Улыбка Адикии - 9

***

День за днем, месяц за месяцем Айназ с горечью сознавала, что весьма наивно полагала, будто в замужестве наконец-то станет себе хозяйкой, свободной от родительской воли и будет жить по своему усмотрению. В родительском доме свободы у нее было больше, можно сказать, она в принципе была свободной. Ну уберет, сготовит, сделает уроки, какие еще обязанности? Никаких. Жила в удовольствие. Лежала, читала, гуляла, смотрела телевизор, ходила в гости, ездила с друзьями в путешествие. Казань, Питер, Нижний Новгород, Москва. Весело, шумно, интересно. Рюкзаки, стоптанные кроссовки, ноющая спина и прекрасное настроение. Планировали отправиться на теплоходе на Соловки, говорили, что там необыкновенная красота и благодать. Айназ вздохнула: как она, оказывается, была счастлива в девичестве. Никто не приставал с вопросами: «Зачем тебе читать? Эта книга соответствует учению? Прилично ли гулять?» Теперь нет. Муж выбросил все ее книги, оставив только те, что касались домоводства. Айназ горько сожалела о собрании сочинений Стефана Цвейга и Мопассана.
- Разврат какой! – презрительно оскалился Раиль, брезгливо беря книги через платок и кидая их в пакет.
- Почему разврат? Они же природу человека описывают, мы, люди, такие: любим, надеемся, ошибаемся, впадаем в крайности. Не знаю, я люблю психологию.
- Плохо делают! Описывают всякие глупости, а тем, кто читает, становится любопытно, они хотят повторить все это! Не знали бы и не повторяли бы! Что-то хорошее здесь пишут? Низость человека.
- Разве не полезно знать свою природу, свою силу и слабости? И здесь больше о высотах души пишут, о высотах через слабости. Ни о чем не думают только примитивы, глисты, например.
- Не полезно! Полезно знать Коран! И интересоваться только им! Полезно боятся Аллаха!
Возражать Раилю было чревато, он закручивал гайки все сильнее, и в своем стремлении наставить жену на праведный путь не знал ни снисхождения, ни усталости. Он контролировал ее круглые сутки во всем: как сидеть, что надевать, что смотреть, с кем говорить, о чем думать и какие выводы делать. Айназ была несвободна и задыхалась. У нее отсутствовали поводы для радости и улыбки, ее утешителем и связью с привычным миром и другими людьми был телевизор, который она включала, когда муж уходил на работу, и выключала к его возвращению. 
Раиль совершенно искренне и с самыми добрыми намерениями изолировал супругу от общения с подругами и искоренял ее интересы. «Это для твоего блага» - каждый раз говорил он. «Моего или твоего блага?» - молча опускала взгляд Айназ, мужу ничего не говорила, знала, что бесполезно. Она уже поняла, ни в Коране, ни у Пророка не говорилось, что женщина должна жить полной жизнью, развивать себя. Раз не говорилось, значит, не нужно и вредно. Все необходимое для жизни и спасения перечислено: покорность мужу, Аллаху, благодарность им, молитвы, пост, дом. Море, путешествия, теннис в список не входят. И подружки-иноверки не входят, по этому поводу она выслушала несколько нравоучений. Поэтому с любимой Машкой Айназ не общалась со свадьбы. Даже по телефону не говорила, Раиль проверял список ее звонков и сообщений.

К концу года она пожаловалась матери и бабушке. Мать обеспокоилась, но заступилась за зятя, расхваливала его праведность, рассказывала, как Раиля уважают в их районе, заклинала дочь слушать мужа, не перечить ему, ссылалась на традиции.
- Он глубоко верующий человек и живет по заветам Пророка.
- Да пожалуйста! - горячилась Айназ. – Только причем тут я? Я, например, в инопланетян верю, но не говорю же об этом с утра до вечера, не добиваюсь, чтобы он тоже в них верил! Почему он считает, что должен перепрограммировать мой мозг на свой лад? Где свобода воли? – Айназ раскраснелась, задохнулась, остановилась, помахав на лицо ладошкой.
Мать с бабушкой молчали, видели, что она еще не выговорилась, ждали. Они знали, что Айназ сговорчивая и мягкая, побушует и успокоится.
