Глава 33 - Страна вина и гор - часть II

Земля, Грузия
Где-то в восточной Кахетии


28 ноября 2333 год

Поздняя осень, почти всё вокруг жёлтое, кроме гор и хвои. Хвои здесь достаточно, она также высажена вдоль всех, даже самых маленьких дорог, в декоративных целях и этот путь выглядит в меру нарядно. Сату гоняет Кармазина от Телави до, как его называют здесь, Моря - немного выросшего в размерах мингечаурского водохранилища. Дорога - примерно 160 километров в каждую сторону, 4 дня туда, 4 - обратно.

Первая половина дороги идёт, фактически, по южной границе Алазанской долины и названия городков там "винные". Вроде Ахашени, Цинандали, и не сильно популярного сегодня Мукузани. Затем 10 километров через тоннель и снова виноградники для вин попроще. Вин без собственного имени, за которым тянется многовековая история.

Сейчас четвертый день пути "туда". Кармазин с Сату дойдут до Моря, Сату в нём обязательно что-нибудь выловит и они будут отдыхать в хостеле, готовясь к возвращению обратно. И это последний "рейс" к Морю. Дальше Сату обещала Гришеньке куда как менее щадящие походы в верховьях Алазани с совсем другими высотами над уровнем моря. Сату раздобыла для Кармазина тяжелый бронекостюм для тяжести - покупка подобных штук всегда была легальной, а уж в стране, через которой проходит Великий Наркотический Путь, это вообще востребованный товар. Но редко помогающий в действительно серьёзной перестрелке, в чём Кармазин сумел убедиться самостоятельно, не говоря о том, что по настоящему опытный наёмный убийца будет бить из "слонобойки" в голову, от выстрела которой не поможет ни один бронешлем.

Конец дороги возвещают заброшенные шезлонги на пляже. Летом Море очень популярно - переполненные поезда доезжают сюда из Тбилиси с парой остановок за двадцать минут. Летом люди приезжают даже в будние дни, чтобы поплавать и охладиться. Но лето давно кончилось, солнце село полчаса назад, и скоро начнёт стремительно холодать. Сату к Морю не торопится, ведь их путь пересечён немалым количеством горных речек и, кажется, она "рыбачит" во всех. Сату в такой степени "на подножном корму", что в забегаловках она не ест вообще, только пьёт горячий чай и платит, чтобы ей налили чая в термос с собой.

Вот и шезлонги. Гришенька устраивается поудобнее, разваливается и пялится в звёздное небо, а Сату, не торопясь, идёт к воде, заходит (по человеческим меркам) примерно по колено. Несколько всплесков...что ж, Сату определённо станет сытнее. Через пару минут она возвращается, у неё по три рыбы в каждой руке, и одна торчит изо рта, такого Гришенька ещё не видел. Сату быстро понимает, что рыба, торчащая изо рота, это некрасиво, отворачивается, съедает её и ложится на соседний шезлонг.

- Григорий, пардон. Все они были такие жирные.
- Ничего, я не в обиде.


Гришенька знает, что и оставшимся выловленным рыбам жить недолго, Сату будет подбрасывать их и проглатывать целиком. Люди, кажется, догадываются, как она питается, ведь меню в кафе ей не подают вообще. Но при этом, вроде бы, ей не выговаривают. Здесь она одна такая, и никакой экобаланс своей "рыбалкой" Сату не нарушит.

- Сату, скажи честно, тебе здесь хорошо? Темно, всё-таки, вокруг, холодно.
- Григорий, не знаю, кто сказал, что идеалов нет. Но мне очень хорошо. Жалко, что моя виза длится всего три месяца - здесь я могла бы жить годами, делая одно и тоже. Просто ходить из стороны в сторону, ловить рыбу, пить горячий чай и коньяк и купаться летом.

