Бабушки

Пред лицом седого вставай, и почитай лицо старца, и бойся Господа, Бога твоего. Я Господь.
Библия, книга Левит глава 19,стих32

Прасковья

Бабушка — самый главный человек для ребенка после родителей. Наши бабушки бесценны. Что бы мы делали без них! Сколько есть удивительных историй, посвященных их жертвенной жизни. Они наши спасительницы — и в прямом, и в переносном смысле. Ангелы-хранительницы.
 
Моя бабушка Прасковья Федоровна жила рядом с нами и помогала нашей маме растить нас, десятерых детей. Однажды она увидела, как в арыке, полном воды, проплывала крохотная рубашечка ее годовалого внучка Бори. Течение было быстрым, но рубашечку было жалко. Бабушка побежала за ней, догнала, выхватила из воды, а в ней... Боря.
Чудом остался жив.

Наша бабушка много молилась. Она привезла из Украины маленькую иконку Божьей Матери и всегда носила ее в "кишени" (кармане). Каждый день, утром и вечером, стоя перед окном, она доставала этот образок, ставила на подоконник и, устремив в него свои печальные очи, долго говорила что-то Богу, а в конце произносила наши имена. Жизнь в ссылке была суровой.
— I ворогу такого життя не побажаєш, — нередко шептала бабушка себе под нос. Молитва умиротворяла ее и облегчала горести на чужбине.
Бабушка с дедушкой и пятью детьми были высланы в Среднюю Азию как враги народа. Хлебнули они там бед с лихвой. Пухли от голода. Еле выжили. Благо в степях водились черепахи — какое-то время они спасали. Это во Франции черепашье мясо
 - деликатес, а наши люди брезговали им, считали наравне с гадючьим или кошачьим. Они не знали, как его готовить. Но голод не тетка — всему научит.

С черепахами у бабушки целое светопреставление выходило. Когда бедную черепашку бросали живьем в кипящий котел и та жалобно вытягивала из панциря свою маленькую головку на длинной шее, бабушка каждый раз падала в обморок. Черепахи стали мерещиться ей везде. Однажды она достала иконку для молитвы, поставила на подоконник, взглянула — а вместо Божьей Матери на нее смотрит черепаха с жалостливыми-прежалостливыми глазами.

С того дня бабушка наотрез отказалась есть черепах, хотя сильно ослабла и уже слегла. Голод косил народ, но бабушке удалось выкарабкаться и выжить.
А еще бабушка красноярскую тюрьму прошла. Упекли ее туда за то, что она убежала из Казахстана на родину, на Украину, за оставшимся там сыном. Но и из той тюрьмы ей
тоже удалось сбежать — прямо стайер! Какая же она была смелая! Но далеко ли убежишь? Из одного острога — да в другой. И снова в казахские степи. Очень сильным был внутренний стержень людей того поколения, так много переживших на своем веку.
Не зря они там страдали: сегодня открылось немало церквей в Средней Азии — все благодаря молитвам и жертвенной жизни высланных туда христиан.

Бабушка Хурмат

Другая моя бабушка — по линии отца, таджичка — тоже была неординарным человеком. Звали ее Хурмат, и была она женщиной властной. Вырастила семерых детей, один погиб на войне во время Великой Отечественной. Жили они в небольшой клетушке с одним окошком и с земляным полом. Вся мебель состояла из единственного сундука, на котором громоздилась стопка одеял и подушек.
Своих домочадцев бабушка держала в ежовых рукавицах, особенно снох. Но милосердие у нее было исключительным.

Ни один нищий не проходил мимо ее дома с пустыми руками, хотя своя большая семья жила впроголодь. Не каждый день им удавалось есть кукурузный хлеб, наполовину смешанный с лебедой и жмыхом. Голод был жуткий, но нищему бабушка отдавала последнее — он для нее был ангел. На просьбу же домочадцев покушать хлеба отвечала строго:
— Вы не голодные, вы ели хлеб вчера, идите работать, лодыри. Завтра будете кушать.

Отец мой унаследовал от нее эти качества — и чрезмерную строгость в воспитании детей, и необыкновенную щедрость. Но он кормил свою семью обильно. Правда, и время было уже другое, более сытное. Все эти люди — отцы, деды, бабушки, матери — очень любили нас, хотя по-настоящему мы поняли это, только когда примерили на себя их роли, став родителями, бабушками и дедушками.

Бабушка Сима

Напоследок о еврейской бабушке семилетнего мальчика — Вадика Буравика, жившего во время войны под Киевом. Ее судьба трагична до мурашек на коже.
Когда их село захватили фашисты, то Буравиков вместе с другими евреями повели к лесу на расстрел. Народу шло не счесть. Одних только Буравиков десять душ:бабушка, сын с женой и их семеро детей — бабушкиных внуков. Восьмая внучка училась в это время в Омске, это ее и спасло.

По дороге бабушка наставляла Вадика, чтобы он, как только они придут на место расстрела, залез под ее длинную широкую юбку, какие в то время было принято носить, и замер, не издавая ни звука. А когда раздадутся выстрелы и бабушка упадет, он должен упасть вместе с ней и не шевелиться. Когда же все затихнет и не будет слышно ни шагов, ни голосов, должен убежать в лес. А там... Что делать в лесу, бабушка не сказала. Это было уже и не так важно.

Мальчик выполнил все в точности, как она его научила: упал «замертво», дождался тишины, выбрался из-под бабушкиной юбки и помчался в лес. Там набрел на людей, его взяли с собой, а позже удалось найти в Омске тетю и родную сестру.
В памяти Вадика навсегда запечатлелось бледное и сосредоточенное лицо бабушки, когда их вели на расстрел. Каково ей было стоять со своими детьми и внуками перед дулом автомата... В этой жуткой бессмыслице спасение внука — единственный смысл, придававший ей силы и мужества. Малыш спасся. За то время, что он лежал под юбкой, ребенок повзрослел на сотню лет.
 
Дети Освенцима
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились — мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что — обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни все шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их все били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это — было!
Мужчины мучили детей!
Н. Коржавин

В 1990 году Вадик Буравик уехал в Израиль. Еще жив. Горькие судьбы... Трагедии. Сколько душераздирающих историй еще не написано или кануло в Лету. Спасибо вам, наши драгоценные бабушки, за вашу жертвенную любовь. Там, наверху, вы радуетесь за нас. Мне не раз приходилось слышать свидетельства людей, как бабушкины молитвы послужили причиной их обращения к Богу.
Прасковья Федоровна тоже была услышана: ее десять «внуков-бусурман» — а теперь уже и правнуков, и даже праправнуков — стали христианами. Некоторые из них
преподают в духовных семинариях, другие стали пасторами, миссионерами и служителями. Спасибо Тебе, Господи!