Глава 18. Демон войны

Вечерело… Серое небо темнело с каждой минутой, торопясь слиться с небом в единый первозданный хаотический мрак, который, наверное, царил в Мироздании до сотворения мира. Лишь в прорезях темных облаков пылали оранжевые лучи заходящего солнца, да по берегу моря мерцали свечками огоньки поселений. На горизонте, в туманной дымке сиял огнями стольный град Киллибур.

Дул сильный ветер с берега в сторону моря, - явление, известное во всех мирах, называемое на Земле «бриз». Холодная суша отдавала более теплому морю избыток воздушной массы из-за разницы давления. Завтра перед полуднем ветер сменится в противоположную сторону, и море погонит свои облака, перенасыщенные морской влагой, в обратном направлении.

Тонкие, худые высокие деревья с вечнозелеными длинными листьями, похожими на широкую траву, качали своими гривами под порывами ветра. А рядом с ними торчали гигантскими волосинами узловатые чешуйчатые хвощевидные растения. Больше ничего не могло расти на бесплодных песках морского побережья. Сейчас был отлив, и море далеко отошло от берега. Свободная от воды полоса литорали*расширилась почти в три раза, обнажая раковины примитивных ракообразных во влажном песке.

Было холодно и забко…

Сквозь этот зябкий мрак по пляжу шагал, не разбирая дороги, высокий сильный мужчина лет пятидесяти, в блестящих высоких сапогах, черной шинели, черном берете с двумя скрещенными молниями на месте кокарды, с темной полоской гала-очков на глазах, работавших в режиме ночного видения. В руках человек сжимал штурмовую винтовку с подствольным гранатометом.

Это был Дуор Лан… Несколько часов назад он покинул имение Сетт. Он в одиночестве целый день ходил по окрестным лесам, ища боя и смерти с каким-нибудь местным динозавром, чуть не угодил в болото, а потом вспомнил про телепорт, который утянул со стола… На его удивление оборудование само подключилось к его супер-очкам и высветило перед ним трехмерную карту местности и зону, куда мог переместиться оператор телепорта.

Лан выбрал точку возле моря… Он давно хотел посмотреть на море. Не на грязный, зараженный всеми видами ядов и химикатов океан, а на чистое доиндустриальное море. Почувствовать запах живого моря из детства, а не ядовитых тошнотворных нефтепродуктов и кислот.

И вот он на диком побережье, где гудит первобытный ветер, почти не отравленный еще окисью углерода и серными соединениями... Где шелестят на ветру живые листья и травы, живые зеленые растения, а берег не заполнен черно-ржавыми железными мертвыми корпусами бронетехники и десантных плавсредств… Где местность не усеяна бесчисленными костями и черепами погибших в последней войне.

Лан шел вперед по песку, куда глаза глядят… Он с жадностью вдыхал этот чистый воздух, пахнущий … ничем! Он первое время даже не понял, как воздух может ничем не пахнуть… Только потом он научился различать слабые запахи сырости, трав, дождя, противный тошнотворный запах животных и их органических остатков…

И запах цветов…

Лан впервые за десятки лет вспомнил, как пахнут цветы… Одинокий офицер вспомнил, что когда-то его мама очень любила цветы… И возлюбленная… И Моане, женщина, которая тронула его сердце, тоже любит цветы…

Запах свежеиспеченного хлеба… Такого запаха ротмистр и не помнил даже. Но это божественный запах! А вкус… Лан один раз попробовал эту мягкую сладко-соленую питательную массу и влюбился в нее. Правда, она очень тяжела для пищеварения…

Местная вода, ничем не пахнущая… Без привкуса ржавчины, пластика, без тошнотного запаха обеззараживающих таблеток… Такой воды в его мире наверное не осталось.

Вкус разных блюд откуда-то из райских миров… Он даже названий не помнил… Из хлеба, из сладкого теста, из мяса, из овощей, из яиц, из рыбы… Не из порошков и концентратов, не из консервных банок, а живая еда… Абсолютно не фонившая!

Нет, не место ему, Дуору Лану в таком раю! Не место ему в пряничном оранжевом домике с розовыми обоями и картиночками, с мягкими, как на картинках, постелями, простынками и подушечками… Ему привычнее казарма, рев сирены, жесткий матрац на железной шконке, тусклый свет дежурной лампы, запах пороха и оружия, зычный матерный рев командиров рот из бетонной ниши…

И ладно бы еще материальный разлагающий комфорт... Но было то, что угнетало и душило одинокого вояку до невозможности… К материальному-то еще можно привыкнуть… Хуже было другое… Непереносимая атмосфера в расположении, то есть в доме этой самой Жю Сет… Любой имперский офицер взвыл бы от тоски на вторые сутки!

Красота и молодость… Красивые юные девочки с ленточками и бантами в волосах… Смех… Поцелуи… Доброта… Постоянные объятия, признания в любви и слезы, - то горя, то счастья… Доверие… разговоры о каком-то боге, о грехах и покаянии, песни и праздники… Детский сад какой-то! Даже наорать никто друг на друга не может! Даже эта резидент-гермафродит Жю Сет абсолютно не занимается дисциплиной! Все мозги подчиненным моет, и, надо признать, эффективно. Ни разу никого не расстреляла, не засекла, не посадила на гауптвахту, плетьми только грозит своим служанкам, а те к ней жмутся, смотрят неприлично… Рай для девочек! И нет ни страха, не безысходности, ни опасности, что донесут, снимут с должности… Нет страха смерти! Приди сама Смерть к ним в дом, они бы ее расцеловали и за стол бы посадили, чай пить!

Дети... Наивные дети с детскими проблемками! Не знающие, что такое пронзительная тревожная сирена, что такое взрывы бомб и снарядов, заслоняющие солнце, что такое уничтожающая атомная вспышка в небе, что такое сплошные пожары в городах и тысячи обгорелых трупов в развалинах… Не видевшие ледяной ядерной ночи, армад черных вражеских бомбардировщиков в небе, рыжих смертоносных струй ядовитых газов… Не ведающие, что такое голод, радиация, плесень убежищ и бетонные блоки спецотсеков, где держат обреченных для опытов и на мясо… Что такое проволока лагерей и мертвые глаза узников…

У Жю Сет есть маленькая рабыня, белокурая девочка идеальной расовой чистоты… Да на Болхиа родные матери своих дочерей так не баловали, как эта хозяйка так называемую рабыню! И это неволя? Да половина болхианских детей с радостью шагнули вы в такую неволю, и это еще в довоенное время!

И рядом с этими ангелоподобными созданиями, - он, Дуор Лан! Весь пропитанный кровью и радиоактивной пылью, командир Корпусов Смерти, собственной рукой подписывавший документы на ликвидацию несчастных жертв, только потому, что они были другой национальности или других политических взглядов! Они, ванарцы, победили его, разорвали его страну, его веру, его вождей... Они хотели уничтожить и Лана... Но потом зачем-то пощадили его. И, что самое страшное, они считают его СВОИМ ТОВАРИЩЕМ! Равным! Они заботятся о нем, кормят, поят, лечат, эта Жю Сет помогает навести ему порядок в порядком поехавших мозгах… Как жить?! Где враг? Кругом одни друзья?! Так не бывает!

Лан ненавидел всех ванарцев, Жю Сет, ее подчиненных, служанок, всю эту плюшевую бабью атмосферу, называемую «уютом». Но пуще всего ротмистр-нацист сейчас ненавидел САМОГО СЕБЯ. За то, что он не чувствует себя здесь своим, хотя ему открыли все двери… И дело даже не в национальности или флаге… НЕ ДЛЯ НЕГО ЭТОТ МИР.

Может ли черт жить с ангелами? Может ли дьявол жить в раю, даже если его туда позовут?

Совесть не обманешь… Лан, еще сохранивший в душе добродетели старого мира, чувствовал себя ПОЛНЫМ МОРАЛЬНЫМ НИЧТОЖЕСТВОМ рядом с этими людьми с чистой совестью… Да, им хорошо, они чистенькие! Они не виновны в смерти тысяч людей, своих же сограждан… И можно сколько угодно ссылаться на приказы властей, это ничего не меняет, - у него руки по локоть в крови. А потому нечего ему делать среди ангелов! Таким, как он, место в аду среди таких же убийц и выродков!

Калли, проклятый ренегат, на брюхе бы ползал, чтобы ванарцы и их союзники-хилликийцы признали бы его своими! Он, Дуор Лан, ползать не будет! Если нельзя жить, то нужно умереть! Но умереть достойно, с честью, с доблестью! Чтобы даже эти изнеженные ванарцы и через столетия вспоминали, как сражался последний имперский воин Гуэннохорро!

