Я люблю зверье

Верные домашние питомцы вдохновляли гениев и помогали им жить.

 Друзья!
Из Сети.

"КОТЫ — САМЫЕ ЗАГАДОЧНЫЕ ЖИВОТНЫЕ
Порой, коты ведут себя настолько загадочно и непредсказуемо, что их поведение не поддается объяснению. А вам приходилось видеть своего питомца в необычной позе или довольного в целлофановом пакете?
Посмотрите наше подборку фотографий с непредсказуемыми котами и в очередной раз убедитесь, что человечество ничего не понимает в  кошачьей психологии. И все-таки...".https://www.liveinternet.ru
...Други!
Да,эти  мурки и котики очень забавны!Некоторые- просто акробаты, клоуны!
Вл.Назаров

*******
1.СОБАКИ И КОШКИ ЗНАМЕНИТЫХ ПОЭТОВ И ПИСАТЕЛЕЙ


Чехов и Тургенев создали бессмертные произведения, посвященные собакам. Цветаева писала стихи, посвященные кошкам. У Маяковского и Лили Брик была собака-талисман, которую постоянно упоминали в любовной переписке. Есенин был «влюблен» в добермана Качалова и посвятил ему стихи, которые увековечили песика Джима. Верные домашние питомцы вдохновляли гениев и помогали им жить. В этой статье мы расскажем о них.
Чехов: с таксами Бромом и Хиной прожил самый счастливый период.
Антон Павлович всегда отдавал предпочтение таксам, но этих любил больше всего. Именно они стали первыми питомцами, с которыми хозяева заселились в Мелихово. Писатель вспоминал, что «первым делом они облаяли прислугу, разнесли по всему дому калоши, выгребли землю из цветочных ящичков, а своим видом привели в ужас местных дворняжек, которые никогда не видели таких странных собак».
Медицинские клички таксам дала сестра писателя, а он придумал отчества: Хина Марковна и Бром Исаевич. В письмах Николаю Лейкину, хозяину родителей его такс, Чехов подробно описывал жизнь своих любимцев, словно это были родственники или домочадцы: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе как с нами. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т. п. Спят у меня в комнате».
Вскоре писатель уже не представлял свою повседневную жизнь без питомцев. Они сопровождали его во время прогулок. Он часто бе< с ними, рассуждал в их присутствии. А когда в доме устраивались домашние спектакли, у Брома и Хины тоже были свои роли!

Брат писателя, Михаил Чехов, вспоминал: «Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он менял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил ей:
— Хина Марковна! Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу! Вам ба там полегчало ба-б!
Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома...»
Через пять лет здоровье писателя ухудшилось, и он принял решение уехать лечиться на юг. Собак он с собой решил не брать, так как, по собственным словам, ехал «умирать». Сестра писателя, готовившая имение к продаже, уехала в Москву, а собак поручила прислуге. Они стали жить на общей псарне. Вскоре Хина сильно пострадала в драке с дворовыми собаками. Бром же одичал, заболел бешенством, и его пришлось пристрелить. Со смертью такс и продажей имения закончился и самый счастливый для Чехова мелиховский период.
Маяковский: любимая собака проводила хозяина на работу и не вернулась
Владимир Маяковский, автор известной строчки «Я люблю зверье», очень любил собак. Летом 1920 года Маяковский вместе с Лилей и Осипом Брик жил на даче в Пушкине. Однажды, прогуливаясь по окрестностям, они нашли щенка. Маяковский дал своему питомцу кличку Щен, ласково называл его Щеник. Благодаря местным жителям, которые знали, откуда этот щенок, удалось установить породу собаки. Оказалось, что его мать — чистокровный сеттер, а отец — дворняга. Цвет шерсти Щеника был рыжим, уши — длинными, с кудрями.
Похожий на сеттера, он был намного больше, чем полагается представителю этой породы.
Собака вошла в жизнь семьи, сопровождала всех на прогулке. Домочадцы отмечали, что они с Маяковским похожи. Обычно собаку называют по хозяину, а тут сам поэт получил прозвище Щен-большой, а собаку стали называть Щен-маленький. С тех пор Владимир Маяковский в письмах стал подписываться «Щен» или вместо подписи рисовал щенка.