- И вера какая-то странная у него! – продолжила новобрачная. - Ограничительная! Представляете, есть список того, чего можно и чего нельзя. За рамки списка выходить смертельно опасно! А списочек тот еще! Даже примеры приводить не хочется. Но что меня возмущает, так это безапелляционность требований. Если ты хочешь чего-то, чего нет в этом списке, или хочешь не так, как описано, то гореть тебе в аду! А если рядом с таким грешником есть правоверный мусульманин, то его святая обязанность добиться, чтобы ты все делал правильно. Иными словами, ад у тебя наступит уже на земле, потому что этот правоверный не отстанет от тебя, это называется джихад языка. – Айназ снова остановилась перевести дух. - Я все время слышу, что я должна и как я должна! Должна то, се, пятое, десятое – что это за жизнь, в которой ты только должен? Я помимо долга хочу, люблю, интересуюсь, понимаешь? А оказывается, то, чего я хочу, люблю и интересуюсь не предусмотрено! Как в тюрьме, честное слово!
- Да что такого ты ему должна? – лица бабушки и матери выражали недоумение. Женщины нечаянно утратили бдительность, поддались эмоциям и сами испытывали возмущение.
- Самое главное для женщины - должна своим поведением доставлять мужу удовольствие.
Мама смущенно опустила глаза.
- Нет, мам, не смущайся! Это, как я поняла, означает не иметь своих желаний, только идти навстречу желаниям мужа. Так предписал женщине Аллах, представляешь? А удовольствие Раиль получает от того, отчего я впадаю в депрессию!
- Как это?
- Все, чего хочу я, ему доставляет неудовольствие, а это грех и вина для меня, представляешь?
- Почему?
- Потому что мои желания не должны выпадать из шариата, и не быть такими, которые он не может осуществить, иначе он расстраивается, а расстраивать такое достойное создание как мужчина большой грех! И за это я попаду в ад. Представляешь?
Мать молчала, явно обескураженная.
- Он расстраивается, что я смотрю Мистера Бина и смеюсь, знаешь почему? Потому что смеющийся человек забывает бояться Всевышнего. Не боишься Всевышнего – не боишься мужа, не боишься мужа – все, порядок мироздания нарушен!
Айназ снова перевела дыхание, поправила волосы.
- Раиль не может быть со мной на равных, понимаете? Ему нужно, чтобы я была ниже по всем показателям и, как скудная умом, смотрела бы ему в рот, ожидая руководящих указаний. Он ждет, чтобы я демонстрировала ему, что без него ничего не смыслю и не проживу, особенно без его бесценных советов и оценок! Ему хоть в голову приходит, что до него я двадцать лет жила и в нем не нуждалась? И припеваючи жила!
Она закрыла глаза и покачала головой:
- Ой, мам, как меня бесит его отношение ко мне! Как будто я недееспособная и не в силах сделать что-то без его согласия. Мне на все, буквально на все, нужно спрашивать разрешение: я выйду из дома? я поем? я посплю? я повидаю родителей?
- Видимо, он тебя оберегает, - попыталась утешить дочку мать.
Айназ отмахнулась.
- А чего стоит необходимость просить деньги! Это какой-то тупик, мам! Работать мне нельзя, потому что по шариату муж должен содержать жену. При этом я постоянно слышу, что должна быть благодарной за то, что он содержит меня. Еще цитирует мне кого-то, что женщина не вполне полноценна, потому что ее содержит муж. Мам, где логика? Я бы сама себя прекрасно могла содержать и не давала бы повод утверждать, что я неполноценная.
- Я сама дам тебе денег, хорошую премию получила, купи себе что-нибудь приятное.
- Ой, мам, спасибо, но я ничего уже не хочу. Да и Раиль увидит, спросит, откуда. Не хочу нравоучений, что я его позорю, беру деньги у других. Да и вообще, он боится меня разбаловать. Я тебе уже говорила: радостная и разбалованная женщина перестает быть благодарной своему мужчине.
- Дорогая, ты говорила это все Раилю?
- Пыталась как-то.
- И что он?
- Говорит, что я привыкну находить радость в соблюдении предписанного, что это высшая благодать.
- Ну, вот видишь, дочка, - цеплялась мать, - верь ему.
- Мам, да ты пойми! Он как зомбированный – я зову его в кино сходить, а он говорит, что не станет пропускать молитву из-за ерунды и не желает смотреть на то, что создали много возомнившие о себе неверные.
- Ягненочек мой, - вступила в разговор бабушка, - у тебя нет другого выхода, только как принять образ жизни мужа. Пойми, он мусульманин и ведет себя как мусульманин.
- Ну и что? Мы тоже мусульмане, но фильмы смотрим!
- Мы неправильные мусульмане, шариат не соблюдаем, а он правильный. Это наша вера, она и у тебя в крови, не сопротивляйся.
- Я что, прошу кого-то убить или ограбить? Чем кино веру нарушает? Ой, бабуль, попала я как кур в ощип!