Моане…. Очень достойная женщина… Красивая и добрая, немного похожая на Дейю… Он вспомнил их первую встречу на ванарской базе… Вспомнил, как она помогала ему адаптироваться к ванарскому миру, как нежна была с ним, внимательна… Хорошая бы получилась жена… Нет! Слишком добра, слишком изнежена, СЛИШКОМ ангелоподобна! Пусть живет с местным мужчиной, из своего мира… Сердце старого бойца пронзила острая боль, он вспомнил свою Дейю… Вспомнил и свою жену, которую Лан, хоть и не любил, но она была достойной, порядочной женщиной и, как могла, пыталась быть хорошей спутницей жизни.

А ведь он вдвойне преступник! Он самовольно оставил расположение части, даже не сообщив Жю Сет. Сбежал, как какой-то вонючий, трусливый дезертир! Теперь тем более пути назад нет! Нужно кончать с этим! Одна граната, - и все!

Передатчик Лан выключил. Он понимал, что сейчас все ванарское начальство ищет его, что у товарищей на Болхиа будут неприятности… Нет, пути назад нет, только смерть!

В таких тяжелых мыслях болхианец брел сквозь темноту вдоль берега моря. И вдруг он увидел среди деревьев огромную неподвижную тушу, за которой в песке остался хорошо заметный след в виде канавы.

Это было металлическое сооружение, закрытое серыми тентами из синтетической ткани Сооружение, с которого Лан снял маскировочный полог, было похоже на металлический контейнер с заостренной носовой частью и высокими бортами не менее трех сиа. Боковые люки были открыты. Офицер, готовый открыть огонь, заглянул внутрь…

Пустота… Никого… Вот только на полу валяются обрывки грубой ткани болотного цвета и пустой деревянный ящик, похожий на те, в которых до ядерной войны в имперской старой армии хранили снаряды. Нашел ротмистр и несколько забытых коробков спичек, и бумажные разорванные упаковки с армейским клеймом, и пару десятков свежих бычков от папирос. Курили недавно…

Краской на обратной стороне крышке были нанесены какие-то символы. Но Лан и так понял по ровному расположению квадратных букв, что это армейское имущество. Безобразно и однообразно, как и во всех армиях Вселенной…

Внезапно его очки сами собой включились и предложили перевести надпись. Спустя секунду перед ним высветился перевод: «Турханская имперская армия», появился флаг и информация про этот железный гроб… Оказалось, что это десантный плот, который приняла на вооружение эта самая Турханская Империя. Более того, в кормовой части он нашел и рукоять управления рулем, и топливный бак, который работал на нефтепродуктах. Лан понял, что это соседнее с их королевством враждебное государство.

Что же это выходит? Вторжение?! Морской десант?! И как должен поступить он, ротмистр Гуэннохорской империи с другой планеты? Должен ли он вмешаться в чужую войну?

Лан на всякий случай привел маскировочные покровы в порядок, сделал шаг… И вдруг почувствовал, как его нога соприкоснулась с натянутой проволокой. И чуть не сдвинула ее с места…

Растяжка! Научились уже ставить!

Ротмистр мысленно молясь всем возможным богам и превратившись в большой оголенный нерв, аккуратно, не дыша, отставил ногу назад. Слава богам, взрыва не последовало! Благодаря очкам ночного видения ротмистр быстро нашел проволоку и заботливо прикрепленную к дереву адскую машинку. Это было нечто, похожее на гильзу снаряда небольшого калибра со снятым сердечником, в который было воткнуто устройство-взрыватель с кольцом, от которого и была протянута проволока к соседнему дереву. Лан сообразил, что при выдергивании кольца взрыватель воспламенялся или производил выстрел в емкость с порохом, и …

Аккуратно разобрав смертоносное устройство, он засыпал в него влажного песка и бросил в канаву. Осторожно смотря под ноги, болхианец короткими перебежками от дерева к дереву перемещался к краю пляжа.

А там он увидел отпечатки сапог на песке… Несомненно, что здесь прошли несколько десятков человек… Пара десятков, не меньше… Взвод… Или полтора взвода…

Лан уже умел пользоваться «умными» ванарскими очками. Он мысленно попросил их сфотографировать десантное средство и тропинку из следов… К ним добавилась еще и колея и отпечатки копыт какого-то тяглового животного. Колея заворачивала из чащи… Там десантники соседней державы и обзавелись гужевым транспортом.

Ротмистр, держа наготове «Клак-650» вернулся в чащу. Вот здесь стояла телега с копытным животным! И вдруг очки засигналили, обращая на что-то внимание. Еще мина?

Лан посмотрел туда, откуда очки показывали красные импульсы. И под ворохом сучьев ротмистр увидел темнокожую кисть руки в белой манжете.

Никаких растяжек не было… Болхианец осторожно убрал сучья и увидел мертвую женщину в темно-синем монашеском одеянии и телогрейке. Рядом с ней еще одна, со смуглой кожей, помоложе… А между ними – совсем юная девчушка с темно-русыми волосами. У женщин темнели на груди огнестрельные ранения, а девочке с глупыми синими ленточками в косичках, перерезали горло армейским ножом.

Первое время ветеран ядерной войны стоял, как громом пораженный. Он уже отвык в этом мирке от проявлений жестокости. Все понятно, врагу не нужны были свидетели…

Враг высадился на побережье, захватил транспортное средство и хладнокровно убил трех религиозных служительниц. И это на планете, где религиозные каноны и церковь имели высокое положение в обществе! Да, здесь серьезные ребята, которые шуток не шутят, которые уже перешли черту… Но что это, начало войны? Нужно сообщать Жю Сет! В конце концов, он обнаружил место высадки вражеского десанта, и его самовольная отлучка теперь не такое и преступление! Может, обойдется…

А что будет делать Жю Сет? Собирать войска, сообщит местному начальству… За это время хорошо организованная и оснащенная группа сможет таких дел натворить! У них не дрогнула рука убить двух монахинь и ребенка, которые оказались не в то время не в том месте… Значит, свидетели им не нужны. Значит, это разведчики или диверсанты… Значит, их не так много… В том десантном корыте роту не перевезешь, да еще и с полевым вооружением, не говоря уж о технике… Пара десятков диверсантов... А он простой пехотный офицер, а последние годы вообще штабист! Обычная пехотура против спецов не пляшет, а спецы не дураки сходиться с пехотой в открытом сражении!

Кстати, а откуда здесь монахини? Значит, недалеко культовое сооружение типа церкви или монастыря… Лан запросил «очки» найти подходящие объекты и лишний раз позавидовал ванарцам – им бы, в имперскую армию такое оснащение! «Очки» подсказали ему, меньше чем в халсиа находится культовое сооружение – женский монастырь святой мученицы Оханне.

А на кой диверсантам монастырь? Других серьезных объектов поблизости нет – леса да болота, да пара деревенек… Да проходящая недалеко железная дорога с сортировочной.

Стоп! Железная дорога в этой стране одна. И любая диверсия на ней отрезает запад страны от востока. Или столицу от основной части страны. Как вариант, стратегическая цель…

А за стенами монастыря можно перегруппироваться, подготовиться к грядущей акции или устроить засаду… Или переждать угрозу…

А потом они устроят какое-нибудь черное дело… Лан вспомнил, как он сам отправлял Калли и Накпэно для подрыва этой чертовой пирамиды ванарцев, оказавшейся пустышкой. Что-то подобное хотят сделать и эти враги…

Он вдруг вспомнил смешных и нелепых девчонок из дома Жю Сет, Моане, курсантку Тьяне… Вот и разрушится ваш кукольный раек! Он представил себе взрыв, разрушение дома, гибель под обломками и от осколков чьих-то дочерей, подобных этим девочкам… Гибель Моане и ее дочери, курсанта Тьяне… Сегодня смерть придет в один из этих пряничных домиков, которые и не ведают, что такое настоящая война! И что-то больно кольнуло его в сердце. Нет! Они теперь Лану тоже СВОИ. Значит, нужно сражаться! Он один здесь умеет воевать по-настоящему!

Болхианец еще раз посмотрел на тела убитых… И в этот момент он почувствовал рождающийся в душе гнев. Он не жалел своих сограждан, он сам стрелял и убивал, и резал… Но вот ребенка из этого декоративного мира Лан пожалел. За что их-то, этих плюшевых куколок? Кто-то здесь захотел поиграть в крутого мужика?! Так командир Корпуса Смерти хочет проверить, так ли крепки его яйца! Слабо местному вояке будет также перерезать глотку ветерану ядерного апокаллипсиса?!

