Взрыв в поселке строителей

 Главы из романа "Совесть человечества"
      
    В  девятом  часу  утра   раздались телефонные звонки.   Максим  недоспав добрых пару часов, поднял трубку с огромным желанием  выругаться, но,  услышав бодрый голос Тимофеева,  сразу же собрался с мыслями. Майор  сообщал, что ночью дежурному по управлению поступила   информация о взрыве в поселке Строителей.
    Само по себе  данное происшествие не требовало непременного  журналистского  расследования,  поскольку не представляло для еженедельника особого интереса. Ни первый  взрыв и не последний, сколько их по всей стране! Да и где -  в  поселке,  в ста  километрах  от столицы. Достаточно было бы  дать  краткое сообщение  в  колонке  под   рубрикой «Криминальная  хроника»,  о чем сразу же  подумал Максим, и дело с концом. И наверное, он  положил бы со спокойным сердцем трубку  и  поспал бы  часок-другой,   если б ни одно обстоятельство: в конце своего сообщение  Тимофеев, выдержав  длинную паузу,  многозначительно добавил:   «Среди  погибших  есть таджики – старик и девочка».
- Чего ж ты сразу не сказал!
- Из вредности.
- Все равно спасибо, дружище.
Спасибом не отделаешься. До  встречи в бане. И знай, дорогой, мне присвоили очередное звание.
- Обнимаю,  дружище,  и  поздравляю от всей души!
- Честь имею, подполковник Тимофеев ждет вас завтра у себя с бутылью американского виски.
- Буду, дружище,  непременно…

           В  голове  у  Максима  сразу же  завертелась  не самая глупая мысль:   «А  что  если  это   тот  самый  торговец,  а   девочка -  рабыня?» Он восстановил в памяти рассказ Джамили,  из него следовало, что дядюшка Ахмед  поселился со своими рабынями в каком-то поселке, примерно, в часе езды от Москвы.  «Наверняка, это  они! Но  почему  столько  трупов?  Неужели   Зарецкий  так  перепугался,  что  избавляется  от  свидетелей?   В  таком  случае   жизнь  Джамили  -  в  серьезной  опасности». Надо предупредить охрану.
     Пока  Максим  умывался,  сгоняя   с   лица  остатки  сна,  возникли сомнения: «Тот  ли  это  таджик? Сколько  их  прибывает в столицу на  заработки,  расселяется  вокруг первопрестольной   по  подмосковным  городам и весям. Нет-нет, совпадение быть не должно, слишком  приятно интуиция щекочет  нервы – и  тут  ничего не попишешь. Неужели  повезло?  Хотя,  если   по-человечески,   какое это  везение  –   четыре трупа! И все-таки: почему  именно Зарецкий? Возможен ведь иной  сценарий  и  мотивы?»
    Назойливо  вырисовывалась  другая  версия –  наркокурьера   Ахмеда  убрали  местные бандиты с целью ограбления.  А  если  старик  приторговывал наркотой  в  поселке,  то  и  местное население могло расправиться с ними. Но ничего - скоро все выяснится.
   Он  хитро подмигнул своему отражению в зеркале  и  с    боевым настроем  вышел из ванны.
   «Не плохо было бы  отвезти  Джамилю   в  поселок,  - подумал  он, чтобы все сомнения разом отпали. Можно было бы при желании  договориться  с врачами –  девочка  поправляется.  Обгоревшие трупы,  возможно,  нелегко будет   опознать, но поселок, откуда ее  забирал  Зарецкий,  она   узнает  сразу».  С  другой стороны, ему  не хотелось, чтобы  Джамиля  видела  весь этот кошмар. Нет, он   ни  за  что   не станет подвергать ее  такому  испытанию.
    Готовить завтрак  не  было времени,  но  Максим  умудрился  в три глотка   выпить чашку  крепкого кофе   и   проглотить на ходу  бутерброд с  ветчиной.
    

             По пути  Максим  заехал   за   Николаем.  Забравшись в  машину, тот  долго протирал заспанные глаза, пока окончательно не проснулся,  и сразу же  стал   жаловаться  на  жену.
     В  последнее   время  Галина  взяла моду  поздно приходить с работы, а накануне  явилась под  утро.  Предрассветная   разборка  закончилась грандиозным скандалом.
- Она так  кричала,  что разбудила  соседей, - возмущался Николай. – Маринке  влепила   пощечину,  сука …
- Ей-то  за что?
