работы копьем в Японии стала столь же развитой, как и в Китае, хотя базировалась на совсем других принципах.

            Классическое японское копье не гнулось (в отличие от китайского), имело достаточно мощное и тяжелое древко, с обязательно окованным дальним концом и достаточно длинным, ножевидным лезвием, которое, как и все виды древкового оружия в Японии, в походе всегда носилось в своеобразном чехле, больше напоминающем ножны.

            Несколько ниже лезвия могла крепиться металлическая перекладина, используемая для парирования ударов и отвода копий противника. Участок древка, непосредственно прилегающий к лезвию, тоже мог быть окован железом или иметь мощную обмотку, для того, чтобы можно было парировать самурайский меч.

            Любопытно, что в качестве древкового оружия N 1 копье стало фигурировать в Японии достаточно поздно, только начиная с XV века, притом, что только видов копий (яри) было больше десятка, и у которых также было развито и, более того, часто практиковалось, особого рода копейное фехтование, в плане приемов и техники - очень близкое к европейскому.

            До того, основным древковым оружием там была нагината, с длинным лезвием (дословный перевод - «длинный меч») - японское холодное оружие с длиной рукоятью овального сечения (именно рукоятью длиной около 2 м, а не древком, как может показаться на первый взгляд) и изогнутым односторонним клинком от 300 до 500 мм.

            В ходе истории стал значительно более распространенным укороченный 1,2-1,5 м и облегченный вариант, использовавшийся при тренировке и показавший большую боеспособность. Нагината являлась аналогом европейской глефы, но обладала более легким весом и была.

            Самые ранние виды японских копий назывались хоко, и имели ромбовидный наконечник длиной 250 мм, который мог снабжаться дополнительным крюком, загнутым вниз. Одновременно с этим видом копий существовало «ручное копье» («тэ боко»), представляющее собой длинное прямое обоюдоострое лезвие с выступающим ребром на примерно 300 мм от древка.

            Таким копьем в ближнем бою можно было и колоть (причем не только по прямой, но и сверху вниз и снизу вверх), и рубить. В период Камакура (XII-XIII века) копье приобрело уже свою нормальную длину, являясь единственным японским оружием, имеющим обоюдоострую заточку.

            Вариантов таких копий было очень много, различия которых касались в основном формы клинка и длины древка и своей известностью под общим термином «яри».

            Информации о том, как испытывались копья, значительно меньше, чем о тестировании мечей, поскольку копье в Японии, как и везде, считалось оружием утилитарным и никогда не сакрализировалось до такой степени, что и меч. Но тем не менее тестированию на бронепробиваемость подвергались и копья - общее название этого - яри-тамэси, которое дословно читается как «испытание копья».

            Обычные копья яри с одним наконечником тестировались преимущественно на пробивание черепной коробки, особенно - лба. Как на живых, так и на мертвых - о первом случае известно из собственных японских источников о двух способах этого эксперимента, когда живого преступника закапывали по шею в песок, и удар копьем наносился в лоб или в висок.

            Во втором случае жалом копья пробивали уже отрубленную (например, на испытании меча) голову, которую закрепляли различными способами.

            Например, слуга из касты хинин (или буракумин - неприкасаемый) клал на отсеченную голову дощечку, снизу придавливал ее ногой, а сверху, чтоб не подставлять под копье руки, прижимал голову через доску мотыгой или чем-нибудь подобным. Либо отсеченную голову государственного преступника ложили на «холмик крови» и вбивали по бокам бамбуковые колышки, чтобы при ударе она не откатилась назад или в сторону.

            Хват древка был следующим - двумя сомкнутыми руками, обратным хватом, сверху вниз, при этом длина древка приблизительно равнялась 2,7-3 м, более длинные копья для полевого боя не тестировались, а у более коротких копий в этом не было смысла.

            Если необходимо было протестировать копье на бронепробиваемость (по железу), то использовался специальный верстак под название яри-тамэси-дай, на котором наклонно крепилась железная пластина, которую требовалось пробить. При этом обычное японское копье яри имело относительно широкий ланцетовидный трехгранный наконечник (иногда с доликом по широкой грани).

            Бронебойные наконечники с зауженными, пикейного типа, японским воителям также были известны, но особой популярностью среди них они не пользовались.

            Специальное древко для испытаний копья именовалось тамэси-э, так как по японским представлениям имело смысл тестировать только наконечник, поэтому древки использовались специальные древки, так как после удара древко считалось недостаточно надежным, могли появиться скрытые трещины.

            Впрочем, они - а тамэси-э - писались точно теми же иероглифами, что и тамэси-цука (т.е. рукоять), просто читалось иначе - конструктивно почти не отличаясь от боевых древок.

            Разница заключалась в том, что в них по каким-то соображениям не ставились крепежные штифты-мекуги (у японцев все копья черешковые, с креплениями хвостовика как у мечей), не вбивался даже распорный клинышек, но зато устанавливалась небольшая железная цуба прямоугольной формы - вероятно, для смещения центра тяжести к наконечнику и как ограничитель, чтобы мишень не пробило совсем насквозь… (Источник - М. Сеско: «Тамэсигири: история и развитие испытаний японского меча»). [Яри-тамэси - испытание копья / Дневник ролевика (Yandex Zen). 01.09.2023 г.].

            Естественно, что было оружие для простого пешего ополченца - асигару, которое давалось взаймы, а было оружие от известного мастера, который ручался за качество продукта своей репутацией, стоившее баснословно дорого, так каак само испытание стоило немалых денег.

            Вид яри не был постоянным в течение всего времени использования - изначально у него было короткое древко, и оружие применялось как для ведения ближнего боя, так и для метания. Только через два столетия древко стали делать более длинным, с этого периода начали появляться разнообразные варианты оружия.

            Классическое копье состояло из древка и прикрепленного к нему наконечника, длина древка составляла от 1800 до 2500 мм, в сечении оно было круглым или многогранным.

            Древко изготовлялось из твердого дерева, например, дуба, реже использовался бамбук. Верхняя часть древка была лакированной, ее обматывали шнурком, чтобы предотвратить скольжение рук. Лезвие клинка, обычно мечевидной формы, прикрепляли при помощи хвостовика. Для прочности крепления наконечника на верхней части древка делали обмотку веревкой и ставили металлические хомуты.

            Клинок наконечника имел ограничитель, хоть и не всегда, особенностью яри являлась заточка лезвия наконечника с обеих сторон, которая на японских клинках больше нигде не применялась. Сталь для лезвий использовалась такая же, как и для знаменитых японских мечей и наконечников стрел, поэтому клинки были прочными, сломать их было чрезвычайно сложно.

            Из-за длины древка и лезвия копье напоминало нагинату, но имело отличие - круглое древко вместо овального. Яри представляло из себя оружие, для обращения с которым требовались сила, проворство и умение владения самим копьем.

            Ножны использовались, чтобы защитить клинок от коррозии, свойство углеродистой стали никогда не отличалось хорошей антикоррозийной защитой, на нее оказывал влияние и влажный климат. Для древка тоже существовали специальные чехлы из ткани. Не все копья имели боевое применение, использовались они и для церемониальных целей.

            Благодаря различным вариантам наконечника получилось создать множество техник владения этим холодным оружием, из-за чего в XVI-XVII веках в Японии возникло много школ, в которых обучали техникам боя. Обычно этими школами владели семьи в течение многих поколений. Со временем большинство техник исчезло по причине династической передачи знаний. [История и описание японского копья, его разновидности и уход за оружием | Militaryarms. Полунин Сергей Владимирович. 24.04.2022 г. Военное дело.].

            Техника работы копьем в Японии была столь же развита, как и в Китае, хотя базировалась на совсем других принципах. Классическое японское копье не гнулось, имело достаточно мощное и тяжелое древко, с обязательно окованным дальним концом и достаточно длинным, ножевидным лезвием, которое, как и все виды древкового оружия в Японии, в походе всегда носилось в своеобразном чехле, больше напоминающем ножны.

            Несколько ниже лезвия могла крепиться металлическая перекладина, используемая для парирования ударов и отвода копий противника. Участок древка, непосредственно прилегающий к лезвию, тоже мог быть прикрыт оковкой или иметь мощную обмотку. Этой частью копья можно было, например, парировать самурайский меч. Конечно, речь идет не о прямом блоке, а об ударах по спинке или боковой поверхности клинка (яри и нагината).

            Полная длина стандартного японского копья варьировалась от 1800 до 2400 мм, из которых от 150 до 900 мм приходилось на лезвие; наконечник по всей длине имел одинаковую ширину и двухстороннюю заточку, некоторые типы копий, использовавшиеся, в основном, не столько самураями, сколько их слугами, могли иметь одностороннюю заточку («кикути яри») или лезвие, напоминающее вытянутый равнобедренный треугольник («те яри»), с длиной, соответственно 180 и 210 мм.

            Копье с более длинным, почти мечевидным наконечником называлось су яри (со яри) и очень широко использовалось, особенно в течение XV в. Столь же было известно «катакама яри», снабженное массивным крюкообразным лезвием, загибающимся вверх. «Катакама яри» было одним из любимых видов оружия самураев высокого ранга.

            Особенно известным и умелым в обращении с ним был генерал Като Киемаса (1561-1611), сподвижник Тоетоми Хидэеси (1536-1598) и активный участник Японско-корейской войны (1592-1598), которой в свое время перебил этим оружием немало тигров. Имеется гравюра, на которой он красиво пригвождает зверя к земле, зажав его шею между двумя остриями копья.

            Благодаря своим наконечникам, яри могли быть классифицированы и как глефы. Иногда на 300 мм ниже наконечника делалась металлическая крестовина хадомэ, но обычной была и цуба.

            Для более надежного крепления конец древка снабжали крепежной муфтой (хабаки) и шайбами (сэппа). На нижнем конце был подток (исидзуки), который мог применяться для нанесения ударов. Верхняя часть древка лакировалась и обматывалась шнуром (сэн-дан-маки).

            Боковым острием этого оружия можно очень удобно захватить копье противника, во время сшибки или, сделав вид, что собираешься колоть основным острием, внезапно повести оружие совсем под другим углом и нанести удар им. При вращении копья очень сложно определить направление удара вторым лезвием. Обычно всадник держал это копье лезвием вниз, чтобы им можно было выполнять подхватывающие и распарывающие движения.

            «Катакама яри» считалось более многофункциональным оружием. Да и вообще, учитывая конструкцию японского пластинчатого доспеха, который можно было прорубить, но очень сложно проткнуть, многозубцы были малофункциональны, из-за рассредоточения силы на три острия и снижения из-за этого проникающей способности оружия.

            Поэтому гораздо более известно и популярно было «дзюмондзи яри», имеющее лезвие в виде симметричного или асимметричного креста, заточенного по всей кромке.

            Перекладина могла располагаться почти горизонтально, образуя плоскую вогнутую дугу. Против этого оружия в свое время защищался и Миямото Мусаси (1584-1645), когда посещал храм Ходзоин, школа владения копьем монахов которого существует до сих пор. В схватке с настоятелем Мусаси дважды победил его своим коротким деревянным мечом - боккен, после чего надолго остался в монастыре, наслаждаясь беседами с настоятелем и изучая приемы боя «яри».

            Техника боя на «яри» серьезно отличается от работы китайским гибким копьем, где тычки, разумеется, также имелись, но было значительно меньше выпускающих ударов, заводов копья за спину или хлопающих ударов оземь.

            Зато имелось много широких кругов и восьмерок, с которых наносились горизонтальные режущие удары. Тычку очень часто предшествовал прорезающий удар на себя - два движения как бы сливались в одно, при  этом копье очень часто перехватывалось - правая рука как бы держала его за середину и вращала, а левая подхватывала по всей длине древка.
 
            Вторым концом копья, окованным железом и имеющим коническое навершие, бились так же часто, как и острием, используя его для тычковых ударов в ближнем бою и, для отшибающих ударов по ногам противника.

            На тычках острием копья старались попасть между рук противника, если они держали меч, ибо большинство техник работы копьем было рассчитано на противника, вооруженного мечом.

            Копьем можно было, поддев ногу противника, вывести его из равновесия или вращая его над головой за самый кончик, разгонать толпу, а также использовать его как рычаг в ближнем бою, чтобы провести бросок противника. Кончиком копья описывались обычно не круги и восьмерки, как это делалось обычно, в Китае, а спирали.

            Кроме классических яри, в Японии были известны и более длинные пики, использующиеся против кавалерии, длиной 3,3 м и более - часто это был просто бамбуковый кол, с которым крестьяне окрестных сел гонялись после битвы за тяжелоранеными воинами, чтобы добить и ограбить их подчистую. [История холодного оружия. Восток и Запад.  В двух частях (часть  2) | Асмолов Константин Валерианович. - Москва (Серия: Тайны воинских искусств). 1998.].
            
           «Пуля - дура, штык - молодец».

            Для начала поясним, кого Суворов называл «чудо-богатырем» - в отличие от фразы о собственных солдатах, это зафиксировано в документе. Так, в письме своему племяннику А. Горчакову (27 октября 1796 г.) он сообщал:

                «О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! Он побеждает и природу, и людей. Он обошел Альпы, как будто их и не было вовсе. Он спрятал в карман грозные их вершины, а войско свое затаил в правом рукаве своего мундира. Казалось, что неприятель тогда только замечал его солдат, когда он их устремлял, словно Юпитер свою молнию, сея всюду страх и поражая рассеянные толпы австрийцев и пьемонтцев. О, как он шагает!

            Лишь только вступил на путь военачальства, как уж он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска более не надобно. Противники его будут упорствовать в вялой своей тактике, подчиненной перьям кабинетным, а у него военный совет в голове. В действиях свободен как воздух, которым дышит. Он движет полки свои, бьется и побеждает по воле своей! 

            Пока Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем; великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет».

            Во второй половине XVIII века петровские традиции продолжил А.В. Суворов (1730-1800), который создал целостную, проверенную в боях отечественную систему воспитания и обучения армии, получившую название «Наука побеждать». Само название «Наука побеждать» принадлежит первому публикатору М. Антоновскому, сумевшему выразить самую суть замечательного военно-литературного памятника конца XVIII в.

            «Наука побеждать» состоит из двух разделов: в 1-м - «Вахт-параде» (более раннее название «Учение разводное») излагается примерный план и содержание тактическо-строевого учения войск, максимально приближенного к условиям боя. Этот раздел предназначался для начальников, проводящих учения.

            2-й раздел - «Разговор с солдатами их языком» (его другое название «Словесное поучение солдатам о знании, для них необходимом»), - является уникальной солдатской памяткой об основных тактических принципах и правилах службы.

            Первым открыл дорогу штыковому удару, в Российской Императорской армии, Петр I, но роль штыка после его смерти была как будто отставлена на второй план. Дальнейшее развитие штыковой бой, как основополагающий фактор победы, получил у таких прославленных полководцев, как у графа Петра Александровича Румянцева, генерал-фельдмаршала, удостоенного титула «Задунайский», и генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. 

            То есть, упор на штыковой бой, который практиковался еще Петром I, после продолжительного перерыва вновь появился в российской армии только при П.А. Румянцеве и А.В. Суворове. Тактическая схема наступательного боя А.В. Суворова была основана именно на внезапных стремительных атаках в ближнем бою, чему пехота и кавалерия в его войсках были хорошо обучены.

            Современные А.В. Суворову уставы ставили на первое место значение огня. Однако петровские традиции, соответствующие особенностям русской армии, не могли быть забыты. В Семилетней войне русские штыки не раз решали участь боя, а - А.В. Суворов придавал первенствующее значение удару холодным оружием, сделав его главным военно-воспитательным средством, довел до высокой степени совершенства штыковую атаку.

            Однако, помимо внедрения штыковой культуры, А.В. Суворов также занимался огневой подготовкой в армии больше, чем многие другие офицеры. Вот что он писал Приказе по войскам Крымского и Кубанского корпусов, 1778 г.:

                «Кареям между собою интервалы для крестных огней наивозможнейше соблюдать; по соблюдают и их огонь, как артиллерийский, так и мушкетный. На мушкет 100 патронов. По мушкетному (огню) большая должность есть ротных стрелков. Пехотные огни открывают победу, штык окапывает буйно пролезших в каре, сабля и дротик победу и погоню до конца довершают».

            В эпоху дульнозарядного оружия важность точной стрельбы недооценивать было невозможно, но гладкоствольные ружья с мешкотным (медленным) заряжанием не могли обеспечить высокой скорострельности и меткости стрельбы, и поэтому умелое владение штыком в бою было очень важно. Что подчеркивают другие суворовские слова: «Штыком может один человек заколоть троих, где и четверых, а сотня пуль летит на воздух».

            Отсюда вытекает, что преимущество в ближнем бою будет иметь та сторона, у которой больше решимости сойтись в рукопашном бою и больше умения во владении штыком.

         Предпочтение штыка пуле у А.В. Суворова вовсе не означало пренебрежения огнем вообще. Наоборот, «Наука побеждать» свидетельствует, насколько серьезно относился А.В. Суворов к стрелковой подготовке и к стрельбе в бою.

            А.В. Суворов признавал только прицельный огонь, и не только для специально выделенных стрелков, но для всей пехоты. «Мы стреляем цельно. У нас пропадает тридцатая пуля». Эта мысль А.В. Суворова встречается и в другом его афоризме: «Штыком может один человек заколоть троих, где и четверых, а сотня пуль летит на воздух» (Заветы Суворова. М., 1943).

            Даже при ведении батального огня (частого, непрерывного) требуется соблюдать «исправный приклад» и выбирать цели: «всякий своего противника должен целить, чтобы его убить». Бесцельную трату патронов Суворов категорически запрещал и требовал строжайшей экономии: «Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять».

            Сравнивая два вида оружия пехотного солдата, А.В. Суворов подчеркивал все преимущества штыка. Короче говоря, А.В. Суворов отводил должное место роли огня и признавал его как средство подготовки штыкового удара («пехотные огни открывают победу») и как средство ближнего боя в дополнение к штыку:

                «Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко; пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Коли один раз! - Бросай бусурмана со штыка; Мертв на штыке, царапает саблей шею; Сабля на шею - отскакни шаг - ударь опять - коли другого, коли третьего. Богатырь заколет полдюжины, а я видел и больше. Береги пулю в дуле! Трое наскочат - первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!»

            Во времена Суворова пуля и в самом деле была дурой. Достаточно сказать, что в конце XVIII века до 20 % выстрелов давали осечки. Конечно, это вовсе не значит, что Суворов отказывался от ружейного огня. Он требовал «додержать» пулю, чтобы выстрелить в самый момент сближения с противником, в упор с максимальной эффективностью.

            При относительно невысоком тогда уровне военной техники, прицельный огонь из гладкоствольного оружия можно было вести не далее 80-100 шагов, это расстояние преодолевалось бегом всего за 20-30 с. В течение такого промежутка времени противник, как правило, успевал выстрелить только один раз.

            Поэтому стремительная атака, переходившая в стремительный штыковой удар, была у Суворова главным средством достижения победы в сражении. Он говорил, что «у неприятеля те же руки, да только штыка не знают».

            Суворовская тактика основывалась на скорейшем преодолении поражаемого огнем пространства для решительного удара «в штыки». При этом пулю в стволе А.В. Суворов рекомендовал экономить, оставляя ее как вспомогательное средство именно для штыкового боя, а не как основное и до него: «Береги пулю в дуле на два, на три дня, на целую компанию. Стреляй редко да метко!»

            К тактике штыкового боя Суворов подходил гораздо подробнее, в его обращениях к простым солдатам («солдатский катехизис», по выражению ветерана-суворовца Якова Старкова), читаются ясные постулаты по психологии боя, элементарные основы прикладной техники и даже инструкции по периферийному зрению:

                «…штыком коли крепко! Ударил штыком, да и тащи его вон! Назад, назад его бери! Да и другого коли! Ушей не вешай, голову подбери, а глазами смотри: глядишь направо, а видишь и влево!»

            Своими наставлениями, А.В. Суворов утверждал своеобразный солдатский минимум: пуля в стволе, штык и шпага. При этом сам светлейший князь, Григорий Александрович Потемкин (1739-1791), пошел еще дальше в развитии именно штыковой составляющей ближнего боя, упразднив шпагу, как оружие «неудобопотребительное».

            Простота и конкретность характеризуют и выбор маневра А.В. Суворовым. Основное, чем учит руководствоваться «Наука побеждать», - выбор уязвимого пункта у противника («в крыло, которое слабее»), однако это не шаблон; может случиться так, что придется атаковать и «крепкое» крыло, и сильный центр.

            Правильная тактика и высокие моральные качества войск еще не обеспечивают успеха. Нужна соответствующая выучка войск. Суворов придавал очень большое значение обучению войск. Еще в 1770 г. он писал:

                «Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, токмо тщетны они, ежели не будут истекать от искусства, которое вырастает от испытаниев при внушениях и затверждениях каждому должности его».

            Суздальский полк под командованием А.В. Суворова значительно выделялся своей военной и физической подготовкой из числа других. Вопросы морального и физического воспитания профессионального воина стояли у него на первом плане. Физическая подготовка солдат велась Суворовым весьма разнообразно.

            Он учил быстроте перестроений, меткому огню. Каждое ученье заканчивалось штыковым боем, которому он придавал решающее значение. Во время тренировок солдат учили проходить через густые леса, бегу, лазать по лестнице, переходам через валы и рвы.

            А.В. Суворов сам подавал пример физической закалки и выносливости, проделав в 69 лет труднейший Швейцарский поход. «Учить не рассказом, а показом» - было основным принципом Суворова: «Делай как я!».

            Его методика обучения солдат, подытоженная в книжке «Наука побеждать», сводилась к следующему: «Экзерцирование мое было не на караул и не на плечо, но прежде торопливость, затем различное марширование, а потом уже приемы, скорый заряд и конец - удар в штыки».

            «Не руки, не бренное человеческое тело одерживает победу, - говорил А.В. Суворов, - а бессмертная душа, которая правит и руками, и ногами, и оружием, если душа воина велика и могуча, не предается страху, то и победа несомненна».   

            Одной из учебно-тренировочных методик, применяемой А.В. Суворовым, для обучения пехоты наступательным действиям, и для приобретения солдатами физических и психологических навыков, необходимых во время реального боевого столкновения с противником, стала сквозная штыковая атака. Некоторые элементы боевой подготовки, основанные на сквозной атаке сохранились по настоящее время.

            Под термином сквозная штыковая атака подразумевается способ подготовки  войск к удару холодным оружием, применявшийся А.В. Суворовым и практиковавшийся в российской армии.

            Считается, что методика сквозной атаки была составлена им вследствие увлечения внешностью прусской системы. М.И Драгомиров (1830-1905) являлся ревностным последователем А.В. Суворова, и, благодаря его авторитету, сквозная атака вновь была введена в 1880 гг. в боевую подготовку пехоты.

            А.В. Суворов требовал, чтобы «атаке была непременно видимая цель», а не пустое пространство, так как только при этом условии солдаты и начальники могут привыкнуть к определению расстояний, с которых должно вести удар холодным оружием. На односторонних учениях предписывалось командовать «стой» и бить «отбой» на том самом месте, где предполагается противник: намек на то, что ранее не должно и думать останавливаться.

            При сквозной атаке требовалось равнение «по передним». На двухсторонних маневрах Суворова других атак, кроме сквозных, и не было. В инструкции австрийцам 1799 г., данной в Италии, А.В. Суворов, считая, что австрийцы были слабыми бойцами в штыковой атаке, указывал:

                «В этом и весь секрет: пехота проходит сквозь пехоту и кавалерию, кавалерия - сквозь пехоту и кавалерию; а, как только прошли все насквозь, строятся линии опять на прежнем расстоянии, где и командовать «стой».

            Задняя линия проходит сквозь переднюю и налево-кругом; кавалерия по четыре налево-кругом. Сразу же станут на заднюю шеренгу. Тот же самый маневр повторяется снова. Армия, которая была атакующей, теперь уже стоит на месте, а стоявшая прежде, теперь атакует - и то же самое наблюдает».

            Современное А.В. Суворову ружье, почти не менявшееся со времени Петра, давало действительный огонь не далее 60 шагов, или 45 м, так как на большую дистанцию стрелять можно было только по сомкнутым массам. Это же расстояние пехота может преодолеть за 20 сек. За это время лучший стрелок не сделает более одного выстрела, так как заряжание ружья с дула было делом нелегким, и во всяком случае, не быстрым.

            В приказе 1794 г. А.В. Суворов ясно выразил эту истину:

                «При всяком случае сражаться холодным ружьем (оружием). Действительный выстрел ружья от 60 до 80 шагов; ежели линия или часть ее в подвиге (в движении) на сей дистанции, то стрельба напрасна, а ударить быстро вперед штыками». В своей инструкции для армии перед Итальянским походом 1799 г. он писал: «…а когда противник подойдет на тридцать шагов, то стоящая армия сама двигается вперед и встречает атакующую армию штыками. Штыки держат плоско, правою рукой, а колоть с помощью левой.

            При случае не мешает и прикладом в грудь или по голове (…) В расстоянии ста шагов командовать: марш-марш! По этой команде люди хватают ружья левой рукой и бегом бросаются на неприятеля в штыки с криком «виват»! Неприятеля надобно колоть прямо в живот, а если который штыком не приколот, то прикладом его».

            Рекомендация наносить удар в живот было обусловлена тем, что солдаты регулярной армии противника (в данном случае - французы) имели на груди перекрестие ремней из толстой кожи, перекрещивающиеся друг с другом (один - для полусабли, другой - для патронной сумки), поэтому косо посланный штык рисковал соскользнуть (пробить такую защиту с маху было довольно сложно даже опытному бойцу), а от удара в голову противник легко мог увернуться (удар в лицо был сопряжен с риском промаха, так как противник мог отвернуть голову).

            Тогда как удар в живот, от которого в сомкнутом строю уклониться было гораздо сложней, почти в 100 % случаев при тогдашнем уровне медицины приводил к летальному исходу. 

            А.В. Суворов учил поражать врага с первого удара, чтобы воин после этого успел парировать нападение, направленное на него. Действия должны были быть четкими и слаженными, по принципу «укол - защита» и снова «укол - защита». При этом, как это видно из рекомендаций, широко мог применяться и приклад.

            Намного позднее Михаил Иванович Драгомиров (1830-1905)  требовал, чтобы, при сквозной атаке пехоты на пехоту ряды не размыкались, а строи протискивались один сквозь другой и затем немедленно восстанавливали порядок. При атаке кавалерии на пехоту, и на кавалерию, строи размыкались на 5 шеренг между рядами.

            При атаке, по прекращению огня производилась сквозная атака цепями и, вообще тем построением, в котором пехота или кавалерия, подошли к противнику.

            Такая система обучения давала следующие выгоды:

                1) приучала к виду войск, решительно наступающих; 2) запрещала останавливаться вблизи противника, так как останавливаться можно лишь пройдя сквозь построение врага; 3) давала практику в определении расстояния на глаз, без производства непосредственных измерений, против живой цели; 4) приучала не отступать; 5) войска обучались так, что для них не было различия, на какую сторону шеренги противника наступать, благодаря чему и сами предохранялись от впечатления неожиданного появления противника с тыла; 6) давала практику в быстром восстановлении порядка вслед за свалкою рукопашного боя; 7) приучала всадников и лошадей к пехоте, особенно если последняя встречала их огнем, и пехоту - к кавалерии.

            Некоторые германские тактики, признавая, что приемы сквозной атаки  воспитывают в войсках мужество и наездничество, все же находят, что, при современной огневой силе пехоты, такое обучение вредно: пехота будет слишком приучена ходить на штык и будет заблаговременно отказываться от действия огнем. [Атака сквозная. - Военная энциклопедия (Сытин, 1911-1915).].

            Как можно было уже понять, А.В. Суворов придавал пристальное внимание не только обучению пехоты, но и кавалерии. В воспоминаниях улана, напечатанных в книге «История 3-го уланского Смоленского Императора Александра III полка 1708-1908 гг.», узнаем следующее:

                «Марш-марш! Тут лошади шпоры, саблю перед голову, и несемся, как на неприятеля! Линия проскакивала через линию; а мы в это время стреляем из пистолетов. Когда-же устроимся, то опять начинаем ту же проделку. Если же «западная» подскочит к коннице, то противная сторона не отступала, а обе линии смешивались». 

            Иногда же, если в это время подскакивал сам А.В. Суворов, то, случалось, что, отведя полк в другую сторону, он бросался в атаку с фланга, но никогда назад полка не поворачивал». 

            Далее следует такое резюме: «При таких сквозных атаках, обе стороны оставались при столкновениях победоносными. Замечательно, что войска не размыкались, а только раздавались, насколько то позволяли интервалы между частями. Казалось, не только что людей, а и лошадей-то учил А.В. Суворов, чтобы все смять да топтать». 

            Суворовские войска учились смелым, решительным наступательным действиям. Быстрота в сочетании с внезапностью позволяла меньшими силами побеждать численно превосходящего противника. Полководец водил войска с небывалой для того времени скоростью, обычный его суточный переход составлял 28-30 верст (перед началом Первой мировой войны корпус проходил в сутки не более 15-20 верст).

            А.В. Суворов главное внимание уделял холодному оружию и одиночной прицельной стрельбе. Кремневые «фузеи» (ружья) XVIII века позволяли производить по 1-2 выстрела в минуту и давали эффективное поражение с 60 шагов, артиллерия картечью с 240-300 шагов. Это расстояние пехота бегом преодолевала за одну минуту, что давало преимущество в бою стороне, у которой было больше решимости и умения сойтись в штыковую атаку. 

            Все учения и маневры, которые проводил великий полководец, отличались большой динамичностью, способствовавшей выработке у воинов быстроты действий, выносливости, ловкости. Учение шло по принципу: «Тяжело в ученье - легко в походе, легко в ученье - тяжело в походе». Перед штурмом крепости Измаил в 1790 г. - А.В. Суворов приказал насыпать вал и вырыть ров, подобные турецким, и обучал войска искусству их штурма. 

            Общий план предстоящих боевых операций доводился до каждого начальника и рядового солдата, чтобы «каждый воин понимал свой маневр». Решительно искоренялось «немогузнайство», под которым полководец понимал лень мысли, нерешительность, боязнь ответственности, халатное отношение к служебным делам - качества губительные для военного дела.

            Одним из главных нововведений было то, что А.В. Суворов одним из первых в штыковом бою стал сочетать рассыпной и плотный строй в зависимости от обстановки (даже на пересеченной местности и при штурме крепостей), то есть сделал его универсальным. Результатом послужило то, что русскую штыковую атаку в те времена ни один равный по силам неприятель выдержать не мог.   
      
            Развивая идею натиска, А.В. Суворов дает развернутую сравнительную оценку оружия пехоты. Пехота ведет бой двумя видами оружия: огнестрельным и холодным, пулей и штыком. Все перестроения подчинялись, в основном, интересам ведения огня в смысле достижения большей плотности или более широкого фронта.   
   
            Сквозная штыковая атака вводила солдата в обстановку, максимально приближенную к боевой, и воспитывала в нем порыв вперед, стремление достать врага в рукопашной схватке. «Атакуй первую неприятельскую линию! В штыки! Ура! Взводные командиры: коли, коли! Рядовые: Ура!»   

            Обучаемые солдаты разделялись на две равные группы, одна из сторон которых отрабатывала наступательные действия, вторая - оборонительные. Обе группы выстраивались друг против друга на расстоянии 80 саженей, что примерно соответствует 170 м; построение каждой из них состояло из двух линий. Затем передовая линия атакующей стороны начинала сближение, ведя огонь холостыми боеприпасами из ружей и пушек.

            Передвижения совершалось «скорым шагом в аршин или даже полтора». С подходом передовой линии к оборонительным порядкам «противника» на дистанцию 30 м вторая линия тоже начинала движение вперед. При сближении войск на дистанцию штыкового удара пехота брала ружья «наперевес», и угрозой удара в штыки завершала упражнение прохождением сквозь строй обороняющейся стороны.   
      
            Действию штыками солдат обучали как в строю, так и индивидуально. Тренировки по сквозной атаке позволяли привить личному составу навыки правильной оценки расстояния до боевых порядков противника, умение быстро и организованно наступать, использовать преимущества штыковой атаки в ближнем бою. [Сквозная атака / Советская военная энциклопедия. - Москва: Военное издательство Минобороны СССР, 1980. - Т.7. - с. 370.].

            А также быстрому восстановлению целостности боевого строя после неразберихи в рукопашной схватке. [Атака сквозная / Военная энциклопедия. (Сытин, 1911-1915). - СПб.: Проспект, 1911. - Т.3. - с. 219.].

            А.В. Суворов тщательно изгонял из программы обучения все, что было способно в какой-либо степени понизить моральный дух солдата, вызвать в нем чувство робости или инстинкт самосохранения. В двустороннем учении сторона, на которую велась атака (фактически обороняющаяся) и которую А.В. Суворов называл «на месте стоящей», встречал атаку огнем, а при подходе атакующего на 30 шагов сама переходила в штыки.

            Об отступлении (о ретираде) А.В. Суворов запрещал даже помышлять, прямо противопоставляя здесь свои требования положениям устава. [Атака сквозная . - Военная энциклопедия. (Сытин, 1911-1915).].

            «Наука побеждать!».

            Творение препрославившегося в свете всегдашними победами Генералиссимуса Российской армии князя Италийского, графа Суворова-Рымникского.

            Вахт-парад. Ученье разводное, или Пред разводом.

            Развод - от оного главное влияние в обучении.

            I. Исправься! Бей сбор! Ученье будет! (Текст дается в современной транскрипции). Приемы и повороты по команде, по флигельману (флигельман - правофланговый солдат или унтер-офицер, становившийся перед строем и делавший ружейные приемы. Сообразуясь с его темпом, повторял те же приемы весь строй), по барабану.

            II. Пальба будет! Заряжай ружье! - Плутонгами, полудивизионами, дивизионами (для производства залповой стрельбы и строевых эволюций батальон рассчитывался на дивизионы (нормально на четыре дивизиона), дивизион - на четыре плутонга (взвода); два плутонга составляли полудивизион). - При заряжании приклада на землю отнюдь не ставить. Отскакивает шомпол? - Пуля некрепко прибита.

            Наблюдать косой ряд (для стрельбы задние шеренги приступали вплотную к передней, солдаты задней шеренги становились против интервалов передней; строй становился скошенным); приклад крепко упереть в сгиб правого плеча, ствол бросать на левую ладонь. Пуля бьет в полчеловека.

            Примерно можно и с порохом (то есть холостыми зарядами). Ружья чистить между часов (после смены с постов, так как ученье проводилось перед разводом). Выстрелять между одного и двух патронов.

            Наступление плутонгами начинай! - Отбою нет. Сигнал барабана - «поход», - выстрелять от одного до двух патронов.

            III. Атакуй первую неприятельскую линию! В штыки! Ура! Взводные командиры: коли, коли! Рядовые: Ура! - громогласно. Краткий отбой.

            IV. Неприятельская кавалерия скачет на выручку к своей пехоте. - Атакуй! - Здесь держать штык в брюхо человеку; случится, что попадет штык в морду, в шею, особливо в грудь лошади. - Краткий отбой.

            Атакуй вторую неприятельскую линию, или резервы неприятельские атакуй! Отбой. Сим кончится.

            Третья - сквозная атака. Линия равняется вмиг. Вперед! Не смеет никто пятиться, ни четверти шага назад. Ступай! Повзводно, полудивизионами или дивизионами! - На походе плутонги вздваивают в полудивизионы, или сии ломают на плутонге. Солдатский шаг аршин, в захождении полтора аршина. Начинает барабан, бьет свои три колена (три колена барабана: дробь, палки, дробь с палками); его сменяет музыка, играет полный поход; паки (опять) барабан.

            И так сменяются между собой. Бить и играть скорее, от того скорее шаг. Интервалы, или промежутки между взводов весьма соблюдать, дабы пришед на прежнее место, при команде стой! все взводы вдруг стояли и заходили в линию.

            Вторая или первая половина линии, по рядам налево или направо, ступай, ступай на атаку! - Ступай! («Ступай!» - исполнительная команда для движения: марш!) У сего барабан - «фельдмарш» (фельдмарш - один из сигналов для движения части; выполняется на трубе или боем барабана, подается непосредственно перед началом движения).

            Заходить против части, на место стоящей из картечна выстрела вон. Ступай! - «Поход» в барабаны.

            На 80 саженях от противничья фронта бежать вперед от 10 до 15 шагов через картечную черту полевой большой артиллерии; на 60 саженях то же через картечную черту полковой артиллерии, и на 60 шагах - верной черты пуль.

            Ступай, ступай! В штыки! Ура! - Противная линия встречает пальбой на сей последней дистанции, а на 30 шагах ударит сама в штыки. С обеих сторон сквозная атака.

            Равно сему другая линия: атака! Обе части на прежних местах, тако же отдельная часть. Заходить колонною для деплояды (развертывание) фронтов, ежели есть место.

            V. Обе части делают колонны по числу людей в разводе, в одну или две колонны. Атака будет! Колонны, ступай! - Барабан бьет поход на 60 шагах одни от других.

            Ступай! Ступай! Атакуй в штыки! Ура! - Мушкет (ружье) в правой руке на перевесе; колонны между собою насквозь быстро, примерно колют. Колонны, строй каре (каре - построение войск четырехугольником. Внутри каре помещалась часть артиллерии и резервы)! Стрелки, стреляй в ранжире (в ранжире - на своем месте в строю)! Плутонгами, начинай! - Здесь каре на месте. Стрелки бьют наездников и набегающих неприятелей, а особливо чиновников (здесь - офицеры); плутонги палят в их толпы. Пальба должна быть кратка, ибо тут дело больше картечь. Потом бросаются колоть.