Идеалов нет. Конечно, я предпочла бы погоду потеплее, но темно? Уверяю, я вижу всё. Человечество, квалифицируя нас как биологический вид, называет нас сумеречными хищниками. Поохотился и спать, переваривать. Там, на Нассаме, где сохраняют традиционный образ жизни, самая обильная трапеза перед рассветом.

Конечно, могло быть теплее, но термос - такое замечательное изобретение. Мне очень хорошо.


После очередного "мне очень хорошо" Гришенька лишь краем глаза уловил, как на высоту примерно метра полтора взлетела ещё одна рыбёшка, и затем еле слышно клацнули кое-чьи острейшие зубы.

- Григорий, к чему твой вопрос? Тебя что-то не устраивает?
- Сату, кроме того что я, разумеется, устаю, меня не устраивает...у меня состояние дискомфорта когда все вокруг говорят на непонятном мне языке. Не знаю, почему так. Может думаю, что обо мне говорят или меня обсуждают.
- Скажу тебе так - сейчас не туристический сезон и нам не рады. Времена экскурсий на винодельни с виноградниками закончились, и теперь местное население хочет пожить для себя. Могу тебя заверить - мне не рады сильнее, чем тебе. Ведь я всё слышу, всё понимаю. Очень многие из окружающих нас считают себя лишённым почти священного права пробурчать себе что-то под нос.
- Не рады - звучит хреново.
- Григорий меня всегда следует понимать буквально. Не рады не означает раздражения, желания, чтобы мы уехали. О нас говорят "Они не мешают нам, и мы не будем мешать им"

***

Кахетия, В верховьях Алазани

8 декабря


Верховья реки это уже не широкая долина, это постоянно сужающееся горное ущелье. Горы выше, снега на них, выпавшего позавчера, всё больше.

Три года назад Сату могла уходить в горы в одиночку на неделю. Она брала термос, утеплённый спальный мешок, а больше ей, собственно, ничего не нужно. Голод её, мягко говоря, не мучал, и, как она сказала, она бы хотела, чтобы то лето длилось вечно.

Сейчас в горах уже началась зима, и такой номер в этом году уже не пройдёт. Им нужен нормальный ночлег, поэтому Сату с Кармазиным постепенно поднимаются выше и в каждой деревне Сату расспрашивает местных, кто пустит переночевать двоих за деньги. В ущелье постоянно сыплет мокрый снег, Сату выручает шапочка к её одежде, Кармазина - домотканая шерстяная шапка, купленная ими в одной из деревень. Подъём прервался, горы немного разошлись, и в неширокой горной долине появилась очередная деревня.

- Григорий, если я уговорю хозяина стрельбища - будем стрелять.
- Понятно.

За неделю у Кармазина сложилось ощущение, что селения в верховьях реки существуют только для туристов. Здесь проводят сплавы по реке, конные прогулки, сюда выезжают на рыбалку и, понятное дело, что сейчас всё это мертво как минимум до следующей весны. И все эти деревни до нового туристического сезона почти умерли. По дорогам почти не ездят машины, люди и детвора сидят в домах, греются. Кармазин пока ещё не знает - на этом река не заканчивается, и дальше деревни будут совсем маленькие и редкие. Выше будут заповедники, лесничества, конечно же в них нужно кому то работать. И каким-то людям нужно работать ради них.

Кармазин встал, он осматривается вокруг и никак не может понять, где здесь можно разместить стрельбище. Он просмотрел тот момент, когда из одного дома вышел хозяин с двумя винтовками, большой сумкой с патронами и набором мишеней.

- Григорий, знакомься, это Мераб.
- Очень приятно.
- Взаимно. Сату, Григорий знает, как обращаться с винтовкой?
- Если не знает, я ему всё объясню.

Мераб - владелец стрельбища, немолодой, довольно хмурый и неразговорчивый. А стрельбище оказалось за первым рядом домов у дороги, и оно довольно длинное, где-то метров 150.

- Я иду ставить мишени - стволы вверх!