- За  то  что  вступилась за отца.
      Максим  сочувственно покачал  головой.
      Махоч  никак не мог забыть *сцену предрассветной разборки. Они с дочерью  не  спали всю ночь,  думали - что  случилось,  Галина же  явилась пьяная и, не принимая упреков  в свой адрес,  сразу перешла в наступление.
   «Вы  что  сговорились? Я   в   отличие  от  тебя, -орала она, -  не шляюсь  по  барделям,  а работаю до глубокой ночи в поте лица!- упрекала она мужа. – Я и парикмахер, я и повар, я и массажистка.  Да-да,  делаю  прически  бабам,  которые живут  с настоящими мужиками, а  не с  таким,  как ты, придурком. Вот этими руками   мне  приходится месить их   холеные  тела, липкие  как дрожжевое тесто,  и  они стонут от наслаждения и платят приличные деньги, которые я приношу в семью, а не трачу на гулянки, как ты.   Вы  оба  неблагодарные свиньи!  Ну выпила…  А ты  спросил – с кем!  Ты   хоть   знаешь,  какая у  меня   была  клиентка! Сестра  господина  Брызгалова! К  ней  утром жених прилетает из  Америки. Понял, ты, чучело с фотоаппаратом!
       «Будешь  разговаривать таким тоном со своими  хахалями»,  - огрызнулся Николай, не веря ни единому ее  слову, и  на всякий случай принял боксерскую стойку.
    «Это у меня хахаля!?» -  Тут и  началось.   Галина  набросилась на него с кулаками,  заодно  досталось и  пятнадцатилетней Маринке, которая попробовала стать между ними.    
          
       Немного успокоившись, Махоч  произнес с притворным безразличием:
- Видел  вчера  по  «ящику»  Ирину?
 - Я  тебя, по-моему,  просил,   не напоминать мне  о ней, -  нахмурился Максим.
Но  папарацци  продолжал, как будто не расслышал:
- Снялась в  очередном сериале, где играет очаровательную вдову  банкира,  которого  сама же  отправила на тот свет с  помощью любовника.
- Это роль в ее духе.
- Потом, между прочим, разделалась  и с  любовником, с  помощью другого  любовника…
- Да,  ее  истинная сущность все глубже раскрывается  в  отечественном кинематографе.   

         По большому скоплению людей,  не трудно было догадаться, где прогремел взрыв. Вокруг  пепелища  взорванного  дома  собрался  весь  поселок. Кому не охота  поглазеть  на обгоревшие человеческие  останки. Ребятишки протискивались в первые ряды, норовили проскользнуть сквозь оцепление, чтобы своими глазами  увидеть  обгоревшие трупы.  Максим и Николай смешались с толпой, прислушиваясь  к тому, что  говорят  люди.
        С  ночи  в  поселке работала  смешанная  оперативно-следственная  бригада  из  Москвы,   много было местной милиции и прокурорских работников, по их лицам  не трудно было догадаться, что все они устали  и  проклинали свою собачью работу, а тут  еще  мороз ударил,  несмотря на ясную солнечную погоду.
     Место происшествия  было  оцеплено бойцами  ОМОНа.  Весь  ажиотаж был не  столько  из-за  количества трупов, которыми,  в общем,   никого  в стране не удивишь,   сколько  подозрением  на  теракт. А это уже  дело серьезное.  И когда выяснилось, что  «чеченским  следом»  тут   и  не пахнет,  группа  из  столичного  ФСБ   покинула  поселок,  предоставив милиции и  прокуратуре заниматься уголовщиной. 
     Жители поселка   оказались  весьма разговорчивыми. Ребята  выяснили, что  было  опрошено  около  пятидесяти человек. Составлены   словесные  портреты  старика  и его  внучек.  Взрыв прогремел в двенадцатом часу ночи. Многие подумали,  что  это  громыхнул   проходящий  неподалеку от поселка  газопровод. Таджики  жили  у  некой  Екатерины Синелькиной, которая сдав  им  свою халупу, укатила в Турцию на заработки. Из  всех  опрошенных только двое -  Анастасия Филипповна Заикина, пенсионерка,   и  ее тринадцатилетний внук Мишка, известный в поселке сорванец, серьезно помогли  следствию своими показаниями. Все разговоры Максим записывал на чувствительный диктофон, спрятанный во внутреннем кармане своей  куртки.