            Ступай, ступай! Атакуй! В штыки! Ура! - Что воображается сквозною карейною атакою.
            Стрелки, вперед! Докалывай! Достреливай! Бери в полон! На оставшихся басурман между кареев! Барабан - краткий сбор!
            Стрелки, в свои места! Кареи (то же, что каре) - строй колонны! - Исполнение то же, как выше о колоннах!
            Колонны, строй кареи! Кареи, ступай! Ступай! Ступай! Атакуй! В штыки! - Ура! Здесь без пальбы, атака же прежняя.

            VI. Кареи, строй линейный фронт! А заходящей части, по рассмотрению (по усмотрению начальника), вместо линии в колонну, или по четыре. Команда оной: по рядам или по четыре, направо или налево, ступай на прежнее место! Стой! Фронт! Барабан - фельдмарш.

           П р и м е ч а н и е. Сии основательные (основные, важнейшие) маневры, хождения и эволюции (перестроения, маневры) равны в батальонных, полковых и корпусных экзерцициях (экзерциция – строевое учение; вообще обучение)!

            VII. Начальник может требовать: 

            Баталионного огня (беглый частый огонь).
            Исправный приклад (приклад - здесь в смысле изготовки к стрельбе (заряжание и прицеливание) правит пальбою.

            Здесь оный расстраивается по неминуемой торопливости; но во взводной пальбе оный виден. Одиначка пальбы на баталии выйдет сама собою. Для сбережения пули тут на каждом выстреле всякий своего противника должен целить, чтобы его убить.

            Залпа? - в разводе, коли с пальбою, для очищения ружей. В ином строю - только для исправности приклада. Против неприятеля не годится: он может сколоть и порубить, пока опять заряжают.

            Наступных плутонгов? - Оные только для движения, но против неприятеля сия ломаная линия не годится; ибо он ее, особливо кавалериею и малою изрубить может.

            Отступных плутонгов? - Лучше об оных и не помышлять! Влияние их солдату весьма опасно, а потому и ни о каких ретирадах (отступление) в пехоте и кавалерии не мыслить!

            Разговор с солдатами их языком.

            После сего разводного учения, когда оное будет учинено по приходе развода в главную квартиру, куда оный приходит до рассвета, а на рассвете выходит уже на площадь, - штаб-офицер того полку, чей развод, командует: под курок (команда для ружейного приема, употребляемого при положении «смирно». Ружье бралось рукою за шейку приклада под курок и держалось отвестно у правого плеча) и начинает в присутствии всего генералитета, штаб- и обер-офицеров говорить к солдатам их наречием наизусть следующее:

            VIII. Каблуки сомкнуты, подколенки стянуты! Солдат стоит стрелкой. Четвертого вижу, пятого не вижу.

            Военный шаг - аршин, в захождении - полтора аршина. Береги интервалы! Солдат во фронте на шагу строится по локтю; шеренга от шеренги три шага; в марше - два. Барабаны, не мешай! 

            IX. Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять. Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля - дура, а штык - молодец! Коли один раз! Бросай басурмана со штыка! - мертв на штыке, царапает саблей шею. Сабля на шею - отскокни шаг, ударь опять! Коли другого, коли третьего! Богатырь заколет полдюжины, а я видал и больше.

            Береги пулю в дуле! Трое наскочат - первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун (смерть)!

            В атаке не задерживай! Для пальбы стреляй сильно в мишень. На человека пуль двадцать, купи свинца из экономии, немного стоит. Мы стреляем цельно (прицельно). У нас пропадает тридцатая пуля, а в полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряду.

            Фитиль на картечь! - Бросься на картечь! - Летит сверх головы. Пушки твои, люди твои! Вали на месте! Гони, коли! Остальным давай пощаду. Грех напрасно убивать, они такие же люди.

            Умирай за Дом Богородицы, за матушку, за пресветлейший дом! - Церковь Бога молит. Кто остался жив, тому честь и слава!

            Обывателя не обижай: он нас поит и кормит. Солдат не разбойник.

            Святая добычь! Возьми лагерь! - все ваше. Возьми крепость! - все ваше. В Измаиле, кроме иного, делили золото и серебро пригоршнями. Так и во многих местах. Без приказа отнюдь не ходи на добычь!

            X. Баталия полевая. Три атаки: в крыло, которое слабее.

            Крепкое крыло закрыто лесом - это немудрено: солдат проберется и болотом. Тяжело через реку - без мосту не перебежишь. Шанцы (окопы) всякие перескочишь. Атака в середину невыгодна, разве конница хорошо рубить будет, а иначе самих сожмут. Атака в тыл очень хороша, только для небольшого корпуса, а армиею заходить тяжело.

            Баталия в поле: линиею против регулярных; кареями против басурманов. Колонн нет. А может случиться и против турков, что пятисотному карею надлежать будет прорвать пяти- и семитысячную толпу с помощью фланговых кареев. На тот случай бросится он в колонну. Но в том до сего нужды не бывало. Есть безбожные, ветреные, сумасбродные французишки. Они воюют на немцев и иных колоннами. Если бы нам случилось против них, то надобно нам их бить колоннами же.

            Баталия на окопы - на основании полевой. Ров не глубок, вал не высок. Бросься в ров, скачи через вал, ударь в штыки, коли, гони, бери в полон! Помни - отрезывать! Тут подручнее коннице. В Праге (Прага - крепость и предместье Варшавы на правом берегу Вислы, взятая штурмом Суворовым в 1794 г.) отрезала пехота, да тут были тройные и большие окопы и целая крепость, для того атаковали колоннами.

            XI. Штурм или валовый приступ. Ломи через засеки, бросай плетни через волчьи ямы (вид заграждений: ямы с вбитыми в дно заостренными кольями)! Быстро беги! Прыгай через палисады (препятствие в виде сплошного забора из бревен с заостренными концами), бросай фашины, спускайся в ров, ставь лестницы! Стрелки, очищай колонны, стреляй по головам! Колонны, лети через стены на вал, скалывай! На валу вытягивай линию! Караул к пороховым погребам! Отворяй ворота коннице! Неприятель бежит в город - его пушки обороти по нем. Стреляй сильно в улицы, бомбардируй живо! Недосуг за этим ходить.

            Приказ - спускайся в город, режь неприятеля на улицах! Конница, руби! В домы не ходи, бей на площадях! Штурмуй, где неприятель засел! Занимай площадь, ставь гауптвахт (главный караул). Расставляй вмиг пикеты к воротам, погребам, магазинам! Неприятель сдался - пощада! Стена занята - на добычь!

            XII. Три воинские искусства.

            Первое - глазомер: как в лагерь стать, как идти, где атаковать, гнать и бить. 

            Второе - быстрота. Поход полевой артиллерии от полу- до версты впереди, чтобы спускам и подъемам не мешала. Колонна сближится, - оная опять выиграет свое место. Под гору сошед, на равнине - на рысях. 

            Поход по рядам или по четыре для тесной дороги, улицы, для узкого мосту, для водяных и болотных мест, по тропинкам; и только, когда атаковать неприятеля - взводами, чтобы хвост сократить. У взводов двойные интервалы на шаг.

            Не останавливайся, гуляй, играй, пой песни, бей барабан, музыка, греми! Десяток (верст) отломал - первый взвод, снимай ветры (так Суворов называл  ранцы), ложись! За ним второй взвод, и так взвод за взводом. Первые задних не жди. Линия в колонне на походе растянется: коли по четыре, то в полтора (раза), а по рядам - вдвое. Стояла на шагу - идет на двух; стояла на одной версте, растянется на две; стояла на двух - растянется на четыре. То досталось бы первым взводам ждать последних полчаса по-пустому. 

            На первом десятке (верст) отдых час. Первый взвод вспрыгнул, надел ветры, бежит вперед десять-пятнадцать шагов; а на походе, прошед узкое место, на гору или под гору - от пятнадцати и до пятидесяти шагов. И так взвод за взводом, чтобы задние между тем отдыхали. 

            Второй десяток - отбой! Отдых - час и больше. Коли (если) третий переход мал, то оба пополам, и тут отдых три четверти часа, или полчаса, или и четверть часа, чтобы ребятам поспеть скорее к кашам. Это - для пехоты. 

            Конница своим походом вперед. С коней долой! Отдыхает мало и свыше десятка (когда пройдет свыше 10 верст), чтобы дать коням в лагере выстояться.

            Кашеварные повозки впереди с палаточными ящиками. Братцы пришли - к каше поспели. Артельный староста (кричит) - «к кашам!». На завтраке отдых четыре часа. То же самое к ночлегу отдых шесть часов и до осьми, какова дорога. А сближаясь к неприятелю, котлы с припасом сноровлены к палаточным ящикам, дрова запасены на оных.

            По сей быстроте и люди не устали. Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух и трехстах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова. Атакуй, с чем пришел, чем Бог послал! Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезывай, не упускай! Ура! Чудеса творят братцы!

            Третье - натиск. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет. В пальбе много людей гибнет. У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает.

            Вытяни линию, тотчас атакуй холодным ружьем (оружием)! Недосуг вытягивать линии - подвиг [выдвижение] из закрытого из тесного места - коли, пехота, в штыки! Конница тут и есть. - Ущелья на версту нет, (атакуй) картечи через голову, пушки твои.

            Обыкновенно конница врубается прежде, пехота за ней бежит. Только везде строй! Конница должна действовать всюду, как пехота, исключая зыби (болото, топкое место). Там кони на поводах. Казаки везде пролезут. В окончательной победе, конница, гони, руби! Конница займется, пехота не отстанет.

            В двух шеренгах сила, в трех полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает.

            XIII. Бойся богадельни (больница, госпиталь)! Немецкие лекарствица издалека тухлые, всплошь бессильные и вредные. Русский солдат к ним не привык. У вас есть в артелях (самодеятельное объединение солдат в роте для ведения общего хозяйства, в частности для довольствия из общего котла) корешки, травушки, муравушки. Солдат дорог. Береги здоровье! Чисти желудок, коли засорился.

            Голод - лучшее лекарство. Кто не бережет людей - офицеру арест, унтер-офицеру и ефрейтору палочки, да и самому палочки, кто себя не бережет. Жидок желудок - есть хочется - на закате солнышка немного пустой кашки с хлебцем, а крепкому желудку буквица в теплой воде или корень коневого щавелю (растения, употреблявшиеся в народной медицине в качестве слабительного средства).

            Помните, господа, полевой лечебник штаб-лекаря Белопольского (старший лекарь, служивший в войсках Суворова)! В горячке ничего не ешь хоть до двенадцати дней, а пей солдатский квас: то и лекарство. А в лихорадке не пей, не ешь: штраф! - за что себя не берег.

            В богадельне первый день мягкая постель, второй день французская похлебка, третий день ее братец домовище (гроб) к себе и тащит. Один умирает, а десять товарищей хлебают его смертельный дых. В лагере больные, слабые, хворые в шалашах, (а) не в деревнях - воздух чище.

            Хоть без лазарета и вовсе быть нельзя. Тут не надобно жалеть денег на лекарства, коли есть - купить; и сверх того и на прочие выгоды без прихотей. Все это неважно! Мы умеем себя беречь. Где умирает ото ста один человек, а у нас и от пятисот в месяц меньше умирает. Здоровому - питье, еда, больному же - воздух, питье, еда.

            XIV. Богатыри! Неприятель от вас дрожит. Да есть неприятель больше и богадельни: проклятая немогузнайка, намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двулична, вежливка, бестолковка, кличка, чтоб бестолково выговаривать: край, прикак, афок, вайрках, рок, ад и проч. и проч. Стыдно сказать! От немогузнайки много, много беды!

            За немогузнайку офицеру арест, а штаб-офицеру от старшего штаб-офицера арест квартирный.

            Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву. Молись Богу! От него победа. Чудо-богатыри! Бог нас водит - он нам генерал!

            XV. Ученье свет, неученье тьма! Дело мастера боится. И крестьянин (если) не умеет сохой владеть (так) хлеб не родится. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! (В) последнюю кампанию неприятель потерял счетных [считанных] семьдесят пять тысяч, только что не сто; а мы и одной полной тысячи не потеряли. Вот, братцы, воинское обучение! Господа офицеры - какой восторг!

            По окончании сего разговора фельдмаршал сам командует: к паролю! С обеих крыл часовые вперед! Ступай! На караул! 

            По отдаче генералитету или иным пароля, лозунга (условные слова, сообщавшиеся при разводе командирам частей и караулам) и сигнала (следует) похвала или в чем хула разводу.

            Потом громогласно: Субординация • Экзерциция • Послушание • Обучение • Дисциплина • Ордер воинский (воинский порядок) • Чистота • Здоровье • Опрятность • Бодрость • Смелость • Храбрость • Победа! • Слава, слава, слава!

            Кавалерийская и казачья пика.

            Среди всех видов копейного оружия, пика стоит особняком, дело в том, что пика, в первую очередь кавалерийская - это маркер, показатель наличия в данном месте и в данное время тяжелобронированного противника в более-менее ощутимых, опасных для государства, количествах. 

            Само владение пикой - это высокое искусство, требующее мастерства, опыта и долгого обучения, тогда как клинковое оружие для освоения кавалерией даже гораздо проще. 

            Хотя огнестрельное оружие являлось важным компонентом вооружения кавалерии, но до появления винтовок оно все-таки играло второстепенную роль - основным было холодное оружие, поэтому собственно, пики и оставались главным видом кавалерийского оружия.

            Поскольку это исключительно бронебойное оружие - более широкое копье технически было эффективнее, потому что оставляло обширную рану и, имело куда меньше возможности пробить противника насквозь - и застрять в нем, сбросив всадника с седла, если тот не успевал отпустить копейное древко.

            Отсюда существовала проблема, что пробитая неломаемым копьем, цель, запросто могла оказаться атакующим навстречу объектом, скорость которого была бы равна скорости атакующего. Также кавалерийская пика заведомо ломалась (вспомните известное выражение «преломить копья») для того, чтобы при чрезмерных поперечных нагрузках конь не летел с копыт; кони хрупкие и при падениях быстро приходят в негодность. 

            А выбитые из седла всадники, особенно во встречных кавалерийских сшибках, полностью теряют боеспособность, даже если их не убивают и, не берут в плен, выполнять боевую задачу они уже не сумеют.

             Лэнс (Lance) - рыцарское копье или пика, которые имели защитный диск для руки, ограничительный валик и узкий наконечник. Во время рыцарских турниров боевой наконечник Lance заменялся на другой, более безопасный. Иногда прикрывающий руку диск заменялся круглым конусом, в некоторых турнирных вариантах Lance такой конус разрастался до размеров миниатюрного щита (Что такое ЛЭНС? | Словари и энциклопедии на Академике. dic.academic.ru). 

            Кроме того, на древке пики имелось специальное кольцо - аррет (фр. arret de cuirasse), ограничитель (не путать с Vamplate для защиты руки), которым в этот крюк упирались, и которое не давало древку сразу проскальзывать при ударе. Для рыцарских турниров в Средневековье древки копий изготавливались из ели, потому что древесина из нее разлеталась на множество мелких щепок, тогда как боевые рыцарские копья делались из ясеня.

            И сегодня ломкие турнирные лэнсы из реек и клея вышибали и вышибают бойцов в перетяжеленных доспехах из седла. Силы воздействия на встречном движении немалые, и разумеется, что боевые копья имели иной вид, но у того же Альбрехта Дюрера (нем. Albrecht Durer; 1471-1528) копье, скорее всего боевое, имеет сходные с турнирным контуры, хоть и изящнее по форме. 

            Поэтому, в реальности, когда древки копий не ломались, их стали специально делать ломкими, и поэтому гусарская пика стала полой, банально потому, что сплошная пика такой длины была бы тяжеловатой и, поэтому ломкость в данном случае являлось даже благом.

            Для X-XII веков целесообразность ломких копий (легко ломающихся при ударе, подобно рыцарским или польским гусарским позднего Средневековья) была еще не явлена. 

            Просто потому, что у государства не было возможности заготавливать кавалерийские пики в громадных количествах, впрок, как расходный материал, и возить за кавалерией целыми обозами, как возили их впоследствии за польскими крылатыми гусарами: этого не позволяли ни экономика, ни логистика своего времени.

            Пика за счет формы своего наконечника могла пронизать щит, раздвинуть пластинки ламелляра и пробить кольчугу. Но плюс пики был в том, что ее наконечник - очень легкий, благодаря которому она превращается в маневренное оружие, пригодное и для конного фехтования, и на таранный удар. 

            У древних пик никогда не было пожилин (лангет), так как их просто еще не успели придумать, не успел оформиться ограничитель на втулке, хотя тенденция к его развитию и была отмечена доктором исторических наук, автором работ по древним видам оружия, А.Н. Кирпичниковым (1929-2020).

            Так случилось потому, что поздние пики были рассчитаны именно на пробитие кирас, где главным условием для успешного удара являлось то, чтобы наконечник не согнулся, так как. кираса превосходила по прочности любой ламеллярный доспех (общее название доспехов из сплетенных между собой шнуром пластин). 

            Но все дело было в том, что так как раз пику и не использовали, например, атаки кирасир на пехотный строй, по сути и сами являлись таким тараном, из-за чего от пик они вскоре отказались.

            Пика продолжала сохраняться в казачьих войсках, в которых изначально каждый казак подбирал себе пику по своим физическим параметрам, однако с течением времени и для правильности казачьей атаки, пики пришли к более-менее одинаковым размерам, правильность чего была на деле доказана в эпоху Наполеоновских войн, где казачья атака с пиками наперевес сметала первые ряды противника вместе с офицерским составом. 

            Практически весь XIX век в Российской Императорской армии шли споры о необходимости применения пики в кавалерии. Как писал один из военных теоретиков, генерал-лейтенант, военный востоковед и историк, Михаил Африканович Терентьев (1837-1909), «ни один однако военный вопрос не возбуждал таких продолжительных споров, как вопрос о вооружении кавалерии пикой (разве только еще вопрос о кирасирах). Один считал пику царицей белого оружия, другой слабейшею из всех оружий».

            Сокращенное изложение взгляда М.А. Терентьева, сформулированного им в статье «Кавалерийские вопросы», опубликованной в «Военном сборнике» в 1865 г., приводится ниже.

            Пика - оружие одностороннее, и она хороша (именно) для первого удара и преследования; в схватке же, в одиночном бою она не только бесполезна, но и вредна, потому что отдает всадника в полное распоряжение неприятельской сабли.

            Фехтовать пикой, особенно против сабли, да еще хоть сколько-нибудь ловкой, и не стоит: удар пики силен и неотразим только тогда, когда она твердо схвачена рукой и сжата под мышкой; отодвинуть пику в сторону можно только с человеком; для фехтования же ее надобно держать только в руке, а нанося удар, выдвигать вперед всю руку; в этом случае пика, держась на равновесии, легко может быть отведена в сторону и, основываясь на опыте фехтования всадника, действительно, в большей части случаев сабля выходила победительницей.

            Фехтовать пикой неудобно еще и потому, что ею невозможно было отбить удар сабли. Отбив производился обыкновенно подставлением своего оружия под удар противника, а вместе с пикой еще подставли и ничем незащищенную руку, так что удар, назначенный голове, доставался руке.

            При преследовании иное дело: неприятельская конница почти всегда мгновенно спешивалась - так сильно действовал панический страх быть пораженным пикою - между тем как для того, чтобы заставить спешиться кавалерию саблями, требовалось много ударов. Вообще пика хороша была там, где не было необходимости выпускать ее из-под локтя, или где неприятель не сопротивлялся, а спасался. В этом случае успеху способствовала длина пики: пехотинец, кинувшийся на землю, артиллерист, залезший под пушку, не много имели шансов остаться целыми.

            Во всех других случаях длина пики не участвовала в чести удара и действовала только нравственным впечатлением, конечно, на неприятеля уже тронутого, початого; настоящего кавалериста пикой испугать было нельзя. Удар пикой можно было произвести двояко: стоя на месте и в движении.

            В первом случае следовало сильно вытянуть руку и ткнуть противника; понятно, что сила удара зависела от силы руки и расстояния до противника, т.е. - от длины пики. Во втором случае, когда она была уперта под мышкой и крепко держалась рукою, а чтобы достать до противника, необходимо было преодолеть расстояние, следовало лететь на него, где сила удара больше зависела от быстроты движения коня.

            Пикинер во время атаки представлял собой машину, (даже) пожалуй стрелу, спущенную с тетивы, он направлял свое копье в грудь врага; при этом было ясно, что чем сильнее этот полет, тем сильнее становился удар. Отсюда следовало, что главное оружие кавалериста - его конь.
            Наша пика имела 9 футов и 5 дюймов длины (2,86 м), у прусской кавалерии 10 футов (3,048 м), у казаков 10 футов и 4,5 дюймов (3,165 м). Вес уланской пики равнялся 7,34 фунта (3,33 г), казачьей 4,56 фунта (2,07 г), у казачьей пики, при этом не было наконечника с свинцом и помочей, прикрепляющих копье к древку (текст адаптирован. - А.П.). 

            Главное требование к казачьей состояло в том, чтобы она была на аршин (71 см) длиннее уланской пики, именно для того, чтобы сломить первый ряд уланского строя. 

            Дальнейшая стандартизация казачьей пики привела к установлению в 1839 г. образца пики по наработкам генерала Я.П. Бакланова (1809-1873) общей длинною 340 см, весом около 2,3 кг и наконечником в 250 мм, именно данным образом опытные казаки в атаке могли виртуозно и колоть острием и рукоятью, резать (ввиду особенности наконечника пики), крутить над головой, перекидывать из руки в руку и просто как палицей разящие удары. 

            В XIX веке противника, облаченного в панцирь, на поле боя у конных пикинеров - улан, казаков и т.п. - уже практически не было, не считая кирасир, броню которых не пробивала никакая пика, поэтому старались бить в лицо, в шею, в ногу, в плечо, в коня, наконец. 

            Здесь наконечник чем легче, тем лучше - расположение центра тяжести решало все, в этом было одно из отличий пехотной пики от кавалерийской: пехотное при необходимости можно было перехватить двумя руками, тогда как всадник, как правило, только в одной руке - вторая обычно была занята поводьями. [Русская безжалостная пика / Дневник ролевика (Yandex Zen). 25.07.2023 г.]. 

            Что касается Востока, то здесь одноручное применение пики можно оспорить гораздо увереннее (например, Л.А. Бобров - «Техника копейного боя кочевников Центральной и Средней Азии»). Также имело место двуручное владение копьем / пикой, и достаточно широко, у уральских казаков, казахов и джунгар (при этом, у всех со своими нюансами). 

            Двуручное фехтование на копьях или пиках - встречается на миниатюрах и фехтовальных трактатах конца XIII-XIX веков (например, мамлюкских) даже чаще одноручного. Сочетание пики в одной руке, зажатой под мышкой, и щита в другой - достаточно редко (хотя и есть) на миниатюрах того же XVI века - чаще со щитом сочетается сабля, а если пикой, то держат ее двумя руками.

            Легкая кавалерийская пика, обычно до 3 м, легкая, с небольшим наконечником, которая позволяла «играть копьем», была практически на вооружении у всей евразийской конницы и дожила до XX века. В общем, и «новая» пика, и кавалерийская XIII-XIV веков, мало чем отличались друг от друга. 

            Задачей кавалерийской пики была одна - поражение противника в маневренном конном бою до выхода на дистанцию удара одноручным холодным оружием типа сабли (палаша).

            Пика появилась в арсенале европейского кавалериста в конце XVIII века - когда начались Наполеоновские войны и Европа увидела это, уже забытое ею оружие в руках русских казаков и польских улан. Самое страшное для противника в плотном строю кавалерийской атаки было осознание того, что пика до него дотянется раньше, чем он сможет достать клинком. 

            Все удары и отбивы делались из положения пики «к атаке», когда она бралась под правую мышку, острый ее конец направлялся немного вниз, а тупой - вверх, локоть правой руки не отделялся от корпуса и нажимал на пику, плотно прижимая ее подмышкой. Пика, при этом, держалась у «точки перевеса».

            После наполеоновских войск пикой стали вооружать кавалерию всех европейских стран чуть ли не поголовно. Достаточно сказать, что на пике увлечения пикой (такой вот каламбур), это оружие раздали даже российским кирасирам (первой шеренге). 

            Использование пики в конце XIX - начале XX века, при полном отсутствии необходимости в бронебойности оружия, объяснялось легкостью управления ею - фактически, виртуозного владения этим оружием.

            В 1825 г. французы приняли кирасу, защищавшую от мушкетной пули с расстояния - 40 м, которая имела толщину в центре - 5,5-5,6 мм, а по краям - 2,3 мм. Наспинная часть сзади была совсем тонкой - 1,2 мм, вес - 8-8,5 кг. 

            А с 1891 г. кирасы начали изготавливать из новой хромоникелевой стали, которая не пробивалась штатной тупоголовой пулей со свинцовым сердечником и медно-никелевой оболочкой французской винтовки Лебеля 1886 г. с дистанции - 375 м. Отсюда становится понятным, что подобные панцири не пробивала уже никакая пика.         

             Во второй половине XIX века пика, точнее, ее необходимость для кавалериста, вызывала весьма серьезные споры в кавалериях всей Европы. Мнения варьировались от безоговорочного признания необходимости пики, которая позиционировалась как основное оружие кавалериста, от полного отсутствия необходимости в ней и, даже опасности пики в кавалерийском бою. 

            Показательными в этом смысле могут быть слова М.И. Драгомирова (1830-1905), сказанные в его «Тактике»: пика «производит нравственное впечатление в момент, предшествующий свалке, хороша при преследовании, но ловко управлять ею в высшей степени трудно; удары ее отбиваются саблей весьма легко. 

            Военная история показывает, что как в сомкнутом, так и в одиночном бою короткое оружие, которым рубят, всегда одержит верх над пикой, если только последует действительная свалка».

            Генерал-лейтенант А.А. Киреев (1833-1910) в статье «Пика в германской кавалерии», вышедшей в N 127 «Разведчика», в 1893 г. писал много интересного. В том числе и об этом: «…В двадцатых и тридцатых годах на умение владеть холодным оружием обращалось большое внимание; этим щеголяли в особенности офицеры, которые зачастую решали на нем возникавшие между ними товарищеские «недоразумения». 

            В 1853 г. в войсках наших и стрельба, и фехтование были в полном загоне. Верили в стройность движения масс, в машинную внешнюю и бессодержательную выправку, верили в боевые порядки, столь удачно примененные еще в венгерскую кампанию, во многое, что вскоре оказалось несущественным… После горького опыта Альмы, Черной и Инкермана взгляды круто изменились: обратили внимание между прочим и на вооружение нашей армии, заговорили о стрельбе, и (снова) о фехтовании. За дело принялись со свойственною русским горячностью. <…> 

            Через три года получились результаты просто изумительные: не только офицеры выучились прекрасно фехтовать, но и нижние чины. В пехоте напр. (говорю собственно о Петербургском гарнизоне) даже все рядовые не только выучились владеть штыком, но и делали приемы и рапирой, а многие унтер-офицеры сделались не только бойцами, но и хорошими учителями фехтования. Но вот французов, умевших фехтовать, разбили немцы, фехтовать не умевшие <…> по той или другой причине, но фехтование у нас уничтожили! 

            Между тем немцы, наученные опытом кавалерийских схваток <…> принялись за фехтование и довели его у себя до значительного совершенства. В конце концов вышло, что у французов по-прежнему фехтование процветает, у немцев оно заведено вновь и идет очень хорошо, у нас же когда-то оно процветало, а теперь его нет, нет даже и в кавалерии».

             Впрочем, генерал от кавалерии А.П. Кульгачев (1825-1904), имевший богатый боевой опыт, весьма четко отмечал, что эта самая «действительная свалка» в практике боев происходила крайне редко: в действительности «одна сторона непременно окажется в чем- нибудь да слабее и потому при столкновении, уступая натиску превосходной силы другой стороны, непременно сдаст и в громадном большинстве случаев повернет назад». 

            Следует отметить, что это заявление А. Кульгачева вполне подтверждались и большинством военных специалистов того периода - знаменитые «шоки», лобовые столкновения двух кавалерийских масс, происходили в лучшем случае не чаще чем в четверти случаев атак. В остальных же случаях кто-то из противников начинал отступать.

            Здесь следует отметить, что генерал, впечатленный счастливым спасением и тем, как смотрелась пика в руках казаков, привыкших к ней едва ли не с детства, явно недооценил сложность такого оружия, как пика, потому что все, кто имел «удовольствие» обучаться или обучать владению им, подчеркивали то, как трудно осваивается кавалеристом пика, и как требовательна она к навыкам коня и всадника.

            Но так или иначе, однако с мнением А.П. Кульгачева были вполне согласны в германской кавалерии: в 1889 г. всем ее кавалеристам были даны пики, а «десятилетний опыт обучения владению пикой германской конницы вселил в Германии уверенность в том, что каждый немецкий всадник, когда рано или поздно ему придется вступить в бой с противником, участвуя ли в производстве шока или в единоборстве, будет умело владеть своим оружием». [Шашка против пики / Историческое оружиеведение | Пульс, 02.12.2021 г.].

            В свое время уланы, как вид кавалерии, появились в ответ на эффективность казачьей и польской и пики - на пике увлечения пикой ею даже вооружали гусар (в 1812 г. - первую шеренгу) и кирасир. Но упускали самое главное - пика очень сложное оружие и требует не только хорошего владения ею, но и хорошо выезжанного коня. 

            При схождении с конным противником у пикинера имелся только один шанс на единственно выверенный удар, так как в случае промаха, лошади на скаку уносили седоков на значительное расстояние.

            После завершения эпохи наполеоновских войн, пика стала считаться в российской кавалерии, самым эффективным холодным оружием, которое удачно совмещало в себе не только большую убойную силу, но и огромное моральное воздействие на противника. 

            Российская Императорская армия была вполне согласна с словами, сказанными Антуаном-Фортюне де Браком в 1832 г. о том, что «пика - это холодное оружие, производящее самое сильное нравственное впечатление, а удары ея смертельны». Поэтому занятиям по отработке ударов и парирований («отбоев»), которые объединялись общим термином «фланкировка», уделяли особое внимание. Особое пристрастие к пике питали казаки войска Донского: она с давних пор была их любимым оружием.

            Антуан-Фортюне де Брак (Antoine-Fortunе de Brack; 1789-1850) - полевой маршал (marechal-de-camp), книга которого - «Аванпосты легкой кавалерии» (Avant-postes de cavalerie legere), была издана в Париже в 1831 г. и стала бестселлером, переведенным на несколько языков, была известна каждому офицеру-кавалеристу Европы. 

            Рекомендации Антуан-Фортюне де де Брака по применению сабли в бою были основаны на богатом боевом опыте и позже нашли отражение в тенденциях обучения владению длинноклинковым оружием. В книге они были оформлены в виде популярного в те времена жанра вопросов и ответов. Форма сохранена, в некоторых случаях его рекомендации дополнены комментариями в виде примечаний.

            Антуан-Фортюне де Брак высоко ценил боевые качества донских казаков, которых считал лучшей легкой кавалерией Европы, наравне с прусскими черными гусарами, уланами Мерфельда (поляки), гусарами Бланкенштейна (австрийцы) и др. Опираясь на свой опыт, Антуан-Фортюне де  Брак, имея самое превосходное мнение о тактике казаков и их боевом мастерстве, отмечал низкую эффективность ударов казачьих пик: 

                «Я видел в нашей армии кавалеристов, получивших до двадцати двух ударов казачьими пиками и нетолько не погибших от этого но, даже продолжавших служить. От чего же это зависело? От дурного качества казачьего оружия, от малаго ухода за ним, а больше всего от следующей причины… Пики казаков, сражавшихся против нас, были окованы только с одного конца и всадники, чтобы не класть своего оружия на землю, втыкали его острым концом этим и тупили его.

            Помните … не следует утыкать пику в землю копьем … Во время кампании следовало, чтобы офицер производил частые осмотры пик о и требовал, чтобы были хорошо заострены и смазаны салом; удар исправной пики почти всегда смертелен, если он направлен в туловище человека». [«Я видел кавалеристов, получивших двадцать ударов»: французский офицер о казачьих пиках / Герои и битвы (Yandex Zen). 18.01.2021 г.].

            Антуан-Фортюне де Брак упоминал не только о том, как искусно владели казаки своими пиками, но и о том, что французские кавалеристы предпочитали не связываться с казаками с пиками. Шевалье Антуан-Фортюне де Брак в своей знаменитой книге «Аванпосты легкой кавалерии» - пишет следующее:

                В. Могущественное ли оружіе - пика?
                О. Пика - это холодное оружіе, производящее самое сильное нравственное впечатленіе, а удары ея смертельны.
                В. Долженъ ли кавалеристъ употреблять на войне свою пику такъ, какъ предписываеть уставъ?
                О. Нетъ. Общее нравило: всадникъ долженъ разсматриваться какъ центръ круга, описываемаго его оружіемъ. Пикинеръ долженъ колотъ только на переднемъ полукруге; задній же долженъ прикрываться одними отбивами.
                В. Почему?
                О. Уколы бываютъ верны только тогда, когда ногти руки, действующей пикой, обращены вверхъ, и когда предплечіе и корпусъ удерживаютъ оружіе въ надлежащемъ направленіи. Если эти два необходимыя условія не соблюдены, то не следуетъ пробовать уколовъ, которые очень легко могли бы быть отбиты непріятелемъ и дали бы ему возможность обезоружить всадника; эти удары на удачу по меньшей мере - безполезны; а на войне безполезность однозначаща съ невежеством и опасностью.
                В. Какимъ же ударамъ вы отдаете въ делее преимущество?
                О. «Прямо» - «направо» и «налево - коли»; «направо» и «налево - пехоту коли»; «направо» - «налево» и «кругомъ - отбей».
                В. А если непріятельскій всадникъ преследуетъ и близко наседаетъ на васъ?
                О. Употребите противъ него «направо» - «налево» или «кругомъ отбей»; отбивы эти, употребленные правильно, могутъ нанести непріятелю большой вредъ.

            Въ самомъ деле, ударъ не можетъ миновать человека или головы лошади, а тяжесть оружія удваиваетъ его силу; онъ опрокидываетъ человека и мгновенно останавливаетъ ударенную лошадь. Я виделъ сотни примеровъ этого; изъ нихъ приведу случай съ неустрашимымъ капитаномъ Бро (ныне командиръ 1-го уланскаго нолка). 

            Подъ Эйлау, въ одной изъ нашихъ атакъ на казаковъ, онъ уже думалъ уложить одного изъ нихъ, взявъ его съ левой стороны, при чемъ казакъ держалъ пику «впередъ направо»; но вдругъ, приподнявшись на стременахъ, казакъ быстро сделалъ «кругомъ отбей», и сбросилъ капитана на землю; его лошадь была взята и онъ бы подвергся той же участи, если бъ не смелая атака эскадроннаго командира Гюло (Hulot) командовавшаго тогда 7-мъ конно-егерскимъ полкомъ. Я присутствовалъ при перевязке капитана; плечо его было разсечено, какъ сабельнымъ ударомъ.

            Мне случалось видеть старыхъ казаковъ, атакованныхъ нашими кавалеристами съ короткимъ оружіемъ, которые, остановившись противъ нихъ, хладнокровно выжидали нападенія, держа конецъ пики не прямо, такъ какъ при решительной атаке, онъ могъ быть отбитъ, и тогда они погибли, а впередъ направо, такъ, какъ въ первомъ движеніи - въ «отбей налево»; затемъ, отразивъ атаку отбивомъ налево и отведя этимъ движеніемъ атакующаго, сами увертывались налево и могли, въ свою очередь, нападать на врага съ левой его стороны».   

            «Ерои-кумиути». Боевое искусство самураев.

            Ерои-кумиути являлось боевое искусство японских воинов, применяемое ими на поле брани выглядело не как традиционное дзю-дзюцу - это была реальная техника для выживания в условиях сражения, отличительной чертой которой было наличие на воине доспехов. Называлось это боевое искусство ерои-кумиути, и оно было одним из древнейших самурайских стилей ведения поединка.

            Ерои-кумиути начинает зарождаться в X веке, в связи с необходимостью дать шанс лишившемуся основного оружия воину выжить в битве.

            Сражения в средневековой Японии начинались с обстрела стрелами, затем шло непосредственное столкновение воюющих сторон, с применением оружия ближнего боя. Есть данные, свидетельствующие о том, что самураи в бою часто спешивались. Традиционным оружием японских воинов, помимо лука, были мечи и копья.

            Древковым оружием в тесноте схватки много не навоюешь, да и меч тоже не всегда был уместен. Битвы далеко не всегда происходили на широких просторных полях, а рисунок боя был не похож на столкновение европейских рыцарей. Хотя японские воины, как и их западные коллеги, также использовали плотный доспех.

            Вид и конструкция японских доспехов менялись на протяжении истории, не сразу найдя свой классический облик. Также, они различались в зависимости от знатности воина, и рода войск. Например, конный лучник-аристократ имел совершенно иной доспех, нежели бедный пехотинец-асигару.

            Чтобы сражаться в полном комплекте защитного вооружения, необходимо было иметь немалую силу и огромное мастерство. Основным материалом для доспехов, помимо металла, служили кожа, и иногда - дерево. Составные части соединялись кожаными шнурами, и покрывались лаком.

            Вес полного доспеха достигал 25 кг и более - не намного меньше, чем у западного рыцаря. Японский доспех имел схожие черты с защитным снаряжением других дальневосточных народов. И, как ни странно, с доспехом (и даже оружием) малых народов крайнего севера Японии.