Дачный сезон подходил к концу, пришло время возвращаться в Москву, собаку взяли с собой. Когда Маяковский шел с питомцем к дому, говорил: «Это, товарищ, Казанский вокзал. Выстроен еще при буржуях. Замечателен своим архитектурным безобразием. Отвернись! А то испортишь себе вкус, воспитанный на стихах Маяковского!.. Это — Красная площадь. Изумительнейшее место на всем земном шаре!»
Тогда Брики и Маяковский жили в Полуэктовом переулке (сейчас — Новоконюшенный). У дома нового жильца встретила соседская собака по кличке Муська, с которой пес подружился. Щен всегда провожал хозяина, когда тот отправлялся утром в «Окна РОСТА». Они доходили до мясной лавки на углу Остоженки. Там Маяковский покупал ему фунт конины и они расходились. Щен отправлялся домой, а Маяковский — на работу. Вечером пес приходил домой. Но однажды он не вернулся. Поэт искал его в своем и соседних дворах, но так и не нашел. О совместной жизни Маяковский написал в поэме «Хорошо»: «Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении — Лиля, Ося, я и собака Щеник».
Потом у Маяковского появился и французский бульдог Булька, которого он привез из Парижа в подарок Лиле Брик. Но поэт так привязался к этой собаке, что оставил ее у себя. Булька жила у него до последнего дня. Семен Ваксман писал: «Брики за границей. Маяковский один — с собакой Булькой и щенками. Он должен с бригадой писателей ехать на первую колхозную посевную. Отговорился — поедет со второй группой. В Москве шел снег — в апреле-то...» Вероятно, когда Маяковского не стало, собаки находились в квартире. Известно только, что Булька умерла от старости у кого-то из новых своих хозяев.
Цветаева: посвятила котам несколько стихотворений
До тех пор, пока поэтесса не переехала после длительного проживания за границей в Москву, коты в ее доме были всегда. Первым котом Марины Цветаевой был черный Васька, о котором она вспоминала в дневнике: «Мы вновь и вновь обегаем дом, взлетаем на антресоли, по нашей лестнице — когда-то мы увидим ее? Черный Васька, взъерошенный от объятий, тоже, как и мы, в дорожной лихорадке. Весь багаж обнюхан им поштучно. Кот напутствует вещи в иные края и дома».
Когда Цветаева вышла замуж за Сергея Эфрона, у них жили сначала Кусака, а потом Атос: «Серый пушистый дымчатый зеленоглазый кот развалился на моем письменном столе. <...> Огромный кот возлежит на спине, чуть извернувшись, лапы — кверху, наслаждаясь сном, как только кошки умеют. Отрешенно. Самозабвенно». Одному из любимых котов, который прожил в доме Цветаевой всего три дня, а потом
ушел и не вернулся, она посвятила стихотворение:

Свернись в оранжевый клубок Мурлыкающим телом, Спи, мой кошачий голубок, Мой рыжий с белым!
Цветаева считала кошек удивительными животными, которые многое понимают. Ценила в них независимость, считала, что нельзя кошку н выпускать на улицу, если она хочет. И говорила, что у кошек нет чувства любви. Но это не мешало ей любить своих питомцев.
Есенин: в последний день жизни думал о Джиме
Знаменитое стихотворение Сергея Есенина «Собаке Качалова» было написано в 1925 году после знакомства поэта с Василием Ивановичем Качаловым и его доберманом по кличке Джим. До этого актер и поэт много лет знали друг друга лишь понаслышке. О встрече, которую организовали общие знакомые, артист вспоминал так:
«Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюс по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки... Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидал Есенина и Джим — они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукой обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой».
Поэт с трудом старался высвободиться от пса, но тот был непоколебим — продолжал вскакивать на Есенина и лизать ему лицо.