Теперь это и его война! Посмотреть бы на этих любителей резать по живому!

Вот монастырь! Стара каменная крепость со стенами… Должен быть вход… А на кой ему вход, когда есть телепорт? Вон горит какой-то слабый огонек на горе… Они наоборот привлекают внимание? Нужно разобраться, что это за диверсанты, сколько их и какими силами обладают. А потом уже докладывать.

Долго идти до этого монастыря… А зачем идти? А телепорт на что?!



…Монастырь святой Оханне представлял собой древнюю каменную крепость с воротами, высокими башнями и полуразрушенными стенами за которыми высилась каменная же церковь со звонницей. Над воротами на высоте более восьми сиа находилась то ли дозорная, то ли сигнальная башенка, в которой, как на маяке, сиял мощный фонарь.

Ворота были закрыты… В монастыре хозяйничали гвардейцы Турханской Империи, рослые усачи в бурых добротных шинелях. Именно их видела Моане на вокзале Хинхана перед посадкой на поезд.

Перед храмом горел большой костер из взятых из поленицы дров и хвороста. Туда-сюда сновали чужаки в военных шинелях с оружием, отыскивая, где что плохо лежит, а заодно осматривая помещения, - не схоронился ли кто? Вооружены все были автоматами, - диковинным новым оружием, привезенным из чужедальних земель.

Монахинь согнали в подвальное помещение, а для острастки одну из них застрелили, чтобы другие не бушевали. Вон ее тело лежит перед коновязью... Здесь же перед навесом, косясь на убитую, жует сено лошадь, запряженная в телегу. Рядом еще один стог на двухколесной тележке…
В армиях гуриассийского мира еще не придумали разведывательно-диверсионных войск, а новые военные доктрины промышленных империй, жаждущих новых земель, уже предусматривали тайные операции в тылу врага.. Вот турханское командование и выделило особый отряд императорской гвардии, наивно полагая, что обучило их искусству тайной войныдеятельности на чужой территории. Оно же, правда, не додумалось скрыть этих бойцов от чужих глаз, торжественно и с музыкой продемонстрировав их на вокзале в тот день, когда там оказалась Моане.

Никакой специальной аммуниции или особой формы турханские диверсанты не имели. Те же армейские бурые шинели, правда, неплохого качеста, те же форменные кепи, отороченные мехом… Правда, форма была без кокард и шевронов, но зато у каждого бойца были документы. На случай пленения, чтобы было ясно, что предъявитель сего не бандит с большой дороги, а иностранный военнослужащий, и с ним надо обращаться сугубо аккуратно и вежливо, как с военнопленным. Кроме того подразделение состояло сплошь из людей благородного происхождения. Ну и конечно на вооружении новоявленных диверсантов были «секретные автоматические карабины» - автоматы из мира Лана.

- Прошу вас, господин офицер, подумайте о том, какое вы творите зло! – взывала к совести старшего офицера мать-настоятельница, красивая темноволосая мулатка лет сорока через решетчатое окошко подвала амбара.

- Я, святая мать, всего лишь выполняю приказ моего отечества! – отвечал ей высокий статный усач, ее ровесник, с глазами цвета грязного льда. – Лично против вас я ничего не имею, но призываю вас не испытывать мое терпение! Сидите тихо, дольше проживете!

- Идите и сражайтесь с мужчинами! Здесь одни женщины, здесь даже несовершеннолетние девочки, сбежавшие от барского произвола! Мы мирные люди!

- Еще раз говорю, мне такую задачу поставило командование! Вы, к сожалению, оказались не в то время и не в том месте! Мне очень жаль, святая мать, но я не буду кривить душой, - очень скоро вы все умрете! Мы не можем оставлять свидетелей! А стены вашего монастыря нам еще пригодятся.

- Вы же не банда? Вы же цивилизованные солдаты, гвардейцы?! Вас тоже рожала мать, у вас дома остались родные, сестры, дети! Пощадите нас!

- Мне очень жаль, сударыня, не имею права! – процедил сквозь зубы командир диверсантов. – Молитесь Богу! Вы же святые люди, вот вас Бог и примет в раю! Это нам дальше мучиться на грешной земле!

Чтобы не искушаться дальше мольбами святых сестер капитан заставил окошечко кстати обнаруженным здесь толстым деревянным щитом и пододвинул деревянную бочку, заглушая крики и женский плач. Тотчас к нему подбежал, козыряя, молодой поручик:

- Господин капитан, все обыскали! Нигде этого щенка нет!

- Ищите! Здесь он где-то! Он может подать сигнал, отправив сигнал о помощи с drako*. Все клетки с drako проверили?

- Так точно, все на месте!

- Всем свернуть бошки, и в котел! Вот и ужин будет для ребят! Сигнальный огонь горит?

- Горит, господин капитан, но очень уж слабый! Еще и туман с моря! Боюсь, основной десант не увидит. Дозвольте разжечь на башнях сигнальные костры?

- Нет, – сказал командир. – Дыму будет столько, что в Турхании увидят! Используйте линзы и отправьте на всякий случай наблюдателей к морю. Через час, максимум полтора, они должны быть на подходе к берегу… Во сколько начнется прилив?

- Уже начался, господин капитан! Через час море вернется в берега минимум на метр. А десантные плоты плоскодонные… Мы-то в отлив высадились, и ничего!

- Добро! – Капитан посмотрел на часы. – Ждем основную группу! Пацаненка искать! Скажи людям, пока не найдем, отбоя не будет! Он не мог сбежать, я лично видел его пробирающимся вдоль стены к башне.

- А где они здесь все разместятся? Ну, основной десант? – почесал голову поручик.

- А это не моя забота! Я армейскому мужичью постель стелить не собираюсь. Вон сколько места кругом! Завтра, чуть свет, выступаем, - они в свою сторону, мы в свою! Армейские в свою сторону, на город, мы к станции! - Капитан достал карту, показал лейтенанту. – Вот! Час пути неспешным маршем... Места здесь глухие, пески да болота, ближайшая деревня вот… Глухомань! Можем никого и не встретить всю дорогу. Мундиры хилликийской армии подготовить и надеть утром! Двинемся, как подразделение местных вояк, якобы для погрузки на станцию. Липовые бумажки, спасибо разведке, имеются… Взрывчатку распределить равномерно по вещмешкам! Сделаем дело, уходим к морю в указанную точку… Квадрат двадцать один по старой имперской картографической системе. Там спуск на секретную подземную дорогу, построенную куалийцами. Вход замаскирован под старую угольную шахту. По ней уйдем, ну, или уедем назад. Дорога проложена под горным перевалом почти до самого Хинхана.

- А где наших бойцов размещать? В кельях?

- Нет, не стоит! В этих каменных мешках, случись тревога, и не услышишь ничего! Ночь теплая, пусть разместятся на сеновале, у костра, по-деревенски. Дров достаточно, будто для нас заготовили! – Капитан указал на огромные завалы сена под деревянным навесом. – Интересно, а это сено для кого оставили, на телеге?

- Для коняги, - усмехнулся двадцатилетний поручик.

- Нет, вон там, на второй телеге, на двуколке…. Просто лугов тут не ахти, холодный сезон, а сена… И всего-то две лошади в монастыре… Странно… Одну подводу мы с собой заберем. Местным тварям божьим она уже без надобности.

– Бойцы спрашивают, нельзя им на ночь по монашке выделить?!

- Отставить, поручик! – недовольно пророкотал капитан. – Мы гвардейцы Его Императорского величества, благородные люди! Никто при мне не будет издеваться над женщинами и детьми! Просто прикончим их, да и все! И вообще, о задании пусть думают, а не о бабах!

- Приканчивать как будем? – буднично поинтересовался поручик. – Из автоматов? Патронов-то не так, чтоб богато!

Поручик поднял важный вопрос. Действительно, патронов для «секретных автоматических карабинов» было немного, а имевшиеся в арсенале турханской имперской армии боеприпасы для иноземного оружия не подходили. Поэтому даже на учениях каждый гвардеец смог истратить только полмагазина, по пятнадцать патронов на каждого.

- А может, отпустить монахинь-то? – вдруг сказал поручик, шмыгая носом. – Или просто оставить их в подвале? Много ли они вреда за сутки-то принесут?