        Боец  ОМОНа  преградил  дорогу ребятам, журналистские  удостоверения    вызвали  у  него только  снисходительную  улыбку.
        У    нас   телевизионщики  -  вон   откуда  снимают,  –  боец кивнул  в сторону  кирпичного двухэтажного  дома, расположенного напротив. На втором этаже этого жилища, в  проеме окна,  из которого  взрывом  вынесло стекла,   выглядывала фигура  известного  корреспондента,  готовившего  репортаж для программы криминальных новостей. А  наверху,  на  откосе  черепичной крыши,  прислонившись к печной трубе,  чтобы не скатится вниз, работал  с  камерой на плече оператор.  В поисках   крупного плана он явно  рисковал  свернуть себе шею.
       Оперативно-следственные  мероприятия  подходили к концу. Эксперты-криминалисты  заканчивали свою работу. Обгоревшие трупы,  над  которыми два фотографа  делали  последние снимки,  готовили  к  погрузке для отправки в морг. Пока  Максим забалтывал омоновца,  рассказом  о победах на борцовском  ковре, Николаю удалось проскользнуть за черту оцепления  и  пристроиться  к  фотографам.
       Молодой следователь из московской прокуратуры дал команду начать погрузку. Толпа расступилась. Три машины  «скорой помощи»  одна за другой  въехали  за черту  оцепления,   к   тому  месту,  где  лежали  обгоревшие трупы  и  несколько  принадлежащих  им  фрагментов. Санитары,  просидевшие без дела несколько часов,  повыскакивали  из  машин,  бодро  взялись  за  носилки.
-Давай  сюда, -  крикнул   один из  оперов, -
берите этого...
      Останки  бережно   укладывались в  серебристые пластиковые мешки.  Фотографы  закончили свою работу,  а  Николай продолжал  щелкать  затвором фотокамеры.  Да так нагло, что  привлек  внимание молодого  столичного  следователя.   
     - Это  что  за  клоун?  Уберите  немедленно,-  возмутился  «важняк». 
Махоч   боковым  зрением  отреагировал  на  грозную  реплику,  и  еще  раньше, чем к нему могли  подойти  омоновцы,  исчез  в  толпе.
     Как только санитарные машины отъехали, к  следователю подошел начальник районного ОВД  и,  пряча  половину лица  в воротник  милицейского плаща, негромко спросил:
 - Сергей  Николаевич, я вам еще нужен?
 - Нет,  спасибо. Я только просил бы вас разобраться с вашим участковым, у него   под носом  целую  неделю жила таджикская семья без регистрации, а он - ни сном, ни духом.  Гнать таких надо из органов…
 -Согласен,  разберемся, накажем за халатность.
Полковник  готов был наказать кого угодно,  лишь бы скорей уехать. Когда   оцепление было снято, Максим, назвав свою  газету,  попробовал задать следователю   несколько вопросов,  но тот  наотрез     отказался  от  каких-либо  комментариев.
          Однако  ребята не отчаивались , они и  так   уже  многое  узнали. Главное – что это тот  самый таджик, сомнений  никаких  не оставалось. Свое  расследование они  решили продолжить визитом  к  главным свидетелям. Пенсионерка с  внуком жила через дом от места происшествия,  так что долго искать не пришлось.
         
           Анастасия  Филипповна  вначале приняла журналистов за сотрудников    милиции. Но когда узнала, что они журналисты, всполошилась.
- Мы уже  все  рассказали следователю.
-Милиция  милицией,  а  журналистам тоже  надо  помогать, - улыбнулся вкрадчиво  Николай,  как будто собирался  соблазнить шестидесятилетнюю пенсионерку. 
 -Мы тоже ведем  расследование, - заметил  важно Максим,  -  Вы читали  закон о СМИ? 
- Да  не читала я никакого закона…
- Минуточку, - воскликнул Николай, - и   вскинув фотокамеру, щелкнул затвором.
 -  Ну не надо, зачем это?
-   Надо, бабуля, надо!  - воскликнул  вбежавший  в  комнату  глазастый сорванец и, задрав  вихрастую смышленую головку,  потребовал, чтобы  и  его сняли  для еженедельника рядом с любимой бабушкой.