«Да постой же, может быть, я не хочу с тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться, — бормотал Есенин с широко расплывшейся детски лукавой улыбкой».
В ту ночь поэт читал много стихов. Джим его внимательно слушал и смотрел прямо в глаза, а когда настала пора расходиться, уже сонный пес все равно не отходил от поэта. Уходя, Есенин долго жал лапу собаки и приговаривал: «Ах ты, черт, трудно с тобой расстаться!» На прощание поэт сказал, что, как только придет домой, обязательно напишет стихи питомцу артиста. И действительно, Есенин принес бессмертные стихи «Дай, Джим, на счастье лапу мне», которые теперь знает каждый школьник.
Незадолго до трагического ухода Есенина Качалов получил от него письмо, в котором поэт писал: «Кланяюсь Джиму». В то утро, когда поэт уже не было на свете, Качалов гулял со своим питомцем и сказал Джиму: «Слышишь, тебе кланяется Есенин?» Не зная еще, что произошло...
Куприн: пес Сапсан спас жизнь дочери писателя
Известно, что Александр Куприн очень любил животных. Периодически в его доме появлялись не только собаки или кошки, но даже
обезьяны. В усадьбе писателя в Гатчине жили восемь сенбернаров. Один из щенков был подарком Леонида Андреева. А пес по кличке Сапсан спас маленькую дочку Куприна от бешеной собаки, после чего писатель посвятил ему рассказ, где описал все произошедшее глазами пса.
«Посредине улицы мчалась собака, черная, в белых пятнах, с опущенной головой, с висящим хвостом, вся в пыли и пене. Нянька убежала
визжа. Маленькая села на землю и заплакала. Собака неслась прямо на нее. От ужаса вся шерсть на мне вздыбилась, но я превозмог наверх загородил телом Маленькую. Это уже было не единоборство, а смерть одному из нас. Я сжался, выждал краткий, точный миг и одним скачком опрокинул пеструю на землю. Потом поднял за шиворот на воздух и встряхнул. Она легла на землю без движения, плоская и тепер совсем нестрашная. Но Маленькая очень перепугалась. Я привел ее домой. Всю дорогу она держала меня за ухо и прижималась ко мне, и я чувствовал, как дрожало ее маленькое тельце. Не бойся, моя Маленькая. Когда я с тобой, то ни один зверь, ни один человек на свете не посмеет тебя обидеть».

Булгаков: у любимого пса был собственный звонок на двери
Писатель всегда любил собак, но так получилось, что исполнить мечту в детстве он не мог. Питомцы стали появляться в доме, только когда он был женат вторым браком на Любови Белозерской. В доме жили и кошки, но с ними у Булгакова были интересные отношения. «Кошку Муку Михаил Афанасьевич на руки никогда не брал — был слишком брезглив, но на свой письменный стол допускал, подкладывая под нее бумажку».
Любимцем писателя был пес по кличке Бутон, который появился в доме благодаря Любови Евгеньевне. Она спасла симпатичного песика, увидев его на улице. В то время Булгаков работал над пьесой «Мольер», поэтому пес получил кличку в честь слуги главного героя. Любовь Евгеньевна вспоминала:
«Я даже повесила на входной двери под карточкой М. А. другую карточку, где было написано: «Бутон Булгаков. Звонить два раза». Это ввел в заблуждение пришедшего к нам фининспектора, который спросил М. А.: «Вы с братцем живете?» После чего визитная карточка Бутона была снята».
А ведь действительно, к собаке относились в этой семье как к личности. Родственники шутили, что теперь в семье Булгаковых появился сын А писатель, находясь на отдыхе, всегда спрашивал, как поживает Бутон.

Паустовский: с огромным трудом ввез любимого песика в военную Москву
Любовь Константина Паустовского к животным, а особенно собакам, известна. Но был один любимец, к которому в семье относились особенно тепло. Таксу по кличке Фунтик в 1938 году приобрела вторая жена писателя Валерия Валишевская-Навашина.
В начале Великой Отечественной войны Константин Георгиевич служил на Южном фронте военным корреспондентом. Вскоре б наверх освобожден от службы и эвакуировался в Алма-Ату, где в то время находилась его семья вместе с четвероногим другом. Но судьба военкоров непредсказуема: его снова вызвали в Москву. Хозяин места себе не находил. Писатель решил в военное время везти собаку с собой, что было смелым шагом. Потребовалось собрать множество справок, чтобы получить право на перевозку.