- Отставить, поручик… - эхом отозвался командир. – Мы не можем оставлять свидетелей. Это приказ командования! – Капитан показал указательным пальцем вверх. – Привыкните к мысли, что вы уже не кавалергард и уж, упаси бог, не пехотинец! Вы – воин тайной войны, а война без жертв невозможна. Мы сражаемся за наши исконные земли, за наше будущее, если угодно! Думайте о своих детях и внуках, поручик, а не о вражеском населении. Мне например, дела нет до этих хилликийских баб.

- Я согласен с вами, господин капитан! – Молодой поручик подул теплой струей воздуха на озябшие кисти рук. Просто… божьи служанки, как-никак…

- Да бросьте вы! – небрежно сказал старший по званию. – Нет никакого бога, пора признать это в наш век газолиновых двигателей и аэропланов! Мой тесть, вы знаете, в молодости был знаменитым авиатором, одним из первых воздухоплавателей. Вот, посмотрите на облака, летящие по небу. Где бог? За облаками? На небе? Мой тесть на аэроплане еще старой модели, наполовину фанерно-полотняном, пролетал через облака.

- Через облака невозможно пролететь! – недоверчиво сказал молодой офицер. – Они же вязкие, как пух! Ну …пропеллер же сломается!

- Стыдитесь своего невежества, мой молодой друг! – рассмеялся капитан, лих подкручивая усы. – Облака – суть пар, бесплотный туман, и они не представляют ровно никакой преграды для воздушного корабля. Ну, кроме отсутствия видимости, конечно! Можно не увидеть в тумане по неосторожности, скажем, гору, и разбиться, но не более того! И что-то мой тесть не видел на облаках не богов с ангелочками, ни райских дворцов! Ну а если ТАМ никого нет, - кого стесняться-то?! Я вам больше скажу… Ученые все больше говорят, что количество природных ресурсов в мире ограничено и хватит не на всех. А так как народонаселение стран растет, то в будущем за них обострится борьба, и каким-то народам придется исчезнуть. За ограниченное количество даров природы начнутся разрушительные войны… Может быть, тогда уже будет другое оружие… Какие-нибудь дальнобойные пушки, бьющие через океан, бомбы, взрывающие целые города, броневые машины, размером с городской квартал… Поэтому, убив несколько хилликийцев сейчас, мы освободим пространство для наших внуков и правнуков. Выживут только сильнейшие! Поэтому, поручик, если хотите знать мое мнение, все это просвещение и гуманизм, - все это труха! Чистая природная святая жестокость - вот прогресс!

- Так точно, господин капитан! – козырнул поручик. – То есть ножами будем резать?

- Там двадцать две бабы в возрасте от двенадцати до сорока лет, – небрежно махнул рукой капитан. – Можно и ножами… Вот и будет тренировка… Я сейчас покажу, как расчистить дорожку потомкам. Заодно и этого щенка найдем… Прямо сейчас! Стройте личный состав, здесь, на плацу перед храмом! Сейчас сам вылезет! Заодно и бойцам задачи на завтра доведем… Скажи воинам, разрешается не по форме, хоть в трусах! Всех, кроме дежурного наряда и хозяйственников.

- Есть! – щелкнул каблуками поручик.

Вскоре отряд гвардейцев выстроился в две шеренги, по десять человек, выстроился перед храмом. Кто-то из них был в форменной бурой шинели, кто-то в темно-красном мундире, кто-то решил козырнуть своей выносливостью и столя в одном исподнем и сапогах. Ну а что, если старший разрешил, когда еще в трусах в строю постоишь? Это подразделение когда-то носило статус лейб-гвардейского, и могло себе позволить сохранить некоторые вольности. Но автоматы на построение все захватили с собой. То была привычка – не бросать свое личное оружие, особенно такое… Автоматы, изготовленные явно не на заводах какой-то страны Гуриассийского мира. Не дорос Гуриассийский мир ни до газоотводной трубки, ни до возвратной пружины для ручного оружия, ни до высококачественных марок стали, из которой было изготовлено это оружие. И, если кто-то поднес бы счетчик Гейгера к каждому из этих образцов, он бы услышал где-то слабое, а где-то весьма настойчивое пощелкивание датчика.

- Воины! – рявкнул командир, прохаживаясь перед строем бравых молодцов. – Перед тем, как довести до вас боевую задачу на завтра, я хочу помочь найти вам этого черномазого беглеца. Вы не должны знать жалости к врагам Империи, будь то хоть женщина, старик или ребенок! Сейчас, на этих каменных плитах решается судьба нашей Родины! Эй, щенок! Я к тебе обращаюсь! Ты слышишь меня?! Слышишь! Так вот, поганый беглый раб, если ты сейчас же не выйдешь, я начну по одной приканчивать твоих тетушек- монахинь! Будь мужчиной, тварь!

Капитан отодвинул от подвального окна бочку и щит, вытащил огромный армейский пистолет, взвел курок. Из окошка на него смотрели заплаканные глаза обреченных женщин.

- Итак, первая! – Капитан демонстративно направил руку с пистолетом на окно.

- Какой же вы грех на себя берете, проклятый вояка! – выкрикнула настоятельница. – Проклинаю Божьим именем! Рессо, не выходи, ни в коем случае!
Капитан взвел курок и навел на настоятельницу. Бедная женщина быстро осенила себя священным знаком и спрятала глаза в ладошки.

И в этот момент раздался грохот мощной пулеметной очереди. Капитан заорал и рухнул на землю будто ему ноги подпилили. Даже не подпилили – размочалили в клочья от голени до бедра.

Испуганный ветер коснулся колокольного языка на башне, и колокол звякнул, будто гонг…

Сено с телеги-двуколки полетело в сторону сено, и перед врагами предстал яростный усатый здоровяк в черной шинели с невиданным пулеметом в руках.

Это был единый пулемет «Ул-21, принятый на вооружение Имперской армии Гуэннохорро еще лет тридцать назад. К настоящему моменту он уже устарел, но был по-прежнему популярен в войсках из-за сумасшедшей скорострельности и хорошей плотности огня. Армейцы называли его «адским косильщиком» и «пилой Коца*». Полторы тысячи выстрелов в минуту… Были случаи, когда из «косильщика» перепиливали хвосты вертолетов в воздухе. Единственный был у оружия недостаток, - ствол раскалялся и требовал замены через каждые десять тысяч выстрелов.

- Смерть врагам нации! – проорал здоровяк в черной шинели и нажал на спуск, направив ствол пулемета на турханских героев. Те едва успели за оружие схватиться… Но было уже поздно.

Пулемет из другого мира заревел адским ревом, а из дула вырвался полуметровый сноп огня. Все двадцать турханских гвардейцев за несколько секунд легли на месте своего построения. Лента в цинке, прикрепленном под ствольной коробкой, была рассчитана на пятьсот выстрелов, бронебойные патроны были уложены поочередно с трассирующими. За пять секунд Лан превратил двадцать бойцов в дырявый сыр. Пули с титановыми сердечниками прошивали по два тела сразу. А раскаленные гильзы дождем сыпались на древние каменные плиты.

Лан с выражением лица палача, отправляющего в ад банду педофилов, тщательно и не особо торопясь нашпиговал всех захватчиков свинцом. Потом казнил выбежавших из каменного притвора хинханцев в одном исподнем, - их тела с красными буграми от пуль мощной очередью отшвырнуло к стене. В старые времена этот пулемет использовался и как зенитный, и как танковый, и человеческое мясо кромсал только в путь!

Следом за своими подчиненнысм отправился и поручик, заместитель командира женоубийц. Монахини в окошке закричали от ужаса, увидев, как кричащего от страшной боли человека пулеметная очередь натурально разрывает напополам.

Ротмистра Имперской армии Гуэннохорро было уже не удержать… Он вспомнил убитых ни за что местных женщин и девочку с ленточками в волосах, проорал страшное и грязное гуэннохоррское проклятие… Сменил пулемет на любимый «Клак-650», Дуор Лан выхватил траншейный нож (совмещенный со стальным офицерским кастетом) и пошел в атаку.

Увидев отморозка со страшным оружием, не похожего ни на турханца, ни на хилликийца оставшиеся на стенах военные метнулись к лестнице... И куда только делся их боевой дух?!

Одного раненного Лан добил на месте ударом пятнадцатисантиметрового лезвия. Излишним гуманизмом к врагам ротмистр не страдал. Другой боец попытался броситься на него с топором, от ужаса забыв про свой автомат. Лан с ревом впечатал его ударом ноги в стену. С неистовой дьявольской силой сломал ему горло ударом страшного кастета и прикончил тем же ножом.