Мераб уже отдал Сату патроны, поэтому его замечание вполне логично. На деле же Кармазин не знает что эта команда поднять стволы вверх раздаётся в Восточной Европе всегда, когда смотритель тира или стрельбища оказывается перед стреляющими.

- Григорий, ты стрелял из винтовки с продольно-скользящим затвором?
- Нет, никогда. Видел как стреляли другие, сам держал оружие в руках, но стрелять - никогда. Я вообще до недавнего времени был очень...не милитаризованным человеком.
- Ложись, Мераб уже возвращается.
- Будем стрелять лёжа?
- Ты - безусловно. Я могу стрелять от бедра и попадать, но ты будешь стрелять лёжа.

Лёг? Отпирай затвор.
- Чего?
- Видишь загнутую книзу рукоять справа от ствола. Подними её кверху и назад.

Теперь бери обойму, это металлическая планка, держащая вместе пять патронов и приставь её к направляющей.

Молодец. Теперь положи пальцы со второго по пятый на верхний патрон, мягко надави, и столкни патроны в магазин. Мераб, мы начинаем?
- Давайте.
- Рукоять затвора от себя и направо. Выставь целик на 200 метров.
- Кого?

Сату сама опустилась на колено и что-то сделала со стволом винтовки.

- Здесь есть примитивная коррекция на расстояние стрельбы. Ты готов к стрельбе, целься и нажимай на спуск. Не забывай - отдача влияет на пулю ещё в то время, пока она не покинула ствол, так что держи винтовку крепче.


Кармазину не нужно объяснять, что такое оружие с сильной отдачей, его проблема лишь в том, что за двести метров он видит только контуры мишени. Спуск, выстрел, и Гришенька понимает, что он ни хрена не попал.

- В молоко. Рукоять затвора налево, на себя. Этим ты, если заметил, выбросил из винтовки стреляную гильзу. А теперь от себя и направо - этим ты дослал из магазина очередной патрон в патронник и запер затвор. Огонь!..


Так продолжалось ещё полчаса, за которых Кармазин расстрелял шесть обойм и лишь восемь пуль вообще попали в мишень. А затем Сату стоя отстреляла те же шесть обойм за минуту и её мишень представляла собой ровно одну дырочку в центре.

Мераб посмотрел на это зрелище, собрал винтовки и ведёт их куда-то...

- Мераб устроит нас у своего соседа и будет устраивать каждый раз, пока мы будем идти вверх и вниз. И конечно же будет разрешать нам стрелять.
- Сату, а в этой стрельбе вообще есть смысл? Без прицела, без всего...
- Григорий, чем отличается винтовочная пуля от болванки? Винтовочную пулю выталкивает из гильзы и разгоняет пороховой заряд, а болванку разгоняет между направляющими сила Лоренца или сила Ампера. И у винтовочной пули и у болванки есть дульная скорость, дульная энергия, характерная баллистика и настильность. Тебе не повредит понять, если хочешь, прочувствовать, как летит кусочек металла, которому так или иначе придан стартовый импульс. Так что смысл есть.


Единственная серьёзная проблема с Сату в том, что говоря не короткие фразы, а относительно длинную речь её начинает заносить. Заносить в том плане, что она начинает ускоряться, практически говорить скороговоркой. В этот раз её пассаж был относительно короткий, она не успела разогнаться, но если бы её речь была бы раза в два больше, то Кармазину пришлось бы просить её повторить. Мераб зашёл к себе в дом и вынес оттуда два стакана, один заполненный полностью, другой полный едва ли на четверть. Это чача, и Гришенька не очень понимает суть этого жеста.

