Городской сумасшедший

 

Об этом человеке мне рассказывал мой друг. А он был не то, что я.  Если говорил, то по делу. Он был врачом. Причем врачом венерологом.  Причем венерологом в небольшом городе.  А в нем люди друг друга знают. Вдобавок город наш стоит на берегу Черного моря, где большой торговый порт дает стране и фарцам валюту. Город полон с иностранными моряками и обслуживающими моряков местными дамами. А летом тут наплыв диких курортников, вырвавшихся в пампасы сексуальной свободы.  И все это - хлеб венеролога.

 Наша история касается того исторического периода, когда медицина наконец то стала ближе к телу. Робко из-по стальной брони государственного контроля выглянула деликатная платная медицина. Развернулись стоматология, косметология. А профессия венеролога стала и уважаемой, и прибыльной. У моего друга была машина. Страна понемногу вставала с колен. Наконец народ понял, что машина не роскошь, а средство передвижения.  Не только у моего руга появилась машина. А раз так, у работников ГАИ появились и машины, и другие приятные бытовые мелочи. 

А я трубил инженером.  Для меня было автобусное сообщение. Зато никаких проблем с шинами, тормозными колодками, поршнями, шаровыми опорами, сцеплением.

 А поскольку мой друг был врачом, хоть и венерологом, он знал городские медицинские байки. Вот одну из них он мне и поведал. 

       Жил в нашем городе гражданин с синдромом Дауна. Говорят, что такие товарищи бывают умными. Этот раздобыл себе мундир гаишника, значки, жезл. И выходил к центральному городскому перекрестку у рынка, занимал коронную точку и повторял театральные пассы жезлом, какие обычно выполняют работники ГАИ. Копировал их до малейшей мелочи. Водители послушно прижимались к обочине. Они не вдавались, что там они могли нарушить.  Они знали правила общения с ГАИ.  Расставаться с деньгами нужно легко. И они уже готовы были расстаться с купюрой, согласно таксе. В какой-то момент просветления они замечали, что перед ними не гаишник, а даун. Чертыхались и отчаливали. А даун  не расстраивался. Он снова искал жертву. По какому признаку он выбирал машины из потока, одному дауну известно. Правил движения он, конечно, не знал.  Деньги ему были не нужны. Да и понимал ли он отчетливо, что есть деньги?  Вряд ли его пластический этюд служил ему некоей забавой. В голову дауна не залезешь.  Но скорее всего он в какой-то момент своего взросления посчитал, что смысл его жизни – стоять у перекрестка и подзывать жезлом водителей. Он как бы этим включался в «суету городов и потоки машин».
   
 Он. конечно, отнимал у ГАИ их хлеб. Перекресток был хлебным. А дурачок мешал им стричь купоны.  Водители же хамели. Они за счет дауна получали отмазку, почему они не остановились на требование настоящего работника ГАИ. Перепутал с дауном.  Сначала уберите дауна с дороги, а потом что-то требуйте. И что ты скажешь?  Воители правы.  Друг мне рассказывал, что и сам как-то прокололся на этом «постовом». А потом уже понял ху из ху и не реагировал.

Как – то, когда   полиция попробовала этого горе-гаишника задержать, он стал на них бросаться. Оказалось, что, если его обидеть, становится буйным и даже опасным. Его, конечно, могли отмутузить. Руки завернуть.  Но не стали связываться. С убогим. Предпочли оставить в покое. Стоит себе и стоит. Как своеобразный талисман.

Это было время, когда каждый зарабатывал, как может.  По историческому центру Москвы нарезал товарищ, загримированный под Ленина. За бабки фотографировался с гостями столицы. А вот чтобы на центральном перекрестке красовались такие дауны в форме ГАИ, весь в значках, шевронах, -  так это не во всяком городе такое найдешь. В первопрестольной так точно нет. В столице все строго. Сумасшедшего полиция держит на безопасном расстоянии от обычной народной массы.

  Дурачок, конечно, мешал движению.  Зато служил местной достопримечательностью.    Но мешал зарабатывать. Городские власти предпринимали еще несколько попыток его задержать. Но он начинал убегать от полиции как раз сквозь толпу людей. Да так ловко, что не поверишь, что даун. А на миру и смерть красна. Рядом рынок, кругом люди. Крутить убогого прилюдно?  Однако и на старуху бывает проруха. В какой-то момент он пропал. 

Чего-то на перекрестке стало не хватать.  Но «отряд не заметил потери бойца».  Город не чихнул.

 Он пропал раньше, чем я наконец приобрел машину.  Так что я тупо пересказываю рассказ друга. Что стало с дауном, я так и не знаю. Вот и вся история.

Предупреждаю не ищите в ней никаких намеков и параллелей, никаких совпадений с реальными людьми и событиями.