Еще живые турханцы были настолько ошеломлены, что даже не додумались залечь за каменный парапет. Одного бегуна Лан прошил на месте, на второго не пожалел целую осколочную гранату из РПГ. От взрыва гранаты полетели вниз камни, деревянные перила и остатки кровли... Хинханец после взрыва гранаты не выжил.

Лан, уже имевший опыт взаимодействия с землянами, выпустил из кармана летающие шарики-боты, подключив их к «очкам». И с благодарностью вспомнил добрым словом Стеллу и курсанта Тьяне, дочь Моане, которые научили его управляться с ванарской техникой будущего.

- Искать выживших с оружием! – рявкнул в голос Лан, метнувшись под защиты каменного крыльца храма. В то место, на котором он стоял, с визгом вонзились многочисленные пули. Еще один герой, спрятавшись за баней, выпустил в пришельца очередь из автомата. Лан засек его и в ответ выпустил две тройные очереди. Нахал спрятался за баней, и куда-то пропал.
Краем глаза Лан засек движение справа и рухнул на землю со скоростью молодого бойца. Ему уже было за полтинник, но по сравнению с местными Лан был и быстрее, и тренированнее, даже с учетом долгой штабной работы. В постядерном мире Болхиа другие не выживали.

Прямо над головой болхианца грохнул выстрел. Ревущий от боли капитан с пистолетом, с выражением вселенской муки на лице выстрелил в него из пистолета. Лан прыжком переместился к нему и ударом приклада вырубил его. Он еще пригодится… Если не подохнет.

В тот же момент выживший турханец бегом метнулся из-за бани за храм, на бегу перезаряжая автомат. Хинханцы не привыкли к автоматическому оружию с высоким темпом стрельбы... К тому же доверенные им «ЗАУ-400» не имели промежуточной позиции управления огнем, - либо одиночные, либо очередь. Темп стрельбы в автоматическом режиме был порядка пятисот выстрелов в минуту, поэтому непривычный к такому оружию гвардеец просто выпустил за секунды весь магазин и остался без патронов.
Лан побежал за храм с другой стороны. Обежав алтарную часть, он ринулся противнику наперерез. Он решил не рисовать, присел на колено и бросил в сторону портала осколочную гранату. Раздался взрыв… Лан вскочив на ноги, осторожно продвинулся вперед и увидел корчащегося на каменных плитах гвардейца. Одиночным выстрелом ротмистр прикончил его. И тут же броском метнулся с того место, куда пришлось еще одно попадание. То ли периферическое зрение сработало, то ли инстинкт подсказал…

Еще одна пуля вонзилась в каменную стену храма, на этот раз срикошетив Лану в плечо. Терпя боль, ротмистр сменил штурм-винтовку на гранатометное ружье и от всей души отправил сразу пять выстрелов по все длине стены, со щелчком передергивая помповый затвор и выбрасывая прочь звонкие гильзы. Стена расцвела красивым соцветием взрывов осколочных гранат. Бездыханное тело, выронив оружие, полетело вниз вместе с фрагментами каменной кладки.

Еще одну шатровую башенку Лан взорвал из РПГ, используя целую кумулятивную гранату. Ему показалось, что там кто-то шевелится, а «очки» подтвердили наличие там взрослого человека с оружием. Еще двух спрятавшихся нашли боты-разведчики. Нашли они и спрятавшегося на крыше мальчугана. Мальчишку Лан, разумеется, не тронул, а двум притаившимся бойцам противника направил боты в головы, предварительно отдав команду на самоподрыв.

Бой закончился… Лан почувствовал, как болит все его тело, как он устал… Не мальчик уже! Либо инъекция наркотика, либо он просто умрет тут!

Пылало огромным костром сено, загоревшееся от пулеметного огня. Горело то, что осталось от деревянных крыш и шатровой башенки, куда прилетела граната из реактивного гранатомета. С диким ржанием проскакала мимо храма перепуганная лошадь, не пойми как уцелевшая в локальном аду. Второй лошади, запряженной в деревянную телегу, не повезло, - несколько случайных пуль прикончили ее. Темная туша с опрокинутой на бок телегой лежала возле пылающего стога.

- Кто вы! Выпустите нас! – взмолились узницы из подвала. – Пожалуйста!

- Только вас мне не хватало! – проворчал злой Лан. – Богов нет, подохли в ядерную зиму! Остались только дьяволы!

Он осмотрелся на всякий случай, вколол себе в шею порцию «бодрости» и, почувствовав новый прилив сил, бегом перебежал к едва дышащему на крыльце капитану, истекающему кровью. Сердце тревожно забилось в грудной клетке, как мотор, работающий на предельных оборотах. Плевать! Ротмистр в любом случае планировал сегодня завтракать в аду, - на рай он и не рассчитывал.

Лан, как и любой выживший мужчина апокалиптического мира, был человеком запасливым, бережливым и рукастым, поэтому в его подсумках и карманах водилось много всякой полезной (и не очень) мелочи. Кое-что он, как клептоман, подобрал в доме Жю Сет и припрятал, - моток проволоки (кое-где в убежищах проволокой расплачивались за товар), увеличительное стекло (для добычи огня от солнца), ванарская батарея (пригодится), мелкие монеты (можно бросить в стену для звона и отвлечения внимания врага), отвертка (любой инструмент на Болхиа – дар Божий), кисет с ядреным, вонючим табаком (можно присыпать следы отхода от собак), открывалка для бутылок (чтобы открывать), моток изоленты (еще один дар Божий), пачка презервативов (универсальная эластичная емкость для воды и влагоизолирующая тонкая оболочка на всякий случай), дамские тампоны для критических дней (можно засунуть в сквозную рану, чтобы замедлить кровотечение), пара гвоздей-соток (валюта и смертельное колющее оружие в умелых руках), огрызок химического карандаша… И даже найденные им как-то под раковиной на трубе сломанные хромированные наручники, зачем-то покрытые розовыми блестками. Для чего хозяйке дома наручники в ванной, и зачем на них розовые блестки (Женские что ли? Странный мир!) Лан спрашивать не стал, но он подобрал сию полезную вещь, починил, заменил хилую силуминовую цепочку на стальную (тоже найденной где-то), обмотал браслеты проволокой и положил в карман до лучших времен. Правда, к ним не было ключа, но Лан отлично наловчился открывать их канцелярской скрепкой. И вот их звездный час настал.

Лан засунул руки полуживого капитана через стальную решетку подвального окошечка, где томились узницы, застегнул их трофейными меховыми наручниками. Другой решетки Лан не нашел, а монахиням уж придется созерцать экстренный допрос… Брючным ремнем перетянул ляжки (от чего раненый капитан закричал и пришел сознание). В аорту пленного вколол из шприц-тюбика пять кубов адреналина, чтобы сразу не подох… И достал свой страшный нож, совмещенный с кастетом.

- Что вы хотите делать? – пришли в ужас монахини. – Пожалуйста, не мучайте его! Не становитесь и вы злодеем!

- Я им уже являюсь! – рявкнул Лан. – Опоздали, лет на тридцать… Эй ты, неполноценная ***ня! Сюда внимание! На острие ножа смотри, падаль! Времени у меня мало! Когда ожидается морской десант, и в каком количестве? Быстро!

- Пошел ты нахер, дерьмо хилликийское! – выругался пришедший в сознание капитан. –Я военнопленный, происхожу из старого княжеского рода Ито Клатте! Я сын князя! Со мной нельзя так обращаться…

- Это многое меняет! – кивнул Лан с серьезной физиономией. – Князю – особый почет! Природная жестокость, говоришь? Это можно!

Почет заключался в том, что болхианец с ядреным матом шмякнул княжескому отпрыску в душу кастетом, а потом в переносицу, вызвав возгласы ужаса у бедных женщин.

- Борьба за будущее, говоришь? Пушки, говоришь? Все будет, в этом ты прав! - рычал болхианец. – И танки, и пушки, и реактивные самолеты, и ракеты… Вот только людей не будет! Никого не будет, пять миллиардов в пыль! Ни городов не останется, ни полей, ни лесов, ни речек… Я оттуда! Поэтому я на хую вертел твои сраные титулы! Повторяю вопрос! Когда планируется высадка?

- Тетушка! Матушка! – раздался мальчишеский крик. Похоже, нашелся тот самый мальчик… Курчавый негритенок в полушубке, неизвестно где прятавшийся, стрелой промчался, шарахаясь от мертвых тел и подбежал к Лану. – Вы наш? Вы наш солдат? Выпустите сестер и матушку!