            Приоритетом для самурая всегда был ближний бой с использованием рукопашного оружия, но мечи, которые бывало, ломались, или же просто выпадали из рук, и поднять их в пылу битвы было не всегда уместно. В такой ситуации выжить можно было, только умея драться голыми руками, или используя короткий клинок.

            Вот для этой цели и была создана борьба ерои-кумиути, создание которой иногда приписывается Сакаеда Муромаро, знатному воину VIII века. Однако, скорее всего, создание такой важной для самураев боевой системы, шло постепенно, с использованием боевого опыта большого числа воинов.

            Кроме того, ерои-кумиути практиковали не только как «искусство последнего шанса», но и как форму дуэльного поединка. Самураи в этом плане мало чем отличались от знатных воинов других народов: их хлебом не корми, дай только возможность победить красиво, да еще и при свидетелях.

            Свалить и заколоть - в техническом плане, ерои-кумиути состояло, в основном, из толчков, захватов, бросков, и сваливаний врага на землю. В этом оно напоминало сумо, с той лишь разницей, что поединок в сумо заканчивался падением одного из соперников, либо выталкиванием его за край площадки, а вот в борьбе самураев этим не ограничивались.

            В ерои-кумиути широко практиковалось падение на противника сверху, удержание его на земле, удушающие приемы. Ну, и самое главное отличие боевое искусства от спортивного состязания - добивание поверженного врага с помощью ножа или короткого меча: реальный бой - это вам не спорт, тут сражаются за жизнь, а не за медали.

            Вспомогательное короткоклинковое оружие крепилось на ножнах меча, или носилось за поясом. Главная задача заключалась в том, чтобы, контролируя противника одной рукой, и не теряя при этом равновесия, выхватить нож, и нанести точный удар в сочленение доспехов. Причем, сделать это надо было быстро, и, желательно, с первой попытки, так как второго шанса могло и не быть.

            Удары руками использовались крайне редко, ногами чаще делали зацепы и подбивы. Использовались удушения, заломы, и болевые замки. Особенно важным было умение контролировать центр тяжести, и держать равновесие. В общем, борьба в доспехах требовала большой силы, и отличной физической формы в целом.

            В схватках практичные японцы умело использовали конструктивные особенности доспехов. Например, для захвата и последующего броска, часто использовали такой элемент снаряжения, как кольцо для крепления колчана. А ремешок, удерживающий шлем, помогал провести удушение.

            Завершение эпохи борьбы в доспехах.

            Ерои-кумиути было создано и развивалось как элитное искусство профессиональных воинов. Но со временем, численность самурайских армий возросла, а доспехи стали легче (одна из причин- появление огнестрельного оружия, а также стремление удешевить снаряжение воина). Это привело к изменению тактики рукопашных схваток и расширению арсенала приемов. Появилось много новых бросков, шире стали применяться удары.

            Европейское военное искусство XV века также включало специализированные техники борьбы против тяжелобронированных противников. Рыцари активно использовали борцовские приемы, то есть, по сути - пеший бой на мечах, - это бой двух латников, который превращался в жесткую силовую борьбу с подсечками, захватами и бросками.

            В ближнем бою меч мог применяться как рычаг для опрокидывания противника. Сами доспехи становились оружием - усиленные латные перчатки позволяли наносить мощные удары по голове противника.

            Интересным аспектом является и психологическая составляющая боя, в котором самурай, привыкший к определенному набору техник и тактик, сталкивался с противником, чье защитное снаряжение делало эти техники неэффективными. Это могло вызвать замешательство и нарушить привычные тактические схемы, в то время как европейский рыцарь действовал в рамках отработанных методик борьбы с защищенным противником. [.].

            Вплоть до XVI века, ерои-кумиути оставалось важнейшей формой ближнего боя, пальму первенства в создании которой, оспаривают самые древние японские школы. Когда феодальные войны прекратились, а необходимость в доспехах стала отпадать, на сцену вышло другое величайшее искусство, рожденное из доспешного боя двух самураев - дзю-дзюцу. [Ерои-кумиути. Реальное боевое искусство самураев / Сам себе сэнсэй (Yandex Zen). 06.08.2021 г.].

            Суть исконных японских боевых искусств заключалась в том, что они начались с рукопашного боя, основанного на борцовских приемах (надавливание на болевые точки, различного рода броски, захваты, удушения и т.п.), и все потому, что эти схватки воины вели в латах.

            Так например, «для захвата и последующего броска, часто использовали такой элемент снаряжения, как кольцо для крепления колчана. А ремешок, удерживающий шлем, помогал провести удушение» - фрагмент текста из книги «Кемпо - традиция воинских искусств». [Кэмпо - традиция боевых искусств. - А.А. Долин, Г.В. Попов.].

            Впрочем, ремешком от шлема / каски, душили не только самураи, и не только в Средневековой Японии.

           Интерсно, что в позднесредневековых европейских учебниках по фехтованию, помимо всего прочего, также имелись описания и борцовских приемов в доспехах.

             В Японии старые мастера до сих пор практикуют Ерой-кумиути, как дань традициям, ибо доспехов сегодня уже никто не носит (разве что бронежилеты), а некоторые приемы оттуда перекочевали в Ниппон-кемпо - вид единоборства, где поединки проходят в полный контакт и используется специальная защита богу на голову - шлем, грудь, перчатки, раковина на пах (создан в 1932 г. Мунэоми Саваяма) и госин-дзюцу - (Kodokan Goshin Jutsu) - более современный набор приемов самообороны, где вместо атак мечами, ката содержит средства защиты от атак палкой и пистолетом (Wikipedia. Eng.), которые вполне себе работают и сегодня.

            «Легконогие» воины в тени самураев.

            Вторая добрая половина XV века ознаменовалась для Японии ослаблением власти сегуна - это заимствованное из китайского языка слово «цзянцзюнь» - означает «генерал», «полководец», «командующий». Землевладельцы-дайме (основной термин, определяющий крупнейших военных феодалов средневековой Японии; если считать, что класс самураев был элитой японского общества X-XIX веков, то дайме - это элита среди самураев), взяв относительную независимость, без промедления начали расширять собственные владения за счет более не сильный соседей.

            Для большинства отечественных современников эти войны ассоциируются только с самураями, но их сражения больше были похожим личные поединки и значительно чаще сводились к сбору трофеев в виде голов неприятеля. Основное же бремя настоящей войны ложилось на плечи асигару.

            В 1274 и 1281 гг. самурайская элита при поддержке пехотинцев отразила две попытки монгольского вторжения. Затем Япония долгое время находилась в относительном мире, до тех пор пока неудачная попытка реставрации императорской власти не привела к войне. Два могущественных клана, претендующих на императорский трон, воевали друг с другом на протяжении почти всего XVI века. Многие битвы этой войны представляли собой осаду оборонительных позиций в горных районах. В связи с этим была изобретена новая тактика стрельбы из лука.

            Если прежде некоторые самураи делали прицельные одиночные выстрелы, то теперь масса солдат стреляла залпами по противнику. В Тайхейки («Повесть о великом мире» - произведение японского военно-феодального эпоса неизвестных авторов XIV века) этих обычных пеших лучников называют сясю-но асигару - лучниками-асигару.

            Это был первый случай упоминания термина «асигару» в японской истории. Из 2 тыс. человек, сражавшихся на стороне Сасаки в битве при Сидзе-Наватэ в 1348 г., 800 были легкими лучниками.

            Спустя столетие слово «асигару» начинает появляться вновь в различных контекстах, например, связанных с войной Онин (1467-1477). Особенно ожесточенные битвы разыгрывались в районе столицы Японии - Киото. Богатство столицы открывало небывалые возможности для грабежа и поджога. В Киото так же располагалась резиденция сегуна, однако его власть на данный момент была сравнима с властью провинциальных дайме.

            Провинциальные правители всегда нуждались в живой силе, и на военную службу очень часто поступали безземельные крестьяне, которые мечтали изменить свое социальное положение. 
         
            Асигару (яп. букв. «легконогие», то есть воины, «не прикрытые доспехами») - вид легкой пехоты в средневековой Японии, набираемый из не самураев, основным оружием которой были яри, а со второй половины XVI века - аркебузы - танегасима. Асигару называли простых пехотинцев японских армий позднего средневековья, которые являлись самой многочисленной частью самурайских армий и их действия на полях сражений во многом определяли исход противостояний между соперничавшими дайме.

            В период Сенгоку Дзидай («Эпоха воюющих провинций»; 1479-1615), которая длилась почти полтора века, асигару были серьезной военной силой. По свидетельствам «Дзохе моногатари» («Записки без названия»), они были оснащены доспехами «окаси-гусоку» («одолженными»), которые снабжались гербом господина. К этому доспеху обычно не полагалось ни наручей, ни поножей, вместо какого-либо закрытого шлема полагались шлемы-дзингаса (очень похожие на европейскую шапель).
 
            Такая защита головы могла быть как из кожи, так и из металла, и последняя была предпочтительней, потому что она годилась для приготовления еды. («Хороша дзингаса из железа, в котором также можно готовить пищу». - Мэйре кохан). [Организация японской средневековой армии. Дикари в бамбуковых доспехах? / Recon-online (Yandex Zen). 11.03.2021 г.].

            Эти люди изначально набирались из безземельных крестьян, каковые желали поменять собственное материальное положение за мародерства и грабежа. Сам термин «асигару» переводится с японского как «легкая нога», что показывает на то, что многие поступающие на службу крестьяне не имели не только брони и оружия, но иногда кроме того обуви.

            К концу XV века успех военных кампаний уже зависел от количества асигару в армии того либо иного дайме, но наряду с этим эти воины были весьма ненадежны. Для того времени было простым явлением, когда уцелевшие в битве асигару запросто переходили на сторону врага, в случае, если их наниматель проигрывал войну.

            Неопытные и необученные военному искусству крестьяне были больше заинтересованы только в личной выгоде и, мало готовы к ведению боя в составе организованного отряда. Таким образом, требовалось каким-то способом повысить надежность асигару, а также улучшить их боевую выучку. Обе эти тенденции наметились в эпоху Враждующих государств (другое название - Эпоха Враждующих Провинций), чему способствовали постоянные битвы, осады и походы.

            В конечном итоге асигару, несмотря на свое низкое происхождение, по боеспособности перестали чем-то принципиально отличаться от самураев. Теперь успех был на стороне того дайме, кто успешно применял асигару под командованием самураев.

            Обстановка начала изменяться в первой половине XVI века. Примерно в это время большая часть дайме стали набирать асигару как из собственных крестьян, так и из обедневших самураев. В военное время они выступали как самураи (у них уже появились доспехи и собственное оружие), а в мирное время занимались сельским хозяйством. Чтобы выделить собственных асигару на поле боя, дайме помещали на их панцири собственный «мон» - своего рода геральдический знак.

            Иногда этот простой геральдический символ повторялся на флажке (сасимоно), закрепленном на спине асигару. Некоторые дайме, например, из клана Ии из Хико-нэ, давали своим асигару доспехи одного цвета; фактически, эти доспехи превратились в своего рода униформу.

            Появившаяся в Японии в 1543 г. аркебуза (танегасима) немало поспособствовала повышению роли асигару на поле боя, а заодно и переходу японского оружейного искусства на новую ступень развития. Логичным проявлением этого перехода стали пулестойкие латы, в частности кирасы типа окэгава-до из склепанных, а не сошнурованных пластин. Дешевые и прочные окэгава-до производились со второй половины XVI века для экипировки многочисленных «легконогих» асигару, в больших количествах пополнявших армии дайме.

            В качестве примера мобилизации. проводимой кланом Хедзе, можно вспомнить мобилизацию 1560 г., проведенную Хедзе Удзимаса (1538-1590). Цитируемый ниже документ показывает, как крестьяне быстро превращались в асигару:

                «1. Все мужчины, включая самураев, должны прибыть и зарегистрироваться до 20 дня этого месяца. Прибывшие должны иметь с собой аркебузу, копье, или любое другое оружие, если не хотят попасть в тяжелое положение.
                2. Если выяснится, что хотя бы один человек из области уклонился от службы, этот человек, независимо от того самурай он или простолюдин, он будет обезглавлен.
                3. Все мужчины в возрасте от 15 до 70 лет должны прийти, включая даже дрессировщиков обезьян.
                4. Разрешается остаться в деревнях тем, кто старше 70 и младше 15, остальные обязаны явиться.
                5. Хорошо, если пришедшие начистят свое копье и возьмут с собой маленький бумажный флажок. Те, кто хотят и способны служить тоннами, должны изъявить свое желание.
                6. Все мужчины, подлежащие мобилизации, должны явиться в Кацукуи в четыре дня и зарегистрироваться у моего заместителя, прежде чем вернуться домой. Если указанный день окажется дождливым, явиться следует в первый день, когда погода прояснится. Мужчины должны приходить на регистрацию в полном вооружении, и у тех, у кого нет ни копья, ни лука, должны вооружиться хотя бы мотыгой или серпом.
                7. Это предписание обязательно для всех, даже буддийские священники, желающие исполнить свой долг, должны явиться.

                Следует исполнить все семь приведенных выше пунктов. Всякий, кто пренебрежет своими обязанностями, будет серьезно наказан. Те, кто докажет верность своему правителю, получат разумное вознаграждение».

            Казалось бы, дайме, наконец, создали настоящую армию асигару, каковые не дезертируют по окончании первого мародерства. Но одновременно с этим отрыв работоспособных мужчин от сельскохозяйственных работ не разрешал вести долгие военные кампании, поскольку кому-то необходимо было собирать урожай. До 1580 г. крестьяне имели возможность оставлять собственного хозяина и переходить на работу к более успешному господину - исходя из этого нехороший полководец, проиграв войну, рисковал утратить и земли, и вассалов.

            Но, замкнутый круг - война сулила новые плодородные почвы, каковые привлекли бы новых крестьян - потенциальных асигару. Кроме этого, чем больше сражений, тем более умел асигару, а умелые в бою крестьяне были огромным преимуществом при вторжения соперника. Это прекрасно демонстрирует история дайме Мототика Тесокабе (1539-1599), приверженцы которого постоянно были в состоянии повышенной боевой готовности.

            В соответствии с историческим документам, его крестьяне, выходя на обработку рисового поля, брали с собой и копья, к которым привязывали доспехи. Они втыкали древко копья в межу и при нападения за несколько минут перевоплощались в воинов, готовых дать отпор неприятелю, такая тактика разрешила Тесокабе не только удачно отражать нападения соседей, но и подчинить себе целый остров Сикоку.

            Из этого следует вывод, что, в отличие от европейских феодалов, в Японии на успех имел возможность рассчитывать только тот дайме, который грамотно балансировал между войной и земледелием.

            Асигару имели возможность иметь достаточно разнообразное главное оружие - лук, аркебузу, копье. В большинстве случаев, большинство составляли копейщики. На начальных этапах копье асигару в длину было таким же, как у самураев - чуть больше трех метров. Копейщики обычно составляли абсолютное большинство солдат.

            Ода Нобунага (1534-1582), который первым начал использовать тренированные отряды копейщиков, имел в своей армии 27 % копейщиков, тогда как аркебузиров только 13,5 %. В 1575 г. Уэсуги держал десять копейщиков на одного аркебузира, а к 1570 г. в армиях Хедзе копейщики составляли от трети до половины общей численности. У армии клана Такеда доля копейщиков колебалась от половины до двух третей армии.

            Раннее копье асигару по длине соответствовало копью самурая 3-4 м и широко применялось в ходе войны Онин. Приблизительно около 1530 г. древко копья стали делать значительно длиннее, что превратило копье в пику. В мобилизационном приказе, составленном Хедзе Удзимаса в 1587 г., говорится: «Они обязаны принести с собой любое из трех видов оружия: аркебузу, лук или копье.

            Однако копье, независимо от того, имеет ли оно бамбуковое или деревянное древко, бесполезно, если оно короче двух кенов (около четырех метров)». Удлинение копья повлекло за собой изменение техники его применения по сравнению с обычным самурайским копьем. Самураи выступали как одиночные бойцы, устраивающие между собой поединки.

            Асигару же предпочитали действовать группой, формируя две-три шеренги, выставляя копья так, чтобы их наконечники находились на одном уровне - то есть они действовали наподобие европейские пикинеров.

            Древко копья (нагаэ-яри) имел составную конструкцию. Сердечник древка обычно изготавливался из твердой породы дерева, обычно дуба. Сверху сердечник обклеивался полосами бамбука. Как и лук, древко копья покрывалось сверху лаком, чтобы защитить его от сырости. Общая длина нагаэ-яри колебалась от клана к клану, но в среднем равнялась трем кенам.

            В начале эпохи Враждующих государств кен равнялся 1,6 м, таким образом, длина древка достигала - 4,8 м. Клан Такеда использовал копья длиной три кена. Уэсуги Кенсин (1530-1570) предпочитал древки длиной два с половиной кена, тогда как его наследник Кагекацу (1555-1623) - три кена; такую же длину древков имели асигару из армий Тоетоми Хидэеси (1536-1598) и Токугава Иэясу (1543-1616).

            Наиболее длинные копья использовались в армии Ода Нобунага (1534-1582) - три с половиной кена, или 5,6 м, по-видимому, такие длинные копья появились у Нобунага достаточно рано, поскольку уже в апреле 1553 г. можно найти упоминание о 500 копьях длиной три с половиной кена. Известно, что тесть Нобунаги удивлялся длинным копьям в армии своего зятя, поскольку при этом требовалась значительная подготовка ополченцев, чтобы успешно применять их.

            Само собой разумеется, такое повышение в размерах влекло за собой и изменение техники боя. В случае если в начале собственного существования асигару-пикинеры еще имели возможность на манер самураев выступать как одиночные бойцы, то с повышением длины древка они стали действовать группами, формируя по три шеренги и выставляя копья так, дабы наконечники пребывали на одном уровне.

            Вторыми по количеству, но не по значимости, были аркебузиры. В Японию первые образцы этого огнестрельного оружия попали благодаря португальцам. После этого конструкция аркебузы была значительно усовершенствована - был добавлен пружинный спусковой крючок и создано множество смесей, которыми пропитывали фитиль для стрельбы в ливень.

            Кстати, вопреки сложившемуся точке зрения, и самураи не брезговали этим видом оружия. В отличие от простолюдинов, добропорядочные самураи применяли его для отстрела только ответственных фигур армии противника, тогда как асигару использовали тактику залпового огня по громадному скоплению вражеских армий.

            Так как на перезарядку аркебузы в боевых условиях тратилось от 20 до 60 с, поэтому для прикрытия аркебузиров использовались лучники. Если доверять картинкам второй половины XVI - начала XVII столетий, на отделение аркебузиров (от пяти человек) приходился минимум один лучник.

            Отряд в большинстве случаев складывался из шести отделений, следовательно, в каждом отряде аркебузиров было минимум шесть лучников. Такое маленькое количество обусловлено тем, что снайперски стрелять из лука значительно чаще умели только самураи, а крестьян обучали только залповому огню в направлении соперника.

            К тому же, хоть лук и имел высокую скорострельность, и разрешал повторно применять снаряды, он проигрывал в мощности и дальности стрельбы (эффективного полета стрельбы).

            Более-менее прицельную стрельбу из лука возможно было вести на расстоянии от 30 до 80 м, тогда как аркебузиры, независимо от построения, открывали огонь уже со 100 м. На расстоянии в 50 м пуля пробивала обычный панцирь пехотинца, эквивалентный толщине стали в 1 мм толщиной.

            Реальное изменение статуса агисару началось в середине XVI столетия с получением огнестрельного оружия от португальских и голландских торговцев. Почти немедленно местные дайме начали оснащать собственных асигару новым оружием, которое требовало небольшого срока обучения по сравнению с японским большим луком, требовавшим многолетних занятий. 
         
            На поле боя отряды асигару действовали следующим образом: аркебузиры по команде давали залп по неприятелю. До тех пор пока они перезаряжали собственное оружие, в бой вступали лучники. В то время, когда  под огнем аркебузиров строй противника нарушался, отдавался приказ к наступлению пикинеров. Последними в бой вступали самураи.

            К 1530 г. асигару выступают еще в роли лучников, тогда как конные самураи предпочитали сражаться копьями. С середины XVI века асигару все чаще используют огнестрельное оружие, и занимают позицию в первых рядах, где прежде имели право стоять только самураи. Расположение обычных солдат на самом почетном месте строя оскорбляло гордость самураев, даже в том случае, если асигару использовались только для того, чтобы прорвать строй противника, подготовив почву для самурайской атаки.

            К 1590 г. подобное построение стало привычным, свидетельствуя о глубоких изменениях в военных вопросах. Не все приняли произошедшие изменения, даже в позднейших хрониках встречаются язвительные замечания о том, что вместо сражении благородных воинов теперь повсюду практикуется «война асигару» - « Ashigaru war» (англ.).

            Новая тенденция появилась после победы Ода Нобунага в битве при Нагасино (Battle of Nagashino), состоявшееся 28.06.1575 г. вблизи замка Нагасино на равнине Ситарагахара, где союзные силы Оды Нобунаги и Токугавы Иэясу полностью разбили армию Такэды Кацуери (1546-1582). Нобунаги подвергся конной атаке самураев из клана Такэда.

            Для отражения этой атаки он за легким палисадом в три ряда выстроил асигару, вооруженных аркебузами. Повинуясь четким командам хладнокровных командиров, асигару давали по очереди, залпы по скачущим на них конным воинам, полностью расстроив боевые порядки атакующих. Затем последовала контратака самураев Нобунага.

            Огнестрельное оружие само по себе не решило исход этого ожесточенного сражения, длившегося восемь часов, но здесь впервые было убедительно показано, насколько грозную силу составляют самураи и асигару, когда действуют совместно под четким руководством.

            Битва при Нагасино изменила традиционные методы ведения войны в средневековой Японии. После этой битвы асигару стали выступать в роли мощного дополнения к традиционным самураям. Их активно использовали во время вторжений в Корею в 1592 и 1597 гг.

            Если в первом вторжении соотношение мушкетов и луков было 2:1, то во втором уже 4:1, так как огнестрельное оружие показало свою эффективность. Позже асигару также использовались и во время войны на территории современного Китая.

            Не все асигару были копейщиками либо стрелками, кое-какие из них поступали в служение самураю, задействованные в переноске его вещей и оружия, и в помощи облачения в доспехи. Если их господину угрожала опасность, они должны были закрыть его своим телом. В случае если у дайме был флот, то матросами и гребцами выступали все те же мобилизованные крестьяне. Кроме этого, простолюдинов назначали сигнальщиками и знаменосцами на поле боя. Те, кто имел стаж работы на рудниках, употреблялись в роли инженеров при осаде замков.

            После объединения Японии под властью династии правителей Токугава необходимость в асигару отпала сама собой, в виду прекращения в стране всех междоусобных войн.

            Хидэеси Тоетоми (1536-1598), асигару, объединивший Японию, не только создал предпосылки для появления опытной армии, сам того не подозревая, но и запустил цепь событий, апофеозом которых стала Реставрация Мэйцзи - как провал самурайской самоидентичности.

            После Реставрации Мэйдзи армия была полностью перестроена и реформирована по европейскому образцу. В дополнение к уже существовавшим сухопутным войскам (Рикугун) у Японии появились мощный военный флот (Кайгун) и подразделения морского десанта (Кайхэйтай), боевой потенциал которых прежние правительства страны так и не смогли оценить. В последующем к армии и флоту добавились ВВС (Кугун).

            [Легконогие в тени самураев / albinballad | ЖЖ.] | [Путь великого самурая. - Военно-исторический альманах «Новый солдат».].

            «Единороги» вступают в бой.

            Граф Петр Шувалов (1711-1762), будучи одним из наиболее приближенных к императрице (его жена с детства была подругой Елизаветы), по праву считался наиболее влиятельным политиком Российской империи. Но в отличие от многих «фаворитов» и «временщиков», Шувалов использовал эти безграничные возможности на благо России.

            Став генерал-фельдцейхмейстером, то есть командующим всей российской артиллерии, он обеспечил армию лучшими на то время в мире орудиями, дав стимул западным конструкторам для совершенствования своей артиллерии.

            В 1753-1757 гг. на Выборгской стороне Петербурга шла непрерывная пушечная пальба. «Пороху и прочих припасов великое множество было расстреляно», - как позднее писал в мемуарах капитан Михаил Данилов. По инициативе графа Шувалова испытывались различные образцы орудий.

            Со времен Петра I прошла уже четверть века, артиллерия европейских стран шагнула вперед, а пушки российской армии все еще оставались на уровне Северной войны со шведами. Надвигалась война с Пруссией, и командующий артиллерией стремился быстро преодолеть наметившееся отставание.

            За те несколько лет команда Шувалова создала и испытала множество различных образцов оружия. Наука тогда была еще далека от теоретических расчетов и тонких опытов, поэтому работы над совершенствованием российской артиллерии велись методом проб и ошибок.

            Экспериментировали с различными формами и сечениями пушечных стволов, вплоть до того, что пытались делать даже прямоугольные. Некоторые образцы пушек, придуманные командой Шувалова, были сразу же отвергнуты, некоторые попытались принять на вооружение, несмотря на сомнения и сложности. И лишь один образец по всем параметрам оказался почти идеален.

            При всем разнообразии образцов и проектов граф Шувалов особенно увлекся коротким орудием, у которого внутренность ствола представляла собой плавно расширяющийся овальный конус. То есть канал ствола был не круглый, как обычно, а овальный, параллельный земле (горизонтальный диаметр втрое больше вертикального).

            По замыслу Шувалова, при таком сечении вылетающая из ствола картечь должна была разлетаться горизонтально, тогда как у обычной пушки значительная часть пуль при выстреле уходила вверх, то есть выше неприятеля, или вниз, в землю.

            Главным его отличием от прежних орудий стала конструкция «зарядной каморы» - канал ствола в казенной задней части орудия завершался конусом. У прежних пушек завершение канала ствола было плоским или полукруглым, а у мортир широкий канал ствола, предназначенный для бомб и ядер, завершался более узким, куда закладывался заряд пороха.

            Ядро, бомба или жестяной «стакан» с картечью при заряжании в ствол шуваловского «единорога» упирались в сужающийся конус, плотно запечатывая вышибной заряд пороха.

            И при выстреле пороховые газы отдавали всю энергию выталкиванию снаряда, тогда как у прежних орудий часть пороховых газов неизбежно прорывалась в зазоры между ядром и стенками ствола, теряя энергию.

            Идея заключалась в том, что канал  ствола его гаубиц был эллипсообразным, расширяющимся к концу, что позволило снаряжать орудия картечными зарядами, пули картечи которых при выстреле летели не столько вперед, вверх и вниз, как у обычных пушек, а вперед и веером - по фронту, выкашивая значительно большее количество врагов.

            Первые испытания показались удачными, и в порыве энтузиазма граф Шувалов приказал изготовить 69 таких орудий. Однако дальнейшая эксплуатация и боевое применение показали, что при незначительном улучшении поражающей способности картечного огня такая «секретная шуваловская гаубица» имеет ряд существенных недостатков: дорога в производстве, сложна в процессе заряжания, а главное, из-за сечения ствола может стрелять только картечью.

            Итогом самого удачного эксперимента, проведенного в марте 1757 г., стало сочетание в себе лучших свойств мортир и пушек. Орудие создавалось с целью заменить длинноствольные пушки и гаубицы, так как выгодно отличалось от аналогичных образцов своей легкостью и маневренностью.

            Новорожденное орудие украсили фамильным гербом рода Шуваловых - изображением единорога (с 1805 г. всякие украшения, кроме фризов, перестали применять, однако название «единорог» сохранилось).

            Вскоре все орудия этого типа навсегда прозвали «единорогами» - не только в армейском сленге, но и в официальных документах. Пушки того времени стреляли ядрами или картечью, по настильной траектории, параллельно земле или с небольшим возвышением.

            Для навесной стрельбы с большим углом возвышения, чтобы ядра и разрывные бомбы перелетали поверх крепостных стен и укреплений, использовались короткоствольные мортиры. «Единорог» стал универсальным оружием: он был короче обычных пушек и длиннее мортир.   
               
            Это позволило «единорогам» при более коротком, чем у обычных пушек, стволе стрелять на внушительное для того времени расстояние - до 3000 м, а при возвышении ствола на 45° - почти вдвое дальше. При этом короткий ствол позволил в два раза увеличить скорость заряжания и, соответственно, стрельбы.

            Может покажется странным, что более короткий, чем у пушки, ствол дал заметное преимущество в точности, но в то время производство орудийных стволов не было еще совершенным, внутренняя поверхность канала ствола имела неизбежные микроскопические неровности, при выстреле сообщавшие заряду не прогнозируемое вращение и отклонение от заданной траектории.

            Чем длиннее ствол, тем больше было воздействие таких неровностей. Поэтому относительно короткий «единорог» имел лучшую меткость и кучность стрельбы, чем обычные пушки.

            Команда Шувалова стремилась не только увеличить поражающую мощь и меткость артиллерии, но и снизить вес, чтобы новые орудия могли быстрее и легче маневрировать в полевых сражениях. «Единорог» получился достаточно легким и маневренным.

            Российская 12-фунтовая пушка образца 1734 г. стреляла ядрами весом - 5,4 кг и имела массу ствола 112 пудов, а заменивший ее полупудовый «единорог», стрелявший на ту же дальность более мощными ядрами весом 8 кг, имел ствол почти в четыре раза легче. Для перевозки пушки 1734 г. требовалось 15 лошадей, тогда как для «единорога» - всего 5.      
         
            Новые гаубицы стали поступать в войска в 1754 г. с предписаниями о соблюдении строжайших мер секретности. Свое веское слово они сказали в Гросс-Егерсдорфском сражении 1757 г. Семилетней войны.

            На фоне общего количества орудий в российской армии генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраскина (1702-1758), - 154 единицы полковой и 79 единиц полевой артиллерии - число шуваловских гаубиц было невелико, всего 30 единиц.

            Но именно они показали себя в ходе сражения при Гросс-Егерсдорфе, произошедшего 19(30).08.1757 г. у деревеньки Гросс-Егерсдорф (ныне не существует) в Восточной Пруссии в 4 км к юго-западу от пос. Междуречье Черняховского района Калининградской обл.) между 28 тыс. пруссаков под командованием генерал-фельдмаршала Левальда и 55 тыс. русских солдат под командованием генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина.

            Это сражение явилось первым крупным сражением с участием российской армии в Семилетнюю войну, однако, несмотря на победу, какой-либо пользы извлечь Российская армия не смогла, из-за решения Апраксина отступить, после битвы.

            Битва началось неожиданно для обеих сторон, выдвигавшиеся для атаки прусские войска генерал-фельдмаршала Иоганна Левальда (Johann von Lewald; 1685-1768) наткнулись на русских, двигавшихся походными колоннами. Внезапно передовые части русских, буквально продиравшихся через поляны и прогалины защищавшего их до этого лесного массива, оказываются при выходе из леса лицом к лицу с идущими в атаку пруссаками.

            Эффект неожиданности был полным, на узких лесных тропах, запруженных повозками, артиллерией, возник хаос, препятствующий частям, оставшимся за лесом, прийти на помощь товарищам, попавшим под прусский огонь.

            Немцы сориентировались быстрее, и их пехоте и коннице повсюду на поле боя способствовал успех. Пока конница принца Голштинского, преследовавшая отступавших казаков и калмыков, не приблизилась к нескольким русским батареям, стоявшим под прикрытием пехоты.

            Первый же залп смел сразу целый эскадрон вражеских всадников, следующий эскадрон также получил свою порцию картечи; за считанные минуты секретные гаубицы выкосили лучших прусских кавалеристов.

            Затем жесточайшие опустошения были произведены этими же орудиями и в рядах неприятельской пехоты. И тогда перестроившиеся для боя пехота генерала-майора П.А. Румянцева (1725-1796) спасла положение. Еще накануне он приказал разведать местность и установил, что лес хоть и заболочен, но все же проходим.

            Узнав от своих разведчиков о бедствии, которое терпел российский авангард под командованием генерала В.А. Лопухина (1711-1757), П.А. Румянцев построил свою бригаду, прихватил два полка от соседней дивизии (не подчиненной ему) и бросил войска через болото и лес без всякого приказа. Выйдя во фланг пруссакам, он приказал атаковать их в штыки с ходу, не строясь в боевой порядок.

            Для военного искусства того времени это было нонсенсом. Прусский генерал заметил русских, но полагал, что у него достаточно времени для перестроения. Но Румянцев сначала с ходу опрокинул его, а затем продолжил атаку уже по всем военным канонам; итог - полная победа, нивелированная отступлением Апраксина.   

            В сражении при Цорндорфе в 1758 г. прусской коннице Фридриха В. Зейдлица (1721-1773) во время неожиданной атаки удалось ворваться на русские батареи, и ей удалось захватить два десятка шуваловских гаубиц. Однако погибавшие под палашами прусской конницы русские артиллеристы успели заклепать запальные отверстия.

            Во второй половине XVIII столетия российские «единороги» оказались лучшими полевыми орудиями в мире. Победы над турками, давшие Российской империи, и Крым, и Новороссию, были обеспечены именно совершенной полевой артиллерией, на голову превосходившей турецкую.

            Вплоть до войн с Наполеоном русская артиллерия считалась и сильнейшей в Европе. Уже во время Семилетней войны в 1760 г. австрийские союзники запросили у России чертежи новых орудий. Императрица Елизавета (1709-1762) отправила в Вену несколько таких орудий, где их внимательно изучил Жан Батист Грибоваль (1715-1789), французский артиллерийский офицер, находившийся тогда на австрийской службе.

            Вернувшись после Семилетней войны на родину, Грибоваль занялся реформированием французской артиллерии по русскому образцу - позже сам Наполеон назовет его за это «отцом французской артиллерии».

            Очень быстро было развернуто массовое для XVIII столетия производство новых орудий. К началу 1759 г. уже было изготовлено 477 разнообразных «единорогов» шести калибров с весом от 340 до 3500 кг. Основанные Петром I сталеплавильные заводы на Урале тогда уже превратились в гигантский по тем временам промышленный комплекс, и Россия стала выплавлять металла больше, чем любое из государств Западной Европы.

            Поэтому для воплощения в жизнь опытов графа Шувалова имелась мощная промышленная база - сотни «новоинвентованных орудий» отлили всего за несколько лет, тогда как ранее на изготовление такого количества потребовалось бы не одно десятилетие.

             «Инвентовать», «инвентование» - под этим таким термином в России XVIII столетия называли изобретательскую деятельность - «новоинвентованные» - то есть, по смысловой нагрузке, здесь следовало подразумевать недавно изобретенные орудия.

            Считается, что 23.07.1759 г., впервые в истории артиллерийские орудия российской армии неожиданно для неприятеля открыли огонь через голову своих войск. Ранее пушки в полевых сражениях били только прямой наводкой.

            Накануне сражения при Пальциге российская армия первой в мире получила изобретенные в Петербурге легкие полевые орудия, способные стрелять как прямой наводкой картечью, так и разрывными «гранатами» и ядрами «навесным огнем», то есть поверх построения своих войск. Именно эта техническая и тактическая новинка предопределила поражение пруссаков, несмотря на их умелые и решительные действия.

             В оборонительном сражении при Пальциге (известном также как Цуллихау) российская армия одержала явную победу над пруссаками:

                «Нигде в продолжение всего сражения нельзя было заметить ни малейшего беспорядка в рядах, и по всему победа осталась за нами, благодаря превосходству правильно выбранной позиции и успеху единорогов и шуваловских гаубиц».

            Через три недели после победы у Пальцига (ныне деревня Палцк в окрестности городка Сулехув в Польше) российская армия столкнулась с главными силами прусского короля Фридриха II у деревни Кунерсдорф, всего в нескольких километрах к востоку от Франкфурта-на-Одере. 

            12.07.1759 г. прусский король, храбрый и талантливый полководец, сумел обойти правый фланг российской армии и удачно атаковал ее. Бой складывался неудачно, русский авангард из 20 тыс. человек прошел через лес тремя узкими дорогами и начал разворачиваться на поле.

            Неожиданно на него обрушилась почти вся прусская армия. Дороги оказались забитыми обозами и артиллерией, при этом половина армии Апраксина не могла принять участия в сражении. С 9 утра до 7 вечера шел упорный бой - первые атаки пруссаков были успешны.

            Но затем в ходе сражения они сломали строй, и пехота Фридриха скучилась на высоте Мюльберг, где стала жертвой меткого огня новых русских пушек.
   
            Генерал-майор П.А. Румянцев командовал дивизией в Кунерсдорфском сражении, в котором решалась судьба не только всей кампании, но и войны в целом. Численно армия Фридриха II уступала русской, но он полагался на выучку пруссаков, свой полководческий гений и данные разведки.
 
            Дивизия располагалась в центре русских позиций, на высоте Большой Шпиц. Именно она стала одним из главных объектов атаки прусских войск после смятия ими левого фланга российских войск.

            Дивизия П.А. Румянцева, однако, несмотря на сильный артиллерийский обстрел и натиск тяжелой кавалерии Фридриха В. Зейдлица, отбивала многочисленные атаки и перешла в штыковую контратаку, которую возглавил лично Петр Румянцев. Рукопашная схватка на высоте продолжалась более часа, а когда противник начал отходить, П.А. Румянцев организовал решающую атаку.

            Теперь П.А. Румянцев повел на противника свою кавалерию и заставил отступить элиту армии Фридриха II. Перед атакой он указал шпагой на лагерь прусского короля, сказав: «Там, на острие моей шпаги, победа в битве и во всей войне».