То, что Кармазину налили немного это понятно, тут даже объяснять ничего не требуется. Сату сказала что-то вроде "этому не наливать", но Мераб так не смог. Дело не только в этом. Точнее, не столько в этом. В отличие от вин и коньяков чача на экспорт не идёт, это запрещено. Больше того, запрещена сама продажа чачи, её, скажем, как настоящий самогон, можно сделать только для себя. Сделать для себя и угостить кого-то ещё. И Мераб Сату, и заодно с ней, и Кармазина угостил. Мераб бывший полицейский, говоря точнее, муниципальный инспектор здесь, в верховьях реки. За годы службы он решал мильон разных проблем, от драк со стрельбой между туристами, до чисто семейных историй, которые по трагической случайности, закончились рукоприкладством. Мераб помнит Сату в 31-м, когда она заселилась в Телави на три недели. Они разговаривали невесть сколько, и Сату не показалась ему типичным солдафоном. Высочайшая оружейная культура в ней не сочеталась с желанием постоянно нажимать на спуск, причём, желательно, по живой мишени. Вояк Мераб перевидал на своём веку достаточно, и на их фоне Сату смотрелась невероятно выгодно. Прошло три года и...смотрится до сих пор. Мераб наверняка спросит Сату, кто такой Кармазин, что они затеяли, и одно можно сказать твёрдо - в этой деревне по крайней мере один человек точно будет рад им обоим.

***

Телави

31 декабря


Последние три дня погода такая, что, как говорят в местах попроще, хороший хозяин собаку из дому не выпустит. Ударили морозы, на улице метели, а в ущельях всё это сопровождается зарядами ледяного дождя. Добраться до Тбилиси на машине, впрочем, нет никаких проблем. Продуктовые лавки работают и продают лакомства на любой вкус, например готовые блюда и морепродукты со всего света.

Сату с Кармазиным вернулись около пяти вечера и решили, что ждать прямо совсем предновогоднего времени они не будут. Наложат продуктов на полу в номере, будут есть и пить. Сату, конечно, будет пить местный молодой коньяк, а Кармазину будет дозволено попробовать вина. Такая погода продлится ещё пару дней, так что если он выпьет бутылку-другую красного вина, то на очередной поход вверх по реке это почти никак не повлияет. Они всё ещё вполне хаотично раскладывают купленное на полу, как у Кармазина возник первый вопрос.

- Сату, можешь ответить на простой вопрос? Ты ведь выбирала что купить? Почему купила то, а не это?
- Я купила то, что ещё не пробовала из того, что было в продаже. Или то, что попробовала недостаточно. Или попробовала после термической обработки. Скажем, вот филе скумбрии - до этого момента я ела её консервированной, в масле, наверняка её поджарили. А слабосолёное филе ближе к оригинальному вкусу живой рыбы.
- Получается так, что селёдку ты уже пробовала?
- Григорий, всю возможную сельдь я перепробовала в мой прошлый визит, поэтому её на нашем праздничном полу нет.


Кармазин сначала усмехнулся от "нашего праздничного пола" и быстро вспомнил Аню. Вспомнил их, теперь уже можно сказать, недолгую совместную жизнь. Аня утопала в рецептах, но её фантазию грубо ограничивало то, что можно было раздобыть на Кадуллле, причём не по астрономическим ценам. Их 7 месяцев совместной жизни то, что ценится уже когда этого нет. Семь месяцев, когда о Гришеньке заботились не как о ребёнке, а как о мужчине.