- Рессо, закрой глаза и не смотри вокруг! – взмолилась матушка. – Конец света наступает! Молись, сынок!

- Потом помолится, - ответил Лан. – Иди вон, поймай лощадь! Ничего уже с твоими сестрами не случится!

- А вы кто? – уставился на него мальчишка-негритенок.

- Демон, - коротко ответил Лан. – Из ада... Еще вопросы будут?

- А как же вы с Божью обитель попали? – доверчиво открыл рот мальчик. – Разве демонам в Святое место можно?!

- У меня командировка, - на полном серьезе ответил Лан. – Обмен специалистами на министерском уровне! Хочешь своих сестер спасти? Поймай вон то ездовое животное и приготовь к езде! Поскачешь за помощью!

- Ага! Ладно! – кивнул негритенок и побежал за лошадью, которая наматывала уже третий круг по монастырской территории. – Дяденька! А если мертвецы турханские восстанут? Я очень мертвецов боюсь!

Лан без слов достал из кобуры пистолет, поставил на одиночный огонь, передернул раму и громко выстрелил в воздух один раз. Потом протянул пистолет мальчику рукоятью вперед:

- Это для мертвецов, если восстанут. Стреляй в голову! Больше не восстанут!

- Ага! – Обрадованный мальчишка сунул большой автоматический пистолет за ремень и отправился ловить лошадь.

- Нет! Не давайте мальчику оружие! – запротестовали женщины. – Он же убьется!

- Под бабьими юбками он быстрее убьется! – съязвил ротмистр. – Он будущий мужчина и должен сражаться, или умереть! Ну?! Этого противника ты так боялся, герой кукольный?! – Это уже адресовалось турханцу.

- Он мог послать сигнал тревоги! Ты?! Я все вернусь домой, и тогда ты поплатишься! Тебе отомстят за меня, проклятое мужичье! Всех твоих родных и близких убьют и продадут в рабство, никого не пощадят. ЧТО! НЕТ!!! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ГАД?! БОЛЬНО! ПРЕКРАТИ, НЕЛЮДЬ! ХВА-А-А-ТИТ!

- Мои родные и близкие сгорели вместе с городом во время атомной бомбардировки! – прошипел Лан, подобно мяснику на рынке коромсая края раны пленника своим страшным ножом. – Знаешь, что остается от человека при температуре десять миллионов градусов? Тень на стене и горстка пепла! Когда идет взрывная волна от взрыва, возникают огненные смерчи, и каменные дома горят, как спички! А люди сгорают в секунду, как бумажные салфетки! Вояка ты парафиновый! Там, где ты в мужика игрался, я всех игрунов перерезал! Вот тебе враг посерьезнее баб!

- Пожалуйста, пощадите его! – просили монахини, сложив руки на груди и приходя в ужас от воплей капитана, который некоторое время назад собирался убивать их. – Он не знает, что творит!

- Все он знает! – прорычал ротмистр. – Быстро, тварь неполноценная! Недочеловек сучий! Место и время десанта?! Я тебя сейчас ломтями настругаю!

- С пленными так нельзя обращаться! – Усатое лицо бравого капитана перекосило от боли, в глазах застыли слезы. – Ты напал на нас бесчестно, из укрытия! Попробовал бы ты на равных, в поле!.. Я десять лет на войне! Ты трус! Прекрати, мне больно!

- Больно тебе, тварь?! – взревел драконом Лан, метеля лицо противника кастетом? Бесчестно, падаль?! Ты, который хотел убить двадцать женщин и детей, мне о чести говоришь?! Война, говоришь?! В поле, мразь?! Ты войной называешь ваши потешные парады на зверюшках в бабьих ленточках?! Собрание ряженых гомиков! ДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩАЯ ВОЙНА, НА РУИНАХ, НА РАДИОАКТИВНЫХ ПЕПЕЛИЩАХ, ГДЕ СОЛДАТЫ СРАЖАЮТСЯ ЗА КАЖДЫЙ ДОМ И КАМЕНЬ! ГДЕ ДАЖЕ ВОЗДУХ ЖЕЛЕЗОМ ПАХНЕТ, А ПОД НОГАМИ КОСТИ ХРУСТЯТ! В ПОЛЕ ТЫ БЫ У МЕНЯ ПРОЖИЛ РОВНО ПЯТЬ СЕКУНД, ПОКА РАКЕТЫ ДО ЦЕЛИ ЛЕТЯТ! БОЛЬНО ТЕБЕ, ЖИВОТНОЕ?! А ТЕМ ЖЕНЩИНАМ, КОТОРЫХ ТЫ УБИЛ, НЕ БЫЛО БОЛЬНО?! ТОЙ ДЕВОЧКЕ С КОСИЧКАМИ, С ДУРАЦКИМИ СИНИМИ ЛЕНТОЧКАМИ В ВОЛОСАХ НЕ БЫЛО БОЛЬНО, ПАДАЛЬ ГОВОРЯЩАЯ?! Такие же, как ты у нас на площадях и лозунгах речи толкали про нацию и честь! Такие, как ты, людей в концлагеря запихивали и на кнопки нажимали из безопасных убежищ! И смотрели, как на карте огоньки загораются на месте бывших городов! Жаль, что тебя в моем мире не было, я бы, тварь, тебя на кровесборный пункт отправил, а не обосских детей! Ты бы всей моей роте *** сосал за легкую смерть! А с твоих сраных воинов, которые воевать не умеют, я содрал бы заживо кожу, на сапоги и на перчатки! А что мне это сейчас мешает сделать?! ГОВОРИ, ВЫРОДОК! ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕСАНТА, или я тебя здесь за перчатки пущу!

Взбешенный Лан принялся кромсать раны капитана, как скорняк шкуру. Он тут же вспомнил про табак и присыпал им кровоточащие раны, пока турханец от боли не начал уже не кричать даже, а выть по-собачьи и молиться Богу, чтобы все закончилось. Если бы не адреналиновая инъекция, бедняга уже умер бы от страшных болевых ощущений.

- Изыди, демон! – уже пугали его Молнией монахини. – Господи, мужчины, почему вы такие жестокие?! Богом молим, пощадите его!

- Хватит! Лучше убей! Убей меня, пожалуйста! – уже рыдал турханский капитан, как девчонка, от страшной боли! - УБЕЙ МЕНЯ!

- ГДЕ ДОЛЖЕН ВЫСАДИТЬСЯ ДЕСАНТ?! Скажешь – не зарежу! – вдруг пообещал Лан тихим голосом. – Клянусь!

- В ближайший час! – вдруг прохлюпал носом враг. – Пять или шесть десантных плотов с крейсера, из нейтральных вод. Здесь! Сигнальный огонь на башне – маяк!

- Состав десанта?! Количество стволов? Техника, пулеметы и полевая артиллерия?

- Две полевые роты, наверное, две пушки и четыре станковых пулемета!

- Цель?!

- Захват города и взрыв фабрики после взрыва на сортировочной станции! После чего держаться в городе до подхода основных линейных сил…с нашей территории.

- Что за тоннель? Что за секретная дорога?!
- Подземная дорога через границу в квадрате 21! Ее построили куалийцы! Выход у старой угольной шахты! На карте отмечена кружком!

- Хорошо… - выдохнул Лан, выпрямляясь, вставая на ноги и перезаряжая «Клак». – Я твой десант встречу… Хорошо встречу, чтоб никто не жаловался!

- Ты…. Ты пообещал, что не убьешь меня! – заблажил трясущийся капитан, весь в крови… Убери ружье!
- Нет. Я сказал, что не зарежу, то есть не убью ножом! – Лан вытер окровавленный металл о шинель врага и убрал в ножны… После чего навел ствол винтовки в голову врага и выстрелил, разнеся череп капитана на кусочки. – А про огнестрельное оружие я ничего не обещал! Увидимся в аду!



Рассвет… Двенадцать часов тридцать минут по местному времени.


- … Вот он, здесь! – закричала взволнованная, перепуганная настоятельница. - Сюда! Несите перевязки и воду, быстрее! Он умирает!
На холодном песке, на кочках, покрытых пожухлой мокрой травой, за большим валуном, оставшимся от ледника, лежал на животе, скорчившись, Дуор Лан, демон войны, пришелец из мира горя, смерти и радиации. Он был без шинели, в кителе с оторвавшимся рукавом, а на груди и плече его темнели кровавые пятна. Рядом с ним лежала штурмовая винтовка, гранатомет без боевой части, пулемет, черное гранатометное ружье, противогаз и круглая осколочная граната, которую болхианец припас для себя.