            Этот удар отбросил назад армию короля Фридриха II, и она стала отступать, преследуемая кавалерией, во время отхода Фридрих ll потерял свою треуголку, которая ныне хранится в Государственном Эрмитаже. Сражение при немецкой деревни Кунерсдорфе выдвинуло П.А. Румянцева в число лучших командиров российской армии, за него он был награжден орденом Святого Александра Невского.         

            Рапортуя о победе над пруссаками под Кунерсдорфом, командующий российской армии генерал-аншеф П.С. Салтыков (1698-1772) извещал императрицу Елизавету Петровну (1709-1762), что «наша артиллерия, особливо же из новоинвентованных орудий и шуваловских гаубиц устроенная, великий неприятельской кавалерии и сопротивным батареям вред причинила…».

            После боевого крещения «единороги» модернизировали - удлинили стволы и усилили лафеты, а с 1759 г. шуваловские гаубицы стали оснащать более эффективным, чем прорезь с мушкой, прицельным приспособлением - диоптром, разработанным полковником Тютчевым.

            Калибры стволов «единорогов» составлял, по метрической системе от 95 до 245 мм, стволы длиной 7,5-9 калибров весили от 6 до 90 пудов, а вес ядер, разрывных гранат, картечи или зажигательных брандскугелей насчитывал (в зависимости от типа орудия) от 1,5 до 12 фунтов.

            Что же касается плотности, кучности огня и маневренности, «единороги» превосходили все другие гаубицы европейских армий до возникновения артиллерийских систем Грибоваля.

            Первоначально линейка «единорогов» была представлена четвертьпудовым, полупудовым, пудовым и двухпудовым вариантами. Полупудовый единорог предназначался для вооружения полевой артиллерии, как орудие, способное заменить и 12-фунтовую пушку и 1/2-пудовую гаубицу.

            По своему разрушительному действию однопудовый единорог не уступал 18-фунтовой пушке; его вес составлял 1048 кг, что на 64 пуда меньше, чем у пушки. За счет этого шуваловское орудие характеризовалось высокой маневренностью.

            По своим тактико-техническим характеристикам однопудовый единорог превосходил 6-фунтовую пушку, которая в 1734 г. считалась самым легким полевым артиллерийским орудием. Весил единорог в 2,5 раза меньше пушки и при этом имел больший калибр. Из него можно было вести огонь 24-фунтовыми ядрами, такого же калибра картечью и 20-фунтовыми гранатами или 1/2-пудовыми бомбами.

            Единорог заряжался в 2 раза быстрее 1/2-пудовой гаубицы. Картечью он действовал сильнее гаубицы, потому что имел больший пороховой заряд и картечь имела большую начальную скорость. К тому же из гаубиц нельзя было стрелять ядрами. Однако, сразу после смерти графа П.И. Шувалова, производство двухпудового варианта прекратили, как не практичного и сняли его с вооружения.

            Однако следует все-таки отметить, что восторги наших историков относительно «революционной» конструкции «единорогов», и их «долголетию» в российской артиллерии лишены какой-либо почвы. Эти гаубицы все-таки мало чем отличались от прусских или австрийских аналогов и существенно уступали появившимся вскоре гаубицам Грибоваля.

            Когда «единороги» были сняты с вооружения, сразу после смерти графа П.И. Шувалова в 1762 г., Россия пыталась продать их французам, но те забраковали их из-за чрезмерного отката при выстреле.

            Что касается «долголетия», то это объяснялось тем, что при Екатерине II, Павле I и Александре I «единорогами» по традиции называли все гаубицы, созданные на основе грибовалевской системы и уже не имевшие с шуваловскими ничего общего.

            Тем не менее все эти образцы орудий, несмотря на отмеченные недостатки, выгодно отличались от прежних типов легкостью и соответственно маневренностью. Акцент на ведение огня разрывными снарядами и картечью в сочетании со скорострельностью новых моделей резко повысил действенность артиллерийского залпа. Все это вместе с организационными изменениями в артиллерийском хозяйстве обеспечило успех русской артиллерии в сражениях Семилетней войны, особенно под Кунерсдорфом.
    
            «Единороги» применялись и в ходе Крымской и Кавказской войн. На вооружении российской армии эти орудия состояли целый век, до 1863 г., когда начался переход на нарезную артиллерию.

            И еще целых полвека старинные «единороги» хранились на складах в крепостях как последний мобилизационный запас на случай большой войны; официально их списали с хранения только в 1906 г. [Прусская армия середины XVIII века и ее противники | K2X2.INFO Библиотека.].               
   
            Европейская артиллерия XVIII века.

            В первой половине XVIII века в армиях Пруссии, Франции, Австрии и России произошли изменения, которые позволили артиллерии занять позиции равнозначного пехоте и кавалерии рода войск. На основе анализа войн XVII - первой половины XVIII столетий в артиллерии была создана новая система организации (включающая конную и полковую артиллерию), приняты на вооружение улучшенные системы вооружения, выработана новая тактика применения артиллерии.

            В начале XVIII века артиллерия европейских стран по своему качеству несколько уступала артиллерии австрийцев. Князь Йозеф Венцель фон Лихтенштейн (Prince Joseph Wenzel von Liechtenstein; 1696-1772), генерал-фельдцейхмейстер армии Габсбургов, в 1753 г. впервые в истории разработал и ввел систему, которая учитывала потребность армии в легких и маневренных орудиях.

            На вооружении австрийской артиллерии остались только 3-, 6- и 12-фунтовые полевые пушки, а также 7- и 10-фунтовые гаубицы. Средняя длина ствола этих артсистем составляла 16 калибров, а вес у 3-, 6- и 12-фунтовок) достигал всего 240, 414 и 812 кг, соответственно.

            Кроме того, Лихтенштейн провел стандартизацию и модернизацию всего артиллерийского парка, усовершенствовав конструкции ствольных камер, колесных лафетов, зарядов и прочего. Система Лихтенштейна была принята в начале Семилетней войны и оказалась настолько удачной, что вскоре была скопирована всеми остальными европейскими государствами.

            Тактические разработки короля Пруссии, Фридриха II в этой области превзошли даже достижения признанного до того европейского мастера артиллерийского боя - шведского короля Густава II Адольфа. В ходе Семилетней войны прусский король Фридрих Великий создал концепцию конной артиллерии в противоположность орудиям, буксируемым конными упряжками с передвигающимися пешим порядком номерами расчетов.

            Фридрих II совершенно правильно заключил, что кавалерии необходима «своя» артиллерия, для которой способ медленной буксировки просто неприменим. Поэтому на ранних стадиях Семилетней войны он начал экспериментировать с легкими орудиями, применяя облегченный заряд. Это потребовало создания нового типа порохового состава с повышенной воспламеняемостью, но позволило резко повысить мобильность новых артсистем.

            Вскоре по инициативе короля, прусская армия обзавелась облегченным 6-фунтовым орудием, которое получило прозвище «галопирующего» (Galopierende Geschuetz). В пользу большей мобильности пришлось пожертвовать весом и мощностью заряда, а значит, и дальностью стрельбы.

            Кроме принятия на вооружение этой системы с легкими лафетом и стволом, позволявшими с большой скоростью транспортировать пушку шестеркой лошадей, все канониры и орудийная прислуга передвигались верхом и имели оружие и снаряжение кавалерийского образца. Батареи таких пушек придавались кавалерийским полкам, образовав, таким образом, зародыш конной артиллерии (этому примеру впоследствии последовала вся Европа).

            В соответствии с канонами линейной тактики, пруссаки не сводили орудия в состав артполков, а распределяли их между пехотными частями: каждому батальону придавалось по одной 6-фунтовой пушке или двум 3-фунтовым. К четырем полковым пушкам полагалось иметь три воза с боеприпасами. На них по штату находилось 133 выстрела с ядрами и столько же с картечью.

            Это правило было закреплено Уставом, принятым после смерти Фридриха II, в 1796 г., что впоследствии дорого обошлось пруссакам: В 1806 г. под городами Заальфельдом, Иеной и Ауэрштедтом сосредоточенные массы французской артиллерии буквально смели с лица земли распыленные по фронту прусские пушки.

            В период правления Фридриха II, в Пруссии (по примеру Британии. Франции и Швеции) были организованы первые фабрики, производящие важнейший химический компонент пороха - селитру. До этого ее приходилось импортировать из тропического пояса, в частности из Индии, которую тогда контролировала не только союзная Англия, но и враждебная Франция.

            В начале XVIII столетия Франция считалась европейским лидером в области артиллерии. В армии Бурбонов применялись только стандартные орудия, соответствовавшие так называемой системе Жана Флорана де Вальера (Jean Laurent de Vallier; 1667-1759), созданной этим генералом в 1732 г.

            В 1785 г. молодой Наполеон Бонапарт (Napoleon Bonaparte; 1769-1821) закончил Военную школу в г. Париже и в чине суб-лейтенанта (sub-lieutenant, младший лейтенант) получил назначение в Лафертский артиллерийский полк Королевского корпуса артиллерии.

            Таким образом, военной специальностью будущего императора была именно артиллерия, а возглавлял этот род войск в описываемый период почтенный старец, генерал-лейтенант Жан Батисто Вокет де Грибоваль (Jean-Baptiste Vaquette de Gribeauval; 1715-1789). 

            К этому времени после длинного ряда политических баталий Франция приняла на вооружение новаторскую систему артиллерии, разработанную и введенную именно Жаном Батисто Вокетом де Грибовалем. Следовательно, юному корсиканцу Наполеону Бонапарту выпала удача стать офицером через несколько лет после того, как французская армия получила, возможно, самую лучшую систему артиллерии в Европе в XVIII веке.

            Столь же замечательной, как и сама новая система Жана де Грибоваля, была история ее применения на вооружение, поскольку она стала объектом длительной и ожесточенной политической борьбы. Предыдущая система, принятая в 1732 г., была разработана генерал-лейтенантом Жаном Флораном де Вальером, занимавшего в первый период царствования Людовика XV пост инспектора артиллерии.

            Во времена Жана Флорана де Вольера его система представляла собой значительное усовершенствование по сравнению с громыхающими артиллерийскими парками, оставшимися от эпохи Людовика IV и Мальборо.

            До 1730 гг. полевая артиллерия, используемая французскими армиями в сражениях, представляла собой множество образцов, изготовленных как во Франции, так и за границей, причем отличались они большим разнообразием калибров. Обеспечение боеприпасами такого артиллерийского парка было постоянным кошмаром для снабженцев.

            Транспортировка орудий представляла не меньшую проблему, так как они, как правило, отличались громадным весом. Например, 12-фунтовая пушка требовала для своего передвижения упряжку из девяти лошадей, а временами приходилось использовать даже волов. Очевидно, что такие громоздкие орудия можно было перевозить только с малой скоростью.

            Канониры были причислены к регулярной армии еще при Людовике IV в начале 1670 гг., но лошади и упряжки представлялись частными подрядчиками. Однако, такой порядок существовал тогда по всей Европе.

            Система Жана Флорана де Вальера, введенная королевским ордером в 1732 г., заменила все предыдущие системы, использовавшиеся французской армией. Основной задачей предстоящей реформы было уменьшение числа калибров орудий и введение стандартных образцов стволов пушек и мортир, которые должны были производиться исключительно во Франции.

            Жан де Вольер добился полного успеха, и новая система артиллерии французской армии включала только 4-, 8-, 12-, 16- и 24-фунтовые пушки и 8- и 12-дюймовые мортиры.

            Хотя в ту эпоху не существовало никакого четкого разделения артиллерии, но все же 4-, 8- и 12-фунтовые пушки рассматривались в качестве полевых орудий, а пушки более тяжелых калибров считались подходящими для осадной артиллерии.  Однако Вальер не учел возрастающей роли полевой артиллерии.

            Хотя новые орудия были надежными, они оказались чрезвычайно тяжелыми для полевых сражений: ствол 24-фунтовой пушки весил 2550 кг, 8-фунтовой - 1050 кг.

            Скорость стрельбы 4-фунтовых орудий была достаточно высокой, доходившей до десяти выстрелов в минуту, пушки более тяжелого калибра могли давать один-два выстрела в минуту. Первые десять лет после своего введения система де Вальера удовлетворяла всем требованиям, но по мере того, как проходило время и менялся характер боевых действий, ее недостатки проявлялись все более отчетливо.

            В ходе войны за австрийское наследство (1744-1748) очень быстро выяснилось, что имеется потребность в легких полевых орудиях, которые могли бы передвигаться по полю боя вслед за пехотными батальонами.

            В результате в войсках появились различные легкие полевые пушки, преимущественно благодаря настойчивости маршала Морица Саксонского (Moritz of Saxony; 1696-1750), самого выдающегося французского полководца середины XVIII века - но в целом все это оказалось только преходящим эпизодом.

            В течение Семилетней войны (1756-1763) вновь возникла необходимость в легких орудиях, и по королевскому приказу от 20.01.1757 г. каждому пехотному батальону должны были придаваться по две 4-фунтовые пушки «шведского» образца.

            Принятие вооружение шведских пушек объясняется тем, что в свое время именно Швеция успешно применяла легкие орудия для поддержки пехоты в Скандинавских компаниях (Северная, или Скандинавская семилетняя война 1563-1570 гг. - война между Швецией и коалицией Дании, Любека и Польши); причем зимой некоторые из них устанавливались зимой на санях-лафетах.

            Однако, эти нововведения не могли быть проведены незамедлительно, и к тому же они не решали фундаментальные проблемы устаревающей системы артиллерии.

            Следующим упущением в системе да Вальера стало отсутствие гаубиц, хотя в голландской и британской армиях они использовались уже с конца XVII века.

            Французская армия проявляла значительную заинтересованность в этом новом виде орудий, так как гаубицы отличались относительно небольшим весом и могли вести огонь разрывными гранатами, картечью или обычными ядрами. Их отсутствие остро чувствовалось еще в ходе войны за австрийское наследство, и офицеры действительной службы выступали за скорейшее введение гаубиц.

            В 1747 г. начальником артиллерийских школ и депо стал сын Жана де Вальера - Жозеф Флоран де Вальер (1717-1776), который был консерватором по характеру и, конечно, стойким последователем системы, автором которой был его отец. Под давлением упомянутых офицеров он все же разработал проект тяжелой 8-дюймовой гаубицы, впервые отлитой  в 1749 г., однако на вооружение таких орудий поступило немного.

            Жозеф де Вальер не предложил ни одного важного усовершенствования в артиллерийском деле, но оказался ловким придворным и потому удержался на своем посту в течение длительного срока. Таким образом, в битвах Семилетней войны французской армии пришлось сражаться, располагая устаревающим на глазах артиллерийским парком.

            Так обстояли дела во французской артиллерии, когда Жан-Батист Вакетт де Грибоваль (см. выше; род. 15.09.1715 г., г. Амьен,) предложил свои реформы, еще в юности обнаружив в себе одаренность в естественных науках и математике, и его родители поддержали намерение юноши поступить на артиллерийскую службу.

            В 1757 г. Жан Батисто Вокет деГрибоваль был послан в г. Вену в качестве офицера артиллерии в армию нового союзника Франции - австрийской императрицы Марии-Терезии. Он появился в Австрии в то время, когда ее артиллерия признавалась самой передовой в Европе.

            Это признание стало результатом усилий знаменитого австрийского военного деятеля князя Иосифа Венцеля Лихтенштейна (1696-1772), назначенного на должность генерала-директора артиллерии в 1744 г. и занимавшего ее до 1772 г.

            После войны за австрийское наследство (1744-1747), в которой австрийская артиллерия ничем таким себя не проявила, Лихтеншейн быстрыми темпами приступил к модернизации этого оружия в императорской армии, что затронуло как материальную часть, так и личный состав.

            Новые орудия в системе Лихтенштейна получили четкое разделение на полевую и осадную артиллерию, были легче по весу и проще по конструкции. Орудийные лафеты имели клин для вертикальной наводки, регулируемый винтом, прибойник и ганшпуг, закрепленные сбоку станины.

            Все это не прошло мимо внимания Жана Батисто Вокет де Грибоваля, который окончательно убедился в необходимости реформ, и уже в 1748 г. разработал проекты поворачивающихся на вертикальной оси орудийных лафетов, предназначенных для крепостной и береговой артиллерии - изобретение, которому суждено было произвести коренной переворот в этой области артиллерии.

            В течение Семилетней войны (1756-1763) - Жану Батисто Вокет де Грибовалю довелось участвовать во множестве боевых эпизодов, сначала как офицеру связи, а с 1759 г., как подполковнику австрийской армии.

            Его известность во Франции достигла самых высоких кругов, и откомандированный в Австрию в 1757 г. в чине подполковника, после своего возвращения в 1763 г. он был произведен в генерал-майоры и назначен на пост генерал-инспектора артиллерии.

            Теперь он стал вторым по старшинству начальником, отвечающим за французскую артиллерию, и получил от герцога Этьенна Франсуа де Шуазеля (Etienne Francois de Choiseul; 1719-1785), могущественного военного министра, мандат на модернизацию королевской артиллерии.

            Занимавший должность генерал-директора артиллерии и главного артиллериста, другой артиллерийский генерал-лейтенант, сын генерала Жана де Вальера (который в 1747 г. принял от отца начальство над артиллерией во Франции) - Жозеф Флоран де Вальер в 1761 г. был приглашен королем Карлом III прибыть в Испанию для смотра артиллерии, арсеналов и укреплений испанской армии, и Шуазель разрешил ему выехать туда, где преобразовал артиллерию в Испании и Неаполе по французскому образцу, за что и был награжден титулом маркиза.

            С отбытием Жозефа де Вальера в Испанию, Жан-Батист Вакетт де Грибоваль мог начать внедрение системы, над разработкой которой он трудился.

            Чтобы окончательно решить все вопросы по эффективности действия артиллерии, используемой в то время во французской армии, король приказал Грибовалю отправиться в г. Страсбург, где под наблюдением маршала Луи Жоржа Эразма де Контада (Louis Georges Erasme de Contad; 1704-1795), главнокомандующего в Эльзасе, он проводил испытания новых орудий, изготовленных согласно его проектам.

            На основе отчета Грибоваля и протоколов испытаний в г. Страсбурге военным министерством был подготовлен королевский приказ о введении новой системы, который получил одобрение Шуазеля и окончательно подписан королем Людовиком XV на совете 13.08.1765 г.

            По своей полноте система Грибоваля представлялась в то время идеальным решением, в которой значительно увеличилось число полевых орудий более тяжелых калибров, которые, благодаря их уменьшенному весу и лучше спроектированным лафетам и орудийным передкам, стало гораздо легче обслуживать.
 
            По тем же причинам намного легче стала решаться проблема отставания орудийных батарей от войск на марше. Для армии из ста батальонов возрастание числа 8- и 12- фунтовых орудий от 60 до 160 стволов, поражавшее воображение современников, представляло собой революционное увеличение огневой мощи.

            При возросшем количестве лошадей и повозок (которые теперь именовались cassion - зарядный ящик) общий вес орудий, орудийных лафетов и зарядных ящиков снизился. Артиллерийские обозы, следовавшие за армиями, фактически стали намного более компактными и менее склонными к поломкам и несчастным случаям, замедляющим их движение. Таким образом, мобильность этого вида оружия заметно возросла.

            В целом, с введением системы Грибоваля, огневая мощь была удвоена, и французская армия, имевшая ранее относительно слабую и устарелую систему полевой артиллерии, очень быстро получила в свое распоряжение наиболее современную и грозную артиллерию во всей Европе.

            Новые артиллерийские орудия также обладали повышенной меткостью из-за снижения разброса снарядов благодаря уменьшению зазора между пушечным ядром и каналом ствола.

            Для более точного наведения орудий появился корректируемый прицел вместо простой прорези наверху казенной части ствола. Дальность огня фактически увеличилась, поскольку орудия системы Грибоваля, хотя и были намного легче, могли с большей вероятностью попасть в цель на большой дистанции.

            Маневренность орудий полевой артиллерии была значительно улучшена благодаря нескольким простым, но остроумным введениям Грибоваля.

            Наборы рычагов делали горизонтальную наводку орудия намного более эффективной, а винтовой подъемный механизм позволял наводить ствол в вертикальной плоскости более широко и более точно. Между станинами лафета в походном положении размещался малый зарядный ящик, где хранились боеприпасы для первых выстрелов.

            При установке на боевую позицию ящик переносился на орудийный передок. В комплектацию орудия был введен отвоз (prolonge) - длинный канат, связывающий заднюю часть лафета с орудийным передком.

            Это приспособление позволяло очень быстро переводить орудие из походного положения в боевое, особенно при действиях на отходе. Скругленный конец хобота орудийного лафета предотвращал увязывание орудия в земле при перемещении его с помощью отвоза.

            Вообще было улучшено все качество всей материальной части - орудийные лафеты теперь делались более прочными и надежными. Колесные оси изготавливались из железа вместо хрупкой древесины, сами колеса делались гораздо более крепкими и увеличились в размере.

            Лошадиная сбруя получила деревянные дышла вместо прежних кожаных и веревочных, что позволило повысить ее прочность и упростило управление лошадьми. В упряжке лошади теперь размещались попарно, одна за одной, что значительно уменьшило протяженность колонн артиллерийских колонн на марше.

            Одной из наиболее важных характеристик системы, разработанной Грибовалем, был принцип единообразия всех ее компонентов. Цель состояла в том, чтобы любая деталь орудийного лафета, передка или зарядного ящика, была взаимозаменяема.

            В предшествующий период, хотя система артиллерии была одна и та же, существовало множество отличающихся между собой частей орудий, в зависимости от особенностей работы каждого кузнеца или мастера, который делал повозку. В результате получались части, хотя и однотипные на первый взгляд, но фактически отличающиеся друг от друга так, что замена одной на другую была невозможна.

            Особенно это сказывалось в ходе кампании, когда повреждения, случившиеся при транспортировке или из-за погодных катаклизмов, не говоря уже о вражеских действиях, было затруднительно устранить, пока кузнец или другой искусный мастер не подгонял деталь на замену.

            Для исключения подобных ситуаций Грибоваль ввел очень подробные спецификации, переданные во все артиллерийские мастерские, так что все компоненты изготавливались только одинаковыми, насколько это было возможно в то время.    
    
            Транспортные средства, необходимые для передвижения орудий, были неотъемлемой частью системы Грибоваля, которые с самого начала были изготовлены в комплексе с собственно орудиями.

            Для артиллерии одного калибра все орудийные лафеты и передки оказались взаимозаменяемыми благодаря единым планам их конструкций, которые использовались всеми изготовителями. Зарядные ящики вообще были одного образца, а все их детали были взаимозаменяемыми.

            Совершенствование артиллерийских систем и возрастающая мощь орудийного огня существенно уменьшало значение штыковых атак, хотя до полного отказа от него время еще не пришло. Штыковая атака, встреченная штыками, представляла собой чрезвычайно редкое явление в военной истории западных армий.

            Выдающаяся личность той эпохи, принц Шарль-Жозеф де Линь (Charles-Joseph de Lin; 1735-1814), австрийский фельдмаршал и дипломат, знаменитый мемуарист и военный писатель эпохи Просвещения, одно время служивший в России, участник многих войн в Европе, свидетельствовал, что лишь однажды за всю жизнь, в 1757 г., он слышал лязг удара штыка о штык.

            Ему вторил Евгений Вюртембергский (нем. Friedrich Eugen Karl Paul Ludwig von Wurttemberg; 1788-1857) - герцог, российский генерал от инфантерии, который писал:

                «Из ста случаев, разве только один раз встретится такой, где дойдет до действительного рукопашного боя; во всех прочих девяносто девяти случаях, штык служит скорее лишь как украшение, чем как ударное оружие. Успешные атаки, при которых он идет в употребление, я наблюдал только там, где уже рассеянный противник, задерживаемый в отступлении местными препятствиями, предоставлял ярости преследователей полный выход». [Прусская армия середины XVIII века и ее противники | K2X2.INFO Библиотека.].
               
            Гренельский пороховой завод, 1794 г.
      
            14 фрюктидора II года Республики (31.08.1794 г. fructidor - 12-й месяц (18/19.08. - 16/17.09.) французского республиканского календаря, действовавшего с октября 1793 г. по 01.01.1806 г. (материал из энциклопедии Руниверсалис - Руни), в 07:15 утра окрестности Парижа потряс взрыв чудовищной силы.

            Как впоследствии писала пресса: «Взрыв проявился сначала одним сильным ударом, затем несколькими другими очень сильными вспышками; это было похоже на землетрясение, которое потрясло дома. В этот момент открылись окна: мужчины и женщины, бледные от испуга, задавались вопросом, откуда доносится шум. Огромный столб дыма, поднимающийся со стороны заката с ужасающим величием, вскоре стал сигналом необычайного несчастья…». 

            Быстро выяснилось, что на воздух взлетел Гренельский пороховой завод (Usine de poudre de Grenelle). Ударная волна прокатилась по всему Парижу, окружающее мануфактуру пространство было покрыто обломками и представляло собой «по-настоящему мрачное зрелище». В ближайших окрестностях все здания оказались серьезно повреждены и нуждались в ремонте кровли и каменных стен.

            Дальше во многих домах были выбиты двери, окна и ставни, почти все церкви Парижа лишились витражей. По всему городу во дворах валялись черепица, осколки стекла и куски дерева. По предварительным оценкам (которые не подтвердились) в огненном смерче одномоментно погибли до 1500 человек.

            Разумеется, пороховые мануфактуры и до этого взрывались с пугающей регулярностью, однако катастрофа на гигантском Гренельском пороховом заводе по масштабам жертв и сопутствующему ущербу перекрыла все ранее известные трагедии, став первой во Франции техногенной аварией. 

            Возникает вопрос, как сучилось, что опасное пороховое производство было развернуто в одном из районов Парижа - так как даже при прежнем государственном устройстве такие предприятия из-за боязни пожаров и взрывов старались располагать подальше от жилых кварталов. Поэтому здесь необходимо поместить немного исторического контекста.

            В 1792 г. революционная Франция столкнулась с торговой блокадой, роялистскими мятежами и вооруженной интервенцией со стороны европейских государств. Для защиты завоеваний революции Национальный конвент был вынужден призвать в армию около миллиона человек, что вызвало буквально провал в обеспечении многочисленных войск оружием, пушками, порохом, одеждой и снаряжением.

            Все это потребовало беспрецедентных усилий по мобилизации всех производительных сил. Основу военной промышленности стали составлять предприятия, развернутые в департаментах, жестко контролируемых революционными властями.

            Так, в августе 1793 г. Комитет общественного спасения создал в столице мощную «Manufacture De Paris» («Парижская Мануфактура») - предприятие, объединившее под общим управлением множество кузниц, литейных и оружейных мастерских, крупное производство по переработке селитры и собственно сам пороховой завод в Гренельском замке. [Передовое революционное производство. Гренельский пороховой завод / Есть такая военная тема | Пульс, 25.01.2023 г.].

            Chateau de Grenelle (Шато-де-Гренель) - это бывший замок, который располагался на северо-западной окраине нынешней площади Дюпле (place Duplet) в Париже, находившийся на месте бывшего скотного двора. Этот замок представлял собой большую ферму, принадлежавшую аббатству Святой Женевьевы, на равнине Гренель.

            Равнина Гренель была аллювиальной сельскохозяйственной землей на берегу Сены, вдали от г. Парижа и деревни Вожирар, в зависимости от прихода Сент-Этьен-дю-Мон в г. Париже.

            Замок-ферма Гренель включал в себя величественный отель, часовню, конюшни, сарай и хозяйственные постройки в загоне и был соединен с Парижем дорогой на маршруте нынешней улицы Гренель, которая простиралась на юг через Камин Коров, нынешнюю улицу Лурмель, а также перпендикулярной дорогой, соответствующей улице де Пондичерри и охватываясь в своей восточной части бульваром Гарибальди, который завершается улицей Лурмель - на Севрском пути (современные улицы Севр иулица Лекурб) примерно в том месте, где эти улицы пересекаются с авеню де Бретей и бульваром Пастер (площадь Анри-Кей) (fr.vikipedja.org).

            В XVIII веке замок расширился за счет сада во французском стиле. Ферма и ее хозяйственные постройки, то есть территория площадью 115 га вокруг нынешней площади Дюпле и на части нынешнего Марсова поля, были переданы аббатством Святой Женевьевы короне 20.06.1751 г.

            Стена генеральных фермеров, построенная в 1788 г., огибала ее с юга, охватывая северную часть равнины Гренель в пределах г. Парижа, а ее южная часть начиналась от бульваров за пределами стены (нынешние бульвары Гренель и Гарибальди). присоединен к коммуне Вожирар, основанной в 1790 г. (в 1830 г. - это коммуна Гренель).

            После 1790 г. замок стал национальным достоянием, был сдан в аренду частному лицу, а в 1794 г. был преобразован в пороховую фабрику - используемый как пороховой завод, он был в значительной степени разрушен взрывом в 1794 г.

            Позднее пороховой завод был восстановлен и продолжил производство, а затем был куплен инженером, который в 1820 г. превратил его в Военную гимназию. Тренировочная площадка, расположенная в старом парке, была оборудована важными приспособлениями, такими как наклонные плоскости, каменные круги и колья, стены.

            Гимназия была упразднена в 1838 г., а комплекс казарм был построен с 1852 по 1856 гг. на руинах замка Гренель, в котором последовательно размещались подразделения линейной кавалерии, драгун и кирасир (в 1860 г. преобразован в кавалерийский квартал), прежде чем в 1942 г. он стал учебным центром парижской пожарной охраны.

            С 1945 г. и до его сноса в 1989 г. в казармах размещался 1-й железнодорожный полк. Его нынешнее расположение примерно соответствует расположению казарм на площади Дюпле и в саду Николь-де-Отеклок (fr.vikipedja.org).

            Еще в середине XVII века парижский пригород Гренель считался сельскохозяйственной равниной раскинувшейся вдоль реки Сены, прямо за стеной Генеральных откупщиков. Небольшая часть живописного пространства была занята поместьем и фермой.

            В какой-то момент государственный министр д'Аржансон (Marc-Pierre de Voyer de Paulmy comte d’Argenson; 1696-1764) выкупил замок под размещение Королевской военной школы, а обширная долина стала использоваться для проведения армейских маневров.

            Когда революционная мобилизация охватила Париж, Комитет общественной безопасности Постановлением от 10 плювиоза II года (29.01.1794 г.) санкционировал преобразование замка Гренель в один из основных центров порохового производства.

            В беспрецедентном мероприятии приняли участие лучшие научные умы Франции, такие как Лазар Карно, Гаспар Монж, Гитон де Морво, Клод Луи Бертолле, а непосредственное руководство организацией мануфактуры было поручено опытным инженерам-химикам c управленческими навыками, Жану-Антуану Шапталю (Jean-Antoine Chaptal) и Жану-Антуану Карни (Jean-Antoine Carny).

            Благодаря предоставленным им широким полномочиям (вплоть до мобилизации людских ресурсов и реквизиций сырья, оборудования и материалов) производственные линии по изготовлению пороха были запущены в рекордно короткие сроки. Два месяца спустя поражавшая своим величием мануфактура уже начала функционировать, хотя процесс строительства цехов и мастерских еще не был завершен.

            Первоначально на пороховом заводе числилось около 700 работников: из них примерно 80 % были заняты обслуживанием барабанных мельниц, а остальные распределены по другим операциям (взвешивание, прессование, измельчение, сушка, просеивание, хранение и т.д.), либо относились к управляющему персоналу (директор, инспекторы, контролеры, надзиратели цехов и др.).

            Кроме того, для обслуживания механизмов и инструментов, сверх штата были привлечены несколько десятков морских бондарей, плотников и слесарей-кузнецов. Как впоследствии писал депутат Конвента Бертран Барер: «Это было одно из самых красивых и удивительных заведений подобного рода в Европе… огромное предприятие по производству пороха, больше чем у любого другого народа в обозримой Вселенной…».

            Гренельский пороховой завод можно было назвать по-настоящему «революционным предприятием», на котором проходили обкатку передовые методы производства и технические новшества.

            Так, многовековой опыт практиков-пороходелов показывал, что получить дымный порох требуемого качества нельзя только изменением соотношения составных частей. Качество порошка сильно зависело от степени измельчения ингредиентов - более высокая однородность компонентов позволяла получить порох с улучшенными баллистическими и взрывчатыми свойствами.

            Ранее измельчение и смешение порохового состава производилось в архаичных деревянных ступах при помощи пестика, либо при помощи «бегунов» - массивных колес, вращающихся по кругу на горизонтальной платформе. Здесь же был применен способ измельчения и смешения состава во вращающихся бочках. По сути, это была простая по конструкции барабанная мельница, в которую были загружены чугунные или каменные шары.

            При вращении бочки они свободно падали и измельчали увлажненную смесь ударом, раздавливанием и истиранием. Таким образом, удалось сократить продолжительность обмолота ингредиентов с 21:00 до 04:00 ч.

            Одновременно передовые методы получения селитры и мобилизация населения на добычу основного порохового ингредиента (доля составляла 75 %) позволили обеспечить Гренельскую мануфактуру большим количеством первоклассного сырья. Объем выпуска пороха постоянно нарастал, за несколько месяцев достигнув 30 % от общего объема производства во Франции.

            Себестоимость продукции оказалась одной из самых низких в стране, что в перспективе вело к разорению пороховых производств в провинции (они просто не выдерживали конкуренции). Отдельные горячие головы в Конвенте считали это положительным моментом: «Только мы будем контролировать распределение стратегического сырья!».

            Новые производственные процессы, внедряемые на Гренельской мануфактуре, не обязательно были менее опасными, чем применяемые на традиционных пороховых заводах. Тем не менее, их внедрение свидетельствовало об абсолютном доверии со стороны новой власти к науке, подкрепленной передовой техникой. 

            Здесь следует отметить, что сами ученые в полной мере осознавали все риски, связанные с работой пороховой завода в столице. Поэтому безопасность производственных процессов строилась не только на научном знании, но и на железной дисциплине, четкой регламентации технологических операций и постоянном контроле за движением материалов на предприятии.

            Все перемещения сырья и конечной продукции должны были производиться в присутствии директора или специальных контролеров и надзирателей. Было организовано строгое разделение рабочих по цехам, с жестким контролем за личным составом. По сути, цеховые структуры получили армейскую организацию, а лица, уличенные в нарушении правил, безжалостно увольнялись и подлежали суровому наказанию революционным трибуналом. 

            Власти справедливо опасались производственного саботажа и диверсий со стороны роялистов, поэтому делом первостепенной важности было обеспечение безопасности предприятия. Пороховые погреба охранялись солдатами, которые постоянно обходили их по периметру.

            Часовые у ворот осуществляли контрольно-пропускной режим, допуская на территорию только граждан, зарегистрированных в специальных реестрах и имеющих пропуска, подписанные главой революционной администрации Парижа.   

            Особое внимание уделялось политической и моральной благонадежности нанятых работников. Комитет общественной безопасности выдал распоряжение территориальным революционным администрациям о привлечении для работы на пороховом производстве исключительно «граждан-добровольцев в возрасте от 25 до 40 лет, проживающих на расстоянии вытянутой руки от завода, кроме того, не курящих и не пьющих, дабы Республика не страдала никакими препятствиями».

            Казалось, что при такой организации все должно было работать с точностью часового механизма: однако не здесь-то было. Комитет общественного спасения испытывая настоящее «головокружение от производственных успехов» из месяца в месяц требовал нарастить объемы производства пороха.

            Под давлением властей заводской администрации пришлось пойти на наем персонала, не способного к серьезной работе. В ход пошли жители ближайших ночлежек, деревенские мигранты и другая схожая публика. Кроме того, на заводе продолжалось масштабное строительство новых цехов, мастерских и подсобных строений.

            Так, к августу 1794 г. на объекте находилось около двадцати частных подрядчиков, а общая численность работников в иные дни доходила до 2 500 человек.

            Все это привело к тому, что постепенно контроль за работниками ослаб, а меры безопасности и элементарные требования предосторожности начали отодвигаться на второй план в угоду росту выпуска продукции. Что говорить, если среди жертв катастрофы оказались женщины, разносчицы еды, табака и спиртного, а в карманах убитых и раненых то и дело обнаруживались «зажигалки, ружейные кремни, трут и курительные трубки».

            Даже находящихся в карауле солдат снимали с дежурства и направляли в помощь рабочим, дабы не замедлять темпы производства. То есть драконовские меры безопасности были полностью нивелированы необязательностью их исполнения.

            В такой обстановке катастрофа была только делом времени, и 31.08.1794 г. - на воздух одномоментно (по разным данным) взлетело от 30 до 150 тонн пороха.

            Удар был такой феноменальной силы, что за доли секунды объем взрывчатого вещества увеличился в 1600 раз, огненный вихрь в результате сгорания смеси достиг температуры 1600°C, а ударная волна пронеслась по окружающей местности со скоростью 400 м/с, снося все на своем пути.

            Последствия взрыва ощущались на расстоянии свыше 10 км от Гренельского завода. От более серьезных последствий спасло то, что незадолго до катастрофы крупная партия пороха была отправлена в действующую армию.

            Одним из первых к месту катастрофы прибыл знаменитый химик и государственный деятель, министр внутренних дел Франции, граф Жан-Антуан Шапталь (Jean-Antoine Chaptal; 1756-1832), оставивший впоследствии красноречивые описания:

                «Два военных поста, по двадцать пять человек на каждом, полностью исчезли. Шестьдесят лошадей, занятых на «каруселях», были сожжены. …чего я никогда не мог понять, так это исчезновения всех людей и животных, которые пропали бесследно… Когда я осматривал помещения через час после взрыва, я увидел только два или три человеческих бедра или руки, но не останки лошадей. Еще одно явление, которое меня очень поразило, это то, что из людей, которым посчастливилось выжить, около сотни оставались глухими и слепыми в течение трех или четырех месяцев… ».