Когда все бумаги были собраны, Фунтик снова оживился, будто все понял. На вокзале Паустовский спрятал таксу под шубой, подумав, что его не поймут — в такое тяжелое время везет собаку. И правда, как только он появился в вагоне, некоторые из военных принялись возмущаться, почему с ними едет собака. Писателю пришлось перейти в другой вагон. Он прятал таксу под шубой, пока она не начала скулить, потому что хотела на выгул. Тогда пришлось обнаружить песика, и, к облегчению писателя, солдаты отнеслись к нему тепло. Стали расспрашивать, что это за порода, вспоминать питомцев, оставленных дома.
Фунтик прожил необычную жизнь. Принимал участие в выставках собак. В эвакуации песик снимался в кино — увидеть его можно в кинокартинах «Убийцы выходят на дорогу» и «Юный Фриц». Константин Паустовский также сделал песика героем своих рассказов.
Пушкин: любимого пса увековечил в поэме
С раннего детства Пушкина сопровождали собаки. А уже будучи взрослым, он подарил своему отцу ирландского сеттера. Ему дали кличку Русло — так звали француза-гувернера Пушкина, который раскритиковал первые стихотворные опыты поэта. Вот поэтому его и высмеяли, назвав именем собаку. А на самом деле — увековечили. Ведь пес быстро стал любимцем всей семьи, и скоро его прозвище превратилось в русское — Руслан. В честь героя поэмы «Руслан и Людмила». Когда пожилой Руслан скончался, Пушкин написал «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях», в которой использовал образ верного пса.
Державин: посвящал оды собачкам монархов
Значение комнатных собачек (левреток) при Екатерине II возросло. Если мужчины увлекались разведением борзых, то женщинам было приличным иметь маленькую изящную подругу жизни, которую они повсюду носили с собой. Придворные поэты стали замечать это явление. Известна ода Гавриила Романовича Державина «На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовик XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти».

