Колхида

Всё всегда происходит очень быстро. Только начинаешь осознавать, чтобы понять полностью, а оно уже произошло. Я ищу в социальных сетях давно произошедшее, но будто это было вчера. Оно струится маревом разогретого асфальта южного городка,  расползается в пальцах подтаявшим мороженым.
Среди мелькающих женских профилей я пытаюсь угадать те угловатые черты, ту обожженную солнцем кожу, ту неповторимую радужку в искорках смеха.
«Она или не она? Вроде она.. Очень похожа..
Точно она! Год рождения? Нет, не она» И палец давит сброс.
==

«Это было у моря, где ажурная пена..
Нет, не так.Всё произошло около забегаловки, что по дороге на базар.
Нет, на автобусном вокзале, вот где это случилось.
Нет, не там, на почте за автовокзалом. Точно»
В то время в Пицунде всё находилось на пятачке радиусом в сто метров.

С гордо вздёрнутым подбородком она выходила из стекляшки набитой потными отдыхающими, отбивавшими SOS о внеплановых авансах. Судя по её лицу, новостей опять не было.
Как выходила, так и упёрлась в грудь искателя приключений и левых сокровищ. Нет нужды говорить, что это был я.
Уж не помню какую фразу ввернул, да и неважно. Достаточно взглянуть в глаза и не надо быть Гамлетом, чтобы дать ответ на экзистенциальный вопрос. Тупые заезды про дружбу и внеземную красоту не кАтят, а лишь усугубляют неизбежность посыла ко всем чертям.

Ка-а-роча, через десять минут мы сидели в баре, декорированном под духан и я был в курсе её ситуации: девять рублей денег, банка растворимого кофе и семь дней до вылета из Адлера. Комнату она снимала в конце бетонного забора правительственной дачи, тянувшегося чуть не до Рыбзавода.
Звали её древним, как Эллада, именем Аглая. В ответ мне захотелось назваться Менелаем и под каким-нибудь предлогом затащить её в ближайшие олеандры. Вставить так, чтобы котурны с ног слетели.
Но сдержавшись, я предложил ей руку и мы отправились на базар.

Чуть позже автобус довез двоих нагруженных пакетами с помидорами, лавашем и брынзой до койко/места. У хозяина, седого пузана купили молодого вина rose (изабелла + цинандали) довольно неплохого. Предварительно продегустировав пару стаканчиков внизу, поднялись в её чертоги на втором этаже. На двух табуретках, сдвинутых между кроватей мы разбили бивуак. Ели жареную курицу, облизывая пальцы, и запивали кисленьким вином из глиняных кружек.
Разглядывая мою новую знакомую, особенно загорелые формы, покачивающиеся в вырезе платья, я фантазмировал о незагорелых местах. Волосы цвета мёда, ореховый цвет глаз, гладкая золотистая кожа, всё говорило о внеземном происхождении её генотипа, случайно заброшенного осколком метеорита, прошившего стратосферу в районе Липецка. Я балансировал, словно эквелебрист на канате, лихорадочно просчитывая варианты.
Первый: схватить в объятья, а там посмотрим..
Второй: отдать инициативу, позволив ей самой сделать первый шаг.
Тут надо быть осторожным, можно, поскользнувшись, свалиться с воображаемого каната в пропасть категоричного отказа.
Женщины чувствуют свою мягкую властность и, как ребёнок стреляющий из пальца: «Банг-банг!» забавляются этим оружием. Но чаще всего сами не знают, чего хотят. Их просто нужно убедить в том, что хотят они именно этого. Не очень сложная задача, но в процессе уговоров можно разубедиться самому.
Но есть ещё и третий: Самый-самый. Тот, что вспыхивает у обоих космической флуктуацией, одновременно соединяя биополя, создаёт резонанс запредельной силы. И тогда: Вышак! Нирвана! Шамбала!
Длится недолго, но запоминается на всю оставшуюся.
Пока я разглядывал её, что-то замкнуло вселенскую цепочку и мы рухнули друг в друга, как в обморок.
Голова сладко шла кругом, я почти терял сознание. Не так, как от неожиданного прямого в подбородок, когда лопнув в мозгу вспышкой, он сдвигает реальность, подгибает колени, оставляя холодную мокрую слабость и тошноту. Нет, не так.
Мои губы слились с податливостью её губ, язык коснулся прохлады её зубов. Открытым ртом я ловил её дыхание, как утопающий и всё глубже тонул в ней. Влага наших секреций, смешавшись, как реактивы, бурлила тихой яростью, охватывая дрожью тела.
Это был поцелуй слепой любви.. Или скорой смерти.

Под скрип уключин лодки любви и панцирной сетки кровати, то погружаясь в глубину, то всплывая на поверхность, ведомые животным инстинктом и двухвёрсткой Камасутры, мы сплавлялись вниз по реке Ганг. Над нами сиял Южный крест и неслись галактики.
Я вдыхал полынь её волос, лизал подсыхающий пот её тела. Она таяла у меня в руках, исходя ванильной росой, то прижавшись всем телом, судорожно вздохнув, как дитя после плача, сотрясаясь оргазмом.  Мы целовали друг друга, подспудно догадываясь, что повторения не будет,  пытались запомнить вкус и топографию тел навсегда.

Пресыщенные и опустошенные, слегка подрагивающие лежали в южной лиловой ночи. Она разглядывая меня, несколько раз порывалась что-то сказать. Потом поднявшись произнесла:
--Пошли на пляж.

===
Лёжа на спине у линии прибоя, раскинув руки, я глядел вверх, в ночные небеса. Гудел тёплый ветер, трепля её волосы, шумел в верхушках реликтовых сосен - свидетелей аргонавта Язона, много веков назад десантировавшегося неподалёку со своей залётной бригадой. Прямо над её головой, в такт нашим фрикциям раскачивались крупные южные звёзды и огромная апокалиптическая луна безумно скалилась пыльными морями и кратерами. Ночной бриз, срывая пену с верхушек волн, покрывал наши тела солёной аэрозолью. Праматерь Вода, из которой мы все вышли много миллионов лет назад гремела галечником и сварливо шипела прибоем на непослушных детей своих.
--Знаешь, я тебя никогда не забуду. Сказала она вдруг.
«Ну, начинается» А в слух:
--И я тебя тоже.
Соврал, как мне тогда казалось.