            Конвент отреагировал на катастрофу довольно оперативно. Окружающее пространство было оцеплено войсками и Национальной гвардией, после чего специальные команды приступили к тушению пожаров, разбору завалов и оказанию первой помощи потерпевшим. Общее число жертв составило 536 погибших (из них 321 пропавшие без вести) и 679 раненых.

            Количество потерпевших определили с большой долей достоверности - это были те, кто не явился за заработной платой в последующие дни. В дальнейшем цифры несколько изменились, за счет неопознанных тел и скончавшихся в течение нескольких месяцев от последствий взрыва, но общей картины это практически не меняло.

            При этом власти сразу заявили, что не намерены заниматься сокрытием масштабов катастрофы. В связи с невозможностью идентификации тел, для подтверждения факта смерти достаточно было совпадающих свидетельских показаний.

            Власти немедленно приняли меры по выплате компенсаций семьям погибших, приравняв жертв к солдатам, павшим на поле чести. Бесчисленным жертвам взрыва - раненым, обожженным, с ампутированными конечностями и парализованным, также полагались различного рода возмещения.

            Выплаты распространялись на всех получивших травмы, независимо от их тяжести, но в целом не превышали трети от месячного заработка потерпевшего.

            Как правило, денежное вспоможение ограничивалось разовой или несколькими выплатами, растянутыми по месяцам, и только единицы смогли добиться пожизненной пенсии в связи с потерей трудоспособности. [Передовое революционное производство. Гренельский пороховой завод / Есть такая военная тема | Пульс, 25.01.2023 г.].

            Мушкет и штык в армии Наполеона Бонапарта. 

            Фундаментальная основа Наполеоновской войны заключалась в ее простейшем элементе - отдельном солдате и его основном оружии - мушкете.

            Мушкет, использовавшийся в эпоху Наполеона, Charleville musket - стандартный французский пехотный мушкет калибра 69, соответствующее 17,5 мм, использовавшийся в XVIII-XIX веках, изготовленный в 1717 г. (с этого года французская армия принимала на вооружение ружья с замком Vauban, и последним из ружей с таким типом замка стал этот мушкет), который в последний раз выпускался в 1840 гг. и использовался в ограниченных масштабах в конфликтах вплоть до середины XIX века.

            Это была часть семейства оружия с многочисленными вариантами, например, для легкой пехоты, артиллерии и мушкетона для кавалерии (переведено - en.wikipedia.org).

            Modele 1777 corrige en l' an IX - после войн за независимость Франции, первый консул Наполеон Бонапарт заказал переделку; некоторые незначительные модификации замка, штыка и приклада привели к появлению в 1800 г. «исправленной» модели, также называемой Modele 1777 corrige. Длина мушкета со штыком составляла - 1950 мм; длина ружья без штыка - 1460; длина ствола без хвостовика - 1080 мм; калибр - 17,5 мм, вес - 4,6 кг. 

           Несмотря на внушительные размеры, эффективная дальность стрельбы была относительно небольшой - приблизительно 100 м, при этом опытный стрелок мог поразить цель размером с человека лишь с 50-60 м. Скорострельность мушкета была невысокой: хорошо обученный солдат мог произвести 3-4 выстрела в минуту, но в условиях боя этот показатель редко превышал 2 выстрела.

            Стоимость мушкета колебалась от 24 до 34 франков - довольно серьезной по тем временам суммы (средняя месячная зарплата французского рабочего составляла 50-60 франков).

            Вопреки распространенному мнению, убойная сила мушкетных пуль была не столь велика, как может показаться вначале, так свинцовая пуля калибром 17-18 мм весила около 27-30 г и вылетала из ствола со скоростью примерно 300-350 м/с, теряя на дистанции 100 м около 30 % своей энергии.

            Тем не менее, на близких дистанциях до 50 м такая пуля могла нанести страшные раны, дробя кости и разрывая внутренние органы человека. Интересно, что большинство ранений приходилось на нижнюю часть тела, так как солдаты инстинктивно целились ниже из-за отдачи оружия.

            Гладкоствольные мушкеты славились своей неточностью, так на дистанции 100 м рассеивание пуль могло достигать условной окружности 50 см, что объяснялось несколькими факторами. Во-первых, между пулей и стволом был значительный зазор, что приводило к некоторой потере энергии при выстреле и непредсказуемой траектории полета пули, во-вторых, форма пули была далека от идеальной сферы, что также влияло на ее полет.

            Наконец, неравномерное сгорание пороха и неточности в его дозировке вносили свою лепту в снижение точности. Именно поэтому тактика того времени предполагала ведение огня залпами по площадям, а не прицельную стрельбу по отдельным целям.

            Осечки также были настоящим кошмаром для кремневых ружей, в среднем, порой составляя более половины из произведенных выстрелов, причин которому было несколько: отсыревший порох, износ кремня, засорение запального отверстия. В условиях сырой погоды количество осечек могло возрастать до 25-30 % от всех выстрелов.

            Кроме того, часто случались задержки при стрельбе из-за неправильной забивки пули или порохового заряда. Все это значительно снижало эффективность огня пехоты и требовало от солдат высокого уровня выучки и хладнокровия в бою. [Смертоносные мушкеты и пушки: правда о оружии эпохи Наполеона / Lace Wars (Yandex Zen). 29.08.2024 г.]. 

            Ружей системы Modele 1777 corrige было выпущено огромное количество, которые, однако они не отличались высокими боевыми качествами - солдаты не были довольны этим мушкетом из-за сравнительно малой прицельной дальности стрельбы и частых осечек.

            По официальным характеристикам французских оружейников прицельная дальность составляла 150 м, тогда как аналогичное британское оружие позволяли совершать успешные прицельные выстрелы на дистанции до 200 м.

            Разница в характеристиках объяснялась не столько конструктивными особенностями оружия, как тем, что в революционный период качество материала для ружей было плохим, отчего стволы разрывало при выстреле. Для того, чтобы сократить количество несчастных случаев, и были снижены калибр и масса пули.

            Одной из главных проблем оружия того времени был густой пороховой дым, заволакивавший поле боя - черный порох при сгорании производил огромное количество дыма, который мог полностью скрыть противника уже после нескольких залпов. Что значительно усложняло управление войсками и прицеливание, а в безветренную погоду дым мог висеть над полем боя часами, превращая сражение в хаотичную схватку.

            Некоторые командиры, например, Наполеон Бонапарт, умело использовали это обстоятельство, маскируя передвижения своих войск в дымовой завесе.

            Поддержание оружия в боеготовом состоянии требовало от солдат постоянного ухода, из-за чего ежедневно приходилось чистить ствол от остатков пороха и свинца, смазывать подвижные части, проверять кремень.

            Особое внимание уделялось защите оружия от влаги: отсыревший порох был бесполезен, поэтому солдаты часто носили с собой промасленные тряпки, чтобы протирать оружие во время дождя. Артиллеристы должны были следить за состоянием лафетов и колес, которые часто ломались при транспортировке по плохим дорогам.

            Все это требовало значительного времени и усилий, но пренебрежение уходом за оружием могло стоить жизни в бою. [Смертоносные мушкеты и пушки: правда о оружии эпохи Наполеона / Lace Wars (Yandex Zen). 29.08.2024 г.].

            Французские генералы делали ставку на мощный артиллерийский огонь, массированные атаки тяжелой конницы и стремительные штыковые атаки пехоты, поэтому недостатки армейских мушкетов нивелировались общей военной доктриной ведения сражения. [Пуля дура, штык молодец! Французское ружьё образца 1777 года / Ярмарки монет и антиквариата (Yandex Zen). 08.04.2019 г.]. 

            Неотъемлемой частью мушкета того времени являлся штык треугольного сечения, реальная эффективность которого, особенно при его систематическом применении, вызывало большие сомнения, даже учитывая низкое качество стали, из которой оно вынужденно было изготовлено.

            Трехгранный штык, длиной приблизительно 400-450 мм, превращал мушкет в грозное колющее оружие, тем более что в эпоху Наполеоновских войн штыковые атаки (не путать со штыковым боем) были обычным явлением, особенно когда заканчивались боеприпасы или когда следовало было быстро сломить сопротивление противника.

            Однако статистика показывала, что только около 2 % всех ранений в сражениях того времени были нанесены штыком - тем не менее, психологическое воздействие блистающих штыков атакующей пехоты было огромным.

           В исторических записях упоминается довольно показательный инцидент, касающийся качества штыков, который произошел во время битвы у пирамид. Bataille des Pyramides (Битва у пирамид) - крупное сражение, произошедшее 21.07.1798 г. между французской армией численностью 20 тыс. солдат и турецко-египетской армией численностью около 60 тыс. человек. Сражение закончилось решительной победой Франции и разгромом турецко-египетской армии (ru.wikipedia.org).

            После окончания битвы французским солдатам не составило труда выловить закутанные в тяжелые одежды тела мамелюкских солдат, плавающих в Ниле - для этого они просто загнули свои штыки - в крюки. Некоторые молодые мамелюки, оставшиеся в живых, были приняты на французскую военную службу.
            
            Гражданская война в США (1861-1865) осталась самой кровопролитной в истории США, так, на всех фронтах Второй мировой войны, несмотря на ее всемирный масштаб и на разрушительность оружия XX века, потери американцев были меньше.

            Цифры, приведенные доктором Ларри, соответствуют статистике американской гражданской войны, в которой количество смертей от штыковых ранений, не превышали 5 % от общего числа, хотя и в военном контексте, не отличающемся от Наполеоновских войн, где все же штурм пехотой и рукопашный бой считались допустимым тактическим вариантом.

            Но все-таки массированный огонь артиллерии и залповая ружейная стрельба резко сократили количество схваток врукопашную - казалось бы, что это конец эпохи, однако это было еще совсем не так.

            Наполеон Бонапарт продолжал укреплять свою пехоту, которая считалась наиболее важным родом вооруженных сил, поскольку была способна выполнять все функции - уничтожать противника огнем, вытеснять его с поля боя штыковыми атаками и при необходимости поддерживать оборону.

            Многие историки считают тактическим шедевром «Летящего орла» - победу французов при Аустерлице над русско-австрийскими войсками - сражении, завершившем войну Третьей коалиции против Франции 02.12.1805 г. (20 ноября по старому стилю) - в котором решающую роль сыграли штыки дивизий генерала Вандамма (Dominique-Joseph Rene Vandamme; 1770-1830) и Сент-Илера (Louis Saint-Hilaire; 1776-1809).

            Приближение к противнику, скрытому туманом, и когда облака расступились - Наполеон немедленно окрестил это «Солнцем Аустерлица» - штыковые атаки, предпринятые на артиллерийские батареи противника, сломившие их сопротивление и передавшие французам контроль над холмом Працен, разделив его таким образом на две части.

            После занятия Праценских высот Наполеон направил удар главных сил на левое крыло союзников, которое оказалось охвачено с фронта и тыла. Последующий решающий бросок пехоты только подтвердил эффективность штыковой атаки, когда она позволила неожиданно атаковать врага.

            Однако эффективность подобной атаки на открытой местности была бы совершенно иной, где одна за другой шеренги пехоты чередовались на линии огня, пока не был отдан приказ атаковать в штыковую, которого было достаточно, чтобы отпугнуть ослабленного противника от разрушительного воздействия артиллерийского огня.

            Российская армия, впервые со времен Петра Великого, проиграла генеральное сражение, а победоносный угар российского императора Александра I (1777-1825) сменился полным отчаянием.

            В принципе, битва при Аустерлице (20.11./02.12/.1805 г.) давно разобрана во многих исследованиях, и здесь не все так однозначно, как это принято считать - план сражения австрийского генерала Вейротера (Franz von Weyrother; 1755-1806) был вполне реальным и разумным по исполнению, а действия Наполеона представляли из себя чистой воды авантюру. Но в том и состоит талант полководца, чтобы с блеском выпутываться из неприятных ситуаций.

            Если противник, подвергшийся нападению, проявлял признаки готовности нанести ответный удар, стороны обычно менялись ролями. В этих обстоятельствах сама угроза штыковой атаки срабатывала как психологическое оружие, побуждающее противника покинуть поле боя. Таким образом вместо того, чтобы продолжать быть практическим оружием, эффект штыка обращался в фактор угрожающего сдерживания.

            Все это и было подтверждено данными, собранными доктором Домиником Ларреем (Dominique Jean Larrey; 1766-1842), французским хирургом Императорской гвардии, который после осмотра убитых и раненых двух разных сторон (французской и австрийской) обнаружил только 5 ранений, связанных с ударами штыка, в то время как число ранений от пуль составило 119 человек.

            Чтобы избежать больших потерь в результате длительной перестрелки, многие командиры выступали за немедленную стремительную атаку штыками после залпа, которая считалась боевой традицией многих европейских армий Нового времени.

            Штыковые атаки обычно предпринимались против врага с подорванным моральным духом или уже дезорганизованного обстрелом из мушкетов. Тогда простого вида орущей массы людей, наступающих с примкнутыми штыками, было достаточно, чтобы обратить их в бегство. Таким образом, решающим фактором в этих угрозах был именно страх перед штыком, но никак не сам штык.

            Немногие случаи продолжительных штыковых боев, которые все-таки имели место, стали легендарными и вошли в историю. Генерал Бюжо (Thomas Robert Bugeau; 1784-1849) писал, как наступающая французская колонна должна была быть дезорганизована своим стремительным броском и деморализована ожидающей их неподвижной стеной.

            Действительно, когда британская линия взялась за оружие и, сосредоточенные залпы смели первые ряды, французы дрогнули, но быстро развернулись, чтобы восстановить порядок. «Затем три оглушительных возгласа нарушили молчание их противников. На третьем они набросились на них, раздвигая их дезорганизованные ряды. Бегство…».

            Эту точку зрения, согласно которой штык в первую очередь использовался для завершения действия, уже фактически решенного мушкетной стрельбой, поддерживает хирург с полуострова:

                «…противоборствующие полки, построенные в линию и атакующие с примкнутыми штыками, никогда не встречались и сражались врукопашную и нога в ногу; и это по наилучшей из возможных причин, по которой одна сторона поворачивалась и убегала, как только другая подходила достаточно близко, чтобы причинить вред».

            Наиболее распространенный штык того времени состоял из клинка (в те времена носившего название - лезвие)  треугольного сечения, длиной приблизительно 380-400 мм, прикрепленного к цилиндрическому гнезду, которое надевалось на ствол оружия. Штыки с гнездами (гнездовые штыки) обычно удерживались на месте прямоугольным пазом, который проходил над цевьем мушкета.

            Они не были бы столь надежными, если не было бы встроено стопорное кольцо, как это было внедрено у французских штыков, начиная с 1763 г. , а в дальнейшем стопорное кольцо стало стандартным для всех штыков.

            Французский штык с гнездом, который был принят на вооружение страны - мушкетный штык Modele 1777/AX IX (9-й год выпуска), который, по сути, являлся версией стандартного мушкетного штыка Modele 1777, с более длинным клинком. Штык имел треугольный клинок длиной 20 1/4" ( 511,5 мм), что было значительно длиннее номинального клинка обычного мушкетного штыка длиной 15 1/3" (384 мм).

            Во всех остальных отношениях он был идентичен стандартному штыку с гнездом для мушкета IX, которое имело диаметр 2 5/8" (63,49 мм), и было прорезано для нижнего выступа с номинальным отверстием 0,845" (21,5 мм).

            Было произведено 7 млн. мушкетов, включая варианты обр. 1800 (an IX), обр. 1816 и обр. 1822 гг., но не включая такие мушкеты, как австрийский обр. 1798 или прусский обр. 1809, на которые сильно повлиял французский Modele 1777.

            До Первой мировой войны ни одно другое огнестрельное оружие не производилось в таком большом количестве.

            Ожидалось, что должным образом обученная французская пехота сможет производить три залпа в минуту из Modele 1777 corrige. Обученный пехотинец мог поразить цель размером с человека, на расстоянии 80 ярдов (73,15 м). [The Guide to Napoleon: military weapons: Infantry | Richard Moore, 2006.].

            По сравнению с британским Brown Bess, Modele 1777 corrige стрелял мушкетными пулями, которые более плотно прилегали к стволу, что обеспечивало лучшую точность, но меньшую скорострельность, а также стало больше проблем с загрязнением.

            Когда Великая армия (Grande Armee) вошла в страны Германии и оставила там приблизительно 750 тыс. мушкетов отступающими солдатами Наполеона в 1815 г., то примерно до 1840 г. в Германии широко использовалось именно французское оружие (переведено - Wikipedia (English). [Зачем французы сгибали штык в крюк или сдерживающий эффект штыка / НожеМир (Yandex Zen). 17.03.2024 г.].

            Кавалерия Наполеоновской эпохи использовала разнообразное оружие, тяжелая кавалерия (кирасиры) была вооружена длинными прямыми палашами, способными пробить легкую броню. Легкая кавалерия предпочитала изогнутые сабли, более удобные для рубящих ударов, уланы использовали пики длиной до 3 м, которые были особенно эффективны в первой атаке из-за производимого ими психологического шока.

            Кавалерийские пистолеты имели эффективную дальность стрельбы не более 20-30 м, основными недостатками которых была низкая скорострельность, а перезарядка верхом на лошади требовала значительного времени и навыка.

            Артиллерия играла ключевую роль в сражениях эпохи Наполеона, основными типами орудий которой были 6- и 12-фунтовые пушки, а также гаубицы. Например, 12-фунтовая пушка стреляла ядром весом около 5,4 кг на дистанцию до 1200 м, хотя эффективная дальность стрельбы составляла приблизительно 600-800 м.

            Скорострельность таких орудий достигала 2 выстрелов в минуту при хорошо обученном расчете. Картечь была наиболее эффективна на дистанции до 300 м и могла буквально выкашивать ряды атакующей пехоты в плотных рядах.

            Стрельба из артиллерийских орудий того времени была настоящим искусством, при которой артиллеристы должны были учитывать множество факторов - ветер, температуру воздуха, влажность, качество пороха.

            Траектория полета ядра была параболической и, при стрельбе на большие дистанции приходилось делать поправку на кривизну Земли. Интересно, что при стрельбе по воде артиллеристы часто использовали рикошеты, когда ядро, ударяясь о поверхность воды, могло сделать до 5-6 отскоков, нанося повреждения кораблям противника.

            Хотя основным типом артиллерийских боеприпасов оставались сплошные ядра, в эпоху Наполеоновских войн уже все шире применялись разрывные снаряды - такие как гранаты, начиненные порохом и снабженные фитилем, при взрыве разлетались на множество осколков, нанося урон живой силе противника.

            Однако их использование было ограничено из-за нестабильности и опасности преждевременного взрыва, тем не менее, именно в этот период закладывались основы современной артиллерии с ее разнообразием боеприпасов.

            Несмотря на кажущуюся архаичность, эпоха Наполеоновских войн была временем важных инноваций в оружейном деле, так в 1807 г. шотландский священник Александр Форсайт (Alexander John Forsyth; 1769-1843) запатентовал ударный замок, использующий гремучую ртуть вместо кремня, который значительно снизило количество осечек и позволил стрелять в любую погоду.

            В артиллерии появились первые нарезные орудия, значительно повысившие точность стрельбы. Французский инженер, генерал-лейтенант  Жан Батисто Вокет де Грибоваль (Jean-Baptiste Vaquette de Gribeauval; 1715-1789) стандартизировал калибры артиллерийских орудий, что упростило производство боеприпасов и запасных частей.

            Все эти новшества заложили основу для революции в военном деле, которая произошла во второй половине XIX века. [Смертоносные мушкеты и пушки: правда о оружии эпохи Наполеона / Lace Wars (Yandex Zen). 29.08.2024 г.]. 

            Оружие Российской Императорской армии.

           Почти непрерывные войны приводили к тому, что экономика России была сильно милитаризована. В 1799-1803 гг. в Российской империи имелось 190 крупных горнозаводских предприятий, среди которых были самые крупные в мире заводы.

            Российская металлургия была первой в мире по производству железа и чугуна - она давала более трети его мирового производства. Россия в области металлургии опережала Британию, Францию и другие страны Европы.

            В 1803 г. Российская империя произвела 163,4 тыс. т чугуна, Англия - 156 тыс. т, Франция - 80-85 тыс. т. Две трети чугуна шло на удовлетворение внутренних потребностей, по производству меди Россия занимала второе место с 2,8 тыс. т, уступая Англии - 5,9 тыс. т. Франция занимала одно из последних мест в производстве этого металла.

            На вооружении пехоты и кавалерии в начале XIX столетия было несколько типов огнестрельного оружия. Легкая пехота (егеря) имела на вооружении егерские винтовальные ружья образца 1805 г. 16,5 мм, с 6 нарезами, со штыками, унтер-офицеры и лучшие 12 стрелков роты были вооружены штуцерами обр. 1805 г. 16,5 мм, с 8 нарезами.

            Линейная пехота, которую составляли гренадерские и мушкетерские полки, была вооружена пехотными кремневыми гладкоствольными ружьями обр. 1805 г. - 19 мм, пехотными кремневыми гладкоствольными ружьями обр. 1808 г. - 17,78 мм. Кроме того, Россия закупила некоторое количество ружей в Англии - с 1805 по 1812 г. - 90 тыс., и в Австрии - 24 тыс.

            Из Англии завозили пехотные 19 мм мушкеты «Enfield» обр. 1802 г., а из Австрии - пехотные 17,6 мм ружья обр. 1807 г.

           Офицеры и генералы российской пехоты были вооружены пехотной шпагой обр. 1798 г. с однолезвийным прямым клинком длиной, мм - 860 и шириной, мм - 32, весом в ножнах, кг - 1,3. Рядовые и унтер-офицеры пехотных частей в качестве холодного оружия имели тесак обр. 1807 г. с однолезвийным клинком длиной, мм - 610, шириной, мм - 3,2, и весом, кг - 1,2.

            Гусары имели 16 гусарских легких карабинов и мушкетонов на эскадрон, драгуны и кирасиры были вооружены гладкоствольными ружьями образца 1809 г. - 17,78 мм, которые были укороченной моделью пехотного ружья обр. 1808 г. Кроме того, во всех кавалерийских полках 16 человек каждого эскадрона имели 16,5 мм кавалерийский нарезной штуцер обр. 1803 г.

            Каждый кавалерист полевой армии вооружался парой седельных пистолетов, которые хранились в кобурах, закрепленных по обеим сторонам луки седла. Кроме кавалеристов, пистолетами также были вооружены конные артиллеристы, пионеры пехоты и офицеры всех родов войск.

            Спектр пистолетов был значителен (как и во французской армии), так как многие офицеры покупали себе это оружие за свой счет. Обеспеченные офицеры могли обеспечить себя дорогими иностранными образцами ведущих оружейных мастеров Европы.

            У рядовых кавалеристов самым распространенным был 17,78 мм кавалерийский солдатский пистолет обр. 1809 г., который в меньших количествах в войска поставляли усовершенствованный вариант этого оружия с укороченным (для облегчения) цевьем и шомполом, прикрепленным подвижным коромыслом к стволу (во избежание утери).

            Это оружие обычно выдавали тем младшим командирам, которые не имели денег для покупки собственного оружия.

            В качестве холодного оружия тяжелая кавалерия использовала прямые палаши с однолезвийными клинками. Драгуны были вооружены палашами обр. 1806 г. общей длиной 1020 мм, длиной клинка 890 мм, шириной 38 мм, весом в 1,65 кг, которые носили в деревянных, обтянутых кожей ножнах с металлическими накладками.

            Кирасирские части в большинстве своем имели на вооружении палаш обр. 1810 г., который хранился в стальных ножнах. Общая длина палаша, мм - 1110, длина клинка, мм - 970, ширина, мм - 40, вес, кг - 2,3.

            Легкая кавалерия эпохи Наполеоновских войн применяла кривые сабли двух моделей - обр. 1798 г. и 1809 г. Причем сабля модели 1798 г. в основном осталась в гусарских полках, хотя они имели в большом количестве и новую саблю, а саблей 1809 г. в первую очередь вооружали уланов.

            Клинок обр. 1798 г. носился в деревянных, обтянутых кожей ножнах с металлическим накладками, которые покрывали большую часть поверхности ножен. Общая длина равнялась, мм - 1000, длина клинка, мм - 870, ширина, мм - 41, вес (приблизительно), кг - 1,7. Сабля обр. 1809 г. имела два вида ножен: такие же, как у старой и полностью - стальные. Общая длина, мм - 1030, длина клинка, мм - 880, ширина, мм - 36, вес, кг - 1,9.

            Тогда как холодное оружие казаков отличалось огромным разнообразием, притом часто это были трофейные клинки, захваченные в многочисленных войнах или полученные по наследству.

            Проблема в Российской Императорской армии состояла еще в том, что войска имели множество ружей разных калибров, причем производство некоторых было уже остановлено. Так, пехотные ружья имели 28 различных калибров, винтовальные - 13, часть ружейного парка была отечественной, а часть иностранного.

            В 1809 г. оружейным заводам поставили задачу установить единый калибр для всех типов ружей - в 7 линий, равные 17,78 мм, однако полностью эту задачу решить не удалось. Непрерывные войны приводили к значительным потерям ружей, не позволявшими произвести перевооружение армии на однокалиберное оружие.

            Производство стрелкового оружия в России было сосредоточено на трех оружейных заводах - Тульском, Сестрорецком и Ижевском. Кроме того, изготовлением ружей и их ремонтом занимались Петербургский, Московский и Киевский арсеналы.

            Главным центром производства стрелкового оружия являлся Тульский завод - до 1806 г. который ежегодно изготавливал до 43-45 тыс. ружей. В 1808 г. тульский завод перешел на изготовление ружей образца 1808 г.

            Так, пехотное ружье 1808 г. было почти точной копией французского мушкета Modele 1777 corrige, а в 1808 г., опираясь при разработке на трофейные французские ружья обр. 1777 г. и покупные английские ружья модели 1794 г. (у Британии закупили порядка 90 тыс. - А.П.), тульские оружейники сумели разработать не уступающий им образец.

            Новое ружье имело, по образцу зарубежных прототипов, уменьшенный калибр с 19 до 17,78 мм и уменьшенный вес с 5,16 до 4,46 кг. Для завода была установлена ежегодная норма в 59,6 тыс. ружей, в 1810 г. наряд увеличили - от завода требовалось 59,6 тыс. ружей для армии и 39,3 тыс. ружей в запас.

            На 1812 г. правительство установило норму уже в 144 тыс. ружей, а всего в течение 1812 г. казенные мастерские тульского завода, вместе с подрядчиками («вольными мастерами»), было изготовлено порядка 127 тыс. ружей.

            Вторым центром изготовления стрелкового оружия стал Сестрорецкий завод, хотя его производительность была значительно ниже Тульского завода, так, в 1800 г. было изготовлено 2,7 тыс. ружей, в 1802 г. - 3 тыс., в 1805 г. - 2,1 тыс. (плюс отремонтированных ружей - 10,3 тыс.), в 1809 г. - 7 тыс. В 1812 г. завод дал армии 12,5 тыс. ружей и 1,2 тыс. пар пистолетов.

            Третьим центром производства стрелкового оружия был Ижевский завод, который начали создавать в 1807 г. на основе Ижевского металлургического завода. Согласно проекту, после ввода в строй всех мощностей завод должен был изготавливать 50-75 тыс. единиц стрелкового и холодного оружия. В 1810 г. завод дал 2,5 тыс. ружей, в 1811 г. - около 10 тыс., в 1812 г. - 13,5 тыс.

            Кроме того, ремонтом ружей также занимались арсеналы, так, петербургский арсенал в 1812 г. отремонтировал 72,9 тыс. ружей и стволов, 5,4 тыс. карабинов, 3,6 тыс. штуцеров, московский арсенал восстановил 29,4 тыс. ружей и стволов, 4,6 тыс. карабинов, 806 штуцеров, киевский арсенал вернул армии 33,2 тыс. ружей и стволов, 1,9 тыс. карабинов.

            Таким образом, оружейные заводы Российской империи давали ежегодно до 150 тыс. ружей, арсеналы могли отремонтировать примерно такое же число ружей. Кроме того, существовали ремесленные мастерские, к примеру, павловские оружейники дали в 1812-1813 гг. около 1 тыс. ружей, которые закупили для вооружения ополченцев.

            Промышленность России позволяла решить задачу текущего обеспечения войск, вооружения новых формирований и, даже создать некоторый запас.

            Так, на 01.01.1812 г. в арсеналах и заводских складах было 162,7 тыс. пехотных ружей, 2,7 тыс. кирасирских ружей, 6,9 тыс. карабинов, 3,5 тыс. драгунских ружей, 3,9 тыс. пар пистолетов - значительная часть этого оружия пошла на вооружение вновь формируемых воинских частей и народного ополчения, при потребности 250-300 тыс. ружей.

             Военные заводы оказались не готовы к производству такого количества вооружения, поэтому пришлось закупать в Британии 50 тыс. ружей, которые прибыли поздно и были некомплектными. В результате эти ружья в ноябре 1812 г. отправили в Арзамас для вооружения запасных частей и ополченцев.

            Холодное оружие изготавливали на тех же трех оружейных заводах - Тульском, Сестрорецком и Ижевском. Так, Тульский завод в 1808 г. изготовил 18,2 тыс. тесаков, 596 саперных кирок, в 1812 г. предприятие произвело 7 тыс. сабель, 14,3 тыс. тесаков, 8,6 тыс. наконечников для пик. На Сестрорецком заводе в 1805-1807 гг. было изготовлено 15,4 тыс. тесаков, в 1810-1812 гг. предприятие произвело уже около 20 тыс. тесаков. Ижевский завод в 1812 г. дал 2,2 тыс. тесаков.

            Арсеналы в 1812 г. изготовили 28,6 тыс. сабель, палашей, 77,4 тыс. тесаков, к моменту реорганизации армии в 1810-1812 гг. арсеналы и заводы на складах имели 91,1 тыс. тесаков, 6 тыс. кирасирских палашей, 21 тыс. драгунских палашей, 53,9 тыс. гусарских сабель и уланских и т.д. - почти весь этот запас был израсходован на вновь формируемые части.

            Необходимо сказать, что предприятия довольно быстро пополнили запас холодного оружия, так в начале августа 1812 г. в Петербургском арсенале было 30,3 тыс. сабель, а в Московском арсенале - 65,2 тыс. саблей, палашей и тесаков. [Материально-техническое обеспечение русской армии перед войной 1812 года. - Самсонов Александр - topwar.ru, 09.06.2012 г.].

            Появление нарезного оружия в массовом порядке.

            Первые прямые нарезные канавки, а именно так выглядело первое нарезное оружие, предназначались для нейтрализации сильного загрязнения, вызванного отвратительным качеством пороха того времени, который при выстреле сгорал не полность.

            И только в начале XVI века появились винтовые нарезы, предназначенные для придания пули вращательного движения, тогда конструкторы уже имели представление о центробежных силах, которые придавали пуле / снаряду устойчивость в полете, однако создавать винтовые нарезы по тем временам стоило больших денег.

            Инвентарная опись арсенала в Цюрихе (Швейцария) содержит упоминание о нарезной пушке, а в Вулвиче, Англия (Woolwich, England) хранится орудие с нарезным стволом. В музеях Вены (Австрия) имеется несколько нарезных пушек, изготовленных между 1550 и 1560 гг.

            Английский патент на «нарезку, вырезание канавок и винтов в стволе» был выдан только 24.06.1635 г. оружейнику А. Ротиспену (Arnold Rotispen), что свидетельствовало о том, что Великобритания отставала по развитию оружия.

            Они были консерваторами и не собирались менять установившуюся конструкцию английских ружей, даже когда во время боев несли большие потери от пуль французов и индейцев, вооруженных охотничьим нарезным оружием. [Как появились нарезы в стволах огнестрельного оружия? / AngryMan_ru (Yandex Zen). 09.03.2024 г.].

            В XVII веке немецкие оружейники создали короткую винтовку для охоты на крупную дичь в густых лесах, называемую Jager (егерь). Эта винтовка и дала начало применению нарезного оружия в армии, став прообразом для многих последующих моделей винтовок.

            Военных привлекал меньший вес - до 4 кг и меньший калибр - .54 (13,7 мм) - .65 (16,5 мм) против .75 (19,05 мм) - .80 (20,3 мм) у мушкетов, при этом винтовка обладала большей дальнобойностью и кучностью. Ряд историков пишут: «Фридрих Великий записал в своем дневнике в 1737 г., что стрелял из нарезного ружья, оснащенного телескопическим прицелом».

            При всех достоинствах винтовок они были дороже в производстве, медленнее заряжались, из-за больших усилий при забивании пули в ствол был велик риск воспламенения заряда, а нарезы быстро освинцовывались.

            Освинцовка забивала нарезы, понижала точность и кучность стрельбы, что приводило к тому, что винтовки оставались в основном уделом охотников, любителей оружия и немногочисленных армейских подразделений.

            Ситуацию изменила массовое переселение европейцев в Америку и последовавшая за этим Война за Независимость (American War of Independence; 1775-1783). Переселенцы быстро сменили тяжелые и неудобные мушкеты, на Jager’ы, которые позволяли им охотиться в дремучих девственных лесах, отбиваться от индейцев и противостоять британской армии.

            Так родились American rifleman (американские стрелки), наряду с обычными боевыми действиями, развернувшие настоящую партизанскую войну. [История метких стрелков. Винтовка. - Павел Пырин, 13.02.2019. vk.com.].

            Тактика пехоты Веллингтона: линия против колонны.

            В течение XVIII века европейская пехота обычно применяла линейную тактику, строилась по три или четыре шеренги в глубину, и старалась добиться успеха в бою за счет скорострельности залповой стрельбы, а не за счет стремительного удара большим массами войск.

            Но попытки армии Французской республики (Первая Французская республика - период французской истории с 1792 по 1804 гг. ru.wikipedia.org) использовать старую линейную тактику закончились провалом, республиканские войска были ослаблены увольнением и дезертирством большей части офицеров, их места спешно занимались плохо обученными новобранцами.

            В то же время сотни новых подразделений, батальонов, состоящих из добровольцев, формировались вообще без участия старых офицерских кадров, но с офицерами и солдатами, уровень подготовки которых был немногим лучше, чем у необученных гражданских лиц.

            В одном, правда, французы преуспели, они собрали такое количество войск, что союзники на границах оказались в безнадежном меньшинстве. Первые успехи республиканских сил обеспечивались за счет двойного и, даже тройного, численного превосходства.

            Французские военачальники развили из этого превосходства новую тактику, заключающуюся в стремлении решительным ударом сокрушить обученные войска противника, своими превосходящими силами.

            Обычно суть заключалась в том, чтобы бросить на неприятельские позиции очень густую цепь стрелков (тиральеры, фр. Tirailleurs - легкая пехота, действовавшая в рассыпном строю), скрывавшая от глаз противника тяжелые колонны, которые затем наносили мощный удар на необходимом участке битвы.

            Очень важной частью этой системы была чрезвычайно плотная и мощная линия стрелков: цепи тиральеров состояли из целых батальонов, которые прятались за всевозможными укрытиями, поэтому хорошо организованные залпы батальонов австрийской или любой другой армии коалиции причиняли этим скоплениям сравнительно мало вреда.

            Наполеон Бонапарт (фр. Napoleon Bonaparte; 1769-1821) привнес свои изменения в данную тактику; было бы несправедливо по отношению к нему считать, что он побеждал только за счет массивных колонн. Он прекрасно понимал, что каждый человек в последних рядах - это потраченный впустую мушкет.

            Если у императора и было какое-то любимое построение, то это смешанный порядок - комбинация преимуществ линии и колонны, построение бригады или полка с чередующимися батальонами в линию по три шеренги и в колонну.

            Однако это не значит, что смешанный порядок вытеснил построение колоннами, оно продолжало применяться столь же активно, как и во времени республики.

            Плотные цепи тиральеров для прикрытия колонн при Наполеоне использовать перестали. На один девятиротный батальон полагалась всего одна рота стрелков (voltigeurs), что составляло только одну девятую всего подразделения, пока в 1808 г. число рот не сократилось с девяти до шести, тогда вольтижеры (voltigeurs) стали одной шестой от общего числа.

            Теперь удару колонн стала предшествовать мощная артиллерийская подготовка того участка битвы, который колонны намеревались атаковать.

            Сэр Артур Уэлсли, первый герцог Веллингтон (Sir Arthur Wellesley, 1er duc de Wellington; 1769-1852), сегодня наиболее известен тем, что руководил армией союзников во время войны на полуострове (1807-1814 гг.), победил Наполеона в битве при Ватерлоо (18.06.1815 г.) и занимал пост премьер-министра Соединенного Королевства (1828-1830; 1834).

            Итак, Веллингтону предстояло столкнуться с армией, чье пехотное боевое построение был довольно массивным, когда применялся смешанный порядок, а если применялись колонны, строй становился невероятно плотным.

            Он знал, что у противника гораздо более многочисленная кавалерия, французская армия имеет очень мощную и эффективную артиллерию. Тогда как его собственное соотношение орудий к пехоте было смехотворно низким: в 1809 г.у не было даже одной батареи на дивизию.

            Артур Уэлсли, герцог Артур У. Веллингтон верно расчитывал на превосходство английского двухшереножного строя над более массивным порядком противника. Естественно, не А. Веллингтон ввел такое построение, но он планировал максимально использовать его сильные стороны.