Увы! Сей день с колен Милушка И с трона Людвиг пал. — Смотри, О смертный! Не все ль судьб игрушка — Собачки и цари?
Стихи на смерть своих левреток писала и Екатерина II. А вот Иван Крылов использовал образ комнатной собачки в басне «Две собаки», чтобы показать образец лакейства. «Как счастье многие находят / Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!»
Гончаров: боялся, что не переживет смерть своей любимицы
У Ивана Гончарова, пережившего личную драму, как-то спросили, собирается ли он жениться, или так и останется одиноким. Иван Александрович грустно улыбнулся и показал на сидящую подле него собачку: «Вот верный друг. Он не изменит... не обидит». Знаменитая Мимишка увековечена и в рассказах, и в картинах. Племянник принес в дом писателя щенка, подобранного на улице, как описывал его Гончаров, «не то мохнатый пинчер, не то шпиц». Постепенно писатель так привязался к собачке, что стал приносить ее на службу, в редакцию газеты. Также приносил Мимишку в дорогие рестораны, где его уже знали и всегда готовили собачке угощение.
Долгих десять лет Мимишка была спутницей Ивана Александровича. Знаменитый художник Крамской создал портрет Гончарова, но уговорить писателя позировать удалось только после того, как художник нарисовал портрет Мимишки и преподнес его Ивану Александровичу. И писатель отказать не смог. Гончаров всерьез писал в письмах друзьям, что вряд ли переживет смерть Мимишки. Но пережить пришлось. Когда собачки не стало, Гончаров поставил в своем кабинете рисунок Крамского и никогда не убирал его со стола.
Гончие и борзые — признак настоящего помещика
Если городские жители обычно удовлетворялись одним-двумя питомцами, то настоящий хозяин загородного поместья, как правило, не мыслил себя без борзых и псовой охоты. Помещики имели поражающие своими размерами охотничьи хозяйства со штатом прислуги.
Псарни располагали отдельно от барского дома и примыкающего к нему сада, обычно выбирая просторную поляну, окруженную деревьями Тут были специальные помещения для разной категории собак: беременные, щенки, старые собаки, гончие. Собак могло быть и сто, и двести, и триста! Самых талантливых, которые хорошо показали себя в охоте, знали по именам. Сердечный, Душечка, Шалопай, Юла, Пуля Лебедка, Дудка, Летун, Сургуч, Обезьяна, Морозко, Озорник, Хапай, Милый, Крылат... Производителей по именам знали все охотники и помещики России, за породистыми щенками гонялись!
Среди тех, кто разводил щенков, были свои звезды. Например, Петр Михайлович Мачеварианов. Он сам разводил собак, водил знакомство известным в Симбирской губернии и за ее пределами псовым охотником Н.М. Наумовым, который охотился еще с графом Алексеем Григорьевичем Орловым. Сам Мачеварианов имел небогатое хозяйство, но на собак денег не жалел. Ему удалось вывести породу очень выносливых в охоте собак. Их свойства узнали все охотники России, стали покупать щенков. Сохранилась его переписка с ловчим императора Николая I — за одного щенка назначалась цена 500 рублей.
Российские помещики щеголяли русскими псовыми борзыми ермоловских и мачевариановских кровей. Николай Петрович Ермолов был еще одним известным человеком, выведшим породу. Село Пречистенское в Арзамасском уезде, стоящее на Симбирском тракте, до сих пор имеет музей и привлекает всех, кто интересуется историей охоты. При содействии родственника, генерала Алексея Ермолова, прославившегося битвами на Кавказе, ермоловские псарни получили псов с кавказских гор. Таким образом, смешение пород привело к тому что появился новый тип борзых, неустанных в охоте, с особым темпераментом. Николай Петрович Ермолов оставил немало опубликованны писем, из которых можно понять, насколько сложна наука выведения ловких и сильных борзых и насколько причудлив мир помещичьей псовой охоты. Он первым официально описал стандарт выведенной породы.
Когда кошек стали считать домашними животными «для компании»?
Но мы забыли о наших усато-хвостатых друзьях. Сейчас любовь россиян, да и людей по всему миру «к котикам» — это уже данность. А когда то все было не так. В то время как собак повсеместно уже держали и в домах, и в городских квартирах, кошек заводили только для дела.
Поскольку мыши в домах не были редкостью, кошки ценились именно как ловцы грызунов. Не более. Кормить домашней пищей их никто н спешил: сами себе поймают добычу. Первой известной любительницей кошек стала Елизавета I. Она очень боялась мышей. Поэтому издала указ, согласно которому в Казани должны «сыскать самых лучших 30 котов» для ловли мышей и крыс, расплодившихся в царских покоях, — так гласил императорский «Указ о высылке ко двору котов».
Почему из Казани? Эти коты славились как беспощадные крысоловы. Привезенных животных разместили сначала во дворце на углу Невского проспекта и Большой Морской, а уже затем и в Зимнем дворце. С тех пор в картинной галерее живут «эрмики», так называют котиков, которые охраняют от мышей Эрмитаж. Сейчас за котятами этой «породы» выстраиваются очереди. Считается, что котик, взятый и Эрмитажа, приносит удачу.
Анжелика Пахомова
https://7days.ru/

На снимке:
Скульптурная композиция «Хина Марковна и Бром Исаевич» в музее-заповеднике А.П. Чехова «Мелихово». Автор Александр Рожников, 2014 год

