Необходимые издержки!

Начну с легенды, которую следует называть не городской, а, если точнее, «республиканской». Она превосходит всё, что рассказывают про события «лихих девяностых». Перескажу, как помню. В одной из республик Северного Кавказа был уголовный авторитет по прозванию Шулер, удачно поднявшийся в годы «поздней перестройки» на координации молодёжной и подростковой преступности. В девяностые Шулер был уже авторитетом республиканского масштаба и присвоил себе право судить и казнить милицию как беспредельщиков. Даже открыто организовал «Единственно справедливый высший народный антимилицейский суд» и принимал жалобы рядовых граждан на милицейский беспредел, а затем его подручные хватали беспредельщиков, иногда – нагло врываясь в отделения милиции. И никто этому не мог помешать.Инсценировки с формальностями судебных заседаний, как и приговоры сотрудникам милиции, выносимые Шулером и его подручными, лучше не описывать, но казнили обречённых редко. Куда чаще подвергали пыткам и отправляли на каторгу (а у Шулера были такие «секретные объекты», где работать заставляли правоохранителей). В конце девяностых Шулер переехал в Москву на «повышение», оставив в республике наместника из «младших авторитетов». Далее след Шулера теряется.
Это легенда, которую стоило бы придумать. Пострадав от милицейского беспредела, я считал его большим злом, чем организованная преступность. А когда 5 сентября 2003 года местные экстремисты убили четырёх сотрудников милиции, фотографии убитых показали по телевизору, и в двух из них я узнал своих обидчиков. Конечно, я злорадствовал. А остальные двое убитых … Необходимые издержки!

Теперь об одном неосуществлённом творческом плане. Я хотел описать Россию, где вовсю действует нечто вроде ювенальной юстиции. Я относился к таковой неоднозначно, а после случая с Василием Грушиным, которого мать принудительно делала отличником весьма жестоким способом (оставляя его без еды, если он получал оценку ниже), стал бесповоротно сторонником государственного вмешательства в семью с презумпцией виновности родителей. По моему плану, сюжет представляет гибрид «Праздника непослушания» Михалкова и фильма «Когда казаки плачут». При этом у Михалкова взрослые – положительные персонажи, дети – отрицательные. У меня – с точностью до наоборот. Все родители рисованы тщеславными беспредельщиками, вроде Елены Грушиной. Хороших взрослых можно встретить только в ювенальной юстиции. Я наметил и сцены, когда подростки устраивают порку собственных родителей. Допускал даже реабилитацию некоторых запрещённых подростковых сообществ, с тем, чтобы интегрировать их в качестве волонтёров в новую структуру. А то, что они будут, пользуясь безнаказанностью, с кем-то сводить счёты (в моих планах была набросана сцена мстительной расправы над инспектором по делам несовершеннолетних), - тоже необходимые издержки!

От этого плана я отказался. Но всерьёз рассматриваю следующее: пропагандировать, чтобы в вузах управленческие функции были отобраны у преподавателей и переданы студенческим профсоюзам. Разумеется, предварительно следует прикрепить преподавателей к рабочим местам (запретить им увольняться по собственному желанию). Чтобы они не могли уйти от расправы, поскольку студенческие профсоюзы должны получить право наказывать преподавателей во внесудебном порядке, сами оставаясь неподсудными.
А ведь такое было сто лет назад. В вузах первых лет советской власти профессора никакого голоса – даже совещательного – не имели. Всем распоряжались профсоюзы (она назывались пролетстудами). И даже официальная власть признавала, что фактически пролетстуды превратились во внутривузовские органы ГПУ.
Сейчас бы это привело к тому, что на смену преподавательскому беспределу с его Антиплагиатом и дедлайнами пришёл бы беспредел студентов, но это – необходимые издержки!