- Григорий, загрустил?
- Не буду врать. Загрустил. Сату, счастье ведь не в деньгах, и даже не в их количестве.
- Интересная мысль, надо будет запомнить.
- Сату, ты можешь рассказать какую-то позитивную историю? Я всё понимаю, этот замороженный Хумай, туповатые ракнайцы, ещё неизвестно, как с коллегами отношения сложились.
- Я то расскажу, но последнее, о чём рассказывал ты - день окончания войны. Что было дальше?
- Дальше был ещё год нормальной работы, потом я улетаю в отпуск и едва я отлетел - всю станцию взорвали. Вместе со всеми, кто на ней был. Я был настолько ошарашен произошедшем, и у меня настолько плохо проходили последствия, как говорит Анне, прошлого психотравмирующего события, что я провёл с ней четыре недели с занятиями по психотерапии. Анне настояла, чтобы я нашёл себе более нормальную работу, и на два года, и с 25-го по 27-й я устроился в межпланетный контрольно-диспетчерский пункт на Скай-Сити. Я ведь жил там, на Скай-сити, сколько там народу, если бы ты знала. Американцы иногда называют жилые сектора станции гигантским чайна-тауном. И я жил там. Привык есть лапшу, всяких азиатских козявок, которые ханьцы жрут живьём. И, кстати, научился прилично балакать по-ханьски. Я ведь уже говорил тебе, что не люблю, когда не понимаю, что обо мне говорят?
- Помню. Но как за два года можно освоить чужой язык?
- Прилично, наверное, никак. Но я мог сам сделать заказ в любой забегаловке и знал, что обо мне говорили другие ханьцы. Мне хватало. Сату, но это была каждодневная рутина без единого яркого события, я даже не знаю, что рассказывать.
- Хорошо, можешь считать, что я тебе поверила. Я расскажу тебе позитивную историю. Настал тот момент моей жизни, когда я не была беглянкой из семьи, не была преступницей против корпоративных интересов, не была каторжанкой. Не была солдатом, не была спецназовцем, и даже не офицером спецназа. Не была учителем недоразвитых ракнайцев - я считалась героем, и это признавалось окружающими. Героем, наконец заслужившим свой отдых и покой.

***

Звёздная система Мерак
Станция Васильево

Межпланетная зона прилёта


17 августа 2326 года, 7 лет назад


- ...Госпожа старший лейтенант сил специального назначения, у вас какие-то проблемы?


Вопрос ей задаёт человек-полицейский. Его могли мобилизовать в одну из последних волн мобилизации, но его мобилизовали не в армию, а в полицию. Конечно, началась и давно закончилась демобилизация, но этот юноша предпочёл службу за деньги, а значит получить хоть какие-то перспективы в жизни.

- У меня отпуск, сержант, 25 земных суток, он начался только что. Можете помочь советом, как его провести?
- Ну-у, такое дело. У вас ведь столько медалей, вам ведь везде дорога! Может вам, того, в столицу? Там пляжи есть, вода тёплая, и что-то там в воде водится. Всё как вы любите, как нам говорят.
- Что за климат в Соколово?
- Если сравнивать с Землёй, то экваториальный. Примерно, как в Сингапуре, только я там никогда не был, и никогда не буду. Температуры не ниже +20 и не выше +36, но я могу ошибаться, прошу меня простить.
- Прошу меня простить? Сержант, у вас тут что, ещё военная муштра? Она ещё не кончилась?
- Муштра, так точно. И занятия по строевой подготовке ежедневно.


Ей стало жалко этого юношу. Ему ведь нужно с девушками знакомиться, о семье задумываться, а тут строевуха ежедневно.

Люди используют примитивную технику, их космопланы не могут перелететь с поверхности одной планеты до другой - только подняться на стационарную орбиту и спуститься с неё же. А другие - летать в космосе между такими станциями, как эта Васильево. Следующий рейс в город с привлекательным климатом через три часа, у неё есть время, чтобы ощутить вкус отпуска и мирной жизни. Вот торговая зона станции, а в ней заведение "Пельмени-вареники", оформленное в привлекательном для людей стиле.

- Здравствуйте. Меня вы обслужите?
- Конечно, госпожа старший лейтенант. От ваших проблем в сто раз меньше чем от людей, это сугубо между нами. Что вам предложить?
- Я служила на ледяной планете три солнечных года. Там промерзало, кажется, всё.
- Хорошо! Горячий монгольский чай и грузинские хинкали. Можно два бокала монгольского чая, один сразу, второй после хинкалей.


Монгольский чай великолепен, надо хотя бы получить представление о стране, породившей его. Хинкали ничуть не хуже - официантка посоветовала прокусить их зубами, выпить горячий бульон, и лишь затем есть тесто и мясо. Можно сказать, что здесь, в этом человеческом заведении, её отпуск уже начался...