****************
2.Рассказ "Резиновая лодка". К. Г. Паустовский

Мы купили для рыбной ловли надувную резиновую лодку.
Купили мы ее еще зимой в Москве, но с тех пор не знали покоя. Больше всех волновался Рувим. Ему казалось, что за всю его жизнь не было такой затяжной и скучной весны, что снег нарочно тает очень медленно и что лето будет холодным и ненастным.
Рувим хватался за голову и жаловался на дурные сны. То ему снилось, что большая щука таскает его вместе с резиновой лодкой по озеру и лодка ныряет в воду и вылетает обратно с оглушительным бульканием; то снился пронзительный разбойничий свист — это из лодки, распоротой корягой, стремительно выходил воздух, и Рувим, спасаясь, суетливо плыл к берегу и держал в зубах коробку с папиросами.
Страхи прошли только летом, когда мы привезли лодку в деревню и испытали ее на мелком месте, около Чертова моста.
Десятки мальчишек плавали около лодки, свистели, хохотали и ныряли, чтобы увидеть лодку снизу. Лодка спокойно покачивалась, серая и толстая, похожая на черепаху.
Белый мохнатый щенок с черными ушами — Мурзик — лаял на нее с берега и рыл задними лапами песок. Это значило, что Мурзик разлаялся не меньше, чем на час. Коровы на лугу подняли головы и все, как по команде, перестали жевать.
Бабы шли через Чертов мост с кошелками. Они увидели резиновую лодку, завизжали и заругались на нас.
— Ишь, шалые, что придумали! Народ зря мутится!
После испытания дед, по прозвищу «Десять процентов», щупал лодку корявыми пальцами, нюхал ее, ковырял, хлопал по надутым бортам и сказал с уважением:
— Воздуходувная вещь!
После этих слов лодка была признана всем населением деревни, а рыбаки нам даже завидовали.
Но страхи не прошли. У лодки появился новый враг — Мурзик.
Мурзик был недогадлив, и потому с ним всег-да случались несчастья: то его жалила оса, и он валялся с визгом по земле и мял траву, то ему отдавливали лапу, то он, воруя мед, измазывал им мохнатую морду до самых ушей, к морде прилипали листья и куриный пух, — и нашему мальчику приходилось отмывать Мурзика теплой водой.
Но больше всего Мурзик изводил нас лаем и попытками сгрызть все, что ему попадалось под руку.
Лаял он преимущественно на непонятные вещи: на черного кота Степана, на самовар, примус и на ходики.
Кот сидел на окне, тщательно мылся и делал вид, что не слышит назойливого лая. Только одно ухо у него странно дрожало от ненависти и презрения к Мурзику. Иногда кот взглядывал на щенка скучающими наглыми глазами, как будто говорил Мурзику:
— Отвяжись, а то так тебя двину!..
Тогда Мурзик отскакивал и уже не лаял, а визжал, закрыв глаза. Кот поворачивался к Мурзику спиной и громко зевал. Всем своим видом он хотел унизить этого дурака, но Мурзик не унимался.
Грыз Мурзик молча и долго. Изгрызенные и замусоленные вещи он всегда сносил в чулан, где мы их и находили.
Так он сгрыз книжку стихов Веры Инбер, подтяжки Рувима и замечательный поплавок из иглы дикобраза — я купил его случайно за три рубля.
Наконец Мурзик добрался и до резиновой лодки.
Он долго пытался ухватить ее за борт, но лодка была очень туго надута, и зубы скользили. Ухватить было не за что.
Тогда Мурзик полез в лодку и нашел там единственную вещь, которую можно было сжевать, — резиновую пробку. Ею был заткнут клапан, выпускавший воздух.
Мы в это время пили в саду чай и не подозревали ничего плохого.
Мурзик лег, зажал пробку между лапами и заворчал — пробка ему начинала нравиться.
Он грыз ее долго. Резина не поддавалась. Только через час он ее разгрыз, и тогда случилась совершенно страшная и невероятная вещь.
Густая струя воздуха с ревом вырвалась из клапана, как вода из пожарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух, Мурзик чихнул, взвизгнул и полетел в заросли крапивы, а лодка еще долго свистела, рычала, и бока ее тряслись и худели на глазах.
Куры раскудахтались по всем соседским дворам, а черный кот промчался тяжелым галопом через сад и прыгнул на березу. Оттуда он долго смотрел, как булькала странная лодка, выплевывая толчками
последний воздух.
После этого случая Мурзика наказали. Рувим нашлепал его и привязал к забору.
Мурзик извинялся. Завидев кого-нибудь из нас, он начинал подметать хвостом пыль около забора и виновато поглядывать в глаза. Но мы были непреклонны — хулиганская выходка требовала наказания.
Мы скоро ушли за двадцать километров, на Глухое озеро, но Мурзика не взяли. Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей веревке около забора; нашему мальчику было жаль Мурзика, но он крепился.
На Глухом озере мы пробыли четыре дня.
На третий день ночью я проснулся оттого, что кто-то горячим и шершавым языком вылизывал мои щеки.
Я поднял голову и при свете костра увидел мохнатую, мокрую от слез Мурзикину морду.
Он визжал от радости, но не забывал извиняться — все время подметал хвостом сухую хвою по земле. На шее его болтался обрывок разгрызенной веревки. Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слез.
Я разбудил всех. Мальчик засмеялся, потом заплакал и опять засмеялся. Мурзик подполз к Рувиму и лизнул его в пятку — в последний раз попросил прощения. Тогда Рувим раскупорил банку тушеной говядины — мы звали ее «смакатурой» — и накормил Мурзика. Мурзик сглотал мясо в несколько секунд.
Потом он лег рядом с мальчиком, засунул морду к нему под мышку, вздохнул и засвистел носом.
Мальчик укрыл Мурзика своим пальто. Во сне Мурзик тяжело вздыхал от усталости и потрясения.
Я думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка.
Я понимал испуг и усталость Мурзика. Мне самому приходилось ночевать в лесу без товарищей, и я никогда не забуду первую свою ночь на Безыменном озере.
Был сентябрь. Ветер сбрасывал с берез мокрые и пахучие листья. Я сидел у костра, и мне казалось, что кто-то стоит за спиной и тяжело смотрит в затылок. Потом в глубине зарослей я услышал явственный треск человеческих шагов по валежнику.
Я встал и, повинуясь необъяснимому и внезапному страху, залил костер, хотя и знал, что на десятки километров вокруг не было ни души. Я был совсем один в ночных лесах.
Я просидел до рассвета у потухшего костра. В тумане, в осенней сырости над черной водой поднялась кровавая луна, и свет ее казался мне зловещим и мертвым.
Когда мы возвращались с Глухого озера, мы посадили Мурзика в резиновую лодку. Он сидел тихо, расставив лапы, искоса посматривал на клапан, вилял самым кончиком хвоста, но на всякий случай тихо ворчал. Он боялся, что клапан опять выкинет с ним какую-нибудь зверскую штуку.
После этого случая Мурзик быстро привык к лодке и всегда спал в ней.
Однажды кот Степан залез в лодку и тоже решил там поспать. Мурзик храбро бросился на кота. Кот со страшным шипом, будто кто-нибудь плеснул воду на раскаленную сковороду с салом, вылетел из лодки и больше к ней не подходил, хотя ему иногда и очень хотелось поспать в ней. Кот только смотрел на лодку и Мурзика из зарослей лопухов завистливыми глазами.
Лодка дожила до конца лета. Она не лопнула и ни разу не напоролась на корягу. Рувим торжествовал. А Мурзика мы перед отъездом в Москву подарили нашему приятелю — Ване Малявину, внуку лесника с Урженского озера. Мурзик был деревенской собакой, и в Москве среди асфальта и грохота ему было бы трудно жить.
https://xn----8sbiecm6bhdx8i.xn--p1ai/
***************
3.ШТУШЫНГКУТУШЫНГ -СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ!