            В начале революционных войн в документах того времени попадаются жалобы на то, что в британских войсках не было достаточного количества легкой пехоты, на батальон приходилась одна рота легких пехотинцев, потому она ничего не могла противопоставить плотным цепям тиральеров, а те в свою очередь могли нанести серьезный урон британскому строю еще до атаки колонн.

            Поэтому было предложено два решения; первое заключалось в том, что доля легких рот в батальоне должна быть увеличена с одной до двух, - второе, чтобы из каждого полка были отобраны наиболее меткие солдаты и обучены вести бой как легкие пехотинцы, при этом они бы оставались прикрепленными к своим ротам.

            Первый вариант никогда не был использован, второй практиковался некоторыми полковниками, они обучали по 15-20 человек, которые назывались «flankers» («фланкерами»), действовать в качестве стрелков совместно с ротой легкой пехоты. Фланкеры были упомянуты лишь в одном сражении - битве при Майде (04.07.1806), и это упоминание не содержалось в положительном ключе.

            Генералы, желавшие иметь больше легких войск, обычно отбирали легкие роты из полков, чтобы свести их в «легкие батальоны», иногда для этого отбирались даже фланкеры, но эта система не прижилась. Веллингтон также фланкеров таким образом никогда не использовал, правда, бывало, он сводил легкие роты в батальоны, но это были исключительные случаи.

            Британцы могли создать новые формирования легкой пехоты или превратить целые линейные части в легкие войска, вместо того, чтобы увеличивать количество стрелков в каждом батальоне.

            Первый вариант использовался еще во время война за независимость США, когда британские генералы по необходимости имели формирования легкой пехоты, чтобы противостоять смертоносным стрелкам, укрывавшимся в лесной глуши, которые составляли наиболее боеспособную часть американской армии.

            Ярким примером этого являются рейнджеры (Rangers - роты вспомогательных войск британской армии, действовавшей в Северной Америке против французских колоний и их индейских союзников. ru.wikipedia.org) Джона Грейвса Симко (John Graves Simcoe; 1752-1806) и пешая часть Британского легиона Банастра Тарлетона (Banastre Tarleton; 1754-1833). Однако, на момент Французской революции (фр. Revolution francaise, дословно - «Французская революция» 1789-1799) полки рейнджеров были уже расформированы.

            Только в 1798 г. был создан первый британский стрелковый батальон, а именно 5-й батальон 60-го полка («Royal Americans») из остатков уже несуществующих иностранных формирований легкой пехоты, которые когда-то находились на британской службе, большинство солдат батальона были немцами - этот батальон первым начал носить зеленые мундиры.

            Вторым стал «Экспериментальный стрелковый корпус» генерал-майора Кута Мэннингема (Coote Manningham; 1765-1809), сформированный в январе 1800 г., впоследствии превратившийся в знаменитый 95-й стрелковый полк, впоследствии он также стал известен как «Стрелковая бригада».

            На момент попадания под командование А. Веллингтона, полк состоял из трех батальонов. Позже количество легких войск британской армии было увеличено путем преобразования некоторых отборных частей линейный войск в легкую пехоту. Они были вооружены специальным легким мушкетом, тогда как линейная пехота вооружалась кремневым ружьем «Brown Bess», которое стояло на вооружении британской пехоты с 1722 г.

            Первым формированием, где были проведены подобные преобразования, стал 90-й, он же Пертширский легкий пехотный полк (Perthshire Light Infantry Regiment), сформированный в 1794 г. Долгое время так больше не делали, пока в 1803 г. такие же преобразования не провели с двумя полками из знаменитой Полуостровной легкой дивизии (Peninsular Light Division).

            Затем тоже самое сделали с двумя другими полками  в 1808 г., а также еще с двумя полками, в 1809 г. Большинство этих формирований состояло из двух батальонов, но даже учитывая выше сказанное, количество легкой пехоты было невелико для армии, насчитывавшей тогда почти двести батальонов.

            Следует также учесть и иностранные части на британской службе, принимавшие участие в Полуостровной войне, такие как Королевский германский легион (Royal German Legion), Брауншвейгские егеря (Braunschweig Huntsmen), и Шассеры Британии (Chasseurs of Britain). По крайней мере, во второй половине Наполеоновских войн, британская армия была хорошо обеспечена легкой пехотой, и в сражениях Веллингтона она играла очень важную роль. 

            Другим важным фактом первых лет революционных войн стала эффективность колонн для нанесения ударов по критическим точкам линии врага. Противники Франции на континенте перенимали эту тактику, но не британцы, которые по-прежнему считали, что колонна - неуклюжее построение, и что пехота должна побеждать за счет залповой стрельбы, где каждый мушкет присутствовал в деле.

            Пехота не стреляла в цель, стрельба шла в направлении противника, плутонгами (т.е. постоянно и без перерыва), после чего пехота просто выставляла штыки - не всякая кавалерия могла решиться на прорыв ощетинившихся рядов.

            Британцы сократили количество шеренг в линии с трех до двух, поскольку огонь третьей шеренги был явственно малоэффективен.

            Герцог Йоркский (англ. Duke of York - герцогский титул, который английские, а затем британские короли давали членам своего семейства, за единичными исключениями, этот титул носили вторые сыновья монархов) не очень одобрял это изменение и, по крайней мере один раз издал приказ, напоминающий полковникам, что необходимо строиться в три шеренги.

            Но в 1801 г., когда вышел приказ, разрешающий даже на смотрах строиться в две шеренги, прусская система была забыта.

            Многие офицеры, очевидно, перестали использовать трехшереножный строй еще до этой даты, среди британских военных окончательно укрепилось мнение, что правильным ответом французской колонне будет увеличение эффективности огня.

            Убедительным доказательство преимущества двух шеренг перед тремя стала битва при Маиде, произошедшая 04.07.1806 г. В этом сражении французы не атаковали ни в колонне, ни в смешанном порядке.

            Результат был впечатляющим - 5000 британских пехотинцев, благодаря эффективной стрельбе, отразили атаку 6000 французов, нанеся им потери в 2 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными, при своих собственных потерях в 320 человек. Это был, пожалуй, единственный известный случай в Наполеоновских войнах, когда англичане и французы вступили в бой, построенные в более менее параллельные линии, как правило, до этого были столкновения линии с колонной.

           Говорят, что перед отъездом из Индии, Артур Уэлсли Веллингтон сказал своим приближенным, что французы сметают все перед собой в Европе, используя колонны, но он убежден, что колонна может и будет побеждена линией.

            После возвращения в Британию он еще больше стал уверен в этом. Из разговора с Крокером, датированным 14.06.1808 г.:   

                «По правде говоря, я думаю о французах, с которыми предстоит сражаться. Я не видел их со времен кампаний во Фландрии (1793-1794), когда они были отличными солдатами, и дюжина лет побед под командованием Бонапарта, должно быть, сделали их еще лучше. Этого достаточно, чтобы заставить задуматься. Но хотя они могут удивить меня, не думаю, что они превзойдут меня в маневрировании.

            Во-первых, потому что я их не боюсь, как, кажется, все остальные, а во-вторых, потому что (если все, что я слышу об их системе, правда) думаю, что это не работает против стойких войск. Подозреваю, что все континентальные армии были наполовину разбиты еще до начала сражения. Меня, по крайней мере, не испугать заранее».

            Уэлсли отправился в Португалию со своими войсками, чтобы попробовать противостоять «французской системе» и, хотя представление о том, что Веллингтон собирался линией победить колонну, в целом верно, следует уточнить детали. Он планировал опробовать свою собственную концепцию линейного построения, основными особенностями которой были:

                1) Необходимость, чтобы линия была максимально скрытой до момента непосредственного столкновения;
                2) Прикрытие линии из легкой пехоты должно быть непроницаемо для тиральеров до критического момента битвы;
                3) Фланги линии должны быть прикрыты либо за счет местности, либо за счет артиллерии и кавалерии.

            Для достижения успеха было необходимо, чтобы линия как можно дольше оставалась недосягаемой для огня неприятельской артиллерии и пехоты.

            Следовательно, одной из наиболее заметных особенностей оборонительных сражений Веллингтона было то, что он занимал позицию, которая максимально маскирует его войска, враг мог видеть только легкую пехоту и, возможно, артиллерию, поскольку она начинала действовать еще до столкновения пехоты, что вынуждало противника выбирать позицию таким образом, чтобы наступающий враг был виден с самого начала сражения.

            В битве при Вимейро (21.08.1808), сэр Артур Уэлсли Веллингтон так хорошо замаскировал свою армию, что французские войска, которых французский полководец Жан Андош Жюно (Jean Andoche Juneau; 1771-1813) послал обойти левый фланг британской армии, зашли слишком далеко и атаковали несвоевременно, что имело далеко идущие последствия в битве.

            В сражении при Буссако (27.09.1810), Массена принял центр сэра Артура Уэлсли Веллингтона за правый фланг и обнаружил, что его атакующие колонны сами были обойдены с флангов, французами.

            При Саламанке (22.07.1812) было почти то же самое; основная часть британской линии была хорошо скрыта за невысокой грядой холмов, в то время как дивизия Лонгфорда Эдварда Пакенхэма (Longford Edward Pakenham; 1778-1815) и сопровождавшая ее кавалерия, силы, нанесшие главный удар, были скрыты в лесистой местности, далеко от французской марширующей колонны, которая тщетно надеялась обойти правый фланг союзников.

            При Ватерлоо (18.06.1815) - самом наглядном случае из всех, где вся пехота Артура Уэлсли Веллингтона из передовой линии была так далеко отведена от края склона, что враг ее мог увидеть, только поднявшись на вершину. Глаза Наполеона Бонапарта могли разглядеть только артиллерию, стрелков и войска в Угумоне и Ла-Ай-Сент (англ. Ugumon and La Haye-Saint).

            Идеальной позицией для Артура У. Веллингтона была возвышенность с длинным пологим склоном спереди и впадиной за ним. Пехота была отведена от линии горизонта и размещена за гребнем, если холм был седловидным, или находилась в нескольких сотнях ярдов от края, если он был плоским.

            Защищенные от артиллерийского огня, они находились там до тех пор, пока не требовалось их участие в бою. Все помнят едкий комментарий Веллингтона по поводу прусского боевого порядка при Линьи, когда Гебхард Леберехт Блюхер (1742–1819) выстроил свою армию в шахматном порядке по всему склону: «Эти парни будут чертовски изувечены - каждый человек виден врагу».

            К концу Полуостровной войны французы насколько привыкли к тому, что большая часть войск А. Веллингтона замаскирована, что он смог провернуть с ними блеф.

            В битвах при Фуэнтес-де-Оньоро (03-05.05.1811) и при Сорорене (28.07-01.08.1813), французы не решались атаковать со всей силы, так как решили, что большая часть английских войск, по своему обыкновению, где-то спрятана, хотя в действительности, на данный момент, никаких спрятанных войск не было. 

            Только в случае крайней необходимости или при отсутствии необходимых укрытий в некоторых частях выбранной им позиции, Веллингтон оставлял войска видимыми для противника и уязвимыми для дальнего артиллерийского огня.

            Самый известный пример этого произошел в битве при Талавере (27-28.07.1809), когда войска, расположенные в центре, волей-неволей были хорошо видны, потому что между холмом, который защищал его левый фланг, и оливковыми рощами, которые прикрывали правый, располагалось большое открытое пространство без каких-либо неровностей, чтобы скрыть линию.

            Это практически единственное сражение, в котором войска Уэлсли сильно пострадали от артиллерийского огня до того, как начался бой между пехотой.

            Внедрять свою идею Веллингтон начал сразу как только стал во главе армии, в 1809 г., его первой мерой было добавить к каждой бригаде в его армии дополнительную роту обученных стрелков, чтобы усилить уже имеющиеся в бригаде три легкие роты.

            В апреле 1809 г. он расформировал старейший стрелковый батальон британской армии, пятый 60-го полка, и распределил по своей армии, по одной роте в каждую бригаду, за исключением Королевского Германского легиона, где имелись свои собственные стрелки.

            Таким образом, каждая из бригад, сражавшихся при Талавере, имела специальный дополнительный резерв легких войск. Более того, когда 01.03.1810 г. была создана новая Легкая дивизия (Light Division), двум ее бригадам было придано несколько рот 95-го стрелкового полка, а большинство бригад, сформированных в 1810-1811 гг., получили дополнительную легкую роту путем отбора бойцов из 95-го полка или за счет Брауншвейгских егерей.

            Летом 1810 г. А. Веллингтон начал включать португальскую бригаду , состоящую из пяти батальонов в каждую британскую дивизию. Один из этих пяти батальонов всегда состоял из легких пехотинцев (касадоры - португальская легкая пехота конца XVIII - начала XIX вв.). Первоначально таких батальонов было шесть, затем в 1811 г., сэр Артур Уэлсли Веллингтон создал еще столько же из остатков 7-го, 8-го и 9-го полков Лояльного Лузитанского легиона, сформированного в начале войны.

            Португальская армия насчитывала всего двадцать четыре полка линейной пехоты в двенадцати бригадах, каждой бригаде был выделен один батальон касадоров, за исключением Легкой дивизии, где их было два, а для двух полков, которые остались в гарнизонах в Абрантеше и Кадисе, таких батальонов выделено не было.

            В бою англо-португальская дивизия стандартной численностью в шесть британских и пять португальских батальонов, посылала вперед стрелковую цепь, состоящую не менее чем из восьми британских и десяти португальских рот, по одной из линейного батальона, две из британских стрелкового батальона, шесть из касадорских.

            Это была серьезная стрелковая цепь, в которой не всегда возникала необходимость - французы, случалось, не посылали стрелков прикрывать свою главную атаку колоннами, но когда они это делали, французская легкая пехота всегда несла серьезные потери от британской. 

            Вольтижеры были французскими военными стрелковыми подразделениями, созданными в 1804 г. императором Наполеоном I, которые заменили вторую роту фузилеров в каждом существующем пехотном батальоне.

            Вольтижеры (англ. «прыгуны») были названы в честь первоначально задуманного способа их действия: хотя они были пешими солдатами, на поле боя они должны были запрыгивать на круп кавалерийских лошадей, чтобы быстрее продвигаться вперед (Вольтижер - Voltigeur - En.wikipedia.org).

            Теперь, когда стрелковая цепь французов редко состояла больше, чем из одной роты вольтижеров на каждый батальон, дивизии насчитывали в среднем от десяти до двенадцати батальонов, а батальон состоял из шести рот численностью 600 человек или менее, с одной ротой вольтижеров.

            Французская дивизия отправила бы в бой от 1000 до 1200 стрелков, силы значительно меньшие, чем легкие войска британской дивизии примерно равной численности. Поэтому французские стрелки вряд ли причиняли Веллингтону серьезные неудобства. Времена Республики, когда тиральеры атаковали огромным «роем», прошли.

            Прикрытие из британских легких войск было настолько мощным, что французы нередко принимали его за основные силы, и утверждали, что колонны прорвали или оттеснили главное построение противника, в реальности же они оттеснили только сильный отряд легкой пехоты.

            Раз за разом французы атаковали невредимую двухшереножную линию, в то время как их колонны оказывались уже основательно потрепаны.

            Французы практически не использовали смешанный порядок против британцев, потому что как правило, атаковали не всю линию сразу, а какую-то небольшую часть, и для такого прорыва колонна подходит лучше.

            Во-вторых, развернуть колонны в линии французы пытались уже после того, как первые вклинились в британскую стрелковую цепь, а в это момент они уже находились под шквальным огнем, и перестроение грозило большими потерями.

            Есть свидетельства того, что попытки развернуться в линии были предприняты гренадерами Франсуа Этьенна Келлермана (Francois Etienne de Kellerman (1770-1835) при Вимейру (21.08.1808), по крайней мере частью дивизии Жана Франсуа Леваля (фр. Jean Francois Leval; 1762-1834) при Барросе (05.03.1811), колонной Мерле (Pierre Hugues Victoire Merle; 1766-1830) при Буссако (27.09.1810), когда она уже достигла вершины Серры и вступила в бой с войсками Пиктона.

            Огневая мощь британских войск намного превосходила континентальных противников Франции, и поэтому раз за разом попытки развернуться в линии терпели неудачу, и многие командиры продолжали атаковать в колоннах.

            Это было ненамного лучше, но все же потери были меньше. «Действительно, - писал А. Веллингтон после битвы при Сабугале (03.04.1811), - эти атаки колоннами против наших линий достойны презрения». Британцы в этой битве отразили три атаки французских колонн, подряд.

            Третий постулат системы Веллингтона определял линию в две шеренги, которая должна быть прикрыта с флангов либо ландшафтом, либо кавалерией и артиллерией, либо пехотой, не ведущей бой с основными силами противника.

            Лишь однажды французы смогли обойти фланги А. Веллингтона - произошло это при Фуэнтес-де-Оньоро (03-05.05.1811), где 7-я дивизия, размещенная в некотором отдалении в качестве охраны фланга была атакована в тыл сделавшей большой круг французской кавалерией, катастрофы удалось избежать благодаря тому, что два батальона дивизии успели перестроиться и встретить французов лицом к лицу, а также потому что несколько британских эскадронов пожертвовали собой, сдерживая, численно превосходящую конницу противника.

            Если три выше перечисленных постулата А. Веллингтона выполнялись, победа линии над колонной была обеспечена при любом разумном соотношении сил.

            Линия в две шеренги позволяла войскам эффективно использовать каждый мушкет, в то время как колонна ставила семь девятых людей, образующих ее, в положение, когда они вообще не могли стрелять, и даже смешанный порядок, восхваляемый Наполеоном, ставил в такое же положение от семи двенадцатых до двух третей рядового состава.

            При построении в колонну французский батальон численностью 600 человек для стрельбы мог задействовать только 132 человека, а в английском батальоне могли стрелять все солдаты. Кроме того, нередко фланги линии были выдвинуты вперед, получалось построение в виде неглубокого полумесяца и, что позволяло вести огонь во фланги колонны.

           Колонна была эффективна против врага, который позволил запугать себя видом грозной наступающей массы, но она была беспомощна против стойких войск, которые стреляли так быстро, как только возможно; вероятно, именно это имел ввиду А. Веллингтон, говоря, что континентальные враги Франции были наполовину разбиты еще до непосредственного столкновения.

            То есть колонна могла бы победить за счет ужаса, который внушали ее огромная масса и напор, но если враг отказывался поддаваться страху, он мог выстоять и нанести огромные потери многолюдному строю.

            Какова была моральная сторона противостояния линии и колонны - можно выяснить, поскольку один из многих тысяч французских офицеров, прошедших Полуостровную войну (1807-1814) - военный конфликт между Францией и союзными державами Испанией, Великобританией и Португалией за контроль над Пиренейским полуостровом во время Наполеоновских войн (bigenc.ru), - оставил не путаные впечатления, а реальный отчет о душевном состоянии батальона, идущего колонной в атаку на британскую линию.

            Этот офицер - Tom Robert Bugeaud (англ. Thomas Robert Bugeau; русск. Тома Робер Бюжо; 1784-1849), будущий маршал Франции, прославившийся в Алжире, вспоминал:

                «Я семь лет прослужил на Пиренеях, за это время мы иногда побеждали англичан в небольших столкновениях и рейдах (например, в Ордале), которые я, как полевой офицер, мог возглавлять. Но в течение этой долгой войны с прискорбием заметил, что лишь в очень небольшом количестве крупных сражений британской армии не удалось взять над нами верх.

            Мы раз за разом атаковали наших противников, не принимая во внимание ни наш собственный прошлый опыт, ни то, что тактика, которая достаточно хорошо срабатывала, когда нам приходилось иметь дело только с испанцами, почти неизменно терпела неудачу, когда перед нами были английские силы.

           Англичане, как правило, занимали хорошие оборонительные позиции, располагающиеся на возвышенности, за гребнем которой они могли укрыть значительную часть своих людей. Стандартная канонада начинала операцию, затем, в спешке, без должной разведки позиции, без выяснения, предоставляет ли местность какие-либо возможности для фланговых маневров, мы шли вперед, надеясь «взять быка за рога».

            Когда мы оказывались примерно в тысяче ярдов от английской линии, люди начинали проявлять беспокойство и возбуждение, их марш становился несколько поспешным и немного беспорядочным. Тем временем англичане, молчаливые и бесстрастные, вырисовывались длинной красной стеной; их вид был внушительным - это немало впечатляло новичков. Вскоре расстояние стало сокращаться.

            «Да здравствует император!» - случалось, восторженно кричали солдаты. Некоторые брали на прицел их кивера, быстрый шаг превратился в бег, ряды начали смешиваться, волнение стало сильнее, многие солдаты начали стрелять на бегу.

            И все это время красная английская линия (англ. red english line), безмолвная и неподвижная, даже когда мы были всего в 300 ярдах, казалось, не замечала штурма, который вот-вот обрушится на нее.

            Контраст был разительным. Многие из нас начали задумываться о том, что огонь противника, так долго сдерживаемый, будет смертоносным, когда его все-таки откроют. Наш пыл начал остывать, спокойствие противника казалось нерушимым в противоположность нашему гулу, производя его, мы старались придать себе твердости, недостаток которой давил на наши сердца.

            В этот момент мучительного ожидания английская линия подняла мушкеты. Непонятное ощущение заставило остановиться многих наших людей и открыть беспорядочный огонь. Ответный залп врага, точный и смертоносный, обрушился на нас подобно удару молнии. Опустошенные им, мы дрогнули, но пытались восстановить порядок.

            Затем три громких «Ура» прервали долгое молчание наших противников. С третьим криком они обрушились на нас, вынуждая к беспорядочному отступлению. Но, к нашему великому удивлению, англичане не воспользовались своим преимуществом более чем на несколько сотен ярдов и спокойно вернулись на свои прежние позиции, ожидая новой атаки». [Memoirs of Marshal Bugeaud, from his private correspondence and original documents, 1784-1849, in 2 volumes.].

            Приведенное выше свидетельство как нельзя лучше демонстрирует психологическое состояние огромной массы солдат, идущей к неизбежному поражению и, на этом противостояние линии и колонны получает свое логическое завершение. Автор - Егор Стуликов. [Тактика пехоты Веллингтона: линия против колонны / Катехизис и Катарсис (Yandex Zen). 24.09.2022 г.].
            …
            Однако, если рассматривать противоборство колонны или линии, с другой стороны - подобная британская тактика хорошо работала только в обороне - для наступления она не очень подходила.

            Из всех сражений на Пиренейском полуострове, наступательными для А. Веллингтона были битва при Витории (исп. batalla de Vitoria), произошедшее 21.06.1813 г. (ru.wikipedia.org) и битва за Тулузу (фр. Bataille de Toulouse), 10.044.1814 г. - одно из последних сражений Наполеоновских войн, где в обоих сражениях Веллингтон имел значительное численное превосходство.

            Наполеон утешал себя, утверждая, что англичане, связанные в Испании, освобождают его от опасности высадок на побережье Франции.

            Однако англичане, задействовав не особо большие силы, смогли поддерживать войну в Испании с 1808 по 1813 гг., в результате чего, Франция потратила огромное количество ресурсов и жизней солдат, а для Британии было не столь важно сразу выгнать французов из Испании. И за это время британцы проникали во все испанские колонии в Америке, что затем скажется на исход войны за независимость этих колоний.

            Эпоха Наполеоновских войн.

            Наполеоновские войны - серия войн различных государств Европы против Наполеона Бонапарта, в период его правления Францией в качестве Первого консула и императора, состояли из пяти коалиционных войн (1805-1815) и двух отдельных конфликтов - Пиренейской войны (1808-1814) и Русской кампании 1812 г.

            В более широком смысле к Наполеоновским войнам можно также отнести Вторую итальянскую кампанию, спорен вопрос об отнесении Первой итальянской и Египетской кампании к Наполеоновским войнам.

            Однако, согласно данным «Архивная копия от 30.01.2015» на Wayback Machine Encyclopedia Britannica, условный рубеж между революционными и Наполеоновскими войнами можно провести в 1801 г. Согласно данным «Архивная копия от 28.07.2014» на Wayback Machine исторического факультета Военной академии West Point, к Наполеоновским войнам относятся также Первая Итальянская кампания, Египетский поход и Вторая Итальянская кампания.

            Глобальный конфликт, охвативший почти всю континентальную Европу, стал закономерным продолжением Революционных войн (1792-1802), в свою очередь начавшихся вследствие Великой французской революции (14.07.1789-09.11.1799).

            Несмотря на победоносные Революционные войны, противоречия между молодой республикой и старыми феодально-монархическими державами Европы остались неразрешенными, и для своего времени вполне актуальными.

            В 1804 г. Наполеон Бонапарт  упразднил Французскую республику и провозгласил империю, и в том же году он собирался вторгнуться в Англию, однако Великобритания, в обмен на денежные субсидии, подталкнула к новой войне против Франции - Австрию.

            Вторжение отменилось, собранные для переправки через Ла-Манш войска вынуждены были вести бои на континенте, и с этого момента начался период почти беспрерывных военных действий, продлившихся целое десятилетие, целью которых была ликвидация Наполеоновской империи и восстановление власти Бурбонов, свергнутых в ходе Французской революции.

            Тем не менее, в 1805-1812 гг. Наполеон провел ряд успешных военных кампаний, мастерски отбившись от коалиций, и достигнув господства в Европе, но в то же время его постигла неудача в Испании, где развернулась вялотекущая, но истощавшая ресурсы Империи война против местных партизан и британских войск.

            Наполеон Бонапарт был прав, когда говорил: «Стратегия - это искусство использовать время и пространство, последнее заботит меня меньше первого. Пространство можно вернуть, а вот потерянное время вернуть невозможно».

            В 1812 г. Наполеон вторгся в Россию, но ввиду беспрестанного отступления российской армии по необъятным просторам, не проиграв ни одного крупного сражения, вынужден был покинуть страну. Разумеется, что в российской историографии эти события поданы немного иначе.

            Отступление Великой армии привело ко вступлению в войну остальных европейских держав, ранее разгромленных в войнах 1805-1812 гг., которые объединились в Шестую коалицию. [Коалиционные войны / Военная энциклопедия: [в 18 т.] / под ред. В.Ф. Новицкого … (и др.). - СПб.; [М.]: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1911-1915.].

              Несмотря на искусное сопротивление - т.н. «Шестидневную войну», в которой Наполеон разгромил Силезскую австрийско-прусско-российскую армию в четырех сражениях, на территории Франции (09-14.02.1814), лишь наступление на Париж, Главной армии союзников - спасло Силезскую армию от полного уничтожения.

            Наполеон потерпел поражение, и был вынужден отречься от престола (11.04.1814), что было подкреплено фонтенблоским договором (Договор в Фонтенбло) между Наполеоном Бонапартом и австрийским, российским и прусским правительствами, исходя из которого, Наполеон Бонапарт лишался власти во Франции и ссылался на остров Эльба.

            В 1815 г. Наполеон попытался вернуть себе трон Франции, однако разгром при Ватерлоо (18.06.1815) привел ко второму отречению Наполеона (22.06.1815) и вторичной ссылке, теперь уже на гораздо более дальний остров Святой Елены, где он и покинул этот мир в 1821 г.

            Тактика французских войск.

            В конце XVIII - начале XIX веков применялась линейная тактика ведения боя. Наполеоновская армия успешно использовала атаку в колоннах. Пехота, или инфантерия, была вооружена кремневыми ружьями, массой от 4 до 5,5 кг. Патрон к ружью представлял собой бумажную трубку с зарядом пороха и пулей в ней, и чтобы перезарядить ружье в боевых условиях, стрелку требовалось около 20-30 сек.

            Разорвав зубами патрон, солдат отсыпал немного пороха на полку замка, высыпал остальной порох в канал ствола, а затем туда же шомполом забивал пулю и пыж; оставалось только прицелиться и спустить курок.

            Эффективная дальность стрельбы составляла 120-180 м, при этом точность выстрела была невысока и зависела от силы ветра, количества пороха и других факторов. Гладкоствольные ружья в «наполеоновскую эпоху» уже были достаточно мощными, чтобы с 30 м пробивать стальную кирасу, а с 40 м - железную, хотя прицельных приспособлений в привычном понимании этого слова в это время еще не существовало.

            Соответственно, прицельно стрелять из них на дистанцию дальше 30 м не было никакой возможности, и попасть в цель размером с человека одиночным выстрелом были шансы только метров с 15, именно поэтому и стреляли залпом.

            Рота строилась в 3 или 4 шеренги (смотря по чьему уставу), вначале залп производил первый ряд, затем второй, и за ним - третий (пока перезаряжался первый). Самому опытному солдату на перезарядку необходимо было не меньше 20 с. В таких условиях одиночные выстрелы были бессмысленными, шанс поразить врага, стоящего в таком же строю - был только при стрельбе всей шеренги залпом.

            И во французской, и в российской армиях применялся трехшеренговый строй. Для обеспечения максимальной огневой мощи применялись развернутые линейные построения. Чем больше стрелков вело огонь, тем выше была вероятность попадания. Во время боя стороны постепенно сходились, и подойдя на расстояние выстрела, открывали огонь.

            После нескольких залпов одна из сторон либо начинала отступать, либо бросалась в штыки на противника - при этом строй не переходил на бег, а только ускорял шаг, выставив вперед штыки; плотная, ощетиненная штыками линия, производила на противника ошеломляющее впечатление.

            При отражении кавалерийской атаки линия регулярной пехоты перестраивалась в четырехугольник - каре, каждая из сторон которого составляла развернутый во вне строй, или колонна. Первая линия выставляла длинные ружья с ощетинившимися штыками, не подпуская всадников на расстояние штыкового удара.

            Вся колонна вела стрельбу сначала залпами, а затем - батальным огнем, то есть, произвольно, нанося кавалерии ощутимый урон. Соответственно, задачей последней было разорвать каре, и не дать противнику построиться вновь.

            Честь первого выхода на сцену сражения в те времена обычно принадлежала цепям легких стрелков, которые беспокоящим огнем обстреливали противника издали. Одновременно на позиции выдвигалась артиллерия, открывавшая мощный огонь - первейшей ее задачей было подавление неприятельских батарей или, если противник наступал, концентрированный огонь по приближающимся его войскам.

            Артиллерия периода Наполеоновских войн была весьма эффективным видом оружия. Максимальная дальность стрельбы составляла от 1500 до 3000 м.

            Почти все полевые пушки XVII-XIX веков в Европе имели стандартный калибр - 12 фунтов по чугунному ядру, или 120 мм по современному измерению. Ствол имел длину 12-18 калибров, а вся система весила в 250-350 раз больше снаряда, то есть около 1,5 т. Начальная скорость снаряда в среднем достигала 400 м/с.

            Фактически, однако, возвышение ствола ограничивало дальность стрельбы дистанцией 800-1000 м. Стрельба на большие расстояния не практиковалась, так как рикошеты были возможны только при стрельбе на треть максимальной дистанции.

            Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию до 400-500 м, пушка производила 1-1,5 выстр/мин, а картечь со 150-200 м еще была способна пробивать кирасы.

            Наполеон, как профессиональный артиллерист, будучи мастером организации артиллерийского боя, высоко ценил огневую мощь своих батарей, умело применяя их в ходе своих победоносных военных кампаний. «Великие битвы выигрываются артиллерией» - резюмировал в свое время Bonaparte Napoleon.

            12-фунтовое чугунное ядро с расстояния 500 м пробивало 1,5 м кирпичную стенку, или 2,5 м земляного бруствера, при этом ядро, отскакивая от грунта, рикошетом продолжало свой смертоносный полет, попадая в сомкнутые ряды пехоты.

            Под прикрытием огневой завесы в пороховом дыму продвигались вперед линии пехоты в батальонных колоннах. При приближении к врагу на дистанцию действительного ружейного огня, батальонные колонны, шедшие с большими интервалами по фронту, могли развертываться в линии. Застрельщики тогда отходили к флангам или за фронт линий, прикрывая их, а батальоны открывали огонь рядами.

            Огонь пехоты был вспомогательным средством в силу несовершенства огнестрельного оружия, и стрелять поэтому старались как можно меньше и лишь в тех случаях, когда надо было остановить противника или выиграть время, чтобы оценить его позиции и маневры. После выполнения этих задач линии вновь сворачивались в колонны, которые продолжали свое движение к противнику.
 
            Колонны использовались во французской армии со времен Семилетней войны. В колонне удобнее маневрировать, а огневой бой вели линиями, когда огонь постепенно становился основным способом ведения боя пехоты той эпохи.

            Одним из основных построений французской дивизии - смешанный боевой порядок, когда одни линии стояли в центре, предназначенные для ведения огня, другие линии стояли по флангам колонны, что позволяло быстрее реагировать на изменение ситуации. По сравнению с с эпохой XVIII века пехота научились быстро перестраиваться и перед атакой стала использовать застрельщиков.

            Использование колонн и линий явилось причиной научных дебатов во французских военных кругах незадолго до Великой французской революции (фр. Revolution fran;aise) 1789 г. Mesnil Duran, излагая свои мысли в «Fragments de tactique», являлся сторонником ordre profound, то есть быстро-двигающейся колонны, на манер македонской фаланги, способной сокрушить врага холодным оружием.

            Его оппонент, полевой маршал де Губер (de Guber), в своей работе «Essai Generale de Tactique» (Paris, 1772) предлагал комбинацию в использование колонн и линий.

            Он поддерживал систему ведения огня при построении в линию, тогда как перестроение в колонну являлось лишь методом быстрого передвижения войск при их выдвижении на линию огня, или концентрации для предстоящего введения батальонов в бой. [Новый взгляд на некоторые проблемы тактики французских войск. - Эман М. Вовси.].

            Сражение, как таковое, предполагалось вести в составе колонн, предназначенных для овладения важными ключевыми «пунктами» позиции (строения, редуты или бреши в фортификационных сооружениях), но войскам было предписано разворачиваться в линии для защиты против действий неприятельской пехоты или в каре - против кавалерии. Все это было необходимо для достижения максимального эффекта при ведении ружейного огня.

            De Guber писал, что «основным и базовым формированием должно быть то, которое способствует ведению огня, то есть линия»; тем не менее, многие командиры предпочитали оставлять свои войска в колоннах для атаки до момента непосредственного соприкосновения с противником.

            Такое мнение прямо исходило из рассуждении о том, что являлось более опасным - остановить продвижение и начать развертывание в линию, нежели прямо атаковать врага сходу.

            Все это косвенно послужило основой для предначертания новых положений, позднее зафиксированных в Уставе 1791 г. - как «колонна к атаке». Хотя, сам de Guber видел данное построение, как необходимость для успешного продвижения войск вперед, применяемое скорее для того, чтобы смешать и отбросить врага, чем уничтожить его.

            Так как он не принимал в расчет того, что последняя (третья) шеренга «подталкивала» вперед две впереди стоящие шеренги, он также и не строил свои расчеты на том, что глубина формирования должна обязательно принести успех.   

            Таким образом, для него, штыковая атака должна была быть одинаково эффективна - как при построении войск в колонну, так и при их линейном развернутом строе. Так зарождался знаменитый ordre mixte, «смешанный» боевой порядок. Впрочем, проверить его на практике предстояло бойцам революционных полубригад и солдатам Великой Армии в горниле боев 1792-1815 гг.   

            По исследованиям, представленными Дж. Нафцигером (J. Nafziger), к началу военных действий 1792 г., передовое офицерство королевской армии, в большинстве своем, достаточно хорошо разобралось в теоретических спорах между de Guber, сторонником совокупного применения линий и колонн, и Меснил Дюран (Mesnil Duran), настаивающего на использовании таранного удара колонн, как единственно верного и «современного» способа ведения боя.

            Невзирая на разлад во мнениях, большинство, тем не менее, признавало, как необходимое условие, использование линейного боевого построения для ведения огня и как применение колонн при атаках на полевые укрепления, населенные пункты и т.д.

            De Guber предложил единственно правильную для своего времени форму сочетания идей линейной формации с тактикой колонн. По его воззрениям, колонна являлась необходимым формированием для быстрого выдвижения на рубеж атаки, где она придет в соприкосновение с противником посредством залпов ружейного огня, предшествующего удару в штыки.

            Это должно внести смятение в ряды врага и поколебать его решимость; хотя данные о многочисленности штыковых ран никак не подтверждались строевыми рапортами.

            На деле, вероятно, либо неприятельские войска отступали с занимаемой позиции, либо останавливали наступающую колонну плотным ружейным огнем и, в свою очередь, контратаковали.

            Именно противостояние пехоты противоборствующих армий, как правило, решало судьбу больших сражений наполеоновской эпохи. Особенную драматичность этому противостоянию придавал тот факт, что на поле боя встречались войска, обученные по схожим наставлениям и имеющие практически одинаковое вооружение.

            Рукопашные бои между пехотой противоборствующих сторон все-таки происходили, хотя и носили в большинстве своем частичный характер и не имели решающего значения на итоги битв.

            Наполеон Бонапарт являлся гением маневренной войны и концентрации силы в решающий момент и считается одним из величайших полководцев в мировой истории. Он не только завоевал большую часть Европы, но и произвел революцию в военном искусстве, внеся значительный вклад в развитие артиллерии, используя ее как ударную силу на поле боя.

            Масштабы завоеваний: на пике своего могущества в 1812 г. Французская империя вместе с зависимыми государствами контролировала европейскую территорию около 2,5 млн. км/2 с населением (под прямым или косвенным контролем) около 70 млн. человек, что составляло примерно 40 % населения Европы того времени.