***

Планета Марид (Аннатьятал)
г. Соколово, Приморский Район

Ул. Джеймса Брэйда

Трое суток спустя


-...опять на море, госпожа старший лейтенант?
- Не опять, а снова.
- Вы уже шутить начали? Здоровый признак.
- Луи, здоровым признаком будет момент, когда ты начнёшь обращаться ко мне по имени, а не по званию.


Луи - незаконнорожденный сын владелицы хостела недалеко от моря. Люди, впрочем, считают слово "незаконнорождённый" страшно устаревшим, и комментируют подобное "ну залетела Люсиль, что ей теперь, стреляться, что ли?". В любом случае, Луи, если так можно выразиться, не отрабатывает образ незаконнорождённого ребёнка из книг пятисотлетней давности. Он достаточно трудолюбив, и, что немаловажно, чрезвычайно умело разрешает конфликты между людьми-постояльцами разных родов войск и званий.

- Вот ваша рыбка, мадам старший лейтенант. Охлаждённая, всё, как вы просили.
- Спасибо, Луи. На станции Васильево мне обещали, что обитатели океана прямо в воде, а море пустое.
- Это кто вам такое обещал? Рыбу и местный криль ловят траулерами, и что-то нетронутое осталось километрах в двухстах от берега, не меньше. Вам ведь точно не понравится столько плыть?
- Да, Луи, мне точно не понравится столько плыть. Спасибо за заботу.
- Не за что! Обращайтесь ещё.

Луи не просто так сказал "обращайтесь ещё", это нужно понимать, как "вы же поможете мне, если у нас ещё что приключится?". Он поднимал её ночью и просил разнять драки между офицерами спецназа и штурмовых батальонов. Она не испытывает никакого гонора относительно "штурмовиков", "штурмовики" это ценили, поэтому Луи будет с ног сбиваться, но раздобудет ей тварей морских этой планеты, не прошедших никакую тепловую обработку.

Она идёт к океану вместе с людьми, разница между ней и ними в том, что люди в дороге едят импортированную охлаждённую "черешню" с Земли, а она местную, как говорит Луи, "рыбку". И эти люди не испытывают к ней никакой неприязни. Они знают, что её психика стабильна, она не создаст конфликтную ситуацию на ровном месте, и они, так уж и быть, потерпят резкий запах её "рыбки".

На берегу замечательный пляж, он усеян кристаллами кремнезёма, люди называют подобное песком. А песчаные пляжи - самыми изысканными. Пройдёт время, она прогреется местным Светилом и совершит заплыв километров на 40 в океан. Потом вернётся, сделает это снова, и снова. Затем светило зайдёт, она вернётся в хостел, и Луи, смотря на неё умоляющим взглядом, скажет "помогайте, госпожа старший лейтенант, тут у нас такое!!!".
      
***

Земля, Телави

1 января 2334 года

Наши дни


- ...Григорий, этот отпуск, его атмосферу, теперь хоть что-то подобное повторить уже невозможно. Тогда, как ты говоришь, нашим, забыли все смерти людей с 2311-го по 2317-й. А осень 2326-го перечеркнула всё, после этого, как говорят в Калмыкии каждому приходилось доказывать, что он не верблюд. Я помню свой следующий отпуск в 2329-м году. Нас воспринимали умными, но не зрелыми. Не понимающими, куда мы идём, а значит, опасными. Самое обидное заключается в том, что в той части, что мы не ведаем, куда идём, есть изрядная доля истины.

- Ух ты, надо же! Уже ведь новый год настал! С новым годом тебя, Сату!
- Тебя тоже.


Кармазин, по правде говоря, был поражён. Сату строила настолько рельефные картины её общения с людьми, её заплывов, ссор и перепалок, что ощущение времени пропало полностью. Время уже полвторого ночи а они, что называется, ни в одном глазу!