Пространство вокруг было усыпано гильзами разного калибра. Серый камень был исклеван десятками пуль.

Подоспевшие маленькие по сравнению с ним монахини-куклы с большими заплаканными глазами осторожно перевернули Лана, и болхианец застонал от боли, приходя в сознание.

Он видел над собой лазурное чистое рассветное небо, по которому неслись в сторону моря белые пуховые облачка… Горизонт на северо-востоке светлел, переходя от нежно-синей акварели к искрящемуся белому и огненному оттенкам. Дул к морю зябкий слабый ветерочек… Пахло порохом, окалиной, отвратительным горелым железом, сыростью и кровью…

- Дяденька демон, я успел! - молнией подбежал к нему запыхавшийся негритенок. - Я успел! Вы что, дяденька демон, не умирайте! Тетушка! Он обратно в ад уходит!

- Не умирайте, дяденька демон! - расплакалась смуглая девчушка в темно-синем монашеском платье, склонившись над поверженным воином рядом с остальными женщинами.

- Карта… - прохрипел Лан, стеклянными глазами смотря на ускользающий от него живой и прекрасный мир. - Тоннель… Подземная… дорога…. Жю Сет… полковник-«два»… Квадрат двадцать один… Сообщите... Жю Сет… Квадрат двадцать один…

- Вот, попей, солдат! - Настоятельница со слезами поднесла к его губам кувшин. - Помогите перевязать его! Девочки, всем молиться! Молите Бога за душу демона этого, чтобы спас его!

- А разве за демона можно молиться? - спросил мальчик

- За этого можно! - сказала мать-настоятельница. - Его зовут Лан! Это демон войны, который ушел от дьявола к свету Господнему! Он спас монастырь, и нас, и всю нашу страну от врага! Молитесь!

- Господи святый! - испуганно прошептала одна из девушек в монашеском одеянии, увидев окружающий пейзаж. - Светопреставление! Истинно вам говорю, конец мира близок!

- Уже… - прокашлял еле живой Лан.

Побережье было усеяно десятками тел турханских солдат в бурых шинелях. Некоторые тела были изуродованы, располовиненны, или вообще конечности валялись отдельно от тел. Некоторые тела были уродливо скрючены, а задубелая кожа их была покрыта язвами и струпьями… Результат воздействия ядовитого газа.

На пляже темнели сразу четыре десантных парома, два из которых были разворочены взрывом от попадания кумулятивных и осколочных гранат из РПГ и от взрыва артиллерийского боекомплекта. Где-то валялись обрывки лошадиных туш, - в этом мире конная тяга была основной во всех армиях. Море, вернувшееся в свои пределы, облизывало и таскало по песку бездыханных турханских солдат, заполняя воронки от взрывов осколочных гранат и попаданий корабельных плазмометов. Тела вражеских солдат, нашли и в бышей лесной чаще, которая полностью выгорела.

За эти два предрассветных часа Лан, использовав весь свой арсенал, отвел душу на полную катушку, уничтожив почти две сотни врагов. Одна баржа, увидев такой праздник смерти на берегу, просто развернулась и ушла обратно в море, посчитав, что десант попал в засаду хилликийской армии. Да и спасшиеся пленные до сих пор были уверены, что им противовостояло не меньше роты королевских войск. Они отказывались верить, что их не пустил в глубь страны один человек.

Трава в окрестностях почернела и пожухла от взрывов газовых гранат. По счастью ветер был в сторону моря, и вся зараза ушла на запад, в воду.

Покончив с бравым капитаном, героем сражений с детьми и монахинями, Лан забрал у него карту и выпустил на свободу рыдающих узниц, наорав на них и обозвав мягкосердечными дурами. Сказал им, что только мертвые в спину не стреляют... Потом к ужасу женщин подтвердил свое адское происхождение, - отправил мальчика одного за помощью в город. Потом отдал монахиням свою аптечку (за исключением последнего шприц-тюбика с адреналиновой инъекцией и ядовитого укола) и приказал убираться из монастыря в лес, в горы, к чертовой матери. И чем быстрее, тем лучше... Потому что сюда идут несколько сотен таких же злодеев и, когда они придут сюда, самое малое, что они сделают со служанками Божьими, - это просто убьют. Сам же он пойдет к берегу моря, и будет сдерживать противника, сколько сможет. Поручился минимум за двадцать тиддов... Приказал взять оружие у мертвых и стрелять только одиночными... На вопрос, почему злой демон спасает хилликианок, честно сказал, что влюбился в одну местную священницу, и поэтому помогает добрым людям. Но он не может долго находиться среди добрых людей, поэтому ему пора в ад, к своим товарищам.

- Ты же погибнешь! – окликнули его добрые женщины. – Не ходи к морю!

- Я уже погиб… двадцать лет назад, – грустно сказал Лан. – Во время первого ядерного взрыва… Я уже мертв… Себя спасайте, и побыстрее!

Оставив огорошенных и молнирующихся монахинь в монастыре, Лан поспешил к морю.

Чудо-чудное… За время, проведенное одиноким ротмистром в монастыре, все облака развеялись, и теперь болхианец созерцал чистое, сверкающее космическими самоцветами звездное небо. Увидел он и Великий Тракт, проходящий посередине неба. Ванарцы называют его Млечным Путем… Столько звезд он не видел с раннего детства, - мешала запыленность болхианской атмосферы.

Где-то там его родная Болхиа, вращается вокруг такой же маленькой красной звездочки…

На небе сияли обе луны, и видимость была отменной, немногим хуже, чем днем. Мир вокруг был темно-синим, а на море блестели две лунные дорожки. Лан в последний раз воспользовался телепортом, переместившись почти к самому берегу. Выбрал позицию за большим валуном. Оглянулся на монастырь… Горит сигнальный маяк! Ротмистр не стал гасить его… Пусть идут к нему иноземные грешники, он отпустит их грехи вместо монахинь!

А вот и гости… Еще четыре баржи медленно подползают по водной глади к берегу. Маленькие, подсвеченные серебристым лунным светом, фигурки рассыпались по берегу, как тараканы… Слышна тихая иноземная речь, смех, ржание лошадей, скрип повозок… Горят фонари. Они вообще не маскируются! Первое отделение пеших бойцов уже построилось в походный порядок и собралось выдвигаться в сторону монастыря. Они даже походную песню вполголоса запели!

- Пойдем, накидаем хилликийским шлюшкам! – раздался чей-то бас. – Они только письки друг другу лизать умеют!

«Не только…» - мстительно подумал Дуор Лан, протаскивая ленту в ствольную коробку пулемета. – «Приплыли, как туристы на званный вечер, ожившие, ****ь, персонажи из детского кукольного театра! В войнушку поиграть хотите? Сейчас будет вам войнушка по-взрослому!»



Лан пристроил поудобнее пулемет, сбросил с себя шинель, поправил берет, подтянул портупею… Еще раз взглянул в красивейшее звездное небо. Звучно взвел затвор пулемета и взял в руки реактивный гранатомет:

- Самая лучшая ночь, чтобы умереть! – сказал сам себе Дуор Лан, отряхивая от приставших соломинок свой орден со скрещенными стрелами. – Я единственный на этой планете представитель Имперской Армии Гуэннохорро… Мне позориться нельзя. А я и не собираюсь!

Он еще раз, с необычайной теплотой вспомнил Моане, Стеллу, смешных и неуклюжих девчонок-служанок из графского дома… Закурил сигарету и принялся за дело…

Местные не знали, что такое индустриальная городская война. Они шли, как на парад. Поэтому прилет первого реактивного боеприпаса стал для них сюрпризом.

Два часа до рассвета…

Взрыв первой прилетевшей из ночной тьмы осколочной гранаты, яркое белое неугасимое шипящее пламя на броне и разлетающиеся фрагменты человеческих тел возвестили Гуриасскому Божьему миру о начале невиданного сражения. Ротмистр Империи Гуэннохорро с далекой звезды решил умереть, но не пропустить чужеземных захватчиков в Святое Королевство.

Загрохотал пулемет, положив первое марширующее отделение турханцев на месте. Вторая граната с термитной частью посетила скопление спешащих разгрузиться с баржи пехотинцев на песчаной полосе. Третья, кумулятивная, вонзилась в тело третьей баржи...

Вдруг раздался взрыв такой чудовищной мощности, что огненный столб вырос почти до самого неба. Видимо, сдетонировала взрывчатка или снаряды для полевой пушки, которую везли с собой оккупанты. Слышались крики умирающих, истошное ржание лошадей, хлопки взрывающихся боекомплектов…

- Добро пожаловать домой, Лан! – усмехнулся ротмистр самому себе. – Вот такая музыка по мне!