            За свою карьеру Наполеон провел 60 сражений, из которых выиграл 40, проиграл 7, а остальные закончились вничью. В битве при Аустерлице (1805 г.) армия Наполеона численностью 73 тыс. человек разгромила объединенные русско-австрийские силы, насчитывавшие 85 тыс. солдат, при котором французы потеряли около 9 тыс. человек, в то время как их противники - более 27 тыс.

            В ходе Итальянской кампании 1796-1797 гг. Наполеон, командуя армией в 30 тыс. человек, разгромил последовательно четыре австрийские армии общей численностью более 150 тыс. солдат.

            Опережая время, следует сказать о депеше командующего российскими оккупационными войсками императору Александру I (1814) с требованием срочного отзыва войск, иначе возвращать в Россию будет некого… По этому событию российский император обратился официально к королю Франции с требованием (просьбой) выдать ему солдат, дезертировавших из российской армии и оставшихся на территории Франции. Король, между прочим, обязанный многим российскому императору, ответил официальным отказом.

            По следам Бородинской битвы.

            Почему-то считается, что в войне против России, своего апогея противоборство сторон достигало именно во время штыковых схваток, в которых превосходство россиян признавалось многими очевидцами. Бородинская битва, по числу штыковых схваток, занимала одно из самых первых мест среди войн своего времени.

            В несколько излишне патетическом рассказе российского офицера-артиллериста рисуется гиперболизированная картина рукопашной схватки пехоты слева от деревни Семеновская в день Бородинского сражения, произошедшего 07.09.1812 г. (26.08.1812 г. по старому стилю):

            «Мы сделали последний прощальный залп из целой батареи. Французы совершенно смешались, но опять строились почти пред батареей; Рязанский и Брестский полки грянули «Ура!» и бросились на штыки.

            Здесь нет средств передать всего ожесточения, с которым наши солдаты бросались; это бой свирепых тигров, а не людей, и так как обе стороны решились лечь на месте, изломанные ружья не останавливали, бились прикладами, тесаками; рукопашный бой ужасен, убийство продолжалось с полчаса.

            Обе колонны ни с места, они возвышались, громоздились на мертвых телах. Малый последний резерв наш, с громовым «Ура!» бросился к терзающимся колоннам, более никого уже не оставалось - и мрачная убийственная колонна французских гренадер (была) опрокинута, рассеяна и истреблена; мало возвратилось и наших. Единоборство колонн похоже было на бойню». [Рассказ артиллериста о деле Бородинском. - Любенков Н. СПб., 1837 г.].

            Преувеличение масштабов боя становится слишком очевидным, если учитывать, что за весь день 26 августа, Рязанский полк потерял всего 187 человек, а Брестский - 336. [Бородино. Документальная хроника. М., 2004 г.].

            Но некоторые интересные особенности редко встречавшейся встречной схватки пехотных строев прослеживаются довольно хорошо. Так, интересно будет узнать, что в Русско-японской войне (1904-1905) потери от штыковых ран составляли даже больший процент, чем при Наполеоновских войнах (1804-1815), потому что когда атакующие врывались в окопы, избежать штыкового боя не было никакой возможности.

            Бородинское сражение является одним из самых кровопролитных сражений XIX века и наиболее кровопролитным из всех однодневных, бывших до него.

            По самым скромным оценкам совокупных потерь, каждый час на поле погибало или получало ранения около 6000 человек, французская армия потеряла около 25 % своего состава, российская - около 30 %. Со стороны французов было сделано 60 тыс. пушечных выстрелов, с российской стороны - 50 тыс. [Nouvelle nistoire du premier empire: l'effondrement du systeme Napoleonien, 1810-1814. Thierry Lentz. - Paris: Fayard, 2004. - (335) 681 p.].

            Оборонявшиеся потеряли в полтора раза больше солдат, чем наступавшие на пушки, французы, которые имели куда меньше орудий, чем противостоящая сторона, особенно в крупных калибрах. Наполеон Бонапарт сумел даже с такой своей артиллерий выпустить по русским куда больше снарядов, чем по его войскам - укрепленные войска противника.

            Вина за поражение при Бородино полностью лежит на М.И. Кутузове, который, от слова совсем, не использовал свою резервную артиллерию, которая простояла всю битву в тылу, хотя имелась возможность устроить наступавшим в плотных колоннах, французам, картечный ад массированным огнем этих орудий, оставив часть армии Наполеона на Бородинском поле.

            Даже по схеме видно, что русское командование неправильно рассчитало диспозицию противника, чрезвычайно усилив свой правый фланг, направленный практически в пустоту и, который произвел лишь одну кавалерийскую атаку, успешно отбитую французской пехотой.

            Сам же Наполеон атаковал левый фланг и центр русских войск, сконцентрировав на этом направлении всю свою мощь, где и пригодились бы резервные орудия и силы с правого фланга.

            Полностью проиграв сражение, бросив на произвол судьбы раненых на поле боя, М.И. Кутузов рапортует императору Александру I «о невиданной громогласной победе». На военном совете, состоявшемся 13.09.1812 г., Высший генералитет российской армии высказался за дальнейшее отступление армии, оставив город Москву без боя.

            Военный талант М.И. Кутузова ставился под сомнение уже после аустерлицкого разгрома (20.(02).12.1805), а во время войны 1812 г. его также обвиняли в стремлении построить Наполеону «золотой мост» для выхода из России с остатками армии.

            В общем, не полностью исчерпав потенциальные возможности своей армии, М.И. Кутузов бросился бежать, не забыв прихватить малолетних любовниц, но при этом, в своей реляции Александру I он все-таки сообщал, что «противник нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами» (т.е. полностью проиграв сражение, бросив на произвол судьбы раненых на поле боя, он пишет рапор царю о невиданной громогласной победе).

            Александр I, понимая истинное положение дел, чтобы поддержать надежды высшего света, а также простого народа, на скорейшее окончание войны, оценил победную оценку Кутузова, касающегося Бородинского сражения, именно за которое М.И. Кутузов как победитель La Grande Armee - был произведен в чин генерал-фельдмаршала.

             В открытом доступе есть данные о поражении холодным оружием в эпоху Наполеоновских войн (1804-1815), где на количество поражений штыками и саблями приходится менее 5 % от общего числа потерь, и это при дульнозарядном гладкоствольном оружии, тогда как в более поздних войнах поражение противника штыками вообще стало приближаться к нулю.

            В данных по Бородинскому сражению, видно, что из общего числа ранений - 7 % пораженных холодным оружием, только 1,5 % приходится на штыки.

             Здесь следует ясно понимать, что штыковая атака и штыковой бой - это совершенно разные понятия. Штыковые атаки - это наиболее эффективный способ, которым пехота может выбить противника с укрепленных позиций, что касается именно штыкового боя, то в Российской Императорской армии, после начинаний Петра I Великого (1672-1725)  и до середины XIX века - до выхода наставления по штыковому бою (1837 г.) за авторством капитана Ренгау, иностранного офицера на русской службе - этому даже не обучали, ибо противостоящие стороны сходились довольно редко.

            Успешный штурм окупал все затраты и снижал потери армии в несколько раз, но с другой стороны, бездумные атаки приводили к обратному результату и, все зависело от множества факторов, которые должно было учитывать командование.

            Штыковой бой - это наиболее страшный эпизод боевого столкновения войск, где шансов выжить было даже меньше, чем при самом интенсивном обстреле ружейными залпами и орудийной картечью, трехгранные, с широкими сторонами, штыки наносили чудовищные раны, убивая и калеча людей.

             Поэтому командиры часто предпочитали решить исход боя артиллерийским или ружейным огнем, или наступлением плотно сомкнутым строем, с ощетиненными штыками, что обычно заставляло устрашенного противника отступить.

            Однако стороны, полные решимости довести дело до победного конца, смело бросались в рукопашный бой. При недостатке решимости у обеих сторон встреча противоборствующих сторон могла ограничиться более или менее продолжительной перестрелкой.

            Ружейный огонь был наиболее действенным на расстоянии не далее 70 м (99,4 шага), а на расстоянии свыше 200 м практически терял всякий смысл, поэтому противники хорошо различали друг друга в тот момент, когда они спокойно или судорожно, в зависимости от обученности, заряжали и наводили ружья.

            Солдаты очень редко могли наблюдать, попадали ли их пули в цель, зато прекрасно видели действие чужих пуль; на коротком расстоянии свинцовые пули калибром 17-20 мм, наносили страшные увечья, буквально выкашивая ряды неподвижно стоящей пехоты, готовящейся к залпу.

            И здесь же, иногда вытирая с лица кровь товарища, место выбывшего занимал солдат второй шеренги. Иногда такая «дуэль» длилась довольно долго и могла привести к значительным потерям - в развернутом строю российского комплектного батальона из 700 человек стреляли только две первые шеренги, а заряжали все три; таким образом, первая шеренга делала в среднем три, а вторая - не менее четыре выстрелов в минуту.

            Батальон, за вычетом унтер-офицеров, мог выпустить за минуту до 1500 выстрелов, но при этом следует отметить, что технические характеристики оружия отнюдь не способствовали меткой стрельбе, а клубы дыма, застилающие поле сражения, и вовсе делали ее невозможной. В этих условиях весь расчет делался именно на массовость огня, который производился залпами, по команде офицеров. 

            Генерал-майор артиллерии, писатель, И.Т. Радожицкий (1788-1861), обозревая Бородинское сражение с батареи в Горках, рассказывал о своих впечатлениях:

                «Я видел, как наша пехота в густых массах сходилась с неприятельской; видел, как, приближаясь одна к другой, пускали они батальный огонь, развертывались, рассыпались, и, наконец, исчезали; на месте оставались только убитые, а возвращались раненые. Другие колонны опять сходились и опять таким же образом исчезали. Это зрелище истребления людей столько поразило меня, что я не мог долее смотреть и со сжатым сердцем отъехал к своим пушкам». [«Походные записки артиллериста. 1812–1816». - Радожицкий И.Т.  М., 1835. 4.1.].

            По наблюдению французского медика, у раненых при Бородино «раны от ружейных пуль были получены в упор и на очень близком расстоянии. К тому же, как мы неоднократно замечали, (что) русские пули были гораздо крупнее наших».

            И все равно, основным способом действия российской пехоты, в который раз, декларировался штыковой бой, что подтверждалось и тезисом «Наставления господам пехотным офицерам в день сражения», в котором, пожалуй, такому ввиду боя впервые после суворовских походов отводилась очень большая роль:

                «…надобно стараться видеть неприятеля, как он есть, хотя он и силен, хотя бы он был проворен и смел; но русские всегда были и будут гораздо храбрее. Никто еще никогда против русских штыков не удержался; надобно только дружно идти…».

            Российская пехота в составе колонн, развернутых линий и стрелковых цепей, не полагаясь на ружейный огонь, бросалась в штыки при каждой возможности, что в большинстве случаев, приводило к локальному отступлению неприятеля. При этом потери атакующих напрямую зависели от состояния боевого духа обороняющихся, и если в первый период войны российская пехота чрезвычайно страдала от ружейного огня, то в завершающей стадии кампании самые смелые атаки обходились практически без жертв.

           Так, например, в бою за 18-орудийную батарею, которую защищал 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского (1771-1829), из всего французского 30-го линейного пехотного полка численностью 4100 человек, под командованием генерала Бонами (Charles Auguste Jean-Baptiste Louis-Joseph Bonami de Belfontaine; 1764-1830), после штурма в строю осталось около 300 солдат.

            Сама «батарея Раевского», или «центральный редут», представляла собой всего лишь земляной люнет (открытое с тыла полевое или долговременное укрепление) из двух загнутых к тылу фасов, защищенный сзади двойным палисадом из заостренных бревен; с обоих флангов между фасами укрепления и палисадом оставались проходы.

            Знаменитое сражение окончилось к шести часам вечера, хотя отдельные стычки и перестрелки продолжались дотемна. С наступлением ночи обе обессиленные стороны прекратили боевые действия, а на небольшом, менее восьми километров по фронту, пространстве, осталось почти сто тысяч убитых и раненых людей, свыше двадцати тысяч конских трупов.

            Потрясающий вид «переигрывания» противника М.И. Кутузовым - стоять в обороне, иметь большую в сравнении с противником армию, гораздо более сильную артиллерию и, при этом дать себя сбить со всех позиций, потерять почти вдвое больше народа и бежать - вот такое победоносное отступление перед лицом «наголову разгромленного» численно превосходящего неприятеля, наступающего в полном беспорядке.

            По численности соотношение войск было в пользу россиян - 150-155 тыс. против 134 тыс. человек у французов и, это при всем том, что Наполеон так и не ввел в битву свою знаменитую гвардию, так как в этом не было никакой необходимости. [Мифы о бородинском сражении / Драматургия истории. Евгений Понасенков (YouTube).] | [1812. Русская пехота в бою. -  Ульянов Илья Эрнстович. ЛитМир - Электронная Библиотека.].

            «Следует констатировать: среди ученых сегодня нет двух мнений - Бородинское сражение - это поражение русской армии и победа Наполеона. Некоторые зависимые от бюджета товарищи еще пытаются демагогическими средствами называть ее «не совсем полным разгромом русских», или «лишь тактической победой Наполеона», но русская армия потеряла почти половину регулярных войск, вскоре после боя совсем разложилась (тысячи мародеров, которые грабили собственные деревни и первыми разграбили Москву), а «святыню»-Москву были вынуждены сдать без боя на милость победителю.

            Армия М.И. Кутузова бежала так быстро, что бросила около 30 тыс. русских раненых (после чего собственный генерал-губернатор Ф.В. Ростопчин сжег город, причем, сам Кутузов этому способствовал, приказав вывезти пожарный инструмент)». [Почему Кутузов проиграл Бородино и с позором сдал Москву? - Евгений Понасенков.].

            Факты о Бородинской битве, которые не принято афишировать, основной факт коей заключался в том, что М.И. Кутузов в этом сражении проиграл Наполеону, а Николай I сдал ее окончательно, прислав камень на памятник Наполеону Бонопарту, где указал все его победы, в том числе была указана и Бородинская битва.   
            …
            Генеральное сражение войны 1812 г. под Бородино было описано и воспето сотнями историков, поэтов и писателей. Но за блестящими описаниями баталии кроется множество ужасных, кровавых и плохо пахнущих деталей, которые все опускают или упоминают вскользь.

            Несмотря на то, что русские войска оборонялись, а французские атаковали, потери русских войск оказались выше. Уборка тел погибших состоялась лишь на следующий год, и по сохранившимся документам, на поле брани было собрано 67 тыс. человеческих тел и 36 тыс. лошадиных трупов - это только зарытых и сожженных - установить точное количество утилизованных трупов после санитарной уборки Бородинского поля в 1813 г. не представлялось возможным.

            Никто не знает, сколько погибших не было найдено и сколько тел растащили и съели дикие звери. Современники описывали, что после сражения почти две недели на поле у Бородино, беспрепятственно пировали стаи волков, которых тогда под г. Москвой было предостаточно.

            Солдаты, получившие ранения в бою, были удостоены не большего внимания, чем их погибшие собратья. Доктора, которых в начале битвы было предостаточно, ближе к концу сражения, когда их помощь была особенно необходима, обессиленные огромным потоком раненых в течении дня, объявили о том, что утомились и, уехали почти в полном составе, в Можайск.

            На поле прошедшей битвы царил принцип «помоги себе сам», пока армия находилась на своих позициях, на возвышенностях горели два сигнальных костра, к которым выходили те, кто мог самостоятельно передвигаться. Возле огней дежурили несколько оставшихся верными долгу лекарей и сердобольные добровольцы, которые наскоро перевязывали людей и… указывали им направление, куда двигаться дальше.

            Именно так - раненые должны были самостоятельно идти по можайской дороге, где творился не меньший кошмар, - она буквально была вымощена телами, раздавленными подводами и артиллерийскими орудиями. Во время массового отхода войск никто не разбирал пути и, колеса перемалывали не только трупы, но и живых людей; вдоль дороги трупы не только лежали, но и сидели - так, некоторые раненые присаживались, лишившись сил, и больше не могли встать.

             О тех, кто не мог самостоятельно перемещаться, не думали совсем, конные подводы под эвакуацию не выделялись, так как лошадей уцелело немного и все они были задействованы для транспортировки армейского имущества и офицерского состава. Французы вспоминали, что живых русских солдат находили на поле брани даже через неделю после битвы.

            Самой страшной стала первая ночь после сражения - над полем состоявшегося сражения стоял непрерывный крик умирающих, постепенно люди выбивались из сил или умирали и, к утру стало почти тихо. В 1818 г. в летней траве все еще белели человеческие черепа, которые уже никого не интересовали.

            До Москвы, по разным сведениям, добрались от 15 до 20 тыс. раненых, но и там их никто не собирался спасать, и некоторые источники, как французские, так и российские, утверждают, что почти все оставленные на милость врагу, солдаты погибли в огне московского пожара, воистину - «своих не бросаем». [«Смешались в кучу кони, люди»: ужасная судьба раненых солдат в битве при Бородино | Текст взят с сайта Новости в фотографиях - BigPicture.ru.].

            Оставление города Москвы с ее продовольственными запасами, гибель десятков тысяч оставленных раненых, а затем мучительное «выдавливание» армии Наполеона из России, вдвое превосходящей в численности русской армией, в которой за время похода в Россию, равно как и в самой России, Наполеон Бонапарт не проиграл ни одного сколь-либо значимого сражения, но растерял армию в погоне за отступающими русскими войсками, которые опасались неизбежного поражения армии в одном генеральном сражении. 

             Другими словами, французам надоело гоняться за вечно ускользающими «освободителями Европы», и они ушли домой, при этом русские войска серьезно их не преследовали, а только провожали издалека, не рискуя подойти ближе. 
               
            Создание американского мифа.

            История знает немало примеров сотрудничества между странами. Так, в свое время Российская империя находилась в очень неплохих отношениях с молодым американским государством, даже помогая ему защищаться от Британской империи.

            Екатерина II симпатизировала американцам и даже монархическая солидарность не заставила ее встать на сторону британской короны, хотя король Георг обращался к Екатерине за помощью, настаивая на отправке русского флота и солдат к берегам Северной Америки.

            Затем Россия оказывала помощь северным штатам в их борьбе против рабовладельческого Юга. Тогда Англия и Франция собирались оказать прямую военную помощь южным штатам, но их остановила направленная к американским берегам российская эскадра.

            Двенадцать кораблей с 3 608 моряками и 225 орудиями перешли через Атлантический и Тихий океаны на помощь американцам - не это ли пример подлинной дружбы между Россией и Соединенными Штатами [Могут ли Россия и США иметь дружеские отношения: об истории, дне сегодняшнем и перспективах. - Илья Полонский.].

            08.01.1815 г., в далекой Луизиане состоялось сражение, которое серьезно повлияло на молодую американскую государственность. Это была битва под Новым Орлеаном, которая практически сразу после ее победного для Соединенных Штатов завершения стала частью национального мифа США. Впрочем, как и вся война 1812-1815 гг. на территории Северной Америки, о которой очень мало известно массовому читателю в России и Европе.

            Между тем она была важной составной частью глобального конфликта, известного в истории как Наполеоновские войны. Этот конфликт распространился на два континента и как минимум для двух стран обернулся отечественными войнами - то есть борьбой за существование национальной государственности.

            Англо-американская война 1812-1815 гг. (англ. War of 1812, «война 1812 года») - вооруженный конфликт между США и Великобританией в период наполеоновских войн.

            Получил у американцев название «второй Войны за независимость», поскольку подтвердил статус США как суверенной державы. В конфликт на стороне Великобритании были вовлечены многие племена индейцев.

            Американская война 1812 г. дала старт экспансии США в Западном полушарии, способствовала быстрому превращению Америки в сверхдержаву и на долгие годы определила ее стратегическое мышление. Во время противостояния континентальной блокаде британский флот пытался расстроить франко-американские торговые связи, захватывал американские суда, часто под предлогом того, что на них скрываются английские моряки-дезертиры (т.н. «пресс»).

            После инцидента с фрегатом «Chesapeake», плененного британским фрегатом «Shannon»), и принятия законов об эмбарго в 1807 г. и о невмешательстве в 1810 г. в США, особенно в Новой Англии, сформировалась «партия войны».

            Тогда в Конгресс были избраны «военные ястребы», выступавшие за войну с Англией и рассчитывавшие расширить территорию США за счет Канады и Флориды.

            За «освобождение» канадцев от «британского ига» выступил и президент Томас Джефферсон (Thomas Jefferson; 1743-1826). Следующий президент Джеймс Мэдисон (James Madison; 1751-1836) и конгресс 18.06.1812 г. объявили войну Англии.

            В начале XIX века в составе США было 16 штатов. В 1803 г. к союзу присоединился 17-й штат, Огайо. Далее на запад простиралась обширная территория, принадлежащая испанской короне, которую намеревались заполучить Соединенные Штаты. На севере она включала в себя часть нынешних юго-западных провинций Канады, а с юга омывалась Мексиканским заливом.

            В 1800 г. Napoleon Bonaparte (тогда еще первый консул республики) по Третьему договору Сан-Ильдефонсо вернул Франции эти земли, утерянные ею после Семилетней войны вместе с колониями на территории нынешней Канады.

            Договор в Сан-Ильдефонсо 1800 г. известен как Третий договор в Сан-Ильдефонсо (исп. tratado de San Ildefonso; фр. trait; de San Ildefonso) - тайное соглашение между Францией и Испанией, в результате которого Испания отдала Луизиану Франции. Договор был заключен 01.10.1800 г. между Louis Alexandre Berthier, представлявшим Францию, и доном Mariano Luis de Urquijo, представлявшим Испанию.

            О соглашении договорились под некоторым принуждением, поскольку Испания была под давлением Наполеона. Условия соглашения не определяли границы возвращаемой территории, которая позже стала предметом спора между Испанией и Соединенными Штатами после покупки Луизианы (1803), по которой Франция продала эту территорию Соединенным Штатам. Этот договор также подтвердил более ранний Договор Союза, подписанный в Сан-Ильдефонсо 19.08.1796 г.

            Наполеон Бонапарт поначалу вынашивал планы восстановления французских владений в Северной Америке, что вызывало серьезное беспокойство в Вашингтоне. Для США была жизненно необходима водная артерия реки Миссисипи, а также порт Нового Орлеана, открывавший выход в Атлантику на юге.   

            Президент Thomas Jefferson отправил James Monroe (1758-1831) - будущего военного министра и президента, в Париж на переговоры о покупке Нового Орлеана и небольшой территории, к нему примыкающей. Монро неожиданно получил предложение приобрести всю территорию Луизианы за $ 15 млн. (в терминах начала XXI века ВВП США это примерно $ 600 млрд.).

            Эта территория, по сравнению со средним по размеру современным штатом Луизиана, была огромна. Сегодня на ней полностью или частично располагаются 13 штатов. Эта сделка позволила Соединенным Штатам удвоить свою территорию, путь на запад был открыт.

            Франция, в свою очередь, получала необходимые средства для ведения войны в Европе. Взрывная экспансия бывшей колонии вызвала беспокойство в Лондоне. В Вестминстере прекрасно понимали, что на далеком континенте поднимает голову будущая великая держава, которая со временем оспорит британское владычество в Мировом океане.

            Будучи втянутой в европейскую кампанию, Великобритания вела против США своего рода гибридную войну. Под разными предлогами Лондон настаивал на создании буферного индейского государства (как минимум на территории, занимаемой сегодня штатами Индиана, Иллинойс, Айова и Миссури), которое фактически стало бы марионеткой Великобритании.

            Империя постоянно подталкивала различные племена коренных американцев к атакам на западные форпосты американских переселенцев. Кроме того, торговля США с Францией и некоторыми другими европейскими державами стала практически невозможной из-за действий королевского флота. 

            Джеймс Монро и другой выдающийся американский дипломат Джон Куинси Адамс (с 1809 г. - посол США в России) понимали, что надвигается война, и всеми силами пытались ее не допустить, но неуступчивость Лондона и участившиеся случаи захвата американских судов привели обоих политиков в «партию войны».

            Джеймс Монро уже тогда начал разрабатывать свою знаменитую доктрину «одного хозяина» в Западном полушарии. В 1811-1812 гг. она еще сводилась к утверждению, что национальная безопасность США не будет обеспечена до тех пор, пока страна не будет простираться от океана до океана.

            Президент Джеймс Мэдисон, заступивший на пост в 1809 г., поначалу также предпочитал дипломатию военным действиям, но вскоре был вынужден просить у Конгресса увеличения военных расходов.

            В мае 1812 г. Наполеон прибыл на берег Немана к своей «Великой Армии» на границу с Россией. Об этом стало известно в Санкт-Петербурге, и Джон Куинси Адамс отправил в Вашингтон срочное донесение о скором начале новой европейской кампании.

            Поскольку одной из целей вторжения Наполеона в Россию было объявлено установление континентальной блокады Британии, в США решили, что королевские вооруженные силы Великобритании будут полностью поглощены европейскими делами.

            18.06.1812 г., за два дня до войны Франции против России, президент США подписал декларацию об объявлении войны Британской империи, и американские передовые части вторглись в Канаду.

            Поначалу война, которую народ тут же окрестил «войной мистера Мэдисона», была крайне непопулярна в США. Но по мере развития военных действий отношение к ней стало меняться. Вторжение в Канаду с первых же дней пошло не по плану, бои шли с переменным успехом, и американскую армию постепенно вытеснили обратно к границе.

            Одновременно на среднем северо-западе британские войска, канадское ополчение и индейцы нанесли вооруженным силам США ряд болезненных поражений.

            Британские силы, которые могли быть тотчас же введены в действие, ограничивались небольшим отрядом в 4500 человек регулярных войск, находившихся в распоряжении генерал-губернатора Канады Джорджа Прево (Sir George Prevost; 1767-1816).

            Он мог еще надеяться на содействие индейских племен шауни, населявших район западных пограничных поселений, вождь которых, Текумсе (1768-1813), следил за возникшим раздором и был готов воспользоваться им. Он двинулся от Мичигана к Алабаме, убеждая племена соединиться против американцев.

            В регулярной армии США состояло только 6744 человека, несмотря на то, что 6 месяцев перед этим конгресс США принял закон, увеличивавший армию до 35 тыс. человек. По окончанию боевых действий насчитывалось 35,8 тысяч солдат, 3049 рейнджеров, 458 463 милиционеров, 125 индейцев-чокто (англ. Choctaw). Военно-морские силы США насчитывали 6 фрегатов, 14 прочих кораблей и 515 приватиров (каперы, корсары).

            Британские вооруженные силы в конце войны имели 48 160 солдат, 4 тыс. милиционеров, 10-15 тыс. индейцев. Королевский военно-морской флот в своем составе насчитывал 11 линейных кораблей, 34 фрегата и немногим более полусотни прочих кораблей.

            Делая основной упор на силы военно-морского флота, англичане стали затягивать петлю морской блокады вокруг основных портов США. Однако американцы быстро учились на своих ошибках, а настрой в рядах вооруженных сил становился все более решительным. Война приобретала затяжной характер, и тогда император Александр I предпринял попытку примирить воюющие стороны.

            В июле 1813 г. в Санкт-Петербург прибыла высокопоставленная делегация из США. По результатам консультаций в российской столице в Лондон было направлено приглашение принять участие в мирных переговорах, но Британская империя отвергла это предложение.

            Наполеон терпел одно поражение за другим, и британские власти могли отправлять за океан все больше войск, вооружений и боеприпасов. Перелом наступил в 1814 г., когда 31 марта гарнизон Парижа сдался на милость Шестой антибонапартовской коалиции. Конные эскадроны, возглавляемые самим императором Александром I, вступили во французскую столицу.

            Победа российского оружия означала, что для Соединенных Штатов наступают нелегкие времена. Великобритания перебрасывала на американский фронт все новые и новые подкрепления. На юге Канады была сформирована довольно сильная ударная группировка, которая готовилась ударить вглубь обороны США. Кроме того, британское командование запланировало высадку в Вирджинии и Новом Орлеане.

            Между историками до сих пор идут споры, вынашивал ли Лондон планы по полному уничтожению США или в его планы входило лишь перенести войну на их территорию и склонить к выгодному для Британии миру. Но даже если верно второе предположение, то Соединенные Штаты потеряли бы большую часть территории, недавно купленной у Франции, и так и остались бы небольшой страной Северной Америки.

            Наступление началось в июле 1814 г. К августу британские войска подошли к Потомаку. У местечка Бладенсбурга в 14 км от г. Вашингтона, 24 августа состоялось сражение, которое закончилось полным разгромом американской регулярной армии и ополчения. Не встречая дальнейшего сопротивления, подразделения имперской армии вошли в г. Вашингтон.

            Тогда в первый и последний раз в истории столица Соединенных Штатов была взята вражеской армией. Белый дом, Капитолий и другие правительственные здания были сожжены. Администрация и Конгресс вынуждены были бежать в Мэриленд и спешно собирать новые силы. Впоследствии поражение под Бладенсбургом и сожжение Вашингтона будет названо «величайшим позором, который когда-либо испытывала американская армия».

            Королевские войска повернули на Балтимор, готовилась также высадка в Новом Орлеане, которая в случае успеха заставила бы армию США вести войну на два фронта.

            В августе во фландрийском г. Генте (Ghent) начались переговоры между британскими и американскими делегациями. Представители Лондона поначалу вели себя как безусловные победители в войне. Они выдвинули требования, которые не могли быть удовлетворены американцами - в том числе о создании буферного индейского государства, объявлении Нового Орлеана нейтральным городом и полном контроле империи над Великими Озерами.

            Очередная заморская война, на которую мало обращали внимания в метрополии, более занятой преследованием Наполеона, вынудила англичан окончательно смириться с потерей североамериканских колоний и сосредоточиться на развитии торговых связей с молодым американским государством. Уже в 1817 г. удалось договориться о демилитаризации района Великих озер.

            В свете известий о провале десанта под Новым Орлеаном мирный договор воспринимался в США как победа над одной из самых могущественных империй, что привело к росту патриотических настроений и решению по мере сил блокировать вмешательство европейцев в дела Нового света.

            Война наглядно продемонстрировала американской элите преимущества мощной военно-морской силы и ускорила строительство военных кораблей на верфях США.

            Наиболее пострадали от войны североамериканские индейцы, которые не только потеряли финансовую поддержку Великобритании, в том числе и поставки современного вооружения, но и на основании Закона о переселении индейцев были согнаны с родных мест на Индейскую территорию.

            Причем союзные американцам пять цивилизованных племен пострадали не в меньшей степени, чем враждебные. На «решении индейского вопроса» во время и после войны сделал себе имя Эндрю Джексон (Andrew Jackson; 1767-1845), впоследствии избранный президентом США.

            Британцы не учли того, что характер боевых действий изменился, что американская армия обрела боевой опыт, а военная промышленность США заработала на полную мощность. Население все больше и больше  воспринимало войну как народно-освободительную.

            Уже мало кто вспоминал, что Соединенные Штаты начали боевые действия первыми - теперь конфликт все чаще называли второй войной за независимость.

            В Генте лондонской делегации стало известно, что осада Балтимора провалилась, а фронт на Среднем Западе стабилизировался вблизи канадской границы. Началась британская высадка вблизи Нового Орлеана, но разведка доносила о хорошо подготовленной американской обороне.

            Мирный договор был подписан 24.12.1814 г. По нему стороны обменивались военнопленными и отказывались от территориальных претензий друг к другу. Но известия о мире не успели дойти до армий, изготовившихся к битве у Нового Орлеана.

            Сражение началось 8 января, закончившись убедительной победой армии США. Американцы, умело сочетая оборонительные и наступательные действия, отбросили противника от города и нанесли ему значительные потери.

            Американцы праздновали победу, хотя с военной точки зрения это была в лучшем случае ничья. Но в мифе о великой победе США в войне 1812-1915 гг. есть своя правда: более американской экспансии на запад и юг ничто не мешало.

            Через два года в составе США было 20 штатов, а к середине XIX века - уже 30. Страну с запада и востока омывали два океана, а с севера и юга окружали соседи, вовсе не жаждавшие с ней повоевать.

            Доктрина Джеймса Монро, составленная в соавторстве с Джоном Куинси Адамсом (John Quincy Adams; 1767-1848), просуществовала вплоть до 1940 гг., когда ей на смену пришел либеральный интервенционизм (принцип политики, ориентированный на вмешательство правительства во внутренние дела других государств путем санкций).

            Но это уже совсем другая история… [Создание американского национального мифа. - Дмитрий Дробницкий, Взгляд.]. 

            Игольчатый штык РИА образца 1826 года.

            Как делали граненый штык на Тульском оружейном заводе в первой четверти XIX века, судя по описанию, это был штык к пехотному ружью обр. 1808 г.

            Общая длина штыка, мм - 440, длина клинка, мм - 355, ширина клинка максимальная, мм - 5, длина втулки, мм - 68, при диаметре втулки, мм - 22. На штык выделяли два фунта железа и один фунт стали, притом, что русский фунт равнялся 409,6 г.

            Из железа делали трубку (расковывали полосу, сгибали и сваривали), а также шейку с лапкой и шишку (выпуклая часть штыковой трубки), которые приваривали к верхнему (первую деталь) и нижнему (вторую деталь) концам трубки. К шейке приваривали полосу стали, которая с помощью гнетка и молотобойца превращалась в клинок - один мастер с молотобойцем в день делал шесть таких заготовок.

            Клинки закаливались и отпускались - после нагрева докрасна мастер опускал их в проточную холодную воду, а затем снова нагревал и правил при необходимости, после закалки клинка высверливалась трубка, на специальных станках, сначала начерно - 80 трубок в день, а затем - в соответствии с требуемым калибром.

            После чего следовала целая серия операций с трубками: обрезание концов, обтачивание и чистка поверхностей, отдельно опиливалась верхняя часть трубки (с приваренной шейкой), продавливалась щель для целика ружья (с помощью 3 прессов), протиралась (пропиливалась) выемка в шишке, обтачивалась сама шишка, продавливалось отверстие для винта, отдельно делались хомутик и винт для него.

            Следует отметить, что все операции делались на станках, введенных на заводе в 1818 и 1819 гг. - до этого операции выполнялись вручную. Клинки штыков обтачивались на так называемых английских точилах, которых стояло 12 штук.

            В действие они приводились двумя водяными колесами, которые через зубчатое колесо и шестерни передавали усилие на вал, на котором, в свою очередь, было укреплено три больших колеса.

            Эти три колеса с помощью ремней крутили по 4 точила каждый, а для уменьшения трения, оси точил лежали на чугунных ролах, вращавшихся вместе с точилами на осях в круглых тоже чугунных коробах - точила эти были поставлены в 1821 г.

            После всего этого наступал черед машин для обтачивания клинков. Перед началом обтачивания мастер взвешивал штык, определяя, насколько его следует обточить, после чего мастер обтачивал края клинка по лекалу, затем, держа клинок поперек точила, вытачивал плоский дол с внутренней стороны и два узких долика - на двух внешних гранях клинка.

            Во время процесса точило постоянно смачивалось водой - в день обтачивалось 80 клинков. После этого клинок полировался в полировальне.

            Водяное колесо с помощью зубчатых колес и вертикального чугунного вала передавало усилие на валы с чугкнными шкивами, помещенные в верхней части цеха, а те с помощью ремней вращали 20 дубовых кругов. Полировщик, сидя напротив круга, прижимал руками клинок штыка к кругу, который он же смазывал смесью из мелкого наждака и конопляного масла.

            После того, как появившиеся в ходе работ царапины исчезали, круг смачивался маслом, очищался от наждака сухим осиновым углем, и на нем проводилась окончательная полировка клинка - в день полировалось 32 клинка.

            После этого окончательно отделывалась штыковая трубка: опиливались шишка и лоб (верхняя часть трубки), вычищались все щели и выемки, надевался и подгонялся хомутик, в его лапки вставлялся винт, в день один мастер мог отделать всего 3 штыка.

            Готовый штык должен был весить 72 золотника, равные 307 г, из чего можно сделать вывод, что при изготовлении штыка терялось 216 золотников, или 921 г железа и стали (3 русских фунта = 288 золотников = 1229 г). Кстати, клинки тесаков и шомпола, которые делались на Тульском оружейном заводе, обтачивались и полировались на этих же машинах.

            Для сравнения технологии производства российского и французского штыков, следует привестицитату, данную качеству этих штыков в статье В. Лугинина «Ручное огнестрельное оружие французских, английских и сардинских войск, бывших в Крыму», опубликованной в «Артиллерийском журнале» в 1857 г.:

                «В рукопашных схватках под Севастополем часто случалось, что наши штыки ломались в шейке, а потому солдаты старались по возможности запастись французскими штыками, отдавая им преимущество перед своими». [Как русские делали штык в 1826 году / Историческое оружиеведение (Yandex Zen). 22.05.2022 г.].   

            Фланкировка пикой.

            В 1805 г. - пиками в регулярной кавалерии были вооружены только первые шеренги трех Конных полков - Татарского, Литовского и ПольскогоТогда как для донских казачьих полков пика оставалась главным оружием. Один из офицеров-участников кампании заграничных походов российской армии (война шестой коалиции), впоследствии вспоминал: «Многократный опыт показал, что конный фронт, вооруженный пиками, получает тройную силу; драгуны же, напротив, как-то слабо действовали; но гусары, за одно с казаками и уланами, работали превосходно».

            Фланкировка пикой в частях регулярной кавалерии. В 1850 гг. в регулярной кавалерии российской армии фланкировке пикой обучали всех, кому пика была положена как оружие, кроме кирасир, которых фактически обучали только брать пики «к атаке» и убирать их в бушмат. Впервые фланкировка была включена в «Воинский устав о строевой кавалерийской службе.