- Сату, я даже не знаю, что тебе пожелать! Вот что ты хочешь от нового года? Что дальше после того как у нас всё закончится?
- Что дальше? Я бы хотела уехать на Тотенгам, в царство богатой жизнью и тёплой воды. Или тебя интересует что дальше в философском смысле?

Григорий, я - солдат, и в нашем нестабильном мире мои навыки всё ещё полезны. Я знаю как нападать и как защищаться, и без этих знаний сегодня, как ты заметил и сам, ты можешь оказаться никем.

- Сату, я согласен. Мы живём в мире где полиция - импотент, и отомстить за свою обиду можешь только ты сам. Но я желаю нам лучшего мира, мира, к которому я привык к детстве. Мире, в котором по школам и институтам не ходят наркоторговцы, а их не прикрывают cобаку съевшие на оружии и прочих боевых делах наёмники. Тогда, наверное, нужда в солдатах прекратится. Ты сможешь спокойно плавать в тёплой воде и тебе не придётся спать, сжимая спусковой крючок. Что я ещё могу тебе пожелать?

***

Кахетия, В верховьях Алазани

15 января 2334 года

-...Григорий, подъём, 28 из 50-ти.
- Вроде бы неплохо?
- Конечно неплохо, учитывая метель.

Температура вокруг чуть выше нуля. Да, бушует метель, но этот снег потает и через день вокруг будет не зимняя сказка, а грязь и месиво.

Сату не говорит Кармазину, как он попадает, попадает - уже хорошо. Вот что-то необычное - Мераб зовёт их всех к себе. Наверное, приглашает проститься на дорожку.

Дома у него натоплено, уже готовы хинкали с острой аджикой, какой-то домашний сыр и чачи много, явно не на стакан каждому.

- Что ж голубки, поведайте старому Мераби, против кого вы там пошли?

Кармазин смотрит на Сату, но её лицо ни о чём не говорит. Говоря иначе, Гришенька может рассказывать всё, что считает нужным.

- Мераб, мы попёрли против самудри, а это очень серьёзно.

Тут им подали по первому бокалу с чачей, чтобы всё серьёзно ощущалось не таким серьёзным, что ли.

- Самудри? Серьёзно, говоришь? И что это за слово такое, самудри, у него хоть какой-то перевод есть?
- Сату?
- Есть, Мераб. Самудри буквально переводятся как расширяющие границы или расширяющие рубежи. Тебе нужны понятные аналогии? Это конкистадоры или каперы, выбирай, что больше "нравится".
- Из этого мне ничего не нравится. Выпьем ещё по бокальчику?
- А как же наша дорога назад?
- Ничего не случиться с вашей дорогой назад. Посидим, поговорим, в крайнем случай вызову вам завтра такси до Ставрополя и ни у кого потом проблем с визой не будет.


Кармазин и Сату возвращались в Телави пешком. Они, особенно Гришенька, уже все  на иголках, что же будет дальше, так что после первого же бокала чачи они оба и молча приняли предложение остаться.

Они выпили ещё и у Гришеньки такое ощущение, что вот сейчас он готов "сдать" Мерабу всё. С другой стороны, было бы, что сдавать то.

- У конкистадоров и каперов, помнится, было полно наёмников и кондотьеров.
- И тут, Мераб, всё тоже самое. Разница лишь в том, что их наиболее боеспособные наёмники раскачаны биостимуляторами, связаны с нанимателями нейроинтерфейсом и при попытке измены хозяину они умрут от болевого шока. Нейроимплант, знаешь, ли.
- И как же вы против таких?
- Союзники, Мераб. Некоторые постоят за твоей спиной за деньги, а некоторые помогут хотя бы советом, потому, что есть присяга. Чуешь, как интересно? И мы с Сату тоже чуем. Тем более, что, кажется, всё. В этой занятной мелодии остались лишь последние аккорды.