Сегодня опробовали шлейку. Но выходили только в сени. В сенях был Ларик, он помогал дитёшечке осваиваться как мог! ))) Был рядом. Тишка по пластунски обследовал часть душевой, полтора метра площади посреди сеней, стол. Прошло минут 8-10, я решила, что на первый раз хватит. А то куда-то спрятался наш летящий на крыльях ночи Шумелка, остался воистину Тиша. Тишайший!!! ). Стресс познания мира! Зашли в дом, но я ещё протестировала его: посадила перед порогом и открыла входную дверь - пойдёт ли в сени сам. Нет, не хотел.
Отличная шуршалка-игрушка (лайфак!) - обычный чёрный пакет для продуктов. Шуршать можно очень долго, драть, таскать, залазит внутрь и выскакивать, запутаться и пищать спасити-памагити. Многофункционал, короче.
Кушает вчера и сегодня рыбу. Навагу.
Удивительно, но и сырая и отварная рыба ему очень нравится.
Приношу малышу с огорода пучки пырея. Грызёт пырей!

***************
4.ШВЕЙЦАРСКАЯ ОВЦА - ВАЛЕСКИЙ ЧЕРНОНОС!

Валеский чернонос или Валеская черноносая овца - горная порода домашних овец, происходящая из региона Вале в Швейцарии.
Это порода двойного назначения, выращиваемая как на мясо, так и на шерсть.
Валлисские черноносые овцы хорошо приспособленная к выпасу на каменистых пастбищах в районе своего происхождения (горы кантона Вале). Шерсть этих овец грубая и длинноволокнистая.
Длина волокон достигает более 10 см.
Годовой выход шерсти - около 4 кг с головы.
Интересно и то, что и бараны, и овцы имеют скрученные рога.
https://factum-info.net/
*******************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
26 июня 2024 года