            Чтобы контролировать пику в бою, казак должен был поворачиваться всем корпусом в седле, что требовало отличного мастерства верховой езды. Достигалось оно изнурительными тренировками, где одним из упражнений был удар пикой по глиняному шару, установленному на гибком пруте; разбить его можно было, только попав точно, в середину.

            Существовало некоторое количество боевых приемов, которые выполнялись как одной, так и двумя руками, когда, например, казак ловко перекидывал пику из одной руки в другую, стремясь нанести удар противнику с левой стороны.

            К древку пики крепились две петли; первая находилась в конце нижней части древка; вторая петля накидывалась на локоть, что позволяло казаку вращать ее одной рукой, не боясь выронить. Удары направлялись прямо или наискосок, и если казак не успевал развернуть пику для укола, то мог ударить противника древком.

            Особым искусством было парирование, когда длинным древком успевали отражать сыплющие с разных сторон удары саблей.

            Кавалерийский устав давал довольно разнообразные и сложные движения: перенося пику налево и направо и поворачиваясь корпусом в седле кавалерист мог колоть вперед, налево и направо, а «оборачивая» пику - назад.

            Специальные движения выполнялись по командам «Коли пехоту», «промах», «защита поводьев». Обращало на себя внимание и то, что изучение приемов по отдельности практически отсутствовало, они сразу давались в связке.

            Так, по команде «Коли» кавалерист должен был сделать четыре укола подряд: вперед, вполоборота направо, вполоборота налево и налево, точно также совмещались команды «Отбей налево, налево назад коли», «отбей направо, раз обороти вперед, коли», «отбей налево, раз обороти налево назад, коли».

            Специальные приемы выделялись отдельно: так, по команде «Промах» кавалерист должен был колоть вперед, оставить руку вытянутой во всю длину, повернуть пику справа налево копьем к левому плечу и отнести пику опять копьем вперед под правую мышку. Все движения выполнялись из положения учебного положения «к фланкировке» или из боевого «к атаке».

            Фланкировка пикой в казачьих частях. Фланкировка пикой в казачьих частях впервые была включена в «Воинский устав о строевой службе конных полков казачьих войск.

            Часть I», изданном в 1862 г. (собственно, это вообще был первый утвержденный казачий устав, в котором приводились приемы фехтования холодным оружием - пикой и шашкой). Казачий устав был написан более сжато, приемов давалось меньше, рисунками он не дополнялся.

            Основная причина указывалась в самом уставе: в него вошли «только те построения, которые прилагаются к делу чаще и исполняются проще».

            Фланкировка состояла из ударов и отбоев, удары наносились по шести направлениям: прямо, направо, налево, вполоборота направо и налево и назад. Отбои делались по четырем направлениям: направо, налево и вполоборота направо и налево. По всем этим направлениям всадник должен был поворачиваться корпусом в седле, направляя в эту же сторону пику, но «не ворочая коня».

            Все удары и отбои делались из положения пики «к атаке»: пика бралась под правую мышку, острый ее конец направлялся немного вниз, а тупой - вверх, локоть правой руки не отделялся от корпуса и нажимал на пику, плотно прижимая ее под мышкой. Пика держалась у «точки перевеса».

            После выполнения удара пика вновь возвращалась в положение «к атаке». При отбоях пики пику следовало взять вертикально с небольшим наклоном, для отбоя сабли - горизонтально, почти как в положении «к атаке». Отбой выполнялся на вытянутой руке.

            Отбой штыка выполнялся следующим образом: пика вытягивалась острым концом вверх, после чего им выполнялось круговое движение вниз-назад-вверх по одну сторону лошади, а потом сразу же по другую, после чего пика вновь бралась «к атаке».

            Фактически это упражнение было похоже на сабельные мулинеты (итал.  molinello - подготовительные упражнения для вооруженной руки при обучении боевым ударам в фехтовании на саблях, имеющие целью отработку направлений рубящих ударов), и рекомендовалось, как отлично развивающее казака и приучающее его лошадь не бояться движения оружия.

            Выполняли фланкировку сначала пешком, а потом верхом, постепенно переходя от меньшего аллюра к большему. [Фланкировка пикой в кавалерийских и казачьих частях русской армии в середине XIX века была описана в уставах 1844 и 1862 годов / Историческое оружиеведение (Yandex Zen). 06.09.2019 г.]. 

            Интересное описание боя казаков с французскими драгунами оставил капитан прусских улан Ганцауге, который имел место под Дрезденом в 1813 г., и казаки показали, что умеют соперничать даже с регулярной кавалерией в бою.

            «Некоторые эскадроны должны были во время боя обойти неприятеля и атаковать его с тыла и во фланг. Все эти приказания были в точности исполнены. Казаки кинулись на французов со всех сторон и окружили их. Я сам видел, как некоторые драгуны, выпустивши один только выстрел и не имея даже времени обнажить своих сабель, были выбиты из седел и были сразу насквозь проколоты пиками. Сначала французы упорно защищались и действовали вообще так, как должна действовать каждая хорошая кавалерия, когда имеет дело с ловким противником, беспрестанно возобновляющим свои атаки; но затем некоторые обратились в бегство, их примеру последовали остальные» (Источник «Историческое оружиеведение»).

            Французы быстро поняли преимущество пики, так Генрих Жомини (фр. Antoine-Henri Jomini; на русской службе; 1779-1869)  писал:

                «Всем известно огромное преимущество пики. Несомненно в небольших столкновениях вооруженные пиками уланы не будут более эффективными чем гусары, но при атаке в шеренге дело принимает совсем другой оборот. Как много храбрых кавалеристов стали жертвами предубеждения, которое они имели в отношении пики …». [О владении пикой казаками и их противниками, в период войны 1812 года и заграничного похода | karabai96.liveiournal.com, 05.10.2015 г.].

            Пика казачья обр. 1839 г. - боевой наконечник стальной четырехгранный, переходящий в коническую трубку, насаживавшуюся на деревянное древко. Общая длина оружия, мм - 3400; длина наконечника с трубкой, мм - 250; диаметр древка, мм - 36.   

            Древко этой пики окрашивалось по цвету мундиров полка - в синий или зеленый цвет, в верхней части древка имелось утолщение, на которое насаживался наконечник. Подток (тупой металлический наконечник на заднем конце пики) отсутствовал; конец древка был закругленным. На нижнем конце древка имелся ножник (ремень для ноги при перевозке пики в положении «вертикально вверх»).

            Пика 1839 г. - это первый официально утвержденный правительством, образец этого оружия, с указанием его параметров; до этого пики не были регламентированы, и отличались огромным разнообразием размеров и устройства. Но, хотя в 1839 г. правительство утвердило чертеж новой пики как единообразный, положение с разнобоем размеров деталей улучшилось ненамного.

            Для нее были установлены следующие параметры: общая длина, м - 3,4, вес, кг - 2,3, длина наконечника, м - 25, диаметр древка, см - 3,6. Для сравнения, кирасирская пика была длиной 3,2 м, но весила при этом 3,25 кг. Для сложных приемов она не годилась, ее использовали только для изначального таранного удара.

           В отличии от кавалерийской, казачья пика не имела флюгера, из-за чего часто пробивала противника насквозь. Потому современники отмечали, что казак, пробив пикой противника, предпочитал далее действовать саблей и пистолетом. Чтобы как-то защитить себя от удара пикой, французские кавалеристы, стали применять плащ - скатку, одевая его через плечо.

            Французский генерал и военный писатель, автор мемуаров о наполеоновских войнах, барон Марселлен Марбо (1782-1854), в своих мемуарах описывает случай смертельного удара пикой: «Я потерял несколько человек, и мой первый эскадронный начальник г-н Позак, был ранен ударом копья в грудь, потому что не счел нужным защитить ее, как этого требовали правила, скаткой из кавалеристского плаща».

            Что собственно, вполне соответствует тактике донцов - первый удар следует пикой, которая затем оставляется, и в ход идет другое оружие. Если же пику не считали нужным бросать, то ей наносили секущие удары (см. «Аванпосты легкой кавалерии» - шевалье Антуан-Фортюне де Брака).

            Во время кампании в России поляки оценили длину казачьих пик, но посчитали что, ими труднее драться в ближнем бою. Очевидно, что фланкировка четырех метровой пикой, представляется затруднительной. Зато она великолепно подходит, для секущих ударов острием, и ударов подтоком. 

            Пика обр. 1862 г. - принятая российской кавалерией, была с легким трехгранным наконечником, которая, относительно конного боя, смысл которого был еще в том, что наконечник не давал смещения центра тяжести вперед, позволяло легко маневрировать ею. 

            До 1893 г. пики казаков не были предметом государственного снабжения, и, каждый казак изготавливал себе пику за свой счет, зачастую отклоняясь от «высочайше утвержденного» чертежа. Да и сам чертеж в разных местах «читали» по-разному, в результате чего каждое казачье войско имело совершенно разные по длине, весу и виду наконечника, образцы одной и той же, «высочайше утвержденной», пики.

            Доходило до того, что длина пик некоторых казаков была вдвое меньше утвержденной, до 1500 мм вместо положенных 3400 мм. [Русско-японская война: русское холодное оружие / Петр Власов (Yandex Zen). 03.03.2021 г.].

            К началу 1890 гг. качество пик в полках ухудшилось настолько, что офицеры стали говорить об их полной непригодности как боевого оружия, что и стало причиной разработки нового образца пики, которая заняла около 10 лет.

            Лишь в 1901 г. началась замена пик обр. 1839 г. на новые пики, которые теперь производили на государственных предприятиях, по единому образцу.

            Пика казачья обр. 1901 г. имела стальной трехгранный, насажен на древко трубкой с тремя пожилинами; поверх пожилин нередко надевалось специальное нагнетательное кольцо. Древко деревянное, с подтоком, общая длина оружия, мм - 3100; длина наконечника (без пожилин), мм - 230, диаметр древка, мм - 36.

            Древко окрашивалось в гвардейских казачьих частях по цвету прикладного сукна, в остальных казачьих частях - в черный цвет. Встречались и бамбуковые древки, оставшиеся от экспериментальных пик 1890 гг. Подток (тупой металлический наконечник на заднем конце пики) железный, конический, тупой, на заднем конце пики имелось два кольца для крепления ножника.

            Эта пика заменила в первых шеренгах казачьих частей ранее состоявшие на вооружении казачьи пики обр. 1839 г. Пика образца 1901 г., в отличие от предыдущей пики, изготавливалась по единому образцу на государственных предприятиях и ею централизовано снабжались все казачьи части.

             Но так как, до начала Русско-японской войны, некоторые отдаленные от центральных губерний, дальневосточные казачьи части не успели получить пики обр. 1901 г, принимали участие в войне с устаревшей пикой обр. 1839 г.

            Поэтому в данном образце утвержденный стандарт соблюдался неукоснительно. Казачья пика обр. 1901 г широко применялась в боях Русско-японской войны, и хотя с 1913 г. она стала заменяться общекавалерийской пикой обр. 1910 г., тем не менее, старая казачья пика использовалась многими казаками и во время Первой мировой войны. [Русско-японская война: русское холодное оружие / Петр Власов (Yandex Zen). 03.03.2021 г.].

            Этой пикой стали вооружать казачьи части стали, где вместо древка была металлическая трубка с пробковым рукавом для удобства хвата, которые активно использовались в ходе Первой мировой войны.

            Взгляды на пику в конце XIX века у ведущих европейских военных держав были прямо противоположные - одни говорили о том, что в ней необходииости нет никакой, как, например, казачий генерал-лейтенант И.Д. Попко (1819-1893), и некоторые другие, ратовали за то, что это оружие еще послужит из-за своего необычайного морального воздействия на противника.

            Также, как например, и - французский полковник Антуан-Фортюне де Брак (Antoine-Fortune de Braque; 1789-1850), автор знаменитой книги «Аванпосты легкой кавалерии» (впервые изданной в Париже в 1831 г.), писавший, что «пика - это холодное оружие, производящее самое сильное нравственное впечатление, а удары ее смертельны».

            Опираясь на свой предыдущий опыт, Антуан-Фортюне де Брак, имея самое превосходное мнение о тактике казаков и их боевом мастерстве, отмечал низкую эффективность ударов казачьих пик: «Я видел в нашей армии кавалеристов, получивших до двадцати двух ударов казачьими пиками и нетолько не погибших от этого но, даже продолжавших служить».

            Дальше в тексте мы можем найти упоминание о том, что среди случаев, когда солдаты, получив тяжелый удар, не унывали и выживали в самых невероятных случаях. Антуан-Фортюне де Брак пишет:

                «Под Тильзитом, гусар 7-го полка и роты, в которой я служил, получил двадцать два удара пикой. Через месяц он был уже на лошади. Он ни на минуту не сомневался в своем исцелении».

            О том, почему так получилось, что раненый гусар выжил, французский офицер винит дурное качество казачьего оружия, от малаго ухода за ним, а больше всего от следующей причины, что пики казаков, сражавшихся против них, были окованы только с одного конца и всадники, чтобы не класть своего оружия на землю, втыкали его острым концом этим и тупили его.

            «Помните … не следует утыкать пику в землю копьем … Во время кампании необходимо, чтобы офицер производил частые осмотры пик о и требовал, чтобы были хорошо заострены и смазаны салом; удар исправной пики почти всегда смертелен, если он направлен в туловище человека».

            Притом, Антуан-Фортюне де Брак также описывал и другие случаи, например, такой, как неудачная попытка капитана Бро атаковать казака, вооруженного пикой. Казак держал пику вперед-вправо и при сближении француза поднялся на стременах и резко нанес удар «кругом отбей» - капитан был выбит из седла и непременно попал бы в плен, если бы не подоспевшая подмога.

            Де Брак присутствовал при перевязке плеча капитана Бро, которое было рассечено как при ударе саблей.

            Барон Бро де Комер (Louis Bro de Comeres; 1781-1844), упомянутый де Браком - это будущий генерал-лейтенант (1843), который в рядах VII-го корпуса Великой Армии (Grande Armee) принимал участие и сражался во многих кампаниях, был произведен в капитаны с назначением в 7-й гусарский полк (7er Regiment de hussards).

            Немецкая кавалерийская пика. 

            В Германии, в конце XIX века, дебаты были прекращены с поистине нордической решительностью: пика была объявлена главным оружием кавалерии, по статусу стоявшим над карабином и саблей.

            Так, Устав, принятый в 1891 г. объявлял, что все кавалеристы вооружались пиками, а «десятилетний опыт обучения владению пикой германской конницы вселил в Германии уверенность в том, что каждый немецкий всадник, когда рано или поздно ему придется вступить в бой с противником, участвуя ли в производстве шока или в единоборстве, будет умело владеть своим оружием».

            В в конце 1880 гг. кавалерия Deutsches Reich (Германской империи) подверглась процессу стандартизации и реорганизации, в рамках которой всем подразделениям должны были быть выданы пики, которые ранее носили только уланы.

            Следует отметить, что первоначально выпускались только деревянные пики, но в 1890 г. была представлена новая цельностальная конструкция. [Kavallerie-Speer. - Alan Larsen; Henry Jallop. (21. November 2017). Bloomsbury, USA. seite 12.].

            В издании Британской энциклопедии 1911 г. был сделан вывод, что использовалась сталь, потому что немцам было трудно достать деревянные древки для снаряжения своей кавалерии.

            У Германии, в отличие от Британии и Франции, не было колоний в тропических странах, которые могли бы обеспечить заводы бамбуком, необходимым для производства древков, зато у нее была замечательная инфраструктура сталелитейных заводов, что и привело к появлению полностью стального пустотелого копья.

            Британские уланы использовали древки и из бамбука, и из ясеня, но в Германской империи не хватало первого, а в Энциклопедии (Encyclopedia) указано, что немецкий ясень рос недостаточно прямым для последнего. [Deutschen 10. Infanterie Division Taktische Kampfe an der Westfront im August 1914 | Bartosz Kruczynski (07.06.2021). Vandenhoeck & Ruprecht. p. 109.].

            Правда, уланы из провинции Силезия (Schlesien) продолжали использовать пики с деревянными древками, но позже и им была выдана цельностальная пика Modell 1890 с сосновым наконечником (так в оригинале). [«The Spear» - ^ Hugh Chisholm, ed. (1911). The Encyclopedia Britannica. Volume 16 (11th ed.). Cambridge University Press. Page 150.].

            Немецкая кавалерия была вооружена различными видами оружия до 1889 г., когда было решено, что всему кавалерийскому корпусу будут выданы пики.

            Первоначально выпускались только деревянные пики, но в 1890 г. было представлено первое копье из стальных труб - Stahlrohrlanze («стальное трубчатое копье», другой вариант перевода - «копье со стальной трубкой») - это было древко, состоявшее из почерневшей стали, длиной, мм - 3200 (10 футов) с четырехугольным наконечником, имевшим острие квадратного сечения, длиной, мм - 127 (5,0").

            Заостренная коническая опора у основания позволяла вонзать пику в землю и стоять острием вверх - при приказе сражаться спешившись, кавалеристы втыкали свои пики в землю в том месте, где должны были быть оставлены лошади с коновязями, и продвигались вперед, неся свои карабины.

            К середине рукояти была прикреплена кожаная рукоятка, закрепленная тремя латунными кольцами. На древке ниже острия были проделаны шесть проушин, через которые можно было продеть проволоку для крепления копья вымпел. Маркировка единицы измерения, серийный номер и королевский знак были выбиты на двух противоположных гранях острия.

            У этой пики, получившей наименование «Modell 1890», было проделано шесть проушин под острием, которые можно было использовать для крепления вымпелов к наконечнику.

            В 1893 г. была представлена слегка модифицированная пика «Modell 1893nA» - в которой проушины для вымпела были увеличены в размере и уменьшены в количестве до четырех.

            Modell 1890 также осталась на вооружении, но со снятыми двумя проушинами, чтобы походить на новое оружие. Пики использовались на протяжении всей Первой мировой войны, пока в 1927 г. их не сняли с полевой службы.         

            Знаменательно, что проводником решения о принятии на вооружение цельностальных пик был сам кайзер Вильгельм II (Wilhelm II; 1859-1941), объявивший пику «королевой» оружия.

            Немецкая кавалерийская пика была длиннее, чем например, французская и британская, только вот область его применения была сильно ограничена таранным ударом на полном скаку - баланс и длина Stahlrohrlanze создавали проблемы во время боя с другой кавалерией.

            Короткое и толстое, прочное лезвие квадратного сечения (разумеется, острия: «лезвием» - так в тексте) из блестящей стали имело малую проникающую способность и, почти не могло быть использовано без задействования силы атакующей лошади.

            В августе 1914 г. - 17-я и 18-я кавалерийские дивизии самостоятельно заострили наконечники своих пик, так как вдруг обнаружили, что в стычках их жала не пробивали даже обмундирование противника.

            Помимо этого, у Stahlrohrlanze был конструктивный недостаток, а именно - пика была оснащена фиксированными проушинами для крепления вымпелов, чуть ниже лезвия. На войне эти вымпелы не крепились, но проушины нельзя было снять, и они могли застрять (а следовательно - застревали) в цели, особенно после глубокого проникновения.

            Во время конного боя немецкая кавалерия находилась в невыгодном положении, по сравнению с бойцами, вооруженными клинковым оружием, так как баланс и длина пик делали парирование ими практически невозможным.

            Например, 22.08.1914 г. рядовой британской кавалерии, Уоррелл (Worrell), заметил, что немцы: «не могли управлять своими копьями в ближнем бою, и некоторые из них бросили их и попытались сдаться». [Германская стальная пика: одно достоинство и множество недостатков / Герои и битвы (Yandex Zen). 04.04.2022 г].

            M1893nA была небольшой модификацией M1890, в которой впервые рукоятка была изготовлена из тянутой мягкой стали и имела диаметр - 36 мм (1,4"), острие, по-прежнему четырехугольное в сечении, было сделано немного толще. Копье описано Крушински (2021) как имеющее размер, мм - 3200 (10 футов 6 дюймов), но Ларсоном и Яллопом (2017) как имеющее размер, мм - 3137, хотя оба источника сходятся во мнении, что копье весило, кг - 2,12 (4 фунта 11 унций).

            В середине копья была вмонтирована латунная рукоятка, обшитая тканью. На треть от основания находилось латунное кольцо с кожаной кисточкой, которое использовалось для ношения копья (коническое основание вставлялось в кожаный рукав у правого стремени кавалериста.

            Вместо шести проушин для вымпела M1890 у M1893 было всего четыре проушины в полусферических латунных ручках, более прочных, чем у модели 1890 г. С 1890 г. M1890, который оставался на вооружении вместе с более новой моделью, был модифицирован, чтобы больше походить на нее, при этом две проушины были удалены.

            Модифицированный пример хранится в коллекции Королевских оружейных мастерских Соединенного Королевства. Все копья до 1914 г производились Gewehrfabrik Danzig (оружейный завод в г. Данциге).

            Вся немецкая кавалерия (некоторые подразделения спешивались и сражались как пехота) во время Первой мировой войны была вооружена копьями, которые стали единственным оружием ближнего боя кавалерии после того, как палаши были сняты с вооружения в 1915 г., и оставались такими до конца войны.

            Копье продолжало состоять на вооружении кавалерии послевоенного Рейхсвера, но было снято с полевой службы в 1927 г. Некоторые кавалерийские подразделения продолжали носить палаш до конца Второй мировой войны.

            «Тщательное и беспрерывное обучение кавалерии владеть пикой, как главным ее оружием, необходимо, чтобы в случае войны использование этого оружия дало бы соответствующие результаты».

            Более того, устав требовал от германских офицеров уметь отлично владеть пикой, для чего упражняться с нею так же часто, как и упражняться в верховой езде: «предмет обучения должен считаться настолько же важным, как и офицерская езда».   
            
             Соответственно, использованию пики и обучению владению ею был посвящен весьма объемный раздел кавалерийского устава, принятого в 1891 г. (особенно в сравнении с аналогичными разделами в российском, французском и австрийском кавалерийских уставах).

            Уколы в германском уставе делились на активные - когда всадник выполняет колющее движение рукой, и пассивные - когда укол наносился движением лошади, их рекомендовали выполнять в разные стороны и вниз, описывались подготовительные упражнения, направленные на лучшее освоение приемов.

            Обучали и практике нанесения двойных ударов, при которых атака острым концом пики переходила в атаку ее тупым концом - но уже по другому направлению.

            И самое главное - давались фехтование и вольный бой на пиках, причем как пешком, так и верхом. Более того, всадника, вооруженного пикой учили сражаться с двумя кавалеристами, вооруженными саблями.

            Как здесь не вспомнить случай времен наполеоновских войн, описанный Антуан-Фортюне де Браком в «Аванпостах легкой кавалерии» (1831 г.):

                «Мне случалось видеть старых казаков, атакованных нашими кавалеристами с коротким оружием, которые, остановившись против них, хладнокровно выжидали нападения, держа конец пики не прямо, так как при решительной атаке, он мог быть отбит, и тогда они погибли, а вперед направо, так, как в первом движении - в «отбей налево»; затем, отразив атаку отбивом налево и отведя этим движением атакующего, сами увертывались налево и могли, в свою очередь, нападать на врага с левой его стороны».

            Практиковались и удары в специальные цели - от легких, в виде пучков соломы, до тяжелых, оказывающих сопротивление уколу, причем на всех аллюрах. Отдельно обучали извлечению пики из пораженного предмета - так, чтобы не потерять ее, притом занятия с рекрутами предписывалось проводить ежедневно.

            И в этом смысле германский устав был гораздо более объемным, чем действовавшие на тот период российские кавалерийский и казачий строевые уставы: в первом (1896 г.) всего лишь очень обще рассказывали о том, как нанести уколы всаднику и как защититься от пики шашкой, а во втором (1899 г.) указывались направления по которым следует выполнять эти уколы (налево, в пол-оборота налево, прямо, в пол-оборота направо, направо, вниз направо), добавлялись удары тупым концом пики и круги пикой (для развития силы руки).

            Никаких технических и методических подробностей при этом не приводилось, потому и не удивителен вывод, который был сделан в книге «Конница: вооружение и владение оружием», написанной генералом Л. де Виттом (Дмитрий Львович Де Витт; 1896-1963), начальником Николаевского кавалерийского училища, лучшего кавалерийского учебного заведения российской армии:

                «Что же касается до пики, то германская кавалерия, в отношении постановки владения этим оружием, стоит совершенно особо, и далеко опередила как французскую кавалерию, так и наших казаков; видимо, 10 летний опыт упражнений с пикой не прошел у немцев даром, и они прекрасно разработали технику этого дела».

            Впрочем, Первая Мировая война показала, что немецкие генералы были подвержены той же болезни, что и генералы всех других армий - которые, как всегда, готовились к прошлой войне… [«Далеко опередила наших казаков": пика в кавалерии Германии» / Историческое оружиеведение (Yandex Zen). 12.01.2022 г.].

            Пехотный тесак, фашинный нож.

            В эпоху индивидуального гладкоствольного оружия штыки были граненые, примерно одной и той же формы, и - сохранялись неизменными приблизительно полтораста лет. Граней было три, либо штык был Т-образным - что было необходимо для удобства заряжания дульнозарядного оружия - а для сугубо колющего оружия граненая форма (треугольник, ромб, буква V, Y, T или просто крест в сечении) - это именно та форма, которая дает максимальную прочность.

            Изначально штык в войсках рассматривался только как колющее оружие, пусть и даже очень узкоспециализированное. Для всех прочих потребностей, таких как срубить деревцо, приготовить хворост для костра, то есть использование для повседневной бытовой жизни солдата, и годное для ведения рукопашного боя - у пехотинца был нормальный функциональный тесак - поэтому никакой необходимости в штык-ноже у него не было.

            В свое время еще стрельцы носили саблю (палаш или шпагу) вместе с бердышом и фитильным ружьем, а при Петре I (1672-1725) всем фузилерам (фр. Fusiliers - стрелок из ружья) ввели шпаги в качестве короткого холодного оружия. Тогда как шведская пехота при этом, в качестве основного холодного оружия, имела полноценную шпагу.

            Что было вызвано низкой скорострельностью огнестрельного оружия того времени и необходимостью самообороны солдат при разряженном ружье. Однако после массового распространения штыка необходимость носить с собой еще и саблю (палаш или шпагу) потеряло всякое свое значение, и к середине XVIII века это оружие трансформировалась в пехотный тесак. 

            Забегая вперед, отметим, что в 1763 г. на вооружение российской пехоты был принят пехотный тесак с длиной клинка, мм - 760, шириной, мм - 40 и толщиной обуха, мм - 6.

            При помощи шанцевого инструмента российские войска в 1812 г. возвели земляные укрепления Дрисского лагеря (включавшие в себя несколько линий обороны), редуты, флеши и люнеты Бородинской позиции и многие другие оборонительные сооружения.

            В 1846 г. для вооружения саперов и пешей артиллерии был принят тесак обр. 1846 г., с прямым, обоюдоострым клинком, и только под самый конец правления Александра II (1818-1881) ношение пехотных тесаков было отменено. В общей сложности, пехотные тесаки прослужили в российской армии до конца XIX века, после чего были заменены бебутами.

            Пехотный тесак представлял собой тот вид ножей, преимущественно использовавшийся и как инструмент для выживания, так и в качестве оружия.

            При этом название свое нож получил от глагола «тесать», что подтверждает его применение в быту, в основном, для обтесывания дерева. Тесак - это рубяще-колющее холодное оружие, состоявшее на вооружении Русской армии (кроме стрелковых пехотных частей, кавалерии и конной артиллерии) с конца XVIII и до 1880 гг. 

            Также пехота вооружалась и тесаками с укороченными сабельными клинками с небольшим изгибом, которые имели размеры и конструкцию рукояти (эфеса), как у длинноклинковых сабель, с длиной клинка в пределах - 450-550 мм. Полусабля находилась на вооружении пехотных и артиллерийских частей в XVIII-XIX веках., в том числе и в Российской Императорской армии.

            Среди армейских полусабель XX века наиболее известна японская кокатана (дай-сидзи), с общей длиной - 690 мм и, длиной клинка - 520 мм.

            Еще одно название данного вида оружия - фашинный нож, - это слегка изогнутый тесак, на обухе клинка которого нарезаны зубья пилы. С начала XIX века саперы использовали его не только как оружие, но и как инструмент, которым рубили или пилили прутья и колья для фашин - из связок прутьев, которыми укрепляли валы полевых укреплений и мостили гати на болотах.

            В 1797 г. этот фашинный нож присваивался нижним чинам саперных войск под названием тесак саперный солдатского обр. 1797 г.

            Тесак долгое время состоял на вооружение пехоты, артиллерии и инженерных войск, хотя все-таки следует отметить, что не все европейские державы вооружали свои войска этим большим ножом, полагая, что мушкета с примкнутым штыком для ближнего боя вполне достаточно.

            В начале XIX века пехотные тесаки поступают на вооружении пехоты большинства европейских армий. Это, как правило, рубяще-колющее оружие, с клинком шире и короче шпажного, длиной около 700 мм и простым эфесом, с боковой дужкой или совсем без нее. 

            Здесь важно отметить, что штыки петровских времен (эпоха правления Петра I - 1682-1725 гг.) не отличались особо надежным креплением, поэтому солдатам по уставу и положена была пехотная шпага (сиречь - тесак), или - полусабля, в качестве дополнительного оружия, на тот случай, если штык сломается или «застрянет» между ребер неприятеля и выскользнет со ствола.
       
            Однако, в последней четверти XIX века, пехотные тесаки начинают выходить из употребления в Европе, когда им на смену стали приходить штыки-тесаки. Россия использовала тесаки вместе (одновременно) со штыками вплоть до конца XIX - начала XX веков.

            Эти тесаки не имели никаких приспособлений для примыкания к огнестрельному оружию, являясь холодным оружием в полном смысле этого слова. В основном, тесаками вооружались саперные и инженерные войска, для которых тесак являлся сразу и рабочим инструментом, и оружием последнего шанса.

            Тесак, с искривленным и несколько укороченным сабельным клинком - полусабля, был принят на вооружение Российской Императорской армии в конце царствования императрицы Елизаветы Петровны (1709-1762), для нижних чинов Обсервационного Корпуса Мушкетерских полков и Корпуса Гренадерских полков, имел простой эфес в виде черенка с крестовиной, а затем в 1759 г., по представлению генерал-фельдцейхмейстера графа П.И. Шувалова (1711-1762), в артиллерии шпаги нижних чинов были заменены тесаками, одинаковой формы с имевшимися в полках Обсервационного Корпуса.

            [Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по Высочайшему повелению. Часть 3. СПб, Типография «В. С. Балашевъ и К°», 1899 г.].   

            Затеяв в 1783-1786 гг. масштабную военную реформу, светлейший князь Г.А. Потемкин (1739-1791) ввел значительные изменения в вооружении пехоты, делая акцент, прежде всего, на клинковом оружии. До этого времени во всей полевой пехоте на вооружении состояли шпаги с тесачными клинками образца 1763 г., не имевшие никакой практической пользы.

            В известном докладе Г.А. Потемкина Екатерине II 04.04.1783 г. кроме предложений по изменению обмундирования в полевой армии также были затронуты проблемы неэффективного оружия пехоты, каковой являлась пехотная шпага с тесачным клинком:

                «Для пехотного (солдата. - А.П.) шпага - лишняя тягость, оружие не употребительное, о котором главное старание у всех, как бы ловчее надеть, чтобы маршировать свободнее, также и ворочаться. Многие армии шпаги в пехоте не употребляют, а носят штыки».

            При этом уточним: под «пехотной шпагой» здесь имеется в виду самая что ни на есть солдатская, а не более изящная офицерская, т.к. во времена светлейшего князя Г.А. Потемкина подразумевался полнофункциональный короткий двулезвийный тесак с длиной клинка до 740 мм (по Кулинскому А.Н.), выпуклого сечения типа «линза», шириной 35-36 мм.

            Хотя, в принципе, необходимо отметить, что длина и ширина клинка у пехотных солдатских шпаг того времени варьировались, и в разных полках могли быть разными, в зависимости еще от того, какой завод их изготовлял.

            Предложения упразднить пехотные шпаги звучали и ранее, сразу по окончании Русско-турецкой войны (1768-1774), со всей очевидностью показавшей бесполезность этого предмета вооружения, но эти идеи не получили практического применения.

            Более того, в 1779 г., когда полки переводили с трехбатальонного на четырехбатальонный состав, и необходимо было восполнять потери в материальной части, которые армия понесла в ходе войны, возникла потребность в 200 тыс. новых тесаков на сумму в миллион рублей.

            Это при том, что анализ боев показал, что от них практической пользы на войне никакой, но на вооружение это оружие с тесачными клинками какое-то время еще оставались.   
       
            Солдаты инженерных войск в 1810 г. имели на вооружении саперный тесак обр. 1797 г., состоящий из стального, слегка искривленного клинка: длина 500 мм, ширина до 85 мм с обухом в виде пилы (число зубцов доходило до 49) и эфеса, представлявшего собой деревянную рукоять и железную крестовину с загнутыми вверх концами.

            Общая длина тесака была приблизительно около 700 мм, масса до 1,9 кг; ножны деревянные, обтянутые кожей, с металлическим прибором. Такой тесак мог использоваться одновременно как боевое оружие и шанцевый инструмент.

            Для различных земляных, строительных и заготовительных работ в российской армии применялись железная шанцевая лопата с древком длиной - 710 мм и лезвием 230x290 мм, топор на топорище длиной - 730 мм, и - кирка.

            В 1817 г., тесак саперный солдатского обр. 1797 г., был присвоен нижним чинам сформированных в этом же году военно-рабочих рот и батальонов, и состоял у них на вооружении до 1850 г. В 1827 г. он был заменен у нижних чинов саперных и пионерных (инженерных) войск саперным тесаком образца 1827 г. 

            Вот что пишет об этом тесаке Владимир Григорьевич Федоров (1874-1966) в своей книге «Русское холодное оружие», 1905 г. издания:

                «Следующий образец сапернаго тесака был утвержден в 1824 г. Число зубьев было уменьшено до 23-хъ (с 49 модели обр.1817 г), вместо деревянных ручек, которые скоро портились, были приняты для гвардейских частей - медныя, а для армейских - железныя, такого же металла были приняты и наконечники. Тип оружия остался без изменения. В 1827 г. последовало Высочайшее повеление, чтобы у армейских тесаковъ ручки и наконечники - были бы вновь сделаны по Высочайше утвержденному образцу - из зеленой меди, у гвардейских  - из красной».

            В 1834 г. - тесак был заменен саперным тесаком обр. 1834 г. и снят с вооружения. На флот было передано 20 тыс. тесаков обр. 1827 г. - точных данных о том, какое количество из этой партии было переделано (удалена пила), не имеется. Переделочный вариант тесака обр. 1827 г., по-видимому, не имел специального наименования в номенклатуре образцов флотского вооружения. 

            Солдатский саперный обр. 1827 г., 1 тип - размеры: общая длина, мм - 707; длина клинка, мм - 497; ширина клинка у пяты, мм - 50,3. Описание: клинок стальной, изогнутый, однолезвийный, с одним широким долом с обеих сторон, боевой конец двулезвийный. Эфес латунный, цельнолитой, состоит из рукояти и крестовины.

            Рукоять овальная в сечении, сужающаяся к навершию с поперечными бороздками на брюшке, спинка гладкая. Навершие массивное, загнуто в сторону лезвия клинка, имеет отверстие для темляка. Крестовина короткая, прямая, S-образная. Ножны деревянные, обтянуые кожей с латунным прибором, состоящим из устья с длинным шпеньком и наконечника с шариком.

            В 1832 г. - солдатам раздали тяжелые короткие тесаки с прямым клинком с зубьями пилы и литой рукоятью с перекрестием. На ножнах также были гнезда для крепления штыка. Но такое короткое оружие, как тесак, было плохой защитой от кавалерии, а весило при этом достаточно, чтобы не заметить его массы в походе - поэтому с конца XIX века его оставили только барабанщикам и музыкантам, а также солдатам гвардии для выхода в мирное время.

            Все российские тесаки, применявшиеся в период 1800-1917 гг., принимались на вооружение в конце XVIII - первой половине XIX веков. Последним был принят на вооружение солдатский пехотный тесак образца 1848 г. - с деревянными, обтянутыми кожей, ножнами. В России для Военного ведомства пехотные тесаки производил Златоустовский казенный завод.

            После окончания Крымской войны (1853-1856), во второй половине XIX века, в европейских армиях отказались от снаряжения пехотинца дополнительным тесаком, и выдали ему «комбинированное оружие» - штык-нож, когда необходимо - тесак, когда - штык. В российской армии точно так же отказались от пехотного тесака, но вот его функционального аналога в виде штык-ножа солдату - не дали.

            Именно поэтому в начале XX века русский игольчатый штык, да еще без нормальной рукоятки (в отличие от лебелевского, у которого она была) был архаикой. Он сохранил оптимальную для колющего оружия форму, которая давало максимальную прочность (более того, для трехлинейки разработали штык повышенной прочности, о чем будет следующая глава), именно это и было главным его достоинством.

            В современных реалиях боя военнослужащие различных стран, разумеется, при необходимости, пользуются малой пехотной лопатой, которая прекрасно заменяет тесак. В ближнем бою тесак, разумеется, удобнее и эффективнее, но рукопашный бой при ведении основных боевых действий, высоким технологичным оружием, сегодня не столь актуален.

             [Солдатский тесак времен Николая I | Муниципальное учреждение «Козьмодемьянский культурно-исторический музейный комплекс».]. 
            …
            |||||||  |||||||
             ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ ••••• … «» / °C (©)_ (Yandex Zen)  _||||| ±_¦ @ (`) Eq&
            …
            …