  -     А вы нас не обидите? - спросила  напрямик простодушная  женщина. - Мы люди бедные,  у  пацана  даже пальтишка  справного нет, сапожки поизносились. Отец  алиментов не платит,  мать  как  уехала  на  Кавказ с  каким-то  нерусским ,  так и пропала,  два года – ни одной весточки…
 -  Вот  возьмите, - Максим протянул  ей  две стодолларовые   купюры, и  она,  виновато улыбаясь,   спрятала  деньги в карман  застиранного халата.
       Дальше разговор пошел  веселее.
       Анастасия Филипповна рассказала,  что  Мишка вечером вышел погулять, а она спокойно себе строчила  на машинке. И вдруг как загрохочет.
   -  Я  выскочила на крыльцо,   думала  с  Мишкой что!  Со страху чуть не померла – не то теракт, не то война! Мы  ведь живем  с  Синелькиной   через  дом.  Потом прибегает Мишка,  кричит с  порога:  «Бабуля  я  все  видел,  там  людей убивали…».   Я говорю,  молчи  внучек,  молчи, время-то какое! А  милиция приехала, он им  все и выложил. И меня – туда же, в свидетели.    Максим  достал  из  папки фотографию Зарецкого
    Посмотрите внимательно,  вам знакомо лицо этого человека?
  Она надела очки и долго вглядывалась в фотографию.
   - Я его видел, - выхватил     фотографию Мишка. – Он приезжал  к нам в   поселок на крутой тачке.
    -  И все-таки нам хотелось  бы  услышать  от вас: вам  знакомо лицо этого человека?
Анастасия Филипповна еще  раз  внимательно посмотрела на фотографию, потом совершенно странно  высказалась: 
-Нет, не припомню что-то. Хотя, сдается мне, что это  он  приезжал, или очень уж похожий на него человек, недельку назад.
-Ну, ты даешь , бабуля!. – развел руками Махоч. – «Не  припомню», «но, мне сдается это он приезжал, может быть,  недельку назад».
-Какая я тебя бабуля – у  меня дочь не старше тебя будет, а вот память – да, стала малость подводить.   
   -  Ну рассказывай, герой,  все, что тебе известно, - обратился Максим  к Мишке.
Мишка покосился на бабушку.  Максим догадался, что мальчик что-то скрывает от нее  и попросил хозяйку  заварить чаю.
-А варенья вишневого хотите?- спросила Настасья Филипповна.
- Хотим, - облизнулся Николай.
Загудел самовар.  Старушка спустилась в погреб за вареньем
- Теперь говори   начистоту, все, как было,  -  похлопал   по плечу пацана Максим.
И  Мишки  выложил всю правду от начала до конца.
            В  тот вечер вихрастый  сорванец вышел покурить. Неожиданная в голову пришла идея посмотреть, чем занимаются таджикские квартиранты. Он  перемахнул  через соседский забор, собака  его узнала и  даже не залаяла. Вскочив на стенной бордюр,  он   ухватился  за *край  подоконника, стал  подглядывать через окно в дом. А там -  старик этот под одним одеялом с внучкой. Это открытие так его поразило, что он от волнения  снова засмолил.  Хотя он  давно подозревал, что старик этот вовсе и не старик, а  внучка – никакая не внучка.
    Потом подъехала машина. Крутая  такая,  джип.  Из нее вышли трое. Один солидный и двое быков. Старик встретил их как дорогих гостей. Повел в дом. Но тут уж совсем пацану  интересно стало.  Мальчик по  бордюру  переходил от одного окна к другому.  Он   видел,  все,  что произошло.  Как после разговора на  повышенных  тонах,  старик   выстрелил  в  Зарецкого, как потом, выстрелил  в старика один из бугаев. Когда  убили несчастную таджичку, он бросился домой. Эта девчонка  хоть и была толстушкой, но как замечательно пела: он сам слышал под  окном ее пение.  Невольно слезы блеснули в глазах у мальчишки.  Он вытер их так, как будто соринка попала в глаз.
    Анастасия Филипповна  зашла в комнату,  поставила на стол варенье. Это было кстати, потому что чай с вареньем самый лучший в мире напиток. 
  Ты нам сильно  помог, Михаил, – Максим  заплатил  еще  триста  долларов.
         Весь  разговор  записывался  на диктофон,  лежавший в кармане его куртки.
