Глава 17 Постпохмельные мотивы

Глава 17 Постпохмельные мотивы

              Хочешь увидеть бога – посмотрись в зеркало: ты
              его образ и подобие.
              Хочешь увидеть сатану – всмотрись пристальнее


      У меня в очередной раз поехала крыша. Снова умудрился вляпаться в запой. Самое скверное, я знаю - это не в последний раз. Знаю и причину срывов – постоянный давящий стресс, неопределенность, безнадега, злость на себя, что не сумел определиться в рынке, и на государство, которое уже занесло меня в список неизбежного отхода, списало, и теперь даже не интересуется, действительно ли я уже отошел.
 
      Россия, разызнасилованная «новыми русскими» (Не такие уж они «новые» и, чаще всего, не «русские»), катится в тартарары к чертям собачьим. Выжить в ней становится возможным лишь отказавшись от чести и совести, делая деньги на беде себе подобных.

      Лучшего «в Верхах» ждать не приходится: ну сменит Свердловскую группировку Питерская, и новые депутаты снова будут преданы народу и стране, пока не останется ни народа, ни страны.
   
      Этапы запоя известны. Первый день эйфория, второй – веселое похмелье и продолжение, третий – тяжелое похмелье и вырубон, четвертый — еще более тяжелое похмелье и отравление.
 
      Когда новые дозы уже не пьянили, а только вызывали злобу и дурь, я кулаком высадил пару стекол в доме, и жена не упустила возможности сдать меня ментам. Дети были у тещи, а Лидка искала возможность продолжить веселье в другом месте без меня тяжелого.
 
      Я действительно был возбужден, но пьян не был, и держать меня не стали, рассудив, что выбитые стекла – дело семейное. На этом запой и кончился. Лидка прогуляла где-то до утра.
 
      Разборок не было: я не вижу в них смысла, а Лидка боялась разбудить во мне зверя.

      Выход из запоя – штука страшная. В ночах без сна, но с кошмарами, выбираются из углов жутковатые хари, всегда готовые утащить к дьяволу душу, чуть только потеряю контроль и шагну из пограничного состояния в «не туда». Опасность тем более велика, что и страна наша склоняется к суициду. Мне ли отставать?
 
      Утром зашел сосед и «кстати» рассказал о двух общих знакомых, «сыгравших в ящик» на неделе. Одному тридцать семь – не выдержало сердце трехмесячного запоя, другому тридцать девять – отравился спиртосодержащей гадостью. Все там будем.
 
      Полусон-полуявь. Я болтался по дому не в силах усидеть на месте, смотреть телевизор, поесть или поспать. В зеркало на меня смотрело странное, распухшее, почерневшее лицо, почему-то нежно-розового оттенка.
 
      Каждая следующая пьянка проходит все тяжелее. Ум заходит за разум при воспоминании о том, где был, что наговорил и что сделал. Даже после двух суток неупотребления не могу сесть за руль.
 
      В конце Брежневского правления называли наше поколение «потерянным». На самом деле мы потерялись сейчас: выросшие в расцвете «застоя», ничему толком не обученные, профессионально очень средние, нынешние сорокалетние оказались бесполезным, скорее, вредным грузом.
 
      При советской власти, когда становилось совсем невмоготу, приходил «Хомо вульгарис» - человек обыкновенный - в высокий кабинет и, отстояв очередь, спрашивал с надрывом: «Как же так?» После чего немедленно получал моральную поддержку и жил дальше с чувством глубокого удовлетворения. В любом случае он знал, что государство на его стороне. А на чьей оно сейчас?

      Учиться поздно, на пенсию рано, на работу берут молодых, а не… Пить легче, чем решать проблемы. Водка нас косит, как пулемет солдат в цепи. Пью не только я. Все соседские мужики, даже имеющие работу, каждый день «на рогах». Господи, что с нами будет?
 
      Жизнь без цели, душа без веры, сердце без любви, земля без надежды.
 
      Я поднял диван, вытащил ружье и застрелился.
 
      Надоело!...