А потом все же передал в эфир, игнорируя вопли разъяренной Жю Сет:

- Я Лан, нахожусь в квадрате 42-42-1! Наблюдаю высадку на побережье морского десанта из вражеского соседнего государства в количестве не менее двух рот! Противник пытается захватить плацдарм и развивать дальнейшее наступление в сторону железной дороги! Вступил в бой, сдерживаю противника! Примите меры к организации обороны на втором рубеже! Помощи не требую! Примите меры к организации обороны!

Потом Лан взял в руки помповое ружье-гранатомет и выпустил оставшиеся гранаты в сторону противника, две из которых были газовыми. А затем вновь взялся за пулемет и принялся короткими очередями отстреливать охотников до чужой земли. Когда кончился второй цинк в пулемете, активировал свой «Клак» с подствольником... Сменил позицию, отойдя за соседний камень, бил по теням тройными очередями, использованием свои чудо-очки, временами досылая в противника гранаты из подствольника.

Первую волну атакующих Дуор Лан похоронил в первые же секунды боя, как учили… Но следом двигались еще две баржи, которые открыли огонь еще с воды… Застрекотал вражеский пулемет… Новые враги высадились на побережье, - впрочем у них не было никакого желания бежать впереди паровоза, раз тут такой праздник смерти. Они заняли рощу и, стреляя из винтовок, постепенно растягивались в цепь, чтобы окружить неизвестных защитников берега (они думали, что им противостоит минимум один-два взвода хилликийской пехоты с пулеметами и пушкой). Противник количественно превосходил одинокого болхианца в сотни раз, но турханские пехотинцы, впервые столкнувшись с такой огневой мощью, с такой плотностью и точностью вражеского огня, на рожон не лезли, заняв оборону в чаще и складках местности. Потом с левого фланга враги перебежками принялись осторожно продвигаться в сторону монастыря, желая обойти дерзкого противника и окружить его.

Не двадцать тиддов, а два часа отважный Лан сдерживал натиск противника, положив в песок еще две волны атакующих врагов, но и сам получив три ранения. Чувствуя, как жизнь постепенно утекает вместе с кровью, Лан припас для себя последнюю гранату и, теряя силы, достреливал последние патроны. Небо на горизонте уже светлело, стало индиговым, а потом светло-голубым… Приближался рассвет…

А потом уже готовый к смерти ротмистр услышал многочисленные выстрелы из-за спины в сторону захватчиков. Он оглянулся…и не поверил своим глазам… Монахини, маленькие фигурки в синих платьицах, прячась за камни и визжа от страха, стреляли из трофейных автоматов в направлении огненных вспышек… Они не ушли, а решили прийти на помощь одинокому демону. Противник же подумал, что на помощь хилликийцам прибыло подкрепление и, прекратив продвижение вперед, вступили в перестрелку с неизвестными. По воле Божьей не иначе, никто из маленьких отважных женщин не был даже ранен.

Теряя сознание, терпя расползающуюся боль по всему телу, положив рядом последнюю гранату, Лан увидел засверкавшие плазменные ванарские огненные трассы. Он увидел страшного паукообразного робота, резво цокающего по камням и поливающего врага из спаренных пушек... Он увидел Жю Сет в ее вечном черном платье, в свечении защитного поля с оружием, напоминающим пулемет, который держала за сошки. Черная Ведьма, не видя Лана, заняла позицию за одним из валунов и, извергая проклятия по-ванарски, принялась опустошать рощу голубыми молниями. Рядом с ней был Базил в таком же защитном ореоле, метавший молнии из плазмата.

- Лан! Где вы?! – кричали в эфир Стелла и Базил. – Держитесь, мы с вами!

Лан хотел, было, поднять руку, но сил у него уже не хватило. Он только бормотал из последних сил в комлинк:

- Квадрат сорок два… Веду бой… Помощи не требую… Слава… нации… Погибаю…как солдат… с оружием в руках…

В небе с гулом на малой высоте проплыла громадина космического корабля, в огнях и мерцающем свечении. Корабль, который так хотел сбить Лан в прошлой жизни, когда был командиром армейского корпуса... Небесное судно, чуть замедлив движение, заревев двигателями, подлетело к самому берегу моря и принялось истреблять то, что еще стреляло, энергетическими разрядами, от которых содрогалась сама земля.

- Дуор! Господин ротмистр! Мы прилетели! Где вы?! – услышал Лан сквозь наползающую звуковую мглу взволнованный голос Моане.

- Товарищ майор, обозначьте свою позицию сигналами! – кричала в эфир тоненьким голоском Синицына. – Выйдите на связь! Вы живы вообще?

- Дуор, дружище! Держись! Гвардия на подходе! – рявкнул прямо в ухо Жю Клидат. – Эскадрон, за мной! Ящик гужулейского вина с меня! Руби турханских собак в куски!

Со стороны монастыря с боевыми кличами ринулась в бой конная армада хилликианской армии с саблями наголо. На первой лошади восседал отставной лейб-гвардии поручик Хорсе Жю Клидат с бластером… Бой был выигран. Оставшиеся враги стали бросать винтовки на землю и поднимать руки…

Лан хотел что-то еще сказать в эфир, но сил у него не хватило, и он провалился в забытье…

… - Так, я вам сейчас перевяжу поверх одежды! - отогнала монахинь Жю Сет. - Хотите, чтобы он от заражения крови умер? Помогайте, товарищи! Быстрее на корабль, будем готовить к операции! Таня, врубай медблок, у нас «тяжелый, три огнестрельных ранения! Ну и ночку вы мне устроили! А у меня вообще-то планы были!
- Карта… Ситти… полковник-два… Карта… - прохрипел из последних сил Лан. - Подземная… дорога...

- Какая карта? - спросила Стелла. - Где?

Она без церемоний обшарила карманы Лана и нашла карту с пометками-кружочками, которую он забрал у убитого капитана. Жю Сет развернула карту, увидела пометки … Глаза ее загорелись!

- Лан, вашу душу! Чтоб меня черти драли! Я вас обожаю! Вы… На корабль несите героя!

- Господин ротмистр, почему вы покинули дом?! – хныкала Моане, едва поспевая за носилками. – Может, я вас чем-то оскорбила? Если так, я не хотела, клянусь Пророком! Простите меня!

Она уже успела пообщаться с монахинями из монастыря.

- Быстрее! Разойдитесь, господа! Таня! Забирай всех на борт, я готовлюсь к операции! Передай Сайто, что мы возвращаемся!

А Лан все слышал, все видел, но был где-то далеко, за какой-то тугой пеленой, через которую и звуки проходили с трудом.

Он чувствовал, что умирает. И был абсолютно счастлив… Так счастлив, как никогда в своей жизни. Может, ТАМ ему простят хотя бы часть его черных дел? Или хотя бы кровяные станции?

А тем временем Божий Мир осветили первые лучи красного местного солнышка… Огненно-красный диск, пурпурный у воды и кроваво-алый, с золотой каемочкой медленно поднимался над горизонтом. Небо вокруг стало золотистым, переходя в нежно-голубую акварель над морем. Успокаивающе шумел прибой, над полем боя летели легкие, как пух, облачка… А в монастыре зазвонили колокола, прогоняя последние остатки ночного мрака и ночных тревог.

- Весна скоро! – послышался чей-то голос. – Праздник грядет!

Дуор Лан отродясь не видел такой красоты. Он, как завороженный, смотрел на красное, светлеющее на глазах светило, на оживающий мир, на взволнованные лица людей, в которых он видел коварных врагов, а нашел верных товарищей. И ему уже больше не было нужно ничего. Он чувствовал, как его поле зрения начало сужаться, как он начинает медленно погружаться в темноту. И прекрасно!

- Пора… На перегруппировку… - прохрипел из последних сил болхианец и провалился в НИЧТО. ..


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

Литораль - участок берега, который затопляется морской водой во время прилива и осушается во время отлива.

Drako — прирученный вид птиц из семейства зубастых пернатых, черная птица размером с чайку. Обитает около моря, питается рыбой и мелкими морепродуктами. Один из видов гуриассийцы приучили к доставке сообщений, подобно почтовым голубям. На Земле похожие птицы (ихтиорнисы) вымерли в меловой период мезозоя.
«Пила Коца…» Коц – укороченная версия имени Коцара Гамзадаро, старого диктатора и основателя фашистской «Стальной партии», отца Зидо Гамзадаро.