      
      Казалось, дело  сделано и можно было бы умчаться  в редакцию и готовить сенсационный материал, но профессиональное чутье подсказывало Максиму, что для полного успеха просто необходимо  поговорить с участковым, который наверняка что-то знает по этому делу.  Главное – найти правильный подход и  вытянуть из него нужную  информацию.  Противоположного мнения придерживался Махоч: он считал, что и  так  все  ясно,  а  с  ментом они  потеряют только время. 
       Участковым  инспектором  оказался  молодой  старлей,  лет  двадцати пяти, не больше. По  фамилии вроде русский - Петров. Но  смуглый как испанец,  с  темными  подозрительными глазами.  Он переживал  нагоняй от начальства и был не в  духе.
-Вы кто?  Журналисты?  А документы ваши можно посмотреть? – спрашивал  он  с напускной важностью. - Так-так, журналисты. Хорошо. Но это  ведь  не значит, что я обязан отвечать на  ваши вопросы.
           Ребята уселись, не дожидаясь приглашения.
- Знаешь, кто живет припеваючи? - спросил  Николай важно.
- Кто?
- Тот, кто живет подпеваючи!
- Мы  работаем   в  отделе  журналистских  расследований, -  заговорил  Максим.
-Между прочим, помогаем вам, - продолжил   Махоч.

-Этот старик, проживавший у  Синельковой, был  зарегистрирован у вас? – спросил  Максим.   
-Ну не был, допустим. Что,  на  всю страну растрезвоните?  Сколько их приезжает,  уезжает. Недоглядел, бляха-муха, подумаешь.
-Ты не кипятись, старлей,  на твоем  участке все-таки  люди погибли,  это не мелкое хулиганство, - заметил  Максим.
-       А  где теперь  не гибнут  люди? – ухмыльнулся страж порядка.
   -  Старик этот был  наркокурьером – раз, работорговцем – два, – наступал Махоч, -  продавал девочек богатеньким извращенцам - три.  А ты его  проморгал.  Представляешь, какой шум в стране поднимется?!
-Он   свое получил, теперь, небось,  в аду жарится,  - ухмыльнулся участковый и  неожиданно захохотал,  поражаясь собственному остроумию.
  - Ты хоть старика  этого  в  глаза видел? –  спросил Максим.
  - Да не буду я  под вашу дудочку плясать.  Чего это вы  меня допрашиваете,  я  при исполнении.
 -    У нас тоже работая не простая, - упрекнул участкового Максим.
 -    С нами дружить надо, -  посоветовал Махоч.
 -  Ну видел его один раз. В  субботу,   на  свадьбе.  Михеевы  сына   женили, я свидетелем  был… Мы проезжали мимо дома гражданки Синелькиной, а тут выскочила на крыльцо девочка эта. Таджичка. Видно интересно было ей.  Мы едем, сигналим. За ней выскочил старик. Он нам  поклонился, улыбнулся, потом  девчонку хвать за шиворот и потащил в дом.
- А  Михеев – он кто?- спросил Максим.
- Наш сельчанин…
- Богатая, говоришь, свадьба была. С музыкой?- продолжал Максим. – А съемка велась?
- Велась… Ах ты черт, как же я сразу не догадался, бляха-муха! Действительно, старик и девочка  могли попасть в кадр!
 -  Вот именно! – воскликнул назидательно Максим.
    Старлей сел  в машину к журналистам, и   они проехали  к молодоженам. На пороге их встретила молодая женщина.
-   Где Санек? –спросил участковый хозяйку.
У родителей… 
- Ну ладно…  Мы, Настасья, по делу о взрыве…
 Девушка сочувственно покачала головой.
- Говорят четыре  трупа. И дом Синельниковой сгорел…
- Лучше б она сама сгорела, - махнул рукой участковый. – Ты бы нам включила это, кино свое.
- Какое кино?
- Ну, кассету свадебную.
- А у нас три? Которую?
- Там, где мы проезжали мимо дома Синелькиной.
- Сейчас-сейчас, а вы присаживайтесь, - обратилась она к журналистам. Достав из тумбочки  под  телевизором кассету, она вставила  ее в видик.
 -  На экране появился фрагмент, в котором счастливые молодожены садились в белую украшенную цветами и лентами иномарку.
- Мотай дальше, - потребовал старлей.
   Снова вспыхнул  экран,  появилась   картинка, камера в  руках оператора дергалась и  мелькавшие на экране дома  и люди,  махавшие молодоженам,  пьяно покачивались. Часть картинки закрывал затылок жениха, сидевшего в машине.  Затылок пропал с экрана, в перспективе знакомой журналистам улицы  показался  дом Синелькиной.
