После исповеди у старца 02

Продолжение.
Начало https://valafila.livejournal.com/20678.html

По ком звонит колокол

Звон колоколов, кажется, накрыл всю округу.  За вратами Лавры он стал еще более четче и звонче. Звон колоколов шел за мною след в след, усиливаясь с каждым моим шагом,  как-будто  догонял и даже обгонял меня, словно хотел остановить, словно я что-то главное оставила у Старца.
Я остановилась, оглянулась, стала искать глазами звонницу.  Она  находилась где-то в северной стороне соборной площади.
Память вернула меня в Лавру на несколько лет назад,  в тот день, когда я в составе важной комиссии одного крупного концерна была на поднятии колокола, отлитого в качестве благотворительности на предприятии концерна. Я тогда по своей инициативе открыла страницу с таким же названием - «Благотворительность» на сайте ведомства, чтобы внести свой личный вклад в это богоугодное дело. Я там руководила информационным центром и в этом качестве сподобилась участвовать в составе высокой комиссии, чтобы правильно освещать благие дела концерна.
Благих дел было много, даже чрезмерно. А все потому, что тогдашний президент концерна был верующим человеком и понимал буквально слова Христа - «по делам их узнаете их». Это был яркий харизматичный человек из красных директоров, вдруг уверовавший в Бога после сильной дозы радиации, которую он получил во времена рабочих подвигов. Он так яростно совершал благие дела, как-будто выполнял партийное поручение от самого Господа Бога. Он вкладывал в восстановление больших монастырей и маленьких церквушек не только деньги концерна, предусмотренные бюджетом для этих целей, но и лично свои, кровные. Он даже обложил таким оброком всех своих замов. И никто из них и не возражал. Напротив, многие, видя такую веру своего лидера, сами крестились во Христа  и по доброй воле вкладывали часть своей, совсем немаленькой, зарплаты в содержание сиротских приютов, которые президент открывал при монастырях.
Когда я впервые увидела кабинет этого руководителя, с иконами и крестами на стенах и в шкафах, не поверила глазам своим. Вот это реально православный верующий!
Я тогда пришла, чтобы договориться о записи видео с ним по какому-то важному отраслевому вопросу.  Но он только усмехнулся: «Пиши о делах Божьих! Пусть это будет твоим послушанием». И неведомо -  как для самой себя — я стала у него послушницей.
 Мое «послушание» у этого моего руководителя по благим делам длилось довольно долго. Я ездила с ним по монастырям и церквям с фото и видеокамерами, писала репортажи и параллельно узнавала жизнь монахинь и верующих изнутри. Я узнала столько интересного и разного, что это требует отдельного рассказа. И центром повествования в нем будет спасение моим православным начальником брошенных матерями и отцами девочек, которых он свозил в приюты при этих монастырях.
Кажется, он организовал пять таких приютов по тридцать девочек в каждом.  Но был у него один любимый при большом монастыре, восстановление которого он особенно внимательно курировал. Хотя и другие православные проекты не оставлял.
Машина в пять утра у тебя, будь готова! - говорил он по телефону мне голосом, не допускающим никаких возражений.
Да мне и в голову не могло придти возразить, типа «занята» или «неважно себя чувствую»: это ж богоугодное дело, и сам Бог нам помогает и направляет! Я и в правду так думала, глядя на своего, как с неба свалившегося мне на голову, еще одного руководителя (по «благим делам») из параллельной структуры министерства. И я «как штык» - при нем и за ним по пятам, с камерами в одной руке и костылем — в другой. Ну если этот высокопоставленный благотворитель, со смертельным диагнозом после сильной дозы радиации, так рьяно работает «во славу Божию», то уж мне и сам Бог велел!
Я следом за ним лазила по шатающимся лестницам и проемам реконструируемых церквей и монастырей, снимала на фото и видео всю «мерзость запустения», до которой довели святые места большевики... Записывала рабочие собрания с матушками и батюшками, которых мой верующий начальник распекал за нерадивость, не взирая на их саны...
А после всех дел насущных все дружно шли в приют — слушать жалобные песни маленьких насельниц, смотреть их хороводы и умиляться под слезы этого только что грозившего карой небесной начальника. Он даже нанял профессионального хориста и балетмейстера для девочек. Сам оплачивал их работу,  как и наряды для девочек. Святой человек, что тут скажешь!
А я? Что я могла еще сделать доброго, кроме репортажей и статей, чтобы заслужить Божью милость?!
Я решила поучаствовать в жизни маленьких сироток. Их надо готовить к взрослой жизни, решила я. Я умею хорошо готовить еду, шить, вязать... то, что необходимо каждой будущей женщине. А эти детки ничему не научены, в своей коротенькой жизни они видели только плохое.. Их подбирали с самого дна, - от бомжих, наркоманов и пьяниц. Одна десятилетняя девочка мне пожаловалась, что зубки у нее такие черные от курения  «с детства, с четырех лет». Другая, с ножками колесом от рахита, в свои три года уже попробовала наркоту, - мама давала, чтобы она не плакала. Эту девочку я от охватившей меня жалости даже хотела удочерить. И начала было собирать документы, но меня вовремя остановила супруга моего начальника. Опомнись! - воскликнула она. - Ты же сама после аварии и еще операцию не сделала!
Да, действительно, кажется, я переоценила свои силы, забыла про свою немощь и одиночество. Эта милая и добрая женщина, супруга президента концерна и по совместительству благотворителя, постепенно вернула меня с небес на грешную землю.
- Я понимаю своего безнадежно одержимого мужа, но ты еще молода и красива! Ты должна вылечиться и жить для себя! - говорила она мне. - Он не слышит меня, но ты услышь!
Она открыла мне, как она и вся семья страдает от такой безумной благотворительности главы семейства. Да, как руководитель высокого уровня, он получает очень большую зарплату. Но основная часть ее идет на сирот в приюты. Благое ли это дело, когда свои дети еще не устроены, когда больная дочь, и сама она также больна неизлечимой болезнью?! Она сказала, чтобы я и не пыталась организовать обучение девочек женским рукоделиям — матушки не дадут. Потому что когда девочки ездят по разным ведомствам и предприятиям  со своими жалобными песенками и хороводами, то их приюты получают куда большую и реально ощутимую прибыль.
Однажды, я попыталась показать этому руководителю-благотворителю ту самую искусительную сторону его благих дел. Мы возвращались из монастыря в его машине, а он по телефону договаривался о билетах девочкам на концерт Хора Турецкого, чтобы они услышали «расклад на десять голосов».  Я спросила:
- А вы уверены, что этот вовсе не православный хор для девочек из таких низов важнее обучения рукоделию для их обычной жизни, в которую они уйдут из монастыря, так и неподготовленными к этой жизни?!
Он обернулся ко мне на заднее сиденье, посмотрел своим прямым и строгим взглядом, помолчал, потом снова позвонил по телефону и дал «отбой» концерту Турецкого.
...А в тот раз, после подъема колокола, мне довелось побывать на патриаршей трапезе. Я помню, как мой непьющий руководитель по вере и воцерковлению  молча сидел на  месте почетного гостя и не мог дождаться конца тостам и славословиям в его честь: «Многая и благая лета!». Он был  серьезно болен и ему уже было тяжело творить добрые дела, замаливая этим свои земные грехи.
...Как он сейчас, одинокий, оставленный всеми, в том числе матушками и девочками-сиротками, на последней стадии болезни, с единственной и верной помощницей-женой, такой же немощной и болящей?! - от этих воспоминаний и мыслей мне стало еще более невыносимо смотреть на резные врата Лавры и слышать звон ее колоколов.

Продолжение следует.