Айназ было не до вопросов веры, ей, например, так и было горько, что ни о каком свадебном путешествии на море Раиль и слышать не хотел, хотя в ее представлении о медовом месяце авантюрный вояж был непременным атрибутом. Вместо красивого купальника закрытая одежда!
Нельзя ходить в кинотеатр, потому что там показывают разлагающие душу фильмы. Нельзя общаться с подружками, потому что они не мусульманки и ведут себя не так, как подобает и подают ей дурной пример. Нельзя ходить в библиотеку и фитнес-центр, потому что там есть мужчины. Она должна избегать всего, что может отвлечь ее от угождения мужу.
- Жить в вакууме, чтобы такое несовершенное существо, как женщина, не утруждало думать о себе такое драгоценное существо, как мужчина, представляешь, мам? С него – мое жизнеобеспечение, с меня – отказ от себя во имя его довольства. Зашибись, сделка! Личность мужчины может быть любой, а женщине личность вообще не нужна, нужно только умение не огорчать его.
- Теперь ты во власти мужа.
- Ой, не говори мне этого! – махала руками молодая жена. – Я устала целыми днями сидеть одна в доме, не удивляйтесь, если начну выть волком.
- А зачем ты сидишь?
- А мне никуда нельзя! Только в магазин и то быстро, не глядя по сторонам! Меня ведь везде подстерегают святые мужчины, которых я ввергну в соблазн и разврат! Я грешница априори!
- Что, все так плохо?
- Да ужас какой-то!
- Хорошее-то есть?
- Хорошее? Хорошее тоже есть. – Айназ усмехнулась. – Когда ему что-то нравится, он меня одобряет. Покровительственно так, как султан слугу или отец неразумное дитя. Увидит, например, что холодильник полный и на плите кастрюли с едой стоят и назидательно так говорит: «Посланника Аллаха спросили: «Какая жена является наилучшей?» Он ответил: «Та, которая радует его, когда он смотрит на нее; повинуется ему, если он что-то велит ей; и не противоречит мужу, если ему не нравится что-то в ней самой или в том, как она расходует его имущество»
- Вот видишь, цветочек мой, он тебя хвалит, - улыбнулась бабушка.
- Вижу, бабуль. Вот бы еще меня он хвалил, а не Коран. Я уже не знаю, у него есть собственные мысли в голове или все вытеснено. Мне так странно рядом с ним, как будто человека стерли и запрограммировали священными текстами. Он как биоробот.
Айназ видела, что бабушке с матерью не нравятся ее слова, тон, выражение лица. Она поняла, что вызывает у них беспокойство: опасаются, как бы Айназ не подумала о разводе, боятся скандала, позора. В их роду никогда не разводились, не было принято. Айназ вздохнула:
- Не переживайте, я не собираюсь сбегать, хотя желание такое возникало, не скрою. Я беременна. Остается только смириться.
- О, моя дорогая, поздравляем тебя! – кинулись ее обнимать родные. – С детьми тебе будет некогда обращать внимание на всякие глупости. Вот увидишь, все наладится!
Айназ устало улыбнулась:
- Как поняла, что беременна, сразу почувствовала такую жалость к ребенку, что все остальное стало неважно.
- Все женщины так. Ты думаешь, все живут в сказочной любви? Лишь бы детей вырастить да выучить, - вздохнула бабушка, оставив домашнюю политику и перейдя к доверительности. – А потом надо переженить. Потом уже хочется внуков дождаться. Так и успокаиваешься, перестаешь желать собственного счастья. Только всегда надеешься, что у детей все хорошо будет.
- Зато ты можешь быть уверена, что муж до конца будет обеспечивать тебя с ребенком и из семьи не уйдет. У верующих мусульман обычно семьи крепкие.
Когда пили чай, Айназ улыбнулась:
- Хотите знать, в чем парадокс?
Мама с бабушкой остановили руки с баурсаками на полпути ко рту.
- Раиль, уверена, считает, что у нас с ним полная гармония.
- Если так, ты показала себе мудрой женщиной, хоть ты и молода, и неопытна.
- Да я просто молчу, мам, тупо молчу, потому что все бессмысленно и не быть мне счастливой.
- Будешь, козочка моя, будешь, - погладила плечо внучки бабушка. – Бог милостив, даст облегчение, да и выведет тебя на твой правильный путь.
Айназ выразительно посмотрела на бабушку, но удержала свой главный вопрос, понимают ли они, что с Раилем она никогда не получит обыкновенного женского счастья? Женщина в ней задушена.