- Вот она! – вскрикнул старлей.
На экране телевизора из  калитки  дома Синелькиной  выскочила девочка…
- А вот и сам старик, - хлопнул себе по коленке участковый.
-  Сделайте, пожалуйста, стоп кадр! – попросил Максим.
 Старик с остренькой седой бородой,  длинном до пят полосатом халате  смотрел  с  экрана, рядом стояла круглолицая девочка со свисающими бахромой из-под тюбетейке косичками…
     Николай вскинул камеру и несколько раз щелкнул затвором…
     Господи, приложила руку к сердцу Настя, так они оба погибли!
- Да, сгорели  заживо, - выразил сожаление Николай.
 -Сгорели? Господи! Я ведь их видела совсем живыми…
-  А теперь они  совсем мертвые,- пошутил старлей. -  Но им не  было  больно, они даже не успели почувствовать боль...
    Когда они вышли из дома Михеевых,   участковый вдруг важно заявил::
   - Как лицо официальное,  я  должен конфисковать пленку. Если начальство узнает, что я вам подсобил…
-Да мы никому не расскажем, клянусь вот этим фотоаппаратом – он мне дороже жены. Сам не сболтни...   
-  Пока ваши будут раскачиваться, мы  негодяев выведем на чистую воду, - заметил поучительно  Максим.
Старлей тупо уставился на Максима.
- Вы  на этом деле деньгу, небось, деньги зашибете, а что я буду иметь?
   - А  мы не за деньги, а за совесть, -  сказал  с упреком  Максимом и сунул стражу порядка  двести долларов.
- Клянусь  этим фотоаппаратом, - сказал Махоч,-  это для тебя даже много.
       
    Вечером  Максим  узнал о том,  что Зарецкий с пулевым ранением лежит в клинике.  И картина полностью прояснилась. Гостем дядюшки Ахмеда был никто иной,  как господин Зарецкий и, конечно, с костоломами  из охранного предприятии «Щит».  Какой материал! Представляю,  как будет возмущаться тесть Зарецкого.
   В  больнице друзья показали Джамиле  фотоснимки, сделанные со свадебной кассеты. И она опознала в них дядюшку Ахмеда и  Сулему. Ребята не стали рассказывать о трагедии  в поселке  Строителей. Максим  достал  еще одну фотографию и  показал  Джамиле.  Странное  дело,  он  почти был уверен, что среди гостей  Зарецкого не было депутата Горелина,  и  все-таки   интуиция подсказывала,  что  сейчас произойдет  нечто неожиданное. 
       Джамиля с тревожным любопытством  вглядывалась в лицо  человека  на фотографии. В ее  черных, как ночь, глазах, поплыли  огоньки воспоминаний.   
      «Неужели она уже видела где-то  Горелина?» - обрадовался Максим.
        Девочка прикусила  губу, злясь на себя. Напрягала память. Она несомненно видела этого человека. Но где? О, Аллах! Да - да, совершенно точно:  это он! Она видела его в машине Зарецкого, когда тот договаривался  с  дедушкой  Ахмедом  о  ее  продаже. Она вспомнила, как  опустилось  стекло иномарки  и он  даже снял очки, чтобы внимательнее рассмотреть ее. А потом они  с  Зарецким уехали на этой большой роскошной  машине.   А ее увезли на другой.
     Джамиля рассказала  Максиму об этом.  Появление депутата  Горелина  в  подмосковном поселке вызывает ряд вопросов. Пора писать статью.
   Да, не завидовал ее героям Максим. Наверняка  Горелина  и   Зарецкого  видел кто-то из соседей.
- Что ж, сказал Максим, - обращаясь к Джамиле и как бы к самому себе, - он приехал посмотреть на товар своими глазами и, фактически, выбрал тебя.
- Надо сказать, у него не плохой вкус. – брякнул Николай.
- Джамиля, я была у твоего лечащего врача, он сказал, что завтра тебя выписывают из больницы -  ты хотела бы вернуться на родину. Если – да, то скажи сейчас,  и мы с Николаем подготовим документы, свяжемся с нашими коллегами из Таджикистана…
- Джамиля смотрела на Максима умоляющими глазами...
- Ладно, мы подумаем, как помочь тебе, - обнадеживающе кивнул Максим. – и невольно погладил девочку по головке.